Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 81 страниц)

«Как вы думаете?» – с беспокойством спросил Мирон Пач, словно ожидая осуждения или похвалы.

«В высшей степени впечатляющий механизм, – отозвался Герсен, и его слова, казалось, разрядили напряжение, одолевавшее Пача. – Хотел бы я знать, зачем он понадобился Хеккусу».

«Смотрите!» – пользуясь металлическими шипами, как лестницей, инженер взобрался на голову чудища, спустился в коническую пасть и скрылся в утробе механизма. Герсен остался наедине с двадцатитрехметровым порождением кошмарного сна с форсунками, способными плеваться ядом, и глазом, готовым изрыгать пламя. Одним взмахом жвал-серпов чудище могло подкосить дерево. Герсен посмотрел по сторонам и отступил в тамбур отсека – Пач был, конечно, добрый малый, но зачем лишний раз искушать человека?

Разместившись в тамбуре так, чтобы его нельзя было увидеть из головы монстра, Герсен ждал. Пач включил силовой блок и приводную систему: каким-то образом почувствовалось, что чудище ожило. Голова стала крутиться и мотаться, зазвенели шипы, защелкали жвала. Из отверстий по бокам головы вырвался дикий воющий вопль – Герсен вздрогнул. Вопль умолк. Теперь механизм сдвинулся с места; ноги сегментов поочередно зашевелились: одни поднимались, другие упирались в пол.

Чудище надвигалось и отступало; членистые ноги работали слаженно, хотя и несколько неуклюже, порывисто. Механическая многоножка остановилась и принялась пританцовывать наподобие краба, крадущимися скачками вбок – на один шаг, на два, на три. Затем ноги передних сегментов, по-видимому, подогнулись, и механизм со звоном обрушился на пол, привалившись к стене отсека. Если бы Герсен оставался в отсеке там, где стоял раньше, под машиной уже лежало бы его раздавленное тело. Конечно же, такую аварию невозможно было предотвратить – какая-то неполадка, какая-то ошибка оператора... Из пасти на лбу чудовища выбрался Мирон Пач – побледневший, вспотевший, с испуганно выпученными глазами. Наблюдая за ним из тамбура, Герсен мог бы поклясться, что беспокойство инженера было неподдельным, что Пача ужасала мысль о том, чтó он мог найти на полу своего ангара. Соскочив на пол, Пач бегал вокруг металлической туши, заглядывал под нее и звал: «Герсен! Герсен!»

«Я здесь», – сказал Герсен, появившись у него за спиной. Пач подпрыгнул и повернулся к нему лицом – опять же, если облегчение, изобразившееся на его физиономии, было поддельным, театры Галактики потеряли в инженере великого актера.

Задыхаясь, Пач благодарил судьбу за то, что Герсен остался в живых. Фазирующая сигнальная схема правой вереницы ног механизма отказала – инженер никогда раньше не замечал таких неисправностей. Но это уже не имело значения, так как всю машину теперь надлежало рассматривать как груду металлолома.

Пач вывел Герсена из отсека и закрыл за собой дверь. «Завтра, – сказал он, – мне предстоит вернуться к работе. Не знаю, что стало с моими регулярными заказчиками, но они всегда были довольны моей продукцией в прошлом – надеюсь, они не откажутся обратиться ко мне снова».

Герсен стоял, повернувшись лицом к отсеку B: «Какие именно недостатки механизма Кокор Хеккус назвал неприемлемыми?»

Пач скорчил гримасу: «Ему не понравилось движение ног. Он сказал, что оно не производило желаемый эффект, что ноги двигались слишком неуклюже, порывисто и шумно. Его удовлетворило бы только вкрадчиво шелестящее, проворное и гибкое, непрерывно-циклическое скольжение. Я указал на технические трудности и существенные затраты, связанные с выполнением такого требования. На самом деле я сомневаюсь, что механизм такой величины может успешно подражать движениям многоножки, учитывая массу металла и пересеченный характер местности, по которой, как мне сообщили, должна двигаться машина».

«Мой план заключается в следующем, – сказал Герсен. – Кокор Хеккус отнял у нас почти полмиллиона СЕРСов. Я намерен добиться возвращения этих денег».

Мирон Пач улыбнулся – печальной, дрожащей улыбкой: «Было бы предусмотрительнее игнорировать его существование. Нам не нужны такие заказчики. Что было, то прошло – забудем о Хеккусе, так будет лучше всего. Пойдемте в управление, проверим счета».

«Нет, – отказался Герсен. – Я полностью доверяю вам решение коммерческих и финансовых вопросов. В том, что касается шагающего форта, однако, я считаю, что мы должны возместить наши расходы. Причем мы можем это сделать совершенно безопасным и законным способом».

«Каким именно?» – с сомнением спросил Пач.

«Нам придется модифицировать машину так, чтобы она отвечала требованиям Кокора Хеккуса. После чего мы продадим ее Хеккусу по первоначальной цене».

«Есть такая возможность. Но существуют и многочисленные проблемы. Что, если машина больше не нужна Хеккусу? У него может не оказаться под рукой таких денег. Или – что еще более вероятно – мы так и не сможем усовершенствовать аппарат к его полному удовлетворению».

Герсен задумался: «Где-то я видел средство, позволяющее преодолеть ваши технические затруднения... На другом краю Ойкумены, в созвездии Скорпиона, есть планета Ванелло, служащая чем-то вроде курорта для желающих поправить здоровье. Там, во время одного из религиозных фестивалей, на платформе, поддерживаемой длинным гибким стеблем, поднимается жрица в одеянии из цветочных лепестков. На другой, сходной платформе, поднимается стол с размещенными на нем символическими объектами – насколько я помню, в их числе были книга, кувшин и человеческий череп. Это несущественно. Пока жрица совершает обряды, стебли обеих платформ сплетаются, образуя нечто вроде волнообразно колеблющейся спиральной опоры. Мне говорили, что каждый из стеблей состоит из нескольких десятков гибких трубок небольшого диаметра, заполненных пастообразной пульпой из порошкового ферромагнетика – по сути дела, из мелких железных опилок в вязкой жидкости. Реагируя на электромагнитные поля, индуцированные в наружных обмотках, эти трубки избирательно сокращаются подобно мышечным волокнам, причем создается очень большое усилие. Надлежащие триггерные схемы позволяют обеспечивать быстрое искривление трубок в любом направлении. Мне кажется, что такую систему можно было бы применить в ногах шагающего форта».

Мирон Пач почесал маленький круглый подбородок: «Если вы сами наблюдали эту систему в действии, что тут можно сказать? Надо попробовать».

«Прежде всего следует известить Зеймана Отваля и убедиться в том, что Кокор Хеккус все еще желает заполучить шагающий форт».

Пач глубоко вздохнул и мелодраматически развел руками: «Так и быть – хотя, честно говоря, я предпочел бы не копошить это осиное гнездо».

Когда Пач позвонил в гостиницу, где обычно останавливался Зейман Отваль, ему сказали, однако, что господина Отваля в настоящее время нет, и что никому не известно, когда он может вернуться.

Пач выслушал эту новость с огромным облегчением. Только по настоянию Герсена инженер попросил регистратора отеля сообщить Отвалю, как только тот появится, что Мирон Пач желает с ним связаться при первой возможности.

Когда лицо регистратора исчезло с экрана видеофона, Пач снова повеселел: «В конце концов, нам не нужны их грязные деньги, нажитые самыми гнусными преступлениями, доступными воображению! Может быть, мы могли бы продать механического монстра как редкий экспонат – или даже установить на нем сиденья и рекламировать развлекательные поездки на спине чудовища в качестве аттракциона. Не беспокойтесь, Кёрт Герсен, мы как-нибудь вернем ваши деньги!»

«Меня не интересуют деньги, – возразил Герсен. – Меня интересует Кокор Хеккус».

Мирон Пач явно рассматривал такую одержимость как опасное извращение: «Зачем вам понадобился Хеккус?»

«Я намерен его убить», – ответил Герсен – и сразу пожалел о своей откровенности.

Глава 6

Выдержка из раздела IV, «Кокор Хеккус или Машина Смерти», монографии «Князья тьмы» Кароля Карфена, опубликованной издательством «Просвещение» в Новом Вексфорде на планете Алоизий в системе Веги:

«Если Палача Малагейта можно назвать безразлично беспощадным, а Ховарда Алана Трисонга – непостижимо жестоким, остальных «князей тьмы» – Ленса Ларка, Виоля Фалюша и Кокора Хеккуса – следовало бы охарактеризовать как эксцентрично безжалостных. Кто из этих троих превосходит других в экстравагантности? Любопытный, хотя и бесполезный вопрос. Попробуйте представить себе «дворец любви» Виоля Фалюша, монумент Ленса Ларка или чудовищные, невероятные катастрофы, учиненные Кокором Хеккусом – если столь изобретательные и причудливые в своей бесчеловечности эксперименты не поддаются представлению, как их можно сравнивать? Справедливо будет отметить, однако, что гротескное, зловещее чувство юмора Кокора Хеккуса сумело завладеть воображением масс. Прислушаемся к его собственным словам – ниже приводится цитата из его знаменитого выступления по видеофону с лекцией «Теория и практика устрашения» перед студентами Университета имени Сервантеса:

«Для того, чтобы произвести максимальный эффект, необходимо распознать и преувеличить основные опасения, уже существующие в психике субъекта. Не следует рассматривать страх смерти как наиболее интенсивную разновидность ужаса – это ошибка. Мне известны десятки гораздо более мучительных вариантов страха, например:

боязнь неспособности защитить своих близких;

боязнь потерять уважение к себе;

боязнь осязательного или вкусового контакта с тем, что вызывает сильнейшее отвращение;

боязнь неспособности справиться со страхом как таковым.

Моя цель заключается в том, чтобы вызывать ужас, отличающийся характером «кошмара», и обеспечивать достаточную продолжительность этого ощущения. Кошмар является результатом подсознательного перевозбуждения наиболее чувствительных участков мозга, ответственных за эмоциональное восприятие, и, таким образом, становится показателем, полезным для вызывающего ужас оператора. После того, как будет локализована такая очевидно уязвимая область, оператор изобретает, в меру своих способностей, средства, драматизирующие и многократно усиливающие – сенсибилизирующие – эту конкретную разновидность страха. Если, например, субъект боится высоты, оператор приводит его к подножию головокружительного обрыва, подвешивает на тонкой, явно ненадежной или местами протертой веревке и поднимает его параллельно вертикальной поверхности утеса – не слишком далеко от нее, но и не слишком близко. При этом необходимо тщательно рассчитывать масштабы конфигурации, приводящей к судорожному стремлению вцепиться в неровности обрыва и в то же время к отчаянному пониманию их недостижимости. Подъемный механизм подготавливается так, чтобы субъект поднимался рывками и раскачивался. Для того, чтобы сенсибилизировать клаустрофобию, субъекта приводят в пещеру или спускают в яму, после чего заставляют погружаться головой вперед в узкий, направленный вниз наклонный лаз, время от времени изменяющий направление под различными углами и дополнительно сужающийся в той или иной степени. Яма или пещера заполняется песком или щебнем, после чего субъект вынужден продвигаться только вперед, главным образом вниз»».

На протяжении первого месяца Зейман Отваль не появлялся. Прошел второй месяц – Отваля не было. За это время служащие Мирона Пача вернулись на рабочие места; инженеру удалось получить новые заказы, и вскоре ангар «Конструкторского бюро Пача» снова наполнился грохотом, звоном и запахом искрящегося металла.

Герсен взял на себя модификацию шагающего форта. Он связался с местным отделением ГСТК[10]10
  ГСТК: «Галактическая служба технических консультаций».


[Закрыть], упомянул ежегодный «обряд цветения» на планете Ванелло, описал гибкие, волнообразно движущиеся опоры сорока пяти символизирующих чашелистники платформ и уже через несколько минут получил увесистую папку, содержавшую таблицы, графики, схемы и технические характеристики материалов. Он принес эти документы Пачу. Инженер просматривал бумаги, многозначительно кивая и приговаривая: «М да... Ага!... Да-да...». В конце концов он скорбно вздохнул: «И что же? Мы затратим сумасшедшие деньги, чтобы довести до совершенства этот слоноподобный макет букашки-таракашки – после чего ни Зейман Отваль, ни Кокор Хеккус, ни кто-либо другой не согласится выложить за него ни гроша. Что тогда?»

«Мы подадим в суд», – с каменным лицом ответил Герсен.

Мирон Пач хрюкнул и вернулся к изучению предоставленных Герсеном данных. Наконец он неохотно признал: «Система вполне целесообразна; она отличается гибкостью и синхронизацией движений, невозможной при использовании сочлененных ног. Тем не менее, проектирование фазирующих процессоров, их соединение с модуляторами, а также изготовление модуляторов как таковых выходят за пределы моих возможностей... Есть в высшей степени компетентная группа инженеров-кибернетиков – насколько я понимаю, основные сложности в данном случае связаны с проектированием и программированием логических контроллеров... Управление их фирмы находится в нескольких кварталах отсюда – предлагаю связаться с ними и поручить им эту часть проекта».

«Сделаем так, как вы считаете нужным».

Прошло еще два месяца – Зейман Отваль не появлялся. Невзирая на яростные протесты Пача, Герсен заставил его снова связаться с гостиницей «Халкшир», но Отваля там не видели. Герсен начал испытывать приступы беспокойства и пытался найти какие-нибудь другие способы установить контакт с Кокором Хеккусом. Может быть, о местонахождении Хеккуса могли что-то сообщить характеристики самого шагающего форта? Герсен раскопал в архиве конструкторского бюро все, что относилось к машине – планы, технические условия и корреспонденцию – и разложил эти документы перед собой на столе.

Нигде не упоминалась конкретно планета, по поверхности которой должен был передвигаться механический монстр.

Герсен просмотрел документы снова, на этот раз разыскивая косвенные указания на «планету X», подразумевавшиеся техническими данными.

Какое-либо оборудование для кондиционирования воздуха не требовалось – следовательно, состав атмосферы на «планете X» был близок к оптимальному.

В одном из разделов технических условий говорилось следующее:

«При полной нагрузке машина должна быть способна подниматься и спускаться по склонам крутизной до 40° (допуская отсутствие чрезмерных препятствий) со скоростью, составляющей не менее 15 километров в час, беспрепятственно двигаться по пересеченной местности – в частности, по участкам, загроможденным скальными обломками неправильной формы, до двух метров в диаметре – и пересекать трещины, провалы и рвы шириной до шести с половиной метров».

В другом документе указывалось:

«Требования к потреблению энергии рассчитывались с учетом термодинамического коэффициента полезного действия, составляющего 75%, и запаса прочности, составляющего 100%».

Герсен вооружился логарифмической линейкой, калькулятором и графопостроителем. Ему были известны масса шагающего форта и количество энергии, необходимое для подъема машины по склону крутизной 40° со скоростью 15 километров в час. На основе этих данных, с учетом указанных к.п.д. и запаса прочности, он сумел рассчитать силу притяжения на поверхности «планеты X», равную 0,84 стандартной земной, что означало, в свою очередь, что диаметр планеты не мог быть меньше 11 тысяч километров или больше 13 тысяч километров.

Полученные результаты, однако, не позволяли выявить индивидуальную планету среди множества подобных. И снова Герсен изучил технические требования – исключительно жесткие, не допускавшие никаких отклонений. Четырнадцать цветных эскизов изображали форт со всех сторон. Машина должна была быть покрыта эмалью различных оттенков черного, темно-коричневого, розового и мутно-голубого. Даже эмали и пигменты определялись графиками, определявшими зависимость длины волны от отражательной способности. Герсена заинтересовало, однако, отсутствие одного показателя, а именно цветовых характеристик падающего света. Глубоко задумавшись, он вызвал специалиста, заведовавшего в конструкторском бюро окраской и отделкой поверхностей, и поручил ему приготовить комплект образцов, покрытых эмалями, соответствующими графикам заказчика.

Ожидая получения этих образцов, Герсен изучил еще одну возможность. Исключительная точность технических условий позволяла предположить, что они соответствовали свойствам некой действительно существующей гигантской многоножки. Настолько кошмарную тварь трудно было себе представить, но такая гипотеза вполне согласовывалась с философией Кокора Хеккуса. Герсен подготовил подробную сводку характеристик шагающего форта и представил ее в ГСТК. Через двенадцать минут он получил отчет, сообщавший, что животное с указанными таксономическими показателями не значилось в стандартной справочной литературе и не описывалось в бестиариях, монографиях или дневниках космических исследователей. Во многих мирах, однако, обитали общеизвестные существа со сходными признаками. На Айдоре, одиннадцатой планете звезды Сад-аль-Сауд, водился сегментированный пресноводный червь, в длину достигавший десяти метров; на Земле встречалось множество похожих миниатюрных многоножек, а в Нагорье на Крокиноле обитали морфологически сходные чердачные бегунки – небольшие ядовитые захребетники. Согласно тому же отчету, любопытная ссылка на подобное гигантское членистоногое содержалась в не переиздававшемся уже несколько веков и предназначенном для детей сборнике сказочных повествований под наименованием «Легенды древнего Тамбера» – Герсен тут же наклонился над отчетом с напряженным вниманием. Соответствующий отрывок гласил:

«Извиваясь и скользя, перетекая по осыпям и протискиваясь в расщелинах, рыская и вынюхивая, она спускалась с горы, дробно шелестя тридцатью шестью проворными ногами-крюками! Внушающая цепенящий ужас неспешной стремительностью тварь длиннее вереницы из дюжины человеческих тел!

«Все потеряно! – воскликнула принцесса Созанелла. – Что нам осталось? Нас растерзает это чудище, если мы не сдадимся на милость мерзких троллей из Таддо!»

«Надейся! Остается надежда! – прошептал Д’Антинет. – Ибо чудище – извечный враг троллей! Смотри! Его черная голова повернулась, оно смотрит на Таддо! Смотри! Оно вздыбилось, обнажая голубое брюхо цвета плесени и разложения! Тролли заходятся визгом, тролли прыснули во все стороны, но поздно, поздно! Чудище подбрасывает их в воздух и ловит стрекочущей пастью! А нам пора спешить – скроемся в мрачном лабиринте подземных проходов: на сей раз само олицетворение Деймоса спасло нас от ужасной судьбы!»»

Герсен медленно отложил отчет. Тамбер! Еще одна ссылка на мифический мир!

Вошел Ксавар Манкинелло, инженер-декоратор, с набором небольших пластинок, покрытых эмалями, нанесенными в точном соответствии со спецификациями Кокора Хеккуса. Проявляя редкое для него нетерпение, Герсен разложил пластинки на цветном эскизе форта. Цвета образцов эмалей явно отличались от цветов на эскизе. Манкинелло тревожно наклонился над столом: «Никаких ошибок не было – я тщательно сверял показания приборов с графиками».

Герсен рассматривал эмалированные пластинки: «Допуская, что эти цвета точно соответствуют требованиям заказчика, какое освещение позволило бы образцам эмалей выглядеть так же, как цвета на эскизе?»

Манкинелло задумался: «Цвета образцов эмалей, несомненно, холоднее тех, что на эскизе. Давайте зайдем в лабораторию».

В лаборатории Манкинелло разместил пластинки под спектральным проектором: «Вас интересуют цвета при стандартном освещении?»

«Разве стандартное освещение и освещение солнцем – не одно и то же?»

«Не совсем. Спектр солнечного излучения зависит от температуры и химического состава атмосферы звезды. Но я могу запрограммировать спектры излучения звезд различных категорий, это очень просто. Начнем с температуры примерно 4000 градусов». Инженер отрегулировал верньер, щелкнул переключателем, сравнил цвета с помощью компаратора: «Почти, но должно быть немного теплее». Он повернул регулятор еще чуть-чуть: «Вот, пожалуйста! 4350 градусов». Он еще раз заглянул в окуляр: «Смотрите сами».

Герсен приложил глаз к окуляру. Теперь цвета эмалированных пластинок точно соответствовали цветам на эскизе: «Цветовая температура 4350 градусов. Звезда класса К?»

«Сейчас я вам скажу точно, – Манкинелло сверился со справочником. – Звезда класса G8».

Герсен отнес эскиз и эмалированные пластинки обратно в помещение, самовольно занятое им в качестве кабинета. Фактическая информация накапливалась. Искомая планета была спутником звезды класса G8, а сила притяжения на ней составляла 0,84 земной. Ссылки на легендарный мир Тамбер встречались с необычной настойчивостью... Герсен снова позвонил в ГСТК и запросил сводку любых упоминаний – гипотетических, фиктивных, мифических, исторических, истерических, каких угодно – о планете Тамбер. Через полчаса ему доставили папку, содержавшую несколько десятков цитат. Увы, эти тексты не содержали практически никаких полезных сведений. Какой-то намек на информацию можно было угадать только в уже известных Герсену словах детской считалочки:

«Захочу – полечу, что ищу, то найду,

Если курс проложу на Собачью звезду:

Там на юге горит Ахернар,

Там никто не становится стар,

Там, в конце всех путей,

Открываются вечности двери

На планете пропавших детей,

На Тамбере».

Практическое применение могли найти только сведения, содержавшиеся во второй и третьей строчках; остальные указания – если это были указания – оставались бессмысленными. Изучение форта не открывало больше никаких возможностей. Герсен решил, что зашел в тупик. Где-то в глубинах космоса таился тот мир, куда Кокор Хеккус намеревался привезти металлическое чудище. Возможно, этот мир действительно был родиной Алюсс-Ифигении Эперже-Токай, оценившей себя в десять миллиардов СЕРСов. Может быть, этот мир действительно был мифическим Тамбером. Никакие поиски, однако, не позволили Герсену подтвердить или опровергнуть эти гипотезы.

В дверном проеме кабинета появился Мирон Пач. Его круглое лицо исказилось напряженным, обвиняющим выражением. Несколько секунд он молча смотрел на Герсена, после чего произнес тоном, не предвещавшим ничего хорошего: «Зейман Отваль приехал».