Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 81 страниц)

Впереди уже блестел Мархаб; правее звезды кружилась ее шестая планета, Новый Принцип, а вокруг планеты – три луны.

Глава 2

Из монографии «Цивилизованные идеи и цивилизованные миры» Майкла Йитона:

«Размышляя о первоначальном развитии колонизированных человеком миров, исследователь не может не отметить любопытное, вызывающее усмешку обстоятельство – скорее закономерность, нежели исключение. Идеалистическая программа, в соответствии с которой организуется каждое новое общество, начинает генерировать, согласно некоему еще не сформулированному поведенческому правилу, противоположный или противодействующий ей стимул, со временем преобладающий над исходным замыслом. Что служит этому причиной? Извращенность человеческой природы? Ирония Судьбы? Кто знает? Так или иначе, образцы этого процесса повсеместны. Рассмотрим, например, историю цивилизации на планете Новый Принцип...».

Находясь на орбите Нового Принципа, Герсен определил местонахождение Звездной Гавани и приземлился в местном космическом порту. Сидя в обтекаемом вагоне скоростного челнока, перевозившего пассажиров по восьмикилометровому монорельсу из космического терминала в город, Герсен мог полюбоваться на болотистые пустоши Нового Принципа, поросшие плотным темно-синим дерном. На некотором расстоянии темно-синие тона уступали красновато-коричневым, а еще дальше – пурпурным. В полутора километрах от космопорта огибал целый район мшистых белеющих развалин, некогда представлявших собой обширный архитектурный комплекс в неопалладианском стиле – по сути дела, отдельный городок. Многие колонны были выщерблены, иные обрушились на землю – от них остались только сколотые основания; крыши местами провалились, а благородные антаблементы покрылись пятнами и потеками. Сперва Герсен подумал, что руины необитаемы, но вскоре заметил то там, то сям какое-то движение, а еще через несколько секунд увидел шайку тощих длинноногих животных, передвигавшихся скачками по некогда величественной площади.

Развалины остались позади – вагон монорельса прибыл в Звездную Гавань и остановился у платформы центрального вокзала. В справочном бюро Герсен узнал, что местное представительство «Космополиса» занимало несколько помещений в десятиэтажном здании в нескольких кварталах от вокзала – и отправился туда пешком.

Город не отличался ничем особенным. Только лимонно-желтый солнечный свет и особый привкус воздуха[55]55
  Опытные космические путешественники становились чувствительными к различиям между пригодными к дыханию атмосферами – для каждой индивидуальной планеты характерны свои неповторимые уровни концентрации инертных газов и кислорода, а также сложные сочетания летучих органических выделений. В воздухе Нового Принципа Герсен отметил отдающий плесенью едковатый, почти перечный запашок – по-видимому, исходящий от сплошного покрова дерна на болотистых пустырях.


[Закрыть] напоминали Герсену о том, что он шел по улицам Звездной Гавани, а не где-нибудь в пригороде Авенты на Альфаноре или в любом из десятков других ретро-модернистских городов Ойкумены. Одежда местных жителей тоже мало отличалась от той, что носили в Авенте или в городах Древней Земли. В чем бы ни заключался первоначальный «новый принцип» здешнего общества, от него, по меньшей мере на первый взгляд, не осталось никаких следов.

По прибытии в представительство «Космополиса» Герсен приблизился к стойке, за которой стоял пожилой человек с проницательной, напоминающей хищную птицу физиономией, ярко-голубыми глазами и хохлом блестящих серебристых волос. Тощий и костлявый, он держался с суровой чопорностью, что не вязалось с повседневным, даже домашним характером его одежды – ярко-голубой сорочкой из тонкого вельвета, мягкими бежевыми брюками и сандалиями из темной замши. Он обратился к Герсену официально и сухо: «Что вам угодно, сударь?»

«Меня зовут Генри Лукас, я из главной редакции в Понтефракте, – представился Герсен. – Я хотел бы поговорить с господином Эйлеттом Мэйнетом».

«Вы говорите именно с ним, – Мэйнет смерил Герсена взглядом с головы до ног. – Генри Лукас? Мне приходилось заезжать в главную редакцию, но я не помню никого по имени «Генри Лукас»».

«Мне присвоили звание «специального корреспондента», – пояснил Герсен. – По сути дела, мне поручают добывать различные новые сведения, еще не получившие известность – особенно в тех случаях, когда остальным репортерам это по какой-либо причине неприятно или неудобно».

«Понятно, – кивнул Мэйнет. – И что же оказалось настолько неприятным или неудобным у нас, в тихой Звездной Гавани?»

Герсен предъявил фотографию. Манеры Мэйнета сразу изменились: «Ага! Вот, значит, куда дует ветер! Я уже думал, что мое письмо никто не заметил. Значит, вы приехали, чтобы провести расследование?»

«Именно так».

«Гмм. Если вы хотите с мной побеседовать, было бы неплохо устроиться поудобнее. Давайте поднимемся ко мне в квартиру, если не возражаете».

«Как вам будет угодно».

Мэйнет провел Герсена к лифту, и они поднялись на верхний этаж. Привычным беззаботным жестом Мэйнет отодвинул в сторону входную дверь своей квартиры. Оказавшись внутри, Герсен сразу понял, что находится в жилище коллекционера-знатока, располагавшего, по всей видимости, немалыми финансовыми средствами. Со всех сторон его окружали красивые вещи, изготовленные в различные эпохи и на различных планетах. Герсен не мог точно определить происхождение некоторых экспонатов – например, пары глазурованных глиняных ламп глухого серо-коричневого оттенка. Возможно, древние японские светильники? В коврах Герсен разбирался лучше, благодаря одному из эпизодов своей давней карьеры в МСБР. Он распознал пару персидских ковров, безмятежно пылавших в солнечных лучах, ковер с фрактальными узорами с Кюли-Кюна, мерсилинский ковер с Адарских гор Копуса и несколько цыганских ковриков – скорее всего, из Хаджарских степей того же Копуса. На стеллаже из атласного дерева была выставлена небольшая коллекция мирмиденских фарфоровых статуэток и драгоценных старинных книг в шагреневых и роговых переплетах.

«Мне практически больше нечем заниматься в свободное время, – почти извиняющимся тоном объяснил Мэйнет, – и я стараюсь окружать себя вещами, на которые приятно смотреть... Хотелось бы думать, что я умею торговаться и отличать подлинники от подделок; больше всего я люблю рыться в антикварном хламе на сельском базаре какой-нибудь далекой, всеми забытой планеты. Это мой так называемый «кабинет». Все книги – исключительно с Земли. Разношерстный набор, должен признаться. Но присаживайтесь, будьте добры!» Мэйнет прикоснулся пальцами к небольшому гонгу – тот протяжно прозвенел. Появилась служанка: девушка – почти девочка – необычной внешности, тонкая и гибкая, как угорь, с копной кудрявых белых волос и большими синевато-серыми глазами; у нее было исхудалое заостренное лицо с маленьким острым подбородком и тонкими бледно-лиловыми губами. Служанка была одета в короткое белое платье и передвигалась странными вкрадчиво-скользящими шажками. Она внимательно поглядывала на двух мужчин, нисколько не смущаясь и без опасений. Герсен не мог определить ее расовое происхождение. Он решил, что, даже если девушка не была слабоумна, ее интеллект функционировал самым необычным образом.

Мэйнет издал тихий шипящий звук, прикоснулся к ладони левой руки и поднял два пальца. Девушка удалилась и почти мгновенно вернулась с подносом, двумя бокалами и двумя короткими толстыми бутылями. Мэйнет взял поднос; взметнулось белое платье – девушка вихрем исчезла. Мэйнет наполнил бокалы: «Наше превосходное пиво, «Ласточкин хвост»». Он протянул Герсену бокал и взял фотографию, которую Герсен положил на столик: «Странная вышла история!» Мэйнет уселся и попробовал немного пива: «К нам в контору пришла женщина – я поинтересовался, по какому делу. Она сказала, что могла бы продать ценную информацию – за существенную сумму. Я усадил эту особу в конторе и хорошенько рассмотрел ее. Ей было лет тридцать – уже не первой молодости; привлекательной ее тоже нельзя назвать. Тем не менее, она выглядела респектабельно, хотя ужасно нервничала. Она не здешняя – по ее словам, она приехала ко мне прямо из космопорта, и ей отчаянно нужны были деньги. Я снова рассмотрел ее, еще внимательнее, но никак не мог понять, откуда она». Мэйнет задумчиво пригубил пиво: «Я заметил пару любопытных подробностей, хотя... – Мэйнет пожал плечами, словно не желая обсуждать что-то незначительное. – Она принялась излагать свои условия. По ее словам, она могла передать нам нечто не только единственное в своем роде, но исключительно ценное. Разумеется, она выражалась по-другому. Иногда трудно было понять, что она говорила – у нее явно шалили нервы.

Чтобы разрядить обстановку, я попытался пошутить – пожалуй, слишком легкомысленно: «Вы пришли рассказать мне, где найти спрятанное сокровище?»

Она разозлилась: «Вас интересует то, что я могу предложить, или нет? Учтите, я желаю получить справедливое вознаграждение!»

Я сказал ей, что прежде всего мне нужно было знать, о чем идет речь. Она тут же стала выражаться очень осторожно. Мы стали играть в кошки-мышки. Наконец, я потерял терпение: «Мадам, покажите мне то, что вы желаете продать. В противном случае я больше не могу терять время».

Она спросила шепотом: «Вы знаете, кто такой Ховард Алан Трисонг?»

«Да, конечно: повелитель сверхлюдей».

«Не называйте его так! Хотя это правда... У меня есть его фотография. Сколько вы за нее заплатите?»

«Покажите фотографию».

«Нет-нет! Сначала вы должны назвать достаточную сумму!»

Боюсь, после этого я позволил себе некоторую заносчивость. Я спросил ее: «Как я могу купить то, что в глаза не видел? Это хорошая, четкая фотография?»

«О да! Это прекрасная фотография. Она сделана как раз перед тем, как он совершил массовое убийство».

Я ничего на это не ответил, и она наконец продемонстрировала товар, – Мэйнет указал на фотографию, лежавшую на столике. – Я тщательно изучил это изображение и сказал: «Да, фотография исключительно высокого качества. Но кто из них – Трисонг?»

«Не знаю», – говорит она.

«Тогда почему вы думаете, что он – один из людей на фотографии?»

«Мне так сказали... Мне сказал человек, который его знает».

«Может быть, он пошутил?»

«В таком случае он поплатился жизнью за свою шутку».

«В самом деле?»

«Да, в самом деле».

«Как вас зовут, если не секрет?»

«Разве это имеет какое-нибудь значение? В любом случае я вам не назову свое настоящее имя».

«Где была сделана эта фотография?»

«Если я отвечу на ваш вопрос, пострадают другие люди».

«Мадам, давайте рассмотрим этот вопрос с практической точки зрения. Вы показали мне фотографию; один из изображенных на ней людей, по вашим словам – Трисонг, но вы не знаете, кто именно».

«Это доказывает, что я говорю вам правду! Если бы я захотела, я могла бы указать на любого из этих мужчин – хотя бы на этого».

«Верно. Кстати, я тоже указал бы на него. Так или иначе – а я вполне допускаю, что вы говорите правду – откуда вы знаете, что это подлинная фотография? Вы говорите, что кого-то убили. Кого? Почему? Без таких подробностей фотография как таковая не имеет никакой ценности».

Она поразмышляла пару минут: «Вы обещаете сохранить в тайне то, что я вам скажу?»

«Обещаю».

«Одного из подручных Трисонга зовут Эрвин Умпс. Его брат был официантом в том ресторане, где сделана эта фотография. Кроме того, он – мой муж. Он говорил с Эрвином и узнал, что на банкете присутствовал Трисонг. Фотография была сделана автоматически – скрытой камерой, установленной в ресторане и снимающей всех сидящих за столом. Мой муж сделал копию этой фотографии и отдал ее мне на хранение. Он сказал мне только одно: что на фотографии снят Трисонг, и что Трисонг убил всех остальных участников банкета. Он сказал, что это исключительно ценная фотография. Вечером того же дня моего мужа убили. Я знала, что меня тоже убьют – независимо от того, отдам я эту фотографию или нет. Поэтому я сразу уехала – и это все, что я могу вам сказать».

«Где находится этот ресторан?»

«Неважно. Вам незачем это знать».

«Не понимаю. Вы же рассказали мне все остальное?»

«На то есть причины».

Больше я не смог получить от нее никаких сведений. Мы долго торговались. Я объяснял, что мне приходилось верить ей на слово, что фотография могла не стоить ломаного гроша. Она с этим не спорила, но не уступала ни на йоту. Я спросил: «Сколько вы хотели бы получить?»

«Десять тысяч СЕРСов!»

«Об этом не может быть и речи».

«Сколько вы предлагаете?»

Я сказал ей, что мог бы рискнуть сотней СЕРСов из фондов журнала и еще пятьюдесятью из своего кармана. Она поднялась, чтобы уйти. Я решил, что расставаться с этой фотографией было бы непредусмотрительно. Я предложил ей еще сто СЕРСов и гарантировал, что в том случае, если фотография будет опубликована в «Космополисе», я заплачу еще двести.

Она уступила: «Давайте деньги! Мне нужно немедленно уезжать. Это опасное дело!» Я ей заплатил. Она выбежала из конторы, и больше я ее не видел». Мэйнет снова наполнил бокалы пивом «Ласточкин хвост».

«Что произошло вслед за этим?»

Мэйнет прокашлялся: «Я внимательно изучил фотографию. И нашел кое-какие улики. На участниках банкета разные костюмы, свидетельствующие о различном происхождении. Но все они одеты легко – то есть ресторан находится в месте с теплым климатом. Эти маленькие семафоры – я их не понимаю. И блюдо, которое им подали, тоже не могу распознать».

«Вы упомянули о паре подробностей, относившихся к жене официанта».

«Вы правы. На ней была самая обычная одежда, но говорила она с акцентом. На тысячах планет Ойкумены – тысячи акцентов и диалектов. Я ими интересуюсь и умею опознавать многие из них. Я внимательно прислушивался к ее речи, но этот конкретный акцент мне незнаком».

«Что еще?»

«В уголке каждого глаза у нее была маленькая голубая раковина. Я где-то уже видел такие украшения, но никак не могу вспомнить, где именно».

«Она ни разу не упомянула, как ее зовут?»

Мэйнет погладил подбородок: «Ее деверя зовут Эрвин Умпс. Может быть, в замужестве она использовала ту же фамилию».

«Возможно. Но маловероятно».

«Я тоже так думаю. Тем не менее, мое любопытство разгорелось, и я решил навести справки в космопорте. Я этим занялся, однако, уже через три дня после того, как она ушла. Просматривал списки пассажиров и задавал вопросы. Короче говоря, я не нашел никого по фамилии «Умпс». Судя по всему, в космопорте она назвалась Ламарой Медрано. Она взошла на борт звездолета, доставившего ее на Новый Принцип, в месте под наименованием «Развязка сектора Девы», на шестой планете Спики. Я заглянул в справочник галактических маршрутов. На этой развязке останавливаются лайнеры десятков компаний. Сомневаюсь, что ее можно было бы проследить дальше последней пересадки».

«Когда она улетела с Нового Принципа?»

«Может быть, никогда».

«Что вы имеете в виду?»

«Она заказала билет до системы Альтаира и заплатила за каюту на борту пакетбота «Самарти-Тон» компании «Зеленая звезда», вылетавшего через три дня после нашего разговора. Я обзвонил гостиницы и узнал, что она провела две ночи в отеле «Диомед». Там ее хорошо запомнили, потому что она «забыла» уплатить по счету».

«Странно!»

«Все это носит зловещий характер. Я подробно расспросил персонал отеля «Диомед» и узнал, что интересующая нас особа познакомилась с неким Эммаусом Шахаром, торгующим спортивными товарами коммивояжером с Крокиноля. Однажды утром Шахар уплатил по счету и уехал. Ламара Медрано, однако, вышла из отеля предыдущим вечером и не вернулась».

Герсен недовольно крякнул: «А о Шахаре что-нибудь удалось узнать?»

«Мрачноватый тип, говорит мало и тихо, набит деньгами».

«Его уже нет в Звездной Гавани?»

«Он улетел на звездолете «Чудесная Гэйси». Этот корабль делает остановку на развязке сектора Девы».

«Любопытно!»

«Весьма любопытно. Не знаю, следует ли мне радоваться этому обстоятельству».

«Вы не понимаете, почему господин Шахар не нанес вам визит?»

«Вот именно».

«Вполне может быть, что Шахар – не замешанный ни в каких преступлениях торговый агент, который провел пару вечеров с Ламарой Медрано».

«Может быть».

«Допуская, однако, что Шахар – не столь безобидная фигура, Ламара Медрано могла его испугаться и сбежать. В таком случае она все еще прячется где-нибудь на Новом Принципе».

«Возможно».

«Существует и третья вероятность. Ламара могла умереть, но не сказать, куда делась фотография. Может быть, она убедила Шахара в том, что отправила ее по почте».

«У нее могли быть два экземпляра. Шахар нашел один из них, и теперь пребывает в счастливой уверенности, что отлично выполнил задание».

Герсен рассмеялся: «В ближайшем будущем, когда Ховард Алан Трисонг раскроет свежий номер «Космополиса», от счастливой уверенности Шахара не останется следа». Вынув из кармана перо и бумагу, Герсен настрочил несколько слов, положил сверху пятьсот СЕРСов и пододвинул все это к Мэйнету: «Возмещение ваших расходов и премиальные – с учетом того, что вы провели полезные розыски. Пожалуйста, подпишите квитанцию, чтобы я мог взыскать эти деньги с казначея в Понтефракте».

«Благодарю вас, – отозвался Мэйнет. – Очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, вы не откажетесь со мной пообедать?»

«Сочту за честь».

Мэйнет прикоснулся к гонгу; появилась беловолосая девушка. Мэйнет произвел несколько шипящих звуков и сделал несколько жестов. Девушка бесшумно выскользнула из комнаты, как призрак. Вернувшись с пивом, она задержалась, чтобы посмотреть, как Мэйнет наливает его в бокалы – зрелище поднимающейся пены ее явно завораживало, она даже высунула лиловато-розовый язык.

«Она обожает пиво, – заметил Мэйнет. – Но я не налью ей ни капли, потому что она может чрезмерно возбудиться. В любом случае она вылижет пену из пустых бокалов».

Набравшись смелости, девушка подцепила пальцем немного пены из бокала Герсена и засунула палец в рот. Мэйнет хлопнул ее по руке – не слишком резко, скорее символически – и девушка отскочила, как игривый котенок. Она зашипела на Мэйнета; тот зашипел в ответ и жестом приказал ей удалиться. Она послушалась. Выходя из кабинета, она наклонилась, чтобы поправить кисточку на краю ковра; Герсен не мог не заметить, что под коротким белым платьем на ней не было никакого белья.

Мэйнет вздохнул и проглотил залпом половину бокала: «Я скоро расстанусь с Новым Принципом. Поначалу я приехал сюда, чтобы подыскать что-нибудь для своей коллекции. Первопоселенцы создавали здесь много прекрасных вещей: иллюстрированные вручную книги, фантастические орнаменты, музыкальные инструменты. Видите этот гонг? Он звенит от малейшего прикосновения. Говорят, лучшие гонги начинают петь прежде, чем к ним прикоснешься. Их экспортировали, но лучшие спрятаны в пещерах. Я обыскивал пещеры – прошел и пролез под землей, наверное, не одну тысячу километров. Стяжательство побеждало во мне клаустрофобию».

Герсен откинулся на спинку кресла, глядя в окно на болотистую пустошь. Солнце поднялось к зениту. Вдали, вдоль гряды пологих холмов, бежала стайка животных, резвившихся и, похоже, игравших в чехарду, прыгая на длинных тощих ногах. Они внезапно шмыгнули в тень густого кустарника и принялись жевать высокую зеленую траву, напоминавшую осоку.

«Не замечаю на этой планете признаков развитого сельского хозяйства, – заметил Герсен. – Повсюду болота и пустыри».

«Здесь пытались выращивать то одно, то другое. Ничего не получилось – фиски уничтожают на корню все ростки и саженцы. Отвадить их невозможно – а применять яды запрещено».

«По дороге из космопорта я видел классические руины. Они строились согласно «Новому Принципу»?»

«Первые сооружения на этой планете были возведены в дар поселенцам их сумасшедшим благотворителем. «Новый Принцип», по существу, заключался в вегетарианской диете и некоторых упражнениях, способствующих медитации. Пятьдесят лет поселенцы жили в великолепном «Храме органического единства». Они ели побеги люцерны, листовую капусту и кое-какие разновидности местной растительности. Способность человека приспосабливаться поразительна. Что ж, первопоселенцы приспособились слишком хорошо – теперь они пасутся в холмах... – Мэйнет указал на стайку игривых длинноногих животных, жующих траву под кустами. – Обедают, можно сказать... Кстати, об обеде – нам тоже пора этим заняться».

Мэйнет провел Герсена в свою столовую, где стояла беловолосая девушка, смотревшая, как завороженная, на накрытый скатертью стол. Герсена внезапно озарила догадка: «Она – из первопоселенцев?»

Мэйнет кивнул: «Они оставляют младенцев на пустырях. Подозреваю, что просто по забывчивости. Иногда таких детей принимают в семьи и воспитывают, более или менее успешно. Если их ловят достаточно рано, они учатся содержать себя в чистоте и ходить на двух ногах. Моя воспитанница, Цыпочка – большая умница; она подает пиво, взбивает подушки и, как правило, хорошо себя ведет».

«Поразительное существо! – пробормотал Герсен. – Она к вам привязана – я имею в виду, в интимном смысле?»

«Многие ставили такие эксперименты – в большинстве случаев безуспешно. Вам интересно? Попробуйте к ней прикоснуться».

«Как?»

«Ну, для начала – пальцами к плечу».

Герсен подошел к девушке – та отшатнулась, не сходя с места и моргая огромными серыми глазами. Герсен протянул к ней руку; она издала громкий, короткий шипящий звук – почти сплюнула – отскочила назад, оскалила острые зубы и угрожающе подняла руки со скрюченными пальцами.

Усмехнувшись, Герсен отступил: «Теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Ее мнения носят однозначный и окончательный характер».

«Местные молодые люди иногда используют в качестве приманки зефир в шоколаде, – заметил Мэйнет. – Фискам он страшно нравится, и они не могут кусаться, пока едят... Так что же, приступим к обеду? Цыпочке придется уйти; фиски не выносят вида и запаха нашей пищи – она может есть только капусту и, время от времени, кусочек вареной морковки. Таковы прискорбные последствия вегетарианства!»