Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 81 страниц)

В глазах Одмара появилась искорка чего-то вроде зависти, но он лишь вежливо подтвердил понимание наклоном головы.

«Я пришел, чтобы получить информацию, – настаивал Герсен, – и для того, чтобы по возможности заручиться вашей помощью».

«Помочь я вам не смогу – или почти не смогу», – сказал Одмар.

«И все же, вы – человек, и, конечно же, любите своих детей. Уверен, что вы не хотите, чтобы их продали в рабство – а ведь так оно и будет».

Одмар улыбнулся – горькой, дрожащей улыбкой: «Кёрт Герсен, я – человек, и моя человеческая сущность, возможно, носит еще более варварский и примитивный характер, чем ваша. Но я достиг девяносто четвертого уровня. Мое самообладание слишком велико, и мне приходится быть осторожным в его применении. А поэтому...» – Душан Одмар сделал многозначный жест рукой.

«Равновесие превыше всего?» – продолжил его мысль Герцен.

Одмар не поддался на колкость. Он спокойно произнес: «О Кокоре Хеккусе я почти ничего не знаю – по меньшей мере не больше того, что известно всем и каждому».

«В настоящее время он, насколько можно судить – самый активный из «князей тьмы». Он наносит огромный ущерб».

«Гнусное, презренное существо».

«Известно ли вам, зачем Хеккус похитил ваших детей?»

«Чтобы получить деньги, я полагаю».

«Какую сумму он потребовал?»

«Сто миллионов СЕРСов».

Пораженный, Герсен не находил слов. Одмар мрачно улыбнулся: «Мои дети, Даро и Викс, дороже ста миллионов».

«Вы могли бы столько заплатить?»

«Мог бы, если бы захотел. Проблема не в деньгах», – Одмар взял гусиное перо и повернулся к пачке бумаги; Герсен чувствовал, что терпение собеседника подходит к концу.

«На протяжении последнего месяца, – сказал Герсен, – Кокор Хеккус похитил не меньше двадцати человек, скорее всего больше. Последний подсчет был произведен в МСБР до того, как я покинул Авенту. Все жертвы похищений – чрезвычайно богатые и влиятельные люди».

«Кокор Хеккус пренебрегает предусмотрительностью», – безразлично заметил Одмар.

«Именно так. В чем заключается его цель? Почему, вдруг, ему понадобились такие огромные суммы?»

Этот вопрос вызвал у Одмара любопытство. Сотрудник Института сразу понял, к чему клонит Герсен, и бросил на него неожиданно проницательный взгляд.

Герсен продолжал: «Возникает впечатление, что Хеккус замыслил некий грандиозный проект. Не думаю, что он собирается отойти от дел».

«Ему двести восемьдесят два года, и все эти годы он никогда не отходил от дел».

Герсен убедился в том, что Душан Одмар знал о Хеккусе гораздо больше, чем дал понять в начале разговора: «Похоже на то, что бюджет – запланированная сумма расходов – Кокора Хеккуса составляет примерно два миллиарда СЕРСов, допуская, что все потребованные им суммы выкупа так же велики, как в вашем случае. Зачем ему такие деньги? Их хватило бы на целый флот звездолетов. Их хватило бы на реконструкцию целой планеты. Может быть, он хочет основать университет имени Машины Смерти?»

Одмар глубоко, тоскливо вздохнул: «Вы считаете, что он поставил перед собой некую труднодостижимую цель, и что ее достижение способно нанести ущерб всему человечеству?»

«Почему бы ему неожиданно потребовалось столько денег?»

Одмар нахмурился и досадливо покачал головой: «Жаль было бы сорвать столь грандиозный план. Но с моей личной точки зрения, а также в соответствии со стратегией Института...» Его голос замер.

«Ваши дети у Менял?»

«Да».

«Возможно, вы не знакомы с протоколом Менял. К рассчитанной продолжительности полета прибавляются пятнадцать суток. На протяжении этого периода времени только так называемая «основная заинтересованная сторона» может «погасить задолженность». По истечении этого срока внести выкуп может любой желающий. Если бы у меня были сто миллионов СЕРСов, я мог бы выкупить ваших детей».

Некоторое время Одмар изучал его лицо: «Почему бы вы это сделали?»

«Я хочу узнать, зачем Хеккусу столько денег. Я многое хочу узнать о Кокоре Хеккусе».

«Насколько я понимаю, при этом вы не руководствуетесь беспристрастной любознательностью?»

«Мои побуждения не играют роли. Я могу сделать следующее. Если бы у меня были сто миллионов СЕРСов, а также деньги на путевые расходы и подготовку, я представился бы Менялам как частное лицо, не связанное с вами никакими обязательствами, и детей передали бы под мою опеку. Кстати, сколько им лет?»

«Даро девять лет. Викс недавно исполнилось семь».

«Тем временем, я попытался бы выяснить побуждения и цели Кокора Хеккуса, а также его нынешнее местонахождение».

«И что потом?»

«Получив максимальное возможное количество информации, я привез бы сюда ваших детей и, если вы пожелаете, представил бы вам подробный отчет».

Лицо Одмара стало совершенно неподвижным: «Ваш адрес?»

«Я остановился в отеле «Креденца» в Авенте».

Одмар поднялся на ноги: «Очень хорошо. Вы достигли одиннадцатого уровня. Вы знаете, чтó нужно сделать. Нужно узнать, зачем Кокору Хеккусу понадобились такие большие деньги. Он изобретателен, у него богатое воображение – он не перестает нас удивлять. Институт считает его достопримечательным персонажем и рассматривает как полезные некоторые побочные последствия причиняемого им зла. Не могу сказать ничего больше».

Герсен покинул помещение без дальнейших слов. В тихом широком коридоре к нему вышла встретившая его женщина. Он обратила на него пытливый вопросительный взгляд. Герсен спросил: «Это ваши дети?»

Она уклонилась от прямого ответа: «Что с ними? Они живы, здоровы?»

Герсен вдруг понял, что она принимает его за агента похитителей. Как опровергнуть такое подозрение, если оно еще не высказано? Чувствуя себя исключительно неудобно, он сказал: «Имеющихся у меня сведений недостаточно, чтобы утверждать что-либо с уверенностью – я не участвую в процессе лично. Но я надеюсь, что существует возможность...» Все, что он мог сказать, представлялось ему либо бессмысленным, либо чрезмерно откровенным.

Она не отступала: «Я знаю – я знаю, что мы обязаны отстраниться... Но это так несправедливо! Они же маленькие дети! Если бы я могла что-нибудь...»

«Не хочу внушать напрасные надежды, – прервал ее Герсен, – но вполне вероятно, что ваших детей вернут».

«Я буду вам благодарна», – просто отозвалась она.

Герсен вышел из прохладного полутемного дома во внезапно ослепительное пространство приусадебного цветника. Наступил тихий, безветренный вечер – когда он включил двигатель аэромобиля, его ворчание показалось неприлично громким. Герсен рад был оставить позади виллу Душана Одмара. Несмотря на великолепие открывавшегося оттуда вида, при всей очаровательности расчетливо непритязательной конструкции, это был дом тишины и строго подавляемых эмоций, где гнев и скорбь тщательно скрывались. «Именно поэтому я никогда не переступил за грань двенадцатого уровня», – сказал себе Герсен.

Через три дня Герсен получил в отеле «Креденца» увесистую посылку. Открыв ее, он нашел восемнадцать пачек новеньких купюр «Банка Ригеля», в общей сложности на сумму в сто один миллион СЕРСов. Герсен проверил их фальсометром: это были настоящие деньги.

Герсен немедленно выписался из отеля и доехал на подземке до космопорта, где его ожидал старый потрепанный космический корабль модели 9B. Уже через час он покинул систему Ригеля и находился в глубоком космосе.

Глава 4

Из труда «Нравственная сущность цивилизации» Кальвина В. Кальверта:

«В некотором смысле взрывообразное распространение человека по Галактике следует считать деградацией цивилизации. На Земле, прилагая усилия на протяжении тысячелетий, люди согласовали наконец понятия добра и зла. Покинув Землю, они оставили за спиной и достигнутое взаимопонимание по этому вопросу...»

Из учебника «Человеческие учреждения» Прейда (для учащихся десятого и одиннадцатого классов):

«Станция Менял – еще один причудливый элемент той совокупности средств, которую мы называем «тотальным механизмом». Невозможно отрицать тот факт, что похищение с целью получения выкупа – общераспространенное преступление, хотя бы потому, что похищать людей и тут же скрываться с помощью космического корабля относительно легко и просто. В прошлом система выплаты выкупа нередко не срабатывала в связи с неизбежно возникавшими взаимной ненавистью и подозрительностью сторон, и многие из похищенных никогда не возвращались домой. В связи с этим возникла необходимость в Менялах, станция которых находится на планете Сасани в Ближнем Запределье и служит местом посредничества между похитителем и теми, кто платит выкуп. Похититель получает сумму выкупа за вычетом комиссионных, причитающихся Менялам; похищенное лицо безопасно возвращается домой. Учреждение Менял официально объявлено незаконным, но практически на него смотрят сквозь пальцы, так как, по общепринятому мнению, отсутствие такого учреждения привело бы к существенному ухудшению ситуации. Время от времени отдельные группы поднимают вопрос о целесообразности заключения подрядного договора с МСБР, предусматривающего захват и ликвидацию станции Менял. По той или иной причине все эти обсуждения никогда ни к чему не приводят».

Станция Менял – небольшая группа сооружений у подножия округлой скалистой возвышенности – находится в пустыне Дар-ар-Ризм на планете Сасани, четвертом спутнике звезды GB 1201 созвездия Орла, если пользоваться геоцентрической номенклатурой, все еще предпочитаемой авторами «Звездного каталога». Когда-то, в далеком прошлом, разумная раса населяла как минимум два северных континента Сасани, ибо там сохранились руины монументальных замков и крепостей.

Частные звездолеты запрещены в пустыне Дар-ар-Ризм, и соблюдение этого правила обеспечивается кольцом лучевых пушек, окружающих обменную станцию. Лица, желающие воспользоваться услугами Менял, должны приземляться в Нихее на берегу мелководного Калопсидского моря и лететь на воздушном корабле в Суль-Арсам – не более чем пересадочный пункт в пустыне. Затем трясущийся на ухабах автобус перевозит их на станцию Менял, расположенную в тридцати километрах.

Когда Герсен прибыл в Суль-Арсам, потрескавшуюся почву пустыни увлажняла холодная морось, и уже за то время, пока он шел от посадочной полосы в здание вокзала, на грунте проявились яркие пятна лишайника. На полпути небольшое жужжащее насекомое ударилось ему в щеку и немедленно принялось зарываться в кожу. Герсен выругался, ударил себя по щеке, и смахнул кровососа на землю. Он заметил, что его попутчики тоже ругаются и отвешивают себе пощечины; заметил он и презрительную усмешку на лице служащего аэровокзала – у того на голове было какое-то отпугивающее насекомых устройство, скорее всего ультразвуковое.

В компании пяти других пассажиров Герсен ждал машину в аэровокзале – не более чем длинном навесе с защищенной мутно-прозрачной пленкой открытой стороной. Морось превратилась в кратковременный ливень, и вдруг солнце ошпарило пустыню, поднимая стелющиеся пряди испарений. Пятна лишайника взорвались маленькими розовыми облачками спор.

Появился совершавший челночные рейсы автобус: неуклюже переваливающийся драндулет на четырех высоких колесах. Автобус остановился, словно нарочно, в самом неудобном месте, метрах в семидесяти от аэровокзала; пассажиры, в том числе Герсен, побежали к машине, размахивая руками, чтобы отпугнуть насекомых, и как можно быстрее забрались в салон.

Подскакивая на камнях и проваливаясь в рытвины, автобус полчаса тащился по засушливой равнине; наконец вдали показалась станция Менял – низкие бетонные строения, окружавшие груду крошащегося красного песчаника. На вершине этой возвышенности, в рощице жухлых деревьев с перистой желтой, буроватой и красноватой листвой, можно было различить три или четыре коттеджа.

Автобус со скрипом остановился на дворе между зданиями; пассажиры вышли и направились, следуя указательным знакам с желтыми стрелками, в приемное помещение. За стойкой сидел и заносил какие-то записи в журнал маленький желтушный служащий в маленькой серой кепке, с аккуратно напомаженными седыми волосами. На тулье кепки красовалась эмблема Менял – пара ладоней, встретившихся в рукопожатии. Молча указав новоприбывшим на сиденья, регистратор продолжал работать. В конце концов он с шумом захлопнул журнал, поднял голову и указал пальцем: «Вы, сударь! Будьте добры, подойдите – я обслужу вас в первую очередь».

Выбранный им мрачный черноволосый субъект в облегающей черной куртке и белых брюках уроженца Бернала, подошел к стойке. Служащий приготовил бланк: «Ваше имя?»

«Ряд Ольгвин 92, шеренга Метье 6».

«Кого вы желаете выкупить?»

«Ряд Сетт 44, шеренга Метье 7».

«Сумма погашаемой задолженности?»

«Двенадцать тысяч пятьсот СЕРСов».

«Кто вы – посредник, основная заинтересованная сторона или независимый скупщик?»

«Посредник».

«Очень хорошо. Будьте добры, предъявите выкуп».

Посредник выложил на стойку деньги, служащий тщательно пересчитал их, пропуская каждую купюру через прорезь фальсометра и убеждаясь в подлинности банкнот. Выписав квитанцию, он потребовал встречную расписку, каковую бернальский посредник отказался предоставить до тех пор, пока выкупленное лицо не окажется в его присутствии. Регистратор откинулся на спинку стула, пораженный таким несоблюдением установленного порядка, и прищурился, глядя бернальцу прямо в глаза: «Сударь, вы не понимаете. Добросовестное выполнение обязательств – непреложное правило Менял. Сам по себе тот факт, что я позволил вам предъявить сумму, погашающую задолженность, служит достаточной гарантией того, что выкупленное лицо имеется в наличии и находится в хорошем состоянии. Ваше недоверие, ваша подозрительность не только бросают тень на нашу репутацию, но и не делают честь вам самому».

Берналец пожал плечами, нисколько не впечатленный полученной отповедью. Тем не менее, он оформил встречную расписку. Служащий сухо кивнул и прикоснулся к кнопке; вышел проводник в красном пиджаке, чтобы проводить бернальца в зал ожидания.

Регистратор неодобрительно покачал головой и снова ткнул пальцем в случайно выбранного посетителя – на этот раз им оказался коренастый хмурый громила с окрашенной в темновато-бежевый цвет кожей; на нем был более или менее стандартный космический комбинезон, такой же, как на Герсене, что не позволяло сразу определить его происхождение.

Нисколько не смущенный угрожающей внешностью клиента, служащий спросил: «Ваше имя?»

«Не твое дело».

Регистратор снова откинулся на спинку стула: «Это еще что такое? Так не пойдет! Я должен записать ваше имя».

«Пиши: господин Безымянный».

Желтушный служащий широко раскрыл глаза: «Наша организация функционирует, не прибегая к какому-либо обману и не нарушая объявленные правила. Естественно, мы ожидаем такого же подхода со стороны наших деловых партнеров. Хорошо, раз вы настаиваете, так и запишем: господин Безымянный». Регистратор со вкусом сделал витиеватую запись: «Будьте добры, назовите гостя, за которого вы вносите сумму погашения задолженности».

«Я выкупаю заложника, а не гостя! – взревел коренастый громила. – Вот твои чертовы награбленные деньги, чтоб вы подавились! Отдавай моего племянника и перестань лапшу на уши вешать!»

Регистратор чопорно поджал губы: «Все будет сделано в кратчайшие сроки, как того требуют правила. Как зовут вашего племянника?»

«Кэйдер, лорд Саттербус. Приведите его – и пошевелитесь!»

Служащий полуприкрыл веки и вызвал проводника: «Будьте добры, приведите к этому господину лорда Саттербуса из номера 14». Сделав ладонью перед лицом такое движение, словно он отмахивался от дурного запаха, регистратор указал пальцем на третьего ожидающего: «Подойдите, сударь – вы следующий».

Третий клиент был стройный человек со смущенным выражением лица; он выкрасил кожу зеленым пигментом с шелковым блеском, на нем был расшитый узорами камзол с брыжами, в последнее время модными в Диковатых горах на Нирване, одной из планет Кортежа. Этот посетитель хотел, чтобы его дело не предавалось гласности – он наклонился над стойкой поближе к служащему и что-то пробормотал полушепотом. Регистратор не желал напрягать слух: «Будьте добры, говорите громче, сударь. Не могу понять, чего вы хотите».

Смущение клиента словно сдуло порывом ветра – он тут же взорвался: «Нет никаких причин, по которым позорными делишками, которые вы тут обделываете, необходимо заниматься во всеуслышание! Вы должны предусмотреть отдельные закрытые кабины для тех из нас, кому еще дороги честь и достоинство».

«Что вы, сударь! – возмутился служащий. – За кого вы нас принимаете? С какой стати вы стали бы пробираться сюда тайком, как в какой-нибудь бордель? Наша организация пользуется самой высокой репутацией. Мы выступаем в качестве доверенных посредников, обеспечивающих соблюдение условий сделки, заключенной между двумя сторонами, добросовестно и неподкупно представляя интересы обеих сторон. Поэтому извольте изложить свой запрос открыто».

Посетитель побагровел – его зеленая кожа приобрела грязновато-серый оттенок: «В таком случае, раз вы такие олицетворения честности и добропорядочности, будьте любезны назвать владельцев вашего предприятия! Кто получает прибыль?»

«Этот вопрос не имеет никакого отношения к погашению задолженностей», – отозвался служащий.

«Мое имя и мой адрес также не имеют никакого отношения к внесению выкупа как такового. Что же вы молчите? Отвечайте: кто снимает сливки с денег, полученных вымогателями? Где ваша хваленая добросовестность?»

«Достаточно сказать, что нашей корпорацией руководят несколько групп владельцев-акционеров».

«Бандитов и вымогателей!»

В конечном счете этот клиент заплатил выкуп, и его провели в зал ожидания. Следующим оказался Герсен. Он назвал свое имя и заявил, что является независимым скупщиком – другими словами, не берущим на себя никаких обязательств предпринимателем, который может «погасить задолженность» (Менялы настаивали на применении этого эвфемизма) по своему усмотрению, заплатив за «гостя» по истечении пятнадцатидневного срока ожидания выкупа заложника «основной заинтересованной стороной»; при этом допускалось, что «скупщик» мог перепродать заложника впоследствии по более высокой цене и таким образом извлечь прибыль. Регистратор сухо кивнул: «В настоящее время в наличии имеются следующие лица, ожидающие погашения просроченной задолженности». Он передал Герсену перечень из нескольких десятков имен с указанием соответствующих сумм «задолженностей». Герсен просмотрел список. Одна из верхних записей гласила:

«Одмар Даро, 9 лет, мужского пола; Одмар Викс, 7 лет, женского пола;

Сумма задолженности: 100 000 000 СЕРСов»

Чуть ниже значилось:

«Кромарти Белла, 15 лет, женского пола;

Сумма задолженности: 100 000 000 СЕРСов»

За пятнадцатилетней Беллой следовал четырехлетний ребенок:

«Дарбассин Олег, 4 года, мужского пола;

Сумма задолженности: 100 000 000 СЕРСов»

И еще, чуть ниже:

«Эперже-Токай, Алюсс-Ифигения, 20 лет, женского пола;

Сумма задолженности: 10 000 000 000 СЕРСов»

Заметив последнюю цифру, Герсен моргнул. Опечатка? Десять миллиардов СЕРСов? Неслыханная сумма выкупа, невозможная! Сто миллионов можно было считать беспрецедентным запросом, хотя в списке – Герсен еще раз пробежался по нему глазами – было семь или восемь «гостей», за которых требовали по сто миллионов. Огромные деньги – но десять миллиардов? В сто раз больше ста миллионов? Здесь что-то было не так. От кого можно было ожидать выкупа в десять миллиардов СЕРСов? Такой расход не выдержали бы бюджеты большинства планет, не говоря уже об индивидуальных лицах. Герсен продолжал просматривать перечень. Вслед за восемью «гостями», стоившими по сто миллионов, значился только один, оцененный больше, чем в сто тысяч:

«Пач Мирон, 56 лет, мужского пола;

Сумма задолженности: 427 685 СЕРСов»

Пока Герсен изучал список, регистратор занимался другими посетителями; через некоторое время он вернулся к Герсену: «Соответствуют ли вашим сегодняшним потребностям какие-либо из имеющихся в наличии гостей?»

«Разумеется, я хотел бы произвести личный осмотр, – сказал Герсен. – Позвольте, однако, спросить – чисто из любопытства. Вот здесь указана сумма в десять миллиардом СЕРСов. Это, случайно, не опечатка?»

«Никаких опечаток в списке нет. На станции Менял, сударь, за этим бдительно следят, мы не смеем ошибаться».

«Кто предлагает выкупить эту молодую особу? От чьего имени вы действуете в данном случае?»

Служащий ощетинился: «Как вам должно быть известно, если мы не получаем особое разрешение на раскрытие информации о спонсорах, она должна храниться в тайне».

«Понятно. Как насчет пары детей Одмара, Кромарти, Дарбассина, Флоя, Хелариопы и прочих, за кого просят по сто миллионов? Кто их спонсор?»

«Мы не получили разрешение на раскрытие этой информации».

Герсен кивнул: «Что ж, в таком случае пора произвести осмотр».

«Одну минуту, сударь. В том, что относится к гостье по имени Эперже-Токай, мы не можем позволить осмотр исключительно из любопытства. Перед тем, как вам будет разрешено осмотреть это имеющееся в наличии лицо, вы должны внести задаток в размере десяти тысяч СЕРСов, который, в случае погашения задолженности, будет зачтен в счет выкупа».

«Я не заинтересован в ней в такой степени», – заявил Герсен.

«Как вам будет угодно». Регистратор подозвал проводника. Следуя за ним, Герсен пересек зал ожидания и прошел по коридору, выходившему на внутренний двор. Здесь проводник остановился: «Каких именно лиц вы хотели бы осмотреть?»

Герсен изучил внешность стоявшего перед ним человека. Судя по интонациям и произношению, он родился и вырос на Земле – хотя, вероятно, сходный акцент был у жителей какой-нибудь планеты Запределья. Ему было примерно столько же лет, что и Герсену – возможно, несколько меньше; плечи его уныло сутулились, а достаточно приветливое, хотя и грубоватое лицо было выкрашено бледно-желтым пигментом. Кепка с эмблемой Менял увенчивала роскошную копну волнистых русых волос, перевязанных так, чтобы они окружали голову на уровне ушей и висели сзади наподобие птичьего хвоста.

«Вам известно, что я – независимый скупщик», – задумчиво сказал Герсен.

«Да, сударь».

«Я мог бы вложить часть своих СЕРСов в полезное дело – вы, конечно, понимаете, что я имею в виду».

Проводник не был уверен в своем понимании, но многозначительно кивнул.

«Вы могли бы оказать мне неоценимую помощь, – продолжал Герсен. – Я уверен, что вы знаете больше об индивидуальных «лицах, имеющихся в наличии» – больше, чем обычно сообщают рядовому клиенту. Если благодаря вам я извлеку дополнительную прибыль, было бы только справедливо, если я поделюсь с вами частью этой прибыли».

Проводник был явно заинтригован направлением, в котором развивались мысли Герсена: «Мне ваше предложение представляется вполне разумным – с тем условием, конечно, что будут соблюдаться правила корпорации. У нас строгие правила, и за их нарушение полагается не менее строгое наказание».

«О каком-либо вопиющем нарушении правил не может быть и речи, – успокоил его Герсен, вынимая пару сотенных купюр. – Вы получите больше, в зависимости от того, какую информацию сможете предоставить».

«Я могу говорить часами – самые странные вещи происходят на станции Менял. Но перейдем к делу. Если я правильно вас понимаю, вы хотели бы осмотреть «имеющихся в наличии» персон?»

«Верно».

«Хорошо. Вот в этом направлении находятся изоляторы класса E для гостей, друзья и близкие которых не смогли вовремя погасить их задолженности. Эти люди – если выражаться откровенно – ожидают продажи в рабство тому, кто предложит достаточно высокую цену. Условия содержания гостей зависят от суммы их задолженности. Лучше всех устроились гости, занимающие помещения в так называемых «Имперских садах» на вершине холма. Гости обязаны находиться в своих помещениях в часы утреннего досмотра, но после полудня им позволяют развлекаться по своему усмотрению, а по вечерам они могут общаться друг с другом. Некоторые из гостей считают, что это способствует повышению их тонуса, и даже испытывают нечто вроде благодарности к своим спонсорам».

В сопровождении проводника, теперь болтавшего без остановки, Герсен осмотрел несчастных узников, томившихся в изоляторах класса E, после чего перешел к изоляторам классов D и C. Перед каждым изолятором висела табличка с указанием имени и статуса заключенного, а также требуемой суммы «погашения задолженности». Проводник, которого звали Арманд Кошиль, указывал на возможности выкупа по сниженным ценам, причем некоторые из предлагаемых им сделок носили характер весьма сомнительных спекуляций: «Невероятный шанс! Взгляните на него! Старший сын Тайвальда Фитцбиттика, богатейшего разработчика карьеров на Балагуре. Что для него значат сорок тысяч СЕРСов? Ничего! Он выложит сто тысяч и не поморщится. Если бы у меня были такие деньги, я купил бы парня, не оглядываясь. Прибыль, можно сказать, гарантирована!»

«Почему же сам Тайвальд Фитцбиттик не выкупил сына за сорок тысяч?»

Кошиль развел руками в замешательстве: «Он занятый человек – возможно, он никак не может отвлечься от управления своими предприятиями. Но рано или поздно, помяните мое слово, он будет здесь, и деньги потекут рекой!»

«Возможно, возможно».

Кошиль указал еще на нескольких «гостей», находившихся примерно в таком же положении, и выразил удивление тем, что Герсен не проявлял особого интереса и не делал никаких заявок: «Поверьте мне, излишние колебания и сомнения нередко приводят к разочарованию. Например – вот, именно здесь, в этом изоляторе, мы содержали привлекательную девушку, отец которой просрочил погашение задолженности. Спонсор предложил скидку, снизив цену до девяти тысяч СЕРСов, и только вчера независимый скупщик – насколько я понял, сарданиполитанец – оформил ее передачу ему на поруки. И – вы не поверите! – почти в тот же момент, когда были подписаны все бумаги, прибыл отец девушки. Надо полагать, он был разочарован, так как покупатель заявил, что удовлетворен сделкой. Последовала пренеприятнейшая сцена».

Герсен согласился с тем, что медлительность иногда приводит к неудобствам.

«Если вы спросите меня, – продолжал разглагольствовать Кошиль, – на Ойкуменической конференции должен быть утвержден бюджет, позволяющий погашать все просроченные задолженности. Почему нет? Большинство наших гостей – жители Ойкумены. Такая организация оплаты способствовала бы повышению качества обслуживания, а гости могли бы гораздо чаще избегать неприятностей и лишений».

Герсен предположил, что выкуп заложников за счет ойкуменического фонда можно было бы рассматривать как общественную поддержку деятельности похитителей, и Кошиль признал существование такой возможности: «С другой стороны, некоторые аспекты сложившейся ситуации вызывают у меня замешательство».

«Неужели?»

«Именно так. Приходилось ли вам иметь дело с «Трансгалактической службой страхования и обеспечения гарантий»? У них есть представительства во многих крупных городах».

«Кажется, я слышал это название».

«Они специализируются в области страхования от похищений. Насколько мне известно, на их долю приходятся от 60 до 70 процентов рынка такого страхования – по той простой причине, что их страховка дешевле, чем у конкурентов. А почему их страховка дешевле? Потому что их клиентов редко похищают, тогда как клиенты их конкурентов неизбежно попадают сюда, на станцию Менял. Я часто спрашиваю себя: принадлежит ли станция Менял «Трансгалактической службе»? Или, может быть, «Трансгалактическая служба» принадлежит Менялам? Конечно, говорить о таких наблюдениях вслух, наверное, не следует».

«Возможно, хотя ваше наблюдение весьма любопытно... Почему нет? Два предприятия взаимовыгодны – рука руку моет, как говорится».

«Вот именно. Да уж, странные вещи делаются на станции Менял, много странных вещей...»

Они подошли к изолятору класса B, где содержали детей Одмара. «Вот замечательная парочка! – хвалил товар Арманд Кошиль. – Уровень задолженности, конечно, установлен слишком высоко – за этих двоих дали бы, вероятно, двадцать или тридцать тысяч, в зависимости от вкусовых предпочтений, так сказать. Срок их выкупа основной заинтересованной стороной уже истек, они «имеются в наличии» – но, разумеется, для того, чтобы согласиться уплатить такую огромную сумму, нужно быть не в своем уме».

Герсен взглянул на двух детей через зеркальное смотровое окно, не позволявшее ничего видеть изнутри. Они апатично коротали время: Даро что-то читал, Викс крутила в руках какой-то шнурок. Брат и сестра походили друг на друга – стройные, темноволосые, с прозрачно-серыми глазами, унаследованными от отца.

Герсен отвернулся: «Не совсем понимаю, почему за них заломили такую высокую цену – простите, «сумму задолженности»? Я заметил, что за нескольких других гостей тоже требуют несусветные деньги. Чем это объясняется?»

Кошиль облизал губы, несколько раз моргнул, опасливо оглянулся: «Мне не следовало бы распространять эти сведения, так как правила запрещают разглашать личность спонсора. Но я уверен, что этому спонсору будет все равно, если я его назову. Потому что спонсор – знаменитый Кокор Хеккус».

Герсен притворился удивленным: «Как так? Кокор Хеккус, Машина Смерти?»

«Он самый. Хеккус давно уже приносил нам некоторый доход, но теперь очевидно стал важнейшим поставщиком. За последние два месяца он привез Менялам двадцать шесть гостей, и каждый из них – за исключением одного – оцениваются в сто миллионов СЕРСов. Причем в большинстве случаев он получает требуемые суммы. Спонсор этих двух детей – Кокор Хеккус».

«Но зачем ему это нужно? – подивился Герсен. – Он задумал какой-то грандиозный проект?»

Кошиль таинственно ухмыльнулся: «О, да! В том-то и дело. Здесь-то и зарыта собака – как сказал сукин сын, навестив могилу своей матери». И снова Кошиль пугливо оглянулся: «Вам следовало бы кое-что знать о Кокоре Хеккусе...»

«Что именно? Все мы кое-что о нем знаем».

«Видите ли, в его характере есть черта, казалось бы, не свойственная людям его профессии – он поклоняется эстетическому идеалу. Возникает впечатление, что Кокор Хеккус безумно влюбился в девушку, которую – уверяю вас, это не преувеличение – можно назвать самым восхитительным созданием во Вселенной. Ей нет равных!»

«Откуда вы знаете?»

«Терпение! Прекрасная дева мечты вовсе не отвечает взаимностью Кокору Хеккусу – напротив, одна мысль о нем вызывает у нее приступ бледности и тошноты. Что ей делать, куда бежать? Как она может противиться его домогательствам? Галактика слишком тесна. Хеккус неутомим, он найдет ее, где бы она ни пряталась. Ни у кого не найдет убежище беззащитное очаровательное существо – ни у кого, кроме Менял. Даже Кокор Хеккус не посмеет нарушить правила Менял. Во первых, его никогда не допустят к изоляторам; во вторых, если он посмеет ее увезти, нарушив правила, Менялы используют все свое влияние и не пожалеют никаких затрат для того, чтобы его наказать. Вполне возможно, что Кокор Хеккус презирает опасность, но он не потерял рассудок. Девушка объявила себя своим собственным спонсором. Она определила сумму своей задолженности в размере десяти миллиардов СЕРСов – по сути дела, она называла гораздо бóльшую сумму, триллион СЕРСов, но ей не разрешили.