Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 81 страниц)

«Дасвелл Типпин, к вашим услугам – у меня нет претензий на высокое происхождение».

«Кстати о претензиях. Меня заинтересовал ваш отзыв о метленах. Мне этот народ совершенно незнаком».

«Метлены – набитые деньгами, задравшие носы олигархи этого сектора. В них нет ничего особенно интересного, – пожал плечами Типпин. – Мне редко приходится иметь с ними дело. Деньги они делают главным образом на продаже дуодециматов и приезжают сюда, чтобы присматривать за своими предприятиями. Насколько я их понимаю, они исключительно тщеславны, высокомерны, привыкли к роскоши и болезненно чувствительны ко всему, что затрагивает их самолюбие. Если бы я отличался такими же качествами, я тоже стремился бы избегать общества туристов, даршей и прочей пошлой, вульгарной публики».

«Метлены сами добывают дуодециматы?»

«Ни в коем случае! Покажите метлену лопату, и он назовет ее «орудием физического труда». Они покупают, продают, заключают сделки с использованием опционов, арендных договоров, контрактов на срок и всевозможных других финансовых инструментов, связанных с горнодобывающей промышленностью – и, конечно же, вкладывают в нее огромные деньги».

«Как насчет инвестиционного фонда «Котцаш»? Он тоже был метленским предприятием?»

Дасвелл Типпин бросил на Герсена быстрый проницательный взгляд и с отвращением крякнул: «Напротив, инвестиционный фонд «Котцаш» рекламировался как возможность дать отпор метленам, обыграть их в их собственной игре, так сказать. Мне эта игра стоила добрых шестьсот СЕРСов!»

«Ага! Значит, вы знакомы с Оттилем Паншо».

«Я его узнáю, если встречу на улице, – Типпин презрительно шмыгнул носом. – Его контора все еще открыта под шатром Сканселя».

«Разве его не считают мошенником и предателем?»

«Ходят слухи, многие ругают его последними словами, но что можно доказать? Ничего!» – Типпин опрокинул стопку и опустил ее на стол с многозначительным стуком. Герсен поднял палец, подзывая официанта: «Еще две стопки той же настойки, пожалуйста».

«Спасибо! – Типпин вздохнул. – Я редко пью, но сегодня, раз уж у вас и у меня такое настроение...»

«Мне приятно с вами поговорить, – подбодрил его Герсен. – Дело об ограблении склада «Котцаша» само по себе очень любопытно. Удалось ли установить, кто организовал ограбление?»

Типпин посмотрел по сторонам: «Некоторые осмеливаются произносить имя Ленса Ларка. Одного из так называемых «князей тьмы»».

Герсен кивнул: «Мне известна его репутация. По всей видимости, он дарш?»

Типпин снова оглянулся: «По всей видимости. Отморозок[36]36
  Отморозок: человек, изгнанный из-под родного шатра, отверженный, бесприютный бродяга, как правило – преступник.


[Закрыть] клана Бугольдов. Не люблю произносить его имя, язык не поворачивается. Он большой шутник – в том же смысле, в каком шутником называют беса Скламота, подкладывающего головы сыновей в печи на кухнях родителей».

«Вы преувеличиваете! – с нарочитой беззаботностью заметил Герсен. – Что в имени? Это всего лишь слово, набор звуков. Из слов каши не сваришь».

«Неправда! – страстно возразил Типпин. – Из чего состоят магические заклинания? Из слов! Разве вы не читали «Колдовские механизмы» Фарсакара? Нет? Тогда вы ничего не знаете о могуществе слов!»

Герсен, никогда не интересовавшийся магией и колдовством, слегка развел руками: «Но мы живем в мире ощутимых, объективных вещей. Я боюсь человека по имени Ленс Ларк, я боюсь его кнута. Но я не боюсь произносить слова как таковые, будь то «Ленс Ларк» или «Панак»».

Типпин нахмурился, глядя в стаканчик: «Что ж, неважно, так или иначе. Он – человек, он – дарш. Метлены только и мечтают о том, чтобы его поймать – они озолотили бы того, кто им выдаст его с головой. Для метленов он – жупел, страшилище, им детей пугают! А он, со своей стороны, затаил обиду на метленов. Вы еще не бывали на Метеле?»

«Еще нет».

«Космопорт у них в Тванише, это их столица. Метлены не выносят запах ахагара, в связи с чем дарши обязаны жить в особом подветренном квартале на окраине города. В какой чудесной и странной Вселенной мы живем, не правда ли? Я не отказался бы от еще одной стопочки этой превосходной настойки».

Герсен дал официанту соответствующие указания: «Метлены ничего не потеряли в связи с ограблением склада «Котцаша»?»

«Ничего. Разорились дарши и мелкие спекулянты, вроде меня».

«А Оттиль Паншо тоже ничего не потерял и не приобрел?»

«Не могу знать. Он пропал на несколько месяцев, но недавно вернулся в Сержоз. Только вчера я видел его под шатром. Он выглядит бледным, нездоровым».

«Неудивительно – учитывая постигшую его катастрофу. А ваши акции «Котцаша» – сколько они могут стоить сегодня?»

«У меня двадцать акций. Но сколько ни умножай ноль – на двадцать и на какое угодно другое число – все равно получится ноль!»

Герсен откинулся на спинку стула и, прищурившись, взглянул на свод зонтичного шатра, после чего покопался в поясной сумке и вынул оттуда двадцать СЕРСов: «У меня есть склонность к безрассудным спекуляциям. Я куплю ваши акции, по СЕРСу за каждую».

Типпин удивился. Нахмурившись, он посмотрел на банкноты, после чего с подозрением покосился на Герсена: «Спекуляции обычно основаны на надеждах, а надежды – на какой-то информации».

«В данном случае я просто подчиняюсь минутной прихоти».

«Вы не производите впечатление прихотливого человека».

«Если Ленс Ларк возместит ущерб, нанесенный им фонду «Котцаш», я извлеку прибыль».

«Вы только что заявили, что не верите в чудеса!»

«Да, пожалуй, вы правы», – Герсен протянул руку, чтобы забрать деньги со стола, но тощая ладонь Типпина уже накрыла банкноты: «Не спешите! Почему бы мне не воспользоваться вашим капризом?»

«Пользуйтесь, если вам так хочется. Где ваши акции?»

«Наверху, в моей квартире. Одну минуту – я их принесу», – Дасвелл Типпин поспешно удалился и вскоре вернулся. Он получил деньги, Герсен – акции.

«У меня есть доступ к другим акциям «Котцаша», – доверительно сообщил Типпин. – Не могу сказать точно, сколько я могу скупить, но я продал бы их по той же цене, если это вас интересует».

Герсен невесело усмехнулся: «Будьте исключительно осторожны! Никому не говорите ни слова о том, что некий инопланетянин скупает акции «Котцаша». Люди начнут подозревать, что их снова надувают, и вздуют цены. А тогда я перестану покупать, и никто ничего не выиграет. Вы понимаете логику событий?»

«Прекрасно понимаю – за исключением одного обстоятельства. Зачем вам понадобились эти акции? Если мы забудем на минуту о так называемых «прихотях», конечно».

«Что ж, если вы не желаете называть это прихотью, считайте, что я руководствуюсь альтруистическими побуждениями».

Типпин откинулся на спинку стула и недовольно хмыкнул: «В альтруизм я верю не больше, чем в мимолетные капризы. Будьте добры, предоставьте мне какой-нибудь начальный капитал. На сегодня хватило бы, наверное, сотни СЕРСов. Вы обещаете купить все акции «Котцаша», какие мне удастся добыть по одному СЕРСу за штуку?»

«Обещаю бесповоротно! – Герсен передал собеседнику сто СЕРСов. – Еще одно условие, однако. Ни в каких обстоятельствах, ни под каким предлогом не связывайтесь с Оттилем Паншо!»

Типпин отвел глаза: «Почему же? Его акции не хуже любых других».

«Ему принадлежат, наверное, тысячи акций «Котцаша» – я все равно не смогу их скупить. Но соблюдение тайны в этом деле превыше всего. Вы согласны?»

«Согласен, придется помалкивать. Но все равно я не понимаю...»

«Прихоть!»

«Послушайте, вы не отделаетесь таким объяснением! Совершенно очевидно, что вы руководствуетесь упрямыми фактами, а не воображением!»

Герсен продемонстрировал толстую пачку денег: «Вот мои факты! Они выглядят достаточно упрямо?»

«Вы меня убедили, – Дасвелл Типпин поднялся на ноги. – Я отчитаюсь перед вами сегодня вечером». Он покинул сад-ресторан и засеменил по площади прихрамывающей подпрыгивающей походкой. Герсен подозвал официанта и уплатил по счету: «Где находится граздь Диндара?»

«Вон там, сударь, под шатром Сканселя. Видите большой бугорчатый купол слева от опоры? Это и есть граздь Диндара».

Типпин торопился в направлении гразди Диндара. Герсен решил последовать за ним.

Глава 8

Из статьи «Среда обитания даршей» Стюарта Собека, опубликованной в журнале «Космополис»:

«Дар-Сай, ближайшая к Кóре планета, знаменита жарким и сухим климатом экваториальной зоны, пески которой богаты дуодециматами. На протяжении веков раса выносливых и сметливых мужчин и женщин придумала множество способов защиты от испепеляющих лучей Кóры, что позволяет им извлекать сокровища из пустыни. Дарши – раса, отличающаяся тысячами странностей и особенностей. Днем они пользуются преимуществами гигантских металлических зонтов – знаменитых «шатров» Дар-Сая, по краям которых ниспадают завесы водяных струй. В песках Рубца не защищенный от солнца человек погибает за несколько минут – но под «шатром» он отдыхает в прохладе зеленых садов и вкушает ледяной фруктовый шербет.

Дарши не склонны ни к безобидному веселью, ни к философским рассуждениям. Тем не менее, они ежесекундно и напряженно сосредоточены на восприятии бытия и проявляют необычную тенденцию к наслаждению существованием при посредстве ощущений, прямо противоположных тем, какие обычно называют приятными. Их пища снабжена тошнотворными жгучими приправами. Казалось бы, это позволяет им получать большее удовольствие от чистой прохладной воды? Не тут-то было! Дарши пьют оскорбляющий внутренности чай и вонючее сусло, которое они называют «пивом» – хотя бы только для того, чтобы подчеркнуть этим свою типичную извращенность, которой они гордятся и которую они превозносят как доблесть.

Подробное описание эротических взаимоотношений даршей вызвало бы негодование, испуг и, возможно, даже недоверие у добропорядочных и благожелательных людей. По-видимому, эти отношения основаны на взаимных ненависти и презрении полов – ни о какой привязанности, ни о какой заботе, ни о каком уважении к другим на Дар-Сае не может быть и речи!»

Герсен проник сквозь туманную водяную завесу, отделявшую Центральный шатер от шатра Сканселя. Морось мелких капель освежила лицо и слегка увлажнила одежду. Он шел к площади Сканселя под сенью листвы, мимо давно устаревших, обветшавших сооружений, мало напоминавших космополитическую современность зданий под Центральным шатром. Из амбразур местных граздей выглядывали городские дарши, отличавшиеся от пустынных привычкой носить мягкие тапочки и балахоны из тонкой ткани, а также землистым оттенком кожи, хотя у них были те же большие мясистые носы, тяжелые, как наковальни, челюсти и болтающиеся длинные мочки ушей.

Герсен остановился на краю площади Сканселя. Дасвелла Типпина нигде не было видно. Несколько особо старательных туристов бродили среди лавок и киосков, покупая сувениры у даршских женщин с каменными лицами и черными усами или через силу поглощая даршское пиво за выставленными на улицу столиками. В целом, по мнению Герсена, картина городской жизни даршей носила бы не более чем причудливый и колоритный характер, если бы за всей этой картиной не скрывалось постоянно действовавшее на нервы присутствие Ленса Ларка.

Справа возвышалась граздь Диндара – тяжеловесное нагромождение уплощенных куполов, соединенных в пересечениях изогнутыми наклонными арками. На уровне второго яруса куполов большая вывеска гласила:

«ЖУРНАЛ СТАРАТЕЛЯ

Сержоз, Дар-Сай

Новости пустыни, залежей и шатров»

Контора Оттиля Паншо находилась в гразди Диндара. Дасвелл Типпин ушел в этом направлении. Хотя в данный момент Герсен не хотел сталкиваться с Паншо лицом к лицу, проверить надежность Типпина не помешало бы. Герсен не спеша поднялся по наклонной рампе в граздь Диндара. Из вестибюля, выложенного желтовато-коричневой плиткой и пропитанного запахом какой-то застарелой гари, в глубину здания вели два полутемных коридора. Впереди лестница поднималась на верхние уровни.

Герсен просмотрел висевший на стене перечень жильцов; контора «Оттиль Паншо: ценные бумаги и арендные договоры предприятий горной промышленности» занимала блок 103.

Герсен выбрал наугад один из коридоров и прошел мимо высоких темно-зеленых дверей под номерами 100, 101 и 102. У двери с номером 103 Герсен задержался и прислушался. Ему показалось, что он слышит бормотание голосов. Герсен приложил ухо к дверной панели. Либо находившиеся внутри люди замолчали, либо там никого не было.

Не желая, чтобы его обнаружили, Герсен вернулся в вестибюль. По пути он заметил, что нумерованные блоки разделялись бетонными стенами толщиной почти в полметра. Подслушивать за Оттилем Паншо можно было только через дверь или через окно.

Герсен покинул граздь Диндара. В ближайшем киоске, почти незаметном под густой листвой кумквата, приземистая старая женщина с пышной копной черных волос и не менее пышными усами продавала сладости, журналы, карты и всякие мелочи. Герсен купил выпуск «Журнала старателя» и стал его просматривать, небрежно прислонясь к стене киоска. Наружные поверхности киоска были сплошь покрыты рекламными плакатами – наклеивая новые плакаты, никто не удалял старые, в связи с чем за многие годы из них образовалась толстая упругая прослойка. Новейший плакат призывал посетить представление:

«ЭКСТРАВАГАНЦА: ФОКУСЫ И ТАНЦЫ!

1.Панко Свистохлыст:танцевальное состязаниес Четырехруким Бичевателем!

2.Недотепы и чельты: презабавнейший фарс!

3.Четыре Скорпионаи Пьяный Бичеватель: акробатические трюкии опасные проказы!

4.Злюка и его чудесная скоропескорубка: замечательное изобретение!

5.Прочие комические и акробатические номера!

На площади Мерцателя под шатром Мерцателя, 20 го дирдолио!»

Рядом висел другой плакат, поблекший и потрепанный:

«НЕВИДАННОЕ МАСТЕРСТВО БИЧЕВАНИЯ!

Выступают:

Хлесткий Тикет и его шельмецы-недотепы!

Попрыгун Джипсум и своевольные чельты!

Калиого и Отстой!

Бешеная хуница ловит бичевателя-имбецила!

Другие забавные трюки, невероятные позы и акробатические номера!»

Ближе к переднему углу киоска красовался новый блестящий плакат, объявлявший желтыми буквами на зеленом фоне:

«БОЛЬШОЙ ХАДОЛ

в Динкельстоне в безрассудень, 10 го мирмона».

Внимание Герсена отвлеклось появлением девушки-метленки, приближавшейся со стороны Центрального шатра. Сначала Герсен взглянул на нее отстраненно, затем с любопытством и, наконец, с пристальным интересом, уже не отрывая глаз. Волнистые черные локоны обрамляли ее лицо, в данный момент напряженно-сосредоточенное, но в других обстоятельствах явно привыкшее выражать более жизнерадостные эмоции.

На ней было темно-зеленое платье до колен, она несла большой серый конверт. Изящная беспечность ее движений, в сочетании с бледной, чуть смугловатой кожей, прямым коротким носом и точеным подбородком, позволяли предположить привилегированное происхождение из ни в чем не нуждавшейся семьи. Для Герсена она в точности олицетворяла тот способ существования, который обстоятельства сделали для него недоступным, и недостижимость которого время от времени вызывала у него щемящую тоску... Проходя мимо киоска, девушка бросила на Герсена безразличный взгляд, после чего взбежала по рампе и скрылась в гразди Диндара.

Герсен смотрел ей вслед: ее стройная, хорошо сложенная фигура, без малейших признаков полноты, была исключительно привлекательна. Глубоко вздохнув, Герсен снова сосредоточил внимание на содержании «Журнала старателя».

Прошло десять минут. Девушка-метленка вынырнула из-под арочного входа гразди Диндара и промаршировала вниз по рампе. Встретившись глазами с Герсеном, она смерила его холодным взглядом, слегка приподняла подбородок и удалилась в направлении Центрального шатра.

Герсен криво усмехнулся, свернул журнал в трубку и снова зашел в граздь Диндара. Он опять приблизился к двери блока 103; как прежде, ему показалось, что он слышит доносящиеся изнутри приглушенные голоса, а затем и скрип мебели. Герсен поспешно отступил в вестибюль и притаился в тени за опорным выступом стены. Из блока 103 в коридор вышли два человека. Один из них был Дасвелл Типпин, другой – высокий дарш атлетического сложения, с круглым скуластым лицом и обрезанными мочками ушей. Вместо халата с таббатом он носил, однако, обычную желтовато-коричневую гимнастерку, бледно-голубые брюки с поясом и высокие черные ботинки.

Оба они вышли из гразди Диндара. Через несколько секунд Герсен последовал за ними на площадь Сканселя – но Типпин и его спутник успели повернуть в один из затененных листвой проулков и скрылись из виду.

Герсен вернулся тем же путем, каким пришел – через пелену струящейся воды и обратно на Центральную площадь. Пройдя ко входу «Приюта путешественников», он заглянул в вестибюль. Дасвелла Типпина за стойкой не было.

Герсен вышел в сад-ресторан гостиницы. Уже вечерело – теплый воздух вызывал ощущение сонной вялости, журчание водяных завес убаюкивало. Все еще попадавшиеся прохожие двигались лениво – и это были главным образом туристы. Герсен уселся за столик на краю площади. Ситуация неожиданно осложнилась, ему было о чем подумать. Он опять вынул письмо Аддельса и сделал для себя отдельный список владельцев акций:

«Оттиль Паншо 1250

Банк «Чансет» 1000

Нихель Кахус 600

Прочие 1970».

Герсен произвел несколько расчетов. Если бы он скупил все акции банка «Чансет» и все акции, принадлежавшие Нихелю Кахусу, он мог бы притязать на должность исполнительного директора фонда «Котцаш», хотя для приобретения контрольного пакета акций этого было бы еще недостаточно.

Откровенное признание Джехана Аддельса в трусости позабавило Герсена. Все еще усмехаясь, он поднял глаза и снова встретился взглядом с девушкой-метленкой, случайно проходившей мимо «Сада путешественников». Герсен не мог не заметить, насколько здоровой, пригожей и опрятной она выглядела. Судя по всему, у нее был своевольный и высокомерный характер. Поджав губы, она раздраженно покосилась на Герсена и пошла своей дорогой. Усмешка Герсена превратилась в застывшую гримасу – он угрюмо смотрел ей вслед. «Восхитительное, прелестное существо!» – думал слегка униженный Герсен. Подчинившись какому-то капризу или просто из любопытства, незнакомка обернулась через плечо; заметив пристальное внимание Герсена, она презрительно вскинула голову и решительно ускорила шаги, переходя через площадь. «В ничтожности моего статуса в данном случае не может быть никаких сомнений», – сделал вывод Герсен.

Дальше, в том направлении, куда шла девушка, находился фасад банка «Чансет» – одного из самых роскошных сооружений, окружавших Центральную площадь. Девушка зашла в банк и скрылась внутри, но мысли Герсена уже сосредоточились на другом. Банк «Чансет» владел 1000 акций инвестиционного фонда «Котцаш». Возможно, теперь уже не было времени долго раздумывать, так как Дасвелл Типпин, к добру или не к добру, стал его помощником. Герсен поднялся на ноги и направился на другую сторону площади.

Перед входом в банк «Чансет» было устроено нечто вроде миниатюрного английского парка: четыре высоких тонкоствольных пуантана, аккуратно подстриженных в грушевидной форме и окаймленных низкой живой изгородью из красновато-коричневого хрящовника. Герсен прошел под аркой в просторное прохладное помещение, вымощенное синей плиткой. Справа балюстрада из резного алебастра окружала участок, где работали клерки; слева витые колонны поддерживали сетчатый потолок, инкрустированный хрустальными линзами. В дальнем конце помещения находился зал отдыха, где сидели шесть метленов различных возрастов, в том числе повстречавшаяся Герсену раньше девушка, теперь в компании пожилого субъекта. Увидев Герсена, девушка слегка приоткрыла рот от удивления, быстро отвернулась и что-то серьезно сказала своему спутнику.

Герсен кисло улыбнулся и подошел к стойке. Прошла минута, за ней вторая. Герсен начинал терять терпение. Он обратился к клерку: «Насколько я понимаю, это банк «Чансет»?»

«Совершенно верно», – ничего не выражающим тоном ответил клерк.

«Кто здесь управляющий или директор?»

«Не могу ли я поинтересоваться, по какому делу вы хотели бы его видеть?»

«Я хотел бы обсудить финансовую сделку».

«Наш банк занимается, почти исключительно, коммерческими операциями. Так как мы не заключаем партнерские соглашения с другими банками, мы не выдаем наличные по чекам и не оформляем кредитные поручительства».

«У меня достаточно существенное дело коммерческого характера. Будьте добры, позовите управляющего или директора».

«Наш управляющий – эверрой[37]37
  Метленским термином «эверрой» обозначается статус значительно более высокий, чем тот, который обычно ассоциируется с понятием «джентльмен». Эверрой – человек неоспоримого достоинства, обязательный и пунктуальный, принадлежащий к кругу избранных, пользующийся уважением в обществе и умеющий инстинктивно соблюдать все требования метленского этикета. На словах метлены поддерживают фикцию равенства между метленами любого социального ранга, в связи с чем почтительное обращение «ваше благородие» применяется практически в отношении любого уроженца планеты Метель. Фактически социальные различия между метленами носят вполне реальный характер и отражают такое множество различных факторов, нередко с трудом поддающихся определению, что их было бы невозможно перечислить в кратком примечании.
  Следует отметить, между прочим, что метлены необычайно чувствительны к осмеянию и унижению – до такой степени, что эта чувствительность кодифицирована в их гражданском и уголовном законодательствах.


[Закрыть], которого вы можете видеть в зале ожидания, его благородие Адарио Чансет. Вы можете видеть также, что в данный момент он занят важным разговором».

«Неужели? Ваш директор – эта молодая особа впечатляющей внешности?»

«Это его дочь, ее благородие Джердиана Чансет. Вы можете обратиться к управляющему, как только он освободится».

«Мое дело важнее, чем праздная болтовня с девушкой, кем бы она ему ни приходилась!» – заявил Герсен. Отвернувшись от стойки, он направился в зал ожидания. Ему заступили дорогу два высоких субъекта с одинаковыми щетинистыми усами. Подхватив Герсена под локти, они быстро повели его к выходу.

«Эй, что вы делаете! – возмутился Герсен. – Как это понимать?»

«Убирайся и больше сюда не суйся!» – пояснил один из вышибал.

«Никогда не приставай к метленским барышням, это для тебя плохо кончится», – посоветовал другой.

«Я ни к кому не приставал! – протестовал Герсен. – Вы ошиблись!» Он стал упираться, но вышибалы схватили его сзади за ремень, приподняв над полом так, что он едва волочил по нему носки ботинок, отнесли к выходу и вышвырнули в одну из изгородей хрящовника.

Поднявшись на ноги, Герсен стряхнул листья и мусор с одежды и вернулся в банк.

Изумленные его настойчивостью, вышибалы снова преградили ему путь. «Отойдите! – раздраженно сказал Герсен. – У меня есть дело к его благородию Адарио Чансету, а не к вам». Он обошел охранников стороной и приблизился к Чансету, прервавшему наконец беседу с ее благородием Джердианой.

«Что происходит, что вам нужно?» – спросил директор банка.

Герсен протянул ему свою визитную карточку: «Когда вам будет удобно, я хотел бы кое-что с вами обсудить».

«Достопочтенный Кёрт Герсен, – прочел вслух Чансет. – Президент банка «Куни», Рат-Эйлеанн, Алоизий». Чансет с сомнением хмыкнул: «Какое у вас ко мне может быть дело?»

«Почему мы должны обсуждать это здесь? У нас в банке «Куни» соблюдаются приличия. Если бы вы пришли ко мне обсудить коммерческую сделку, вас никто не стал бы выкидывать в кусты!»

«Очевидно, была допущена ошибка, – ледяным тоном отозвался Чансет. – Если бы вы сделали мне такое одолжение и хотя бы намекнули на характер сделки, которую вы хотели бы обсудить, по меньшей мере я мог бы сообщить, с кем вам следует проконсультироваться – со мной или с кем-нибудь другим».

«Как вам угодно, – пожал плечами Герсен. – Честно говоря, я пришел сюда для того, чтобы с вами посоветоваться. Мой банк вложил существенный капитал в горнодобывающие предприятия, и мы надеемся открыть подразделения здесь и в Тванише. Мы интересуемся дуодециматами и относящимися к ним ценными бумагами».

«Хорошо, давайте обсудим этот вопрос с глазу на глаз», – Чансет провел Герсена к себе в кабинет, отделенный от основного помещения банка радужной плазменной пленкой. Указав на кресло из гнутого белого дерева, Чансет пригласил посетителя: «Садитесь, пожалуйста». Сам директор банка продолжал стоять.

Игнорируя демонстративную неприязнь Чансета, Герсен развалился в кресле и беззаботно заметил: «Надо сказать, метленский способ принимать деловых партнеров поистине уникален».

Чансет ответил сдержанно и размеренно: «Моя дочь сообщила, что вы нахально ее разглядывали, «ухмыляясь с плотоядным вожделением», как она выразилась – и не однажды, а несколько раз, преследуя ее до шатра Сканселя и обратно, а затем и сюда, в банк. Поэтому я приказал вас выгнать».

«Если бы такие замечания высказал кто-нибудь, кроме вашей дочери, – отозвался Герсен, – я сказал бы, что непомерное тщеславие вскружило ей голову».

Чансет, явно не заинтересованный в том, чтобы учитывать мнения Герсена, угрюмо кивнул: «Мы находимся на варварской планете, в этом не может быть никаких сомнений. Дарши – неописуемо вульгарная раса, склонная к насилию и отвратительным жестокостям. Распорядок жизни в Сержозе может показаться мирным и благочинным – так оно и есть, но только благодаря тому, что метлены не терпят ничего другого. Мы бдительно следим за любыми проявлениями дерзости, и ваше поведение, чем бы оно ни объяснялось, встретило незамедлительный отпор. Перейдем к делу. Будьте добры, объясните, почему вы решили со мной проконсультироваться».

«Разумеется. Сбор дуодециматов на Дар-Сае и дальнейший их сбыт – очевидно неэффективный процесс. Подозреваю, что возможна лучшая координация этих операций – возможно, посредством создания централизованного учреждения, полезного всем и каждому».

«Не могу не согласиться с вашей оценкой, – ответил Чансет. – Добыча и продажа дуодециматов – беспорядочный, иногда практически непредсказуемый процесс. Но старатели-дарши неспособны к дисциплинированному поведению».

«Тем не менее, – возразил Герсен, – даже они осознали бы полезность надежной структуры, объединяющей все стороны процесса. Например, можно было бы сформировать систему кооперативов».

Чансет отреагировал мрачноватым смешком: «Если вы хотите подвергнуться нападению, обратитесь с этим предложением к старателю-даршу. Именно таким синдикатом должен был стать инвестиционный фонд «Котцаш». Старатели сдавали руду и получали в обмен акции фонда – после чего склад фонда ограбили, и акции даршей полностью обесценились».

«Я слышал об этом, – сказал Герсен. – Если можно было бы возродить фонд «Котцаш» и каким-то образом удовлетворить владельцев его акций...»

«Это обошлось бы слишком дорого».

«Тем не менее, я не прочь приобрести какую-то долю акций «Котцаша». По меньшей мере это позволило бы мне получить известность в местных кругах».

Чансет задумчиво кивнул. Обойдя вокруг стола, он наконец сел: «Это возможно. У меня есть акции «Котцаша» – по сути дела, тысяча акций – и я мог бы их продать за небольшую долю их номинальной стоимости».

Герсен безразлично пожал плечами: «Мне и не потребуется больше нескольких сот акций. Даже это, скорее всего, слишком много. Каков их биржевой курс?»

«Точно не знаю. Надо думать, спрос практически отсутствует».

«Надо думать. Что ж, я возьму ваши акции по исключительно символической цене. Пятидесяти СЕРСов должно быть достаточно».

Чансет поднял брови: «Вы не шутите? За тысячу акций, каждая из которых номинально эквивалентна десяти унциям дуодециматов?»

«Десяти унциям несуществующих дуодециматов. Ваши акции ничего не стóят».

«Само собой – если кто-нибудь не возьмет на себя возмещение убытков акционерам. Насколько я понимаю, таково ваше намерение».

«Вам лучше судить, насколько целесообразно такое намерение».

«Тем не менее, пятьдесят СЕРСов – ничтожная сумма».

Герсен скорбно вздохнул: «Я готов заплатить сто СЕРСов – и ни сантима больше».

Чансет подошел к стенному шкафу, вынул из него папку и положил ее перед Герсеном: «Вот ваши акции. Они принадлежат предъявителю. Нет необходимости подписывать документ, подтверждающий их передачу».

Герсен уплатил сто СЕРСов: «Конечно же, это деньги, выброшенные на ветер».

«Согласен».

«Как у вас оказались эти акции?»

Чансет усмехнулся: «Они мне вообще ничего не стоили. Я обменял их на столь же бесполезные бумаги – акции давно не функционирующей горнопромышленной корпорации».

«Горнодобывающей и разведочной компании «Дидроксус», надо полагать?»

Чансет взглянул на Герсена с внезапным подозрением: «Откуда вам это известно?»

«В реестре МБА компания «Дидроксус» значится как подразделение фонда «Котцаш», но в нем не указаны какие-либо активы этой компании».

«Верно. Единственный ее актив – право вести горнопромышленные работы на Шанитре, луне Метеля».

«Право на разработку целой луны? Ценная концессия!»

Чансет холодно улыбнулся: «Разведочные работы на Шанитре предпринимались сотни раз. Спутник Метеля – не более чем гигантский кусок пемзы. Я обменял одни бесполезные бумажки на другие».

«А другие – на сотню СЕРСов. Прибыльный обмен!»

На лице Чансета снова промелькнула ледяная усмешка: «Могу предложить бесплатный совет, который стóит гораздо больше. Если вы намерены открыть отделение своего банка в Сержозе – или где-нибудь в другом месте на Дар-Сае – откажитесь от своего намерения. Здесь вам нечем поживиться. Практически вся торговля контролируется Метленом. Вам не удастся проникнуть на этот рынок, а дарши редко пользуются услугами банков».

«Я учту ваши рекомендации, – Герсен поднялся на ноги. – Передайте мои наилучшие пожелания вашей дочери – и сожаления по поводу того, что ее огорчило мое поведение. При первой же встрече не премину принести ей извинения лично».

«Пожалуйста, не беспокойтесь, – отозвался Чансет. – Она уже забыла об этом инциденте. В любом случае, мы скоро возвращаемся на Метель». Он коротко поклонился: «Желаю вам всего наилучшего».

Герсен вышел из кабинета директора. Ее благородие Джердиана продолжала сидеть в зале ожидания в компании подруги и закусывала печеньем. Герсен вежливо ей кивнул, но она только взглянула куда-то в пространство, словно он был невидимкой.

Герсен вышел на площадь. Неподалеку пыльно-голубой дендрон, усеянный шишковатыми белыми и красными бутонами, осенял наподобие зонта несколько столиков кафе. Герсен нашел свободный столик в тенистой нише, и ему подали свежезаваренный чай.

Сидя в кафе, Герсен размышлял о возможном развитии дальнейших событий. Путаница обстоятельств приводила в замешательство и напоминала лабиринт из паутины, посреди которого маячила зловещая тень, готовая отреагировать на малейшую вибрацию нитей. Герсен улыбнулся причудливости своего воображения. Несомненно, где-то притаился Ленс Ларк. Им мог оказаться тяжеловесный субъект, пожиравший пирожное с кремом за соседним столиком – кто знает? Так же, как все «князья тьмы», Ленс Ларк старательно сохранял инкогнито. В лабиринте вероятностей Герсена теперь связывала с ним единственная нить – точнее, прядь, сплетенная из нескольких нитей, каковыми служили синдикат «Котцаш», Оттиль Паншо, компания «Дидроксус», когда-то занимавшаяся бесплодными разработками на Шанитре (почему Паншо позаботился обменять бесполезные акции на права этой компании?) и, в последнее время, возможно, Дасвелл Типпин (почему Типпин, вопреки недвусмысленным указаниям Герсена, немедленно направился в управление Оттиля Паншо, и кто был одетый в нетрадиционный костюм дарш, с которым Типпин встретился в этом управлении?).

Следующий виток нити «Котцаш» вел, судя по всему, к Нихелю Кахусу, обитавшему под шатром Инкина и владевшему 600 акциями «Котцаша». Каким образом Кахус приобрел такую крупную долю акционерного капитала фонда, эквивалентную трем тоннам «черной массы»? Каковы бы ни были методы Кахуса, следовало связаться с ним раньше, чем это сделает Дасвелл Типпин или кто-нибудь еще... При мысли о Типпине Герсен раздраженно повел плечами. Вполне возможно, что он допустил серьезную ошибку, когда завербовал Типпина. Сначала служащий «Приюта путешественников» показался ему полезным в качестве сборщика небольших пакетов акций, но теперь возникало впечатление, что Типпина интересовали гораздо более крупные сделки.