Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 81 страниц)

Глава 14

Из тома III энциклопедического труда «Жизнь» барона Бодиссея Невыразимого:

«Меня непрестанно поражают и нередко забавляют различные подходы к богатству, распространенные среди народов Ойкумены.

В одних обществах финансовое благополучие рассматривается как результат успешной преступной деятельности; в других оно восхваляется как вознаграждение, дарованное благодарным обществом за предоставленные ценных услуг.

Моя собственная точка зрения по этому вопросу отличается простотой и ясностью – хотя критики, разумеется, не преминут назвать ее «упрощенческой». Критики либо неспособны к рациональному мышлению, либо не позаботились приобрести навыки такового; их вопли и тявканье только убеждают меня в справедливости моих выводов.

Обсуждая богатство, я исключаю, конечно, власть и деньги, приобретенные преступными методами (в этом отношении нет необходимости в дополнительных разъяснениях), а также блестящую мишуру, приобретенную посредством выигрыша в лотерее или в азартной игре.

Итак, что можно сказать по поводу богатства?

1. Роскошь и привилегии – прерогативы богатых людей. Это замечание может показаться бессодержательным, но в нем скрывается гораздо более глубокий смысл, чем заметно с первого взгляда. Внимательно прислушиваясь к этой истине, начинаешь различать далекий, словно исходящий из глубины вод скорбный набат неизбежности.

2. Для того, чтобы приобрести богатство, как правило, необходимо в максимальной возможной степени использовать как минимум три из следующих пяти свойств:

a) удачливость;

b) усердие, упорство, бодрость духа;

c) самоотверженность;

d) краткосрочный интеллект: изобретательность, умение импровизировать;

e) долгосрочный интеллект: способность к планированию, к заблаговременному распознанию закономерностей.

Все эти свойства заурядны; любой человек, желающий получить привилегии и жить в роскоши, может накопить начальный капитал, надлежащим образом используя врожденные способности.

В некоторых обществах бедность рассматривается как достойная сожаления неудача или как благородное самоотречение, в обоих случаях требующие поспешного субсидирования с использованием государственных средств. В других, более устойчивых и здоровых обществах, бедность считают заслуженной судьбой человека, не потрудившегося ее преодолеть».

Отзывы критиков

«Какой, в самом деле, невыразимый осел этот барон! Мне остается только рисовать чертиков и рвать бумагу пером!»

– Лионель Вистофер в газете «Монстратор»

«Я беден – охотно в этом признаюсь! И что же, только поэтому я – деревенщина, невежа, дубина стоеросовая? Я отрицаю такой приговор всеми фибрами души! Я пью горячий чай с печеньем с не меньшим наслаждением, чем какой-нибудь толстобрюхий плутократ с выпученными глазами, брызжущий сальной слюной, поглощает соловьиные язычки, копченые в коньяке, крокинольские устрицы и филе пятирогого даранга! Мое богатство – моя полка с книгами! Мои привилегии – мои мечты!»

– Систи Фаэль в журнале «Обзор»

«Барон заставляет меня скрежетать зубами от ярости. Я воспринимаю его разглагольствования как личные оскорбления. Я чувствую, что он поливает меня грязью и наносит мне вопиющий ущерб, возместить который могла бы только карающая десница небес! Его болтливая рожа просит увесистого кирпича! Еще лучше было бы выпороть Бодиссея на ступенях крыльца его респектабельного клуба! А если барона уже выгнали – заслуженно! – из всех клубов Ойкумены, я приглашаю его вступить в избранное общество слабоумных графоманов, хотя вынужден заметить, что по сравнению с ним даже безмозглые писаки – образцы человеколюбия. Я – бессребреник, ничто не заставит меня отказаться от любви к ближнему: хорошенько оттузив старого болвана, я первый приглашу его выпить со мной на брудершафт (разумеется, за его счет)».

– Макфаркухар Кеншо в «Вестнике Ойкумены»

В кустах за спиной Герсена что-то шелохнулось. Пригнувшись, Герсен спрыгнул со скамьи, одновременно развернувшись: у него в ладони уже был миниатюрный лучемет с дулом, выступавшим между указательным и средним пальцами.

Садовник в грязноватом белом комбинезоне взглянул на него с удивлением: «Прошу прощения, сударь, если я вас напугал».

«Нет-нет, все в порядке, – Герсен вздохнул. – Я просто нервничаю».

«Это заметно!»

Герсен пересел на другую скамью, откуда он мог беспрепятственно наблюдать за происходящим во всех направлениях. Он давно уже ощущал себя человеком особенным, чуждым всем остальным, орудием бесповоротной судьбы; нередко ему приходилось испытывать ужас, ярость и жалость, но страх? Страху его ум противился, как чему-то неуместному.

Герсен бесстрастно проанализировал свое состояние. Тинтль боялся, Дасвелл Типпин боялся, Оттиль Паншо боялся – теперь боялся он сам. В конце концов, почему нет? Мысль о Ленсе Ларке, хлещущем Панаком и сдирающим с него кожу заживо, испугала бы даже мертвого.

Герсен сидел неподвижно, подавленный и обескураженный. Причины такого настроения были вполне очевидны. Он влюбился в Джердиану Чансет; он завидовал красивой и приятной жизни метленов. Эти эмоции подтачивали его одержимость, его безжалостную целенаправленность, как волны, неустанно бьющиеся о скалу. И теперь, когда Паншо сбежал, его единственная связь с Ленсом Ларком превратилась в пару тонких нитей, готовых порваться в любой момент. Одной из этих нитей был инженер Жарков. Кроме того, Герсен мог позволить людям Ларка схватить себя и таким образом нанести визит «князю тьмы» – при мысли о такой перспективе у него мурашки бежали по спине.

Герсен проследил в памяти события, которые привели его в Тваниш. Все началось в Рат-Эйлеанне, в трактире Тинтля; оттуда он прилетел в Сержоз, затем выиграл контрольный пакет акций в Динкельстоне и, наконец, прибыл на Метель. Он приложил огромные усилия – и чего он добился? Ничего существенного. Что ему удалось узнать? Только то, что Ленс Ларк, по неизвестным причинам, нанял конструкторское бюро Жаркова, поручив ему, без каких-либо разумных оснований, тщательную разведку недр бесплодной луны Шанитры?

«Таким образом, – спрашивал себя Герсен, – что дальше?» Он еще не обыскал местную контору Паншо – что в любом случае, скорее всего, было бы пустой потерей времени. Паншо сам его в этом заверил. Не испытывая никакого энтузиазма, Герсен вернулся в Башню Скохуна и в контору № 307. Задвинув за собой дверь, он тщательно осмотрел помещение, уже казавшееся заброшенным и безжизненным. Самый простой способ сделать человека беспомощным и схватить его заключается в использовании наркотического газа. Герсен понюхал воздух – он казался достаточно свежим. Проверив дверную раму на наличие датчиков, Герсен заглянул под ковер – любая выпуклость могла свидетельствовать об установке взрывного устройства. Сам ковер мог быть соткан из взрывчатого волокна, детонирующего под давлением обуви.

Не наступая на ковер, Герсен протиснулся вдоль стены к письменному столу. Соблюдая всевозможные меры предосторожности, он изучил архив Оттиля Паншо, в котором обнаружились различные арендные договоры, свидетельства о предоставлении концессий, лицензии и акты о передаче прав – все эти документы были первоначально заявлены в качестве единственных активов инвестиционного фонда «Котцаш». На большинстве из них значилась пометка от руки, красными чернилами: «Макулатура!» Концессионный договор, относившийся к Шанитре, предоставлял фонду «Котцаш» «исключительное и полное право на разведку, испытание, разработку и эксплуатацию любых ценных ископаемых, находящихся на поверхности или в недрах» и запрещал «любым другим индивидуальным и юридическим лицам, в том числе их управляемым человеком или автоматическим устройствам» пребывать на поверхности Шанитры на протяжении всего срока действия договора, то есть в течение двадцати пяти лет.

«Любопытно! – подумал Герсен. – И в то же время непонятно». Не находил ответа важнейший вопрос: зачем Ленс Ларк тратил столько времени и денег на Шанитру?

В конторе больше не было ничего, что могло бы оказаться полезным для Герсена. Здесь не было никаких записей, отражавших платежи, полученные Жарковым или другими инженерными фирмами; по-видимому, такие записи существовали только в банковской базе данных.

Герсен позвонил в банк «Свичем» и, терпеливо ответив на множество занудных вопросов, получил код, предоставлявший ему доступ к финансовым записям фонда «Котцаш».

Полчаса Герсен изучал предоставленную ему информацию и в конечном счете не узнал почти ничего нового, хотя количество денег, которые переводились на счет конструкторского бюро Жаркова, вызвало у него некоторое удивление. На протяжении года фонд «Котцаш» прилежно оплачивал ежемесячные счета, выставлявшиеся Жарковым на суммы от 80 500 до 145 720 СЕРСов. Последний платеж был несколько скромнее – 42 000 СЕРСов. Возникало впечатление, что разведочные работы Жаркова на Шанитре – какова бы ни была цель его поисков – постепенно сворачивались.

Герсену пришла в голову неожиданная идея – он раскрыл городской адресный справочник. Конструкторское бюро Жаркова несомненно должно было где-то содержать парк механического оборудования, помещения для операторов, обслуживающих техников и бухгалтеров, транспортные погрузочные пункты, даже склады.

Под именем «Жарков» в справочнике значились четыре пункта: домашние адреса неких Лемюэля Жаркова и Свята Жаркова, адрес управления «Конструкторского бюро Жаркова» в Башне Скохуна и адрес «Корпоративного склада Жаркова», по дороге в Глэдхорн.

Отложив справочник, Герсен откинулся на спинку стула и попытался составить план действий. Оттиль Паншо служил своего рода индикатором, свидетельствовавшим о присутствии Ленса Ларка так же, как буек отмечает наличие подводной скалы. Теперь, когда Паншо испарился, Герсен собственной персоной стал своего рода детектором приближения Ленса Ларка – подобно привязанному к стволу дерева ягненку, служащему приманкой для тигра. Герсен поморщился. Лучше охотиться на Ларка, чем позволять Ларку охотиться на себя.

Приходилось задавать себе снова и снова единственный вопрос, дальнейшее изучение которого представлялось полезным: что заставляло Ленса Ларка финансировать крупномасштабные работы на Шанитре?

Жарков мог ответить на этот вопрос, но Жарков отказался бы даже обсуждать его с Герсеном. Грустный чертежник, работавший в конструкторском бюро, мог бы пролить свет на эту тайну. Другие служащие Жаркова – по меньшей мене те, что работали на Шанитре – должны были получить по меньшей мере какое-то представление о цели порученного им проекта.

Герсен нуждался в действии, как наркоман – в дозе привычного яда. Вскочив на ноги, он прошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор – там было пусто. Спустившись на лифте, Герсен вышел на улицу. Судя по карте, дорога в Глэдхорн, пригород Тваниша, ответвлялась от Аллеи и поворачивала на северо-восток.

Из-за поворота выехало и остановилось такси, словно приглашая клиента сесть в машину. Герсен продолжал идти вдоль Аллеи, и через некоторое время оглянулся. Такси – старая, ничем не примечательная машина, отличавшаяся от других только облупленной белой полосой, окаймлявшей корпус снизу – тронулась с места, проехала мимо и скрылась вдали. Водителем, насколько успел заметить Герсен, был грузный плосколицый субъект неопределенного возраста и столь же неопределенного расового происхождения.

Герсен принял несколько мер предосторожности, позволявших, как правило, привести в замешательство устройства слежения – в том, что за ним следили, теперь можно было почти не сомневаться. Повернув на дорогу, ведущую в Глэдхорн, он зашел в магазин готовой одежды и приобрел серые саржевые брюки, бледно-голубую рубашку, коричневый сюртук, перетянутый ремнем на поясе, и черную матерчатую кепку – во все это он переоделся, не выходя из магазина. Оставив старую одежду продавцу на хранение, он вышел на улицу; теперь он выглядел, как местный ремесленник.

Дорога в Глэдхорн постепенно поворачивала на восток – Герсен шел мимо множества мастерских и небольших предприятий: пансионов, где сдавались комнаты, таверн, ресторанов, полутемных антикварных лавок, аптек, парикмахерских, нотариальных контор. Уже на окраине города Герсен заметил корпоративный склад Жаркова – обширную стоянку, загроможденную бездействующим горным и строительным оборудованием: секциями конвейеров, вращающимися газовыми резаками, сложенными телескопическими мачтами и порталами кранов, направляющими устройствами для свинчивания и сварки труб, гидравлическими опорами, погрузочными платформами; тут же застыли два передвижных подъемных крана. Вдоль стоянки тянулась вереница небольших построек. Над дверью первой постройки висела вывеска: «БЮРО ПО НАЙМУ». На крючке входной двери бюро болталась табличка поменьше: «СЕГОДНЯ РАБОЧИЕ НЕ ТРЕБУЮТСЯ». Рядом находилась будка с закрытым окошком для выдачи заработной платы, дальше – несколько крытых складов для хранения инструментов и станков, а за ними – небольшое посадочное поле с молчаливыми силуэтами двух потрепанных космических транспортеров для персонала и тяжелого грузового судна.

Не зная, чем еще можно было бы заняться, Герсен зашел в бюро по найму. За стойкой сидел пожилой человек с загорелым, покрытым шрамами лицом: «Да, что вам угодно?»

«Я видел табличку, – сказал Герсен. – Означает ли она, что завтра тоже никого не будут нанимать?»

«Думаю, что не будут, – ответил служащий. – Мы завершаем крупный проект, и больше ничего существенного пока не предвидится. По сути дела, мы уволили почти всех нештатных работников».

«Какой такой крупный проект? Я ничего о нем не слышал».

«Крупномасштабные проходческие работы на Шанитре».

«Там что-нибудь нашли?»

«Если даже там что-нибудь нашли, друг мой, мне об этом никто ничего не скажет».

Герсен повернулся и вышел наружу. Напротив, по другую сторону дороги, в глаза бросалось ветхое сооружение, раскрашенное огромными черными и белыми молниями на кирпично-красном фоне. На крыше сооружения красовалась большая вывеска, такая же кричащая, как окраска стен; вывеска изображала полумесяц с лениво полулежащей в нем обнаженной девушкой – девушка держала в руке бокал с бледной жидкостью, испускавшей плывущие в воздухе электрические искры. Под вывеской бежала светящаяся надпись: «ПРИЮТ МЕЖЗВЕЗДНОГО СКИТАЛЬЦА».

Герсен перешел через дорогу. По мере того, как он приближался к сомнительному заведению, оттуда все громче доносились звуки баритонового саксофона – кто-то мастерски, с увлечением импровизировал. В поездках по Ойкумене Герсену нередко приходилось проводить время в таких тавернах, где он становился свидетелем многих странных происшествий и где ему рассказывали множество невероятных историй – причем впоследствии эти истории не раз оказывались достоверными.

Распахнув дверь, он зашел в длинное помещение с низким потолком, насквозь пропитанное парами пива. В дальнем углу играла на саксофоне старуха с продолговатым костлявым лицом, в длинном черном платье, покрытом блестками; ее кожа была выкрашена мертвенно-белым пигментом, а ее волосы – ярко-синим. На другом конце помещения находилась стойка бара – цельная плита окаменевшего дерева. За деревянными столами сидели небольшие группы посетителей – главным образом мужчин, хотя некоторые пришли в сопровождении подруг. За столом в глубине трактирного зала сидел грузный дарш, одиноко размышлявший над огромной кружкой эля.

Герсен приблизился к стойке. Полка за стойкой была уставлена кружками всевозможных размеров и форм со всевозможными пивными эмблемами, нанесенными разноцветной эмалью. Герсен заметил несколько знакомых марок: «Туманный обрыв» и «Верный товарищ» с Альфанора, «Темное облако» и «Древнее подземелье» с Копуса, «Варево Смейда» с планеты Смейда, светлое пиво «Басс», «Хинано», «Клыкастый кабан» и «На якоре» с Древней Земли, «Красное дерево» с Дердиры, «Эдельфримпшен» с Богардуса. Герсен словно очутился в компании старых друзей. Руководствуясь духом времени и места, он заказал бутыль тванишского белого эля «Хэнгриз», оказавшегося напитком, вполне достойным употребления.

Повернувшись на табурете и облокотившись на стойку, Герсен разглядывал трактирный зал. На скамьях за длинным дощатым столом сидели несколько завсегдатаев, из разговора которых следовало, что они работали в фирме Жаркова. Поглощая значительное количество пива, они говорили громко и самоуверенно, нисколько не скрывая свои мнения:

«Я говорил Мотри – если он хочет, чтобы я работал на этом драндулете для самоубийц, пусть вернет мне респиратор и даст какой-нибудь чехол, чтобы в кабине не было так пыльно. Он обещал. Я гонял чертову машину целый месяц, весь покрылся коростой, нос распух, глаза слезятся – и что же? Мотри отдал мой респиратор старому Твэйдлендеру, а тот работает-то от силы два часа за смену, цементирует стенки, видите ли, переносным распылителем с тремя насадками – ему пачкаться не приходится!»

«Да, Мотри себе на уме. К нему нужен особый подход».

«Подход подходом, а я больше не работаю на Жаркова и могу сказать Мотри в лицо все, что я о нем думаю».

«Он-то работу не потерял, все еще на Шанитре вместе с техником».

«Ну и пусть они взорвут там друг друга, мне от этого ни тепло ни холодно!»

Герсен подсел на свободное место за столом: «Вы работаете на Жаркова?»

Мгновенно наступила тишина; шесть пар настороженных глаз оценивали незнакомца. Один из рабочих сухо ответил: «Больше не работаем. Всех увольняют».

«Мне так и сказали в бюро по найму».

Еще один рабочий заметил: «Ты, братец, опоздал на год».

Другой проворчал: «Но ты ничего не потерял. Кормят плохо, платят мало, а суперинтендант у них – Клод Мотри, чтоб он провалился!»

«И никаких премиальных!»

«О каких премиальных может идти речь, пока они не нашли залежь черного песка?» – задумчиво пожал плечами Герсен.

«Никто там не найдет никакого черного песка, потому что его там нет! Это известно всем и каждому, кроме полоумных толстосумов, которые платят за разведку».

«Может быть, они ищут что-нибудь другое?» – предположил Герсен.

«Все может быть – но что еще там можно найти?»

Другой рабочий возразил: «Как бы то ни было! В любом случае они не ведут разведку, как полагается. Все штреки под самой поверхностью, никто не бурит глубокие скважины. Казалось бы, если уж искать черную массу, то в глубоких пластах? Зачем тратить время и деньги на проходку верхнего слоя пемзы – день за днем, километр за километром? Планировка их выработок скорее напоминает сеть траншей, едва прикрытых породой – то, что они ищут, запрятано где-то неглубоко».

«Ну, не скажи! В секторе D мы вынимали породу по уклону и углубились метров на восемьсот, пока нам не сказали выровнять штреки по горизонтали».

Герсен заказал пива на всех; горняки сердечно пожелали ему здоровья и всего наилучшего.

Чуть поодаль от дружной компании сидел молодой человек в желтых ботинках и щеголеватом зеленом пиджаке поверх рабочего комбинезона. Не обращаясь ни к кому в частности, он тихо произнес: «Дразнилка!»

Сосед подтолкнул Герсена локтем в бок: «Теперь смотри! На дарша!»

«Пфит!» – сказал молодой человек в желтых ботинках.

Дарш протянул руку к высокой кружке и принялся сгибать и разгибать толстые медно-красные пальцы.

«Пфат!» – сказал молодой человек.

Дарш втянул голову в плечи, но все еще не поднимал глаза. Молодой человек вскочил на ноги и направился к выходной двери. В то же время по улице проходил мимо дородный господин с рассеянной круглой физиономией, украшенной блестящими усами, в безупречном костюме тванишского полукровки.

«Пфут!» – сказал юноша в желтых ботинках и выскочил на улицу. Дарш схватил кружку, встал из-за стола и вперевалку выбежал из трактира. Дородный господин хотел было уступить ему дорогу, но дарш схватил его, повалил на мостовую, пнул в округлый зад, выплеснул пиво ему на голову, отшвырнул кружку и, ссутулившись, побрел по улице.

Господин в черном костюме приподнялся, упираясь ладонями в мостовую и в замешательстве оглядываясь по сторонам. Посидев немного, он медленно поднялся на ноги, недоуменно покачал головой и пошел своей дорогой.

Горняки вернулись к прерванному разговору. «Самый странный проект из всех, какие я видел, – заметил один. – Я работал в рудниках на двадцати шести астероидах – и никогда не потратил бы и десяти минут на эту глыбу бесполезной пемзы! Весь поверхностный слой Шанитры – сплошная окалина. Я говорил об этом Мотри, но он ни о чем не хочет слушать».

«А ему-то что? Жарков ему платит, и всех делов».

«Не Жарков! Кто-то по имени Котцаш».

«В любом случае, мы дырявили Шанитру целый год, как черви – кусок сыра, а теперь они вдруг решили, что с них хватит!»

У стола встал еще один рабочий, только что зашедший в пивную: «Не будь так уверен! Сегодня мы закончили прокладку шнуров дексакса – Мотри и техники соединяют проводку. Мотри говорит, что, когда все это взорвут, мы снова начнем рыть туннели и бурить шпуры. Я его спрашиваю: «Мотри, во имя левой задней ноги Далилы – что мы тут делаем, что мы ищем? Если бы я знал, я держал бы ухо востро и, может быть, помог бы вам это найти». Мотри, как всегда, только язвительно крякнул: «Когда мне понадобится твой совет, я обязательно к тебе обращусь». «Советовать я всегда готов, господин Мотри! – говорю я. – Причем, в отличие от других, бесплатно». А он говорит: «Может быть, твои советы стóят не больше того, что за них платят – и почему, спрашивается, ты тут торчишь и советуешь вместо того, чтобы работать?» «Потому, господин Мотри, что моя смена закончилась», – говорю я. «А тогда пробей время ухода с работы на карточке и проваливай – сегодня тут больше нечего делать!» Так что я только что прилетел и получил все деньги, какие мне причитаются. На Шанитре никого не осталось, кроме Мотри и пары техников – они там устанавливают ретранслятор для детонирующего сигнала».

Герсен задержался еще на несколько минут и в конце концов решил, что рабочие знали о разведочном проекте на Шанитре не больше, чем он сам. Попрощавшись с горняками, он вернулся в город по дороге на Глэдхорн. В магазине готового платья он переоделся в свой обычный костюм и прошел по Аллее к «Коммерческому отелю». Перед тем, как заходить в номер, он принял тщательные меры предосторожности на тот случай, если во время его отсутствия непрошеный посетитель приготовил неприятный сюрприз. Он не нашел, однако, ничего необычного.

Герсен пообедал в ресторане отеля, почти не замечая, чтó он ел. На протяжении последних нескольких часов произошло много событий, но он не получил никакой новой осмысленной информации.

Покинув ресторан, Герсен вышел на Аллею, внимательно глядя по сторонам. Он не замечал признаков опасности – если только такси с белой полосой, окаймлявшей корпус снизу, не было той же машиной, которая следовала за ним раньше. На этот счет нельзя было сделать никаких определенных выводов. Герсен пересек Аллею и зашел в парк. Минут десять он гулял по гравийным дорожкам, пытаясь представить себе наилучший образ действий. Ленс Ларк был где-то поблизости – возможно, в звездолете на орбите, а может быть и непосредственно на Метеле.

Герсен устал размышлять; ему наскучили проблемы, и он не видел никакого способа от них избавиться. Подчинившись внезапному порыву, он вышел на боковую улицу и подозвал жестом проезжавшее мимо такси – машину без потускневшей белой полосы вдоль нижнего края корпуса. «Отвезите меня в Льяларкно!» – сказал он водителю.

Таксист – так же, как и предыдущий водитель – не хотел туда ехать: «Льяларкно – что-то вроде большого частного парка. Метлены не любят посетителей; по сути дела, они следят за тем, кто и зачем туда приезжает, и часто штрафуют владельцев машин, которые возят к ним туристов».

«Я не турист, – возразил Герсен. – Я – межпланетный банкир и приехал на Метель по важному делу».

«Все это прекрасно и замечательно, сударь, но метленам наплевать – для них вы такой же турист, как все инопланетяне».

Герсен протянул водителю банкноту в пять СЕРСов: «Кроме того, я способен платить за проезд».

«Как вам угодно, сударь. Но если меня остановят и оштрафуют, вам придется возместить мне расходы».

«Хорошо! – согласился Герсен. – Отвезите меня к Старой Роще – к дому Чансетов».

Лужайки и лесистые ложбины Льяларкно произвели на Герсена волшебное успокаивающее действие. Глядя на старые дома, почти утопающие в листве садов, он чувствовал, как его страхи и настойчивые веления внутреннего долга теряют связь с действительностью.

Водитель притормозил у Старой Рощи: «Усадьба Чансетов, сударь».

«Подождите здесь несколько минут», – сказал Герсен. Таксист неохотно подчинился. Герсен распахнул дверь машины и вышел на обочину. За изгородью из цветущих кустов росли раскидистые тунги; дальше подстриженный газон полого спускался к усадьбе. В стороне, чуть позади старого дома, Герсен заметил группу молодых метленов в белых, желтых и голубых нарядах. Судя по всему, они наблюдали за какой-то игрой – может быть, в теннис или в бадминтон – но собственно игроков не было видно, их загораживал дом.

«Поедем, сударь! – настойчиво советовал таксист. – Кто бы вы ни были – банкир или межпланетный финансист – им не понравится, что вы подглядываете. Для метленов тайна личной жизни важнее всего на свете».

Герсен вернулся в машину: «Давайте подъедем ко Мшистому Аль-Руну».

«Как прикажете».

У Мшистого Аль-Руна Герсен снова вышел из машины и, невзирая на тревожные протесты водителя, прошелся вокруг садовой ограды, оценивая старый дом, луг, спускавшийся к озеру за усадьбой, и деревья вокруг дома. Полную тишину нарушал только осторожный потрескивающий щебет каких-то насекомых.

Герсен вернулся к такси: «Отвезите меня назад в Тваниш».

«Благодарю вас, сударь!»

Герсен отпустил такси у входа в «Банк Карины и Южного Креста». В этом банке, владельцы которого были партнерами «Банка Куни», он оформил приобретение «Банком Куни» недвижимости, известной под наименованием «Мшистый Аль-Рун», у агента, представлявшего интересы Цитереи Азель.