Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 81 страниц)

Глава 11

Из тома II энциклопедического труда «Жизнь» барона Бодиссея Невыразимого:

«По мере того, как мы лавируем по реке человеческого бытия в наших утлых челнах изумления и ужаса, мы замечаем повторяющиеся закономерности в течениях народов и цивилизаций... Несопоставимые расы сливаются только тогда, когда они стеснены ограниченной перенаселенной территорией, когда их различия подавляются социальными напряжениями. В таких обстоятельствах типичны сильные и строгие правительства – они необходимы и желательны. Напротив, когда земля обширна и легкодоступна – как, например, в тех случаях, когда люди начинают заселять новый континент или новый мир – ничто не принуждает различные разновидности людей к тесному взаимодействию. Они мигрируют в новые места жительства и обособляются, в связи с чем видоизменяются их наречия, становятся все более изощренными их костюмы и обычаи, а эстетическим символам придаются неслыханные ранее значения. Общественные настроения отныне замыкаются в себе – правительство, навязанное извне, становится нестерпимым. С тех пор, как наша раса покинула родную звезду, процессы ее изменения отличаются безграничным разнообразием и вызывают захватывающий интерес...»

Из раздела «Модервельт: прошлое и настоящее» сборника «Исследования в области сравнительной антропологии» Расселла Кука:

«Если бы проницательный барон Бодиссей решил украсить конкретными примерами свое знаменитое «Введение к тому II», он мог бы сослаться на удаленную планету Модервельт системы звезды ван Каата как на удачный образец, иллюстрирующий сформулированный им общий принцип.

Модервельт – благодатный и плодородный мир с обширными земельными угодьями. Местная флора, как правило, совместима с земными сельскохозяйственными культурами, а фауна – за исключением некоторых морских хищников – не угрожает человеку.

Модервельт – древняя планета. Горные хребты здесь превратились в лесистые холмы, а волнистые равнины простираются от одного горизонта до другого под голубыми небесами с плывущими в них высокими белыми кучевыми облаками. Широкие медленные реки блуждают по степям, где труд земледельца вознаграждается благодаря чернозему и умеренному климату. За исключением рек, на просторах Модервельта нет естественных границ, но люди создали множество искусственных барьеров, разделяющих 1562 кантона, каждый из которых ревностно оберегает свои особенности: в каждом любовно соблюдаются свои обычаи и ритуалы, превозносятся преимущества местной кулинарии и презираются заграничные подонки и мерзавцы; по мнению жителей каждого кантона, их родина – единственный оплот цивилизации посреди более чем полутора тысяч вертепов варварства, невразумительных догматов и отвратительных привычек.

На Модервельте нет больших городов – в том смысле, в каком города представляют себе на Земле или на Альфаноре. Почти в каждом кантоне содержится отдельный космический порт. Коммерческими путями сообщения служат реки, повсеместно соединенные каналами. Сухопутные дороги, соединяющие различные государства-кантоны, редки.

Модервельт ни в коем случае не изолирован от остальной Ойкумены. Местные жители экспортируют большое количество специализированных пищевых продуктов, потребляемых переселившимися потомками кантональных кланов и сект; [64]64
  Корабли торговцев инопланетными пищевыми продуктами и напитками – частые гости на всех населенных людьми планетах. Древняя Земля поставляет примерно две трети всех импортных съестных припасов; особенно высоко ценятся земные вина.


[Закрыть] импортируются в основном машины, энергоблоки, инструменты и прочая техника, а также, в какой-то мере, книги и периодические издания, хотя последние не пользуются на Модервельте большим спросом. В общем и в целом Модервельт – самодостаточная планета».

Из раздела «Модервельт, система звезды ван Каата», «Популярный путеводитель по планетам», 330 е издание, 1525 г.:

«(После обычного изложения физических характеристик планеты и краткой исторической сводки «Путеводитель» посвящает один или два параграфа каждому из 1562 кантонов.)

Кантон Мониш, находящийся посреди степи Гошен, занимает чуть больше 100 тысяч квадратных километров; в нем проживает примерно один миллион человек, потомков миссионеров из «фракции Чистой Истины». На восток и юго-восток кантон простирается до реки Далглиш, на западе граничит с кантоном Пак, на севере – с кантоном Амабль и рекой Бохьюло, а его восточные соседи – кантоны Леландер и Эркухар. Столица – городок Клути.

Примечание для приезжих с других планет: на территории кантона Мониш нет космического порта. Более того, любые космические корабли, аэромобили и прочие летательные аппараты любой конструкции, перемещающиеся на высоте более пятнадцати метров, запрещены. Въезд разрешается только пассажирам наземных транспортных средств и только в утвержденных пропускных пунктах. Применяются жесткие правила пограничного и таможенного импортного контроля. Не привозите с собой никакого оружия, никаких крепких напитков или наркотических веществ, никаких материалов эротического содержания и никаких медикаментов, кроме необходимых для личного пользования. На границе производится тщательный обыск; нарушения правил сурово наказываются».

«Трепетнокрылый Фантамик» Герсена приземлился в космопорте Станции Теобальда. Вокруг городка повсюду простирались возделанные поля, усеянные белеными домиками. Широкая река Далглиш пересекала ландшафт плавными извилинами, в конце концов поворачивала на север и сливалась с горизонтом.

Местный космический порт не передавал никаких позывных или координат – Герсен нашел его только потому, что заметил три уже находившихся там звездолета – пару небольших грузовых кораблей и потрепанный старый «Сиссл-Скиталец».

Покончив с обычными приготовлениями, Герсен открыл люк и спрыгнул на землю. Он оказался посреди залитого солнечным светом неогражденного поля, покрытого сине-зеленым дерном. В лицо ему дул прохладный пасторальный ветерок; не было слышно ни звука, кроме тихого шипения насосов «Фантамика», пополнявших запас воздуха в корабле. Примерно в ста метрах, под сенью двух раскидистых деревьев, он заметил небольшой навес, на котором красовалась вывеска:

«Центральный космический терминал

Станция Теобальда, кантон Леландер

Новоприбывших просят регистрироваться здесь»

Под навесом Герсен обнаружил толстяка-коротышку, дремавшего за столом, уставленным грязной посудой с остатками обеда. На нем был некогда щеголеватый, а ныне поблекший и мятый мундир из рыжевато-коричневой саржи с черными и красными нашивками; вместо брюк и ботинок, однако, на нем были белый килт до колен и сандалии.

Герсен постучал по столу; чиновник встрепенулся. Еще не открывая глаз, он пошарил рукой по столу, нашел кепку и нахлобучил ее на лысеющую голову. Взглянув на Герсена без всякого выражения, он спросил: «Я вас слушаю?»

«Я – новоприбывший; явился согласно указанию на вывеске».

«Да. Разумеется. Что ж, наши формальности не слишком обременительны...» Толстяк вынул из ящика бланк, задал Герсену несколько вопросов и отметил их на бланке.

Заполнив форму, чиновник положил ее в другой ящик: «Вот и все, не считая посадочного сбора».

«Прежде всего мне нужны кое-какие сведения, – сказал Герсен. – По сути дела, я направляюсь в Мониш. Существуют ли какие-нибудь препятствия на пути в Мониш?»

«Никаких. Границы открыты».

«Я мог бы арендовать машину?»

«Конечно. Могу предложить вам свой собственный автомобиль, мой сын отвезет вас».

Опытный слух Герсена уловил едва заметные интонации, намекавшие на невысказанные последствия: «Сколько это будет стоить?»

«О! Не так уж много. Десять СЕРСов в день».

«Без каких-либо дополнительных начислений?»

«О чем вы говорите? Вы меня принимаете за вымогателя?»

«И ваш сын сможет отвезти меня в Клути и в любое другое место в кантоне Мониш, куда мне нужно будет наведаться?»

Лицо чиновника вспыхнуло удивленным негодованием: «В Мониш? Вы шутите! До границы Мониша, и ни шагу дальше! Как я могу рисковать машиной в стране беспардонных извращенцев, где девушки разгуливают с голыми локтями, а мужчины не прячут зубы во время еды? Кроме того, в Монише каждый водитель несется сломя голову, будто везет в больницу умирающую мать, а воздух у них провонял тошнотворным рассолом! Только до границы – и точка. Может быть, на границе вам удастся нанять другую машину, и вас отвезут в Клути».

«Каким образом, в таком случае, пассажиров перевозят из одного кантона в другой?»

«Для обеспеченного инопланетного туриста нет ничего подходящего. Вам пришлось бы ехать на автобусе «Транспланетного извоза» со всякой деревенщиной, возвращающейся в Мониш».

«Это меня вполне устроит. Мне приходилось ездить в компании похуже».

«Если так, вам повезло. Вечерний автобус остановится здесь через несколько минут. Вернемся, однако, к посадочному сбору. За пребывание в космопорте и охрану звездолета такой роскошной модели взимается плата в размере 200 СЕРСов в неделю; плата вносится за месяц вперед».

Герсен рассмеялся: «В вашем кантоне у меня есть влиятельные друзья. Меня предупреждали о том, что местные государственные служащие проявляют склонность к хищническим поборам и дают волю буйному воображению». Он протянул чиновнику пять СЕРСов: «Этого должно быть достаточно».

Толстяк недовольно взял деньги: «Это не по правилам – хотя я допускаю, что во имя межпланетного сотрудничества могут быть сделаны кое-какие исключения... А вот и транспланетный автобус».

По дороге приближался дребезжащий автопоезд из четырех подвижно сочлененных салонов, на восьми огромных пневматических колесах. Герсен остановил машину взмахом руки, уплатил водителю еще пять СЕРСов и нашел свободное сиденье.

Несколько часов они ехали среди слегка холмистых полей, мимо рек, прудов и садов. Беленые сельские дома ютились под светящейся в солнечных лучах розовой, розовато-красной, оранжевой и желтой листвой. Возникало впечатление, что местное население состояло в основном из зажиточных фермеров; мирному процветанию кантона Леландер можно было позавидовать – даже если девушкам здесь не разрешали обнажать локти.

На горизонте – там, где река Далглиш, поворачивая на восток, служила границей кантона Мониш – появилась извилистая линия темно-синей и черной листвы. Не доезжая сто метров до реки, автобус остановился. Из станционного здания вышли сержант и шесть солдат в красивых униформах.

Сержант зашел в автобус и задал несколько вопросов водителю; тот ткнул большим пальцем в сторону Герсена. Сержант подал знак Герсену: «Пройдемте, сударь, на одну минуту. Возьмите с собой багаж».

Герсен взял небольшой походный чемоданчик и последовал за сержантом под навес у обочины. Сержант взял чемоданчик, взвесил его в руке и широко улыбнулся Герсену: «Насколько я понимаю, вы пытаетесь незаконно провезти в Мониш лучемет модели 6A». Он отделил от ручки чемоданчика пару закрепленных на ней зажимных накладок: «Это старый трюк – мы всегда проверяем ручки саквояжей. Здесь, в Леландере, я просто-напросто конфискую ваш лучемет. За границей, в Монише, вас посадили бы в клетку и погрузили бы в реку на три часа – или до тех пор, пока не убедились бы в том, что вы утонули окончательно и бесповоротно. В этом отношении они применяют самые варварские, жестокие методы. Пожалуйста, передайте мне недостающие компоненты».

Герсен открыл саквояж и отдал сержанту другие компоненты лучемета, замаскированные им различными способами: «Вот они. Благодарю за предупреждение». Он встряхнул правым рукавом, и в его ладони появилось метательное лезвие: «Будет лучше всего, если это вы тоже возьмете на хранение». Встряхнув левым рукавом, он отдал сержанту духовую трубку, стрелявшую стеклянными иглами: «И это тоже».

«Очень предусмотрительно с вашей стороны».

«Пожалуйста, не продавайте их сразу. Если я вернусь тем же путем – что вполне вероятно – я сам выкуплю у вас оружие».

«Так обычно и делается, сударь».

Герсен вернулся в автобус – тот сразу тронулся с места и пересек широкий Далглиш по железному мосту: они въехали на территорию кантона Мониш.

Дорога повернула, превратившись в гать, проложенную поперек заполненного жидкой бурой грязью болота, поросшего фиолетовым тростником, после чего проехали через тенистую рощу гигантских поу-поу, распространявших в воздухе гниловатый приторный аромат, и снова вырвались на озаренное солнцем пространство – хотя сельский пейзаж теперь изменился. Далеко за рекой остался Леландер; здесь начинался Мониш, здесь все было по-другому. Автобус остановился у пограничной заставы, приютившейся в тени огромного дерева линг-ланг с синей листвой и шишковатым кряжистым стволом двухметрового диаметра. Как и в предыдущем кантоне, пограничники вышли навстречу автобусу. Здесь на них были серые униформы с зелеными нашивками, а не рыжевато-коричневые с черными и красными нашивками, как в Леландере. Местные уроженцы заметно отличались от низеньких пухлых обитателей Леландера; здешние охранники были высокими и тощими, с длинными каштановыми волосами и костлявыми лицами.

По сигналу сержанта пассажиры вышли и, один за другим, стали заходить под длинный навес, где каждого осматривали и обыскивали в трех различных пунктах. В случае Герсена охранники производили обыск проворно, бесстрастно и чрезвычайно тщательно. Его инопланетное происхождение их нисколько не интересовало. Когда его попросили назвать свою профессию, Герсен сказал, что он – журналист; это вызвало, по меньшей мере, какое-то любопытство: «Что вы надеетесь узнать в Монише?»

«Ничего особенного. Я приехал в качестве туриста».

«Тогда почему вы не назвали себя туристом?»

«Какое это имеет значение, так или иначе?»

«Возможно, это не имеет значения для туриста или для журналиста, но мы – пограничники, и на нас, помимо прочего, возложена обязанность следить за соблюдением благопристойности в Монише. С нашей точки зрения определение вашего статуса имеет большое значение. Например, в качестве туриста вы можете остановиться в отеле «Бонтон» в Клути, тогда как в качестве журналиста вам придется проводить каждую ночь в полицейском участке».

«В таком случае я – во всех отношениях, целиком и полностью турист, до мозга костей. Не могу не согласиться с тем, что разница, действительно, существенна».

«Судя по всему, вы не провозите контрабанду».

«Судя по всему, это так».

Пограничник одарил его ледяной улыбкой: «Познакомившись поближе со старыми добрыми обычаями Мониша, вы обнаружите, что они в высшей степени практичны и целесообразны. Я много путешествовал в свое время – мне привелось побывать в тридцати девяти различных кантонах. Поверьте мне, Мониш – заповедник терпимости по сравнению с такими государствами, как Малькионе или Хлыстляндия. Наши законы просты и разумны. Мы запрещаем пропаганду политеизма и демонстрацию белых флагов. Запрещены также вульгарные отрыжки и другие нарушения общественного спокойствия. Наш уголовный кодекс мало отличается от любых других; для того, чтобы избежать привлечения к суду, достаточно вести себя осторожно и благоразумно». Пограничник витиевато расписался на свидетельстве, подтверждавшем право Герсена на временное пребывание в Монише: «Вот таким образом, сударь. Теперь вы можете пользоваться свободами и привилегиями нашего кантона в свое удовольствие!»

Герсен залез в автобус; через некоторое время машина внезапно тронулась с места, и застава под развесистым синим линг-лангом осталась позади. Почему пейзаж в Монише казался совсем не таким, как в Леландере? Только потому, что изменилась психологическая атмосфера? Или этому пейзажу действительно был присущ неповторимый характер? Или автоматически изменились представления самого Герсена, которому уже много раз приходилось быстро приспосабливаться к новым условиям? На эти вопросы трудно было ответить с какой-либо степенью определенности. Небо здесь казалось шире, поля – просторнее. В неожиданно прозрачном воздухе четкие горизонты казались одновременно далекими и близкими – любопытный визуальный парадокс. Деревья росли на равнине обособленными группами и рощами, состоявшими только из той или иной разновидности: джинсоки, орпуны, линг-ланги, пышноцветы. Густые темно-черные тени под деревьями словно тлели неким насыщенным оттенком, которому нет названия на человеческом языке. Сельские дома здесь встречались реже и выглядели старше; все они, обращенные к дороге высокими узкими фасадами, держались подальше от любопытных глаз, в опасливом уединении... Постепенно ландшафт становился приятнее для глаз. Автобус катился мимо садов, пестрящих черными стволами с пламенеющими розовыми и желтыми кронами, по мостам через полноводные реки, через небольшие селения – и, наконец, прибыл в Клути и остановился на центральной площади. Боковые панели автобуса поднялись: пассажиры, ехавшие в Клути, вышли, и с ними вышел Герсен. Он с любопытством осмотрелся. Юному Ховарду Трисонгу столица кантона должна была представляться важнейшим центром, средоточием цивилизации, куда его привозили, может быть, только раз в год по особым случаям. Прямо напротив автобусной остановки находился отель «Бонтон» – четырехэтажное здание с высоким и узким фасадом, с выступающим карнизом крыши, опирающимся на тяжеловесные укосины, и двумя двухэтажными флигелями по бокам.

Если Ховард Трисонг ехал в Блаженный Приют, чтобы принять участие во встрече бывших одноклассников, вполне возможно, что он, так же, как и Герсен, решил остановиться в отеле «Бонтон». Настало время соблюдать предельную осторожность – вполне может быть, что Герсен уже допустил непростительную оплошность... В магазине готовой одежды Герсен приобрел и надел местный костюм: рубаху из плотной зеленой материи, мешковатые бриджи, подвязанные под коленями, серые шерстяные носки и черные ботинки с тупыми носками, а также черную шляпу с широкими полями и низкой тульей – такие шляпы здесь носили, слегка сдвинув их на затылок. Обитатели Клути ходили размеренно и чопорно, опустив руки по бокам и глядя прямо вперед – подражать этим манерам было труднее, чем переодеться. Приглядевшись, в Герсене все равно узнавали инородца, но теперь он, по меньшей мере, не сразу выделялся.

Герсен пересек площадь и зашел в вестибюль отеля «Бонтон», где преобладал многолетний застоявшийся запах вощеного дерева, плесневеющей кожи, грязноватой толстой обивки мебели и каких-то других характерных, но безымянных испарений. Вестибюль пустовал, за стеклянной перегородкой стойки регистратуры было темно. Герсен стучал в окошко перегородки, пока из внутреннего помещения не появилась низенькая старушка, крикливо потребовавшая объяснить, зачем он шумит.

«Я хотел бы на несколько дней остановиться в вашем отеле», – с достоинством ответил Герсен.

«Неужели? И где вы собираетесь кормиться?»

«Там, где лучше всего кормят».

«Лучше всего кормят далеко отсюда, на берегу озера, где бездельники забывают о Священном Предписании и набивают ненасытные животы. Вам придется употреблять в пищу то, что подают в трапезной отеля».

«Пусть будет так, если у вас подают надлежащие блюда».

«В высшей степени надлежащие! – старушка с подозрением покосилась на Герсена. – Что вы здесь делаете? Продаете всякую всячину?» Последние слова она умудрилась произнести с презрительным отвращением, недвусмысленно дававшим понять, что она имеет в виду нечто неприличное и скабрезное.

«Нет, я ничего не продаю».

«О! – наступило кратковременное молчание. – Вообще ничего?»

«Вообще ничего».

«А жаль! – весело заявила старушка, неожиданно преисполнившись благожелательной словоохотливостью. – Я всегда говорю, что министерство здравоохранения устанавливает слишком строгие правила – людям должно быть разрешено продавать и покупать все, что им заблагорассудится. Откуда вы? Никак не могу понять. Вы не женоложец? И не задопоклонник?»

«Нет, я не то и не другое».

«Вы разжигаете костры или обливаетесь водой из таза там, где живете?»

«Нет, ничего такого я не делаю».

«Очень хорошо, вы можете остановиться в апартаментах «Улыбчивый рассвет»».

Лицо старушки просияло такой блаженной невинностью, что Герсен немедленно спросил: «Сколько вы берете за постой?»

«Это наши лучшие номера, зарезервированные для высокопоставленных сановников. Естественно, взимается соответствующая плата».

«Сколько именно?»

«Восемьдесят три СЕРСа за ночь».

«Это слишком много. Позвольте мне просмотреть ваш прейскурант».

«Ну ладно, пять СЕРСов...»

Герсен остался доволен своими «апартаментами», позволявшими выходить на среднюю отгороженную часть веранды второго этажа; к гостиной примыкали ванная, декорированная панелями белого дерева, одноместная спальня и даже персональное помещение с гимнастическим оборудованием.

За окнами вечерело. Герсен спустился на улицу, посмотрел по сторонам и отправился изучать город. Прежде всего бросались в глаза каменная статуя с южной стороны площади, а за ней – суровое высокое здание: по-видимому, церковь или храм. Табличка на пьедестале статуи свидетельствовала о том, что величественная фигура изображала дидрама Бандервума – в протянутой к небу правой руке дидрам держал плотничный угольник для измерения кривизны душ усопших. За церковью тянулась вереница толстоствольных черных деодаров; в разрывах листвы виднелось поле, уставленное толпой белых статуй.

Неподалеку от церкви Герсен обнаружил небольшую лавку, торговавшую журналами, газетами, открытками и всевозможными мелочами и сувенирами. На стойке у входа в лавку он заметил несколько выпусков «Космополиса», а также рекламный первый выпуск «Актуала». На обложке «Актуала» красовалась фотография десяти человек с большим заголовком:

«КТО ЭТИ ЛЮДИ?

ПРАВИЛЬНО НАЗОВИТЕ ИХ ИМЕНА

И ВЫИГРАЙТЕ 100 000 СЕРСОВ!»

Герсен зашел в лавку. За двумя параллельными стойками, справа и слева, стояли две девочки в черных платьях с длинными рукавами. Их черные волосы были стянуты в узлы на затылках так туго, что у них, казалось, выпучивались глаза. В их прически были вплетены красновато-коричневые нити, матовым блеском напоминавшие коралловые. На стойке Герсен нашел предлагавшуюся в продажу брошюру под наименованием:

«КАНТОН МОНИШ

КАРТА И КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ

На этой подробной, утвержденной правительством карте указаны все дороги, населенные пункты, реки, мосты и пограничные заставы, а также физиографические данные.

Цена: 25 сантимов»

Герсен взял карту и положил на стойку монету достоинством в 25 сантимов. Девочка тут же запротестовала: «Сударь! Карта стóит два СЕРСа!»

Герсен указал на обложку карты: «Здесь написано: 25 сантимов».

«Это для местных жителей», – заявила девочка.

«С иностранцев взимается наценка», – прибавила другая.

«Почему?» – спросил Герсен, пытаясь догадаться, каким образом девочки сразу различили в нем иностранца, несмотря на местный костюм.

«Потому что карта содержит ценную секретную информацию», – серьезно сказала правая девочка.

«Чрезвычайно ценную для вражеской армии», – еще серьезнее прибавила левая девочка.

«Но у ваших врагов, конечно же, уже есть карты Мониша?» – предположил Герсен.

«Может быть, не у всех».

«Может быть, не без секретных подробностей».

«В таком случае ваша карта стоила бы гораздо дороже, чем всего лишь два СЕРСа», – возразил Герсен.

«Верно, но никто бы не стал столько платить», – нашлась правая девочка.

«Они предпочли бы пользоваться старыми картами», – поддакнула левая.

«Так или иначе, я – местный житель и не враг Мониша, – заявил Герсен. – Я живу в отеле «Бонтон». Следовательно, я имею право купить карту по опубликованной цене».

Девочки молчали, анализируя теоретическую обоснованность позиции Герсена; прежде чем они смогли сформулировать какое-либо возражение, Герсен вышел из лавки.

Усевшись на скамью, он рассмотрел карту. Блаженный Приют находился всего лишь в шестидесяти километрах к северу от столицы, на берегах реки Свежая Трелони.

Герсен продолжил обход площади. По пути он заметил вывеску:

«ГАРАЖИ ПАНТИЛОТА

Высококачественные автомобили на продажу и в аренду!

Арендуйте на час, на день или на неделю!

Обращайтесь в любую из наших уполномоченных мастерских.

Мы строго соблюдаем наши правила и еще строже следим за их соблюдением!

Улица дидрама Руммеля, 29»

Герсен нашел улицу дидрама Руммеля и мастерскую «Гаражей Пантилота», где, выполнив множество обременительных формальностей, ему удалось арендовать трехколесный электроцикл, изготовленный непосредственно в мастерской из разнообразных деталей и компонентов.

Звезда ван Каата зашла – небо уже потемнело. Ехать в Блаженный Приют сегодня было поздно. Герсен договорился с механиком о том, что заберет электроцикл утром, после чего он собирался ехать по степи Гошен туда, где родился и вырос Ховард Алан Трисонг.