Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 81 страниц)

«В том числе к смерти в одиночестве? Выслушайте меня внимательно – у нас очень мало времени. Меня зовут Кёрт Герсен. Это – Алоиз Бугардойг, достопочтенный обитатель поселка Полдули, согласившийся стать моим проводником».

«С какой целью вы прибыли?»

Герсен снова внимательно посмотрел на небо – и снова увидел только сплошную пелену темных туч и вихри тумана, несущиеся вниз с порывами ветра.

Очередной ревущий шквал принес с собой хлещущие по лицу капли полузамерзшего дождя. Двиддион втянул голову в плечи и с тихим нетерпеливым восклицанием отступил внутрь своего дома. Герсен и Бугардойг последовали за ним – отшельник исключительно неохотно посторонился, чтобы пропустить их.

Никакого вестибюля, никакой приемной тут не было – они сразу оказались в просторном основном помещении. Оно произвело на Герсена впечатление суровой пропорциональности – здесь не было ярких цветов, не было никаких украшений, мебель обеспечивала лишь минимальные удобства. Трудно было сказать, о чем именно говорил такой интерьер. Он мог быть отражением характера Двиддиона, его мироощущения – или же отшельник мог просто-напросто привести обстановку в соответствие с видом, открывавшимся из широких окон: на почти бездонное ущелье, наполненное несущимися по ветру клочьями тумана, на черный Притц, озаренный почти непрерывными сполохами лиловатых молний.

«Могу ли я снова поинтересоваться причиной вашего вторжения?» – холодно спросил Двиддион.

«Разумеется. Вас известили о недавнем конклаве Дексады на Диком Острове?»

«Да. Я решил не участвовать. Какой бы вопрос ни обсуждался, я всегда остаюсь в меньшинстве – точнее говоря, в полной изоляции; поэтому в моем присутствии не было необходимости».

Герсен протянул ему фотографию: «Вам известны эти люди?»

«Конечно».

«В том числе этот человек, номер шестой?»

«Это Сайлас Искромолот, 99 го уровня. На мой взгляд, он умен, умеет импровизировать в зависимости от обстоятельств, чрезвычайно изобретателен – и ни в коем случае не должен быть допущен в состав Дексады».

«Полностью с вами согласен, – кивнул Герсен. – Кстати, на самом деле его зовут Ховард Алан Трисонг. Он отравил Триединого и всю Дексаду с помощью чарнé. Точнее, за исключением двух членов Дексады – Бенджамина Роука, которого он утопил, и вас. В связи с этими убийствами Триединым теперь следует считать вас. Для того, чтобы Трисонг стал Триединым, необходимо, чтобы вы умерли, и в данный момент Трисонг спешит сюда, чтобы вас убить».

Двиддион уставился, моргая, на фотографию, перевел взгляд на Герсена: «Все они умерли?»

«Все».

Отшельник прокашлялся: «На мой взгляд, это просто невероятно».

«Вполне вас понимаю. Это шокирующее известие. Но мы не можем терять время. Вам нужно срочно покинуть Воймонт вместе с нами...» – Герсен жестом пригласил Двиддиона выйти.

Отшельник отступил на шаг: «Я ничего не знаю. В моем распоряжении нет никаких фактов. Я не могу действовать опрометчиво... Кто вы такой, в сущности?»

«Я все объясню – как только мы отсюда улетим. Пойдемте, не мешкайте!»

Двиддион тревожно покачал головой: «Нет, конечно нет. Это просто какая-то истерика. Я не могу...»

Герсен подал знак Бугардойгу: «Схвати этого человека и вынеси его наружу». Как только Двиддион оказался бы в безопасности на борту «Фантамика», Ховард Алан Трисонг мог попасться в западню. «Если повезет, с ним можно покончить здесь, сегодня же!» – думал Герсен.

Бугардойг моргнул и двинулся к отшельнику. Двиддион возмущенно воскликнул сдавленным голосом: «Отойдите!» Несмотря на то, что отшельник отбивался кулаками, великан-фоджо, крякнув от раздражения – по его мнению, он оказался в глупейшем положении – подошел вплотную к Двиддиону, схватил его, поднял и перебросил через плечо: «Куда теперь? Мне наскучила вся эта белиберда!»

Герсен раздвинул входную дверь: «Неси его в корабль, быстрее! Я понимаю, что тебе все это надоело, но ничего не поделаешь». Бугардойг, с отшельником на плече, выступил наружу; Герсен тут же последовал за ним.

Три человека, подходивших к жилищу Двиддиона, остановились, как вкопанные. Слева стоял субъект, лоснившийся, как тюлень, в облегающем черном бархатном костюме. У него было круглое белое лицо с блестящим искусственным носом из кружевной золотой жести, инкрустированной мелкими драгоценными камнями. Посередине стоял Ховард Алан Трисонг – в зеленых брюках, красновато-фиолетовом пиджаке, плещущем на ветру черном плаще и треугольной черной шляпе. Справа, удивленно уставившись на Бугардойга, застыл чернокожий чернобородый громила с физиономией, словно вырубленной топором.

Трисонг воскликнул звонким, почти веселым голосом: «Ого! Что тут происходит?»

Герсен выхватил лучемет. Он прицелился в Трисонга, но широкая спина Бугардойга заслонила поле зрения. Опираясь на полусогнутое колено, Герсен быстро наклонился налево и выстрелил. Луч энергии с шипением пронзил бедро Трисонга, напрягшееся при попытке отпрыгнуть. Трисонг упал на землю и покатился в сторону, запутавшись в развевающемся черном плаще. Герсен опустился на колено и выстрелил снова, но Трисонг уже скрылся за краем виадука и лежал среди валунов – оттуда доносились странные звуки, словно перекрикивались несколько человек с разными голосами.

Герсен выстрелил в чернокожего бандита, уже выхватившего оружие, и успел убить его прежде, чем тот успел прицелиться. Человек с золотым носом упал плашмя на землю, выругался и выстрелил вверх – тонкий, как бритва, луч энергии перерéзал огромную жилистую шею Бугардойга. Бугардойг накренился, как подрубленный ствол дерева, и упал на Двиддиона; отшельник поспешно высвободился и отполз в сторону. Ярко-алая кровь Бугардойга струилась по камням частыми волнами, словно выкачиваемая насосом.

Герсен выстрелил еще раз. Человек с золотым носом отпрыгнул на четвереньках, снова выругался и перекатился за край виадука. Пригнувшись, Герсен осторожно приподнялся, наблюдая за любыми признаками движения. Странные многоголосые причитания Трисонга прекратились; Герсен пробежал несколько шагов вперед и выглянул за край виадука, надеясь застать Трисонга врасплох – но никого не увидел. По-видимому, Трисонг укрылся за большим приплюснутым обломком гнейса.

Продолжая пригибаться, Герсен пробежал на полусогнутых ногах еще несколько шагов вдоль виадука. Заметив движение, он бросился плашмя на землю. У него над головой прошипел разряд лучемета. Ответный выстрел Герсена швырнул раскаленные осколки валуна в лицо и в шею бандита с золотым носом – тот заорал от боли, потерял равновесие и соскользнул вдоль отвесного утеса. Подобравшись ползком к краю обрыва, Герсен наблюдал, как завороженный, за медленно переворачивающейся, размахивающей руками и ногами фигурой человека с золотым носом – постепенно набирая скорость, он превратился в нечто вроде тряпичного манекена, то безвольно ударяющегося о скальные выступы, то кувыркающегося в свободном падении. Где-то далеко внизу на мгновение блеснул золотой нос, и маленькая фигура исчезла в туманной бездне.

Герсен выбрался обратно на виадук – и тут же увидел, как с нижней посадочной площадки круто поднимался в небо небольшой аэромобиль. Ховард Алан Трисонг не прятался за обломком скалы – он прополз между валунами вниз и, таким образом, умудрился сбежать.

Секунд десять Герсен неподвижно смотрел вслед удаляющейся машине. Трисонг только что был так близко – а теперь он был так далеко! Все терпеливое притворство Герсена, все его стратегические планы пропали даром, а от ни в чем не повинного, в сущности, Бугардойга остался обескровленный труп на уже вымытых дождем холодных камнях. Герсен повернулся к Двиддиону, стоявшему в стороне и смотревшему на Герсена с не поддающимся истолкованию выражением.

«Залезайте в звездолет! – грубовато приказал Герсен. – Нам нужно срочно уносить ноги».

«Я не вижу никаких причин...»

Огромным усилием воли Герсен заставил себя сдержать взрыв гнева и нерастраченной агрессии: «Отсюда только что улетел Ховард Алан Трисонг. Он прибыл, чтобы вас убить. Его машина скоро состыкуется со звездолетом, уже спускающимся ему навстречу. Как только он окажется на борту, орудия звездолета уничтожат ваш дом – и вас со мной, если мы будем настолько глупы, чтобы оставаться здесь и ждать смерти».

Двиддион фаталистически пожал плечами, но больше не протестовал. «Трепетнокрылый Фантамик» взмыл в воздух и полетел на запад. К этому времени из туч к Воймонту уже спускался темный силуэт. Герсен протянул руку к иллюминатору: «Вот его корабль – мы едва успели смыться».

«Ничего не понимаю, – угрюмо бубнил Двиддион. – К чему все это? Я всего лишь искал уединения – почему меня беспокоят и подвергают принуждению, почему мне причиняют неудобства?»

«Достойная сожаления ситуация, – согласился Герсен. – Тем не менее, если это может послужить вам – и бедняге Бугардойгу – каким-либо утешением, мы сорвали блестящий план Трисонга, план галактических масштабов. К тому же, теперь у него прострелена нога».

«В чем заключался его план?»

«После вашей смерти он намеревался стать Триединым. Трисонг уже пытался возглавить МСБР – безуспешно, хотя в руководстве МСБР у него остались сообщники, и там для него не все потеряно. Он руководит преступными организациями в большинстве важнейших населенных миров. Такова основа его власти. Возглавив Институт, еще через десять лет он мог бы стать императором всей Ойкумены».

«Гмм... В Понтефракте я сегодня же назначу новый состав Дексады. Этот человек одержим манией величия!»

«По меньшей мере! – отозвался Герсен, вспоминая восклицания раненого Трисонга, напоминавшие перекличку нескольких разных людей. – Подозреваю, что в его лице мы имеем дело с исключительно редкой разновидностью безумия».

Глава 9

В связи с эвакуацией Двиддиона из его жилища на уступе Воймонта в памяти Герсена ярче всего сохранились три картины, продолжавшие преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Прежде всего, он не мог забыть упрямую черную громаду Притца, непрестанно атакуемую тысячами яростных разрядов молний, и бездну Воздушного ущелья, ревущую ветром, дрожащую от перекликающихся раскатов грома.

Во-вторых, перед его внутренним взором появлялся труп великана-рудокопа Бугардойга – главным образом его лицо, застывшее в гримасе потрясения постигшей его немыслимой трагедией, и перистый хохол у него на голове, пропитанный его собственной кровью.

Третье воспоминание, странное, даже чудесное, было слуховым – в голове Герсена многократно повторялась многоголосая перекличка жалоб и угроз, доносившаяся оттуда, где раненый Трисонг лежал среди обломков скал: «Во имя всех пророков Ада, какая боль! – Неважно, неважно... – Кто опознал этого бешеного пса? – Не я. – И не я. – Довольно! Эль-гур падáш! – Верный Мяута!»

«Трепетнокрылый Фантамик» снова огибал Вегу. Возмущенный Двиддион мрачно сидел в напряженной позе, рот его то и дело кривился. Через некоторое время он стал искоса поглядывать на Герсена. Но Герсен упорно ничего не замечал, размышляя о своих собственных проблемах.

Наконец Двиддион нарушил молчание – он с достоинством произнес: «Я хотел бы знать, почему и каким образом вы оказались замешаны в это дело».

«Здесь нет никакой тайны, – ответил Герсен. – В свое время Трисонг нанес мне некоторый ущерб, и я намерен с ним рассчитаться. Вот и все».

Двиддион сумел кисло усмехнуться: «Некоторый ущерб, а? Что вы сделаете, если кто-нибудь нанесет вам серьезный ущерб? Взорвете планету? Так или иначе, надо полагать, я обязан испытывать к вам благодарность».

«Вероятно».

«Ага, вы тоже так считаете? Тогда позвольте официально выразить вам мою благодарность... Вполне может быть, что я слишком много времени провел в одиночестве. По сути дела, теперь, когда Дексада уничтожена, у меня не осталось никаких причин для отшельничества. Тайна известна только мне».

Двиддион замолчал и задумался, его длинные белые пальцы нервно подергивались. Но теперь, когда он уже начал говорить, сдержать поток слов, давно не находивший выхода, он уже не мог: «Вам, наверное, хотелось бы знать, почему я решил жить в полном одиночестве. Тому причиной – обида и разочарование, только и всего. Или, если хотите, причина в том, что я узнал так называемую «тайну». Может быть, тут сыграла роль моя неопытность или наивность – хотя никто никогда не подвергал сомнению мое усердие. В Институте еще не видели такого зубрилы,[63]63
  «Зубрилой» в Институте называют человека, энергично стремящегося как можно быстрее подниматься по иерархической лестнице уровней.


[Закрыть] как я. Уже катехуменом меня ставили в пример другим, меня регулярно включали в списки отличников, особо отмечая «благородную простоту» моего характера. Я проводил каждую минуту, пропагандируя доблестные принципы Института в массах, «обходя моря и земли» с символом веры в руках, как древний миссионер. Где только я не побывал! Я посетил тысячи селений. Я проповедовал в Берéнской, в Котопе, в Долгих Холмах, на Предродине и в Прериях, лебединам-аномалам с планет Зеленой звезды и болотинцам из Педдер-Дулы – говорил со всеми, всех поучал! Меня бросили в тюрьму в Хлодие на планете Марскена, посредники из Поллардиха на Копусе обрили мне голову, я получил право на постоянное жительство от расстройщиков на Васконселле. Может быть, вы помните крестовый поход против электроспорта в Майре, на южном континенте Альфанора? Запамятовал, как он называется...»

«Транс-Искана».

«Вы помните крестовый поход?»

«Нет».

«Я был предводителем этого марша, мы одержали много славных побед – но какой ценой! О, что нам пришлось претерпеть! Мытарство, жару, насмешки и побои – не говоря уже о насекомых, ползучих гадах и ядовитых прыгучих пиявках! Но мы упорно продвигались вперед, шаг за шагом, до самого Скотбурга – и победа была за нами! Как давно это было! И вдруг мне присвоили 50 й ранг, а затем и 60 й! Я руководил кампанией по борьбе с пестицидами на Вирфиле, я работал связным на переговорах о заключении перемирия между гороховцами и фасольниками на Новом Горчеруме, я ловил браконьеров, будучи лесником Лиги охраны первозданных джунглей на Армонголе. Все считали меня образцовым активистом Института, я умел убеждать и доказывать, я четко и безоговорочно формулировал наши постулаты и защищал наши позиции, будучи целиком и полностью убежден в превосходстве моих идеалов над любыми другими. Мой ранг становился все выше, я преодолел рубежи 80 го и 90 го уровней – и вдруг больше не было никаких кампаний, никаких программ: отныне я занимался определением политики Института. Теперь у меня было время отдыхать и думать. Я предстал перед Дексадой, я наблюдал за их совещаниями, участвовал в их банкетах; наконец меня назначили на заветный 99 й уровень. Неожиданно для самого себя, я стал кандидатом в члены Дексады. Я встретился с равными мне по рангу соперниками, другими кандидатами 99 го уровня. Одним из них был Бенджамин Роук – человек, в чем-то похожий на меня, восходивший по иерархической лестнице примерно так же, как я. У нас было много общего, но мы никогда по-настоящему не подружились – трудно было бы ожидать взаимной поддержки от трех человек, во что бы то ни стало стремившихся занять первое освободившееся место в Дексаде. Другой кандидат 99 го уровня называл себя «Искромолотом». Его я никогда не мог понять – он не поддавался обычным методам анализа. Его настроение часто менялось, он мог вызывать восхищение или отвращение, утешать или приводить в ярость. Искромолот демонстрировал компетентность и уверенность в себе, принимал решения без колебаний. Его можно было бы рассматривать как наиболее вероятного претендента на восхождение в Дексаду, если бы не склонность к показному самолюбованию, несколько уменьшавшая его шансы. И Бенджамин Роук, и Сайлас Искромолот отчаянно стремились проникнуть в Дексаду – причем Искромолот почти не скрывал своей готовности сделать все, что угодно, для достижения этой цели. Клойд Фри, 104 го уровня, погиб в джунглях Канкаши. Дексада проголосовала, и его вакансию занял Бенджамин Роук. На освободившееся место 99 го уровня назначили Сабора Видоля. Искромолот был в ярости, он едва сдерживал эмоции. Всего лишь через две недели фракийский разбойник убил Хассамида. Меня избрали в состав Дексады, а на 99 й уровень взошел Иэн Билфред. Искромолот любезно и сдержанно поздравил меня; всем было ясно, однако, что его кандидатуру обошли именно потому, что он откровенно проявлял нетерпение. Для меня избрание в Дексаду почти ничего не значило. Я внезапно осознал – на протяжении десяти секунд – что мой головокружительный успех, восхождение в состав Дексады, носило фальшивый, искусственный характер. Я вышел за пределы своих естественных способностей. Теперь я смотрел на прежнего себя, как на ребенка, развлекавшегося инфантильными играми. И подозревал, что другие члены Дексады вполне разделяли такую точку зрения. Тридцать два года своей жизни я пожертвовал непрестанному труду и лишениям во имя принципов, которые высшее руководство Института рассматривало, в лучшем случае, с благосклонным пренебрежением. Учитывайте, что это были лучшие умы Ойкумены – они не лгали ни себе, ни другим, их не коснулось разложение коррупции! Постепенно я понял, что в процессе интеллектуального созревания и расширения взглядов они обнаружили, что основное преимущество и положительное влияние Института заключаются не в установленных им целях и даже не в надежде на достижение этих целей, а в его практическом функционировании в качестве системы, предоставляющей таким людям, как я, возможность растрачивать свою энергию и свои способности – и тем самым возбуждать, подобно дрожжевой закваске, непрерывное брожение в человеческом обществе, стремящемся к состоянию застойного гомеостаза».

Двиддион помолчал, перебирая в уме бесчисленные воспоминания – на губах его дрожала горькая усмешка. Герсен спросил: «Вы сказали, что нечто изменило ваше мироощущение на протяжении десяти секунд. Это не было мгновенное озарение?»

«М-да... Что ж, почему бы не сказать вам и об этом? Ко мне обратился Роб Мартилетто, 108 го уровня. Он сказал: «Двиддион, теперь вы в составе Дексады. Нет необходимости лишний раз повторять, что вы целиком и полностью заслужили этот ранг. Могу ли я спросить: наблюдая за членами Дексады, замечаете ли вы некое общее для них свойство, которое можно было бы назвать «трансцендентной безмятежностью»?»

«Да, я заметил нечто в этом роде. Я объясняю это обстоятельство старением и сопровождающим его истощением энергии».

«Не все объясняется возрастом. Перескочить с 99 го уровня на 101 й гораздо труднее, чем, скажем, постепенно взобраться с 70 го уровня на 99 й. Почему? Потому что Дексада хранит тайну, и теперь я сообщу вам эту тайну. Проникнув в Дексаду, вы тем самым переступили порог, за которым прекращают действовать побуждения, двигавшие вами вплоть до 99 го ранга. Члены Дексады – хранители тайны, определяющей новую идеологию». И он поведал мне тайну – на протяжении тех самых десяти секунд. Я сказал ему: «Сударь, я не только не разделяю ваши взгляды, но, принимая во внимание радикальное расхождение наших убеждений, не могу принимать какое-либо дальнейшее участие в деятельности Дексады. Короче говоря, с этой минуты и до конца моих дней я слагаю с себя обязанности сотрудника Института».

«Это невозможно! – заявил Мартилетто. – Вы поклялись служить Институту всю жизнь и обязаны выполнять свое обещание».

«Прощайте! – ответил я. – Вы больше никогда меня не увидите».

«Куда вы направляетесь?»

«Туда, где никто не осмелится меня искать».

Мартилетто не удивился и не возмутился; по сути дела, мое решение его почти позабавило. «Что ж, – сказал он, – поступайте, как считаете нужным. Может быть, одиночество заставит вас взглянуть на вещи по-другому».

Я удалился. Я искал место, где никто не осмелился бы меня потревожить, и нашел его – должен признаться, до сегодняшнего дня отшельничество на Воймонте приносило мне такой душевный покой, какого я никогда раньше не испытывал».

«В чем же заключалась тайна Дексады?»

«Вы могли бы сами ответить на этот вопрос на основании всего сказанного. Дексада рассматривала человеческое общество как систему, подразделенную на три элемента. В последовательности, соответствующей степени их значимости, этими элементами считались человечество в целом, Институт и Дексада как таковая. Институт и человечество толковались как противодействующие силы, находящиеся в состоянии динамического равновесия. Функция Дексады, по мнению руководителей Института, заключалась в поддержании напряжения и в предотвращении преобладания одной стороны над другой. Другими словами, Дексада нередко действовала в ущерб интересам Института, регулярно провоцируя ситуации, возмущавшие и стимулировавшие сотрудников Института. В этом и заключалась тайна Дексады».

«Теперь вы – Триединый, и вам предстоит назначить состав новой Дексады. Какую идеологическую позицию вы занимаете после всего, что произошло?»

Двиддион устало усмехнулся: «В какой-то степени мне удалось разобраться в себе. Тайна Дексады смутила и унизила меня. Я увидел себя таким, каким был тридцать два года: прилежным зубрилой, трудившемся в поте лица своего болваном, беззаветно верившим в ханжеские лозунги Института, с трепетным почтением относившимся к Триединому и Дексаде, презиравшим все бесчисленное множество разнообразных людей, не работавших в Институте. И вот, к моему величайшему огорчению, мне раскрыли тайну Дексады. А теперь я – Триединый. Я обязан передать тайну новому составу Дексады – или не раскрывать ее».

«Вы еще не избавились от Трисонга, – напомнил Герсен. – Сегодня мы сорвали его планы. Он ранен, он зол. Он лихорадочно ищет способ отомстить, и отомстить страшно».

«Он смеет помышлять о возмездии?!» – воскликнул Двиддион. В этот момент Воймонтский отшельник почти ничем не отличался от обычного человека, возмущенного таким рядовым и неинтересным явлением, как вопиющая несправедливость: «После того, как он пытался меня убить? Какая нелепость! Это я должен требовать возмездия – в том числе за убийство моих выдающихся коллег и за невероятное оскорбление, нанесенное им Институту!»

«Позвольте кое-что вам посоветовать, – прервал тираду Триединого Герсен. – Совершенно необходимо, чтобы в Понтефракте вы предали гласности факты отравления Дексады и покушения на вашу жизнь. После этого Трисонг больше не сможет претендовать на роль Сайласа Искромолота, сотрудника Института 99 го уровня».

«Я намеревался выступить с таким заявлением».

«Чем скорее вы это сделаете, тем лучше. По сути дела, нам следует заглянуть в редакцию «Космополиса» сразу, как только мы приземлимся в космопорте Понтефракта».