355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Клиффорд Саймак » Все романы Клиффорда Саймака в одной книге » Текст книги (страница 128)
Все романы Клиффорда Саймака в одной книге
  • Текст добавлен: 6 сентября 2017, 23:00

Текст книги "Все романы Клиффорда Саймака в одной книге"


Автор книги: Клиффорд Саймак



сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 380 страниц)

Глава 47

Миннеаполис

Паренек из типографии сгибался от груза бумаг, зажатых под мышкой. Он кинул на стол Гаррисону оттиск и заторопился дальше.

Гаррисон развернул газету на первой полосе и быстро просмотрел ее. Она была почти такой же, как при первом наборе, только теперь на ней красовался новый материал. Он положил газету на стол и залюбовался им. Материал состоял из двух колонок и сопровождался рисунком с изображением пульта управления пришельца-автомобиля. Гаррисон начал читать первый абзац:

«Если вы окажетесь в числе тех счастливцев, кто вскоре получит автомобиль-пришельца, – не ломайте голову над его устройством. Управлять им весьма легко. Чтобы включить его, вы нажимаете первую кнопку справа. (Кнопка "А" на рисунке.) Чтобы двинуться с места, нажимаете кнопку "Б". Скорость регулируется поворотом диска на пульте управления: по часовой стрелке быстрее, против часовой стрелки медленнее. Против часовой стрелки до упора – остановка. Подъем регулируется рычажком справа от панели. Хотите подняться – поднимите рычажок кверху. Хотите опуститься – опустите рычажок. Кнопки, диск и рычажок подъема никак не обозначены и не градуированы. Вы должны просто запомнить, для чего служит каждый из них. Но их так мало, что управление не составляет ни малейшего труда…»

Гаррисон пропустил середину и остановился на последнем абзаце:

«Быть может, вам стоит вырезать эту заметку вместе с рисунком. И положить ее в бумажник или кошелек. И тогда, если в одно прекрасное утро вы обнаружите один из этих автомобилей припаркованным возле вашего дома…»

– Это была отличная идея, – сказал Гаррисон Гоулду. – Это напрямую связывает читателя с машиной. Такое каждый прочтет. Здорово ты придумал.

– Конечно, черт возьми, – засмеялся Гоулд. – Пора мне отрабатывать зарплату.

По проходу между столами прошаркал Хэл Рассел. Остановился и сказал Гаррисону:

– Еще пришельцы нашлись. Одна группа в Айдахо и еще одна в Мэне.

– И все лепят машины, – сказал Гоулд.

– И все лепят машины, – подтвердил Рассел.

– Они начинают проявляться, – сказал Гаррисон. – Завтра обнаружится, наверное, очень много.

– Дело в том, что люди кинулись их искать, – сказал Рассел.

– Еще бы! – сказал Гоулд, – Представляете себе, у каждого в гараже новая машина…

– Следующий материал у нас может быть про распределение машин, – предположил Гаррисон, – Люди просыпаются, а у них под окном автомобили стоят, новехонькие.

Гоулд покачал головой.

– Может быть и иначе. Будем жребий тянуть. Что-то вроде национальной лотереи. Или они просто выкинут машины куда-нибудь на поле или на городские пустыри – и мы будем за них драться. Автомобиль-пришелец – приз самому быстрому, самому сильному, самому подлому.

– У тебя чертовски странные идеи возникают, – вставил Гаррисон.

– Для себя я хочу голубую, – продолжал Гоулд, – Жена никогда не позволяла мне голубую. У нас всегда были только красные машины, она любит красное.

– А может быть, их будет столько, – предположил Рассел, – что вам обоим хватит: тебе голубую, а ей красную.

– В таком случае у нас будет две красные. Она ни за что не даст мне взять голубую. Этот цвет кажется ей слюнявым.

– Кто-нибудь из вас пробовал прикинуть? – спросил Гаррисон, – Могут ли пришельцы на самом деле изготовить столько машин? У нас когда-нибудь была достоверная цифра, сколько их может быть на Земле?

– Насчет достоверной цифры я не знаю, – сказал Рассел, – но несколько тысяч, по-видимому, есть. Кэти сказала, что три пришельца за неделю, даже меньше, сделали больше сотни машин. Ну, пусть неделя, пусть будет ровно сто. Больше тридцати в неделю получается на одного. Умножь на пять тысяч пришельцев – получается сто пятьдесят тысяч машин в неделю. Может оказаться даже больше, но и так полмиллиона в месяц набежит.

– У нас населения двести пятьдесят миллионов, – сказал Гаррисон.

– Так не каждому же нужна машина. Из двухсот пятидесяти миллионов младенцев сколько? И несовершеннолетних? Им никто машин не даст. А еще не забывай малышей-пришельцев, что подрастают у нас. Через год, а может, и через полгода, они тоже смогут делать машины. Насколько я помню, ребятишек пришельцы рожали пачками. Скажем, у каждого пришельца в среднем по десять ребятишек. Где-то через год они станут выдавать по несколько миллионов машин в месяц.

– Верно, – сказал Гаррисон. – Верно. Похоже, что это на самом деле может получиться.

– А потом, – сказал Гоулд, – они начнут делать пиво. С пивом им будет проще, чем с автомобилями. Скажем, по ящику в неделю на каждого взрослого мужского пола. Мне бы ящика в неделю хватило, пожалуй.

– А еще жареные сосиски и соленое печенье, – добавил Рассел, – Если уж пиво, то придется им и закуску делать. Иначе какое же пиво…

Зазвонил телефон, Энни подняла трубку.

– Джонни, это тебя. Ко второму аппарату.

Гаррисон нажал кнопку и взял трубку.

– Гаррисон. Редакция репортажа.

– Это Портер вас тревожит. Из Белого дома. Я уже звонил вам сегодня.

– Да, я помню. Чем могу быть полезен?

– Мисс Фостер случайно нет поблизости?

– Сейчас посмотрю.

Он поднялся и увидел Кэти за столом. Он помахал трубкой над головой и рявкнул:

– Кэти! Тебя! Возьми вторую трубку!

Глава 48

Лес

Нортон притормозил каноэ несколькими ударами весла, глядя на картину, открывшуюся за поворотом. Там, прямо перед ним, над густой сочной зеленью сосен вздымались пять прямоугольных черных башен.

«Пришельцы», – сказал он себе. Но что делать пришельцам в этом медвежьем углу? Однако, чуть подумав, он сообразил, что это вовсе не так уж и странно. Наверное, немало больших черных ящиков приземлилось в таких местах, где их трудно найти.

Он рассмеялся про себя и направил каноэ к берегу сильными резкими гребками. Солнце уже садилось, и он искал место для ночлега. «Это место ничуть не хуже любого другого», – подумал он. Сейчас он вытащит каноэ на берег и пойдет посмотреть на пришельцев. А потом разведет костер и устроится на ночь… Он с удивлением обнаружил, что присутствие пришельцев его радует. «Что-то в них есть симпатичное, – подумал он, – словно добрых соседей встретил, которых не рассчитывал застать».

Он вытащил каноэ на пологий галечный берег и направился через лес в сторону пришельцев. Теперь он думал о том, что не удивительно найти их в таком уединенном месте – удивительно другое. Удивительно, что нет никакого шума. Они явно не валили и не глотали деревья. Скорее всего, уже насытились целлюлозой, наделали малышей и теперь попросту отдыхают, закончив все дела.

Он вышел на открытое место, расчищенное пришельцами, и резко остановился в изумлении. Прямо перед ним стоял дом. Какой-то очень странный дом – кособокий, пьяно валившийся на одну сторону, – как будто строитель схалтурил и бросил его не доделав. Сразу за ним стоял еще один. У этого углы были ровные, но все равно что-то было не в порядке. Нортон не сразу сообразил, в чем дело, потом понял: окон не было.

А позади домов стояли пришельцы, так близко друг к другу, что производили впечатление группы зданий в деловом центре какого-нибудь города.

Нортон стоял в замешательстве. Ни один нормальный человек не стал бы забираться в такую глушь, чтобы построить два дома, а потом бросить их и уйти. Ни один строитель не стал бы лепить один дом кособоким, а другой без окон. Но даже если бы нашелся такой чудак – здесь же не было дороги, чтобы возить материалы на эту площадку!

Сосны тихо перешептывались на ветру. По ту сторону открытого пространства, на котором стояли эти странные домики и группа пришельцев, промелькнула на фоне густых зеленых крон небольшая, яркая птица. Кроме ветра, шумевшего в соснах, и этой мгновенной яркой вспышки – птицы, ничто не нарушало окружающего безмолвия и покоя. Тишина и гнетущая торжественность девственного леса подавляли все чувства, даже удивление по поводу присутствия пришельцев и этих непонятных домов.

Нортон с трудом заставил себя двигаться – и пошел к первому из домов, к кособокому. Передняя дверь была открыта, но он не сразу решился войти. Ему почудилось, что строение может рухнуть, стоит ему перешагнуть через порог. Но в конце концов он рискнул – и оказался в холле, откуда можно было пройти на кухню и в комнату, которая, по-видимому, должна была бы служить гостиной. Он пошел в кухню. Ступал очень-очень осторожно: боялся, что из-за любого резкого движения все может обвалиться. Хоть дом был чудной, кухня оказалась обычной. Возле одной стены стояли электрическая печь и холодильник. Вдоль другой были расставлены и развешаны кухонные шкафы с ящиками и отделениями для посуды, кухонный стол. Все было на месте, вплоть до мойки и раковины.

Нортон включил плиту и подержал руку над конфоркой. Конфорка быстро нагрелась, он ее выключил. Потом отвернул кран над раковиной. Оттуда побежала тоненькая струйка, но почти тотчас прекратилась. Он открыл кран посильнее. В трубе захлюпало, забулькало, потом хлынула вода, но снова перестала. Он закрыл кран.

Он прошел в гостиную. Там все было в порядке, только окна как-то не на месте. Дальше располагались три спальни, и в них тоже все было обыкновенно, если не считать каких-то несообразностей в размерах, которые его удивили. Он попытался сообразить, что не так, но не сумел определить эту странность.

Выйдя из дома, он испытал облегчение. И по дороге к следующему – тому, что без окон, – все пытался понять, что же не так в этом доме, что ему показалось таким странным. Окна косые, и спальни какие-то необычные, и кран на кухне не работает – это все не то. Должно быть еще что-то важное. И вдруг вспомнил: там ванны нет. В этом кривом доме нет ванны! Он остановился и стал вспоминать каждый свой шаг. Не может ли быть, что он ошибся? Совершенно невероятно, чтобы кто-то построил дом без ванной комнаты. Но нет, так оно и было. Он осмотрел дом очень внимательно, не мог он не заметить ванной комнаты. Если бы она была – он бы ее увидел.

Дверь второго дома была закрыта, но отворилась мягко и бесшумно, стоило ему повернуть ручку. Из-за отсутствия окон внутри было темно, но не настолько, чтобы нельзя было осмотреться. Он быстро осмотрел дом. В нем были четыре спальни, небольшой кабинет, кухня, гостиная и столовая – и две ванные комнаты, одна из них возле хозяйской спальни. В первом доме полы были деревянные, а здесь покрыты коврами. На стенах, там, где должны быть окна, висели гардины. Он проверил оборудование кухни. Все работало. Плита сразу нагрелась, едва он включил конфорки; вода из крана текла; когда он открыл холодильник, в лицо ему дохнуло морозом. В обеих ванных краны тоже работали, и унитазы ополаскивались.

Все было в идеальном порядке. Но почему кто-то построил идеальный дом без окон? Кому это нужно? Забыл, что ли?

И вообще, кто его строил?

Строил ли его кто-нибудь вообще?

А что, если пришельцы…

При этой мысли он похолодел, дыхание перехватило.

Если это пришельцы – все становится на свои места. Ни один человек не стал бы строить два дома посреди дремучего леса. Да это и невозможно практически.

Но пришельцы? Зачем пришельцам строить дома? Или учиться строить дома? Ведь было совершенно ясно, что дома странные, что их строил кто-то такой, кто не вполне знает, как это делается. Наверное, тот кривой дом был первой попыткой. Этот, где он находится сейчас, – уже вторая. Здесь все гораздо лучше получилось, только что окон нет.

Он стоял посреди кухни, потрясенный, боясь поверить, все еще сомневаясь. Действительно, единственный разумный ответ состоял в том, – как бы ни трудно было принять его, – что домики сделали пришельцы. Но отсюда следовал другой вопрос, на который ответить было еще труднее. Зачем пришельцам строить дома?

Он на ощупь пробрался через гостиную в холл и вышел наружу. На поляну легли длинные тени. Верхушки сосен, словно зубья пилы, врезались в багровое вечернее солнце. Нортон поежился от подступившего холода.

Он провел ладонью по стене – ощущение было неожиданное. Присмотревшись, он увидел, что это не сруб: тут не было отдельных брусьев, вся стена казалась единым, монолитным куском, словно из пластмассы.

Он начал медленно отходить от дома, не отворачиваясь от него. Внешне, если не считать отсутствия окон, дом был в полном порядке. Это была почти точная копия тех домов, каких полно в любом пригороде.

Он внимательно рассматривал дом от крыши до фундамента – фундамента не было. С самого начала он этого не заметил; никакого фундамента вовсе не было. Дом висел над землей на высоте в полфута.

«Висит, – сказал себе Нортон. – Висит, в точности как пришельцы. Теперь уже не осталось никаких сомнений в происхождении этих домов».

Он зашел за угол дома. Вон они стоят, пришельцы, словно группа затемненных зданий на центральной площади какого-то футуристического города; нижняя часть погрузилась в сумеречную тень леса, верхняя освещена слабеющими лучами заходящего солнца.

И от них приближался еще один дом, паря примерно в футе над землей, призрачно белея в наступавших сумерках.

Нортон испуганно подался назад, готовый броситься бежать. Дом подплыл и остановился, словно подыскивая место для себя. Потом медленно, величественно придвинулся к двум уже стоящим и замер. Теперь они, все три, стояли в ряд; чуть ближе друг к другу, чем на обычной улице, но очень похоже на улицу.

Нортон медленно шагнул по направлению к третьему дому, и в этот момент в нем зажегся свет. Через окно он увидел внутри стол в столовой, уставленный посудой. Там было стекло и фарфор; и два подсвечника со свечами: подходи и зажигай. В гостиной мерцал экран телевизора, а напротив стояла тахта; по комнате расставлено множество стульев, а возле стены – антикварный шкаф с изящными фигурками под стеклом.

Изумленный, он хотел отвернуться – и в этот момент заметил тени на занавесках кухонного окна. Словно там кто-то двигался, словно кто-то собирал обед, чтобы отнести в столовую, к накрытому столу.

Вскрикнув от ужаса, он бросился бежать к реке, к своему каноэ.

Глава 49

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

Когда Портер позвонил, дверь открыла Элис. Она схватила его за руку, втащила внутрь и закрыла за ним.

– Я знаю, – сказал он, – что время совсем не подходящее, и мне некогда, но мне очень хотелось тебя увидеть, а увидеть сенатора я просто обязан.

– Папа уже и стаканы наполнил, – сообщила Элис. – Он тебя ждет. Дрожит от нетерпения, хочет узнать, что тебя заставило выскочить к нам посреди ночи. Ты ведь, наверное, по горло в делах государственной важности.

– Дел на самом деле много, – ответил Портер. – Разговоров много. А что из этого получается, честно говоря, не знаю. Ты слышала о моратории на деловую деятельность?

– В последних новостях по телевизору. Папа возмущен.

Но сенатор, когда он вошел к нему в комнату, вовсе не казался возмущенным и встретил его весело и радушно, протянул стакан и сказал:

– Вот видите, молодой человек, мне даже спрашивать не надо. Я уже успел изучить ваши вкусы относительно выпивки.

– Благодарю вас, сенатор. Это мне сейчас очень кстати, – сказал Портер, принимая стакан.

– У тебя было время поужинать? – спросила Элис.

Он посмотрел на нее, словно удивился вопросу.

– Ну так как же? Ужинал?

– Ты знаешь, забыл, – сказал Портер, – Мне было не до того. Из кухни что-то приносили наверх, но в тот момент я был занят с прессой, а когда вернулся, все уже съели.

– Так я и думала, – вздохнула Элис, – Как только ты позвонил, я сразу сандвичей приготовила и кофе сварила. Сейчас что-нибудь принесу.

– Садись, Дейв, – сказал сенатор. – Сядь и расскажи, что у тебя на душе. Неужели я чем-то могу помочь Белому дому?

– Вероятно, можете, – сказал Портер. – Но это вам решать. Заставлять вас никто не намерен. Захотите или нет – вам решать, это дело вашей совести.

– Вам, наверное, нелегко пришлось, – предположил сенатор. – Да и сейчас несладко. Не скажу, что согласен с президентским мораторием, но что-то делать надо, я понимаю.

– Мы не очень представляли себе, какова может быть мгновенная реакция, и побаивались ее, – сказал Портер. – Эта передышка даст здравомыслящим людям время подумать, чтобы не впадать в панику.

– Доллар полетит к чертям на всех иностранных биржах, – произнес сенатор. – К завтрашнему вечеру он может превратиться в бумажку, что бы мы тут ни предпринимали.

– С этим мы ничего поделать не можем, – сказал Портер. – Но если у нас будет шанс выиграть пару раундов здесь, дома, то доллар снова пойдет вверх. Так что настоящая опасность не на заморских биржах, а у нас: Конгресс, пресса и общественное мнение.

– И вы хотите с ними управиться, – добавил сенатор. – По – моему, здесь годится только один способ. Не отступать. Не поддаваться.

– А мы и не собираемся, – угрюмо сказал Портер, – Мы не намерены жалеть, что неправильно себя вели. И никаких извинений не будет.

– Это мне нравится, – кивнул сенатор. – Я могу не одобрять многое из того, что у вас происходит, но такое проявление мужества – это хорошо. В том положении, в котором мы очутились, правительству нужна крепкая сердцевина.

Элис принесла тарелку с сандвичами и чашку кофе, поставила их на стол перед Портером.

– Ешь. Даже не пытайся разговаривать. Разговорами займемся мы с папой. Их у нас много.

– Особенно у моей дочери, – уточнил сенатор, – Из нее так и сыплется. Для нее подобное положение дел вовсе не бедствие, не то что для нас. Ей кажется, что в этом шанс для нового начала. Вряд ли надо говорить, что я с ней совершенно не согласен.

– Ты ошибаешься, – сказала она отцу, – А ты, – обратилась она к Портеру, – наверное, думаешь так же? Вы оба ошибаетесь! Быть может, это самое лучшее из всего, что когда-либо случалось с нами. Это может нас встряхнуть. Влить струю здравого смысла в наше национальное сознание. Избавить нас от технологического синдрома, который управляет нашей жизнью вот уже больше ста лет. Покажет нам, что наша экономическая система слишком чувствительна, слишком неустойчива, потому что основана на фундаменте, который с самого начала никуда не годился. Что есть и другие ценности, кроме бесперебойной работы машин…

– Ну, допустим, это нас перевернет, – перебил сенатор, – допустим, освободит от того, что ты называешь тиранией технологии, даст тебе шанс нового начала – и что ты будешь делать с этим шансом?

– Мы бы перестали быть крысами, – сказала она. – Ведь социально и экономически – мы крысы, крысиная раса. И стали бы людьми и смогли бы работать ради общих целей. Мы бы положили конец бешеной конкуренции, которая нас убивает.

– Без возможности персонального успеха, к которому толкает наша технология и построенная на ней экономическая система, нет повода резать другому глотку, чтобы продвинуться самому. Вот что сейчас делает наш президент, вводя мораторий, хотя сам, быть может, и не знает об этом. Он дает деловому миру и вообще всем людям страны передышку, за время которой можно нащупать дорогу назад к здравому смыслу. Хоть шаг назад к здравому смыслу. А если бы времени было побольше…

– Давай отложим этот спор, – перебил ее сенатор, – Мы все обсудим как-нибудь попозже. Я тебе все объясню.

– Со своим обычным помпезным изяществом, да? Со всегдашней убежденностью в собственной правоте…

– Дейв должен возвращаться, – сказал сенатор. – Он нужен в Белом доме. И у него какой-то груз на душе.

– Извини, дорогой, – обратилась она к Портеру, – Мне не надо было вмешиваться. Мне можно услышать то, что ты собираешься сказать сенатору?

– Ты никогда не мешаешь, – Портер прикончил второй сандвич, – И, конечно, я хотел бы, чтобы ты услышала, что я скажу сенатору. Только ты возненавидишь меня за это. Не надо, ладно? Я буду говорить откровенно. Белый дом хочет использовать сенатора.

– Звучит как-то гнусно, – поморщился сенатор. – Мне не хочется, чтобы меня использовали, хотя это, конечно, составная часть политики: чтобы ты других использовал, и чтобы использовали тебя. Ну а конкретно?

– Мы продержимся, – сказал Портер, – во всяком случае, думаем, что продержимся, если нам удастся хоть на время избавиться от Холма. Время – единственное, что нам нужно. И не так уж много – всего несколько дней.

– У вас же там свои люди, – удивился сенатор. – С какой стати вы пришли ко мне? Вы же знаете, что я не очень расположен к вам.

– Наши люди сделают, что смогут, – сказал Портер, – Но как раз это дело им поручить нельзя. Если оно будет связано с ними, то станет припахивать грязной политикой. Если вы возьметесь – не станет.

– А скажите на милость, с какой стати я должен вам помогать? Я сопротивлялся почти всем законопроектам, какие вы вносили в сенат. Бывали времена, когда Белый дом говорил обо мне в очень неприятных тонах. Я просто не вижу, какие у нас могут быть общие интересы.

– Надо думать об интересах страны, – сказал Портер. – Один из результатов сегодняшнего происшествия будет состоять в том, что на нас снова надавят, еще сильнее, чем прежде, требуя, чтобы мы обратились за помощью со стороны. На том основании, что ситуация касается не только нас, что она международная, что все прочие государства должны быть привлечены и должны работать вместе с нами. ООН кричит об этом с самого начала…

– Я знаю, – сказал сенатор. – И не согласен с ООН. Это не их собачье дело.

– У нас слишком много поставлено на карту, – продолжал Портер, – чтобы позволить этому произойти. Я должен затронуть тему сугубо конфиденциальную, совершенно секретную. Вы хотите это услышать?

– Не уверен. А почему вы хотите, чтобы я услышал?

– Нам нужно, чтобы пошел слух.

– По-моему, это низко, – вмешалась Элис.

– Я не стал бы реагировать так резко, как моя дочь, – сказал сенатор, – но ощущение у меня примерно такое же. Правда, тебя лично я не обвиняю, Дейв. Вероятно, ты говоришь не от своего имени.

– Вы же знаете, что это действительно так, – согласился Портер. – Во всяком случае, не только от своего. Хотя я бы…

– Так вы хотите сообщить мне что-то такое, что я потом должен распространить, верно? Вы полагаете, что я смогу организовать как раз такую утечку информации, какая вам нужна; в нужных местах и нужным людям, чтобы от нее было как можно больше пользы. Не так ли?

– Ну, вы это изложили несколько грубовато… – начал Портер.

– Дейв, весь наш разговор в принципе грубоват.

– Я не имею ничего против слов, к которым вы прибегли, – сказал Портер. – Я не хочу их смягчать и не хотел бы, чтобы вы смягчали. Если вы скажете «нет» – я поднимусь и уйду. Ни спорить, ни убеждать не стану. И потом не буду иметь никаких претензий к вам. Мне было специально поручено не настаивать, не требовать от вас каких-либо действий. У нас нет никаких возможностей давить на вас, а если бы и были – к ним не стали бы прибегать.

– Папа, – сказала Элис, – хоть это и низко, но он очень честен с тобой. Он разыгрывает свою грязную политику очень откровенно.

– Пару дней назад мы говорили о преимуществах, которые могли бы дать нам пришельцы. Меня увлекла тогда идея гравитационного контроля. Я сказал, что если бы мы могли овладеть им…

Портер покачал головой.

– Нет, сенатор, дело не в этом. Я не хочу вводить вас в заблуждение. Я хочу быть с вами совершенно честным. Я уже сказал, что мы хотим использовать вас для утечки информации. Чтобы вы нечаянно обронили словечко на Холме определенным людям. Случайное словечко – и все…

– Ты называешь это случайным словечком?

– Именно так, сенатор. И все. Чтобы услышали два-три человека – разумеется, не кто попало. Называть имена мы не хотим. Вы сами знаете, кого выбрать.

– Пожалуй, знаю, – согласился сенатор. – Вам не надо ничего мне говорить. Но ответь мне на один вопрос.

– Да, конечно.

– Был эксперимент с оружием?

– Был. Результаты засекречены.

– Значит, нам надо сохранить контроль над пришельцами.

– Я полагаю, сэр.

– Ну что ж, – сказал сенатор. – По здравом размышлении мне кажется, что совесть у меня вполне чиста. И задача моя совершенно ясна. Ты мне, естественно, ничего не говорил. Просто проговорился нечаянно, я даже и внимания не обратил поначалу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю