Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 81 страниц)

Кто был Кахус, и где находился шатер Инкина?

Над входом находившейся рядом лавки бросалась в глаза вывеска:

«ФАКТОРИЯ ПУСТЫНИ

Оборудование для туристов

Сведения для путешественников

Организация экспедиций и экскурсий

Услуги проводников

Наблюдайте за подлинным хадолом в безопасности и комфорте!»

Герсен прошелся, чтобы заглянуть в витрину этой лавки. Внутри были выставлены различные машины и товары, упрощавшие передвижение и выживание в пустыне: пескоходы с прозрачными сферическими кабинами, компактные глиссеры, халаты вроде тех, какие носили дарши, сапоги с теплоизоляцией и нательные комбинезоны, комплекты оборудования для кондиционирования воздуха и тому подобное. По обеим сторонам стеллажа для книг, карт и брошюр хозяин лавки установил два рекламных плаката на пюпитрах. Первый, под заголовком «К СВЕДЕНИЮ ТУРИСТОВ», содержал мелкий текст, не поддававшийся прочтению через стекло. Второй плакат был напечатан большими ярко-желтыми буквами на ярко-зеленом фоне:

«БОЛЬШОЙ ХАДОЛ

в Динкельстоне, в безрассудень 10 го мирмона.

Один из лучших матчей сезона!

Не пропустите!

Совершите поездку в сопровождении нашего опытного проводника и станьте свидетелем типичного даршского зрелища!»

Герсен зашел в лавку и купил книгу под наименованием «Кланы Дар-Сая», комплект карт и брошюру «Путеводитель по шатрам».

Вернувшись под сень голубого дендрона, Герсен разложил перед собой карту – бумажную ленту в три локтя длиной и в локоть высотой, размеченную различными цветами на фоне песчаного желтого оттенка. Сплошные зеленые полоски, окаймлявшие карту сверху и снизу, были помечены надписью «ТРЯСИНЫ». Черными звездочками были отмечены четыре главных населенных пункта: Сержоз, Родник Ваббера, Динкельстон и Бельфезер, большими черными пятнышками – поселки поменьше, маленькими пятнышками – отдельные шатры. Исторические достопримечательности или места, где устраивались зрелища, привлекавшие внимание туристов – «Портальный кран Душителя», «Турмалиновые башни», «Скорпионовая ферма», «Многочленская равнина», «Пескорубка» – были отмечены крестиками или пунктирными контурами. Зоны различной расцветки, крупные и небольшие, соответствовали территориям различных кланов. Герсен нашел «Зону Бугольдов» и «Шатер Бугольдов» примерно в трех тысячах километров к северу от Сержоза... Подняв голову, Герсен заметил Дасвелла Типпина, поспешно ковылявшего по площади с озабоченно-сосредоточенным выражением на лице. Глаза его бегали по сторонам, но он не заметил Герсена, сидевшего в тенистой нише. С насмешливым любопытством Герсен наблюдал за тем, как Типпин скрылся в помещениях банка «Чансет». Встреча Типпина с Адарио Чансетом не сулила никакой выгоды ни тому, ни другому. Продолжая поглядывать на выход из банка, Герсен сложил карту и стал просматривать монографию «Кланы Дар-Сая». В первой главе вкратце излагалась история раннего заселения планеты – строительства шатров и формирования кланов. Во второй, третьей и четвертой главах описывались типичные условия жизни кланов, взаимоотношения их представителей, привычки, связанные с воспроизведением потомства, кастовые различия и развлечения. В пятой главе подробно анализировалась игра в хадол; автор придерживался той точки зрения, что игры любого конкретного человеческого сообщества можно было рассматривать как микрокосм, отражающий характер самого общества... Из банка вышел Дасвелл Типпин – совсем не так поспешно, как вошел. Тревожно оглядевшись, Типпин поплелся в кафе и уселся спиной к Герсену, метрах в десяти.

К нему приблизился официант; Типпин обронил пару слов, и ему принесли стаканчик газированного пунша – он принялся потягивать его с таким выражением, словно пробовал горькую лекарственную настойку. Нервным движением засунув руку за пазуху, Типпин вытащил пачку бумаг; Герсен заметил, что это были акции – такие же, какие он только что приобрел у Чансета. Типпин пересчитывал акции дрожащими пальцами.

Поднявшись на ноги, Герсен приблизился к Типпину сзади, протянул руку, нагнувшись у него над плечом, и вынул акции из внезапно оцепеневших пальцев Типпина.

«Прекрасно, продолжайте в том же духе! Я заплачу вам сегодня же вечером», – сказал Герсен и вернулся к своему столику. Типпин издал сдавленный возглас протеста и начал было подниматься со стула, но снова медленно опустился на него.

Герсен пересчитал бумаги: шесть пачек по двадцать акций, пять пачек по десять акций и восемь одиночных – всего 178 акций.

Некоторое время Типпин молча наблюдал за ним, после чего постепенно отвернулся и сгорбился над своим газированным пуншем, изгибом спины демонстрируя укоризненное возмущение.

Герсен подвел итог своей доле акционерного капитала «Котцаша»: 1112 + 178 = 1290. Теперь он мог предъявить право на должность директора инвестиционного фонда – даже исполнительного директора, если в распоряжении Оттиля Паншо оставалось не больше 1250 акций, на что было трудно надеяться... За столом Дасвелла Типпина возник, словно ниоткуда, высокий дарш в гимнастерке, замеченный Герсеном в гразди Диндара. Он опустился на стул рядом с Типпином – тот произнес одну резкую фразу. Дарш с отвращением выругался и презрительно взглянул в сторону банка «Чансет». Он задал Типпину отрывистый вопрос – тот беспомощно покачал головой и стал жалобно оправдываться, что побудило дарша снова выругаться. Типпин пустился в робкие разъяснения, пытаясь исправить положение дел. Дарш в гимнастерке вскочил на ноги и стал переходить площадь. Типпин посмотрел ему вслед, после чего покосился на Герсена, холодно встретившего его взгляд. Прихрамывая, Типпин подошел к столику Герсена. Стараясь изобразить спокойную деловитость, регистратор «Приюта путешественников» опустился на стул: «Эти акции не были предназначены для вас».

«Для кого же они были предназначены?»

«Неважно. Вам придется их вернуть».

«Ни в коем случае. Если желаете, я могу заплатить за них сейчас же».

«Я хотел бы, чтобы вы вернули акции. Мне их передал на хранение, как доверенному лицу, приходивший только что дарш».

«Кто он такой?»

«Его зовут Бель-Рук. Не знаю, зачем вам понадобились акции «Котцаша», и точно так же не знаю, зачем они понадобились ему».

«Ему они понадобились потому, что вы ему сообщили о моем желании скупить эти акции – что целиком и полностью противоречило полученным вами указаниям».

Рот Типпина подернулся неприятной гримасой: «Неважно. Это мои акции, и я хочу, чтобы вы их вернули».

«Вы купили их для меня, и они останутся у меня. Вот ваши деньги, – Герсен отсчитал сто восемьдесят СЕРСов. – Берите!»

Типпин нерешительно взял деньги: «Мне это причинит большие неприятности».

«Вам не следовало заходить в граздь Диндара. Вы сами причинили себе неприятности».

Типпин крякнул: «В свое время я был помощником Паншо – и это чистая правда. Мне ничего другого не оставалось».

«Бель-Рук тоже сотрудничает с Паншо?»

«Можно сказать и так».

«Сотрудничает или работает на него?»

«Работает на него – насколько мне известно».

«Сколько еще акций вы могли бы найти?»

«Нисколько! С меня довольно всей этой мороки!» – Типпин вскочил и, как встревоженная птица, присмотрелся сквозь листву к группе молодых метленов, устроившихся за соседним столиком. Повернувшись к Герсену, Типпин спросил: «Вы знаете, кого дарши называют отморозками?»

«Мне приходилось слышать это выражение».

«Оно означает дарша с обрезанным ухом – то есть изгоя, отщепенца. Бель-Рук – отморозок. У него нет совести. Он – опытный убийца. Если вам дорога жизнь, уезжайте из Сержоза». Типпин покинул кафе и, торопливо прихрамывая, направился куда-то поперек площади.

Герсен вернулся к чтению монографии. Через несколько минут один из метленов, сидевших за соседним столом, быстро поднялся на ноги и подошел к Герсену: высокий молодой человек с тонкими черными бровями, длинным носом и худощавым аристократическим телосложением: «Сударь! Позволю себе вас побеспокоить!»

«Пожалуйста, – отозвался Герсен. – Что вам угодно?»

«Меня приводит в замешательство ваше поведение. Я требую объяснений».

«Что тут объяснять? Вы прекрасно видите, как я себя веду. Я сижу, пью чай и читаю книгу, которую я купил в лавке напротив. В ней описываются обычаи даршей».

«Я имел в виду нечто совсем другое».

«Тогда объясняться придется вам, а не мне».

«В сущности, меня интересует, с какой целью вы скупаете акции «Котцаша»».

«Основная цель любой скупки чего бы то ни было общеизвестна: покупай дешево, продавай дорого. Почему бы вам не обратиться за дальнейшими разъяснениями к его благородию Адарио Чансету? Он очень хорошо умеет заключать выгодные сделки и предоставит вам гораздо более полезные сведения».

Молодой человек не желал ничего слышать: «У меня вызывает беспокойство тот факт, что вы вводите других в заблуждение, не говоря уже о подозрениях, вызванных, в целом, вашей деятельностью».

Улыбнувшись, Герсен покачал головой: «Не могу ничего обсуждать в столь неопределенных выражениях. Мы могли бы часами определять смысл употребляемых вами терминов, а у меня нет такого количества свободного времени».

Юноша повысил голос: «Ваши действия послужили причиной странной последовательности событий. Я хотел бы знать, в чем заключаются ваши намерения».

«По сути дела, я еще не знаю, в чем заключаются мои намерения. А теперь прошу меня извинить», – Герсен снова раскрыл монографию. Молодой метлен приблизился еще на полшага. Герсен вздохнул и стал собирать свои книги и карты.

К столику подошла метленка из той же компании: «Альдо, все это не так уж важно. Пойдем, обсудим нашу экскурсию».

Покосившись в ее сторону, Герсен заметил нижнюю часть женского торса, облаченную в мягкую зеленую ткань; подняв глаза, он обнаружил верхние части тела и лицо Джердианы Чансет.

Не отрывая глаз от Герсена, Альдо сухо произнес: «Скользкий тип! Он едва умеет себя вести».

«Подумаешь! Люди таковы, каковы они есть. Неужели ты надеешься изменить его природу?»

«Даже андропы умеют слушаться! Пожалуй, мне следует поговорить с констеблями. Обработка парой электрических дубинок приведет к чудесному преображению повадок этого наглеца».

«Или придаст ему дополнительное упрямство. Оставь его, пусть прячется в своей берлоге – зачем ты вмешиваешься?»

«Не все так просто. Его манипуляции уже причинили беспокойство твоему отцу».

«В таком случае позволь мне с ним поговорить. Возможно, со мной он будет вести себя вежливее».

«Не думаю. В конце концов, это мужское дело».

В голосе Джердианы появилась резкость: «Альдо! Отойди – или, что будет лучше всего, вернись к нашему столу».

«Я подожду здесь», – с ледяным достоинством отозвался Альдо.

Герсен прислушивался к спору молодых людей, не проявляя особого интереса. Как только Джердиана заняла стул, освобожденный Типпином, Герсен вежливо приподнялся, после чего снова сел: «Какая приятная неожиданность! Не могу ли я предложить вам чаю? Между прочим, меня зовут Кёрт Герсен».

«Мне не нужно чаю, благодарю вас. Зачем вы приехали в Сержоз?»

«На этот вопрос я мог бы дать дюжину ответов, – пожал плечами Герсен. – Мне приходится много путешествовать. Мне нравится изучать странные глухие уголки Галактики. Меня интересуют экзотические народы, такие, как дарши и метлены. Мне они кажутся забавными и колоритными».

Ее благородие Джердиана слегка поджала губы. Герсен не мог решить, чем это было вызвано – раздражением или насмешкой.

«Вы уклоняетесь».

«Ни в коей мере. Мне придется о многом вам рассказать. Скажите вашему приятелю, чтобы он нам больше не мешал, и мы проведем остаток дня вместе – а может быть, и весь вечер».

Альдо сжал кулаки и слегка отшатнулся: «Никогда еще не слышал такой потрясающей белиберды! Джердиана, пойдем – нахальство этого субъекта невыносимо!»

Джердиана обратила на юношу ничего не выражающий взгляд, и тот внезапно умолк. Снова обратившись к Герсену, Джердиана произнесла самым ласковым тоном: «Вы представились как банкир».

«Верно».

«Вы не похожи ни на одного банкира из тех, кого я встречала».

«Ваша интуиция вас не подводит. Как правило, банкиры ведут себя с напускной скромностью и становятся безжалостными только тогда, когда знают, что занимают выигрышное положение. Так что же, какое мнение вы обо мне составили?»

«Помимо прочего, я рассматриваю вас как человека, который только что обвел вокруг пальца моего отца».

Герсен поднял брови: «Странно! Ваш отец был уверен в том, что выгодно использовал мою наивность».

Альдо воскликнул: «Эти замечания граничат с клеветой! Остерегись, мерзавец, тебе не поздоровится!»

Герсен сказал Джердиане: «Не могли бы вы попросить этого господина оставить нас в покое? Он ведет себя, как драчливая ворона у кормушки».

Джердиана задумчиво взглянула в сторону Альдо и снова повернулась к Герсену: «Если вы не намерены говорить откровенно, наш разговор подошел к концу».

Герсен заставил себя изобразить робость: «Возможно, я позволил себе некоторую уклончивость, но только потому, что ваш приятель Альдо вызывает у меня опасения. Его угрозы и бессвязные восклицания мешают мне говорить».

Джердиана обернулась к юноше с неожиданной резкостью: «Альдо, будь так любезен, вернись к нашему столу. Мне действительно трудно соображать, когда ты маячишь у меня за спиной».

«Как тебе угодно!» – Альдо раздраженно удалился. Герсен подозвал официанта: «Принесите нам свежий чай... Нет, постойте! Лучше подайте бутыль «Отзывчивого потока» и два бокала».

Джердиана выпрямилась на стуле, не желая, чтобы ее принимали за охотную собутыльницу Герсена: «Мне ничего не заказывайте. Мне нужно будет скоро вернуться к друзьям».

«Почему, в таком случае, вы ко мне присоединились? Совершенно очевидно, что вы находите меня нежелательным собеседником».

Это замечание развеселило Джердиану; она рассмеялась, и это сделало ее еще привлекательнее. Сердце Герсена мучительно сжалось. Любить Джердиану Чансет и рассчитывать на ее взаимность было бы самым чудесным стечением обстоятельств.

В какой-то мере догадавшись, по-видимому, о настроении Герсена, Джердиана произнесла нарочито невыразительным тоном: «Позвольте мне объяснить мое любопытство – его причины исключительно просты. В скандале, связанном с фондом «Котцаш», участвовал пресловутый Ленс Ларк. Любое упоминание о «Котцаше» заставляет нас мгновенно насторожиться».

«Хорошо вас понимаю».

«Тогда зачем же вы скупаете акции этого фонда?»

«Это своего рода тактический маневр, вполне целесообразный. Если бы я объяснил вам свои намерения, вы сообщили бы о них своему отцу, а тот сделал бы эти сведения доступными десяткам других людей, что помешало бы осуществлению моих намерений».

Джердиана смотрела куда-то на другую сторону площади. Наконец она сказала: «И вы никак не связаны с Ленсом Ларком?»

«Никоим образом. Хотя, конечно, если бы это было так, я на стал бы об этом распространяться».

Джердиана подернула плечами – наполовину легкомысленно, наполовину презрительно: «Судя по всему, вы его боитесь».

«Вы тоже».

«У меня есть для этого веские основания. Ленс Ларк – местное пугало. Честно говоря, нам уже пришлось пережить одно неприятное приключение из-за этого бандита. Разумеется, он – дарш до мозга костей и отморозок в придачу. Вы знаете, кого на Дар-Сае называют отморозками?»

«Изгоев, отверженных».

«Нечто в этом роде. Дарши придают изгнанию из клана большое значение и устраивают целую церемонию – отморозку отрезают мочку одного уха».

«Я отрезал Ларку мочку второго».

Джердиана чуть наклонилась, встретившись с Герсеном глазами: «Что вы сказали?»

«Какое нарушение обычаев привело к потере Ленсом Ларком столь драгоценной части уха?»

Джердиана напустила на себя ледяную чопорность. Очевидно, характер преступления Ленса Ларка относился к числу тех тем разговора, которые воспитанные девушки-метленки считали не поддающимися воображению и словесному описанию: «Подробности мне неизвестны. И вы все еще не предоставили мне никаких конкретных сведений».

Герсен приподнял бокал и посмотрел на свет сквозь его граненую поверхность: «Если я буду иметь дело с представительницей банка «Чансет», вы можете ожидать от меня только молчаливости и уклончивости. Если вы позволите мне рассматривать вас как очаровательную собеседницу, вызывающую приятное волнение и даже привязанность, я смогу рассказать вам много любопытнейших вещей».

Джердиана снова легкомысленно повела плечами: «Вы на самом деле нахальны и ведете себя слишком прямолинейно».

Герсен заметил, однако, что выражение ее голоса не было высокомерным или язвительным. Она задумчиво прибавила: «Сегодня у меня уже были основания на вас пожаловаться».

«Вы неправильно поняли происходящее. Я улыбнулся, перечитывая забавный отрывок письма. В этот момент вы проходили мимо. Моя улыбка ни в коем случае не объяснялась «плотоядным вожделением», как вы изволили выразиться – ничего подобного, она к вам не относилась никоим образом. Затем я направился в банк «Чансет» по своим делам, но, вместо того, чтобы принять меня так, как это полагается в цивилизованном обществе, ваш отец приказал меня вышвырнуть».

Достоинство Джердианы почти испарилось: «А почему же вы тогда последовали за мной к гразди Диндара?»

«Как я мог за вами туда последовать, если я там был прежде, чем вы туда пришли?»

«Но... нет, вы правы. Но даже теперь вы позволяете себе слишком интимные выражения».

«Не могу не замечать, насколько очаровательно вы выглядите и как приятно с вами разговаривать. Неужели мое поведение нуждается в дополнительных объяснениях?»

«Нет, не затрудняйтесь, – Джердиана поднялась на ноги. – Вы действительно странный человек. Не могу понять, кто вы такой и чего вы хотите».

Герсен тоже встал: «Познакомившись со мной поближе, вы, скорее всего, избавитесь от лишних сомнений и опасений».

«Наше знакомство бесперспективно. Если вы помешаете Ленсу Ларку, вас убьют».

«Он еще не знает, что я ему мешаю. У нас еще есть время».

«Вряд ли. Я возвращаюсь на Метель сразу после окончания хадола в Динкельстоне. Вы надеетесь дожить до этого времени?»

«Надеюсь. Смогу ли я вас увидеть до тех пор?»

«Не знаю».

Джердиана вернулась к своим друзьям. Альдо и другие молодые метлены исподтишка наблюдали за ее разговором с Герсеном; они тут же принялись ее расспрашивать, но Джердиана отвечала им рассеянно и неохотно. Через некоторое время вся их компания направилась в отель «Сферинде люкс».

Кóра соскользнула по голубовато-белесому небу Дар-Сая, поколебалась на дрожащем горизонте, превращаясь в багровый сплющенный эллипс, после чего быстро исчезла, оставив после себя лимонно-желтое зарево. На сотни километров к югу и к северу обрывки высоких перистых облаков загорелись сначала ярко-красным, а затем пурпурным огнем и, наконец, растворились в сумерках. Воздух пустыни начинал заметно охлаждаться. Водяные завесы Сержоза перестали журчать – от них остались только редкие капли – и вечерний бриз уже беспрепятственно продувал городские купола. В Сержозе, лишенном непрерывного шума струящейся воды, воцарилась странная тишина, и дарши в белых халатах, проходившие по площади, казались таинственными участниками всеобщего молчаливого заговора.

Одной из закутанных в белое фигур был Герсен; он нес с собой сумку, содержавшую то, что можно было бы назвать орудиями его ремесла. Проходя из-под Центрального шатра в еще более темные проулки шатра Сканселя, Герсен подумал, что Джердиана Чансет, если бы она могла его видеть в эту минуту и знала бы, какое снаряжение он приготовил, окончательно убедилась бы в том, что он – исключительно странный человек.

«Хорошо, что Джердиана меня не сопровождает, – говорил себе Герсен. – Надо полагать, она чувствует себя в полной безопасности, находясь в роскошных номерах отеля «Сферинде». Так будет лучше и для нее, и для меня». По сути дела, Герсен решил, что для него лучше всего было бы вообще о ней забыть. Никакой полет воображения не позволял ему представить себе Джердиану Чансет – ни сегодня, ни когда-либо в будущем – как часть его полной опасностей жизни, скорый и внезапный конец которой предсказывала сама дочь метленского магната.

Печальная мысль о возможности внезапной смерти сразу отрезвила его и напомнила о необходимости прислушиваться к отточенным за многие годы инстинктам. Герсен приближался к гразди Диндара с напряженной бдительностью хищного зверя – все его органы чувств чутко следили, сознательно и бессознательно, за окружающими условиями.

Герсен задержался в тени у киоска продавщицы сувениров – та уже давно ушла домой, оставив на прилавке несколько безделушек и блюдечко для монет на тот случай, если кто-нибудь пожелает обслужить самого себя.[38]38
  Дарши не склонны к мелкому воровству; в сущности, за пределами крупнейших населенных пунктов кражи на Дар-Сае практически неизвестны. Убийства лицом к лицу и ограбления – в частности, ограбления, связанные с дуодециматами – совершаются здесь несколько чаще, хотя все еще рассматриваются как непростительные преступления. Если убийцу или грабителя задерживают, его сначала бичуют, пока на нем не остается живого места, после чего приковывают цепями к скалам, где он становится жертвой лансларка, насекомых-грызунов и скорпионов. С точки зрения даршей, самым тяжким преступлением является хищение принадлежащего другому даршу пескохода или запаса воды. Виновника, после обязательного бичевания, привязывают к столбу на дне выгребной ямы центрального общественного нужника.
  Любопытно отметить, что проступком, послужившим причиной изгнания Ленса Ларка из клана Бугольдов, было присвоение кондиционера воздуха, снятого им с трупа соплеменника, упавшего спьяну в заросли ядовитого кактуса. Тайное хищение имущества погибшего совершенно непозволительно, хотя и не относится к разряду тягчайших преступлений, наказуемых смертной казнью. Хуссе Бугольду (так его звали в молодости) отрезали мочку одного уха, после чего Ларка изгнали из-под шатра Бугольдов ударами бичей.
  Следует упомянуть также о том, что Джердиана Чансет, которой не был известен в точности характер проступка Хуссе Бугольда, автоматически предположила, что он согрешил, вступив в противоестественный половой акт – противоестественный и недопустимый с точки зрения метленов, тогда как дарши не видят в таких совокуплениях ничего предосудительного. Этим объясняется ее реакция на вопрос Герсена.
  В целом, вопросы сравнительной криминологии часто вызывают нездоровое любопытство; они обсуждаются не только в томе VII монументального комментария барона Бодиссея к условиям человеческого существования, но и в более специализированных работах, таких, как «Межпланетная преступность: ее причины и следствия» Кэрен Миллер и «Грешные души» Теодора Педерсена. Ричард Пельто, в своей книге «Народы Коранны», подробно обсуждает почти полярно противоположные характеристики социумов Метеля и Дар-Сая.


[Закрыть]

Герсен ждал. Прошло пять минут; пространство вокруг гразди Диндара тускло освещалось только тремя фонарями, укрепленными на шпилях трех самых высоких куполов. В ночном воздухе звуки доносились издалека подобно тихим, но четким голосам, раздающимся в переговорном слуховом аппарате. Откуда-то со стороны Центрального шатра послышалась пьяная перепалка, но она скоро закончилась; ближе раздавался приглушенный толстыми стенами электронный гвалт даршской музыки – беспорядочные глухие удары, звонкое бренчание и завывания. Эти звуки только подчеркивали молчание гразди Диндара.

Герсен покинул глубокую тень за киоском. Бесшумно и мягко, как облачко дыма, он поднялся по рампе и проник в вестибюль. Здесь он снова задержался, чтобы прислушаться, но сюда уже не проникали звуки, доносившиеся снаружи – ничто не нарушало глухую тишину.

Включив карманный фонарь, Герсен проскользнул в коридор – как прежде, его окружали бетон, покрытый пятнами плесени, толстостенные арочные проходы, старое лакированное дерево. Приглушив фонарь так, чтобы он отбрасывал лишь едва заметную узкую полоску света, Герсен направился длинными крадущимися шагами к высокой зеленой двери, ведущей в управление Оттиля Паншо.

Внимательно осмотрев дверную раму, панель двери, замок и защелку замка под голубоватым лучом фонаря, Герсен не заметил никаких признаков устройств системы сигнализации или наблюдения. Он проверил, крепко ли держится дверь; в отличие от большинства дверей на Дар-Сае, она была надежно закреплена болтами, а ее замок был защищен от попыток вскрытия снаружи. «Немаловажное обстоятельство!» – подумал Герсен. Бронированные замки встречались только там, где хранились ценности.

Герсен вышел на входную рампу и снова осмотрел окрестности. По другую сторону площади, в двух пивных, затемненных листвой, мерцали грозди зеленых и белых светильников. На площади никого не было. Герсен вскочил на наклонный выступ бетонного цоколя, осторожно вскарабкался по изогнутой поверхности купола и спустился на еще один наклонный изогнутый выступ, тянувшийся вдоль вереницы узких окон. Оценивая расстояние на глаз, Герсен определил, где находилось окно управления Оттиля Паншо и подобрался к нему, прижимаясь к покатой, удобно наклонившейся внутрь стенке купола. В отличие от других окон того же этажа, окно конторы Паншо было защищено трубчатой решеткой из вондосплава, в дополнение к панели толстого небьющегося стекла.

Здесь проникнуть в контору было бы очень трудно.

Внутри было темно. Герсен попытался осветить помещение карманным фонарем, но отражения не позволяли что-либо различить.

Герсен переместился по карнизу на несколько шагов в сторону, к следующему окну – его кто-то оставил открытым на ночь, совершенно не беспокоясь о возможности вторжения. Герсен посветил фонарем внутрь: здесь находилось, судя по всему, местное управление какого-то импортного агентства. Когда-то это управление и контора Паншо служили помещениями одного и того же учреждения, занимавшего целый блок. Соединявшая их дверь была заблокирована стеллажом с брошюрами, каталогами и образцами продукции.

Герсен спустился через окно в управление импортного агентства, сдвинул стеллаж и осмотрел внутреннюю дверь. Она была подвешена на петлях и открывалась туда, где стоял Герсен. Повернув ручку, Герсен потянул дверь на себя. Дверь не шелохнулась – изнутри, со стороны конторы Паншо, ее удерживал засов.

Герсен сосредоточил внимание на поворотных петлях. Заблокированные шпонками, они были утоплены в материале рамы и дверной панели. Их невозможно было извлечь, на разрушив при этом дверь.

Герсен перешел к изучению дверной панели как таковой. У него не было большого опыта ограблений со взломом, хотя он не сомневался, что в случае необходимости его скромные способности в этой области оказались бы достаточными.

В данном случае, однако, все могло быть гораздо проще. Дверь открывалась на себя. Сопротивление двери ограничивалось надежностью крепления засова, установленного с другой стороны. Герсен уперся коленом в стену, схватился за дверную ручку, повернул ее и рванул дверь на себя.

Послышался сухой треск, и дверь открылась. Герсен позволил ей раствориться лишь на пару вершков и провел лучом фонаря вдоль щели, проверяя, не порвал ли он какие-нибудь провода системы сигнализации. Никаких проводов не было, но само по себе это еще ничего не значило – Герсену была известна дюжина способов установки замаскированных беспроводных датчиков. Кроме того, в свое время ему приходилось иметь дело с помещениями, наполнявшимися смертельным газом при проникновении в них неосторожного взломщика. Герсен понюхал воздух, но из конторы Паншо исходил только прогорклый запашок, свидетельствовавший о длительном пребывании в ней одного или нескольких человек. В любом случае, трудно было предположить, что Паншо позаботился бы установить баллон, отравляющий воздух в его конторе, в качестве обычной меры предосторожности. Герсен открыл дверь пошире, осветил фонарем внутренность помещения и увидел только то, что ожидал увидеть – зеленовато-коричневые стены, письменный стол, три стула, шкаф и не соответствовавший стилю остальной обстановки роскошный видеофон.

Начиная с этой минуты, Герсен работал быстро и ловко. Он закрепил узкий ленточный датчик в углу между дверной рамой и стеной, где он был практически незаметен, нанес с помощью баллончика-распылителя прозрачную проводящую пленку, соединявшую ленточный датчик со стеной соседнего помещения, огибавшую оконную раму и выходившую наружу, на поверхность купола. Вернувшись в контору Паншо, он отремонтировал сломанный засов внутренней двери настолько аккуратно, насколько это было возможно, вставив шурупы крепления засова в их гнезда, предварительно смазанные твердеющей смолой. На взгляд ничего не подозревающего наблюдателя, теперь засов и крепежная планка, вдоль которой он перемещался, выглядели так же, как всегда.

Теперь внимание Герсена сосредоточилось на письменном столе. Сверху на столе лежала папка с хорошо заметной надписью: «Важнейшая информация: совершенно секретно!» В папке, судя по всему, содержалась пачка бумаг. Герсену надпись на папке показалась чрезмерно демонстративным приглашением к просмотру бумаг, что, по логике вещей, служило своего рода предупреждением об опасности. Предусмотрительность подсказывала, что настало время удалиться. В тот же момент органы чувств Герсена, предельно напряженные, уловили какой-то еще предупреждающий сигнал. Не задерживаясь ни на секунду и не пытаясь проанализировать то, что он ощутил, Герсен выскользнул в соседнее помещение, удерживая подпружиненный засов в открытом положении, и закрыл за собой дверь – засов защелкнулся; теперь дверь казалась надежно запертой. Герсен осторожно передвинул стеллаж импортного агентства на прежнее место и подошел к двери, выходившей в коридор. Приложив ухо к этой двери, он не услышал ни звука. Дверь беспрепятственно подалась внутрь – Герсен слегка приоткрыл ее и сразу услышал шорох шагов в коридоре. Он тут же закрыл эту дверь, задвинул ее засов изнутри и подбежал к окну. Держась в тени, он выглянул наружу – неподалеку, на сумрачной площади, стоял человек в темном плаще и мягкой шляпе с обвисшими полями. Герсену показалось, что он узнал характерную позу и пропорции Оттиля Паншо.

Герсен отшатнулся и спрятался за стеной; нельзя было допустить, чтобы его заметил Паншо, который мог пользоваться прибором ночного видения. Прикоснувшись датчиком к прозрачной проводящей пленке, напыленной на стену, Герсен отрегулировал громкость вставленного в ухо слухового аппарата. Некоторое время он ничего не слышал. Затем раздались щелчок замка и скрип открывающейся двери. Снова наступило молчание – кто-то осматривал помещение. Сделав несколько шагов, этот кто-то тихо произнес, явно в микрофон передатчика: «Все в порядке. Здесь никого нет».

В ответ послышался едва различимый голос Паншо: «Все на месте, папка не сдвинута?»

«Насколько я понимаю, здесь все по-прежнему».

«Возможно, это был ложный сигнал. Я поднимусь в контору».

Снова выглянув в окно, Герсен заметил, что Паншо направился ко входной рампе. Герсен немедленно вылез из окна на поверхность купола и снова прикоснулся датчиком к проводящей пленке. Примерно через минуту он услышал голос Паншо: «Почему сработал датчик?»

«Сюда проник отблеск света – кратковременный, низкой интенсивности».

Непродолжительное молчание снова нарушил Паншо – осторожно и задумчиво: «Действительно, все на своих местах... Странно! У меня продолжает вызывать сомнения этот приезжий. Может быть, однако, я слишком подозрителен. Может быть, он на самом деле тот, за кого себя выдает».

«Это было бы слишком просто – что само по себе подозрительно».

«Так-то оно так... Мы имеем дело с какой-то тайной, это Коршуну не понравится. Но в первую очередь нужно сделать так, чтобы босс не раздражался еще больше. Сейчас нужно заняться Кахусом. А этот банкир пусть сидит у себя в «Приюте» – мы к нему еще вернемся».

Собеседник Паншо хмыкнул и сказал: «Кахуса нет под шатром Инкина. Придется его искать – может быть, несколько дней».

«Найди его как можно скорее и сделай все, что требуется. Мне все равно, как это будет сделано – выбирай сам. Утром я вылетаю в Тваниш».

«Уже? Вам лучше было бы остаться и закончить сбор акций».

«Меня вызывает босс, ничего не поделаешь. Ладно, сигнализация иногда срабатывает из-за статических разрядов. Здесь больше нечего делать... Одну минуту! Дверь в управление Литто – по-моему, ее взломали. Краска треснула...» Два голоса смешались в неразборчивый поток слов, после чего послышались поспешные шаги.

Герсен пробежал по выступу купола, спрыгнул на входную рампу, скрылся в тени за киоском и только после этого обернулся. В окнах обеих контор зажегся свет; в окне управления Литто появился и тут же пропал темный силуэт.

Герсен вернулся тем же путем, каким пришел. Переходя через Центральную площадь, он заметил труппу музыкантов, выступавших в «Саду Сферинде». Они играли для многочисленной компании метленов в вечерних костюмах, темно-желтых с белыми узорами; на мужчинах были широкие голубые кушаки.