Текст книги "Князья тьмы. Пенталогия"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 81 страниц)

Зарево потухло и превратилось в облако клубящегося, расползающегося черного дыма.

Испуганный водитель закричал: «Сударь, куда теперь?»

«Дальше!» – отозвался Герсен, но почти сразу передумал: «Остановитесь!»

Он вышел из такси, чтобы получше разглядеть взлетное поле. На месте звездолета «Эттилия Гаргантюр» валялись несколько тлеющих обломков. Герсен окаменел от отчаяния и ярости. «Я должен был это предвидеть! – говорил он себе, сжимая зубы. – Ленс Ларк и его забавные проделки! Он уничтожил иск вместе с судном и теперь получит полную сумму страховки – в этом случае Оттиль Паншо, конечно же, не забыл уплатить необходимые взносы!»

«Я расслабился! – бормотал Герсен. – Потерял остроту восприятия!» С отвращением повернувшись на каблуках, он вернулся в машину и спросил водителя: «Вы можете выехать на поле?»

«Нет, сударь, нас туда не пускают».

«Тогда поезжайте вперед, тихонько».

Такси ехало мимо взлетного поля. Герсен заметил группу топчущихся на месте мужчин, явно находившихся в состоянии истерического шока. Наклонившись к микрофону, Герсен сказал шоферу: «Сверните к складам!»

«Туда нам тоже нельзя, сударь – это частный проезд».

«Хорошо, подождите меня здесь», – Герсен спрыгнул на обочину.

Из-за ремонтных ангаров поспешно выехал, едва не перевернувшись на повороте, небольшой грузовичок. Он мчался, подпрыгивая, прямо поперек взлетного поля к подъездной дороге. Механики отреагировали мгновенно: одни с криками выбежали на поле, другие вскочили в свои машины и пустились в погоню. Добравшись до ухабистого проезда, водитель-беглец отчаянно прибавил скорость, торопясь выехать на шоссе. Когда грузовичок проезжал мимо прожектора, лицо водителя ярко озарилось, и Герсен успел рассмотреть это лицо – красновато-бронзовое, широкое и комковатое, с выпученными глазами: лицо Тинтля. Будучи неважнецким водителем, Тинтль не справился с управлением и заехал передним колесом в придорожную канаву. Грузовичок зарылся носом в щебень, кузов высоко приподнялся, и машина перевернулась. Тинтля, судорожно размахивающего руками и ногами, выбросило в воздух вместе с осколками высокого ветрового стекла. Он свалился плечом вперед, почти на спину, и несколько секунд лежал неподвижно. Затем, преодолевая боль, Тинтль с трудом поднялся на ноги; дико озираясь и прихрамывая, он припустил к уже недалекому шоссе. Преследователи настигли его в ослепительных голубовато-белых лучах одного из прожекторов: плотно обступив Тинтля, механики принялись избивать его кулаками и монтировками. Отшатываясь то в одну, то в другую сторону, Тинтль упал. Взбешенные механики пинали его в живот и в голову, с проклятиями наскакивая на него с монтировками, пока от старого дарша не осталась неподвижная окровавленная груда драной одежды.

Подбежав ближе, Герсен спросил у наблюдавшего за этой сценой молодого человека в комбинезоне работника ремонтной мастерской: «Что здесь происходит?»

Молодой механик обернулся и смерил Герсена подозрительным, вызывающим взглядом: «Разве вы не видите обломки звездолета? Их разбросало по всему полю! Этот мерзавец взорвал корабль, и с ним десяток наших людей! Подогнал машину, как ни в чем не бывало, под грузовой люк, опустил лебедкой большой контейнер и уехал. А в контейнере был фракс, вот что там было! В ту же минуту так долбануло, что даже в мастерских мы все повалились куда попало. На борту были четыре охранника и шестеро грузчиков – дневная смена кончалась, они уже собирались домой. Всех разорвало в клочки!» Кипящий праведным возмущением и возбужденный насилием, молодой человек угрожающе набычился: «А вы кто такой, чтобы спрашивать, зачем да почему? Вам какое дело?»

Герсен не позаботился ответить и быстрым шагом вернулся к такси. Водитель ждал его в темноте и нервничал: «Куда теперь, сударь?»

Герсен бросил последний взгляд на взлетное поле, на слепящие прожекторы, на группу механиков, все еще толпившихся вокруг тела Тинтля, размахивая руками, ругаясь и переминаясь с ноги на ногу. «Назад, в город», – сказал Герсен.

Развернувшись и оставив позади Рубленую Сечь, машина стала возвращаться по дороге в Пилькамп, через Гару и Дун-Диви. Герсен уставился невидящими глазами на кривую вереницу уличных фонарей, тянувшуюся вдоль озера к Старому городу. Мрачные размышления Герсена прервались, когда он снова заметил светящуюся вывеску: «ШАТЕР ТИНТЛЯ». Как прежде, цветные огни и пляшущие тени мелькали в окнах верхнего этажа. Еще не остывший труп Тинтля лежал на холодной земле в Рубленой Сечи, а у него в трактире кто-то что-то праздновал.

В голове у Герсена возникло щекочущее ощущение, словно вызванное каким-то зловещим излучением. Пару секунд он сидел, нерешительно выпрямившись, после чего приказал водителю остановиться: «Подождите меня здесь, я скоро вернусь».

«Слушаюсь».

Герсен перешел на другую сторону улицы. Из «Шатра Тинтля» доносились приглушенные звуки пьяного веселья: пискливые трели, ритмичный перестук, нестройный гул голосов и, время от времени, взрывы глупого смеха. Герсен распахнул створки входной двери. Женщина в черном, стоявшая за стойкой пивного бара, встретила его каменным взглядом, но ничего не сказала.

Герсен поднялся по лестнице на верхний этаж. Вступив в трактирный зал, он оказался за тремя плотными рядами спин, сутулых плеч и голов, казавшихся темными силуэтами на фоне пульсирующего розового света.

На эстраде в центре помещения приплясывали два музыканта – один стучал по барабанам, другой наигрывал на визгливой свирели. Ниже, в промежутках между бритыми головами с серьгами, болтающимися на удлиненных мочках ушей, можно было заметить по-старчески морщинистого юношу, выделывавшего курбеты в обнимку с усатой надувной куклой в черное платье даршской старухи. Он протяжно распевал настойчивым гнусавым голосом частушки на даршском жаргоне[31]31
  Мужчины и женщины Дар-Сая употребляют различные идиомы, входящие в лексикон только того или иного пола. Куплеты, которые слышал Герсен, исполнялись на мужском жаргоне.
  Девочек дарши-мужчины называют «чельтами». Когда девушки выходят из подросткового возраста – и до тех пор, пока у них не начинают расти усы (что происходит через шесть-восемь лет) – их называют «китчетами». В дальнейшем по отношению к женщинам применяются многие другие эпитеты, в большинстве своем пренебрежительные или оскорбительные.
  Даршские женщины применяют эквивалентный набор терминов по отношению к представителям мужского пола.


[Закрыть], не всегда понятном Герсену:

«Я прозрел в шатре Гаггара, прислонясь к стволу нефара,

Запивая мутным пивом жгучий привкус ахагара:

Курам на смех срам, вестимо, весь скукожился крючком,

Но прошла китчета мимо – он расправился торчком!

Весь Дар-Сай – моя родня, я не помню племени,

Все, что было до меня – пустая трата времени... Эх!

Чельты в спальне раздевались, щеголяли голышом,

Бессердечно издевались над несчастным малышом:

По ночным шатрам я шлялся, опьяненный Мирассу [32]32
  Мирассу – луна Дар-Сая, па ночам производящая возбуждающее действие на обитателей планеты.


[Закрыть] ,

Хоть одну поймать пытался за блестящую косу!

Пусть усов у чельты нету, резвость ног ее спасет,

Что не скажешь про китчету – там, где надо, ус растет... Эй!

Где китчеты греховодят, почему их нет в шатрах?

По ночам куда уходят, забывая стыд и страх?

За бугор Сатира Келли, к роднику Беремой Клячи

Озорницы улетели порезвиться, не иначе,

По равнине Многочленской разбежались... Ох, как трудно

Совладать с натурой женской, извращенной и паскудной... Ой!

Недотепой от бича я под лучами Мирассу

Убежал в пустыню, чая встретить девицу-красу —

Но хуница с тяжким задом, с рожей, как у индюка,

Изловила из засады недотепу-дурака!

Старой ведьме стало скучно, поиграть решила в прятки —

Я пропал в объятьях душных пышноусой свиноматки... Ох!

Без конца по мне скакала и сосала-целовала

И до блеска натирала, и всего ей было мало,

И опять меня дразнила и мотала-теребила,

А в песках уже всходило беспощадное светило —

Бледный, потный, чуть дыша от полуденного жара,

Как раздавленная вша, я приполз в шатер Гаггара... Тьфу!

Облысел, заматерел я, приобрел мужскую стать,

Двадцать пять китчет пригрел я прежде, чем устал считать.

Безмятежно и невинно, ставку выиграв в хадол,

Многочленскою равниной я домой под мухой шел —

И – в кошмаре не приснится! – под скалой петлей ремня

Та же старая хуница заарканила меня... Ха!

Утону в бадье мелассы, пропаду в полярных льдах,

Проиграю черной массы столько, что умру в долгах,

Но – клянусь вам под присягой лысой гордостью джентльменской —

Я не сделаю ни шагу по равнине Многочленской!

Если наступить на мину не хотите вслед за мной,

Многочленскую равнину обходите стороной! Пива!»

Аудитория с энтузиазмом вторила рефренам, притоптывая, вскрикивая, подпевая назойливому мотиву нестройными басами, напоминавшими последовательность протяжных отрыжек.

Герсен потихоньку протискивался за спинами зрителей поближе к кухне, откуда можно было лучше разглядеть происходящее. На многих присутствующих были обычные костюмы, общепринятые на планетах Веги; другие, однако, носили длинные белые даршские плащи с капюшонами-таббатами. Особое внимание Герсена привлекли два человека, сидевшие за столом у противоположной стены: первый, грузный и необычно неподвижный, натянул таббат на лоб и щеки так, что черты его лица было практически невозможно различить; второй сидел спиной к Герсену и что-то говорил, робко жестикулируя.

Кто-то грубо пихнул Герсена плечом в спину, оттолкнув его в сторону. Обернувшись, Герсен увидел язвительную физиономию мадам Тинтль: «Ага! К нам снова пожаловал не в меру любопытный журналист! Пришли повидаться со своим приятелем?»

«Какого приятеля вы имеете в виду?» – вежливо спросил Герсен.

На лице мадам Тинтль появилась злобная понимающая усмешка, заметная скорее благодаря движению усов, нежели губ: «На этот счет ничего не могу сказать. По мне все искиши[33]33
  Искиш: на жаргоне даршей – любой человек, родившийся не на Дар-Сае.


[Закрыть] на одно лицо. Впрочем, может быть, вы его найдете где-нибудь поблизости. Или вы пришли полюбоваться на Неда Тикета?»

«Не совсем так. Скорее, я надеялся обсудить с вами тот вопрос, по которому мы заключили сделку. Например, неужели сегодня вечером все посетители – ваши завсегдатаи? Как насчет двоих, сидящих за столом напротив?»

«Незнакомцы, оба только сегодня прибыли с Дар-Сая. Это с ними вы хотели встретиться?»

«Не уверен – при таком тусклом освещении, за огнями эстрады, их трудно распознать».

Усмешка мадам Тинтль стала неприятной ухмылкой: «Почему бы вам не подойти и не представиться?»

«Прекрасная мысль! Через некоторое время я так и сделаю. Что слышно про Тинтля в последнее время? Говорят, его куда-то послали с поручением».

«Неужели? Тинтль становится популярен. Вчера вечером он танцевал – с завидным проворством для его возраста».

Морщинистый юноша закончил серию частушек под одобрительный рев отрыжек. Мадам Тинтль презрительно фыркнула: «Мерзкие старые хуницы вас не устраивают, понимаете ли! Не беспокойтесь! На женском этаже мы едим отборный свежий ахагар и совершаем возлияния в честь Трепещущего Тирана Тобо. Во всем надо поддерживать равновесие! Кто у нас следующий? Бичеватель Тикет? Смотрите внимательно – развлекайтесь, да на ус наматывайте!»

Переваливаясь с ноги на ногу, мадам Тинтль отправилась по своим делам, бесцеремонно расталкивая зрителей плечами. Герсен снова взглянул на двоих, сидевших напротив. Худощавый человек, говоривший с даршем, почти наверняка был Оттилем Паншо. Кто его собеседник?

Прогремела дробь барабана – на центральную эстраду выбежал высокий тощий длинноногий человек в облегающем костюме из горчично-желтой и черной материи. На его костлявых обнаженных руках переплетались жилы; подергивающийся длинный нос нависал над длинным острым подбородком. Он подчеркивал взмахами и щелчками бича громкую вступительную декламацию: «Хой-хо! Пора от души повеселиться! Я – хлесткий Никити-Тикет! Первый глоток воды я выпил у Родника Ваббера, а искусству бичевания учился у Ролли Татвина. Мой неутомимый бич – Щелкунчик: кто хочет исполнить балет под его музыку? Изящно, деликатно, элегантно, грациозно? Выходите же, танцоры!»

Герсен продолжал неотрывно смотреть на двух собеседников у противоположной стены. Один был Оттиль Паншо; другой – Герсену трудно было произнести это имя даже про себя – неужели это Ленс Ларк?

Мадам Тинтль появилась из ниши за спиной грузного дарша в белом таббате и встала рядом с ним в позе одновременно почтительной и презрительной. Наклонившись, она что-то ему сказала и ткнула большим пальцем в сторону Герсена. Два собеседника повернулись в ту же сторону, но Герсен уже скрылся за спинами зрителей.

«Хой, хой, хой!» – кричал на недотеп Нед Тикет. Его длинный кнут производил сухие резкие щелчки, едва не задевая ступни танцоров: «Давайте, шевелитесь, не ленитесь! Пляшите-ка под музыку бича! Выше ноги поднимайте, мишенями и пятками мелькайте!» На недотепах были шорты в обтяжку с круглыми алыми нашивками на ягодицах. Двое были подростки-дарши; третьим был Максель Рэкроуз, прыгавший на удивление проворно. «Хуп-хап-хуп! – кричал Нед Тикет. – Так мы пляшем под шатром Дудама! Ласковый хлыст из гибкой дубленой кожи! Блестящая, нежная, гладкая кожа! Хип-хип, ура! И щелк – и щелк – и щелк-щелк-щелк! Прыжок сюда, прыжок туда! А теперь кружитесь, кувыркайтесь! Поворот – прыжок, поворот – скачок! Чуете, как согревает кожа? Ловкий ритмичный танец греет душу! Разве не весело? Не забавно? Прыжок, скачок – и щелк-щелк-щелк! Ты что, уже устал? Хочешь испортить нам вечер? Получи-ка по мишени! Скачи, кружись, как изящный эльф! Усталость – миф, сказка, небылица! Давай, танцуй, пляши – нельзя остановиться! Вертись, кувыркайся на славу, мишенью налево, направо! Как это называется? Где смех сквозь слезы?... Отдохните минутку». Повернувшись на каблуке, Нед Тикет поклонился собеседнику Оттиля Паншо: «Сударь, ваш кнут знаменит. Не желаете ли продемонстрировать свое мастерство?» Грузный человек отказался небрежным жестом. Оттиль Паншо воскликнул: «Нужно больше танцоров – акробатов и актеров! Вот он, у входа в кухню, шпион-искиш! Вытолкнуть его на эстраду!»

Герсен позвал: «Рэкроуз, сюда! Быстро!»

Запыхавшийся Рэкроуз обернулся, взглянул на Герсена остекленевшими глазами и заковылял к нему, едва волоча ноги.

«Эй, не спеши! – закричал Нед Тикет. – Готовься к новой пляске!»

Герсен почувствовал за спиной тепло большого тела; оглянувшись, он увидел мадам Тинтль, уже выставившую руки вперед, чтобы вытолкнуть его на танцевальную площадку. Увернувшись, он схватил ее за руку и, продолжая начатое ею движение, швырнул вперед так, что она распласталась на полу у ног бич-мастера. Выхватив лучемет, Герсен выпалил в живот грузного человека в белом капюшоне. Кто-то успел подтолкнуть локоть Герсена, он промахнулся. Кулак выбил оружие у него из руки, Герсена обступили темные фигуры.

«Рэкроуз! – ревел Герсен. – Сюда! Скорее!»

Рычащая тень схватила Герсена сзади за шею и нанесла удар по затылку; Герсен моргнул и погрузил локоть в прижавшееся к спине брюхо. Он продел пальцы левой руки в кольца электрического кастета, из рукава в его правую руку выскользнул нож. Кто-то снова ударил его; Герсен схватил руку нападавшего – тот захрипел и затрясся, пораженный разрядом энергии. Рассекая протянутые к нему руки и отпугивая ножом ощерившиеся лица, Герсен схватил Рэкроуза за предплечье и затащил его в кухню – где даже в этой ситуации не смог не поморщиться от наполнявшей воздух маслянистой вони. Четыре женщины взвыли, обрушивая на него поток ругательств. Герсен схватил котел с кипящим острым соусом и швырнул его в зал, откуда послышались пронзительные вопли. Из боковой двери, ведущей на лестницу, ворвалась мадам Тинтль; схватив Герсена сзади, она прижала его к себе обеими руками. «Бабы! – орала она. – Облейте искиша жгучим маслом! Проткните рашперами! Поджарьте на плите!»

Герсен прикоснулся к ней кастетом – мадам Тинтль взвыла, отскочила назад, оступилась и покатилась вниз по лестнице. Герсен опрокинул на кухарок стеллаж с приправами и подал знак Рэкроузу: «Скорее!» Они бегом спустились по лестнице, перепрыгнув через начинавшее шевелиться тело оглушенной мадам Тинтль. Из-за стойки пивного бара вышла усатая женщина в черном: «Что за шум? Что случилось?»

«Мадам Тинтль споткнулась и упала с лестницы, – объяснил Герсен. – Будьте добры, позаботьтесь о ней. Рэкроуз, пора идти!»

Обернувшись, Герсен бросил последний взгляд на лестницу. На верхней площадке стоял грузный человек, поднимавший лучемет. Герсен бросился в сторону – луч энергии прошипел мимо. Герсен метнул нож. Ему пришлось бросать его, находясь в невыгодном положении, пригнувшись у стены – лезвие не проткнуло шею стрелявшего, но срезало мочку уха вместе с тяжелой серьгой.

Грузный дарш взревел от ярости и снова выстрелил, но Герсен и Рэкроуз уже выскочили на улицу.

Перебежав через дорогу на Пилькамп к ожидавшему такси, Герсен закричал водителю: «В Старый город, как можно быстрее! Дарши сошли с ума!»

Машина рванулась с места и загромыхала на юг. Их никто не преследовал. Герсен откинулся на спинку сиденья: «Он был в трактире... Дважды я пытался его убить. Дважды промахнулся. Мой план удался – он взял наживку. Но я промахнулся – дважды!»

«Не знаю, о чем вы говорите! – рявкнул Рэкроуз. – Здесь и сейчас уведомляю вас о том, что с этой минуты я больше не выполняю функции вашего помощника!» Помолчав пару секунд, Рэкроуз прибавил с деликатной язвительностью: «Мой оклад несоизмерим с характером моих обязанностей».

Герсен не был в настроении проявлять особую симпатию к журналисту: «Скажите спасибо, что выбрались оттуда живым. Вам повезло».

Рэкроуз фыркнул и с болезненным стоном поежился на сиденье: «Вам легко говорить. Вам не пришлось плясать под кнут Неда Тикета! Отвратительный подонок!»

Герсен вздохнул: «Я прослежу за тем, чтобы нанесенный вам ущерб был надлежащим образом возмещен. Радуйтесь своим шрамам – они принесли вам немалый доход».

Через некоторое время Рэкроуз спросил: «Кто был этот громила в белом халате?»

«Ленс Ларк».

«Вы пытались его убить».

«Разумеется. Как иначе? Но я промахнулся – к величайшему сожалению».

«Вы – странный журналист».

«Должен признать, что вы правы».

Через три дня Джехан Аддельс позвонил Герсену по видеофону. Заметив на лице финансиста тщательно сосредоточенное выражение, Герсен приготовился выслушать важные новости.

«По поводу звездолета «Эттилия Гаргантюр», – начал Аддельс тоном настолько сухим, что, казалось, он вызывал статические разряды в воздухе. – Судно полностью уничтожено. Таким образом, иск «Банка Куни» против владельца «Эттилии Гаргантюр», несмотря на все его юридические достоинства, можно считать безрезультатным».

«Я пришел к тому же заключению», – кивнул Герсен.

«Тем не менее, сразу возникает другой вопрос, а именно вопрос о страховании, – продолжал Аддельс. – Любопытно было бы узнать, кто застраховал звездолет, каков был объем страхования и, разумеется, кто является бенефициаром – то есть, попросту, кто получит деньги. В моем распоряжении оказались факты, которые могли бы вас заинтересовать».

«Несомненно! – отозвался Герсен. – В чем заключаются эти факты?»

«Я обнаружил, что страховой полис был подписан всего лишь три недели тому назад, причем объем материальной ответственности страховщика примерно соответствует рыночной стоимости звездолета и груза или, возможно, даже несколько превышает ее. Страхующей стороной является фидуциарный страховой фонд «Куни», подразделение «Банка Куни» в Трампе, на планете Дэвида Александра. Требование о выплате страхового возмещения предъявила застрахованная сторона, инвестиционный синдикат «Котцаш», базирующийся в Сержозе на планете Дар-Сай. В соответствии с правилами страхового фонда, возмещение было выплачено безотлагательно и в полном размере».

Герсен бросил на Аддельса мрачноватый взгляд исподлобья: «Я – владелец «Банка Куни»?»

«Именно так, и страхового фонда «Куни» тоже».

«Таким образом, я выплатил Ленсу Ларку большую сумму денег».

«Так обстоит дело».

Герсен, как правило, не давал волю эмоциям, но в этом случае он возвел руки к потолку, сжал кулаки и опустил их себе на голову: «Он обвел меня вокруг пальца!»

«Как отметил Оттиль Паншо, Ленс Ларк знаменит своими проделками», – бесстрастно напомнил Аддельс.

«Да-да, припоминаю».

«Древняя алоизийская пословица гласит: «Собираясь трапезничать с дьяволом, запасайся ложкой подлиннее». У меня возникло впечатление, что вы приступили к такой трапезе, пользуясь короткой десертной вилкой».

«Посмотрим, посмотрим! – сказал Герсен. – Вы готовы к полету?»

Лицо Аддельса стало неподвижным: «К полету? Куда?»

«На Дар-Сай, само собой».

Аддельс слегка опустил веки и наклонил голову набок: «Важные личные дела не позволяют мне присоединиться к вам в этой поездке. Кроме того – что, конечно, не имеет непосредственного отношения к делу – Дар-Сай слывет дикой планетой, населенной варварами, и там я, конечно, чувствовал бы себя не в своей тарелке».

«Да, вполне вероятно».

Осторожно подождав несколько секунд, Аддельс спросил: «Когда вы вылетаете?»

«Сегодня после обеда. Здесь меня ничто не задерживает».

«Советуя вам проявлять осторожность и предусмотрительность, я только потерял бы время, – ворчливо заметил Аддельс. – Поэтому позвольте пожелать вам удачи».

«Буду настолько осторожен, насколько потребуется, – отозвался Герсен. – Постараюсь связаться с вами в ближайшее время».