Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 81 страниц)

Герсен подходил к коттеджу, готовый ко всему, хотя от строения исходила не поддающаяся определению, но безошибочная эманация пустующего жилья. Герсен обошел коттедж, заглядывая в окна, но не заметил ничего любопытного. Посмотрев по сторонам, он взломал раму незаметного с дороги окна и осторожно – на тот случай, если Дасс устроил какие-нибудь ловушки – забрался внутрь.

В доме сразу чувствовалось, что Дасс проводил здесь немало времени. В воздухе застоялся какой-то приторно-едковатый запах. Присутствовало также ощущение, которое нельзя было приписать восприятию определенных органов чувств – ощущение вульгарного, мрачного, любующегося собой могущества. Четыре комнаты коттеджа выполняли самые обычные функции. Наскоро их осмотрев, Герсен сосредоточил внимание на гостиной. Гипсовый потолок с декоративными завитками, выкрашенный в бледно-желтый свет, словно отражался на полу зеленовато-желтым ковром из жесткого волокна. Стены были выложены в шахматном порядке каштановой и темно-коричневой плиткой из твердых пород дерева. В дальнем углу гостиной Дасс поставил стол и тяжелый стул. На стене над столом висели десятки фотографий: Красавчик Дасс во всевозможных позах, на фоне всевозможных пейзажей.

Здесь была крупная фотография физиономии Дасса, поразительно высокого разрешения – можно было различить все поры его кожи, выступающие кончики хряща раздвоенного носа, рисунок лишенных век голубых зрачков. Рядом висела фотография Дасса в костюме бернальского огнеборца – весь в лакированных черных пластинках, рогах, шипах и остроконечных серповидных выступах, он напоминал гигантского жука-оленя. На другой фотографии Дасс развалился в паланкине из желтого раттана, задрапированного мягко-оранжевым шелком; паланкин несли на плечах четыре черноволосые девушки. Угол гостиной, однако, украшал набор фотографий, изображавших не Дасса, а другого человека. Судя по всему, снимки эти делались время от времени на протяжении многих лет. На первой фотографии было запечатлено лицо мужчины лет тридцати – твердое, самоуверенное, упрямое лицо, но спокойное, даже в какой-то степени благодушное. На второй лицо это претерпело ужасные изменения: впалые щеки, глаза, почти вылезающие из глазниц, сложная сетка нервов, четко различимая на висках... На каждой следующей фотографии лицо становилось все более изможденным, преждевременно постаревшим. Герсен бегло просмотрел книги, стоявшие на полке: инфантильно похабная порнография, руководства по сборке и техническому обслуживанию оружия, краткая энциклопедия саркойских ядов, последнее издание «Путеводителя по планетам», каталог принадлежавшей Дассу библиотеки книг в электронном формате и «Звездный каталог».

Стол сам по себе отличался исключительно изящной отделкой: резьба на боковых панелях темного дерева изображала грифонов и крылатых змеев в джунглях, поверхность стола была искусно инкрустирована плоскими полированными опалами. Герсен проверил содержимое ящиков и мелких отделений стола. В них не только не было никакой полезной информации – в них ничего не было. Герсен отошел от стола, чувствуя, как в нем поднимается волна зловещего отчаяния. Он взглянул на часы. Через четыре часа он должен был встретиться с Деттерасом, Войноткачем и Келле в космопорте. Стоя посреди гостиной, Герсен внимательно изучал каждую деталь. Где-то должно было быть нечто, связанное с тайной планетой Дасса. Как распознать эту подсказку?

Он снова подошел к книжной полке, снял с нее «Звездный каталог» и проверил состояние корешка. Если красный карлик Дасса был зарегистрирован в каталоге, Дасс, несомненно, должен был найти соответствующую запись. Если он открывал каталог на одной и той же странице несколько раз, на корешке могла образоваться морщинка или хотя бы едва заметно обесцветившаяся линия. Никаких таких признаков не было. Герсен «расправил» книгу, взявшись за обе стороны обложки – так, чтобы страницы свободно развернулись. Примерно на уровне трети толщины справочника страницы разошлись чуть шире, чем в других местах. Герсен осторожно открыл каталог точно на этом развороте и просмотрел записи. В отношении каждой звезды – а на этих двух страницах были перечислены две сотни звезд – приводились данные, подразделенные на одиннадцать категорий, в том числе порядковый номер светила, созвездие, в котором оно находилось с точки зрения астронома, ведущего наблюдение с Древней Земли, классификационная категория звезды, координаты ее планет, расстояние до звезды от центра Ойкумены, примечания.

Двадцать три звезды из двухсот перечисленных были красными карликами. Восемь карликов были двойными звездами. Одиннадцать красных карликов одиноко тлели, затерянные в бездне пустоты и лишенные спутников. У четырех красных карликов были планеты – в общей сложности восемь планет. Характеристики этих миров Герсен проверил с особым вниманием. Ему пришлось неохотно признать, что ни одну из указанных планет нельзя было считать пригодной к обитанию. Пять планет были слишком горячими, одну окружал сплошной океан жидкого метана, две оказались слишком массивными для того, чтобы человек мог выдержать силу их притяжения. Уголки рта Герсена разочарованно опустились. Ничего! Тем не менее, по меньшей мере однажды кто-то сверялся с данными, перечисленными на одной из этих двух страниц – здесь содержалась информация, которая потребовалась Дассу или имела для него какую-то ценность. Герсен вырвал из каталога эти две страницы.

Открылась входная дверь. Герсен вихрем развернулся. В дверном проеме стоял человек средних лет, ростом и пропорциями напоминавший десятилетнего мальчика. У него была круглая голова, глаза искрились от любопытства, бегая по всей комнате, но то и дело останавливались на Герсене. Крупные черты лица, длинные остроконечные уши и большой рот с выпяченными губами однозначно свидетельствовали о его происхождении: Герсена застал с поличным пещерный бес с Нагорья на Крокиноле, представитель одной из самых специализированных человеческих рас.

Незнакомец подошел ближе, переваливаясь с ноги на ногу и не проявляя никаких признаков страха: «Кто вы такой? Почему забрались в дом господина Спока? И при этом роетесь в вещах господина Спока? По-моему, вы грабитель».

Герсен поставил каталог на полку. Пещерный бес сопроводил его действие укоризненным замечанием: «Спок очень дорожит этой толстенной книгой, вот этой самой. Не думаю, что ему понравится, когда он узнáет, что вы ее лапали со всех сторон. Пойду-ка я, вызову полицию».

«Вернитесь! – приказал Герсен. – А вы кто такой?»

«Я – смотритель, присматриваю за жильем, пока жильцы в отлучке, вот кто я такой. Кроме того, это моя земля и мой дом, в полной и неотчуждаемой собственности. Господин Спок – мой арендатор, изволите ли видеть. Почему бы я позволял каждому встречному и поперечному вору и грабителю, промышляющему к северу от Лебединого моря, воровать и грабить у меня в доме?»

«Господин Спок – преступник», – сказал Герсен.

«Даже если это так, в данном случае вор у вора дубинку украл».

«Я не вор, – мягко возразил Герсен. – Вашим жильцом, господином Споком, интересуется МСБР».

Бес недоверчиво набычился: «Вы из МСБР? Покажите-ка «ночник»!»

Допуская, что крокинольский пещерный бес вряд ли отличит поддельное удостоверение агента МСБР от настоящего, Герсен предъявил табличку из прозрачного пластика, с фотографией под золотистой семиконечной звездой. Герсен прикоснулся табличкой ко лбу, и золотая звезда ярко загорелась. Вся эта клоунада произвела на беса глубокое впечатление – он немедленно проникся панибратским дружелюбием.

«Всегда подозревал, что у господина Спока рыльце в пушку, если можно так выразиться о его физиономии. Он плохо кончит, помяните мое слово! Что он теперь натворил?»

«Его обвиняют в похищении и в убийстве».

«Ай-ай-ай! Как нехорошо! Придется вручить господину Споку уведомление о расторжении арендного договора и выселении».

«Он очень опасен. Как долго он здесь прожил?»

«Долго. Даже не припомню, сколько лет».

«Значит, вы его хорошо знаете?»

«Достаточно хорошо. Кто с ним пьет, когда все остальные отшатываются, словно от господина Спока воняет? Я пью! Да уж, мы с ним выпивали частенько. Не каждому выпало иметь такую рожу, как у господина Спока, так что я составлял ему компанию, можно сказать, из сострадания».

«Значит, вы с ним подружились».

Мясистый нос пещерного беса поморщился, по его лицу пробежали последовательно выражения снисходительной терпимости, лукавого расчета и, наконец, добродетельного возмущения: «Кто, я? Ни в коем случае! Разве я выгляжу, как человек, который якшается с преступниками?»

«Как бы то ни было – вы многократно слышали, как господин Спок рассказывал о себе».

«О да, слышал, еще как! Уж он любит байки травить! – бес взялся руками за живот, насмешливо вращая глазами. – Но кто ж ему поверит? Только не я!»

«Спок когда-нибудь говорил о тайной планете, где он устроил себе логово?»

«Тысячу раз. Он называет свою берлогу Подноготной Рытвиной. Почему? Лучше не спрашивайте. Господин Спок только качает головой, когда его просят объяснить. Он умеет молчать, как рыба, господин Спок, несмотря на все свое бахвальство».

«Что еще он рассказывал о своей планете?»

Пещерный бес пожал плечами: «Солнце там кроваво-красного цвета, и почти не греет».

«И где эта планета?»

«Ага! На этот счет он не распространяется. Язык за зубами, ни гу-гу! Сколько раз я задавал себе вопрос: что, если господин Спок заболеет на одинокой, безлюдной планете? Кто сообщит об этом его приятелям?»

Герсен мрачно улыбнулся: «И этот довод никогда не побуждал его раскрыть вам свой секрет?»

«Никогда. А почему вас это так интересует?»

«Он похитил невинную девушку и увез ее на свою планету».

«Вот мерзавец! Развратник, что тут скажешь! – пещерный бес горестно покачал головой, хотя на его остроухой физиономии нельзя было не заметить оттенок зависти. – Никогда больше не позволю ему жить в моем доме, на моей земле!»

«Вспомните. Что еще Спок говорил по поводу своей планеты?»

Глаза беса сфокусировались на кончике носа: «Подноготная Рытвина. Мир больше солнца. Невероятно! Кто этому поверит?»

«Если солнце – красный карлик, это не так уж невероятно».

«Вулканы. На его планете извергаются вулканы».

«Вулканы? Странно! На планетах красных карликов вулканов не бывает. Они слишком древние».

«Древние или молодые, у него на планете полно вулканов, и самых что ни на есть плюющихся огнем. Господин Спок живет в жерле потухшего вулкана, и оттуда ему видно целую цепь вулканов, дымящих на горизонте».

«Что еще?»

«Провалиться мне на этом месте, ничего больше не помню».

«Сколько времени занимает полет до его планеты?»

«Не могу сказать».

«Вы никогда не встречались с его приятелями?»

«В тавернах он засиживается со всякими забулдыгами, но приятелями их не назовешь. Постойте! Один тут был такой. Меньше года тому назад. Жилистый такой землянин, сильный, с жестоким лицом».

«Тристано?»

«Откуда я знаю, как его зовут? Господин Спок тогда только что вернулся из Запределья, с планеты под названием Новая Надежда. Вы там бывали?»

«Нет, никогда там не был».

«Я тоже, хотя я много где побывал. Так вот, в тот самый день, когда он вернулся, мы сидели в салуне Гальперино – и тут вваливается этот землянин. «Где ты пропадал? – спрашивает. – Я здесь уже десять дней, а с Новой Надежды мы улетели вместе». Господин Спок взглянул на него эдак, понимаете ли, высокомерно, и говорит: «Если тебе не терпится знать, я заглянул на полдня в свою маленькую берлогу. У меня есть обязательства, как тебе известно!» И землянин перестал к нему приставать».

Герсен задумался на несколько секунд, после чего заторопился: «Больше вы ничего не знаете?»

«Ничего».

Герсен в последний раз осмотрел помещения коттеджа, повсюду сопровождаемый пытливым бесом, после чего удалился, игнорируя внезапные требования беса о возмещении убытков – тот обнаружил взломанную оконную раму. Герсен спешил. Спустившись по извилистым переулкам, он пересек Парусный пляж и вернулся в центр Авенты. Здесь он направился в управление «Галактической службы технических консультаций» и привлек внимание оператора.

«Запрограммируйте задачу, – сказал Герсен. – Два звездолета вылетают с планеты Новая Надежда. Один летит прямо сюда, на Альфанор. Второй посещает систему красного карлика, проводит там полдня, а затем прилетает на Альфанор на десять дней позже первого корабля. Я хотел бы получить список красных карликов, системы которых мог посетить второй корабль».

Оператор поразмыслил: «Очевидно, здесь имеет место эллипсоидная оболочка, в фокусах которой находятся Новая Надежда и Альфанор. Необходимо учесть ускорения разгона и торможения, вероятную продолжительность гиперпространственного движения по инерции и даты приземления. Таким образом можно рассчитать область наибольшей вероятности, наряду с зонами уменьшающейся вероятности».

«Сформулируйте задачу так, чтобы машина перечисляла звезды в последовательности, соответствующей уменьшению вероятности».

«В каких пределах?»

«Скажем, не меньше одного шанса из пятидесяти. Кроме того, мне потребуются постоянные параметры перечисленных красных карликов в том виде, в каком они указаны в звездном каталоге».

«Очень хорошо, сударь. Это будет стоить двадцать пять СЕРСов».

Герсен расплатился. Оператор перевел условия задачи на понятный машине язык логических операций и прочел сформулированный текст, наклонившись к микрофону. Уже через тридцать секунд из прорези выпал лист бумаги. Оператор взглянул на распечатку, подписал ее и без дальнейших слов передал Герсену.

Машина перечислила сорок три звезды. Герсен сравнил список со страницами, вырванными из «Звездного каталога» Дасса. Только одна звезда значилась и в том, и в другом списке. Герсен нахмурился в замешательстве. Этот красный карлик входил в систему двойной звезды, лишенную планет. Вторая звезда... «Как я не догадался раньше!» – озарило Герсена. Как еще действующие вулканы могли бы существовать на спутнике красного карлика? Мир Дасса не был планетой – это была потухшая звезда, сфера с уже не излучающей поверхностью, но, скорее всего, еще чуть теплая. Герсен слышал о таких мирах. Как правило, плотность потухших звезд была слишком велика, их масса не позволяла людям даже приближаться. Но если небольшая потухшая звезда накопила на поверхности, на протяжении двух или трех миллиардов лет, достаточное количество космического мусора, образовавшего толстую оболочку из относительно легкого материала небольшой плотности, поверхностная сила притяжения вполне могла уменьшиться до приемлемого уровня.

Без десяти семь Келле, Войноткач и Деттерас появились в здании космопорта в космических комбинезонах. Они выкрасили кожу в синевато-коричневый оттенок: согласно распространенному поверью, такой пигмент предохранял человеческий организм от неких таинственных эманаций двигателя Джарнелла; со временем эта манера красить кожу вошла в привычку и теперь считалась на многих планетах неотъемлемой частью обычного космического снаряжения. Администраторы остановились посреди обширного вестибюля, посмотрели по сторонам, заметили Герсена и повернулись к нему, когда он подошел.

Герсен разглядывал троих покупателей планеты с угрюмой усмешкой: «Похоже на то, что все готовы. Благодарю вас, господа, за пунктуальность».

«Не забывайте, что эта пунктуальность дорого обошлась каждому из нас», – отметил Келле.

«В свое время необходимость спешки станет очевидной, – отозвался Герсен. – Ваш багаж?»

«Его уже отвезли», – ответил Деттерас.

«Значит, можно отправляться в путь. Как насчет разрешения на взлет?»

«Бумаги уже оформлены», – сказал Войноткач.

Герсен и три университетских начальника прошли из космического вокзала к причальному отсеку, куда уже спешил, громыхая, подъемный кран.

Багаж – четыре чемодана и четыре свертка поменьше – сложили у корабля. Войноткач открыл входной люк и перегородку шлюза. Герсен и Келле отнесли чемоданы в салон. Деттерас тут же попытался командовать, не заручившись согласием остальных: «На борту четыре каюты. Я размещусь в носовой по правому борту. Келле, занимайте кормовую справа. Войноткач, ваша – носовая слева. Герсену отведем кормовую каюту с левой стороны. Можно уже сейчас распределить багаж по каютам».

«Одну минуту! – прервал его Герсен. – Есть вопрос, который необходимо решить прежде, чем мы займемся другими делами».

Грубая физиономия Деттераса нахмурилась: «Какой еще вопрос?»

«На борту присутствуют две заинтересованные стороны – как минимум две. Ни одна не доверяет другой. Мы отправляемся в Запределье – туда, где нет никаких законов. Прекрасно сознавая этот факт, каждый из нас взял с собой оружие. Предлагаю запереть все наше оружие в корабельном сейфе. Для этого потребуется открыть багаж, предъявив друг другу его содержимое, и даже, если потребуется, раздеться догола, чтобы убедить друг друга в отсутствии спрятанного оружия. Так как вас трое, а я – один, если у какой-либо из сторон есть изначальное преимущество, то оно на вашей стороне».

«Чрезмерно унизительная процедура!» – буркнул Деттерас.

Келле вел себя разумнее, чем мог бы предполагать Герсен: «Рандл, не делайте из этого трагедию. Герсен всего лишь выразил словами то, что пришло бы в голову любому из нас. Короче говоря, я с ним согласен. Тем более, что не взял с собой никакого оружия».

Войноткач пожал плечами: «Обыщите меня, обыщите мой багаж, как вам угодно. Я хотел бы поскорее вылететь и поскорее вернуться».

Покачав головой, Деттерас открыл чемодан, вынул из него мощный лучемет и бросил его на стол: «Не сомневаюсь, что все это целесообразно. Лично я не имею ничего против господина Герсена – но допустим, что он отвезет нас на далекую планету, где будут ждать его сообщники. Из нас сделают заложников и потребуют выкупа. Уверяю вас, преступники нередко составляют хитроумные, далеко идущие планы».

Герсен рассмеялся: «Если вы считаете, что сопровождать меня опасно, оставайтесь на Альфаноре. Мне все равно, кто из вас будет инспектировать планету».

«Как насчет вашего оружия?» – слегка прищурился Войноткач.

Герсен вынул свой лучемет, пару стилетов, кинжал и четыре гранаты размером не больше грецких орехов.

«Вот это да! – воскликнул Деттерас. – Вы носите с собой целый арсенал!»

«Время от времени он становится полезным, – пояснил Герсен. – А теперь – багаж».

Через некоторое время все оружие сложили в сейф, запертый на четыре замка, и каждый из четырех попутчиков получил по ключу от одного из замков.

Стрела подъехавшего крана повернулась. Крюки защелкнулись в проушинах; корабль вздрогнул, приподнялся и поплыл на площадку взлетного поля.

Деттерас подсел к пульту управления и нажал кнопку; зажглась вереница зеленых индикаторов: «Все готово к полету. Баки заправлены, системы в исправности».

Келле прокашлялся и вынул из чемодана красивый деревянный футляр, обитый красной кожей: «Это переносной рационализатор из нашего университета. Надо полагать, вы взяли с собой записывающее волокно из монитора господина Тихальта?»

«Разумеется, – кивнул Герсен. – Я взял с собой волокно. Но спешить незачем. Прежде, чем мы включим монитор, необходимо оказаться в опорной точке отсчета, а до нее еще далеко».

«Хорошо! – сказал Деттерас. – Назовите координаты».

Герсен вынул из кармана бумажную полоску и вежливо обратился к Деттерасу: «Позвольте мне запрограммировать автопилот».

Деттерас неохотно освободил кресло перед пультом управления: «Казалось бы, у нас больше нет оснований не доверять друг другу. Мы разоружились, мы согласовали образ действий. Зачем создавать напряженную атмосферу? Сотрудничество – залог успеха».

«Не сомневаюсь», – отозвался Герсен.

Звездолет опустился на взлетную площадку, подъемные крюки отделились, кран отъехал. Четыре попутчика разместились на стартовых сиденьях; Деттерас включил программу автоматического запуска. Корабль рванулся, ускорение прижало пассажиров к сиденьям, и Альфанор остался за кормой.

Глава 10

Выдержка из раздела «Палач Малагейт» монографии «Князья тьмы» Кароля Карфена, опубликованной издательством «Просвещение» в Новом Вексфорде на планете Алоизий в системе Веги:

«... Наш краткий обзор позволил получить представление о том, насколько уникальный, в высшей степени индивидуальный характер носят личности и образ действий каждого из «князей тьмы».

Это обстоятельство тем более достопримечательно, что множество основных вариантов возможных преступлений ограничено – их можно пересчитать на пальцах. Преступления часто совершаются с целью обогащения: вымогательство, грабеж (в том числе пиратство и разбойничьи набеги на населенные пункты), а также многочисленные разновидности мошенничества. Работорговля проявляется в нескольких различных ипостасях: к этой категории относятся пленение или хищение рабов (охота на рабов), продажа рабов как таковая и дальнейшее использование рабов. Убийства, принуждение и пытки – всего лишь вспомогательные средства, сопровождающие эти виды преступной деятельности. Число возможных персональных пороков также невелико; в общем и в целом их можно подразделить на категории сексуальной извращенности и распущенности, садизма, насилия, удовлетворяющего уязвленное самолюбие, пропорционального и непропорционального возмездия и просто вандализма, то есть врожденной или воспитанной наклонности к разрушению.

Разумеется, приведенный перечень нельзя назвать исчерпывающим или даже логически организованным, но суть дела не в этом. Мое намерение заключается просто-напросто в том, чтобы продемонстрировать исходную недостаточность разнообразия возможностей и тем самым подчеркнуть тот факт, что каждый из «князей тьмы», совершая то или иное отвратительное и жестокое преступление, придает своим действиям свойственный только ему неповторимый характер, изобретая, казалось бы, новый, невиданный доселе способ причинять страдания и скорбь.

В предыдущих разделах мы рассмотрели маниакальные наклонности Кокора Хеккуса и его теоретические постулаты внушения «абсолютного ужаса», а также изворотливое плутовство Виоля Фалюша, сладострастного сибарита и дилетанта, мнящего себя светилом кинестетического анализа.

Аттель Малагейт, по прозвищу «Палач», ничем не напоминает упомянутых мерзавцев личным характером или стилем преступной деятельности. Вместо того, чтобы возвеличивать себя, проецируя в воображении людей гипертрофированное представление о своей персоне и своих достижениях, вместо того, чтобы гипнотизировать жертв и устрашать врагов, Малагейт предпочитает прибегать к другим, возможно, не менее пугающим средствам бесстрастного, но безжалостного подавления любых попыток нарушить его анонимность, его невидимость, неизвестность его местонахождения и его внешности. Не существует ни одного заслуживающего доверия описания внешности Аттеля Малагейта. Само имя «Малагейт», вне всякого сомнения – псевдоним, заимствованный из народных сказаний древнего Квантика. Палач Малагейт действует с беспощадностью дикого варвара, хотя его жестокости никогда не беспричинны – если у него и есть в каком-нибудь закоулке Запределья роскошный притон, где он предается наслаждениям на манер Виоля Фалюша или Ховарда Алана Трисонга, существование такого «дворца любви» хранится в глубокой тайне.

Малагейт занимается главным образом вымогательством и работорговлей. В 1500 году на планете Смейда состоялся знаменитый конклав пяти «князей тьмы» и нескольких руководителей менее крупномасштабных преступных группировок, на котором они согласовали и разграничили сферы деятельности. Малагейту выделили сектор Запределья, окружающий скопление Ферье. В этом секторе находятся более ста населенных пунктов, в том числе городов с пригородами, и все они платят подати Малагейту. Он редко сталкивается с возражениями или жалобами, так как ему достаточно привести в пример судьбу, постигшую Монтплезант – городок с населением в пять тысяч человек, отказавшийся выполнять его требования. В 1499 году Малагейт пригласил четырех других «князей тьмы» присоединиться к его карательной экспедиции. Пиратская хунта высадила вооруженный десант, подавила сопротивление и захватила в рабство всех оставшихся в живых обитателей городка.

На планете Хватирог Малагейт содержит плантацию площадью более двадцати пяти тысяч квадратных километров; численность рабов на этой плантации, по имеющимся оценкам, составляет не менее двадцати тысяч человек. Там аккуратно возделываются поля, там устроены цеха и мастерские, изготовляющие изящную мебель, музыкальные инструменты и электронные приборы. Рабов не бьют и не мучают, но рабочий день длится от рассвета до заката, в унылых бараках нет почти никаких удобств, а возможности непринужденного общения предоставляются очень редко. Непослушные отбывают наказание в рудниках, откуда возвращаются немногие.

Деятельность Аттеля Малагейта обычно носит беспристрастно-массовый характер, но даже он время от времени сосредоточивает внимание на том или ином индивидуальном человеке. Планета Каро находится в области Галактики, не контролируемой кем-либо из «князей тьмы». Мэр города Дезде, Янус Параджилья, поддерживал и пропагандировал создание ополчения и космического флота, достаточных не только для защиты планеты Каро, но и для того, чтобы преследовать и уничтожить Малагейта или любого другого «князя тьмы», осмелившегося напасть на эту планету. Малагейт похитил Януса Параджилью и пытал его тридцать девять дней, транслируя пытки, на всем их протяжении и во всех подробностях, в городах планеты Каро, на всех планетах своего сектора и – редкий для Малагейта случай выставления напоказ своих возможностей и способностей! – даже на планетах Кортежа Ригеля.

Как упоминалось выше, его личные пристрастия неизвестны. Нередко ходят слухи о том, что Аттель Малагейт любит собственной персоной вступать в гладиаторские поединки с сильными и проворными противниками, сражаясь мечом или шпагой. Говорят также, что в том, что касается силы и проворства, у Малагейта нет равных среди людей; по-видимому, ему доставляет удовольствие постепенно кромсать противника, рубить его на куски.

Подобно некоторым другим «князьям тьмы», Малагейт проводит много времени в пределах Ойкумены – инкогнито и под незаметной охраной своих подручных. Если верить сплетням, которые рассказывают, понизив голос, в трактирах Запределья, Аттель Малагейт занимает престижную, респектабельную должность на одной из важнейших планет».

Альфанор превратился в дымчато-бледный диск и растворился в межзвездном пространстве. В корабле четыре пассажира устроились поудобнее, но все еще чувствовали себя не в своей тарелке. Келле и Войноткач тихо разговаривали. Деттерас смотрел в передний иллюминатор, на усыпанную звездами пустоту. Герсен полулежал в кресле поодаль, наблюдая за остальными.

Один из них – не совсем человек или, точнее, имитация человека – был Палачом Малагейтом. Кто?

Герсен считал, что уже знает ответ на этот вопрос.

Полной уверенности у него еще не было; гипотеза была основана на некоторых признаках, на распределении вероятностей, на допущениях. Малагейт, со своей стороны, должен был считать, что его анонимности ничто не угрожало. У него не было причин подозревать, в чем, на самом деле, заключалась цель Герсена; он все еще мог рассматривать Герсена как наводчика-стяжателя, старающегося выжать как можно больше из перспективной сделки. «Тем лучше, – думал Герсен, – если это поможет надежно установить его личность». Герсен хотел только двух вещей: освобождения Паллис Этроуд и смерти Аттеля Малагейта. Конечно же, оставался Хильдемар Дасс. Если Паллис уже умерла, тем хуже для Дасса...

Герсен исподтишка следил за подозреваемым. Был ли он действительно Малагейтом? Герсена раздражала недостижимость близкой цели. Разумеется, у Малагейта были свои планы. Под человекообразным черепом работали мыслительные схемы, несопоставимые с логикой Герсена – работали над решением все еще непонятной задачи.

В сложившейся ситуации Герсен распознавал по меньшей мере три неопределенности. Во первых, осталось ли у Малагейта еще какое-нибудь оружие? Может быть, он знает, где на корабле спрятано другое оружие, и может получить к нему доступ? Вполне вероятно, хотя Палач мог полностью положиться на замаскированные баллончики с анестетическим газом.

Во вторых, нельзя было пренебрегать возможностью того, что Келле или Войноткач – или даже они оба – были пособниками Малагейта. Опять же, это было маловероятно, но такая вероятность существовала.

В третьих, возникал более сложный вопрос: что произойдет, когда корабль прибудет к погасшей звезде Дасса? Снова вероятности расплывались и расползались. Известно ли было Малагейту местонахождение логова Дасса? Если так, поймет ли он, где находится, с первого взгляда? Предусмотрительность требовала ответить на оба вопроса положительно.

Следовательно, необходимо было найти способ застать врасплох и вывести из строя или убить Хильдемара Дасса, не встречая препятствий со стороны Малагейта.

Герсен принял решение. Деттерас призывал к сотрудничеству. Одно было несомненно: его воля к сотрудничеству должна была очень скоро подвергнуться серьезному испытанию.

Шло время; на борту звездолета воцарилось нечто вроде настороженного спокойствия. Герсен воспользовался затишьем и ненадолго отлучился из салона, чтобы спровадить в космос тело Суфиро. Корабль безмятежно скользил мимо пылающих звезд со скоростью, практически не поддающейся пониманию людей, им управлявших.

Граница человеческой цивилизации – в той мере, в какой она опиралась на закон – была пройдена: в какой-то момент звездолет углубился в Запределье, направляясь к мерцающим окраинам Галактики. Герсен непрерывно, хотя и скрытно, наблюдал за попутчиками, пытаясь определить, кто из них первым подаст признаки беспокойства, испуга или подозрительности по поводу пункта назначения.

Первым оказался Келле, хотя три администратора могли обсуждать этот вопрос и раньше – так, чтобы Герсен не слышал. «Что за чертовщина? Куда мы летим? – капризно спросил Келле. – Наводчикам тут нечего делать, мы практически в межгалактическом пространстве!»

Герсен откинулся на спинку кресла: «Должен признаться, господа, что я не совсем откровенно разъяснил вам сущность ситуации».

К нему быстро повернулись три лица, его сверлили три пары глаз.

«Вас, однако, это почти не коснется. Мне пришлось временно отклониться от намеченного маршрута. После того, как я закончу одно неотложное дело, мы вернемся к нашему первоначальному плану». Заметив, что Деттерас приготовился выступить с возражениями, Герсен предупреждающе поднял руку: «Упрекать меня бесполезно: задержка неизбежна».