Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

Глава 42

В кабинете кардинала горели свечи, но все равно было темно. Темнота, казалось, пожирала слабый свет свечей. Причудливые очертания мебели напоминали фантастических чудовищ – не то дремлющих, не то приготовившихся к прыжку. У двери, расставив ноги, застыл робот-охранник. Кардинал восседал на высоком стуле с прямой спинкой, закутавшись в лиловую мантию.

– Доктор Теннисон, – сказал он. – За все время вашего пребывания в Ватикане вы впервые удостоили меня своим посещением.

– Я знаю, как вы заняты, ваше преосвященство, – сказал Теннисон, – И потом, до сих пор в этом не было необходимости.

– Сейчас такая необходимость возникла?

– Думаю, да.

– Вы пришли ко мне в трудное время. Такого трудного времени в Ватикане еще не бывало. Это глупцы…

– Именно поэтому я и пришел к вам, – решительно оборвал кардинала Теннисон, – Джилл…

– От человека, – продолжал кардинал, словно не обратив внимания на то, что его прервали, – еще можно было ожидать такого. Люди эмоциональны. Слишком эмоциональны. Порой мне кажется, что вам недостает здравого смысла. От роботов я такого не ожидал. Мы – народ уравновешенный, порой даже флегматичный. Да, наверное, и вы бы не подумали, что роботы способны довести себя до такой истерии. Прошу простить. Вы хотели поговорить о Джилл?

– Да, хотел.

– Джилл, доктор Теннисон, – самая лучшая из всех людей, с кем мне когда-либо довелось встречаться. Она, можно сказать, породнилась с нами. Ей интересны мы, ей интересен Ватикан. Вы, конечно, знаете, как упорно она трудится.

– Безусловно.

– Когда она пришла к нам впервые, – продолжал кардинал, – ее интерес к нам был более чем поверхностный. Она хотела написать о нас, но, как вам известно, мы не могли этого позволить. Некоторое время я считал, что ей следует улететь отсюда первым же рейсом. Но мне этого не хотелось, потому что уже тогда, задолго до того, как убедился в этом сам, я догадывался, какой она талантливый и преданный делу историк, – именно такой, какой нужен и какого мы никак не могли разыскать. Джилл хотела написать нашу историю для других, а теперь пишет для нас. И все мы счастливы. Вам, наверное, кажется странным, что нам понадобилась собственная история?

– Нет, почему же, – пожал плечами Теннисон. – Я, конечно, не психолог, но думаю, что она нужна вам потому, что вы проделали работу, которой не без основания гордитесь.

– Да, – кивнул кардинал. – Нам есть чем гордиться.

– Ну и вам, естественно, хочется, чтобы проделанный вами путь не был предан забвению. И чтобы через миллион лет представители самых разных форм жизни узнали о том, что вы жили здесь, а может быть, и до сих пор живете, если, конечно, вы просуществуете миллион лет.

– Просуществуем, – кивнул кардинал, – Если не я, то другие роботы, мои соратники, будут здесь и через миллион лет. Ватикан будет здесь. Ведь известно, что на Земле тысячелетиями существовали корпорации, основатели которых давным – давно умерли. Эти корпорации существовали потому, что представляли собой идеи, воплощенные в материальной форме. Ватикан, конечно, не корпорация в прямом смысле слова, но он – идея, облеченная в материальную форму. Он выживет. Он может подвергнуться изменениям, у него могут быть взлеты и падения, эволюции и кризисы, но идея не умрет. Идея будет жить. Идеи, доктор Теннисон, не так просто убить.

– Все это замечательно, ваше преосвященство, – сказал Теннисон. – И я высоко ценю ваше мнение как по этому, так и по другим вопросам. Но я пришел к вам, чтобы поговорить о Джилл, чтобы сказать вам, что она…

– Да-да, Джилл, – проговорил кардинал, – Я искренне огорчен, что ее коснулась эта суета вокруг так называемой святой. Как это у вас, людей, говорится? «Попала в переделку»? Так? Бедная девочка, представляю, как ей тяжело, – все тычут в нее пальцами и вопят о чуде. Считают, что она и есть живое свидетельство чуда. А вы, доктор, можете объяснить, что произошло? Я, конечно, ни капельки не верю, что случай с лицом Джилл – дело рук Мэри, и…

– Ваше преосвященство! – резко оборвал кардинала Теннисон, – Сейчас не время это обсуждать. Я пришел сказать вам, что Джилл исчезла. Я ее искал везде и нигде не мог найти. Вот и пришел к вам, чтобы спросить, не знаете ли вы, где она может быть.

– Бедняжка… – покачал головой кардинал, – Наверное, спряталась куда-нибудь, убежала от этой толпы обезумевших фанатиков.

– Но куда она могла убежать? Она мало где бывала. Работа и дом – вот и все.

– Доктор, скажите мне все-таки откровенно, что произошло? Как могла исчезнуть опухоль? Дело не в Мэри, я уверен. Тут что-то другое. Вы врач, и у вас должны быть какие-то соображения на этот счет. Может быть, это, как вы говорите, спонтанная ремиссия, самоизлечение?

– Ваше преосвященство, клянусь вам, я не знаю! Я пришел просить у вас помощи. Подскажите, ради бога, где ее искать?!

– В библиотеке смотрели?

– Был я в библиотеке. Везде был.

– В саду за клиникой?

– Да. Я же сказал: везде. Преосвященный, вы бываете у нее в библиотеке, подолгу беседуете с ней. Может быть, она хоть слово обронила, чтобы понять…

Разговор прервал громкий стук в дверь кабинета. Теннисон обернулся.

– Глухоман! – прокричал возникший в дверном проеме робот в коричневом монашеском балахоне, – Ваше преосвященство, там глухоман!

– Глухоман? – вскричал кардинал, – Что – «глухоман»? Где глухоман?! Объясни толком, в чем дело?!

– Глухоман идет! – надрывался робот, – Глухоман… спускается по эспланаде.

– Откуда ты знаешь, что это глухоман? Ты разве когда – нибудь видел глухомана?

– Нет, ваше преосвященство, я не видел. Но только все кричат, что это глухоман. Все кричат и бегут кто куда. Все жутко напуганы.

– Если это действительно глухоман, нечему удивляться. Понятно, почему они напуганы.

Из открытой двери доносились крики, топот ног в длинных коридорах.

– По эспланаде? – спросил Теннисон монаха, – К базилике?

– Да, доктор, – кивнул перепуганный робот.

Теннисон обернулся к кардиналу.

– Ваше преосвященство, а вам не кажется, что стоит выйти и узнать, чего хочет глухоман?

– Ничего не понимаю… – растерянно проговорил кардинал. – Ни один глухоман никогда не являлся в Ватикан. Давно, очень давно, когда мы только прибыли сюда, мы порой видели их издалека. Они никогда не приближались. Да, только издалека мы их видели, и, честно говоря, не пытались рассмотреть поближе. Мы им никогда не докучали, а они не мешали нам. Потом о них стали рассказывать чудовищные вещи, но это потом…

– Насколько я знаю, они убили молодого врача – моего предшественника, и еще двоих людей, которые были с ним.

– Да, это правда, но эти глупцы отправились охотиться на них. На глухоманов нельзя охотиться! Нужно совсем голову потерять, чтобы решиться на такое! Первый и единственный раз глухоманы проявили жестокость.

– Ну что ж, – пожал плечами Теннисон, – Значит, можно предположить, что у того, что пришел сейчас, ничего дурного на уме нет.

– Да, думаю, он ничего дурного сделать не хочет, – кивнул кардинал, – Но люди боятся, и их можно понять, ведь они наслушались страшных историй о глухоманах. Вот и бегут. Да, это можно понять.

– Ваше преосвященство, я намерен выйти к нему, – заявил Теннисон. – Вы пойдете со мной или нет?

– Думаете, стоит выйти?

– Да, думаю. Просто выйти и узнать, чего ему надо.

– Пожалуй, вы правы. Пойдемте. Но нас, предупреждаю, будет только двое – вы и я.

– Отлично. Вполне достаточно. А как мы будем с ним разговаривать? На каком языке?

– Древние легенды утверждают, что общаться с глухоманами можно.

– Ну и замечательно. Вперед!

Теннисон пошел впереди, Феодосий – за ним, а охранник и монах следовали на почтительном расстоянии сзади.

Пока они одолевали бесчисленные коридоры, ведущие к выходу из подземелий Ватикана, Теннисон мучительно старался припомнить все, что до сих пор слышал о глухоманах.

Получалось до обидного мало. Глухоманы жили здесь, на Харизме, до того как сюда прибыли роботы. Между роботами и глухоманами происходили лишь эпизодические, случайные контакты. За годы сформировалось убеждение в том, что глухоманы – кровожадные каннибалы. Эти истории рассказывали друг другу поздно вечером в уголках у каминов. Но была ли у этих басен реальная основа – этого Теннисон не знал. Да, за все время, пока он жил здесь, кроме случая с убийством молодого врача, никаких особых разговоров о глухоманах он не слышал.

Они вышли наверх. Неподалеку справа высилось величественное здание базилики, а перед ним тянулась широкая линия мощеной эспланады, спускавшейся с востока. На эспланаде не было ни души, все разбежались – и роботы, и люди. Но с крыш зданий по обе стороны от эспланады свешивались головы любопытных – все-таки хотелось поглядеть, что происходит. В Ватикане царила мертвая тишина, лишь где-то вдалеке слышались крики.

Внизу, в самом конце эспланады, была видна громадная фигура. На расстоянии она казалась меньше, но Теннисон прикинул в уме ее размеры и поежился. Глухоман был, что называется, великаном.

Теннисон устремился бегом вниз по лестнице к дорожке, что вела к эспланаде. Кардинал с трудом поспевал за ним, а монах и охранник безнадежно отстали.

На возвышении около базилики Теннисон и кардинал остановились и решили ждать глухомана тут.

– Доктор… он вертится! – прошептал кардинал.

Так оно и было. Глухоман представлял собой гигантскую черную сферу, приподнятую над поверхностью земли футов на двадцать. Сфера двигалась вперед, одновременно вращаясь вокруг своей оси. На черной, почти безукоризненно гладкой поверхности сферы были видны какие-то более светлые отметины.

– Странно… – растерянно проговорил кардинал. – Очень, очень странно… Доктор, вам доводилось видеть что-либо подобное?

– Нет, не доводилось, – ответил Теннисон, – А что же вы так удивились? Вы же говорили, что видели глухомана издали?

– Не я лично. Кое-кто из наших. Мне говорили, что они круглые… но вы же знаете, что верить рассказам… Нет, я сам никогда ни одного не видел.

Глухоман остановился у подножия холма, на котором высилась базилика. Вращение прекратилось, и он опустился на мостовую.

Светлые пятна на поверхности сферы оказались небольшими выростами.

«Наверное, рецепторы, – решил Теннисон. – Зрение, слух, обоняние, мало ли что еще…»

Кардинал молчал, выпрямившись во весь рост, как солдат в строю.

Из правого бока глухомана появилось нечто вроде конечности. Она росла, удлинялась… Наконец конечность погрузилась в некое углубление на поверхности сферы и что-то вынула оттуда. Вытянувшись еще дальше, она опустила то, что вынула, на мостовую. Это было… человеческое тело! Осторожно, почти бережно, глухоман уложил тело лицом вверх.

– О боже! – в ужасе вскричал Теннисон, – Это… Декер!!!

Он бросился вниз, но на пути остановился. «Рука» глухомана снова нырнула в «карман» и вытащила оттуда один за другим несколько предметов: ружье, свернутый спальный мешок, рюкзак, походный топорик и искореженный кофейник.

Затем из левого бока глухомана выросла вторая «рука» и нырнула в другой «карман». Оттуда она вытащила другое тело и опустила на мостовую рядом с телом Декера. Это был робот с оторванной головой. Рядом с ним на мостовую легло еще одно ружье. «Пальцы» глухомана осторожно сложили части погибшего робота и положили рядом с ним винтовку.

«Руки» глухомана втянулись внутрь, и он снова превратился в идеальную сферу.

Раздался странный глуховатый низкий звук, похожий на рокот громадного барабана. Казалось, сам воздух вокруг задрожал, завибрировал. Постепенно на фоне гудения стали слышны слова – произнесенные на человеческом языке. Они звучали медленно и торжественно.

– Мы – хранители, – говорил глухоман. – Мы бережем эту планету. Мы не позволяем, чтобы здесь происходили убийства. Убивать, когда нет еды, дабы сохранить жизнь в теле, – можно. Для некоторых это необходимо, чтобы сберечь жизнь. Но убийств по другой причине не должно быть никогда.

Гудение прекратилось. Несколько мгновений было тихо. Затем снова раздался гул, и послышались слова:

– Мы жили с вами в мире. И хотим жить в мире. Не позволяйте такому случиться вновь.

– Но, сэр! – плохо понимая, как следует обращаться к глухоману, прокричал Теннисон; собственный голос ему самому показался тонким и слабым. – Не так давно вы сами убили троих людей!

На фоне гудения раздались слова:

– Они пришли охотиться на нас. Они имели намерение убить нас. Это непозволительно. Никто не имеет права нас убивать. Мы убили, чтобы спасти себя. Мы убили, потому что не хотели, чтобы эти люди ходили по нашей планете.

Гудение утихло, и глухоман снова завертелся и стал постепенно удаляться по эспланаде.

Теннисон сбежал вниз и упал на колени рядом с телом Декера. Он надеялся, что тот еще жив! Теннисон припал ухом к его груди. Увы, Декер был мертв, мертв уже несколько часов.

Теннисон беспомощно обернулся. Кардинал медленно спускался с холма. Позади него кто-то бежал. Когда бежавший обогнал кардинала, Теннисон узнал Экайера.

– Джилл вернулась! – крикнул он, задыхаясь от быстрого бега.

Добежав до Теннисона, Экайер остановился и перевел дух.

– Она была в математическом мире с Шептуном. Она сказала…

Тут его взгляд упал на мостовую, и он в ужасе умолк.

– Что… тут произошло?!

– Декер убит. Глухоман принес его домой.

– Значит, это правда, что глухоманы убивают?!

Экайер сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

– А я не верил!

– Нет, Пол, – покачал головой Джейсон, – Глухоман тут ни при чем. Посмотри, кого он еще принес.

Экайер склонился над изуродованным роботом.

– Д-джейсон, – проговорил он сдавленным шепотом, – знаешь, кто это?

– Нет, – пожал плечами Джейсон, – Какой-то робот.

– Это наш милый Губерт, – сказал Экайер. – Тот самый, что варил такой прекрасный кофе…

Глава 43

– Лично мне картина происшедшего ясна, – сказал Теннисон. – Декер был ранен в грудь. Одно легкое задето. Видимо, он быстро умер. Но прежде чем умереть, он успел ответить Губерту метким выстрелом. Пуля снесла роботу полголовы. Мозг – всмятку: кучка спутанных проводов. Он ненадолго пережил Декера.

– А я вот чего никак не пойму, – нахмурился Экайер. – Как вышло, что они оба оказались в такой глуши и принялись палить друг в друга? И потом – Губерт! Губерт, трусишка и подхалим! Не скажу, чтобы он был таким уж образцовым слугой, но все-таки старался как мог. Пожалуй, я его даже по – своему любил. Он мне служил много лет. А Декер? Что Губерту до Декера? Мне кажется, он его и не видел ни разу в жизни. Нет, то есть за глаза-то он его знал. На Харизме все знают, кто такой Декер.

– А винтовка? – спросил Теннисон, – Как попала к Губерту винтовка, вот вопрос. Ведь это та самая, которую взял с собой прежний доктор, когда отправился охотиться на глухоманов.

– Ну вот это как раз объяснить несложно. Наверное, винтовку подобрали роботы, когда выносили из леса тела убитых. Валялась где-нибудь. Роботам она была совершенно ни к чему. Они оружием не пользуются.

– Один, как видишь, воспользовался, – с горечью проговорил Теннисон. – Какой позор! Декер был прекрасным человеком. Мне он с первой встречи понравился. Он был мне другом. И единственным поводом отправить его на тот свет было то, что он знал, где рай, я в этом не сомневаюсь.

– Тут я с тобой согласен, – кивнул Экайер. – Но только никак в голове не укладывается, что у Губерта могло быть что – то общее с богословами. Я, правда, с ним об этом не беседовал никогда, поэтому мне трудно судить, что он по этому поводу думал. Но он был не такой робот, чтобы…

– Он мог слышать наши разговоры, – предположила Джилл. – Вечно он торчал на кухне и, по-моему, подслушивал. Он запросто мог услышать, как мы говорили о Декере, о том, что, вероятно, Декер знает, где находится рай.

– Верно, – согласился Экайер, – Он был очень любопытен и любил посплетничать. Весь Ватикан – огромная фабрика сплетен. Но за все те годы, что он был моим слугой, Джейсон, клянусь тебе, большого вреда от него не было, пока я не отправил его к тебе.

– Ошибся, как видишь, – сказала Джилл. – Он оказался далеко не так безобиден.

– Давай попробуем взглянуть на происшедшее по-другому, – предложил Теннисон. – Оба «райских» кристалла исчезли – похищены, скорее всего. Декер убит. Когда мы обыскивали его хижину, мы имели возможность убедиться – того, что мы ищем, там нет. Не исключено, что кто-то, может быть Губерт, обыскал хижину до нашего прихода и либо нашел то, что искал, либо не нашел. Если не нашел, то мог, как и мы, подумать, что Декер спрятал «черный ящик» где-то еще. Если так, то никаких шансов разыскать его не осталось. Если «ящик» найден, следовательно, он сломан и выброшен, а если не найден, возможности найти его практически нет. Теперь, когда нет ни кристаллов, ни «черного ящика» и Декер мертв, никаких шансов добраться до рая не осталось.

– Но, может быть, Мэри? – спросила Джилл.

– Нет, – твердо ответил Теннисон. – У нее коматозное состояние. Она может и до утра не дотянуть. Зрелище толпы фанатиков доконало ее. Она упала в обморок, и ее пришлось нести в палату на руках.

– Значит, у нас ничего, совсем ничего не осталось, – обреченно проговорила Джилл.

– И это как нельзя на руку богословам, – вздохнул Экайер, – Мертвая Мэри станет более подходящим объектом для канонизации, чем живая. Живая и невредимая святая – в этом есть что-то святотатственное. А когда она умрет, у них будет замечательная возможность довести свое дело до конца. У Ватикана появится первая собственная святая, споры о рае утихнут, все будут верить, что святая Мэри нашла его, и…

– Да, но этому могут воспротивиться кардиналы, – возразила Джилл. – Не все они за такой поворот событий. Феодосий, насколько мне известно, против.

– Наверное, они могли бы что-то сделать, – сказал Экайер, – если бы не побоялись столкнуться с откровенным бунтом. Даже если бы смута началась, то у них была бы возможность погасить, подавить ее… но это было бы ужасно для самого Ватикана. Ведь Ватикан – это средоточие покоя, стремления к святости. Кардиналы побоятся, я уверен.

– Но если богословы победят, – сказал Теннисон, – а теперь, похоже, так оно и будет, Поисковой Программе конец, а без нее…

– Вот над этим, – кивнул Экайер, – и следовало бы нашим кардиналам призадуматься. Они ведь всегда отличались умением предвидеть. Может быть, они отступят на какое-то время, но потом снова начнут упорно, как муравьи, восстанавливать свое детище, пока Ватикан не станет таким, каким они его себе представляли с самого начала. Ведь для робота время ровным счетом ничего не значит. Вечность к его услугам.

– Погоди, Пол, – сказал Теннисон. – Это для роботов, но не для нас, и не для тебя прежде всего. Да, кардиналы, благосклонно относящиеся к Поисковой Программе, вряд ли позволят, чтобы Ватикан был перевернут вверх тормашками. Это понятно. Но это может произойти уже не при твоей жизни. Либо мы победим сейчас, либо ты, лично ты, проиграешь навсегда.

– Мне ли этого не понимать, – вздохнул Экайер, – Знаешь, о чем я думаю… – Он повернулся к Джилл, – Совсем недавно Джейсон мне немного рассказал о существе, которое он зовет Шептуном, и о том, как они вместе побывали в математическом мире. Теперь, как я понимаю, там побывала и ты. Ведь ты именно там была, пока мы тут искали тебя, сбившись с ног?

– Джилл, не бойся, расскажи, – посоветовал Теннисон, – Декера теперь нет в живых, и его тайну можно раскрыть.

– Наверное, это не единственная его тайна, – сказал Экайер. – Он был человеком особенным. В общем, с тех пор как Джейсон рассказал мне о Шептуне, я думал…

– Если ты думал, – прервала его Джилл, – что Шептун мог бы сопроводить нас в рай, то, мне кажется, ты ошибаешься. Он перенес Джейсона в математический мир потому, что Джейсон видел кристалл. Я кристалл не видела, и меня Шептун перенес туда потому, что уже знал дорогу. Джейсон показал ему дорогу, и Шептун запомнил ее.

– Следовательно, координаты ему не нужны?

– Не нужны, верно. Координат математического мира не было, и Шептуну хватило воспоминаний Джейсона. Наверное, он пользуется не координатами, а чем-то другим.

– Тогда почему не рай?

– А потому, что ему нужно проникнуть в сознание того, кто видел кристалл с записью о каком-то конкретном мире.

– В сознание? Именно в сознание?

– Да.

– А почему бы ему не проникнуть в сознание Мэри?

– Мэри в коматозном состоянии. Ее сознание, ее память опустошены, стерты, – сказал Теннисон. – Но даже когда она была здорова душой и телом, к ней в сознание он проникнуть не мог.

– Хочешь сказать, что он не ко всем…

– Послушай, Пол, вот тебе пример: уж как Шептун был близок с Декером, а в его сознание проникнуть не мог, как ни стремился.

– А в твое и Джилл проникает? Что же в вас такого особенного?

– Не знаю. Я думал об этом. Понимаешь, многие люди, большинство людей, не способны даже видеть Шептуна. Ты, например, не можешь, это я точно знаю. Шептун пытался с тобой познакомиться. Он пробовал тебе явиться, но ты его не увидел.

– Откуда тебе это известно?

– Он мне сам сказал. Думаю, он тут со многими пытался контакт наладить, и с тем же результатом. А роботы – вообще исключено. У них «другой тип сознания» – так он сказал. Он много лет бродил по Ватикану, все информацию искал. Он просто помешан на информации, на знаниях. Цель его жизни – постижение Вселенной, ее изучение. Кое-что он в Ватикане разнюхал, но совсем немного. Да и то, что узнал, далось ему с большим трудом.

– Так вот о ком говорил мне Феодосий! – воскликнула Джилл. – Значит, Шептун и есть та мышка, которая откусывает крошечные кусочки от громадины ватиканских знаний! Феодосий так мне и говорил. А им никак не удается выследить воришку. Теперь понятно почему.

– Значит, ни единого шанса, – обреченно проговорил Экайер.

– Я в этом просто уверен, – кивнул Теннисон.

– Да, дела… – проговорил Экайер, сжав кулаки, – Смирились и сидим. Боже, а ведь как задумаешься, от чего мы отказываемся! Вся Вселенная перед нами, а мы отказываемся. И все это из-за безумного поиска истинной религии!

Теннисон положил руку ему на плечо.

– Пол, мне бы очень хотелось помочь тебе. И Джилл, я думаю, хочет того же. Мне очень жаль. Так получается, что я огорчаю тебя.

– Да что ты! – отмахнулся Экайер, – Это же не твои трудности.

– Почему же не мои? Разве это только Ватикана касается? Нет, дружок, туг дело посерьезнее. Все на свете выиграют, если мы найдем ответ.

– Надо искать какой-то выход, – убежденно проговорила Джилл. – Рано сдаваться, рано лапки кверху поднимать. Я, например, могу поговорить с Феодосием.

– И чего добьешься? – скептически усмехнулся Экайер, – Он замашет руками, успокоит тебя, скажет что-нибудь вроде: «Не надо так волноваться, деточка, пройдет время, все встанет на свои места…»

Теннисон поднялся.

– Я должен взглянуть на Мэри.

– Я с тобой, – сказал Экайер, вставая, – Джилл, может, и ты сходишь с нами?

– Нет, – замотала головой Джилл, – Не хочется. Я лучше займусь обедом. Пообедаешь с нами, Пол?

– Спасибо. Очень хотелось бы, но дел по горло.

Когда она вышла из комнаты, Экайер тихо спросил у Теннисона:

– Извини, я при Джилл не хотел спрашивать, но Все – таки, что же случилось с ее лицом?

– Дай срок, – улыбнулся Теннисон, – мы тебе все-все расскажем, я тебе обещаю, Пол.