Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

Никто не устоял.

Эндрю Макинтайр опять нализался. Нетвердой походкой плелся он домой после бурной ночи, проведенной за покером в шорной лавке Стива Абрама, плелся под насмешливыми взглядами всей деревни, выставленный безжалостным рассветом на всеобщее обозрение.

На углу Третьей и Вязовой улиц он налетел на клен. Неуверенно отпрянул, намереваясь обогнуть препятствие, и вдруг клен заговорил:

– Алкоголь – это проклятие человечества. Он превращает людей в безмозглую скотину. Он иссушает мозги, сокращает жизнь…

Энди обомлел, не веря собственным ушам. Дерево – он был убежден в этом – обращалось лично к нему. А голос продолжал:

– …отнимает последний кусок хлеба у жен и детей. Подрывает моральные устои нации…

– Замолчь! – завопил Энди. – Замолчь, говорю!

Дерево умолкло. До Энди доносился лишь шепоток ветра в порыжелой осенней листве.

Энди припустил наутек, завернул за угол и помчался к дому.

– Ей-богу, – сказал он себе, – если уж деревья начинают разговаривать, значит, пора завязывать!

В городе, за пятьдесят миль от деревни, где клен увещевал Энди Макинтайра, в то же воскресное утро случилось еще одно чудо.

Очевидцев на сей раз было гораздо больше: многие слышали, как заговорила бронзовая статуя солдата во внутреннем дворике суда. Статуя не ожила – она стояла, как обычно, массивная, сияющая, тронутая прозеленью. Но с губ ее слетали слова… Слова, обжигавшие души тех, кто их слышал. Слова, призывавшие людей защитить завоеванные с кровью идеалы, высоко поднять и не выпускать из рук факел свободы демократии.

С суровой горечью статуя провозгласила Спенсера Чемберса величайшей угрозой этой свободе. Потому что, сказала статуя, Спенсер Чемберс и «Межпланетная энергия» ведут экономическую войну, бескровную, но столь же реальную, как если бы они палили из пушек и бросали бомбы.

Целых пять минут вещала статуя, а толпа, прибывавшая с каждой минутой, слушала, остолбенев от шока.

А потом на дворик навалилась тишина. Статуя стояла, как прежде, не шелохнувшись, вперив в пространство безжизненные очи из-под уродливого шлема, сжимая в руке винтовку со штыком. Белоснежный голубь, мягко захлопав крылами, присел на винтовку, оглядел толпу и полетел к башне суда.

Сидевший в лаборатории Расс посмотрел на Грега.

– Этот фокус с радио навел меня на мысль, – сказал он, – Если можно запросто поместить радио в статую или дерево, почему бы не проделать то же самое с телевизором?

– Даже представить трудно, какие откроются возможности! – взволнованно отозвался Грег.

Через час полностью укомплектованная аппаратура для телесъемки была установлена в поле, а в лаборатории появился монитор.

Друзья придвинули кресла поближе к экрану. Расс до упора выжал рычаг управления. Экран осветился, замерцал, но остался пустым и серым.

– Камера перемещается слишком быстро, – заметил Грег. – Притормози ее немного.

Расс слегка отпустил рычаг.

– Когда эта махина включена на полную мощность, перемещение совершается мгновенно. Она перемещает объекты во времени, и любая скорость меньше мгновенной требует изменения силового поля.

На экране плыла панорама гор – миля за милей, сплошные снежные пики и равнины внизу, пылающие осенней листвой. Потом горы пропали из виду. Появилась пустыня, за ней город. Расс опустил камеру пониже, на улицу. Полчаса они сидели, уютно устроившись в креслах, и наблюдали за фланирующей толпой. Позабавились зрелищем собачьей драки, потом снова двинулись вдоль домов, заглядывая в окна и витрины магазинов.

– Одно плохо, – сказал Грег. – Видеть-то мы видим, но не слышим ни звука.

– Это дело поправимое, – отозвался Расс.

Он перебросил камеру с улицы обратно через пустыню и горы и вернул в лабораторию.

– Вот тебе уже две возможности практического применения, – заметил Грег. – Космический двигатель и телешпионаж. Я даже не знаю, что лучше. Ты хоть понимаешь, что теперь, благодаря этому телетрюку, мы способны увидеть все, что происходит на свете?

– Я понимаю, что эта машина способна доставить нас на Марс, или Меркурий, или в любое другое место. Похоже, ее возможности вообще безграничны. И она прекрасно управляема. На долю дюйма может переместить с таким же успехом, как и на сотню миль. К тому же быстро, почти мгновенно. Почти – потому что даже с нашим временным ускорением какой-то срок от старта до финиша все же проходит.

К вечеру телекамеру оборудовали аудиоаппаратурой, и с экрана полились звуки.

– Давай воспользуемся случаем, – предложил Грег. – В Нью-Йорке в Новом Марсианском театре сегодня представление, на которое мне хотелось сходить. Что нам мешает сделать перерыв и посмотреть спектакль?

– Отличная идея, – согласился Расс, – Спекулянты наживают там себе на билетах целые состояния, а нам это не будет стоить ни цента!

Глава 5

В камине ярко пылали сосновые корни, шипя и вспыхивая искрами всякий раз, когда огненные языки касались смолы. Утонув в мягком кресле, Грег Маннинг вытянул к камину длинные ноги и поднял бокал, сощурясь на пламя сквозь янтарную жидкость.

– Меня немного беспокоит одно обстоятельство, – сказал он. – Я не говорил тебе раньше, поскольку считал, что это не так уж важно. Впрочем, может оно и впрямь не важно, но странно как-то.

– Ты о чем? – спросил Расс.

– О бирже, – ответил Грег, – Там творится что-то дьявольски непонятное. За последние пару недель я потерял около миллиарда долларов.

– Миллиарда?! – ахнул Расс.

Грег взболтнул виски в бокале.

– Не пугайся, это чисто бумажные потери. Мои акции упали – некоторые наполовину, а некоторые еще ниже. К примеру, акция «Марсианской ирригации» стоит сейчас семьдесят пять долларов. А я платил за них по сто восемьдесят пять, хотя на самом деле они тянут на все двести.

– Ты хочешь сказать, что на рынке что-то неладно?

– Не на рынке. Цены всегда то растут, то падают, это в порядке вещей. Но если не считать легкой депрессии, две последние недели на бирже прошли совершенно спокойно. Такое впечатление, будто кто-то намеренно меня топит.

– Кто же? А главное – зачем?

– Хотел бы я знать, – вздохнул Грег. – Реальных денег я не потерял, конечно. И на таком низком уровне мои акции продержатся недолго. Просто я не могу сейчас продать их за ту же цену, за какую купил. Если я избавлюсь от них, то потеряю миллиард. Но поскольку необходимости в их продаже нет, все убытки пока лишь на бумаге.

Он отхлебнул виски и вновь уставился на пламя.

– Если тебе не нужно их продавать, так что же тебя тревожит? – спросил Расс.

– Две вещи. Во-первых, под эти акции я взял наличные для сооружения звездолета. Однако при нынешней их стоимости потребуется более надежное обеспечение, а если цены будут продолжать падать, то значительная часть моего состояния окажется связанной строительством корабля. Не исключено, что придется даже продать часть акций, а это уже реальные потери.

Он наклонился к Рассу.

– А во-вторых, – продолжил он мрачно, – мне ненавистна сама мысль о том, что кто-то делает из меня мальчика для битья!

– Похоже, так оно и есть, – согласился Расс.

Грег вновь откинулся на спинку кресла и осушил свой бокал.

– Не похоже, а точно, – сказал он.

В окне возле камина на черном бархате неба сиял серебряный круглый щит Луны. Ветер печально стенал, раскачивая сосны, завывал под карнизами дома.

– На днях я получил сообщение из Бельгии, – сказал Грег. – Строительство корабля идет полным ходом. У нас будет самое большое судно во всей Системе.

– Самое большое и надежное, – добавил Расс.

Грег молча кивнул.

Корабль собирали на знаменитой космической верфи в Бельгии, а заказы на оборудование – приборы, двигатели и прочие механизмы – были разбросаны по всему миру. И не случайно: если бы кто-то захотел узнать, какое судно получится в результате, ему пришлось бы попотеть, собирая информацию. «Кто-то» – это был Спенсер Чемберс, разумеется; именно против него принимались все защитные меры.

– Нам нужна более совершенная телеаппаратура, – сказал Расс. – Наша тоже ничего, но хотелось бы самую лучшую. Может, Уилсона попросить: пусть купит оборудование во Фриско и привезет с собой?

– Почему бы нет? – отозвался Грег, – Пошли ему радиограмму.

Расс позвонил в космопорт и оставил сообщение.

– Он обычно останавливается в «Большом Марсианском», – сказал Расс. – Там мы его и перехватим.

Через два часа раздался телефонный звонок. Звонили из космопорта.

– Мы не можем передать ваше сообщение мистеру Уилсону, – заявила телефонистка, – В «Большом Марсианском» его нет. Портье сказал, что вчера вечером мистер Уилсон уехал в Нью-Йорк.

– Он не оставил адреса для связи? – спросил Расс.

– Похоже, что нет.

Расс положил трубку, нахмурился:

– Уилсон в Нью-Йорке.

Грег оторвал глаза от листка с уравнениями.

– В Нью-Йорке, говоришь? – переспросил он и вновь углубился в расчеты. Но через пару секунд опять поднял голову: – За каким чертом его туда понесло?

– Боюсь… – начал Расс и покачал головой.

– Вот именно, – сказал Грег. Он задумчиво посмотрел в окно, на щеках заиграли желваки. – Расс, мы оба думаем об одном и том же.

– Но мне противно об этом думать, – спокойно проговорил Расс. – Терпеть не могу подозревать людей.

– Что ж, сейчас проверим.

Грег подошел к телевизионной панели, щелкнул выключателем. Расс придвинул кресло к монитору. На экране отплясывали дикий танец горы, затем их сменили желтые и красные пятна пустыни. Потом экран заволокло темной пеленой, пока камера преодолевала изгиб поверхности земного шара, а когда пелена спала, перед ними возник сельский пейзаж – зеленокоричневые квадратные лоскутки, прочерченные белыми ниточками дорог.

Наконец на экране появился Нью-Йорк. Грег подрегулировал настройку, и город рванулся к ним, нацелив шпили небоскребов, словно копья. Камера нырнула в ущелье улицы в финансовом районе, сквозь шум городского транспорта послышалось деловитое гудение зданий-ульев.

Уверенной рукой Грег решительно вел свою странную машину по Нью-Йорку. Сквозь дома, сквозь мелькающие самолеты, сквозь пешеходов. Камера стрелой пронеслась до заданной точки, Грег двинул рычаг назад, и на экране возникло здание из четырех корпусов. Над входом блестела знаменитая карта Солнечной системы, увенчанная золотыми буквами: «Межпланетная компания».

– Сейчас проверим, – повторил Грег.

Он слышал напряженное дыхание друга, видел, как побелели костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла.

Камера, пройдя сквозь камень и сталь, помчалась через коридоры и кабинеты, пронзая стальные перегородки, яркими световыми вспышками замелькавшие на экране, и остановилась у двери с табличкой: «Спенсер Чемберс, президент».

Грег легонько подкрутил настройку. Перед ними предстал кабинет Спенсера Чемберса.

В комнате было четверо человек: сам Чемберс, доктор Крэйвен, начальник рекламного отдела «Межпланетной» Арнольд Грант и Гарри Уилсон!

С экрана донесся голос Уилсона – дрожащий, замирающий от страха:

– Я рассказал вам все, что знаю. Я же не ученый, я просто механик. Я сообщил вам, что они делают, но как они это делают, я не знаю.

Арнольд Грант с перекошенной от гнева физиономией дернулся вперед:

– У них же есть записи! – заорал он, – Уравнения и формулы! Почему ты их не принес?

Спенсер Чемберс остановил его взмахом руки из-за стола.

– Человек рассказал нам все, что знает. Больше он ничем не может нам помочь, это же очевидно.

– Но вы ведь велели ему вернуться и постараться найти еще что-нибудь, разве не так? – не унимался Грант.

– Да, велел, – согласился Чемберс. – Но ему не удалось.

– Я старался! – в отчаянии взмолился Уилсон. Лоб его покрылся испариной, потухшая сигарета повисла на губе, – Но в лаборатории постоянно торчит не один, так другой, к бумагам просто невозможно подобраться! Я пытался задавать вопросы, но они чересчур заняты, чтобы отвечать. А слишком сильно приставать я не мог – они бы меня вмиг заподозрили.

– Ну конечно, заподозрили бы, – не скрывая насмешки, проговорил Крэйвен.

Расс ударил кулаком по подлокотнику.

– Этот крысенок нас продал!

Грег ничего не ответил, но лицо его окаменело, а глаза превратились в кристаллы.

Чемберс обратился к Уилсону:

– Как вы думаете, сможете вы найти что-нибудь стоящее, если вернетесь в лабораторию?

Уилсон съежился в кресле.

– Нет, я не хочу возвращаться, – почти захныкал он. – Я боюсь! Они наверняка меня уже подозревают. Мне даже подумать страшно, что они со мной сделают, если догадаются!

– Это совесть его заела, – прошептал Расс, не отрывая глаз от экрана, – У меня и в мыслях не было его подозревать.

– В одном он, несомненно, прав, – откликнулся Грег. – Возвращаться ему явно не стоит.

А Чемберс продолжал:

– Надеюсь, вы понимаете, что мало чем сумели нам помочь. Вы только предупредили, что разрабатывается энергетический источник нового типа. Мы будем настороже, разумеется, но больше никакой полезной информации мы от вас не получили.

Уилсон ощетинился, словно загнанный в угол трусливый зверек.

– Я сказал вам о том, что они делают. Теперь вас не застанут врасплох. Я не виноват, что не понимаю, как работают все эти хитроумные штуковины.

– Послушайте, – сказал Чемберс, – мы с вами заключили сделку, и я свои обязательства помню. Мы договорились, что я заплачу вам двадцать тысяч долларов за ваше первое сообщение. Я обещал, что заплачу за дополнительную информацию отдельно, а также возьму вас на работу в свою компанию.

Не отрывая глаз от финансиста, Уилсон облизнул пересохшие губы.

– Верно, – сказал он.

Чемберс придвинул к себе чековую книжку, потянулся к подставке за ручкой.

– Вот ваши двадцать тысяч за предупреждение. И ни цента больше, ибо никакой дополнительной информации мы от вас не дождались.

Уилсон вскочил на ноги, издав протестующий вопль.

– Сядьте, – холодно оборвал его Чемберс.

– Но работа! Вы обещали мне работу!

– Мне такие люди в компании не нужны, – покачал головой Чемберс, – Вы предали однажды – предадите и еще раз.

– Но… Но… – Уилсон, так ничего и не сказав, опустился в кресло. Лицо его исказила гримаса, весьма похожая на испуг.

Чемберс вырвал из книжки чек, помахал им в воздухе, чтобы высушить чернила, встал и протянул листочек Уилсону. Тот взял его трясущейся рукой.

– Засим, – промолвил Чемберс, – не смею вас больше задерживать, мистер Уилсон.

Уилсон замешкался на мгновение, намереваясь что-то сказать, потом молча повернулся и вышел из кабинета.

Расс с Гретом переглянулись.

– Двадцать тысяч, – сказал Грег, – Черт возьми, да наше открытие стоит миллионы!

– Оно стоит всего состояния Чемберса, – отозвался Расс, – Потому что наше открытие его уничтожит.

Друзья снова уставились на экран.

Чемберс, опершись ладонями о стол, обратился к оставшимся:

– Ну, господа, что будем делать?

Крэйвен пожал плечами. Глаза за толстыми стеклами очков глядели озадаченно.

– Исходных данных недостаточно. Уилсон же фактически ничего не рассказал. У него не хватило соображения даже на то, чтобы уловить основную идею открытия.

– Этот тип прекрасно разбирается в механике, но в остальном дурак дураком, – кивнул Чемберс.

– Я собрал аппарат, – продолжал Крэйвен, – и он получился до смешного простым. Слишком простым, чтобы проделывать такие фокусы, о которых рассказывал Уилсон. Он принес четкую схему, так что скопировать устройство не составляло никакого труда. Уилсон сам проверил машину и побожился, что она точно такая же, как у Пейджа с Маннингом. Но существует тысяча вариантов подключения ее к панели управления, тысячи вариантов настройки. Вариантов настолько много, что нет смысла проверять их в надежде случайно наткнуться на правильный ответ. Видите ли, результат может зависеть от какой-то мельчайшей регулировки, от одного из сотен параметров, но как мы узнаем, от какого именно? Нужны формулы, уравнения – без них мы не продвинемся ни на шаг.

– Он вроде бы запомнил парочку уравнений, – с надеждой сказал Грант, – Несколько правил и формул.

Крэйвен досадливо отмахнулся.

– Это хуже, чем ничего! Пейдж и Маннинг настолько ушли вперед в этой области, что нам за ними не угнаться. Они уже работают с космическими полями, а мы даже не приступали к подобным исследованиям. У нас нет ни малейшей зацепки.

– Значит, никаких шансов? – спросил Чемберс.

Крэйвен медленно помотал головой.

– Вы могли хотя бы попробовать! – запальчиво крикнул

Грант.

– Погодите, – прервал его Чемберс. – Похоже, вы забываете, что мистер Крэйвен – одно из величайших научных светил. Я полагаюсь на его мнение.

Крэйвен улыбнулся.

– Я не могу воспроизвести открытие Пейджа и Маннинга, но могу попробовать сделать собственное открытие.

– Вы уж постарайтесь, ради бога, – сказал Чемберс и повернулся к Гранту, – Как я понял, вы успешно проводите в жизнь наши планы. Акции «Марсианской ирригации» сегодня снова упали.

– Это было не трудно, – ухмыльнулся Грант, – Пара намеков там-сям нужным людишкам…

Чемберс глядел на свои ладони, медленно сжимающиеся в кулаки.

– Мы должны остановить его любым способом. Распускайте слухи. Мы не позволим Грегу Маннингу финансировать его открытие. Мы отберем у него все деньги, все до последнего доллара! – Он бросил на подчиненного свирепый взгляд, – Вы меня поняли?

– Да, сэр, – ответил Грант, – Прекрасно понял.

– Ну и хорошо. А ваша задача, Крэйвен, – либо повторить открытие Пейджа, либо создать что-нибудь конкурентоспособное.

– А что, если ваши идиотские слухи не повредят Маннингу? – раздраженно спросил Крэйвен. – Или если у меня ничего не выйдет?

– В таком случае мы испробуем другие способы.

– Другие способы?

Чемберс неожиданно улыбнулся:

– Я собираюсь вызвать Статсмена обратно на Землю.

– Да, похоже, у вас есть другие способы, – проговорил доктор, задумчиво барабаня пальцами по ручке кресла.

Грег резко дернул рычаг, экран внезапно опустел, а телекамера тут же вернулась в лабораторию.

– Это многое объясняет, – сказал Грег. – В том числе и неприятности с моими акциями.

Расс, потрясенный, неподвижно застыл в кресле.

– Подумать только, какое ничтожество! Трусливый подлый крысенок! Да он за новенькую хрустящую десятку собственную мать продаст и не пожалеет!

– Зато теперь мы в курсе, – сказал Грег. – А Чемберсу и невдомек, что мы в курсе. Мы будем следить за каждым его движением, за каждой мыслью!

Шагая взад-вперед по комнате, Грег уже набрасывал план предстоящей кампании.

– Нужно еще поработать, – сказал он. – Не исключено, что мы упустили какие-то возможности.

– Но хватит ли у нас времени?

– Думаю, хватит. Чемберс спешить не будет. Слишком уж крупная ставка, тут торопиться опасно. А неприятности с законом ему ни к чему. Он не решится на открытую рукопашную схватку… по крайней мере пока не отзовет с Каллисто Статсмена.

Грег как вкопанный остановился посреди комнаты.

– Когда в игру вступит Статсмен, против нас ополчатся все силы ада. – Он сделал глубокий вдох. – Но мы их встретим во всеоружии!

Глава 6

– Если этот аппарат позволяет принимать телепередачи, – задумчиво сказал Грег, – что мешает ему их передавать? Может, попробуем?

Расс машинально чиркал карандашом по листку с вычислениями.

– Давай, – сказал он. – Пораскинем мозгами. То, что мы имеем дело с четырехмерной средой, конечно, несколько затрудняет задачу. Это тебе не трехмерное пространство. Хотя постой…

Он внезапно умолк и выронил карандаш. Медленно повернулся и встретился взглядом с Маннингом.

– Что с тобой? – спросил Грег.

– Слушай, – возбужденно заговорил Расс, – мы работаем в четырехмерном пространстве. Что получится, когда мы начнем передавать телеизображение?

Грег задумчиво нахмурил брови. И вдруг лицо его просветлело.

– Ты хочешь сказать, что мы сможем передавать изображение в трех измерениях, да?

– Так должно быть! – заявил Расс.

Развернувшись обратно к столу, он подобрал карандаш и стал быстро записывать уравнения. Потом поднял глаза и осипшим голосом прошептал:

– Объемное телевидение!

– То есть еще одно открытие, – заметил Грег.

– И какое!

Расс придвинул к себе калькулятор, проворно набрал уравнения, щелкнул тумблером. Машина крякнула, затарахтела и выдала результат. Расс не дыша склонился над ответом.

– Похоже, все правильно.

– Да, но потребуется уйма оборудования, – сказал Грег, – А Уилсон смылся, черт бы его побрал! Кто же нам будет помогать?

– Сами сделаем, – ответил Расс. – Пока мы с тобой вдвоем, можно не опасаться утечки информации.

Просидев еще несколько часов за вычислительной машиной, Расс полностью уверился в своей правоте.

– А теперь за работу! – весело заявил он.

За неделю они смастерили стереотелевизор, усовершенствовав и упростив стандартную коммерческую конструкцию настолько, что их аппарат лишь ненамного превосходил размерами обычный телевизор, зато был куда мощнее и показывал гораздо более четко.

Работая, они не переставали вести наблюдение за кабинетом Спенсера Чемберса и за лабораторией, в которой по шестнадцать часов в сутки трудился доктор Крэйвен. Они стали незримыми, неслышными, но неотступными спутниками ничего не подозревающих противников: читали их почту, слушали их беседы, следили за их действиями. И в результате парочка, засевшая высоко в горах в уединенной лаборатории, хорошо изучила характеры своих противников.

– Оба абсолютно беспощадны, – подытожил Грег, – и совершенно уверены в том, что в мире торжествует право сильного. Странные люди, какие-то допотопные. Но к Чемберсу, например, невозможно не проникнуться симпатией. В глубине души он совсем не подлец и по-своему даже милосерден. Мне кажется, он искренне верит, что облагодетельствует человечество, установив над Солнечной системой свою диктатуру. Это честолюбивое устремление подчинило себе всю его жизнь. Оно ожесточило его и одновременно сделало сильнее. Он без малейших колебаний, не задумываясь, сметет со своего пути любое препятствие. Вот почему нам надо готовиться к серьезной схватке.

Крэйвен, похоже, не слишком продвинулся в своих изысканиях. Друзьям оставалось лишь гадать, чего же он хочет достичь.

– Я думаю, – сказал Расс, – он пытается создать коллектор, способный аккумулировать энергию излучений. Неплохая задумка, если получится, конечно.

Немытый, нечесаный, Крэйвен часами сидел, утопая в мягком кресле, погрузившись в размышления. Лицо его было спокойно, рот слегка приоткрыт, глаза отрешенно глядели вдаль. Но время от времени он вскакивал из кресла, хватал карандаш и записывал что-то на листочках бумаги, заваливших весь стол. Новые идеи, новые подходы.

Стереотелевизор был почти готов – за исключением одной детали.

– Не знаю, как быть со звуком, – вздохнул Расс. – Изображение мы можем передавать, но звук…

– Послушай, – сказал Грег, – а почему бы нам не попробовать звуковой конденсатор?

– Звуковой конденсатор?

– Ну конечно. Эту штуку изобрели еще в 1920 году. Насколько я знаю, ею долгое время никто не пользовался, но не исключено, что у нас получится.

Расс расплылся в улыбке.

– Черт, как же мне это в голову не пришло? Я все мозги себе сломал, пытаясь изобрести чего-нибудь новенькое… А тут и изобретать-то нечего!

– Должно сработать, – сказал Грег. – По принципу действия это устройство противоположно микрофону. Вместо того чтобы механически излучать звуковые волны, оно излучает переменное электрическое поле, которое непосредственно воспринимается ухом. И хотя, похоже, никто на свете не понимает, как работает этот конденсатор, но он работает – а это главное.

– Верно, – подхватил Расс, – и он действительно работает без звука. То есть он создает электрическое поле, заменяющее звук. Как раз то, что нам нужно: ведь его практически невозможно заглушить. Разве что металлическим экраном, но только жутко толстым.

Сборка заняла немало времени. Но вот наконец он был готов – массивный аппарат с мерцающим внутри силовым полем, приводимый в действие двумя мощными генераторами энергии материи. К контрольной панели присоединили привод с часовым механизмом, устроенным таким образом, чтобы при передаче на другие планеты автоматически сводить на нет помехи, создаваемые движением Земли.

Расс отступил назад и оглядел конструкцию.

– Встань перед экраном, Грег, – сказал он, – Мы испробуем его на тебе.

Маннинг шагнул к экрану. Аппарат заурчал – и вдруг в воздухе материализовалось изображение Грега. Зыбкое и расплывчатое вначале, оно быстро обрело четкие формы. Грег взмахнул рукой; изображение махнуло в ответ.

Расс оставил пульт управления и подошел, чтобы изучить изображение поближе. Как ни разглядывай, со всех сторон объемное. Расс прошел сквозь него и ничего не почувствовал.

Пустота! Всего лишь трехмерное изображение – и только. Но даже с расстояния двух футов его невозможно было отличить от человека из крови и плоти.

– Привет, Расс, я рад тебя видеть, – прошептало изображение, протягивая руку.

Расс со смехом протянул свою. Ладонь сжала воздух, но со стороны казалось, будто двое людей обменялись рукопожатием.

В тот же вечер они испытали машину. Их изображения бродили над кронами деревьев, гигантская копия Грега громовым голосом вещала с вершины дальнего пика, а маленькие фигурки высотой не более двух дюймов полировали ножку стола.

Удовлетворенные результатом, они выключили аппарат.

– Вот и одна из упомянутых тобой возможностей, – сказал Расс.

Грег серьезно кивнул.

Осенний ливень барабанил в окно, в соснах завывал сырой свирепый ветер. Беспокойно метались огненные языки в камине.

Глубоко утонув в кресле, Расс глядел на пламя и дымил трубкой.

– С верфи требуют еще денег на корабль, – сказал Грег, сидевший напротив, – Пришлось заложить еще несколько акций под новый заем.

– Курс по-прежнему падает?

– Да не курс, а только мои акции. Сегодня все они опять упали.

Расс задумчиво затянулся.

– Я все ломаю голову над этой историей с акциями, Грег.

– Я тоже ломаю, но что толку?

– Слушай, – медленно проговорил Расс, – а на каких планетах есть биржи?

– На всех, кроме Меркурия. Юпитерианская биржа находится в Ранторе. И даже на Плутоне есть одна, но она специализируется на химической и горнодобывающей отраслях.

Расс не отреагировал. Он сидел, отрешенно глядя на пламя. Над трубкой клубился дымок.

– Почему ты спрашиваешь? – не выдержал Грег.

– Да так, какая-то мысль вроде мелькнула. Интересно, где Чемберс проворачивает свои операции?

– Сейчас в Ранторе. А раньше в основном на Венере, там рынок шире. Но когда Чемберс прибрал к рукам Юпитерианскую конфедерацию, он перевел свой бизнес туда. Там ниже налоги на деловые операции, об этом он позаботился.

– На бирже Каллисто в обращении те же самые акции, что и в Нью-Йорке?

– Естественно, только список чуть меньше.

Расс уставился на облако дыма над трубкой.

– За сколько минут свет доходит от Каллисто до Земли?

– По-моему, минут за сорок пять, – Грег напряженно выпрямил спину. – Но какое отношение к этому имеет свет?

– Самое непосредственное, – сказал Расс, – Вся коммерция основывается на предпосылке, что свет перемещается мгновенно. Но это не так. Бизнес в Солнечной системе ведется по гринвичскому времени. Сигнал, посланный с Земли в полдень, принимают на Марсе тоже в полдень, но на самом деле его получат там только в четверть первого. А когда тот же сигнал достигнет Каллисто, коммерческий хронометр опять-таки покажет полдень, хотя в действительности будет уже без четверти час. Такая система упрощает ведение дел, унифицируя время. И до сих пор она не давала сбоев, поскольку никому не удавалось превысить скорость света. Ни одно межпланетное сообщение, ни один сигнал невозможно было послать со сверхсветовой скоростью. И все шло как по маслу.

Грег, не усидев в кресле, вскочил на ноги; огненные блики рельефно вылепили его атлетическую фигуру. От маски наружного спокойствия не осталось и следа – Грег был откровенно взволнован.

– Я понял, к чему ты клонишь! У нас есть почти мгновенное средство перемещения!

– Почти, – отозвался Расс, – хотя и не совсем. Временной интервал все же существует. Но он незаметен, разве что на очень уж больших дистанциях.

– Получается, что мы сможем опередить обычные световые сигналы, посланные на Каллисто, почти на сорок пять минут!

– Почти, – согласился Расс, – Может, на долю секунды меньше.

Грег заметался возле камина, словно лев, запертый в клетке.

– Клянусь небесами, теперь мы припрем Чемберса к стенке! Зная заранее котировку акций в Нью-Йорке, мы будем играть на Каллисто с большой форой и вернем все мои потери, все до единого цента! И разделаем мистера Чемберса под орех!

– Точно! – усмехнулся Расс, – Мы будем в курсе событий на сорок пять минут раньше всех остальных. Пускай Чемберс попрыгает!