Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 81 страниц)

* * *

Герсен вернулся в свою комнату и лег на постель, подложив руки под голову. Так закончилась приятная интерлюдия в его жизни. «Больше никогда! – поклялся он себе, – Никогда не стану вовлекать женщину в темные хлопоты моего дела. Благородству, великодушию и доброте нет места в преступном мире...»

Рано утром пакетбот компании «Робарт-Геркулес» вылетел из Страдаха с Алюсс-Ифигенией на борту. Герсен отправился в космопорт, подписался в ведомости для выезжающих, уплатил налог на выезд, наградил Эдельрода чаевыми и тоже покинул Саркой.

Глава 3

Из «Популярного путеводителя по планетам», 348-е издание 1525 г.:

«АЛОИЗИЙ: шестая планета Веги.

Постоянные характеристики

Диаметр:11 744 километра

Масса:0,86 массы Земли

Средняя продолжительность суток:19 часов 48 минут (и т. д.)

Общие замечания

Алоизий и две другие планеты системы Веги, Балагур и Катберт, были первыми мирами, успешно колонизированными выходцами с Земли. Поэтому Алоизию свойственны аспекты седой древности – тем более, что первой на этой планете высадилась энергичная группа консервационистов, отказывавшихся возводить какие-либо сооружения, не гармонировавшие с ландшафтом.

Консервационистов больше нет, но их влияние еще чувствуется. На Алоизии нет претенциозных стеклянных небоскребов Альфанора и Земли, бетонных глыб Оллифейна или необузданной мешанины архитектурных стилей, преобладающей на планетах системы Маркаба.

Ось вращения Алоизия наклонена к плоскости орбиты под углом в 31,7°; соответственно, смена времен года на этой планете сопровождается суровыми климатическими возмущениями, несколько смягченными повышенной плотностью атмосферы. На Алоизии семь континентов, крупнейший из которых – Земля Марси, известная также под наименованием Дорган, где находится самый многонаселенный город, Новый Вексфорд. Благодаря муниципальным традициям терпимости и расчетливой политике необременительного налогообложения, Новый Вексфорд давно стал одним из важнейших финансовых центров Ойкумены, влияние которого непропорционально велико по сравнению с его относительно скромными индустриальными ресурсами.

Туземные флору и фауну Алоизия нельзя назвать достопримечательными. Благодаря упорным стараниям первопоселенцев, здесь широко распространены земные деревья и кустарники, причем местные условия особенно благоприятны для хвойных растений».

Иммиграционные процедуры на Алоизии были настолько же строгими и утомительными, насколько они были небрежными и поверхностными на Саркое. Уже на расстоянии полутора миллионов километров, пересекая «первую стратисферу», Герсен сообщил о намерении приземлиться, указав свое имя, наименование, номер и модель своего звездолета, нескольких лиц, способных за него поручиться, а также причины своего визита, после чего ему разрешили приблизиться ко «второй стратисфере», на расстояние в один миллион километров. Здесь он ожидал, пока его заявка рассматривалась компетентными властями. Через некоторое время ему приказали занять орбиту на уровне «третьей стратисферы», на высоте ста пятидесяти тысяч километров над планетой, и только здесь, после непродолжительной задержки, он получил разрешение на посадку. Формальности вызывали раздражение, но они были неизбежны. Если бы Герсен забыл остановиться на уровне «первой стратисферы», на его звездолет немедленно навели бы дальнобойные орудия. Если бы он пересек «вторую стратисферу», не ожидая дальнейших инструкций, его корабль обстреляли бы из так называемых «ускорителей Трибольта»[13]13
  Ускоритель Трибольта выпускает снаряд, оснащенный гиперпространственным двигателем Джарнелла. Игольчатый щуп опережает снаряд, подобно бивню нарвала, на пятьдесят метров; длина щупа достаточна для того, чтобы его наконечник достигал зоны так называемой «предварительной турбулентности», предшествующей расщеплению пространства-времени, и тем самым в какой-то степени взаимодействовал с невозмущенным четырехмерным космосом. Вступив в контакт со скоплением материи, игольчатый щуп выключает гиперпространственный двигатель и детонирует находящееся в снаряде взрывное устройство, облепляющее корабль нарушителя клейкими дисками либо превращающую цель во вспышку энергии микроскопическим зарядом антиматерии. Таким образом, ускоритель Трибольта позволяет вести разрушительный огонь с огромного расстояния; его эффективность ограничивается только точностью наводки и срабатывания пусковой системы, так как, оказавшись в гиперпространстве, снаряд уже не может изменить направление движения.
  На каждой технологически развитой планете интенсивно изучаются методы наведения снарядов Трибольта автоматическими датчиками – эти работы лихорадочно ведутся с тех пор, как был изобретен принцип такого оружия. Самая многообещающая система определяет расстояние до цели традиционным радиолокационным методом и запускает снаряд примерно в направлении цели; пролетев бóльшую часть измеренного расстояния в гиперпространстве, снаряд «выныривает» в обычный космос и снова осуществляет автоматический поиск цели. Для изготовления такого оружия необходимы исключительно точные и надежные хронометрические реле, а также исключительная осторожность со стороны запускающего снаряды персонала – после того, как двигатель Джарнелла выключается, ничто не препятствует автоматической системе снаряда сфокусироваться на новой цели, случайно оказавшейся в радиусе ее действия. Ни одна из систем со вторичной или третичной наводкой не считается достойной доверия, и они используются только в особых случаях.


[Закрыть] клейкими дисками, выводящими из строя навигационные приборы и оптические датчики. Если бы он не остановился даже после этого, его звездолет был бы аннигилирован.

Герсен выполнил все инструкции и, еще раз подтвердив выдачу разрешения, приземлился в Центральном космопорте Доргана.

Новый Вексфорд находился в тридцати километрах к северу – город извилистых улочек, крутых холмов и древних зданий почти средневекового вида. Центр города занимали банки, биржи и представительства посреднических фирм, а окружающие холмы оцепили отели, магазины и более специализированные учреждения; пригороды Нового Вексфорда гордились тем, что здесь, в изящных и просторных усадьбах, разбросанных среди радующих глаз пасторальных просторов, жили некоторые из богатейших людей Ойкумены.

Герсен занял номер в огромном отеле «Конгрив», купил несколько газет и подкрепился ленчем, приготовленным без кулинарных излишеств. Вокруг бурлила городская жизнь: меркантилисты в нарочито архаических пиджачных парах, аристократы с Балагура – этим не терпелось вернуться домой, как только они сходили с трапа звездолета; изредка попадался приезжий с Катберта, выделявшийся из толпы нарядом кричащих расцветок и блестящей головой, лысой, как биллиардный шар. Землян в отеле «Конгрив» можно было распознать благодаря их скромной одежде приглушенных оттенков и какой-то не поддающейся точному определению самонадеянной манере себя вести – это свойство уроженцев колыбели человечества донельзя раздражало обитателей других миров, не меньше, чем возмутительная привычка землян отзываться о других планетах как о «колониях».

Герсен расслабился. Атмосфера Нового Вексфорда успокаивала – здесь каждая деталь придавала уверенность в солидной надежности, благоустройстве, законности и упорядоченности. Кроме того, Герсену нравились местные крутые улицы с их каменными зданиями и чугунными оградами; теперь, через тысячу лет, эту архитектуру уже невозможно было сбрасывать со счетов как «жеманное ханжество», хотя авангардисты с Катберта все еще придерживались такого мнения.

Герсен уже бывал однажды в Новом Вексфорде. Две недели осторожного наведения справок позволили ему выяснить, что некий Джехан Аддельс из инвестиционной корпорации «Транскосмос» заслужил репутацию исключительно находчивого и проницательного финансиста. Герсен позвонил Аддельсу из телефонной будки на улице, предварительно выключив видеокамеру. Аддельс оказался человеком моложавым, но худосочным, с продолговатым лицом, словно постоянно сохранявшим вопросительное выражение, и лысеющей головой; последнее обстоятельство свидетельствовало о том, что он мало заботился о внешности, так как услуги парикмахеров, выращивающих новые волосы, на Алоизии были легкодоступны.

«Аддельс слушает».

«Вы меня не знаете, и мое имя не имеет значения. Насколько я понимаю, вы работаете в корпорации «Транскосмос»?»

«Верно».

«Сколько вам платят?»

«Шестьдесят тысяч в год, не считая кое-каких льгот, – без малейшего колебания ответил Аддельс, невзирая на тот факт, что говорил с совершенно незнакомым человеком, предпочитавшим не показывать лицо. – Почему вас это интересует?»

«Я хотел бы нанять вас примерно в том же качестве, но за сто тысяч в год, с ежемесячным увеличением оклада на тысячу СЕРСов и с выплатой премиальных каждые пять лет – в размере, скажем, миллиона СЕРСов».

«Привлекательные условия, – сухо отозвался Аддельс. – Кто вы такой?»

«Я предпочитаю сохранять инкогнито, – сказал Герсен. – Если вы настаиваете, я могу встретиться с вами и все объяснить лицом к лицу. По существу, однако, достаточно знать, что я не преступник, и что деньги, управление которыми я хотел бы вам поручить, приобретены без нарушения действующих законов Нового Вексфорда».

«Гм! О каких деньгах мы говорим? И в каких ценных бумагах они содержатся?»

«Сумма составляет десять миллиардов СЕРСов наличными».

«Ха! – выдохнул Аддельс. – Где...» – по лицу экономиста промелькнула тень раздражения, и он тут же оборвал себя. Джехан Аддельс предпочитал думать о себе как о человеке невозмутимом в любых обстоятельствах. Он продолжал: «Это огромный капитал. Не могу поверить, что он приобретен традиционными средствами».

«Я не утверждал, что приобрел эти деньги традиционными средствами. Деньги поступили из Запределья, где традиции, как правило, не имеют значения».

Аддельс бледно усмехнулся: «Законы, как правило, там тоже не имеют значения. А следовательно, не имеют значения и нарушения законов. Таким образом, юридических проблем у вас не будет. В любом случае, источник ваших финансовых средств меня не интересует. Что, в точности, вы хотели бы мне поручить?»

«Я хочу, чтобы вы вложили этот капитал, и чтобы он приносил постоянный доход, но таким образом, чтобы мои деньги не привлекали внимания. Я хочу, чтобы не распространялись никакие слухи, чтобы сведения о моих инвестициях не попадали в новости. Я хочу, чтобы вы вкладывали мои деньги, не вызывая ни у кого ни малейшего интереса или подозрения».

«Это затруднительно, – Аддельс поразмышлял немного. – Тем не менее, это возможно, если тщательно спланировать программу инвестиций через посредников».

«Я оставляю это на ваше усмотрение. Вы будете контролировать все финансовые операции – учитывая, разумеется, рекомендации, которые я могу время от времени предоставлять. Естественно, вы можете нанимать необходимый персонал, хотя персонал не должен ничего знать обо мне».

«В этом отношении не предвижу никаких проблем, так как я сам о вас ничего не знаю».

«Вы согласны работать на таких условиях?»

«Несомненно – если все, что вы говорите, не мошенничество и не глупая шутка. Получая обещанный вами оклад и вкладывая его вместе с вашими деньгами, я очень скоро стану богатым человеком. Но я вам поверю только тогда, когда увижу деньги своими глазами. Надеюсь, они не поддельные».

«Вы сможете убедиться в их неподдельности с помощью собственного фальсометра».

«Десять миллиардов СЕРСов! – размышлял вслух Аддельс. – Непомерный капитал, способный соблазнить самого честного и добросовестного человека. Как вы узнáете, что я не расхищаю ваши деньги?»

«Насколько мне известно, вы заслужили репутацию не только осторожного, но и дисциплинированного финансиста. Вы будете получать достаточно для того, чтобы не рисковать этой репутацией. Других сдерживающих средств у меня нет».

Джехан Аддельс сухо кивнул: «Где деньги?»

«Они будут доставлены по любому указанному вами адресу. Или вы можете сами зайти в отель «Конгрив» и забрать их».

«Все не так просто. Что, если я умру сегодня вечером? Как вы вернете свои деньги? А если вы умрете, как я об этом узнаю? Как, в таком случае, я должен буду распорядиться вашим капиталом – допуская, что он существует?»

«Приходите в шестьсот пятидесятый номер отеля «Конгрив». Я передам деньги и мы составим соглашение, предусматривающее возможные варианты, даже самые нежелательные».

Джехан Аддельс явился в номер Герсена уже через полчаса. Он пересчитал деньги, содержавшиеся в двух больших чемоданах, проверил несколько случайно выбранных банкнот фальсометром и почтительно покачал головой: «Вы возлагаете на меня огромную ответственность. Я мог бы выписать квитанцию, подтверждающую получение десяти миллиардов, но, учитывая все обстоятельства, это была бы излишняя формальность».

«Возьмите деньги, – сказал Герсен. – Завтра внесите в свое завещание указание на то, что в случае вашей смерти эту сумму, с начисленными на нее процентами, следует вернуть мне. Если я умру или не свяжусь с вами в течение года, используйте доход с этого капитала в благотворительных целях. Но я собираюсь вернуться в Новый Вексфорд через два-три месяца. Начиная с сегодняшнего дня я буду сообщаться с вами только по видеофону, под именем Генри Лукаса».

«Хорошо, – Аддельс вздохнул. – Кажется, мы предусмотрели любые неожиданности».

«Не забывайте о строгой конфиденциальности! Даже ваших ближайших родственников нельзя посвящать в подробности ваших новых обязанностей».

«Как вам будет угодно».

На следующее утро Герсен вылетел с Алоизия на Альфанор.

Теперь, через три месяца, он вернулся в Новый Вексфорд и снова остановился в отеле «Конгрив».

Герсен зашел в телефонную будку на улице, снова выключил видеокамеру и набрал номер Джехана Аддельса. Экран взорвался ярким сплетением зеленых листьев и светлых роз шиповника. Женский голос произнес: «Инвестиционная компания «Бреймар»».

«Господин Генри Лукас хотел бы поговорить с господином Аддельсом».

«Одну минуту, благодарю вас».

На экране появилось лицо Аддельса: «Слушаю».

«Вас беспокоит Генри Лукас».

Аддельс откинулся на спинку кресла: «Очень рад – можно сказать, даже счастлив – что вы мне позвонили».

«Ваша линия связи не прослушивается?»

Аддельс проверил показания индикатора: «Никто не слушает».

«Как идут дела?»

«Достаточно хорошо», – Аддельс разъяснил, в общих чертах, структуру своих инвестиций. Он депонировал десять сумм, наличными деньгами, на десять различных счетов в пяти местных банках и в пяти банках на Земле, и постепенно конвертировал эти деньги в приносящие доход капиталовложения, принимая все возможные меры для того, чтобы не вызывать возмущений, способных потревожить обнаженные нервы финансового мира.

«Я недооценил масштабы поставленной передо мной задачи, когда взялся ее выполнять, – сказал Аддельс. – Трудности почти непреодолимы! Прошу заметить, я не жалуюсь. Днем с огнем я не мог бы найти более интересную работу, требующую приложения всех моих способностей. Но незаметно вложить десять миллиардов СЕРСов – все равно, что бултыхнуться в пруд вниз головой и выйти на берег сухим. Мне пришлось нанять нескольких человек только для того, чтобы они оборонялись вежливыми отписками от организаций, желающих проводить расследования, и прочих любопытствующих. Боюсь, нам придется учредить свой собственный банк – может быть, даже несколько банков».

«Делайте все, что считаете целесообразным, – отозвался Герсен. – Тем временем, у меня есть для вас особое поручение».

Аддельс немедленно встревожился: «Поручение – какого рода?»

«Недавно я узнал из газетной заметки, что издательство «Радиан», публикующее журнал «Космополис», находится в стесненном финансовом положении. Я хотел бы, чтобы вы приобрели контрольный пакет акций этого издательства».

Аддельс поджал губы: «Это нетрудно, конечно. По существу, я мог бы купить все издательство на корню. «Радиан» на краю банкротства. Но вам следует знать, что такое вложение капитала может оказаться невыгодным. «Радиан» уже много лет теряет деньги – именно поэтому их так легко купить».

«Я понимаю, что в данном случае мы позволим себе некоторый риск. Попробуем сделать издательство прибыльным. Я хотел бы стать владельцем «Космополиса» по особой причине».

Аддельс поспешил подтвердить, что у него не было никакого намерения противоречить пожеланиям Герсена: «Я всего лишь хотел убедиться в том, что у вас нет преувеличенных ожиданий по этому поводу. Начну скупку акций «Радиана» завтра же».

* * *

Звезда Мерчисона – № 203 созвездия Стрельца по «Звездному каталогу» – находится недалеко от плоскости вращения Галактики, но значительно дальше Веги, в тридцати шести световых годах за границей Запределья. Она входит в скопление пяти разноцветных солнц: двух красных карликов, голубовато-белого карлика, не поддающейся обычной классификации сине-зеленой звезды средних размеров и желто-оранжевой звезды Мерчисона, класса G6. Единственная планета последней звезды, тоже названная «Мерчисон» по имени первооткрывателя, несколько меньше Земли; ее опоясывает единственный огромный континент. В экваториальной зоне постоянно перемещаются гонимые обжигающим ветром дюны; от горных хребтов к полярным морям спускаются долины. В горах обитают аборигены – черные существа с непредсказуемыми свойствами; они могут быть, попеременно, кровожадно дикими и агрессивными, тупыми и вялыми, безобидно истеричными или склонными к сотрудничеству. В последнем расположении духа они полезны, так как поставляют красители и волокна, применяемые при изготовлении ковров и гобеленов – важнейших предметов экспорта с планеты Мерчисон. Фабрики, производящие ковры, сосредоточились вокруг населенного пункта под наименованием Сабра; в ткацких цехах работают тысячи женщин. Женщин этих поставляет дюжина работорговых ассоциаций; среди них наибольшей известностью в последнее время пользовался оптовый концерн Гаскойна. Благодаря хорошо продуманной системе пополнения инвентаря, Гаскойн был способен быстро удовлетворять спрос по разумным ценам. Гаскойн не пытался конкурировать с более специализированными фирмами и поставлял, главным образом, товар промышленной и сельскохозяйственной категорий. В Сабре сущность его коммерции заключалась в предложении в продажу и в аренду высококачественных работниц промышленной категории F 2: женщин не слишком выдающейся внешности или уже не первой молодости, но отличавшихся крепким здоровьем и сноровкой, склонных к сотрудничеству, прилежных и добродушных – в полном соответствии с десятью пунктами гарантии Гаскойна.

Сабру, скучный беспорядочный город на берегу северного полярного моря, населяли выходцы со всех концов Запределья, основная цель которых заключалась в том, чтобы заработать достаточно денег для переезда в какое-нибудь другое место. Простиравшаяся к югу прибрежная равнина была усеяна сотнями причудливых вулканических останцев, увенчанных шапками желтовато-коричневой растительности. Единственной достопримечательностью Сабры был Цирк Орбана – открытая площадь в центре города, посреди которой возвышался останец с плоской вершиной, одна из характерных местных вулканических пробок. На вершине этого столба расположился отель «Гранд Мерчисон», а по окружности Цирка – другие важнейшие заведения планеты: гостиница «Торговый дом Вильгельма», Ковровый рынок, представительство оптовой торговой фирмы Гаскойна, техническая академия Оденура, таверна Кейди, постоялый двор «Синяя образина», импортная контора «Геракл», склад и выставочный торговый зал Кооператива изготовителей ковров, магазин «Спортивные товары и трофеи», управление фирмы Гэмбела, занимавшейся перепродажей бывших в употреблении и краденых космических кораблей, а также склад и магазин окружной корпорации продовольственного снабжения.

Обитатели Сабры были достаточно многочисленны и зажиточны для того, чтобы нуждаться в защите от набегов космических разбойников и охотников за рабами – несмотря на то, что этот город, подобно Крайгороду в другом секторе Запределья, выполнял полезную функцию для тех, кто родился или предпочитал жить там, где охрана правопорядка в лучшем случае носила локальный импровизированных характер. Батареи ускорителей Трибольта находились под неусыпным присмотром городской милиции, и прибывающие космические корабли рассматривались с исключительным подозрением.

Приближаясь к Мерчисону с осторожностью, Герсен связался по радио с космопортом и занял указанную посадочную орбиту. В космопорте его допросили представители местной бригады организации «Смерть стукачам»[14]14
  Единственная межпланетная организация Запределья посвятила себя выявлению и уничтожению агентов МСБР. Заключив подрядный договор о выслеживании и привлечении к ответственности (как правило, посредством ликвидации) преступника, сбежавшего из Ойкумены, МСБР могло выполнить условия такого договора, только отправив одного или нескольких агентов в Запределье, где их называли «стукачами» и убивали при первой возможности.


[Закрыть]; на них произвел благоприятное впечатление роскошный звездолет «Фараон». Стукачи – агенты МСБР – обычно отправлялись в космос под видом наводчиков, в дешевых кораблях модели 9B, так как МСБР не желало рисковать в Запределье более дорогостоящим оборудованием. По меньшей мере на этот раз Герсен мог отвечать на вопросы откровенно. Он прибыл в Сабру, чтобы найти женщин, привезенных на Мерчисон больше двадцати лет тому назад оптовым работорговцем Гаскойном. Наблюдая за мигающими индикаторами детектора лжи, бравые блюстители беспорядка обменялись ироническими взглядами – их позабавило такое донкихотство – и без дальнейших задержек пропустили Герсена в город.

Приближался полдень; Герсен остановился в отеле «Гранд Мерчисон» на вершине столба Орбана. Свободных номеров в отеле почти не оставалось в связи с наездом скупщиков ковров, коммивояжеров из Ойкумены и спортсменов, собравшихся охотиться на аборигенов Поклонной горы.

Герсен принял душ и переоделся в местную одежду: алые плюшевые панталоны и черную куртку. Спустившись в обеденный зал, он закусил местными продуктами – салатом из морской капусты и тушеными моллюсками. Прямо напротив, под окном, находилось управление оптовой фирмы Гаскойна: видавшее виды неуклюжее трехэтажное сооружение с бараками, окружавшими обширный внутренний двор. На фасаде красовалась огромная надпись розовыми и голубыми буквами:

«РЫНОК ГАСКОЙНА

Отборные рабы и рабыни любого назначения».

Под надписью были изображены силуэты пары статных женщин и дюжего мужчины. Вдоль нижнего края плаката курсивом было прибавлено: «Недаром знамениты 10 пунктов гарантии Гаскойна!»

Покончив с обедом, Герсен спустился на круглую площадь и направился к «Рынку Гаскойна». Ему посчастливилось – сегодня в управлении присутствовал Гаскойн собственной персоной, и Герсена сразу провели в его частный кабинет. Владелец предприятия оказался пропорционально сложенным человеком приятной наружности и неопределенного возраста, с темными кудрявыми волосами, щегольскими черными усами и выразительными бровями. Обстановка в кабинете Гаскойна была простой, почти домашней: дощатый деревянный пол, старый письменный стол; даже внешний вид информационного экрана свидетельствовал о том, что им пользовались уже много лет. В рамке на стене висела табличка с витиеватым текстом из сусального золота, окруженным гирляндами алых искусственных цветов: пресловутая гарантия из десяти пунктов. Герсен объяснил назначение своего визита: «Примерно двадцать пять лет тому назад – плюс-минус пять лет – вы прилетели на Саркой и приобрели пару молодых женщин у некоего Какарсиса Азма. Их звали Инга и Дандина. Я хотел бы найти этих женщин; может быть, вы согласитесь оказать мне такую любезность и просмóтрите записи, относящиеся к тому времени?»

«Буду рад возможности оказать вам помощь, – с не меньшей вежливостью отозвался Гаскойн. – Не могу сказать, что помню обстоятельства этой конкретной сделки, но...» Оптовый работорговец подошел к информационному экрану и стал нажимать на клавиши, что привело к нескольким вспышкам голубого света и внезапному появлению чьей-то ухмыляющейся физиономии, которая, впрочем, сразу пропала. Гаскойн с прискорбием покачал головой: «Электронная окаменелость! Придется опять его ремонтировать... Что ж, посмотрим, посмотрим. Будьте добры, следуйте за мной». Работорговец провел Герсена в соседнее помещение, уставленное стеллажами с учетными книгами. «Саркой! Не так уж часто я туда заезжал. Зачумленный мир, породивший опасную и порочную расу!» Гаскойн торопливо просматривал ведомости одну за другой: «Вот, кажется, балансовый счет, относящийся к той поездке. Как давно это было! Увы, прошло уже тридцать лет... Посмотрим, посмотрим... Боже мой, какие только воспоминания не пробуждает этот пожелтевший лист бумаги! Вот уж действительно, можно сказать без преувеличения – старые добрые времена... Как их звали, я запамятовал?»

«Инга и Дандина. Их фамилии мне неизвестны».

«Неважно. Вот они! – Гаскойн записал номера в блокнот, раскрыл другую учетную книгу и нашел в ней соответствующие номера. – Обе проданы здесь, на Мерчисоне. Инга поступила на фабрику Квалага. Вы знаете, где она? Третья вниз по течению, на правом берегу реки. Дандину приобрела Можжевеловая фабрика, напротив Квалага, на левом берегу. Насколько я понимаю, эти женщины – ваши знакомые или родственницы? В моем бизнесе, как в любом другом, есть свои неприятные стороны. И у Квалага, и в «Можжевеловке» женщины ведут здоровую, продуктивную жизнь, хотя, конечно, их там не балуют. Тем не менее, у кого из нас легкая жизнь?» Приподняв брови, Гаскойн обвел рукой непритязательный интерьер своей конторы.

Герсен выразил соболезнование ироническим кивком, поблагодарил Гаскойна и удалился.

Фабрика Квалага представляла собой комплекс из шести четырехэтажных зданий, окружавших огороженные бараки. Герсен зашел в вестибюль главного управления, где висели многочисленные образцы ковров. К нему навстречу вышел бледный приказчик с лакированным ежиком русых волос: «Чем могу служить?»

«Гаскойн сообщил мне, что тридцать лет тому назад Квалаг приобрел женщину по имени Инга, зарегистрированную в счете-фактуре № 10V623. Не могли бы вы сообщить, работает ли она все еще на вашей фабрике?»

Приказчик поплелся просматривать записи, после чего подошел к переговорному устройству и произнес несколько слов. Герсен ждал. В управление зашла высокая женщина с неподвижной физиономией и мускулистыми конечностями.

Приказчик капризно пояснил: «Этот господин наводит справки по поводу Инги, B2 AG95. Я нашел ее желтую карточку, отмеченную двумя белыми скрепками, но нигде не вижу ее послужной список».

«Потому что вы ищете в разделе барака F. Работниц категории B2 размещают в бараке A». Женщина нашла требуемый послужной список: «Инга, B2 AG95. Скончалась. Я хорошо ее помню. Она была с Земли и много о себе воображала. Постоянно жаловалась то на одно, то на другое. Ее перевели в красильный цех, когда я заведовала административно-бытовым корпусом. Да, хорошо ее помню. Ей поручили вымачивать волокна в синих и зеленых красителях, и ей не нравилось, что у нее руки стали сине-зелеными. Может быть, поэтому она и утопилась в баке с оранжевой краской. Давно это было... Как летит время!»

Покинув фабрику Квалага, Герсен перешел по мосту через реку и направился к Можжевеловой фабрике —предприятию несколько более внушительных размеров. Приемная здесь напоминала вестибюль на фабрике Квалага, но в управлении «Можжевеловки» преобладала оживленная деловая атмосфера.

Герсен снова поинтересовался судьбой работницы – на этот раз Дандины. Приказчик Можжевеловой фабрики, однако, отказался сотрудничать и проверять записи. «Нам не разрешают разглашать такую информацию!» – заявил он, презрительно взирая на Герсена с высокого табурета за стойкой.

«Позвольте мне обсудить этот вопрос с заведующим», – предложил Герсен.

«Такими делами занимается только господин Плюсс, владелец предприятия. Будьте добры, присядьте, я сообщу ему о вашем запросе». Герсен занялся изучением гобелена трехметровой ширины и двухметровой высоты, изображавшего стаю фантастических птиц на усеянном цветами поле.

«Господин Плюсс готов вас принять, сударь».

Плюсс оказался маленьким угрюмым человечком с перевязанными пучком белоснежными волосами и глазами, напоминавшими маслянистые агаты. Он явно не намеревался оказывать одолжение ни Герсену, ни кому-либо другому: «Прошу прощения, уважаемый. Мы должны сосредоточивать все внимание на производстве. Женщины и так доставляют нам слишком много беспокойства. Мы делаем для них все, что можем – их хорошо кормят, они моются раз в неделю, мы им устраиваем кое-какие развлечения. Тем не менее, они всегда недовольны, им вечно чего-то не хватает!»

«Не могли бы вы сообщить, работает ли она все еще на вашей фабрике?»

«Какая разница? Вам не позволят ее беспокоить в любом случае».

«Если Дандина здесь – и если это именно та женщина, которую я ищу – я буду рад возместить вам ущерб, нанесенный таким беспокойством».

«Хмф! Одну минуту», – Плюсс наклонился к микрофону системы внутренней связи: «Кажется, у нас работает Дандина? В прошивочном отделе... хмф... понятно». Плюсс снова повернулся к Герсену, теперь задумчиво рассматривая его с новой точки зрения: «Ценная работница. Не могу допустить, чтобы ей надоедали. Если вы непременно желаете с ней встретиться, вам придется ее купить. За три тысячи СЕРСов».

Герсен молча выложил деньги на стол. Господин Плюсс причмокнул маленьким розовым ртом: «Хмф». Он снова наклонился к микрофону: «Без лишнего шума, приведите Дандину ко мне в управление».

Прошло десять минут – Плюсс демонстративно делал пометки в какой-то таблице. Открылась дверь – вошел приказчик в сопровождении полногрудой женщины в белом халате; у нее были крупные, влажные черты лица, коротко подстриженные волосы мышастого оттенка, перевязанные тесьмой. Тревожно ломая руки, она переводила взгляд с Плюсса на Герсена и обратно.

«Ты покидаешь наше предприятие, – сухо сообщил ей Плюсс. – Тебя приобрел этот господин».

Дандина смотрела на Герсена с нескрываемым ужасом: «Ой, зачем? Чего вы от меня хотите? Я тут стараюсь быть полезной, прилежно работаю, мне тут хорошо. Я не хочу работать на ферме где-нибудь в глуши, мне там будет страшно. А грузчицей на барже я уже не вытяну – годы не те».

«Ничего страшного не будет, Дандина. Я выкупил тебя у господина Плюсса, теперь ты свободна. Если хочешь, можешь вернуться домой».

Из глаз Дандины покатились слезы: «Я вам не верю».

«Это правда».

«Но... почему?» – ошеломленное лицо Дандины подергивалось, ее одолевали сомнения и страх.

«Только потому, что я хочу задать тебе несколько вопросов».

Дандина повернулась к нему спиной и опустила голову, погрузив плачущее лицо в ладони.

Подождав несколько секунд, Герсен спросил: «Ты ничего не хочешь взять с собой?»

«Нет. Ничего. Если б я была богата, я взяла бы маленький коврик со стены, на котором танцуют девочки. Я сама прошивала этот коврик, он мне напоминал о детстве».

«Сколько стоит этот коврик?» – спросил Герсен владельца фабрики.

«Это гобелен девятнадцатого стиля, розничная цена – семьсот пятьдесят СЕРСов».

Герсен уплатил 750 СЕРСов за коврик, снял его со стены и свернул в рулон. «Пойдем, Дандина! – сказал он. – Пора идти».

«Но мне же нужно попрощаться! Мои подруги...»

«Невозможно! – отрезал Плюсс. – Беспокоить других работниц не разрешается».

Дандина шмыгнула носом и протерла глаза: «Мне полагаются премиальные. Три получасовых перерыва на отдых. Я хотела бы передать их Альмерине».

«Ты сама знаешь, что так не делается. Передача и обмен льгот не допускаются. По желанию, ты можешь использовать их сейчас и провести полтора часа в гимнастическом зале и в душевой перед тем, как покинешь зону».

Дандина неуверенно взглянула на Герсена: «Вы спешите? Жаль было бы потерять заработанное время отдыха – но теперь, наверное, это уже не имеет смысла...»

Они направились вдоль берега реки в город; по пути Дандина то и дела опасливо посматривала на Герсена. «Никак не могу понять, чем я могла бы вам пригодиться, – произнесла она наконец дрожащим голосом. – Я совершенно уверена, что никогда в жизни с вами не встречалась».

«Меня интересует все, что ты можешь рассказать о Виоле Фалюше».

«Кто такой Виоль Фалюш? Я не знаю и не знала никакого Виоля Фалюша!» Дандина резко остановилась, у нее дрожали колени: «Теперь вы отведете меня назад в «Можжевеловку»?»

«Нет, – глухо ответил Герсен. – Я не поведу тебя назад». Взглянув на нее с глубоким разочарованием, он спросил: «Разве ты – не та Дандина, которую похитили вместе с Ингой?»

«О да, я та самая Дандина. Бедная Инга! Я ничего о ней не слышала с тех пор, как ее увели к Квалагу. Говорят, там плохо кормят и не дают никаких поблажек».

В голове Герсена одна догадка лихорадочно сменялась другой: «Тебя похитили с Земли и привезли на Саркой?»

«Так оно и было – и как мы веселились на Саркое! Колесили по степи на старых тряских фургонах, насмотрелись всякой всячины!»