Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 81 страниц)

В сторонке молча сидели две серьезные молодые женщины – студентки, изучавшие социологию в Университете Морской провинции в окрестностях Авенты. Их звали Тралья Каллоб и Морнис Вилль; судя по всему, их тревожила и даже пугала окружающая обстановка: они почти прижались одна к другой, плотно упираясь подошвами в настил веранды и стиснув колени. Тралью Каллоб можно было назвать привлекательной, хотя она, скорее всего, об этом не подозревала и не прилагала никаких усилий для того, чтобы подчеркнуть преимущества своей внешности. Морнис Вилль не посчастливилось: у нее были слишком крупные, грубые черты лица, вызывающее выражение которого свидетельствовало об убеждении в том, что каждый из присутствующих мужчин замышлял подвергнуть испытанию ее целомудрие.

Гораздо общительнее была Маргари Льевер, женщина средних лет с Земли, выигравшая первый приз, «исполнение самого сокровенного желания», на телевизионном конкурсе. Маргари выбрала посещение Дворца Любви. Фалюша это позабавило, и он прислал ей приглашение.

Торрас да Носса – композитор, человек образованный и элегантный, был, пожалуй, слегка изнежен и более чем слегка тщеславен; его умение беспрепятственно поддерживать разговор на любую тему затрудняло осмысленную беседу. Да Носса считал своим долгом посетить поместье Фалюша, так как готовился написать оперу под наименованием «Дворец Любви».

Леранд Вибль, архитектор-технолог, проектировал на Земле морские сооружения; недавно он построил яхту самой совершенной конструкции. Киль был изготовлен из осмия, а высокие аэродинамические поверхности, служившие парусами – из металлизированного пеноматериала, достаточно прочного для того, чтобы они не нуждались в растяжках. Паруса и киль находились, соответственно, сверху и снизу от подвески из скользящих металлических колец, благодаря которой корпус всегда находился в вертикальном, самом эффективном гидродинамическом положении. И корпус, и киль были покрыты водоотталкивающим материалом, сводившим к минимуму трение поверхностей, тогда как воздуховоды направляли встречные потоки так, чтобы по возможности исключались турбулентные завихрения. Вибль познакомился с Фалюшем в связи с фантастическим проектом: «князь тьмы» пожелал соорудить плавучий дворец в форме атолла с центральной лагуной.

Скебу Диффиани, молчаливый человек с жесткими черными волосами и курчавой черной бородой, поглядывал на остальных с явным презрением и подозрением. Он был уроженцем Квантика, а обитатели этой планеты славились замкнутостью темперамента. Диффиани зарабатывал на жизнь поденным физическим трудом; тот факт, что его включили в группу приглашенных, можно было объяснить только капризом Виоля Фалюша.

Первой прибыла Маргари Льевер – она провела здесь в одиночестве пять долгих дней. Затем приехали Тралья и Морнис, а вслед за ними – Скебу Диффиани. Леранд Вибль и Торрас да Носса поселились в гостинице только вчера, а Хайген Грот и его подруга Дорани лишь ненамного опередили Герсена и Наварта.

Наварт приставал с вопросами ко всем гостям, расхаживая по веранде и бросая быстрые взгляды направо и налево. Никто, однако, не мог сообщить ему ничего существенного; никто не знал, где находился Дворец Любви и когда их должны были туда доставить. Никого, кроме Наварта, такая неизвестность не беспокоила. Несмотря на тесноту номеров, гостиница предлагала достаточные удобства. Кроме того, приезжие могли изучать окружающий город – загадочный, таинственный город, полный скрытых подводных течений и противотечений: некоторые из приглашенных находили их исключительно любопытными, а другие – неприятными и внушающими опасения. Удар гонга созвал постояльцев гостиницы на обед; его подавали на заднем дворе, под деревьями с черной, зеленой и пунцовой листвой. Здешняя кухня оказалась достаточно бесхитростной: фаршированная вареная рыба с пресными вафлями, фрукты, охлажденный бледно-зеленый напиток, печенье с приправленной пряностями смородиной. Во время обеда прибыли еще шестеро гостей – их немедленно провели на задний двор и усадили за столы. Это были друиды с Покрова, седьмой планеты звезды 912 в секторе Девы – двое мужчин, две женщины и два подростка; судя по всему, приехали две семьи, хотя сущность их взаимоотношений, как всегда, была окутана тайной. Все они были одеты одинаково, в черные тоги, черные плащи и черные тапочки с длинными носками. Друиды мужского пола, Дакау и Прюитт, отличались высоким ростом и суровостью лиц, друидесса Вюста была тощей жилистой особой со впалыми щеками, а друидесса Лейдига – дородной импозантной матроной. Подростку Хьюлу было лет шестнадцать или семнадцать; он был очень красив, с чистой бледной кожей и ясными темными глазами. Хьюл мало говорил и никогда не улыбался, но с явной тревогой переводил взгляд с одного лица на другое. Девушка по имени Биллика, примерно того же возраста, тоже бледная, заглядывала в лица окружающих с таким же беспокойством, словно пытаясь согласовать какие-то непримиримые внутренние противоречия.

Друиды сидели вместе и ели поспешно, натянув капюшоны на опущенные головы и лишь изредка обмениваясь приглушенными фразами. После обеда, когда гости вернулись на веранду, друиды решительно вышли вместе со всеми, представились с любезностью, явно стоившей им значительных усилий, и заняли свободные места.

Наварт принялся их расспрашивать, но уклончивость друидов не уступала его любопытству, и он ничего не почерпнул. Разговор принял обобщенный характер и вернулся, как это уже случалось несколько раз, к городу, который одни местные жители величали Десятым городом, а другие – Кухилой. Кто-то поинтересовался высотными зданиями. В чем заключалось их назначение? Находились ли в них деловые конторы, как предположила Дорани, или жилые помещения? Наварт сообщил об ответе водительницы телеги на пузырчатых колесах, по словам которой в этих зданиях взимались налоги, но остальные сочли такое объяснение маловероятным. Диффиани прямолинейно предположил, что в многоэтажных зданиях находились бордели: «Обратите внимание: рано утром туда собираются девочки и молодые женщины, после чего туда заходят только мужчины».

Торрас да Носса заметил: «Такая гипотеза сразу приходит в голову, но женщины выходят оттуда беспрепятственно, по своему усмотрению, и возникает впечатление, что они представляют все слои общества, что не типично для публичных домов».

Хайген Грот лукаво подмигнул Наварту: «Этот вопрос можно решить очень просто. Предлагаю выбрать добровольца, чтобы он проверил ситуацию на собственном опыте».

Друидессы Лейдига и Вюста фыркнули и натянули капюшоны, закрывая лица; юная Биллика нервно облизала губы. Друиды Дакау и Прюитт демонстративно смотрели в сторону. Герсен не понимал: почему друиды, известные своей чопорностью, решили навестить не менее известный своей репутацией Дворец Любви? Они не могли не понимать, что здесь они будут оскорблены в лучших чувствах. Еще одна тайна – всюду тайны...

Через несколько минут Герсен и Наварт пошли прогуляться по городу, со спокойным любопытством туристов рассматривая ларьки, магазины, мастерские и жилые дома. Прохожие смотрели им вслед безразлично – хотя, пожалуй, с некоторой завистью. Местные жители производили впечатление людей благополучных, воспитанных и незлобивых; тем не менее, Герсен ощущал в них какое-то общее свойство, не поддававшееся определению – нельзя было сказать, что все они чего-то боялись, что их мучили какие-то противоречия или тревога, и все-таки... Наварту показалось привлекательным просторное кафе под сенью деревьев; Герсен указал на тот факт, что у них не было с собой никаких денег.

Наварт отбросил это возражение как несущественное и настаивал на том, чтобы Герсен выпил с ним бокал вина. Герсен пожал плечами и присел за столик напротив поэта. Наварт подозвал владельца кафе: «Мы – гости Маркграфа Виоля Фалюша; у нас нет местной монеты. Мы хотели бы что-нибудь выпить в вашем кафе, а вы можете выставить счет нашей гостинице».

Хозяин кафе вежливо поклонился: «Как вам будет угодно».

«Тогда будьте добры, принесите нам бутылку вина – того сорта, какой вы считаете подходящим в это время дня и в такую погоду».

«Будет сделано».

Подали вино – приятный напиток, но, по мнению Наварта, излишне утонченный. Они сидели и смотрели на прохожих. Прямо напротив, с другой стороны улицы, возвышалось одно из таинственных многоэтажных зданий – сейчас, во второй половине дня, туда почти никто не заходил.

Наварт снова подозвал хозяина кафе, чтобы заказать вторую бутылку вина, и, указывая на высотное здание, спросил: «Что там происходит, в этой башне?»

Владельца кафе, по-видимому, этот вопрос озадачил: «То же, что и в других местах – там мы платим налоги».

«Но почему, в таком случае, в городе так много этих башен? Неужели не хватило бы одной?»

Теперь хозяин кафе был поистине удивлен: «Что вы имеете в виду, сударь? Учитывая численность населения, этих помещений едва хватает!»

Наварту пришлось удовольствоваться таким ответом.

Вернувшись в гостиницу, они обнаружили, что прибыли еще два гостя, оба мужского пола и оба с Земли: Гарри Танзель из Лондона и Джан Марио, не пожелавший назвать место своего проживания. Оба они неплохо выглядели – высокие, темноволосые, с проницательными лицами; их возраст трудно было сразу определить. Танзель, пожалуй, был даже красавцем, тогда как Марио отличался энергичным, кипучим темпераментом.

На этой планете сутки продолжались двадцать девять часов; когда, наконец, наступила ночь, гости без возражений удалились в свои номера-комнатушки, но вскоре их разбудил гонг, оповещавший о «полуночнике», согласно местной традиции заменявшем ужин.

Наутро прибыла Зули, высокая томная танцовщица с Валгаллы, шестой планеты системы Тау Близнецов. Ее вызывающе изящные манеры вызвали подозрения и некоторое смятение у друидов – особенно у юного Хьюла, который, казалось, был неспособен оторвать глаза от этой женщины.

Сразу же после завтрака Герсен, Наварт и Леранд Вибль отправились прогуляться по набережной канала, протянувшегося за гостиницей. Сегодня, по-видимому, был праздник; горожане украсились гирляндами цветов, некоторые уже успели напиться, другие распевали гимны в честь Ародина – какого-то народного героя или правителя.

«Даже в праздничный день, – заметил Наварт, – они платят налоги».

«Не может быть! – возразил Вибль. – Где вы видели, чтобы люди с энтузиазмом спешили платить налоги?» Они остановились, чтобы пронаблюдать за мужчинами, заходившими в высотное здание и выходившими из него: «Несомненно, это бордель. Что еще это может быть?»

«Публичные дома – повсюду, в самых видных местах? Постоянно посещаемые, даже с утра? Здесь что-то не так, мы строим догадки, не располагая достаточной информацией».

«Возможно. Хотите туда зайти?»

«Ни в коем случае! – отказался Наварт. – Местные обычаи мне незнакомы. Если это действительно бордель, я могу сделать что-нибудь такое, что подвергнет осуждению всех иностранцев».

«Как правило, вам не свойственна такая щепетильность», – обронил Герсен.

«Я на чужой планете, – вздохнул Наварт. – Мне не хватает силы, исходящей из почвы Древней Земли. Но любопытство не дает мне покоя: придется решить этот вопрос раз и навсегда. Пойдемте!» Он направился к тому кафе, где их обслуживали вчера, и рассмотрел сидевших за столами. С кувшином вина под рукой сидел дородный господин средних лет, в зеленой широкополой шляпе.

Наварт приблизился к нему: «Прошу прощения, сударь. Как вы можете видеть, мы – иностранцы. Некоторые местные обычаи вызывают у нас замешательство, и мы хотели бы узнать, чем они объясняются».

Человек в зеленой шляпе с трудом поднялся на ноги и, после мимолетного колебания, пригласил приезжих занять места за его столом: «Объясню, как смогу – хотя у нас тут нет никаких тайн. Мы просто живем, руководствуясь здравым смыслом – в той мере, в какой он нам доступен».

Наварт, Герсен и Вибль уселись. «Прежде всего, – начал Наварт, – каково назначение этой башни напротив? Почему каждый день все туда заходят и оттуда выходят?»

«А, это! Да. Это наше местное налоговое управление».

«Налоговое управление? – Наварт торжествующе взглянул на Вибля. – То есть, все посетители это учреждения платят налоги?»

«Именно так. Город находится под мудрым покровительством Ародина. Мы процветаем, потому что налоги не отнимают у нас ни гроша».

Леранд Вибль скептически хмыкнул: «Как это возможно?»

«Разве это не так в любом другом месте? С нас взимают деньги, которые в любом случае были бы потрачены легкомысленно. Система выгодна для всех. Каждая девушка в нашем округе обязана отработать пять лет, предоставляя определенное число услуг в сутки. Разумеется, самые привлекательные девушки отрабатывают квоту быстрее тех, чья внешность оставляет желать лучшего; поэтому миловидности придается очень большое значение».

«Ага! – воскликнул Вибль. – По существу, ваше налоговое управление – государственный бордель».

Дородный субъект пожал плечами: «Называйте это, как хотите. Ресурсы постоянно возобновляются, поступления расходуются на удовлетворение муниципальных нужд, налогообложение никого не возмущает, налогоплательщиков их обязанности нисколько не раздражают – а если и раздражают, они могут выплачивать «компенсационные взносы» – что и происходит обычно, если девушка выходит замуж перед тем, как предоставит все требуемые услуги. И, конечно же, все мы обязаны отдавать должное Ародину – этот долг погашается передачей в его распоряжение двухлетнего ребенка. После этого мы больше не платим никаких налогов, за исключением особых сборов, которые изредка взимаются».

«И никто не жалуется на то, что у них отбирают детей?»

«Как правило, нет. Ребенка отдают в муниципальные ясли сразу после рождения, перед тем, как возникает какая-либо привязанность. Горожане делают детей как можно раньше, чтобы избавиться от этой повинности как можно скорее».

Вибль обменялся взглядами с Навартом и Герсеном: «И что происходит с детьми в дальнейшем?»

«Они передаются в распоряжение Ародина. Неподходящих детей продают в Махраб; подходящие поступают на службу в знаменитый Дворец. Я отдал сына десять лет тому назад; с тех пор я никому ничего не должен».

Наварт больше не мог сдерживаться. Наклонившись над столом, он направил на горожанина шишковатый указательный палец: «Вот почему вы тут нежитесь на солнышке и ничего не делаете? Потому что отдали сына в рабство? И вам не совестно?»

«Совестно? – дородный субъект в замешательстве поправил зеленую шляпу. – Почему бы мне было совестно? Я выполняю свой долг. Я отдал ребенка; я прилежно посещаю муниципальный бордель два раза в неделю. Я свободный человек».

«А ребенок, которого вы отдали? Ему уже больше десяти лет, и он в рабстве! Где-то он трудится в поте лица своего для того, чтобы вы могли тут считать ворон, опустив брюхо на колени!»

Горожанин побагровел от гнева и поднялся на ноги: «Это подстрекательство, серьезное правонарушение! Зачем тогда ты сюда приехал, старый ощипанный петух? Что тебе нужно в нашем городе, если тебе не нравится, как мы живем?»

«У меня не было никакого намерения посещать ваш город, – с достоинством возразил Наварт. – Меня пригласил Виоль Фалюш, и я остаюсь здесь только потому, что ожидаю приема у него в поместье».

Толстяк расхохотался: «Виоль Фалюш? Так называют Ародина на других планетах. Ты приехал, чтобы наслаждаться во Дворце, и при этом даже не заплатил ни гроша!» Ударив кулаком по столу, субъект в зеленой шляпе промаршировал на улицу. Другие посетители кафе, слышавшие перепалку, демонстративно повернулись спинами к Наварту. Через некоторое время Наварт, Герсен и Вибль вернулись в гостиницу.

Как только они пришли, в конце бульвара показалась пресловутая самоходная телега на колесах-пузырях. Переваливаясь с боку на бок, она подъехала к гостинице и остановилась. С платформы соскочил водитель – на этот раз мужчина. Он повернулся, чтобы помочь спуститься молодой женщине; та, игнорируя протянутую руку, сама спрыгнула на землю. Эта молодая женщина, одетая по последней моде Альфанора, была бывшая подопечная Наварта – Зан-Зу или Друзилла.

Наварт отвел ее в сторону и засыпал вопросами: что с ней случилось? Где ее держали взаперти?

Друзилла могла рассказать очень немногое. Человек с белыми глазами запихнул ее в аэромобиль, отвез к космическому кораблю и передал под опеку трех угрюмых женщин. Каждая из этих мегер носила золотое кольцо; после того, как они продемонстрировали последствия отравления собаки ядом, прыснувшим из такого кольца, в других угрозах не было необходимости.

Друзиллу отвезли в Авенту на Альфаноре и поселили в роскошном отеле «Тарквин». Женщины бдительно следили за ней, как хищные птицы, мало говорили и никогда не отходили дальше, чем на два-три шага, поблескивая зловещими кольцами. Они водили ее на концерты, в рестораны, на выставки в ателье мод, в кино, в музеи и галереи. Ее побуждали покупать одежду, красить кожу пигментом, выглядеть шикарно. Всему этому Друзилла упорно сопротивлялась, нарочно выполняя все указания неправильно, в связи с чем трем воспитательницам пришлось самим покупать ей одежду, красить ей кожу и заботиться о ее прическе. Друзилла в отместку делала все для того, чтобы выглядеть унылой сутулой неряхой. В конце концов мегеры-надзирательницы отвезли ее в космопорт и взошли вместе с ней на борт звездолета, прилетевшего на Согдиану в звездном скоплении Сирнесте. Там они прибыли в агентство Рубдана уль-Шазиза в Атаре одновременно с еще одним гостем Фалюша, молодым человеком по имени Майло Этуэн, составившим ей компанию на протяжении оставшегося пути. Надзирательницы не сопровождали ее дальше посадочного поля в окрестностях Кухилы и вернулись в Атар вместе с Зогом. Наварт и Герсен обернулись, чтобы взглянуть на Этуэна, уже сидевшего на веранде с другими гостями – он чем-то напоминал Танзеля и Марио: задумчивый темноволосый юноша с длинными руками и пальцами скорее пианиста, нежели землекопа.

Директор гостиницы вышел на веранду: «Глубокоуважаемые дамы и господа, рад объявить, что ваше ожидание закончилось! Все гости Маркграфа в сборе – теперь вам предстоит направиться во Дворец Любви. Будьте добры, следуйте за мной – я проведу вас к экипажу».

Глава 11

Из протокола телевизионных дебатов между Говманом Хачиери, советником «Лиги планирования прогресса», и Слизором Джезно, сотрудником Института 98 го уровня, состоявшихся в Авенте на Альфаноре 10 июля 1521 года:

Хачиери: «Признаёте ли вы, что Институт организует убийства людей, стремящихся улучшить условия человеческого существования?»

Джезно: «Вы сами отвечаете на свой вопрос».

Хачиери: «Вы кого-нибудь когда-нибудь убиваете?».

Джезно: «Я не намерен обсуждать тактическую теорию. Такие случаи очень редки».

Хачиери: «Но это случается».

Джезно: «Только тогда, когда имеют место вопиющие преступления против человечества».

Хачиери: «Не считаете ли вы, что ваше определение «преступлений» произвольно? Разве нельзя сказать, что Институт просто-напросто сопротивляется любым переменам? Разве ваш консерватизм не приводит к стагнации?»

Джезно: «Могу ответить отрицательно на все три вопроса. Мы хотим, чтобы имела место естественная, органическая эволюция. Нет необходимости лишний раз напоминать о том, что человеческой расе свойственны недостатки. Всякий раз, когда группа представителей этой расы пытается исцелить человечество от тех или иных пороков – с тем, чтобы создать «идеального человека» или «идеальное общество» – неизбежно наблюдается избыточная компенсация в том или ином направлении. Недостатки реакции на недостатки создают фактор искажения, своего рода усилительный фильтр, и результирующая ситуация становится еще болезнетворнее первоначальной. Естественная эволюция – постепенное «обкатывание» человека прибоем действительности – медленно, но верно совершенствует нас. Оптимальный человек, оптимальное общество, вероятно, недостижимы. Но никогда не сбудется кошмар искусственно «перевоспитанного» человечества или «запланированного прогресса», к которому призывает Лига – этому не бывать, пока существует армия исключительно активных антител, именуемая Институтом».

Хачиери: «Впечатляющая речь! На каком-то поверхностном уровне даже убедительная. И при этом полная сентиментальных заблуждений. Вы хотите, чтобы человека «постепенно обкатывал прибой действительности». Другие человеческие существа – часть этой действительности. Наша Лига – часть этой действительности. Мы естественны; мы не искусственны и не болезнетворны. В недостатках Ойкумены нет ничего смутного или таинственного – они поддаются исправлению. Наша Лига предлагает приступить к действию. Нас невозможно разубедить или запугать. Если нам будут угрожать, мы прибегнем к оборонительным мерам. Мы не беспомощны. Деспотизму Института давно пора положить конец. Настало время для того, чтобы в человеческое общество проникли новые идеи».