Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

– Ладно, поверим, – сказал Бун. – Допустим, вы тем или иным способом завладели времялетом Инид и теперь пожаловали к нам. Как вы нас нашли?

Мартин еще раз оглянулся, пожал плечами и ответил уклончиво:

– Есть способы…

– Ясно, что есть! – взъярился Коркоран. – И уж кому-кому, а вам они известны! На кого вы сейчас работаете?

– Ни на кого. На себя самого. Сам себе хозяин.

– И дела у вас, надо понимать, идут неплохо?

– Не жалуюсь. Коркоран, я не понимаю вашей враждебности. Я всегда платил вам щедро, поддерживал ваш бизнес…

– Вы обманывали меня! Как и всех остальных…

Из кабины времялета высунулось личико.

– Бесконечник! – вскрикнула Инид. – На борту бесконечник!..

Мартин, обернувшись, заорал на бесконечника благим матом:

– Ну конечно! Я же просил не показываться, пока я не позову! Так нет, вы не могли дождаться, вам надо было поглазеть! Теперь можете с тем же успехом выйти из машины…

Из люка вывалились не один, а целых три бесконечника, и встали несуразным строем один подле другого.

Это были плюгавые создания не более четырех футов ростом, выряженные в платья до пят наподобие черных сутан с капюшонами. Из-под капюшонов выглядывали худые костлявые мордочки.

– Значит, теперь вы работаете на них, – констатировал Бун.

– Только в данный момент. Они изгнанники. Какая-то самозваная группа, именующая себя Галактическим центром, без всяких на то оснований наложила на планету бесконечников карантин и заперла их там, как в тюрьме. Этим троим удалось ускользнуть. Узнав об их затруднительном положении, я согласился им помочь.

Один из бесконечников, выступив вперед, заговорил тоненьким голоском:

– Мы молим о сострадании. Вы принадлежите к расе, которой мы предлагали свои услуги. Большинству ваших сограждан мы дали бессмертие, обезопасив их от любых угроз. Мы высокоморальные существа, несущие добро другим и не требующие ничего взамен. Теперь мы пали жертвами несправедливости и остро нуждаемся в друзьях, которые выступили бы на нашей стороне и добивались бы от нашего имени отмены жестокого и незаслуженного карантина…

– Вы считаете, что с вами обошлись жестоко? – осведомилась Инид слишком уж вежливо.

– Совершенно верно, миледи.

– И вы просите у нас помощи?

– Таково наше сокровенное желание.

– Сначала вы вынуждаете нас к бегству, – сказала Инид гораздо жестче, – а когда мы устраиваемся в другой эпохе, насылаете на нас монстров-убийц…

– Мы трое, как и абсолютное большинство на нашей планете, не имеем к монстрам никакого отношения. Но, увы, возникла секта, погрязшая в самодовольстве…

– Эти, погрязшие в самодовольстве, существуют до сих пор?

– Вероятно, да. Но мы не имеем с ними ничего общего. Сектанты – это отдельный вопрос. Мы трое посланцы-изгнанники, ищущие сострадания и помощи…

– Ну и много ли они вам заплатили? – поинтересовался Бун у Мартина.

– Почти ничего, – ответил тот. – Я всего-навсего наемный перевозчик…

«Хватит болтовни», – прозвучал голос, проникающий прямо в мозг. Голос услышали все.

– Кто это? – испуганно спросил Мартин.

– Это Шляпа, – ответил Бун. – Такая уж у него манера – обращаться прямо к вам, не утруждая себя устной речью.

– Минутку, – вмешалась Инид. – Прежде чем мы продолжим разговор, пусть этот Мартин вернет мне ключи от времялета.

– По-моему, законное требование, – произнес Коркоран, пристально глядя на Мартина.

Мартин поерзал в нерешительности, но делать нечего – полез в карман, достал ключи и отдал Коркорану.

А тот, в свою очередь, передал ключи Инид. Мартин, сохраняя самообладание, бросил полушутя:

– Я бы никуда не убежал…

– Конечно, нет. Просто не получилось бы, – осадил его Бун и обратился к Шляпе: – Простите, что перебили вас. Что вы хотели сказать?

«Я хотел сказать, – заявил Шляпа, – что для нас с вами есть только один логичный маршрут. Не ядро Галактики и не звезда с крестом, что бы этот крест ни означал. И кто когда-либо слышал о звездах разрисованных крестами?»

– Подобная звезда действительно и непременно есть на схеме, – заявил Конепес. – Звезда, а на ней крест.

– Какой же маршрут вы предлагаете? – спросил Бун.

– Куда бы вы ни отправлялись, – возвестил робот, вылезая из домика-кухни, – я последую за вами. Слишком долго я оставался здесь, и никто не являлся сюда, помимо этого Шляпы, которому и не нужно ничего, кроме как посидеть со мной в безделье. Я забираю с собой плиту и механизм, откуда я черпаю пищу, прежде чем ее приготовить. Я вам пригожусь, без меня вам угрожает голод. Кто ведает, в какие дебри заведет вас этот безумный Шляпа. Он ничего не ест и не разбирается в удобствах и потребностях. Он вообще…

– Довольно, – перебил робота Бун. – Побереги красноречие, ты нас убедил. Надеюсь, невод выдержит нас всех?

Последний вопрос был обращен уже не к роботу, но Конепес уловил это и отозвался:

– Точно и обязательно. Невод увезет нас всех и даже более.

– А как же с времялетом? – спохватилась Инид.

– Здесь на него никто не посягнет, – объявил Конепес. – Невод несравненно лучше.

– Но куда мы все-таки направляемся? – не выдержал Коркоран. – Лично меня заинтересовало прозвучавшее здесь упоминание о Галактическом центре. Если бы только кто-нибудь знал, как туда попасть…

«Мы направляемся на планету людей-радуг, – сообщил Шляпа. – Бесконечники требуют правосудия и обретут его там.»

– Мне наплевать, чего требуют бесконечники, – вспылил Бун. – Нам бы получить ответы на наши собственные вопросы. Слишком много жутких перемещений и сумасшедших событий. Эта самая Магистраль, да и дерево Джея…

«Ты в замешательстве?» – поинтересовался Шляпа.

– И притом в нешуточном.

«Тем более отправимся к людям-радугам. Они обеспечат тебя ответами.»

– Так и быть, – громогласно возвестил Конепес. – Пусть будет планета радуг. Загружайте все, что берете в дорогу, и на борт!..

Что-то ткнулось Буну в щиколотку. Это оказался волк.

– Ты с нами, – сказал Бун. – Тебя мы не бросим, но держись поближе ко мне. Как бы эта поездочка не вышла нам боком…

Глава 13
Хорас

Взмахнув топором, робот перерубил канат, удерживающий на месте чашу баллисты. Освобожденный длинный рычаг взметнулся вверх, и камень, выброшенный из чаши, стукнулся в стену. Опять в стену, не перелетев через нее. Стена ответила на удар могучим колокольным звоном, а камень, отскочив, закувыркался вниз: стена стояла на склоне. Роботы бросились врассыпную, удирая от беспорядочно скачущего увесистого снаряда. Прежде чем успокоиться, камень едва не сшиб баллисту.

Два примитивных паровых двигателя, помогавшие оттянуть метательный рычаг, стояли чуть в сторонке, попыхивая и испуская белые клубы. Конрад, тяжело ступая, направился к Хорасу и доложил:

– Ничего не выйдет. Что бы мы ни предприняли, перекинуть камень через стену мы не сумеем. Она не только высока, но и наклонена наружу в верхней своей части, и, чтобы послать снаряд по необходимой траектории, мы вынуждены отводить машину слишком далеко назад. А кроме того, если говорить откровенно, что я делал уже не раз и делаю снова, я не улавливаю смысла данного предприятия.

– Смысл в том, – заявил Хорас, – чтобы любым способом привлечь внимание тех, кто живет за стеной. Нечестно, если они и дальше будут сидеть себе там и игнорировать нас так же, как до сих пор. Надо добиться, чтобы они признали нас за людей и вышли к нам поговорить.

– Не вполне понимаю, отчего вы настаиваете на этом, – произнес Конрад рассудительно. – На вашем месте я был бы удовлетворен гораздо более, если б они продолжали нас игнорировать. Мы ведь не знаем, кто они и что они. Привлечем их внимание, а потом еще станем укорять себя, зачем нам это понадобилось…

Задрав голову, Хорас окинул стену сердитым взглядом. Исполинское сооружение тянулось на много миль молочно-белым барьером, надежно охватывающим весь горный гребень и расположенный на нем город.

– Ну почему бы, Хорас, в самом деле не оставить все как есть? – вмешалась Эмма, хотя довольно нерешительно и жалостно. – Ты совсем помешался на своей идее. Целыми днями только и строишь планы, как бы дотянуться до тех, кто за стенкой…

– Если б они не знали, что мы здесь! – прохрипел Хорас раздраженно. – А то ведь знают! Посылают к нам на разведку свои леталки, те все осмотрят и возвращаются. Мы стучимся к ним в двери и не получаем ответа. Это нечестно, говорю я вам! Это просто нечестно! Впервые во всей моей жизни меня злостно игнорируют, и я не намерен терпеть такое обхождение!..

– Не представляю, что еще можно предпринять, – гнул свое Конрад. – Даже после усовершенствований метательные машины не в состоянии ничего перебросить на другую сторону.

– Но если бы нам удалось перебросить хоть несколько камней, они обратили бы на нас внимание. Несколько камней через стену, и они просто не смогут больше нас игнорировать…

– Слушай, зашел бы ты в палатку, – предложила Эмма. – Посидел бы минутку, съел бы что-нибудь. Ты же давно ничего не ел. Ты, должно быть, голоден…

Хорас не удостоил ее ответом. Он продолжал пожирать глазами белую непокорную стену.

– И чего мы только ни делали! – рычал он, обращаясь неизвестно к кому. – Обошли ее по кругу в поисках ворот или хоть калитки. Зажигали костры, посылали дымовые сигналы. Кто-то же должен был их заметить! Но на все сигналы – ноль внимания. Пытались, наконец, перелезть через стену, но на нее нельзя залезть. Слишком гладко, не за что ухватиться. И ведь не камень и не металл, а что-то вроде керамики. И кто это ухитрился смастерить керамику, которую даже камнем из баллисты не прошибешь?

– Не знаю кто, – заметил робот. – И уж тем более не спрашивайте меня как.

– Мы говорили с тобой о башне, которая поднялась бы вровень со стеной, – напомнил роботу Хорас с ноткой надежды в голосе.

– Не получится, – отрезал Конрад. – Башня нужна высокая, и мы не располагаем древесиной, достаточно прочной для возведения башни такой высоты. Возникает также вопрос о том, возможно ли заложить достаточно крепкий фундамент.

– Мы говорили и о наклонной насыпи. Что, насыпь тоже отпадает?

– В нашем распоряжении нет возможностей для перемещения такой массы грунта.

– Тут ты, наверное, прав, – вынужденно согласился Хорас. – Вот если бы сконструировать летательный аппарат!..

– Послушайте, – ответил Конрад, – роботы под моим началом делают все, что в наших силах. Мы сконструировали паровые двигатели, и они работоспособны. Мы можем сконструировать почти любую машину, чтобы ездить по земле. Но воздухоплавание выходит за рамки наших умений. Мы не знаем теории, у нас нет станков для изготовления нужных деталей. А энергия? Откуда взять энергию? На дровах и угле аппарат не полетит… – Он, видимо, поколебался, стоит ли продолжать, но все же решился: – И баллиста тоже продержится недолго. У нас не осталось канатов. При каждом применении баллисты мы теряем десять футов каната.

– Канаты можно срастить.

– Мы так и делаем. Но сращенный канат неизбежно укорачивается на несколько футов.

– А если сплести новые канаты?

– Можно попробовать. Однако ни один из опробованных нами местных материалов удовлетворительных результатов не дал.

– Вот видишь, – сказала Эмма. – Все без толку. Стену тебе не одолеть.

– Это мы еще посмотрим! – взъярился Хорас. – Рано или поздно я найду какой-нибудь способ! В лепешку расшибусь, но эти твари за стеной обратят на меня внимание!..

Гневную тираду перебил один из стоящих поблизости роботов:

– К нам кто-то летит.

И действительно, из города прибыла леталка. И не просто прибыла, а пошла на посадку. Хорас так и взвился от восторга, размахивая руками и крича:

– Наконец-то! Наконец-то нас удостоили визитом! Мы же ничего большего и не хотели – только чтобы кто-нибудь вылез к нам поговорить…

Леталка приземлилась. Из нее вышел пассажир, и не какой-нибудь жалкий инопланетянин, а настоящий человек. Впрочем, инопланетянин там тоже был, но он остался в кабине. Похоже, решил Хорас, что инопланетянин был всего-навсего пилотом.

Эмма сделала нерешительный шаг вперед и замерла, не веря своим глазам. Потом встрепенулась и бросилась бегом.

– Тимоти! – пробурчал Хорас себе под нос. – Уж конечно, кто же станет якшаться с тварями за стеной, как не Тимоти… – Но все-таки поспешил навстречу родственнику. Конрад, не теряя бдительности, тащился рядом. – Стало быть, это ты. Но что ты здесь, собственно, делаешь? Мы уж думали, что больше тебя не увидим…

Последние слова Хорас произнес, подходя к Тимоти вплотную, в полный голос. Правда, мина у него была при этом довольно кислая. А Эмма просто таяла от восторга.

– Ну не чудо ли это! Он вернулся! Тимоти вернулся к нам!

Тимоти протянул руку. Хорасу волей-неволей пришлось ответить на рукопожатие.

– Ты, Хорас, и дальше намерен продолжать в том же духе? – спросил Тимоти. – Остался таким же неотесанным, как и был?

– Непохоже, – отозвался Хорас, – что тебя прислали передать нам приглашение.

– Меня прислали сказать, чтобы ты прекратил свои бессмысленные выходки. Мы будем тебе признательны, если ты перестанешь колотить по стене.

– Кто это мы?

– Мы – это жители города. Включая меня самого. Всю жизнь ты мне досаждал – как на Земле повелось, так и здесь не кончилось.

– В городе есть жители? – переспросила Эмма. – Такие же люди, как мы?

– Нет, не такие, как мы. Иные из них внешне выглядят ужасно. Но они все равно разумные существа, и не надо их беспокоить, швыряясь в них камнями.

– Значит, им это не понравилось? – злорадно осведомился Хорас.

– Некоторые вне себя от возмущения.

– Кто такие эти чудища? И что тут, собственно, за стеной?

– Это, – ответил Тимоти, – Галактический центр.

– А ты-то что там делаешь?

– Я сотрудник центра. Единственный на весь центр человек.

– Выходит, ты самозванно объявил, что представляешь человечество?

– Никого я не представляю. Вернее, представляю человеческую точку зрения. А большего им и не нужно.

– Ну ладно, раз уж ты стал одним из них, то почему бы тебе не пригласить нас войти? Мы ведь только того и хотим, чтобы нам уделили какое-то внимание. А вы игнорировали нас, будто мы и не существуем. Мы стучались у дверей – вот и все, что мы делали.

– Не стучались, а колошматили во всю мочь. Ты не умеешь стучаться, Хорас. Ты сразу начинаешь колошматить.

– Значит, ты ничего для нас не сделаешь?

– Могу взять на себя смелость пригласить Эмму. Ей будет много удобнее в городе, чем здесь в палатке.

Эмма покачала головой:

– Я останусь с Хорасом. Спасибо, Тимоти, но я остаюсь с мужем.

– Тогда я, вероятно, действительно ничего не могу сделать.

– По-твоему, на этом можно поставить точку? – взвинтился Хорас. – Ты явился сюда с угрозами?

– Не собирался и не собираюсь вам угрожать, а всего лишь прошу утихомириться.

– А если мы не захотим?

– Тогда в следующий раз прилечу уже не я, а кто-то другой. И он, вероятно, не будет пытаться соблюсти вежливость, как я.

– Ты не очень-то походил на воплощение вежливости.

– Может, и не походил, – согласился Тимоти. – Временами с тобой чертовски трудно сохранять вежливость.

– Прекратите! – взвизгнула Эмма. – Прекратите оба! Опять вы вцепились друг другу в глотку, как всегда… – Она повернулась к Хорасу. – Слушай, ты! Ты заявляешь, что стучался у дверей. А по-моему, ты кидался камнями в окна. Вот именно, кидался камнями в окна, как хулиган…

– И однажды, – подхватил Хорас, – я расшибу какое-нибудь окно вдребезги. Тогда уж городу, хочешь не хочешь, придется обратить на меня внимание…

– Вот что, – сказал Тимоти. – Так и быть, скажу вам, как я намерен поступить. Я намерен вновь обратиться к совету центра с ходатайством по вашему делу. Еще сохраняется какой-то шанс, что вам разрешат поселиться в городе вдвоем, но уж, конечно, без роботов.

– А нас это вполне устроит, – заявил Конрад. – Мы вовсе не рвемся в город. Мы делали то, что делали, ради Хораса. А нам самим и здесь хорошо. В нашем распоряжении вся планета, и мы попробуем построить общество роботов. Попробуем чего-нибудь добиться самостоятельно. Здесь много хорошей пахотной земли. Можем растить для города пищевые культуры. Да и другая работа найдется.

– Как тебе такой поворот? – спросил Тимоти у Хораса.

– Ну что ж, – согласился Хорас без особой охоты. – Раз уж они так хотят…

– На Земле мы воевали с деревьями. – Конрад, оказывается, еще не считал свою речь оконченной. – Останься мы там, мы бы продолжали войну. Однако здесь нет смысла воевать с кем бы и с чем бы то ни было. Предоставленные сами себе, мы добьемся процветания. Мы начнем строить принципиально новую жизнь. И нет конца открывающимся перед нами новым возможностям…

Тимоти присмотрелся к Хорасу, который елозил ногами, но молчал. Вид у Хораса был такой, словно у него кончился завод, вернее, словно ему сломали заводную пружину.

– Я возвращаюсь в город и сделаю все, что смогу, – сказал Тимоти. – Но если вас согласятся впустить, будь любезен, Хорас, вести себя как подобает и держать рот на замке. Никакого хулиганства. У меня дом, очень похожий на усадьбу в Гопкинс Акре. Добро пожаловать, места хватит, и жить там будет приятно. Но если совершишь что-либо предосудительное, тебе будет от дома отказано. Согласен?

Эмма дерзнула ответить за мужа:

– Он согласен. Уж я присмотрю, чтобы все было в порядке. Я устала от жизни в дикости. Возвращайся в город, Тимоти, и похлопочи за нас, как сможешь.

Глава 14
Планета радуг

Рядом с местом посадки невода громоздились исполинские белоснежные кристаллы, поставленные на попа будто специально для того, чтобы линия горизонта стала не ровной, а иззубренной. Под ногами стелились такие же кристаллы, но уложенные встык, как брусчатка мостовой. Синева неба была густой почти до черноты. Горизонт казался слишком близким – возможно, потому, что его подчеркивала пурпурная полоска. Безжалостный космос подходил к поверхности близко-близко, атмосферный слой был тонюсеньким, однако затруднений с дыханием не возникало. Белизна создавала ощущение холода, но на деле температура была вполне сносной, хоть в безрукавке ходи.

Все молчали. Бун осматривался скорее по привычке, чем из интереса: кроме кристаллов, смотреть было совершенно не на что. Недоумение вызывало то, что в небе не было солнца, – откуда же тогда здесь тепло и свет?

Над горизонтом мелькнула цветная вспышка и тут же пропала.

– Что это? – опросила Инид. Естественно, ей никто не ответил. – Смотрите, вот опять!..

На этот раз вспышка не угасла, а взмыла над ломаным горизонтом по кривой – плавно вверх, а затем вниз. И над планетой повисла, разгораясь нежными красками, высокая переливчатая арка.

– Радуга! – воскликнул Коркоран. – Попали, куда хотели…

– Не просто радуга, – громыхнул Конепес. – Не исключено, что сие есть образчик людей-радуг.

Прямо у них на глазах появлялись новые и новые радуги. Вспыхивали на пустом месте, взвивались в небо, изгибались арками. Арки, пересекая одна другого, собрались в витражи, и кристаллы вокруг тоже зажглись отраженными мягкими красками. Держались радуги устойчиво и все же не производили впечатления стабильности, в них ощущалась какая-то хрупкость и эфемерность, словно они еще не решили, задерживаться в небе или нет, и в любую секунду могли исчезнуть.

Робот, не обращая внимания ни на какие радуги, вытащил из недр невода свое оборудование и принялся возиться у плиты. Инид и Коркоран, задрав головы, завороженно смотрели вверх. Шляпа, напротив, распростерся, почти разлегся на кристаллической брусчатке, и Конепес склонился над ним.

– Кого-то не хватает, – заметил Бун не без удивления. – Мартина, вот кого! Куда он делся?

– Выпал, – ответил Конепес. – Невод мог бы его удержать, однако не пожелал.

– И ты никому не сказал? Даже не заикнулся о таком происшествии?

– Мартин не соответствовал данному рейсу. Неводу сие было ясно и небезызвестно.

– А бесконечники здесь, – проронил Коркоран.

Троица в сутанах сбилась в кучку, но держалась особняком от всех остальных.

– И все-таки это ужасно! – подала голос Инид. – Ты говоришь, Мартин выпал. А ты, случаем, его не столкнул?

– Я находился далеко от него. Мне бы не дотянуться.

– Что касается меня, – заявил Коркоран, – я о нем плакать не собираюсь.

– Ты хоть имеешь представление, где он теперь?

Вопрос задал Бун. Конепес подчеркнуто безразлично пожал плечами. Но тут заговорил Шляпа:

«Я выступаю не от себя, а от имени людей-радуг. Они будут общаться с вами через меня.»

– А где они сами? – спросил Бун.

«Вы их видите, – отозвался Шляпа. – Вашему зрению они представляются в форме радуг. Они приветствуют вас и позже будут беседовать с вами.»

– Что же получается, – не поверила Инид, – радуги, явления природы, и есть те мудрецы, к которым ты звал нас?

– Мне они не кажутся похожими на мудрецов, – буркнул Коркоран.

Волк прижался к Буну, и тот сказал тихо и успокоительно:

– Все в порядке, старина. Держись поближе. Мы по-прежнему вместе, ты и я…

– И это все, что твои люди-радуги сообщили нам? – продолжала Инид. – Что они приветствуют нас и позже, так и быть, побеседуют?

«Да, это все, – ответил Шляпа. – Чего еще можно желать?»

Робот возвестил:

– В такой спешке я не мог приготовить ничего, кроме гамбургеров. Вас это удовлетворит?

– Если это пища, – откликнулся Конепес, – то меня удовлетворит вполне.

Радуги, столпившиеся над горизонтом, потеряли резкость, начали блекнуть, а потом угасли совсем. Буну почудилось, что, угаснув, они унесли с собой частицу тепла. Он даже вздрогнул в ознобе, хотя заведомо знал, что для такой реакции нет причин: температура не понизилась ни на градус.

А все этот негодяй Шляпа, раздраженно подумал Бун. Втравил нас в какую-то ерунду, не позволив даже обсудить и другие предложения, Может, мелькнула мысль, Шляпа всегда был агентом радуг? Иначе откуда бы ему знать об их существовании, где их найти и на что они способны? А теперь он взялся еще и вещать от их имени…

– Голосую за то, – произнес Бун вслух, – чтобы мы немедленно улетели отсюда. Какого черта мы здесь, собственно, делаем?

– Ты задаешь себе тот же вопрос, что и я, – сказал Коркоран.

«Мы прибыли сюда, – вмешался Шляпа, – за правосудием для бесконечников. Это единственный во Вселенной суд, где их выслушают беспристрастно, единственная инстанция, способная на действительно справедливый приговор.»

– Ну так пусть их судят поскорее, и мы отчалим, – выпалил Коркоран. – А еще лучше – оставим их здесь, и пусть себе ждут своего суда сколько влезет. Меня лично приговор, какой им вынесут, совершенно не интересует.

– А меня интересует, – возразила Инид, и достаточно резко. – Они сгубили человечество. И я хочу знать, что им за это будет.

«К правосудию дело не сводится, – опять вмешался Шляпа. – Здесь можно установить кое-что, представляющее интерес для всех.»

– Не представляю себе, что именно, – бросил Коркоран.

«Радуги – древняя раса, – пояснил Шляпа. – Одна из древнейших во Вселенной, если не древнейшая. У радуг было время развить свое мышление до совершенства, какого вы себе не можете и вообразить. Их знания и мудрость превосходят возможности вашего восприятия. И раз вы уже здесь, неразумно не выслушать то, что они хотят сказать. Тем более что от вас требуется лишь немного терпения.»

– Древнейшая раса во Вселенной! – повторил Бун и больше ничего не сказал. И как облечь такое в слова: если они древнейшие, тогда судьба действительно дала им время пройти эволюционный путь до самого его завершения, до окончательного предела.

Самая мысль о подобном пределе граничила с помешательством. Это фантастика, самая настоящая фантастика – и все же не большая, чем свершения человечества за какие-то два-три миллиона лет. В начале этого срока люди были хитренькими, но беззащитными зверушками – в конце его стали владыками планеты. Обострившийся ум и ловкие руки дали им средства противостоять любым неблагоприятным изменениям природной среды, даже самым крутым и внезапным.

Ну а бесконечники? Боже милостивый, если только они не заблуждаются и бестелесность, которую они предлагают, действительно дает полную независимость от физических условий, – что тогда? Разумные радуги приняли энергетическую форму существования, но и они, если не откажутся от нее, рано или поздно погибнут от энтропии. Когда Вселенная иссякнет, когда не станет ни пространства, ни времени, ни энергии, исчезнут и силы, поддерживающие жизнь радуг. Значит, конец Вселенной окажется концом и для них.

И тем не менее Шляпа провозглашает, что радуги имеют право судить бесконечников и воспользуются этим правом!

А что если – новая мысль – бесконечники предлагают совершенную систему выживания другим расам, но по какой-то причине не могут или не хотят использовать ее для себя? Троица на Магистрали Вечности была готова раболепствовать, лишь бы добиться помощи и милосердия. Почему?

Они, эти трое, и теперь выглядят не лучше – собрались кружком, отвернувшись от всех и соприкоснувшись сутанами, как бы слившись в единый организм. И завели монотонную песнь, исполненную скорби и одиночества. Песнь смерти? Нет, если бы так, в пении непременно слышался бы вызов судьбе, а в заунывном вое бесконечников не было ни вызова, ни надежды на воскрешение, это была панихида по всем и всему.

Из тишины, окружившей бесконечников с их панихидой, возник голос, беззвучный, лишенный интонаций:

«Вы впали в заблуждение и тем совершили грех. Хуже того, вы, бесконечники, стали грешниками из-за непомерной гордыни. Не вызывает сомнений, что ваша техника перевоплощения безупречна, но вы поспешили ее применить. И обрекли целую расу на то, что ее интеллект увековечен на более низком уровне, чем ей предначертано. Жители планеты Земля отнюдь не достигли финальной стадии своего развития, как вам, судя по всему, показалось. Они всего лишь приостановились и решили передохнуть. Со временем они возобновили бы поступательное движение и поднялись бы на новую интеллектуальную высоту. Но вы не дали им необходимого времени, вы поторопились и тем обрекли их во Вселенной на статус более низкого разряда. За что вам выносится порицание и проклятие. Вы трое будете возвращены к своим соплеменникам, с тем чтобы сообщить им об этом приговоре. Да послужит наказанием им и вам то, что вы осознаете содеянное и до конца отпущенного вам как расе срока будете обвинять себя в злонамеренной и непоправимой ошибке.»

Голос умолк. Бесконечники больше не пели и не стояли, как маленькая палатка. Их просто не стало на планете. Коркоран шумно перевел дух и произнес всего два слова:

– Черт побери!..

– Как бы то ни было, – заявил Конепес, – мы с ними более не связаны. Приговор вынесен, следовательно, мы можем улетать…

И, не дожидаясь какого-либо ответа, полез на невод.

Нас семеро, сказал себе Бун и на всякий случай пересчитал по пальцам: Инид, Коркоран, волк, Конепес, робот, Шляпа и, наконец, я сам. Нас семеро, а было одиннадцать, но Мартин выпал, а три осужденных бесконечника сгинули без следа…

– Ряды все редеют, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Кто следующий?..

«Вы никак не можете улететь, – сообщил Шляпа. – Грядет следующее действие.»

– Слушай, Шляпа, с нас хватит, – проговорил Коркоран. – Мы сыты по горло тобой и твоими радугами, приговорами и отсрочками. Мы и так разрешили тебе играть свою игру куда дольше, чем следовало.

Волк бочком подобрался к Буну, тот присел и обнял зверя за шею. Инид подошла к ним, наклонилась, хотела что-то сказать. И исчезла.

А следом исчезла и угловатая белизна кристаллического мира. Бун не изменил позы, волк все так же находился в кольце его рук, но теперь они очутились на краю мрачной глубокой пропасти, среди крутых холмов, взмывающих в бледно-голубое небо. По холмам корчились дряхлые деревья, склоны скалились вросшими в грунт валунами, серыми и лысыми, как черепа. Из пропасти дул неистовый ветер, а вдали, за дикими теснинами, можно было различить отблеск солнца на водной глади.

Бун молниеносно вскочил. От кристаллического мира не осталось даже самого малого следа. Они с волком попали в какой-то новый мир. И попали вдвоем, без остальных.

Неужели он снова ступил за угол? Для этого вроде бы не было причин. Ему не угрожала никакая опасность, во всяком случае, он не сознавал опасности. И уж совершенно точно, не делал ничего, ровным счетом ничего, чтобы перенестись вместе с волком в новый мир.

– Ну и что ты об этом думаешь? – обратился он к волку. – У тебя есть что сказать?

Волк воздержался от ответа. И вдруг послышалось:

– Бун! Бун, ты здесь? Где ты?..

– Инид! – обрадованно закричал он и сразу же увидел ее: она появилась над ними на холме и побежала вниз по склону, который был слишком крут для бега.

Бун бросился по склону вверх, ей наперерез. Она начала падать – он прыгнул, чтобы подхватить, поддержать ее, но грунт оказался слишком рыхлым, пополз от толчка, и он упал сам. Они покатились кубарем, докатились почти до самых лап волка и расхохотались. Смех был, пожалуй, отчасти смущенным: уж очень нелепо все получилось. Бун попытался поправить прядь волос, упавшую ей на лицо, но рука после падения оказалась в грязи, и он измазал ей нос.

– Слушай, что произошло? – спросила она. – Как это мы очутились здесь? Ты нырнул за какой-нибудь очередной угол?

– Ни за какой угол я не нырял. Там не было угрозы, которая могла бы послать меня за угол.

– Тогда что?

– Не знаю. – Он пододвинулся ближе к Инид, протянул руку. – У тебя нос в грязи. Разреши, я вытру.

– А где остальные?

– Наверное, там же, где и были.

– Бун, я боюсь. Ты можешь хоть приблизительно сказать, где мы?

– Не знаю, – повторил он. – Сказать по совести, я сам боюсь не меньше твоего…

Оставалось держаться рядышком, поглядывая на зловещую, вытертую ветрами пропасть. Волк сидел прямо перед ними как изваяние, всем своим видом показывая, что намерен их защищать. Но тут прямо в мозг вонзился голос, возникший неведомо как, пришедший отовсюду и ниоткуда, – голос радуг. В голосе не было ни самоуверенности, ни угрозы, ни поддержки, – тусклый, мертвенный голос.

«Слушайте со вниманием, – призвал голос. – Поговорим о вселенной.»

– Соглашаться на это с моей стороны было бы явным нахальством, – ответил Бун. – Я в этом ничего не смыслю.

«Однако один из вас обдумывал этот вопрос», – возразил голос.

– Разве это называется обдумывать? – усмехнулась Инид. – Так, разрозненные праздные мыслишки. Меня занимало, что такое Вселенная и зачем она.

«Тогда вникайте. Слушайте с полным вниманием», – предложил голос.

И на них обрушился яростный, ошеломляющий поток мысли. Вернее, смесь полупроизнесенных слов и безмолвных мыслей, несущая в себе глубочайшую информацию. Бун буквально физически ощутил, как подгибаются колени, – словно он пошел против ветра убийственной силы, налетевшего на мозг и на тело, и не смог устоять. Он еще успел выговорить:

– О мой Бог!..

И рухнул. Смутно, как сквозь туман, различил Инид, недвижно сидящую всего в нескольких футах, и попытался подползти к ней, обрести в женщине какую-то теплоту и единство с собой. А ураган не стихал, бил и бил с неземным упорством, – и когда наконец прекратился, Бун оказался простертым в грязи. Волк распластался на склоне рядом, подвывая от страха.