Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 81 страниц)

Герсен включил двигатель и вернулся на машине в гостиницу. Никто не оставлял ему никаких сообщений.

В Авенте наступил рассвет. Ригель широко раскинул горизонтальный веер сияния между далекими холмами Катилины и собирающимися грозовыми тучами. Герсен запрограммировал будильник, принял снотворное, действовавшее два часа, и бросился на кровать.

Он проснулся еще мрачнее, в настроении еще более подавленном, чем прежде. Время прошло; какова бы ни была судьба Паллис Этроуд, она уже свершилась. В ресторане гостиницы Герсен заказал кофе – он не мог заставить себя есть.

Что ему было делать? Обратиться в МСБР? В таком случае пришлось бы рассказать все, что он знал. Смогут ли агенты МСБР действовать эффективнее его самого, если он предоставит им эту информацию? Да, он может сообщить, на каких основаниях можно подозревать, что администратор университета Морской провинции – один из так называемых «князей тьмы». Что дальше? МСБР, элитная межпланетная полиция, отличалась всеми пороками и добродетелями, свойственными любой полиции – то есть МСБР можно было доверять или не доверять. Вполне возможно, что звездные короли внедрились в структуру МСБР. В таком случае Малагейта несомненно предупредили бы о расследовании. И каким образом сведения, предоставленные агентам МСБР, помогут спасению Паллис Этроуд? Девушку похитил Хильдемар Дасс; Герсен уже сообщил об этом местным властям, местные власти уже связались с МСБР – МСБР уже располагало более чем достаточными сведениями.

Еще одна возможность: нельзя ли обменять Паллис Этроуд на планету Тихальта? Герсен с радостью заключил бы такую сделку – но с кем торговаться? Он все еще не установил личность Малагейта. У МСБР, конечно, были средства, позволявшие отличать звездных королей от людей на расстоянии. Но если Малагейта найдет МСБР, дальнейший обмен представлялся невозможным. Малагейта могли потихоньку прикончить – хотя МСБР, как правило, действовало только на основании официального запроса какого-либо уполномоченного правительственного учреждения. Тем временем, что произойдет с Паллис Этроуд? Она погибнет: маленькая радостная искра жизни погаснет и забудется.

Но если бы Герсену удалось точно установить личность Малагейта, в его руках оказалось бы огромное преимущество. Он мог бы с уверенностью предложить Палачу сделку. Логика вещей требовала, чтобы Герсен продолжал действовать, как раньше. Но это был такой тягостный, такой медленный процесс! Бедная Паллис! Подумать только, бедная Паллис! Тем не менее, Хильдемар Дасс сбежал в Запределье, и никакие усилия Герсена или МСБР ничего не могли сделать с этим непреложным фактом. Только Аттель Малагейт мог приказать Дассу вернуться. И даже его приказ ничему не поможет, если Паллис Этроуд уже умерла.

Ситуация не изменилась. Как прежде, в первую очередь следовало установить личность Малагейта. После этого можно было либо заключить сделку, либо шантажировать самого князя тьмы.

План действий снова становился ясным – настроение Герсена слегка поправилось. Точнее, его решимость довести дело до конца, его приверженность делу разгорелись с новой яростью. Ненависть кружила ему голову, почти опьяняла, внушала чувство всемогущества. Никто, ничто не могло противостоять бушующему пламени его ненависти!

Приближалось назначенное время совещания Герсена с Деттерасом, Войноткачем и Келле. Герсен переоделся в номере, спустился в гараж, выскользнул в машине на широкий проспект и направился на юг.

Запарковав машину на стоянке университета, он проехал на движущейся дорожке до первого, большого внутреннего двора студенческого городка, пересек второй внутренний двор и зашел в здание факультета галактической морфологии. Вопреки всему, отчаянная надежда еще сжимала его сердце – он взглянул туда, где обычно сидела за столом Паллис Этроуд. Сегодня за этим столом работала другая девушка. Герсен вежливо спросил: «Где сегодня утром мадемуазель Этроуд?»

«Не знаю, сударь. Она не приехала. Может быть, неважно себя чувствует».

«Не сомневаюсь, что чувствует она себя плохо», – мрачно подумал Герсен. Упомянув о том, что ему назначили прием, он прошел к кабинету Рандла Деттераса.

Войноткач и Келле опередили его. Три администратора явно заранее согласовали какое-то решение и общую стратегию. Герсен переводил взгляд с лица на лицо, с Деттераса на Войноткача, с Войноткача на Келле. Одно из этих мыслящих существ только притворялось человеком. В таверне Смейда Герсен видел того, кого искал, и теперь напрягал память, чтобы как можно точнее вспомнить внешность звездного короля. Но четкое визуальное представление ускользало. Выкрашенная в угольно-черный цвет кожа и экзотический наряд не позволяли умозрительно «раздеть и вымыть» постояльца Смейда. Герсен тайком изучал каждого из присутствующих. Кто из них? Войноткач: хищная физиономия с холодным, надменно-вызывающим взглядом? Келле: методичный, лишенный чувства юмора, сдержанно-суровый? Или урод Деттерас, чье дружелюбие теперь казалось неискренним, наигранным, фальшивым?

Герсен не мог принять окончательное решение. Взяв на себя первый ход в опасной игре, он учтиво поклонился администраторам и произнес, тщательно выбирая слова: «Давайте сразу упростим обсуждаемый вопрос. Я заплачу вам – то есть, разумеется, вашему факультету – за расшифровку записи на волокне. Думаю, что университету не помешает тысяча СЕРСов. В любом случае, таково мое предложение».

Его оппоненты были явно шокированы – каждый по-своему. Войноткач высоко поднял брови. Келле сверлил Герсена неподвижным взором. Деттерас недоуменно усмехнулся.

Войноткач сказал: «Вы же дали нам понять, что намерены предложить в продажу то, что, по вашему представлению, принадлежит вам, хотя на самом деле случайно оказалось в вашем распоряжении?»

«Я не прочь продать запись, – отозвался Герсен, – если мне предложат достаточную сумму».

«Какую сумму вы считаете достаточной?»

«Миллион СЕРСов – может быть, два, а может быть и три миллиона, в зависимости от того, насколько мне удастся поднять цену».

Келли хрюкнул; Деттерас покачал большой нескладной головой.

«Наводчики не получают комиссионные в таких размерах», – заметил Войноткач.

«Удалось ли вам установить, кто из вас отправил Тихальта на разведку?» – спросил Герсен.

«Какое это имеет значение? – парировал Войноткач. – Совершенно ясно, что вас на самом деле интересует во всем этом деле – вас интересуют деньги». Войноткач переглянулся с Келле и Деттерасом: «Кто бы ни был первоначальным спонсором Тихальта, спонсор забыл об этом или не желает, чтобы об этом знали. Уверен, что вам не удастся это выяснить и в дальнейшем».

«Это несущественный вопрос, – заключил Деттерас. – Послушайте, господин Герсен! Мы решили предложить вам сумму – разумеется, не столь астрономическую, какая рисуется в вашем воображении...»

«Сколько?»

«Возможно, пять тысяч СЕРСов, не более того».

«Смехотворно! У меня в руках – координаты единственного в своем роде мира».

«Вы не можете это утверждать наверняка, – указал Войноткач. – Вы там не были – если доверять вашим собственным словам».

«Еще важнее то обстоятельство, что мы тоже там не были», – сухо заметил Келле.

«Вы видели фотографии», – возразил Герсен.

«Видели, – кивнул Келле. – Фотографии, и ничего больше. Фотографии можно без труда подделать. Лично я не намерен утверждать выплату вам большой денежной суммы на основании трех фотографий».

«Вашу позицию можно понять, – согласился Герсен. – Со своей стороны, однако, я тоже не могу пойти на уступки, не получив соответствующие гарантии. Не забывайте о том, что мне был нанесен ущерб, а теперь у меня есть возможность этот ущерб возместить».

«Не забывайте о здравом смысле! – с напускным добродушием посоветовал Деттерас. – Без дешифратора волокно – не более чем катушка проволоки».

«Не совсем так. Анализ Фурье в конечном счете позволит расшифровать запись».

«Теоретически. На практике это длительный и дорогостоящий процесс».

«Не настолько дорогостоящий, чтобы я согласился отдать волокно за бесценок!»

Переговоры продолжались еще целый час, и все это время Герсен скрежетал зубами от нетерпения. В конечном счете администраторы согласились перевести сто тысяч СЕРСов на временно блокированный депозитный счет; сделка могла быть завершена после того, как будет удовлетворен целый ряд условий, относившихся к характеристикам обсуждаемой планеты.

Составив текст договора, присутствующие связались по видеофону с бюро регистрации актов и контрактов, находившимся в Авенте. Четыре участника сделки назвали свои имена и определили свои договорные права, после чего договор был зачитан вслух и зарегистрирован.

Затем Войноткач вызвал Альфанорский банк и открыл блокированный депозитный счет, доступ к которому Герсен мог получить только после того, как условия договора будут выполнены.

Три администратора спокойно сидели и разглядывали Герсена. Герсен, в свою очередь, переводил взгляд с одного из них на другого: «Рад, что мы договорились. Кто из вас полетит со мной инспектировать планету?»

Руководители факультета переглянулись. «Я, – сказал Войноткач. – Меня очень интересует этот мир».

«Я тоже хотел бы оказаться полезным», – прибавил Деттерас.

«В таком случае, – вздохнул Келле, – мне тоже не помешает там побывать. Мне давно хотелось сменить обстановку, в любом случае».

Герсен кипел от раздражения. Он рассчитывал, что Малагейт – кто бы он ни был – вызовется проверить достоверность сведений о планете от имени двух других покупателей, после чего Герсен мог бы предложить ему новые условия сделки: волокно монитора в обмен на Паллис Этроуд. Планета как таковая уже не имела для него никакого значения. Его единственная цель состояла в том, чтобы установить личность Малагейта и отправить эту личность на тот свет.

Теперь весь его продуманный план сорвался. Все три начальника решили развлечься экскурсией на планету Тихальта, и возможность установления личности Малагейта теперь зависела от новых, непредсказуемых обстоятельств. Тем временем о судьбе Паллис Этроуд лучше было не вспоминать.

Герсен придумал отчаянную уловку: «В моем корабле мы все не поместимся. Будет лучше, если со мной полетит один из вас».

«Никаких проблем! – заявил Деттерас. – Мы полетим на флагманском корабле факультета, в нем места хватит на всех».

«Еще одно затруднение, – угрюмо сказал Герсен. – В ближайшее время мне нужно закончить одно неотложное дело. Не хотел бы причинять вам лишние неудобства, но вынужден настаивать на том, чтобы мы вылетели сегодня же».

Начальники разразились бурными протестами: все они заявляли, что по меньшей мере неделю будут связаны по рукам и ногам всевозможными совещаниями, встречами и обязательствами.

Герсен притворился, что потерял терпение: «Господа, я затратил достаточно времени. Мы летим сегодня – или я предложу волокно монитора другому покупателю. Кроме того, я могу его уничтожить». Наблюдая за лицами троих администраторов, он надеялся заметить особое недовольство или разочарование и таким образом уличить Малагейта. Войноткач бросил на Герсена металлический неприязненный взгляд; Келле посмотрел на Герсена строго и укоризненно, словно тот был непослушным ребенком; Деттерас скорбно покачал головой. Наступило кратковременное молчание. Кто согласится первый – даже если неохотно – на поставленные условия?

Войноткач произнес бесцветным тоном: «На мой взгляд, ваша позиция произвольна – я бы сказал даже, своевольна».

«Черт возьми! – проворчал Деттерас. – Не могу же я вот так все бросить, за пять минут!»

«Может быть, один из вас все-таки сможет освободиться? – с надеждой спросил Герсен. – Вдвоем мы смогли бы произвести предварительную разведку – достаточную для того, чтобы я забрал деньги и занялся своими делами».

Деттерас неопределенно хмыкнул.

Келле медленно сказал: «Пожалуй, я мог бы взять кратковременный отпуск».

Войноткач кивнул: «Это, конечно, исключительно неудобно, но мои совещания можно на какое-то время отложить».

Деттерас воздел руки к небу, повернулся к экрану видеофона и вызвал секретаршу: «Отмените все мои встречи. Мне придется уехать по срочному делу».

«Как долго вас не будет?»

«Еще не знаю, – Деттерас неприязненно покосился на Герсена. – Это зависит от обстоятельств».

Герсен продолжал внимательно следить за поведением троих начальников. Только Деттерас не скрывал раздражение. Келле очевидно рассматривал предстоящую поездку как возможность развлечься и отдохнуть. Войноткач продолжал держаться холодно и отстраненно.

«Опять ничего не получилось!» – подумал Герсен. Он отошел к двери: «Если не возражаете, мы встретимся в космическом порту. Скажем, в семь часов вечера. Я принесу волокно монитора; один из вас должен принести дешифратор».

Заручившись согласием, Герсен удалился.

Возвращаясь в Авенту, он размышлял о будущем. Какие каверзы еще устроят эти три человека – то есть, два человека и Аттель Малагейт? Было бы непростительно глупо не подготовиться, не принять меры предосторожности – именно на этом всегда настаивал его дед, человек методичный, терпеливо отучавший Герсена от врожденной предрасположенности к импровизациям.

У себя в номере Герсен просмотрел свое имущество, выбрал несколько вещей, упаковал их и выписался из гостиницы. Принимая все возможные меры для того, чтобы избавиться от робохвостов и прочей слежки, он направился в местное отделение «Объединенной службы распределения» – одной из полуобщественных компаний-посредников поистине астрономических масштабов, охвативших всю Ойкумену сетью торговых представительств.

В будке для оформления заказов Герсен сверился с каталогами, содержавшими списки миллионов различных видов продукции, предлагавшихся тысячами изготовителей. Нажимая соответствующие кнопки, он ввел код того, что ему было нужно, после чего подошел к стойке для выдачи товаров.

Ему пришлось подождать три минуты, пока автоматические механизмы перемещались вдоль стеллажей необъятного подземного склада. Наконец заказанное Герсеном устройство появилось на конвейерной ленте. Он осмотрел устройство, заплатил продавцу, вышел на улицу, спустился на станцию подземки и доехал до космопорта. Обратившись к работнику космопорта, он поинтересовался местонахождением флагманского космического корабля факультета галактической морфологии. Служащий вывел его на наружную террасу и указал пальцем на длинную вереницу космических кораблей, больших и малых, каждый в своем отсеке.

«Видите, сударь, красную с желтыми обводами яхту, с боковой платформой? Интересующий вас звездолет – третий по счету от этой яхты, по направлению к нам. Прямо перед ней – внутрисистемный челнок CD16, драндулет перед ним – давно устаревшая «Парабола», а перед «Параболой» – усеченный конус, зеленый с синими обводами, с обзорным куполом сверху. Это и есть ваш исследовательский корабль. Вылетаете сегодня?»

«Да, примерно в семь часов. Откуда вы знаете?»

«Один человек из вашей команды уже на борту. Я его туда и впустил».

«Понятно». Герсен спустился на взлетное поле и прошелся вдоль выстроившихся в несколько рядов космических аппаратов. Остановившись в тени судна, стоявшего в соседнем отсеке, он внимательно изучил университетский корабль. Характерный силуэт и довольно-таки роскошная эмблема на носу, под куполом, не позволяли спутать этот звездолет с каким-нибудь другим. Что-то всколыхнулось в глубине памяти Герсена: где-то он уже видел этот корабль. Где? На посадочной площадке перед таверной Смейда, между горами и черным океаном. Перед ним был корабль звездного короля.

В одном из иллюминаторов Герсен заметил движущийся человеческий силуэт. Когда человек отошел от иллюминатора, Герсен пересек пространство между двумя звездолетами.

Осторожно потянув на себя наружный люк входного шлюза, Герсен обнаружил, что он беспрепятственно открывается. Бесшумно шагнув внутрь шлюзовой камеры, Герсен заглянул через смотровое окно внутренней перегородки шлюза в главный салон корабля. В салоне работал саркойский токсикант Суфиро – судя по всему, он закреплял какой-то предмет под настенной полкой.

Все существо Герсена пронзило, прокатившись волной и взорвавшись, нечто гораздо более яростное, нежели радость – своеобразное торжество ненависти! Он попробовал открыть раздвижную внутреннюю перегородку шлюза – она была заперта изнутри. В любом космическом корабле, однако, был предусмотрен аварийный механизм, позволявший открывать эту дверь снаружи, если давление воздуха в салоне не отличалось от атмосферного давления планеты. Герсен прикоснулся к аварийному переключателю. Послышался отчетливый щелчок. Не смея заглядывать в смотровое окно, Герсен прижался ухом к перегородке. Бесполезно! Звук не проникал через многослойный изоляционный материал. Герсен подождал минуту, после чего снова приподнялся, чтобы заглянуть в салон.

Суфиро ничего не слышал. Саркоец поднялся ближе к носовому отсеку и теперь, судя по всему, поправлял обивку вокруг металлической стойки. Его тяжелая уплощенная голова низко наклонилась, толстые губы сосредоточенно выпятились.

Герсен отодвинул перегородку шлюза и вступил в салон, направив дуло лучемета на квадратную пряжку, крепившую плечевые ремни кочевника к поясному ремню. «Скоп Суфиро! – приветствовал его Герсен. – Какая приятная неожиданность! Не надеялся встретить тебя так скоро».

Желтовато-коричневые собачьи глаза Суфиро раскрылись и тут же прищурились; он широко улыбнулся: «Я ожидал твоего прибытия».

«Неужели? Почему?»

«Хотел продолжить разговор, который мы начали вчера вечером».

«Мы говорили о Годогме, страннике судьбы, шагающем по степи на гигантских ходулях с колесами на концах. Увы, колеса Годогмы пересекли тропу твоей жизни, и твоему фургону не суждено бороздить бескрайнюю степь Горобундур».

Суфиро замер, измеряя глазами фигуру Герсена.

«Что случилось с девушкой?» – ласково спросил Герсен.

Помолчав пару секунд, Суфиро отказался от попытки изображать невинность: «Ее забрал Красавчик Дасс».

«С твоей помощью. Где она теперь?»

Суфиро пожал плечами: «Ему приказано ее убить. Почему? Не знаю. Мне почти ничего не объясняют. Но Дасс ее не убьет. По меньшей мере, пока не позабавится с ней вволю. Дасс – прирожденный кхет». Произнося этот эпитет, токсикант презрительно фыркнул: по его мнению, Хильдемар Дасс был не лучше непристойно плодовитого саркойского грызуна.

«Он улетел с Альфанора?»

«Конечно! – казалось, Суфиро был удивлен наивностью Герсена. – Скорее всего, он на своей маленькой планете». Беспокойно поежившись, словно от холода, токсикант тем самым незаметно приблизился к Герсену примерно на вершок.

«Где его планета?»

«Ха! Ты думаешь, он мне скажет? Или кому-нибудь другому?»

«В таком случае... Должен попросить тебя отойти назад».

Суфиро зашипел, как капризный ребенок: «Подумаешь! Я могу тебя отравить в любой момент».

Герсен позволил себе бледно усмехнуться: «Я тебя уже отравил».

Токсикант поднял брови: «Когда? Ты ко мне не приближался».

«Вчера вечером. Я прикоснулся к тебе, когда передавал салфетку, помнишь? Взгляни на тыльную сторону руки».

Суфиро с ужасом уставился на покрасневший рубчик: «Клют!»

Герсен кивнул: «Клют».

«Но... почему?»

«Ты заслуживаешь такого конца».

Кочевник рванулся вперед, как пантера; из оружия в руке Герсена вырвался голубовато-белый луч энергии. Суфиро упал на палубу, но поднял голову, неподвижно глядя на Герсена. «Лучше плазма, чем клют», – прохрипел он.

«Ты умрешь от клюта», – заверил его Герсен.

Суфиро отрицательно покачал головой: «Не получится – свой яд я всегда ношу с собой».

«Годогма зовет тебя. Настала пора говорить правду. Ты ненавидишь Хильдемара Дасса?»

«Я мечтаю убить Дасса».

«Не ты один. Где его планета?»

«В Запределье. Больше ничего не знаю».

«Когда ты должен встретиться с ним опять?»

«Никогда. Я умираю. Но Дассу не поздоровится в аду – ему придется падать гораздо глубже, чем мне».

«Когда и где ты должен был с ним встретиться?»

«Никогда и нигде. Я собирался вернуться на Саркой».

«Кто знает, где планета Дасса?»

«Малагейт... может быть».

«Тристано?»

«Нет. Дасс мало говорит. На его планете нет воздуха». Суфиро осторожно согнулся, прижав колени к животу: «Кожа уже чешется».

«Слушай, Суфиро! Ты ненавидишь Дасса. Так? Ты ненавидишь меня, потому что я тебя отравил. Курам на смех! Тебя, саркойца, отравил чужеземец – с легкостью, как ребенка!»

«Тебя я тоже ненавижу, на этот счет будь спокоен», – пробормотал токсикант.

«Тогда объясни мне, как найти Дасса. Один из нас должен умереть – либо я, либо Дасс. Если ты поможешь нам встретиться, ты убьешь одного из нас».

Суфиро крутил плоским теменем, словно покрытым влажным мехом: «Как я могу объяснить то, чего не знаю?»

«Дасс рассказывал о своей планете? Что он говорил?»

«Хвастливый скунс! Подлый клоун! Вечно задирает раздвоенный нос! На его планете трудно жить. Там может выжить только ходячий труп – такой, как Дасс. Он живет в кратере потухшего вулкана».

«У какой звезды?»

Суфиро сжался еще плотнее: «Она едва горит. Да. Красное солнце. Дасса спрашивали про его лицо. В таверне. Почему он красит рожу в красный цвет? «У меня рожа цвета солнца, – сказал Дасс. – Солнце у меня, правда, побольше, но ненамного». Так он сказал».

«Красный карлик?» – задумчиво произнес Герсен.

«Должно быть так».

«Думай! Что еще? В каком направлении? В каком созвездии? В каком секторе?»

«Он не говорил. А теперь – теперь мне все равно. Зовет Годогма. Уйди, я хочу умереть достойно».

Герсен смотрел на скорчившегося убийцу без малейшего сочувствия: «Что ты делал здесь, на корабле?»

Суфиро с любопытством взглянул на свою руку, пощупал пальцами грудь: «Чувствую, как он шевелится». Токсикант впился глазами в глаза Герсена: «Что ж, если тебе так хочется, смотри на мою смерть! Смотри...» Он приложил руки к шее и конвульсивно сжал пальцы. Желто-коричневые глаза широко раскрылись: «Осталось тридцать секунд».

«Кто может знать о планете Дасса? У него есть друзья?»

«Друзья?» – в последние секунды жизни кочевник сумел презрительно фыркнуть.

«Где он прячется в Авенте?»

«К северу от Парусного пляжа. В старой хижине на Мельных холмах».

«Кто такой Малагейт? Как его зовут?»

Суфиро уже едва шептал: «У звездных королей нет имен».

«Каким именем он пользуется на Альфаноре?»

Пухлые губы чуть раскрылись и сжались. Из побелевшего горла с булькающим хрипом вырвались слова: «Ты меня убил. Если тебя не убьет Дасс, пусть это сделает Малагейт». Веки токсиканта дрогнули, затрепетали. Суфиро лег на спину и, казалось, затвердел. Больше он не шевелился.

Внимательно наблюдая за лежащим телом, Герсен осторожно обошел его по кругу. Саркойцы были знамениты вероломностью и мстительностью. Герсен попробовал перевернуть тело лицом вниз, подцепив его носком ботинка. С быстротой броска змеи взметнулась рука, расправившая готовые вонзиться жала. Герсен отскочил и пронзил сердце токсиканта еще одним слепящим лучом энергии. На это раз скоп Суфиро был действительно мертв.

Герсен обыскал одежду убитого. В поясной сумке он нашел существенную сумму наличных денег – их он засунул в свой кошелек. В той же сумке хранился комплект маленьких флаконов – так называемая «палитра ядов». Герсен внимательно рассмотрел эту коллекцию, но, будучи неспособен разобраться в тайной номенклатуре Суфиро, отложил ее в сторону. Кроме того, в сумке находилось небольшое устройство – цилиндр не длиннее и не толще большого пальца, позволявшее выпускать струйку кристаллических ядовитых игл или вируса вместе с потоком сжатого воздуха; человека можно было инфицировать этим устройством с расстояния в полсотни шагов, и жертва ничего не чувствовала, кроме слабого покалывания. Суфиро носил с собой лучемет, похожий на оружие Герсена, три стилета и пачку фруктовых жевательных лепешек – несомненно, смертельных.

Герсен наскоро сложил убийственные принадлежности саркойца обратно в его поясную сумку, оттащил тело к корабельному мусоропроводу, срабатывавшему только в космическом вакууме, с трудом затолкнул тело в приемник этого полезного устройства и закрыл крышку приемника. В космосе одно прикосновение к кнопке позволяло навсегда избавиться от останков Сивиджа Суфиро, гетмана с планеты Саркой. Затем Герсен занялся выяснением того, над чем Суфиро так прилежно трудился в салоне корабля. Под полкой он нашел маленький перекидной переключатель, соединенный несколькими парами выводов с реле, в свою очередь открывавшего клапаны четырех баллончиков с газом, замаскированных под обшивкой и под обивкой в различных точках салона. Какой это был газ – отравляющий или усыпляющий? Герсен отделил один из баллончиков от крепления и обнаружил на донышке ярлык с надписью, распечатанной закорючками саркойского силлабария: «Нарколептик мгновенного действия по рецепту Тиронвираско. Снотворный газ без запаха. Последствия минимальны». Малагейт явно не уступал Герсену методичностью и принимал собственные меры предосторожности.

Герсен отнес каждый из четырех баллончиков к выходному люку, выпустил их содержимое на ветер и снова установил баллончики там, где он их нашел. Переключатель Суфиро он оставил под полкой, но изменил его функцию, переставив местами выводы.

Закончив эти приготовления, Герсен вынул свои собственные устройства: таймер, приобретенный на складе «Объединенной службы», и гранату из арсенала, который он возил с собой.

Поразмышляв несколько секунд, Герсен закрепил гранату в корпусе реактора – там, где ее детонация могла нанести максимальный ущерб, но откуда, если потребуется, ее можно было достать.

Герсен взглянул на часы: час пополудни. Времени оставалось все меньше. Слишком мало для того, чтобы сделать все, что нужно было сделать! Герсен покинул корабль, закрыв за собой внутреннюю перегородку и наружный люк входного шлюза. Вернувшись в здание космического порта, он поехал в кабине подземки на Парусный пляж.

У стойки рядом со станцией Герсен выбрал такси самообслуживания – одноместный гироскопически сбалансированный мотороллер с прозрачной откидной крышей. Опустив два СЕРСа в прорезь, он мог пользоваться этой машиной в течение часа. Оседлав такси, Герсен поехал на север по шумным улицам Парусного пляжа.

В этом районе царила единственная в своем роде атмосфера. Центр Авенте, лощеного космополитического мегаполиса, почти не отличался от деловых районов пятидесяти других столичных городов Ойкумены. Парусный пляж, однако, не походил ни на один городок или пригород в известной части Вселенной. Низкие здания с толстыми стенами были построены здесь из бетона, замешанного на ракушечнике, беленого или покрытого клеевой краской; в слепящих лучах Ригеля даже пастельные тона казались яркими. Почему-то самыми популярными оттенками, помимо белого, здесь были бледный розовато-лиловый и бледно-голубой. В этом районе ютились представители десятков инопланетных народов, каждый из которых формировал замкнутую территорию, где в продуктовых лавках, ресторанах и специализированных магазинах предлагались деликатесы, ценившиеся только выходцами с той или иной планеты – или даже из той или иной области какой-нибудь планеты. Несмотря на различия в происхождении, привычках и внешности, почти все обитатели Парусного пляжа были разговорчивы, недоверчивы, и в то же время простодушны; они презирали пришлых незнакомцев, но в той же мере презирали друг друга. Доход они извлекали в основном благодаря туристам, а также в качестве домашней прислуги или поденных рабочих; существенную часть местного населения составляли владельцы небольших лавок и мастерских, торговавших декоративными поделками и сувенирами, а также танцоры, циркачи и музыканты, развлекавшие публику в бесчисленных тавернах, бистро, борделях и ресторанах.

К северу от Парусного пляжа возвышались Мельные холмы, застроенные высокими, почти готически удлиненными многоквартирными домами – каждое из этих зданий словно выглядывало из-за плеча другого. Вереница таких домов тянулась над всем Парусным пляжем и соединяла его с более традиционными районами. По словам Суфиро, где-то здесь, на Мельных холмах, устроил временное логово Хильдемар Дасс. Настолько тщательно, насколько позволяли недостаток времени и тревога, Герсен занялся сбором информации, относившейся к Красавчику Дассу.

Как можно было ожидать, в регистрационном списке жителей Мельных холмов Хильдемар Дасс не значился. Несомненно, Дасс предпочитал жить в относительном уединении, подальше от любопытствующих взоров, но время от времени даже он нуждался в удовлетворении тоски по нормальному существованию.

Герсен стал заходить в таверны, расспрашивая о высоком человеке с раздвоенным носом, красной кожей и щеками, словно вымазанными голубым мелом – такого трудно было не запомнить. Вскоре он встретил нескольких человек, помнивших Дасса, но только в четвертой таверне нашел бармена, неоднократно болтавшего с Дассом.

«Вы имеете в виду Красавчика», – подтвердил бармен, коротышка-крепыш с оранжевой кожей и красновато-коричневыми мелкими блестящими кудряшками, висящими наподобие гирлянд. Герсен с изумлением разглядывал вырезанную из бирюзы цепочку, продетую через отверстие в левой ноздре бармена и через отверстие в мочке его левого уха. «Красавчик заходит пропустить стаканчик-другой. Говорит, что работает в космосе, но кто его знает? Я, например, часто хвалюсь своими подвигами в постели. Все мы врем – столько, сколько вынуждены врать, а то и гораздо больше. «Что есть истина?» – спросил как-то Понтий Пилат, персонаж какой-то древней небылицы. Могу ответить: «Истина – бросовой товар дешевле воздуха, но мы ее бережем, как зеницу ока»». Бармен был явно не прочь пофилософствовать. Герсен заставил его вернуться к более актуальному вопросу: «Где проживает Красавчик Дасс?»

«За верхней дорогой, в холмах, – бармен неопределенно махнул рукой. – Больше ничего об этом не могу сказать, потому что больше ничего не знаю».

Герсен проехал на мотороллере вверх по извилистым крутым переулкам и углубился в Мельные холмы. Разговор в еще одной таверне и утомительные расспросы в нескольких лавках и приемных, а также просто на углу той или иной улицы, позволили наконец получить точные указания по поводу места жительства Дасса. Поднявшись еще выше по узкой грунтовой дороге, покинувшей квартал высоких зданий, Герсен обогнул крутой скалистый склон, по которому проворно, как козы, карабкалась стайка детей. В конце этой дороги стоял прямоугольный коттедж – грубо, но прочно сколоченный. Из коттеджа открывался величественный вид на океан, на Парусный пляж, на Большую Эспланаду и на утопавшие в дымке южные районы Авенты. Приглядевшись, еще дальше можно было различить тени башенных многоквартирных комплексов Ремо.