Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 81 (всего у книги 81 страниц)

Глава 19

«Наварт сидел, потягивая вино в компании старого знакомого, красноречиво сожалевшего о краткости человеческого бытия. «Мне осталось не больше десяти лет жизни!» – восклицал он.

«Не предавайся пессимизму! – заявил Наварт. – Смотри на это с другой, оптимистической точки зрения: тебе осталось больше десяти триллионов лет смерти!»

– Из «Хроник Наварта»

Кэрол Льюис

«Наварт презирал современную поэзию – за исключением, разумеется, своей собственной.

«Мы живем в эпоху упадка, – говорил он. – Когда-то мудрость была союзницей невинности, и люди любили благородные песни. Припоминаю один куплет, ни в коем случае не возвышенного характера – скорее затейливого – лаконичный, но резонирующий тысячами смыслов:

«Чем громче пердит, тем резвее скакун,

И лучший работник – завзятый пердун».

Кто нынче умеет так писать?»»

– Из «Хроник Наварта»

Кэрол Льюис

Когда Герсен и Алиса поспешно приблизились к лаборатории, уже стемнело. Наступила теплая, ясная и темная ночь, озаренная тысячами искрометных звезд. Из болот и джунглей доносились звуки: далекое пронзительное завывание и неприятно близкий яростный клокочущий рев.

Одно из окон было освещено – Герсен и Алиса видели, как Тьюти Клидхо ходила туда-сюда по кухне. Она нарезала хлеб, колбасу и черемшу, перемешала содержимое котелка, стоявшего на плите, и разложила на скатерти столовые приборы.

«На двоих? – пробормотал Герсен. – Кто сегодня не будет ужинать?»

«Она ведет себя очень спокойно, – заметила Алиса. – Может быть, нам стóит просто постучаться и спросить, не опоздали ли мы к ужину?»

«Пожалуй, ничего лучше не придумаешь», – согласился Герсен. Безуспешно попытавшись открыть дверь, закрытую на замок, он постучал. Тьюти напряженно замерла посреди кухни, метнулась к серванту и засунула в карман оружие. Подойдя к микрофону внутренней связи, она произнесла несколько слов, выслушала краткий ворчливый ответ, после чего повернулась, промаршировала к входной двери и распахнула ее, не вынимая руку из кармана с лучеметом.

«Добрый вечер, госпожа Клидхо! – приветствовал ее Герсен. – Мы не опоздали на торжество?»

Тьюти Клидхо мрачно переводила взор с одного лица на другое: «Почему вы не остались там, где я вас заперла? Неужели вы не понимаете, что ваше присутствие нежелательно?»

«Помимо всего прочего, госпожа Клидхо, разрешите вам напомнить, что вы нарушили наш уговор».

Тьюти Клидхо на мгновение усмехнулась: «Возможно, вы правы. Что с того? Вы сделали бы то же самое со мной, будь у вас такая возможность». Она бросила взгляд через плечо и снова повернулась к ним: «Что ж, заходите. Спорьте с моим мужем, если вам так приспичило».

Тьюти провела их на кухню. Туда уже пришел и тщательно мыл руки над раковиной старый Ото Клидхо. Он повернулся к незваным гостям и рассмотрел Алису и Герсена из глубины лиловых глазниц: «Посетители? Вы выбрали неудачное время. Сегодня вечером я занят. В противном случае я, конечно, устроил бы вам занимательную экскурсию».

«Мы здесь не для этого. Где Ховард Трисонг?»

Клидхо спокойно ткнул большим пальцем за спину: «Там, на дворе. С ним все в порядке. А теперь я хотел бы поужинать. Вы не прочь закусить?»

«Садитесь, – пригласила Тьюти, проявляя автоматическую, хотя и не слишком дружелюбную гостеприимность. – Здесь хватит на всех».

«Ешьте! – порекомендовал Клидхо гулким басом. – И мы поговорим о Ховарде Хардоа. Вы знаете, что он убил нашего Нимфотиса?»

Герсен и Алиса сели за стол. «Он убил многих», – отозвался Герсен.

«Что бы вы с ним сделали? Прикончили бы его в отместку за убийства?»

«Да».

Клидхо многозначительно кивнул: «Что ж, у вас будет такая возможность. Я отвел его в камеру для усыпления животных и впустил в нее газ – ненадолго. Он проснется часов через шесть».

«Так он еще жив?»

«Конечно! – на лице Ото Клидхо впервые появилась улыбка, образовавшая розовую щель в лохматой бороде. – Мертвые не сознают того, что с ними делают, а Ховард Хардоа должен сознавать, что с ним делают, и сознавать со всей возможной остротой восприятия. Может быть, тогда он раскается в своих преступлениях».

«Может быть, – сухо ответил Герсен. – И все же, вы нарушили заключенный со мной договор».

Задержав ложку над миской, Клидхо бросил на него недоумевающий взгляд, после чего возобновил поглощение рагу: «Возможно, испытывая сильные чувства, мы повели себя не очень вежливо. Но не спешите возмущаться. Вы примете участие в исполнении окончательного приговора».

«И не забывайте, что мы избавили вас от смертельной опасности! – воскликнула Тьюти. – Ховард привез с собой двух головорезов. Ха! Они больше никого не убьют!»

Ото Клидхо одобрительно улыбнулся, как если бы Тьюти похвасталась рецептом приготовления супа. Старик прибавил: «Ховард хитер! Привез оружие в шляпе. Представляете? Я подговорил Дитци схватить шляпу и сжечь ее. Как упомянула моя супруга, мы внесли свою лепту в общее дело».

Ни Герсен, ни Алиса не смогли как-либо на это возразить.

«Примерно через шесть часов Ховард очнется, – продолжал Клидхо. – Тем временем вы можете отдохнуть и выспаться – или полюбоваться на зоологические коллекции. Кроме того, можете выпить с нами чаю или коньяку и рассказать нам, за что именно вы решили наказать Ховарда Хардоа».

Герсен взглянул на Алису: «Как ты думаешь?»

«Спать я не смогу. Господам Клидхо может понравиться твой рассказ о вечеринке одноклассников в Блаженном Приюте».

«О да, мы хотели бы знать, что там на самом деле произошло!» – подтвердил старый Клидхо.

В полночь Ото Клидхо вышел из кухни. Через двадцать минут он вернулся: «Ховард начинает приходить в себя. Если хотите, следуйте за мной».

Присутствующие прошли по коридору через всю лабораторию. Старый Клидхо остановился у закрытой двери: «Слушайте! Он говорит».

Из репродуктора над дверью доносились звуки разговора нескольких голосов.

Сперва послышался голос самого Ховарда Трисонга, ясный и громкий, но растерянный и беспокойный: «Непроходимость, подобная глухой стене... Не могу ни напасть, ни отступить, не могу даже пойти в обход... Скоро взойдет солнце. Мы заблудились в джунглях. Будьте осторожны, не разбредайтесь кто куда. Паладины? Кто меня слышит?»

Ответы последовали быстро – казалось, разные голоса накладывались один на другой и несколько человек говорили одновременно.

«Мяута тут как тут», – четко и спокойно произнес чуть язвительный голос.

«Блесковод здесь, среди приматов!» – бодро откликнулся другой.

«Рун Отмир, Лорис Хоэнгер и черный Джеха Райс – все мы здесь».

«Эйя Паниче явился», – тускло и сухо прибавил еще один, тихий голос.

«А Иммир?»

«Иммир с тобой до конца!»

«Иммир, верный паладин! Все мои верные рыцари в сборе. Теперь надлежит определить мудрую стратегию. Джеха Райс, твое мнение весомо».

Прозвучал глубокий бас Джехи Райса, черного рыцаря: «Весомо? Более, чем весомо! Неужели за многие годы могущества ты еще это не понял?»

Иммир (тревожно): «Он назвал себя «Клидхо с Одуванчиковой фермы»».

Джеха Райс: «Оцепенитель».

Несколько секунд молчания.

Иммир (тихо): «Значит, мы в отчаянном положении».

Рун Отмир: «Не в первый раз. Такое бывало и раньше. Помнишь Ильхадский поход? Даже Железный Великан спасовал, но мы победили!»

Блесковод: «А западня в Старом квартале Массилии? О ужас предательства!»

Иммир: «Братья мои! Сосредоточимся на насущной задаче».

Джеха Райс: «Оцепенитель – злорадная бестия, жаждущая мести. Дабы предотвратить действие, необходимо противодействие. Можем ли мы предложить богатство?»

Иммир: «Я открою сундуки, полные сокровищ. Он может стать повелителем Сибариса, мне не жаль».

Мяута: «Оцепенитель не соблазнится».

Лорис Хоэнгер: «Предложи ему дюжину девственниц, одну прекраснее другой. Пусть они облачатся в прозрачный шелк с цветными узорами, пусть обжигают его взорами – не насмешливыми и не серьезными, но словно вопрошающими: «Откуда это чудо? Кто этот полубог?»»

Иммир (с печальным смехом): «Доблестный Хоэнгер! Тебя, несомненно, привлекла бы такая перспектива. Подозреваю, что ты готов утопить всех братьев-паладинов в Простудном озере только ради того, чтобы присутствовать на таком представлении».

Мяута: «Но не Оцепенитель».

Блесковод: «Богатство, красота – что еще осталось?»

Рун Отмир: «Если бы только у нас была Чаша Валькириса – вечная юность!»

Иммир (бормоча): «Сложности, сложности... Подозреваю дьявольский заговор».

Рун Отмир: «Молчите, все! Кто-то стоит за дверью!»

Ото Клидхо прошептал: «Почти очнулся, но продолжает бредить, как во сне...»

Старик открыл дверь: «Заходите».

В половине внутреннего двора было пусто и темно. Другую половину наполняли растения и декорации, имитирующие прогалину в джунглях. На сучковатых лозах покачивались цветы, медленно открывались и закрывались пахучие ловушки насекомоядных растений, готовы были лопнуть и рассыпаться стручки, полные спор. Ручей струился по камням, образуя небольшую запруду, окаймленную порослью темно-красного тростника – сливное отверстие таилось где-то посреди этой поросли. Подле запруды в кресле сидел обнаженный Ховард Алан Трисонг – впрочем, не совсем обнаженный, на нем было нечто вроде юбочки или набедренной повязки. Руки его лежали на ручках кресла; ноги, обритые и блестяще-белые, опирались ступнями на дерн. Голова его тоже была обрита наголо. Напротив, с другой стороны запруды, на островке дерна в позе отдыхающего фавна лежал мармель Нимфотиса. В кустах копошились несколько небольших астинчей со сметливыми морщинистыми мордочками из полосок синего и красного хряща, с дрожащими хохолками, похожими на маленькие черные шапочки, с блестящими черными шкурками. Присутствие Ховарда Трисонга вызывало у них любопытство; они наблюдали за ним и прислушивались к нему с внимательным уважением.

Беседа голосов закончилась. Глаза Ховарда блестели под полузакрытыми веками, его дыхание казалось нормальным.

Клидхо обратился к Герсену и Алисе: «Первоначально здесь была устроена диорама для демонстрации мелких астинчей в естественной среде обитания. Их называют «мандарионетками» – странные существа, себе на уме! Не подходите слишком близко: там невидимая сетка из узких пересекающихся инфракрасных лучей – они могут вас обжечь. Мне показалось, что лучшую клетку для Ховарда не придумаешь».

«Вы мармелизовали его ноги».

«Совершенно верно! Он не может сдвинуться с места; всю оставшуюся жизнь ему придется сидеть и смотреть на убитого им Нимфотиса. Таков наш приговор. Если вы или госпожа Роук желаете подвергнуть его какому-либо дополнительному наказанию, не противоречащему нашему приговору, я не буду возражать. Таково ваше право».

«Как долго он проживет в таком состоянии?» – спросил Герсен.

Клидхо покачал головой: «Трудно сказать. Его органы продолжают функционировать, но он неспособен покинуть кресло. Кстати, у него в волосах был спрятан приемопередатчик – волоконная сетчатая схема. Больше никаких вживленных приборов или ядовитых капсул в нем не осталось – я за этим проследил!»

Глаза Трисонга широко открылись. Он посмотрел вниз, на свои ноги, пошевелил руками, пощупал прохладный материал, закрывавший верхнюю часть его бедер.

Клидхо произнес: «Ховард Алан Трисонг! Мы, немногие из твоих бесчисленных жертв, отныне подвергаем тебя возмездию».

Тьюти прибавила звучным контральто: «Перед тобой – наш невинноубиенный сын Нимфотис, а перед ним – ты, проклятый Ховард Хардоа, его убийца! Поразмышляй же над своими преступлениями!»

Трисонг спокойно ответил: «Я попал в западню, с этим невозможно спорить. А кто эти двое? Алиса Роук? Как ты оказалась среди этих фанатиков?»

«Я – одна из них. Разве ты не помнишь, чего ты от меня требовал, обещая сохранить жизнь моему отцу? После того, как уже лишил его жизни?»

«Дорогая моя Алиса, когда приходится заниматься политическими интригами на высшем уровне, время от времени забываешь о некоторых деталях и тонкостях. Смерть твоего отца и твои постельные услуги были всего лишь отдельными элементами крупномасштабного проекта. А вы, сударь? Ваше лицо мне знакомо и вызывает неприятные ощущения».

«Недаром! Мы встречались несколько раз. И в Воймонте, и в Блаженном Приюте я имел честь нанести тебе огнестрельные раны – к сожалению, это не привело к существенным последствиям. Кроме того, ты меня знаешь как Генри Лукаса, редактора журнала «Актуал». Я сумел заманить тебя сюда с помощью твоего дневника. Но это не все. Наше первое знакомство состоялось гораздо раньше. Помнишь карательный пиратский набег на Монтплезант?»

«Припоминаю. Достопримечательный эпизод».

«Тогда я впервые тебя увидел и посвятил всю жизнь подготовке сегодняшней, последней нашей встречи».

«Неужели? Вы и вправду фанатик».

«У тебя непревзойденный талант в том, что касается создания фанатичных врагов».

Ховард Трисонг отозвался беззаботным жестом: «Теперь вы можете сделать со мной все, что захотите. Что вы сделаете?»

Герсен сухо рассмеялся: «Что еще я мог бы с тобой сделать?»

«Как сказать... Вы могли бы развлечься пытками. Кроме того, вы могли бы доставить себе такое удовольствие и прикончить меня».

«Я тебя уничтожил как личность. Этого достаточно».

Ховард Алан Трисонг опустил голову: «Моя жизнь подходит к концу. Я намеревался править всей населенной человеком частью Вселенной. Я мог стать первым императором всех человеческих миров – и почти добился своего. А теперь я устал. Я не могу двигаться и скоро умру. Уходите – я хочу остаться один».

Герсен повернулся и, взяв Алису за руку, вышел из помещения. Супруги Клидхо последовали за ними. Дверь закрылась. Почти в тот же момент снова началась беседа голосов.

Иммир: «Теперь все известно. Оцепенитель сделал свое ужасное дело. Что же теперь, мои паладины? Что скажешь, Джеха Райс?»

Райс: «Время пришло».

Иммир: «Как это может быть? Зеленый Мяута, почему ты отвернулся?»

Мяута: «Мне предстоит далекий путь, и по пути я найду приют во многих убежищах».

Иммир: «Почему вы все смотрите в сторону и не встречаетесь со мной глазами? Разве мы не собратья-рыцари? Джеха Райс, придумай спасительную стратегию! Придумай способ сдвинуть с места мои мраморные ноги!»

Блесковод: «Прощай, Иммир!»

Райс: «Прощай, Иммир! Время пришло».

Иммир: «Лорис Хоэнгер, ты тоже меня предал?»

Хоэнгер: «Мне пора в далекие края, меня ждут новые битвы».

Иммир: «Милосердный синий рыцарь, Рун Отмир, почему ты молчишь? А ты, Эйя Паниче, неужели ты мне не поможешь?»

Паниче: «Я помогу тебе, брат мой. Паладины, отвернитесь! Осталось сделать только одно. Прощай, благородный Иммир! Время пришло...»

Уходя по коридору, супруги Клидхо, Герсен и Алиса услышали глухой стук – за ним последовал всплеск. Клидхо бегом вернулся к двери и распахнул ее. Тяжелое кресло опрокинулось вперед; Ховард Алан Трисонг лежал в нелепой позе, погрузив лицо в запруду.

Старик Клидхо повернулся к остальным: его ноздри раздулись, глаза сверкали. Дико взмахнув руками, он закричал: «Кресло было закреплено намертво! Он никогда не смог бы сдвинуть его сам!»

Герсен отвернулся: «Как бы то ни было, с меня хватит». Он взял Алису за руку: «Поедем куда-нибудь – подальше отсюда».

Глава 20

В «Трепетнокрылом Фантамике», когда они уже вылетели в космос, Алиса взяла со столика «Дневник мечтателя» и сразу положила обратно: «Что ты сделаешь с этим дневником?»

«Не знаю... Отдам в редакцию «Космополиса», наверное».

«Почему не выбросить его в пространство?»

«Нет, это я не могу сделать».

Алиса положила руки ему на плечи: «А что ты будешь делать с самим собой?»

«Что за вопрос? Почему ты спрашиваешь?»

«Ты какой-то молчаливый и подавленный. Это меня беспокоит. Ты в порядке?»

«В полном порядке. Хотя, должен признаться, я слегка разочарован. Дело сделано. Трисонг мертв. Враги меня покинули. Все кончено».