Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"

Автор книги: Клиффорд Саймак

Глава 3

Миннеаполис, Миннесота

Кэти Фостер сидела за машинкой в отделе новостей и печатала очерк. До чего бестолковый очерк, до чего бестолковый народ! И какого черта Джонни послал ее туда? Ведь были же другие задания, где не пришлось бы иметь дела ни с придурочной чушью, ни со слащавым мистицизмом, от которого ее тошнило. «Любящие»… Так они называли себя. У нее до сих пор стояла перед глазами их дремотная невинность во взгляде, а в ушах звучали мягкие, вкрадчивые, напыщенные слова.

Любовь – это все, любовь все побеждает, любовь всеобъемлюща… Тьфу! Все, что должен делать человек, – это любить кого-нибудь или что-нибудь, долго и сильно, и тогда любовь вернется. Любовь – величайшая сила Вселенной, вообще единственное, о чем стоит говорить, любовь – альфа и омега всего сущего. И отзываться на любовь должны не только люди, не только живое. Если ты полюбишь что бы то ни было – будь то вещество какое-нибудь или энергия, – оно вернет тебе твою любовь и сделает для тебя все, что ты захочешь, вплоть до нарушения всех эмпирических законов – на самом деле этих законов, может быть, и не существует, сказали они ей, – сделает все, что захочешь: пойдет куда угодно, останется где угодно. Независимо от того, возможно это или нет, с обычной точки зрения. Но, чтобы достичь этого, надо постараться понять живое существо, или вещество, или энергию и полюбить так, чтобы тебя заметили, чтобы могли ответить на твою любовь.

Все это ей рассказывали торжественно, излучая глазами невинность. Сейчас вся беда в том, объясняли они, что нет достаточного понимания. Но понимание можно приобрести через любовь. Если любовь будет достаточно сильна и глубока, чтобы принести понимание, то человек на самом деле станет властелином Вселенной. Но такое владычество не должно быть самоцелью, оно должно усовершенствовать понимание и усилить любовь ко всему, из чего состоит Вселенная.

«Чертов университет, – подумала Кэти, – настоящий инкубатор для таких ют чокнутых – или жуликов? – которые изо всех сил ищут какой-то смысл в совершеннейшей бессмыслице. И занимаются этим, чтобы просто уйти от реальности».

Она посмотрела на стенные часы. Уже почти четыре, а Джерри до сих пор не позвонил. Он обещал, что позвонит, когда поедет в город. Если они опоздают на концерт по его вине, она с него скальп снимет. Ведь он же знает, как она ждала этого концерта, несколько недель о нем мечтала. Конечно, Джерри не очень любит такую музыку – но ради нее может он хоть раз сделать то, что ей хочется, даже если ему придется мучиться весь вечер? Она для него многое делала; ходила туда, куда вовсе не хотелось. Но она же ходила, раз он так хотел… Боже праведный, даже на соревнования по борьбе ходила, по борьбе!

«Странный он человек, – думала Кэти, – странный, временами просто невыносимый… но все равно славный парень. Вечные его деревья! Джерри просто живет ради них. Господи, как может взрослый человек так зациклиться на деревьях? Бывает страсть к цветам, к зверям, к птицам… У Джерри это деревья. Малый просто спятил от своих деревьев. Он их любит, он их как будто понимает; иногда даже кажется, что он с ними разговаривает».

Она выдернула из машинки законченную страницу, вставила чистый лист и снова забарабанила по клавишам, кипя от негодования. Когда она сдаст очерк, то попросит Джонни засунуть его в ящик поглубже, а еще лучше – выкинуть в мусорную корзину, не то кто-нибудь его разыщет, когда для газеты будет не хватать материала.

У противоположной стены сидел за столом Джон Гаррисон, завотделом репортажа, и огладывал кабинет. Большинство столов пустовало, и он вспоминал, кто где. Фримен – на собрании комиссии по делам аэропорта; там, скорее всего, ничего интересного не произойдет, но из-за всей этой суматохи вокруг новых взлетно-посадочных полос редакция новостей просто обязана была послать туда своего человека. Джей – в Рочестере, в клинике Майо, где разработали какой-то новый способ лечения рака. Кэмпбелл до сих пор торчит в муниципалитете, в комиссии по благоустройству; там сегодня разговор о парках; тоже, наверное, ничего интересного, как и в аэропорту. Джонс в Южной Дакоте, по поводу индейских требований в отношении Блэк-Хилса, собирает материал для воскресного выпуска. Найт на суде по поводу убийства Джонсона. Уильяме в пригородном поселке Уэйзате, интервьюирует ту старую деву, которая хвасталась, что ей 102 года (наверное, все-таки поменьше). Слоун увяз в Уиноне, там у них нефть разлилась.

«Боже, – подумал Гаррисон, – что я буду делать, если вдруг появится что-нибудь стоящее, на большой материал?» Впрочем, он знал, что это маловероятно. С самого утра день был неудачный, и улучшения не предвиделось.

– Что получается из бюджета, Джим? – спросил он у своего помощника Джима Гоулда.

Гоулд посмотрел на лист бумаги в своей машинке.

– Маловато, – сказал он. – Здесь немного, Джонни. Действительно, совсем немного.

Зазвенел телефон. Гоулд взял трубку.

– Это тебя, Джонни. Вторая линия.

Гаррисон поднял трубку и нажал кнопку.

– Гаррисон.

– Джонни, это Фрэнк Нортон. Из Лоун-Пайна, помнишь?

– Конечно, Фрэнк! – обрадовался Гаррисон. – Хорошо, что ты позвонил. Я только вчера разговаривал здесь с друзьями о тебе. Рассказывал, как ты замечательно устроился. Сам себе хозяин, форель под боком, почти прямо в городе… Если я на днях подрулю к тебе порыбачить – как ты?

– Джонни, – сказал Нортон, – кажется, у меня есть кое-что для тебя.

– Похоже, ты взволнован, Фрэнк. Что случилось?

– Очень может быть, что к нам тут пришелец из космоса прилетел. Я пока не уверен…

– Кто к вам прилетел?! – Гаррисон подпрыгнул в кресле.

– Не знаю, – сказал Нортон. – Что-то свалилось с неба, очень большое. Упало поперек реки. От моста ничего не осталось, снесло начисто.

– Оно еще там?

– Там. Сидит, где село десять – пятнадцать минут назад. Огромное. Огромное и черное. Город на ушах стоит, все в панике. Один человек убит.

– Убит? Как убит?

– Он выстрелил в эту штуковину. А она выстрелила в него. Спалила его дотла. Я видел, как это случилось. Он еще стоял, а из него дым валил.

– Боже мой! – воскликнул Гаррисон. – Вот это материал! Как снег на голову.

– Джонни, – сказал Нортон. – Я еще не знаю, что происходит. Это произошло недавно, тут пока трудно что-нибудь понять. Я думал, может, ты захочешь прислать кого-нибудь, сфотографировать.

– Слушай, Фрэнк, – сказал Гаррисон, – я тебе скажу, что собираюсь делать. Я сразу же этим займусь. Но сначала ты расскажешь кому-нибудь из моих ребят все, что знаешь, со всеми подробностями. Все, что произошло. А потом трубку не вешай. Я раздобуду фотографа и еще чего-нибудь придумаю.

– Хорошо. Буду на проводе.

Гаррисон прикрыл ладонью трубку и протянул ее Гоулду.

– Это Фрэнк Нортон, – сказал он. – Хозяин и редактор еженедельной газеты в Лоун-Пайне, мой старый друг, вместе в школе учились. Он говорит, у них там что-то свалилось с неба. Один человек погиб. Свалилось минут пятнадцать назад или около того. Ты сейчас запиши все, что он расскажет, а потом попроси, чтобы подождал меня у телефона. Мне надо еще с ним поговорить.

– Хорошо, – сказал Гоулд. – Запишу. – Он взял трубку. – Мистер Нортон, я Джим Гоулд, помощник редактора…

Гаррисон повернулся на стуле к Энни Датгон, секретарю редакции.

– Энни, свяжись с ребятами в аэропорту. Узнай, можно ли заказать спецрейс, вылет немедленно. Лететь – куда же лететь, черт возьми, чтобы попасть в этот Лоун-Пайн?

– Бемиджи, – сказала Энни, – Это ближе всего.

– Отлично. Значит, потом свяжешься с Бемиджи и закажешь машину напрокат. Попозже мы им еще раз позвоним и уточним время, а пока организуй в принципе.

Энни принялась крутить телефонный диск.

Гаррисон поднялся со стула, оглядел редакцию и ужаснулся тому, что увидел.

В одном углу, углубившись в свою писанину, сидел Финли – совершеннейший щенок, в худшем смысле этого слова, у него еще молоко на губах не обсохло. Сэндерсон – немногим лучше, и никак ее не отучить от манеры вечно острить, где не надо. «Господь свидетель, – подумал он, – в один прекрасный день ей придется поменять свое поведение или оказаться на улице». Джемисон? Нет, слишком туго соображает. Когда надо глубоко копать – незаменимый человек, но для горящего материала не годится.

– Кэти! – закричал он.

Удивленная Кэти прекратила печатать, поднялась и пошла к редакторскому столу, стараясь выглядеть спокойной. Джерри до сих пор не позвонил, а очерк казался ей чем дальше, тем глупее. Если придется пропустить концерт!..

Гоулд «висел» на одном телефоне – слушал, иногда вставлял словечко, беспрерывно стучал на машинке, делал пометки, Энни занимала другой… Гаррисон снова сел за стол и поднял трубку, набрал номер.

– Это Гаррисон, – сказал он. – Нам нужен хороший фотограф. Кто у вас там под рукой? Где Аллен? Это командировка. Важная. Срочность чрезвычайная. – Какое-то время он слушал. – О, черт побери! Значит, Аллена нет? У нас такая работа, что нужен как раз он. Где он? Вы можете с ним связаться? – Снова пауза. – Ой, верно, я забыл, что он в отпуске. Ладно. Присылайте его.

Он положил трубку и повернулся к Кэти.

– У меня есть кое-что для тебя.

– Не сейчас, – сказала она. – Не сегодня. Сегодня никаких сверхурочных, я уже почти весь день отработала. И у меня билеты на концерт. Симфонический.

– Боже мой, девочка, это может быть очень важно! Самое важное задание в твоей жизни! Может быть, это первый пришелец из космоса…

– Пришелец из космоса?

– Ну, может быть. А может, и нет. Мы пока не знаем…

Гоулд протянул ему трубку.

– Минутку, Фрэнк. Подожди. Я сейчас.

– Самолет будет ждать, – сказала Энни, – Готовый к вылету. И машина в Бемиджи.

– Спасибо, – сказал Гаррисон и повернулся к Гоулду, – Что у тебя?

– Отличный материал. Солидный. Масса фактов, море подробностей. Звучит очень впечатляюще. Что-то у них там спустилось с неба.

– Стоит туда поехать?

– По-моему, да, – сказал Гоулд.

Гаррисон повернулся к Кэти.

– Мне очень не хочется тебя просить, Господь свидетель, но больше никого нет. Нет никого, все заняты. Ты с Уайтом полетишь в Бемиджи. Там вас будет ждать машина. Очерк свободный, это я тебе обещаю. Пиши, что хочешь. Вы должны быть в Лоун-Пайне часам к шести, даже раньше. До восьми позвони. Тогда мы успеем сделать первый выпуск с твоим материалом.

– Хорошо, – сказала Кэти. – Если ты купишь мои билеты на концерт. Ни за что не соглашусь туда лететь, да еще и платить за это.

– Ладно, я их покупаю, – сказал Гаррисон, – Как-нибудь спишу эти деньги на расходы редакции. Сколько?

Он вытащил из кармана кошелек.

– Тридцать.

– Не многовато? Ведь ты заплатила меньше.

– Это как раз столько, сколько ты заплатил бы сегодня. Места хорошие.

– Ладно, ладно, – согласился он, отсчитывая банкноты.

– А если позвонит Джерри Конклин, пусть кто-нибудь ему расскажет, что произошло. Мы с ним должны были встретиться вечером. Обещаешь?

– Обещаю, – сказал Гаррисон, отдавая ей деньги. Он взял со стола трубку. – Извини, Фрэнк, у меня тут были срочные дела. Ты слушаешь? Мои люди будут у тебя около шести. Я им велел найти тебя. Но как это получилось? Ведь у тебя своя газета. Зачем отдавать все это нам?

– Моя газета сегодня вышла, – сказал Нортон, – Следующий номер только через неделю, а такие новости ждать не могут. Я хочу, чтобы ты был здесь первым. Несколько минут назад в город прибыли две патрульные машины полиции штата. Больше ничего нового.

– Ты сможешь держать нас в курсе дел, пока мои не доберутся? – спросил Гаррисон. – Если что-нибудь случится, позвони.

– Обязательно, – ответил Нортон.

Глава 4

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

День выдался трудный. На послеобеденном брифинге газетчики накинулись на него, словно хотели сожрать живьем. Вопросы главным образом касались требований Ассоциации коренных американцев вернуть объединенным племенам Блэк-Хилс в Южной Дакоте и район Бигхорн в Монтане, хотя было довольно много шума и по поводу энергетической ситуации, особенно в связи с предложениями правительства о развитии солнечной энергетики в юго-западной пустыне и его запросом о выделении крупных сумм для разработки криогенных систем передачи электроэнергии. Журналисты бушевали, возмущенные неудовлетворительными ответами. «Но это, – сказал себе Дейвид Портер, – в порядке вещей». В последние несколько месяцев он внушал представителям прессы то ярость, то отвращение. И теперь он каждый день ждал, что какие-нибудь объединения прессы потребуют его отставки.

…В телетайпном зале висела тишина, почти не нарушаемая стрекотанием аппаратов, стоявших вдоль стены. Они словно переговаривались между собой, беспрерывно выплевывая мировые новости. Маршия Лэнгли, его помощница, уже собиралась уходить: рабочий день кончался. На селекторе впервые за весь день погасли мигающие лампочки. Было время сбора информации. Последние вечерние газеты уже ушли в типографии, в редакциях утренних готовили материал.

В помещение стали вползать тени. Портер протянул руку и включил настольную лампу. При ярком свете на столе обнаружилась такая груда бумаг, что он застонал. Настенные часы показывали почти 5.30. Он обещал заехать за Элис в 7.30, так что времени на бумажную работу оставалось совсем немного. Кто-то из подруг Элис нашел в Мэриленде новый ресторан, и Элис вот уже несколько недель время от времени вспоминала об этом. Нынче вечером они собирались поехать туда. Он потянулся в кресле и подумал об Элис Дэйвенпорт. Ее старик, сенатор, никогда не проявлял к Портеру особой симпатии, но и не возражал, чтобы они встречались. «Ну что ж, молодец старый сыч, – подумал Портер, – это его украшает». А Элис – замечательная девушка, даром что у нее такой отец. Красивая, умная, веселая, образованная, много знает, собеседница отличная… Один только недостаток: вечно она влезает в какие-нибудь общественные проблемы, и тогда у нее нет других тем для разговора, кроме очередного увлечения. Как раз сейчас она носилась с требованием индейцев вернуть Блэк-Хилс и Бигхорн и страстно доказывала, что надо их отдать объединенным племенам. Несколько месяцев назад были черные в Южной Африке. «Все это, – угрюмо подумал Портер, – от слишком прилежного изучения никудышных дисциплин». Впрочем, она не всегда садилась на своего конька, может быть, и сегодня не будет. В последние несколько месяцев они провели вместе не один хороший вечер; когда она снимала свой плащ крестоносца – становилась отличной подругой, лучшей не пожелаешь.

«Так, – подумал он, – если сейчас навалиться, то где-то через полчаса удастся хоть чуть-чуть разгрести этот завал на столе». Быстрее не выйдет. Но полчаса – нормально. Еще останется время заехать домой, принять душ, побриться и переодеться. Хоть раз в жизни он приедет к Элис вовремя. Но прежде всего надо выпить кофе.

Портер встал и пошел через зал.

– Ты не знаешь, – спросил он Маршию, – у нас кофе не остался?

– Должно быть, остался, – ответила она. – Там и сандвичи могут быть, но уже зачерствели, наверное.

– Кроме чашки кофе мне ничего не надо, – проворчал он.

Он дошел до середины зала, как вдруг один из телетайпов ожил. Громко и требовательно зазвенел звонок, словно требуя внимания.

Портер повернулся и быстро пошел назад. Это был телетайп Ассошиэйтед Пресс. Он подошел к телетайпу и склонился над ним, опершись на аппарат руками. Принтер тянул по бумаге линию сводки новостей. Потом пошло:

«Экстренное сообщение. В Миннесоте с неба спустился крупный неизвестный объект».

Телетайп умолк, принтер еще дрожал.

– Что это такое? – спросила Маршия. Она стояла у него за спиной.

– Не знаю, – ответил Портер. – Должно быть, метеорит.

– Ну, давай, давай, пиши дальше! – обратился он к телетайпу, – Расскажи, что там такое.

На его столе заверещал телефон.

Маршия подошла и взяла трубку.

– Хорошо, Грейс, – сказала она. – Я ему передам.

Телетайп снова ожил.

«Может быть, что сегодня у городка Лоун-Пайн в Северной Миннесоте приземлился первый пришелец из дальнего космоса…»

Рядом раздался голос Маршии:

– Грейс звонила. Президент хочет тебя видеть.

Портер кивнул и отвернулся от машины. В это время застучали остальные телетайпы, но он вышел из зала, спустился по лестнице и пошел дальше по коридору.

Когда он вошел в приемную, Грейс показала головой на дверь.

– Заходи. Он тебя ждет.

– В чем дело, Грейс?

– Я толком не знаю. Он сейчас разговаривает с начальником штаба. Что-то о новом спутнике, который только что обнаружили.

Портер прошел через приемную к двери, постучал, потом повернул ручку и вошел.

Президент, Хэрберт Тэйн, только что положил телефонную трубку. Он указал Портеру на кресло.

– Это был Уайтсайд, – сказал он, – Рвет и мечет. Похоже, что станции слежения обнаружили на орбите что-то новенькое. Если верить генералу, оно такое огромное, что просто жуть берет. Он говорит, это не наше. И очень не похоже на советское. Слишком велико. Ни нам, ни им вытащить такое на орбиту не под силу. Нет таких носителей. Седой на ушах стоит.

– Что-нибудь из космоса? – спросил Портер.

– Этого Седой не сказал. Но именно это у него на уме. Он уже готов заварить страшную кашу. Он появится у нас, как только доберется сюда.

– Что-то не то упало, не то приземлилось – я пока не знаю – на севере Миннесоты, – сказал Портер. – Когда вы позвонили, как раз пошла информация по телетайпу.

– Ты думаешь, это как-то связано?

– Не знаю. Об этом еще рано говорить, мы еще не знаем, что произошло в Миннесоте. Я видел только начало сообщения. Может быть, это всего лишь крупный метеорит. В любом случае что-то там с неба свалилось.

– О боже! Дейв, у нас и без того забот хватает, – сказал президент.

– Совершенно с вами согласен, сэр, – кивнул Портер.

– Как прошел брифинг?

– Они обложили меня, как волка. В основном Блэк-Хилс и положение в энергетике.

– Но ты удачно отделался от них?

– Сэр, у меня работа такая. Я честно зарабатываю свои деньги.

– Да, – сказал президент. – Я в этом не сомневаюсь. И, думаю, это нелегко.

Раздался стук, дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Грейс, размахивая листом бумаги, сорванным с телетайпа.

– Маршия принесла мне вот это…

– Дай сюда, – приказал президент.

Она подошла к шефу и отдала ему бумагу. Он быстро прочитал и перебросил лист через стол Портеру.

– Совершеннейшая бессмыслица, – пожаловался он, – Большой черный ящик сидит на мосту. Метеорит может быть большим и черным ящиком, как ты думаешь?

– Вряд ли, – сказал Портер. – Метеорит рухнул бы с ужасным шумом. И кратер вырыл бы огромный.

– И все что угодно, – заметил президент, – тоже рухнуло бы с шумом и вырыло бы кратер. Что бы ни упало. Скажем, сломавшийся спутник.

– Я себе именно так и представляю, – сказал Портер. – Они должны падать быстро и делать воронку. Если большие, конечно.

– Этот вроде большой…

Они смотрели друг на друга через стол.

– Так ты думаешь… – начал президент, но замолчал, не договорив.

На президентском столе загудел аппарат внутренней связи. Президент нажал кнопку.

– В чем дело, Грейс?

– Это генерал Уайтсайд.

– О'кей, соедини.

Прикрыв трубку рукой, он сказал Портеру:

– Должно быть, Седой услышал об этом происшествии в Миннесоте.

Он произнес в трубку несколько слов, потом сидел, слушал. Человек на том конце линии говорил быстро и возбужденно.

Наконец президент сказал:

– Ну хорошо. Давайте не будем паниковать. Если появится что-нибудь новое, дайте мне знать. – Он положил трубку и повернулся к Портеру. – Он в это верит. Ему позвонил кто-то из Национальной гвардии Миннесоты. Сказал, что штуковина опустилась и села. Это не авария, а приземление. Она еще там, размером с порядочное здание, совершенно черная, похожа на большой ящик.

– Интересно, – сказал Портер. – Все называют ее большим ящиком.

– Дейв, – спросил президент, – что мы предпримем, если окажется, что это на самом деле пришелец из космоса?

– Будем импровизировать, – ответил Портер. – Будем действовать по обстоятельствам. Только не паниковать и не дергаться.

– Позарез нужны факты. И срочно.

– Конечно. Кое-что мы узнаем из информационных телеграмм. Надо забросить туда исследовательскую группу, и как можно скорее. Связаться с ФБР в Миннеаполисе.

– Район надо оцепить, – добавил президент. – Нельзя допустить, чтобы туда хлынули толпы любопытных. – Он нажал кнопку внутренней связи. – Грейс, дайте мне губернатора в Сент-Поле. – Потом посмотрел на Портера. – Чего я боюсь, так это паники.

Портер взглянул на часы.

– Через час, даже меньше, пойдут первые вечерние информационные программы по телевидению. Может быть, уже сейчас дают экстренные сообщения. Новость разлетится очень быстро. У меня, наверное, все телефоны трезвонят. Всем нужно знать реакцию Белого дома. Хотя они сами, наверное, знают больше нас.

– Маршия еще там?

– Она чуть не ушла, но теперь наверняка там. И не уйдет, на нее можно положиться, профессионал.

– Нам может понадобиться какое-нибудь заявление.

– Пока нет, – сказал Портер. – Не надо торопиться, не будем стрелять навскидку. Надо сначала узнать побольше…

– Надо сказать что-нибудь людям. Чтобы они знали: мы делаем все возможное:

– Сейчас им будет не до нас, – сказал Портер. – Их пока будет интересовать не то, что делаем мы, а что происходит там. Слишком ошеломляющая новость.

– Может быть, собрать брифинг?

– Может быть. Если к утру будет что сказать. Если я правильно понял, об этом непонятном объекте никто не знает, кроме Уайтсайда и нас с вами. Ну и наблюдатели, разумеется; но они болтать не станут.

– Все равно это станет известно, – сказал президент. – Рано или поздно все вылезает.

– Я бы хотел, чтобы люди узнали о происшедшем от нас, – сказал Портер. – Ни к чему создавать впечатление, будто мы что-то утаиваем. Об этом уже много лет кричат поклонники НЛО. Что от них информацию засекречивают.

– Согласен, – сказал президент. – Наверное, лучше, чтобы ты созвал брифинг. Иди и начинай. А потом приходи назад. У меня могут быть люди, но ты заходи сразу, как только освободишься. К тому времени может появиться еще какая-нибудь информация.