Текст книги "Заклятые враги (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 88 страниц)

Тэллавару хотелось закричать, что они не туда смотрят. Что, может быть, ошиблись – пусть и победили, но теперь отдавали свою повинную честь другому человеку. Может быть, в конец ослепли от магии, заставляющей их падать пред его мощью?

Ему хотелось призвать их – закричать, чтобы те немедленно повернули к нему свои лица и увидели своего победителя. Но сколько бы Гартро не тянул за привычные, знакомые нити, ничего не было – его зов уходил в пустоту и будто бы тонул в бесконечном гуле человеческих мыслей.

Он только тогда вновь поднял голову, проследил за взглядом каждого из солдат – и пошатнулся, понимая, что на самом деле случилось.

Казалось, его эйфория от победы, от власти над чужим могуществом ещё не отступила – и он так и не мог до конца смириться с тем, что случилось. С тем, что осознал в это мгновение.

Он не отобрал его силу.

Не получил всё то, что принадлежало жалкому мальчишке, бесполезному, не умеющему ничего – разве что только отчаянно пытаться ухватиться за своё прошлое, за остатки волшебства. Разве было кому обучать ему, было кому показать, как управлять их сознаниями?

Тэллавар всматривался в крепостную стену – но там уже никого не было. Может быть, ему привиделось, и всё это – просто глупая шутка?

Но, пусть даже не было рядом ни Шэйрана, или призрака его, или ещё чего-нибудь в этом роде, он не мог ухватиться за их сознание. Словно сплошная стена, выстроенная чужими руками за какое-то короткое мгновение.

Он пытался – сорваться с места, может быть, двинуться вперёд – но они разве пытались напасть? Разве пытались уничтожить то, что от него осталось?

У него ещё была его магия.

Тэллавар, пошатываясь, сошёл со своего постамента – с холма, на котором уже представлял выстроенный замок, в котором проведёт своё бессмертие. Он не остановится – даже если у мальчишки появился шанс выжить, даже если однажды он смог вернуться сюда и воспользоваться своим даром, который, может быть, никогда и не принадлежал ему по-настоящему, это ещё ничего не означало.

Гартро не умел останавливаться и сдаваться. Он чувствовал, что у него ещё был шанс победить. Пятисотлетний опыт просто так не пропадёт, а ликующее войско даже не заметит, что всё ещё не уничтожило своего главного врага. А когда они все спохватятся, то будет слишком поздно останавливать его.

Он разрушит эту жалкую столицу изнутри, но сначала – проследит за тем, чтобы тело проклятого мага превратилось в пепелище.

***

Сначала Дарнаэлу подумалось, что они проиграли.

Наверное, он был едва ли не единственным – из тех, кого мог рассмотреть, покуда хватало зрения, – что не опустился на колени. Может быть, не подчинили и не убили – таков критерий, – но почему тогда никто не пытался на них напасть?

В конце концов, странно прекращать битву, когда ещё есть враги, которых можно побеждать.

Но они все не шевелились. Склонили головы, словно провинившиеся слуги, и не смели сдвинуться с места.

Он поднял взгляд на Лиару – та коротко покачала головой. Ей так хотелось управлять человеческими мыслями, останавливать их одним взмахом руки – но больше пятерых одновременно королева по-настоящему сдерживать не могла. Что уж говорить о тысячной армии?

Она что-то прошептала – одними губами, но Дарнаэл знал женщину достаточно хорошо, чтобы расшифровать каждое произнесённое ею слово, даже если вслух она не проронила ни единого звука.

Это не её ведьмы. Они – Лиара, подданные её, – не умели так. Повально, всех до одного, будто бы одной паутиной.

Дар вскинул голову, прищурился, всматриваясь в крепостную стену, но там никого не было. И на холме тоже – но сейчас ему было не до Тэллавара.

Он ли это сделал?

Может быть, решил, что достаточно – он достаточно, возможно, наколдовал, теперь оставил подданных на коленях и помчался лично, кинжалом вырезать сердца своих врагов.

Дарнаэл встряхнул за плечо одного из солдат, узнавая в нём собственного подчинённого, но тот и не содрогнулся даже, не моргнул, только крепче сжал губы и ниже опустил голову. Казалось, можно было в тихом шелесте, в тихом шепоте различить короткое “повинуюсь”, но Тьеррон не мог ничего утверждать.

– Папа!

Он обернулся – лавируя между склонившимися солдатами, к ним с Лиарой пробиралась Эрла. Раненная – на щеке осталась длинная тонкая полоса от чужой шпаги, да и руку она зажимала, пытаясь остановить кровотечение, – ослушавшаяся родительского приказа, но живая.

Дару казалось, что усталость, собиравшаяся в его теле столько дней, внезапно вырвалась на свободу – ноги подкашивались, и он был уверен, что шпагу не поднимет.

– Кто это сделал? – Дар в ответ на её вопрос только пожал плечами.

– Откуда мне знать?

Эрла зажмурилась.

– Во имя Первого, – почему она так и не вспомнила сначала о своей богине, поминая имя элвьентского божества, – ведь если это не Тэллавар…

Она тяжело опустилась на землю.

Вся одежда её была просякнута кровью. Казалось, пятно расползалось на рукаве с необыкновенной скоростью и прытью, и у Эрлы уже не оставалось никаких сил стоять.

– Мама, – она подняла на Лиару взгляд, – там… исцели…

Королева сделала шаг в сторону дочери, но Эрла покачала головой.

– Не меня, мама, – она подняла на женщину преисполненный надежды взгляд. – Там… Мама, пожалуйста, – голос её терялся. – Я знаю, что ты его ненавидишь. Если ты потом захочешь, то можешь изгнать, но ты не можешь позволить ему умереть, – она закусила губу. – Мама, когда я в последний раз о чём-то тебя просила?

Лиара поджала губы. Ей хотелось заявить, что в подобной ситуации тратить на какого-то мужчину магию неразумно, но понимала – если они победили, то надо исцелять раненных. Если же проиграли – то смысл бороться дальше? Им и так не дадут выжить, и всё её колдовство не поможет.

Она сама, вероятно, пострадала – но никаких видимых повреждений не было. Дарнаэл провожал женщину молча, одним только взглядом – она опустила голову, и на лицо падали яркие рыжие пряди.

Люди шевельнулись – Эрла содрогнулась, будто бы готовясь тут же ухватиться за оружие, но у неё не было ни кинжала, ничего.

– Почему ты вышла на поле боя? – Дарнаэл не мог осуждать её или корить этим поступком, но спросить был обязан.

– Я не могла находиться там.

– А Рэй?

– Я не знаю, – Эрла зажмурилась. – Лучше было бы, если б он остался там, наверное. Если мы все… – она запнулась.

Если бы они все погибли, то у страны осталось бы кому править.

Зашелестела трава. Люди, повинуясь чему-то, склонились ещё ниже, и Дар инстинктивно рванулся за шпагой, оборачиваясь, пытаясь проследить за их взглядами, понять, кому именно они поддавались.

В тёмном силуэте, там, вдалеке, можно было узнать и Первого – наверное. И Тьеррон, поступил бы, наверное, логично, принимая неизвестного за божество, сошедшее с небес, чтобы помочь родной стране и любимому континенту.

Но с каждым неуверенным шагом, когда люди склонялись всё ниже и ниже, поддаваясь какому-то короткому приказу, он всё больше разочаровывался в этой складной, невообразимо логичной версии.

Шэйран казался растерянным – будто бы не знал, что с этим делать. Они расползались в стороны, подальше от него, образовывая своему повелителю широкую дорогу, по которой можно было пройти, – и он словно ещё сильнее натягивал невидимые нити, не рискуя отпустить их так просто и так быстро. Может быть, опасался, что больше никогда не сможет повторить успех, а может, знал, что, стоит только на минутку отпустить, как Тэллавар тут же воспользуется возможностью.

И всё же, когда где-то слышался слишком громкий шелест, когда кто-то пытался рвануться, сорваться с цепи, может быть, и вправду надеясь уничтожить королевскую династию Тьерронов, или ту же Лиару, он оборачивался, и в синих глазах вспыхивало что-то жестокое.

Не звериное – вполне человеческое, осознанное, логичное. Казалось, в Шэйране пылало слишком ярко неведомое чувство. Он впервые получил власть – такую безграничную и упоительную, – и не знал, что делать с даром, свалившемся на него, будто бы снег на голову.

Дарнаэл знал, что и сам, наверное, растерялся бы, если б ему удалось подчинить себе хоть десяток, хоть одного. Не тысячи воинов, опустившихся на колени.

Рэй, казалось, шёл бесцельно – сначала рядом с ним мелькала тонкая фигурка в белом, ведьма, но она, очевидно, отправилась к раненным.

Шэйран остановился, когда добрался до них, можно подумать, что совершенно случайно, и растерянно поднял голову, глядя отцу в глаза. Тьеррону хотелось подавить улыбку – но та появилась как-то сама по себе, а теперь почему-то упрямо не пыталась угасать.

Эрла так и осталась на траве – ей лучше было дождаться лекаря или хотя бы свою мать, – но Дарнаэл инстинктивно выпрямился.

– Так это твоих рук дело, Ваше Величество, – усмехнулся он.

– Высочество, – инстинктивно поправил он. – Величество – это только правитель.

Дарнаэл покачал головой.

– Я не ошибся в титуле.

***

Дождя больше не было. Ветер короткими, упрямыми порывами разгонял тучи – то и дело швырял в лицо одинокие листья, душил запахом крови, – но Дарнаэл знал, что это уже не имело значения. Они победили – что б ни думал об этом Рэй, неуверенно ослабляя натянутые нити.

Люди постепенно поднимались, замечали раненных, кричали от боли – кто-то, может быть, даже умирал, получая свободу от своего повелителя.

Шэйран, казалось, не знал, куда себя деть. Громогласный голос отца совсем рядом повторял команды, управлял армией, не разбирая, своей или чужой. Мать растворилась где-то среди своих ведьм, целительскими отрядами проходивших по воинству.

Но это не могло быть концом. Не так просто и не так быстро; Рэй отказывался верить в столь простую, элементарную победу.

Он опустился на колени над раненным, с трудом узнавая Кэора – на его груди, будто крест-накрест, сходились длинные тонкие порезы. Сжал руку, вливая силы – конечно, целитель с него прежде был не ахти, но Рэй со времён Вархвы, впрочем, и войско не останавливал – может быть, повезло?

Двоюродный брат ещё дышал – теперь распахнул глаза, плотно сжимая губы. Может быть, пытался сдержать рвущийся на свободу крик. Разумеется, больно – в этом Рэй и не сомневался, залечивая гадкие раны.

Анри была тоже где-то рядом – её несколько минут назад унесли. Рэй даже не удосужился спросить, каковы раны – Сандриэтта была в сознании, а значит, справится. Маги в Эрроке достаточно талантливы для того, чтобы залечить все её раны, не оставив даже ни единого шрама.

Он даже видел мелькнувшие где-то острые уши, но так и не смог идентифицировать, был ли это Тэравальд или, может быть, кто-то другой.

– Всё закончилось? – хрипло, всё ещё без сил, спросил Кэор.

– Да.

– Кто победил?

Рэй усмехнулся. Отвечать не хотелось, он, может быть, и сам не знал, правда ли это, но слишком уж требовательным был взгляд кузена.

– Наши, – выдохнул он.

– Значит, всё в порядке.

– В абсолютном. Тебя скоро тоже заберут в город. Раненных слишком много, сюда ещё не дошли.

Не все.

Он так и не смог до конца отпустить нити. Не потому, что магия ему не подчинилась бы, а потому, что до сих пор боялся отпустить эту иллюзию силы, мощи, плескавшейся в его крови. Может быть, ему хотелось продлить ещё несколько мгновений упоения – но на самом деле Рэй просто боялся, что стоит ему только отпустить, на мгновение ослабить хватку, как за появившуюся возможность моментально ухватится ненавистный Гартро, закончит начатое, доплетёт свои паучьи сети.

Шэйран встал, махнул рукой, подзывая помощников – должен же кто-то помочь доставить Кэора настоящим врачам.

Они и вправду явились быстро – но не те, что там, вдалеке, пытались совладать с потоком людей. Эти солдаты будто бы возникли из-под земли, и взгляд их всё ещё пылал подчинением.

Рэй ослабил нити – насколько мог, – отдавая приказ донести Кэора до дворца. Те поддались – без единой попытки сопротивления, – и парень отвернулся, не в силах смотреть на всё это.

Отец назвал его королём – словно не осталось ни его самого, ни Лиары. Будто бы на самом деле у него было хоть какое-то право на родительский трон и эту огромную страну. Будто бы он мог повторить свой успех. Будто бы…

Будто бы он действительно был сильным.

Опустив голову, пожалуй, не от усталости, а от того, чтобы его не узнавали все подряд, Шэйран медленно побрёл в сторону распахнутых городских врат. Усталость упала на его плечи тяжёлой ношей, и теперь, когда он постепенно осознавал, что же на самом деле случилось, становилось всё страшнее и страшнее от одной мысли о том, что же будет дальше.

Рэй никогда не считал, что имеет на могущество право. Может быть, всё дело было в том, что его к этому приучили, а может, и сам виноват – в любых условиях повелитель рано или поздно станет тем, кем должен. Он же думал, что его судьба – это просто сбежать из-под материнской опеки, получить образование и скрыться подальше от любопытных взглядов и раздражённой Лиары, недоумевающей, откуда у неё вообще мог появиться сын.

К тому же, у королевы была Эрла, её настоящая надежда, дочь, что помогла бы матриархату оставаться незыблемым ещё как минимум одно поколение.

А он оставался лишним.

…Он думал, что войдёт в город с непрерывным потоком людей, но воины, ощутившие однажды на себе мощь его магии, теперь послушно расступались в стороны. Шэйран ускорил шаг, надеясь, что не привлечёт постороннее внимание – со всем этим ещё надо было смириться.

Спасало то, что столицу Эрроки он знал слишком хорошо, дабы в ней заблудиться. Скользнул в привычно тихий переулок, по знакомым улочкам вышел к высокому забору – но что молодому парню перелезть через подобное препятствие?

Спрыгнул в сад, чувствуя, как несмелые лучи закатного солнца согревают кожу, и вдохнул запах свежей зелени.

Здесь не было того отвратительного аромата крови, преследовавшего его за границами города. Казалось, во дворец смерть не проникла, вопреки тому, что многих раненных завезли именно сюда.

И ему, наверное, следовало бы присоединиться к лекарям. По крайней мере, если у него не получится залечить все те ранения, то можно будет поделиться собственной силой с уставшими ведьмами, помочь их хотя бы так. Но Рэй всё уговаривал себя – ещё несколько минут свободы. Секунда-вторая на то, чтобы расслабиться и позволить себе вдохнуть аромат свободы.

Где-то впереди мелькнула незнакомая берёза – серебром зашелестели листья. Обычно они редко росли в Эрроке, тем более, такие высокие и красивые, и Рэй не помнил, чтобы в прошлый раз, ещё когда они только-только оказались в столице, видел это дерево.

Он уже шагнул было в её сторону – но инстинктивно обернулся.

…Тэллавара узнать было трудно. Больше не было морщинистой кожи, не было усталых жёлтых глаз. Он не походил на выцветшую картину в старой раме.

Ему можно было дать не больше тридцати лет. Молодой, сильный, подтянутый, с русыми волосами, сверкающими на солнце, со светло-карими глазами, так и излучавшими мощь и уверенность.

Рэй, может быть, и не чувствовал бы никакой опасности с его стороны – но он помнил, что было тогда. Помнил, как отвратительное лезвие впилось ему в сердце, как ломались позвонки и невероятная боль прорезала всё тело насквозь.

Ему столько времени после этого хотелось умереть, что теперь вопрос жизни был принципиальным – он не мог в этом уступить проклятому магу.

– Здравствуй, Шэйран, – зажигая пульсар на раскрытой ладони, промолвил Тэллавар. – А я уж думал, что ты умер.

– Как видишь, твои старания оказались совершенно бесполезными.

Гартро рассмеялся, так слабо и глухо, что Рэй даже не расслышал толком этого отвратительного, отчего-то такого неприятного звука.

– Уж не знаю, как умудрился отпустить всю ту толпу, – язвительно протянул Тэллавар, – но тебя сегодня, мой принц, я не отпущу.

– Опять попытаешься своровать мои силы? – криво усмехнулся Рэй. – Продолжишь увлекаться воровством?

– Мне просто интересно, – Гартро прищурился, – как ты умудрился выжить. Неужели и вправду тебя перепутали с Первым?

– Нет, – прозвучало хрипловатое у мага за спиной, – у меня для этого слишком острые уши.

========== Глава восемьдесят четвёртая ==========

Он обернулся, и в диком взгляде почти что мелькала растерянность. В какой-то миг могло даже показаться, что всесильный, всемогущий Тэллавар Гартро – таковым он считал себя, – испугался.

Он обернулся и зарычал – буквально издал громкий, утробный рык. Казалось, боли в нём было больше, чем во всём том, что Гартро творил прежде – и отчаянья, такого пьянящего и скользкого.

Его больше не волновал мальчишка за спиной. Он видел своего вечного, заклятого врага – такого спокойного, такого непременно равнодушного Дарнаэла Первого, что его никогда не трогала Тэллаварова ненависть.

На Эрри, замершую у берёзы, он даже не посмотрел. Воспоминания о ней были смутными; Тэллаварова вечность распласталась перед ним, будто бы тонкий поток сознания, и он не мог серьёзно задумываться о том, что случилось тогда. Не мог вспоминать о боли минувших лет, наверное, по одной простой и глупой причине – его вечность начиналась всего пять сотен лет назад, когда зародилась великая Элвьента.

Когда король Дарнаэл отобрал силу, что причиталась Тэллавару по праву, распорядился ею так, как сам того желал, растоптав все мечты самонадеянного молодого мага, лучшего ученика покойного Высшего.

– Ты, – осклабился он. – Опять ты.

– Каждый раз – я, – кивнул Дарнаэл. – Сколько б лет ни прошло.

– И ты ещё смеешь появляться у меня на глазах? – Гартро расправил плечи, позволяя уверенности, свойственной только дикой юности, вспыхнуть в нём. – Ты всё ещё надеешься на то, что теперь я позволю тебе, бездарному, уйти просто так? Да я даже рад, – он усмехнулся, – что мальчишка выжил, что в нём есть сила. Мировое господство подождёт.

– Верно, – Первый улыбнулся так легко и лучезарно, словно никто ему только что и не угрожал, – ведь основной твоей целью было отомстить тому, кто всё у тебя украл, а не получить страну, правда, Тэллавар? А ведь это ты украл у меня магию, и при этом пытаешься сделать вид, будто бы я сам в твоём проступке повинен…

– Украл магию? Я вернул то, что полагалось мне по праву, – возразил он. – Я хочу, чтобы эта магия была безраздельно моя, не потому, что я эгоистичен и глуп. Я мечтаю об этом по одной только причине – я действительно заслуживаю на волшебство!

Дарнаэл только устало кивнул. Можно было подумать, что всё это его больше и не волновало, не беспокоило. Улыбка на его губах не померкла – и спокойствие поражало не только Гартро, а и наблюдавшего за ними Шэйрана.

– Отойди, Рэй, – бог склонил голову набок. – Это не твоя битва. Когда всё закончится, может быть, тебе придётся вступить в права на неё. Но не сейчас.

– Ты теперь повелеваешь и этим мальчишкой? – фыркнул Гартро. – И его учишь быть таким, как ты? Неужели думаешь, что твои лицемерные речи позволят мне остановиться? Ты отобрал у меня всё! Я – я! – должен был стать самым могущественным магом своего времени, а что получил взамен? Разве мне дали хотя бы маленький шанс наконец-то утвердиться, заполучить свою силу? Возглавить войско или какую-то страну? Почему всегда всё лучшее доставалось тебе? Ты даже врагов не имел – ты привнёс их в жизнь своих внуков, правнуков, протащил через пять веков – но сам не пострадал!

Тэллавар будто и запутался в том, что хотел сказать. И злоба его – боль, скопившаяся за столько лет, – сорвалась пламенем с рук.

Шэйран лишь подался вперёд, но воспользоваться своим даром он не успел – огненная сфера ударила Дарнаэла в грудь.

Тот удивлённо отступил на шаг, возвёл глаза к небу – вот-вот обратится пеплом и воскреснет через много лет. Вскрикнула от ужаса и чего-то ещё у него за спиной Эрри, но тоже не сделала ещё ни единого шага вперёд, вероятно, просто не успела.

Тэллавару хотелось расхохотаться – но он сдержал клокотавший на устах смех, может быть, решил не выпускать его на свободу до лучших времён, позволить своему безумию немного настояться, а потом уже раскрыться так, как он бы того сам возжелал. Вспыхнуть пламенным, ярким цветком…

Дарнаэл пошатнулся, будто бы вот-вот рухнет на колени, а после выпрямился, вытянул руку, удивлённо так, почти несмело.

На раскрытой ладони засиял маленький огонёк.

Гартро ошалело покачал головой. Вновь вскинул руки, посылая вспышку магии – то ли тоже огонь, то ли уже молнию, – и язычок пламени на руке у Дарнаэла вспыхнул маленьким костром, угасая.

– Ты не сможешь, – покачал головой Дарнаэл. – Сколько бы ты ни колдовал, ты не сможешь меня убить. Только не тем, что украл у меня.

Тэллавар отступил на шаг, бормоча слова древних проклятий. Казалось, он не слышал ни единого предупреждения из уст своего заклятого врага, не думал о том, что должно было его остановить. Он всё призывал магию, украденную несколько недель назад, поливал градом Первого – и каждый раз отходил всё дальше и дальше.

Последнее заклинание, могучее, наполненное древней силой, прервалось на середине – он будто бы уже понял, что ничего не получится. И что шанса у него на победу тоже нет.

– Ты не сможешь, – повторил Тьеррон.

– Ты воруешь у меня даже право на месть, – Тэллавар как-то разочарованно, спокойно опустился на колени, запуская пальцы в траву, и закрыл глаза. – Ты даже не даёшь мне ударить тебя. Хотя бы раз… Хотя бы раз…

Он засмеялся, дико, так, как хохочут сумасшедшие. Не смотрел ни на небеса, ни на Дарнаэла – казалось, ослеп на мгновение. Сжал свои светлые, напоминающие сейчас солому волосы, пытаясь вырвать их, и завопил.

– Да будь ты проклят!

Бог только подошёл ближе. В синих, чуть раскосых глазах эльфа не было почему-то ни злобы, ни боли, ни отчаянного желания мести. Может быть, он хотел когда-то растерзать Тэллавара и превратить его в пыль, но сегодня всё это в один миг потеряло значение.

– Ну же! – Гартро раскрыл свои до безумия светлые, мутные глаза. – Давай! Давай, убей меня. Накажи. Заставь пожалеть о том, что я наделал!

Дарнаэл вскинул руку. Уже вновь вызвал заклинание – теперь у него хватало волшебства. Он вернул почти всё, что было в Тэллаваре – какие-то осколки чар ещё бились в груди вора, но этого слишком мало, чтобы действительно колдовать.

Он мог убить его – так, как только пожелал бы.

Но вместо того, чтобы нанести решающий удар, опустил руку, погасил пламя заклинания, пылавшее на ладони, покачал головой.

– Ты будешь жить.

– Убей меня! – Тэллавар перешёл с крика на хриплый шепот. Он смотрел ему прямо в глаза, поднялся уже на ноги. – Ты не хочешь, чтобы твой враг стоял на коленях, когда ты будешь наносить ему решающий удар? Не нужно! Давай! Я буду защищаться – это всё равно ничего не изменит! – он схватил Дарнаэла за воротник его рубашки. – Убей меня. Сражайся, заклятый враг, если ты всё ещё хочешь победить. Ты ж меня ненавидишь!

– Я тебя не ненавижу, – возразил Первый.

– Ненавидишь! Как ты можешь не ненавидеть, не презирать меня за всё то, что я совершил? Сколько я загубил чужих жизней?

Он ошалело оглянулся, осматривая зелёный эрроканский сад.

– Знаешь, какая она была красивая? Будто бы вся эта зелень ранней весной! Она так сияла, так светилась счастьем – и дочурка у неё была просто прелестная…

Дарнаэл не ответил.

– Знаешь, как я выпивал её красоту? Огромными, большими глотками – она отдавала мне это, надеясь на сделку, но я-то прекрасно понимал, что просто избавлюсь от неё, когда она мне надоест. Я закупорил её молодость в маленьком флаконе, чтобы выпить, когда мне будет нужно.

Глаза его теперь пылали – будто бы в них отражалось пламя чужих костров.

– А потом я вкусил любовь её дочери. Хватался руками за её сердце, вырывал его, вытаскивал всё доброе и способное на чувства. Лишал её шанса на счастье – она хотела магии, хотела мести… я давал им просто огрызки вместо желанного могущества, и всё ради того, чтобы испить то, что надо было мне!

Он чувствовал себя победителем, кругами хотя вокруг Дарнаэла. Казалось, бог должен был уже давно броситься на него, давно одним только заклинанием прервать жизнь – но он молчал, сжимая губы в тонкую линию – словно все произнесённые врагом слова не имели никакого значения.

– А жажду жизни, жажду битвы я отобрал у молодой любовницы твоего тезки. Знаешь, она тоже пылала чужим – а, какой вкус был у этой Зэльды! Я довольствовался её силой, тем, что пылало в её груди, довольствовался желанием победить, зная, что однажды у меня будет большее.

Он зажмурился, в упоении вспоминая те сладостные секунды.

– Я смешал всё это воедино. Я превратил это в одно целое, сделал своим, впитал – я смог стать молодым. Я вернул себе вечность. Сколько людей там погибло только потому, что мне этого захотелось, Тьеррон? Скольких я убил одной только улыбкой, одной силой мысли?

Синие глаза эльфа сверкнули как-то зло.

– Ты ещё не хочешь меня убить? А помнишь, как я упивался силой, сворованной у мальчишки? У этого, – он ткнул пальцем в Рэя, – парня, которому было ещё жить и жить! Мне хотелось терзать его тело, рвать на куски – мне хотелось получить его. Занять его место, вытеснить всё то, что осталось от его личности, лишь бы только поселиться и намертво закрепиться… Навсегда!

Мужчина кровожадно улыбнулся, словно в этом был какой-то смысл – во всём том, что он только что произнёс в приступе собственного безумия.

– Как же замечательно всё, что происходит, правда, Первый? – усмехнулся он. – Как прекрасно стоять и слушать! Ну? Ты не хочешь убить меня после того, как я вонзил в его юную плоть кинжал, как отобрал жизнь, невинную и чистую, все надежды разрушил? Неужели после этого ты всё ещё пытаешься меня пожалеть? Отпустить? Неужели ты меня не ненавидишь?! Ненавидишь, я вижу. Вижу!

Дарнаэл вздохнул, так устало, будто бы только что с его плеч свалилась огромная ноша. И улыбнулся, так искренне и чисто, что оставалось только поражаться – откуда в нём было столько сил на прощение, на свободу и на жизнь.

Однажды он выковал этот мир из чистой ненависти – и сделал его преисполненным любви, чувств, истины. И столько лет воскресал, столько лет оставлял единственную любимую женщину, чтобы у них всех была жизнь. Долгая, счастливая.

Тэллавар пытался это разрушить – неужели он его не убьёт?

– Я не ненавижу тебя, – тихо промолвил он. – Я тебя прощаю.

– Ты не можешь…

– Могу, Тэл, – усталость в голосе сменилась уверенностью и силой. – Могу.

– Нет, – возразил Тэллавар. – За такое не прощают. За такое убивают – и ты меня убьёшь. Убьёшь сейчас же, стоит мне только повернуться спиной…

– Отнюдь, – возразил он. – Прощаю. Ты свободен, Гартро. Ты можешь идти, куда захочешь.

– Но?! Давай. Давай, заяви, что я должен сделать для того, чтобы уйти! – Тэллавар протянул руки, схватил его за плечи, встряхнул с силой. – Говори!

Дарнаэл оставался всё таким же. Не скривился от отвращения, даже не отбросил в сторону его руки, а спокойно улыбнулся и мягко покачал головой.

– Будь свободен, Тэллавар Гартро.

Маг содрогнулся – словно только что кто-то нанёс ему решающий удар, – отступил, зажмурился и с громким, тяжёлым вздохом осел на землю. Тело его, казалось, билось в судорогах – он выдыхал всю ту черноту, которую собрал за долгие годы.

Дарнаэл подошёл ближе, положил ладонь ему на плечо, заглянул в мутные глаза – так искренне, так спокойно.

– Я мог бы вонзить тебе в сердце кинжал, – прошептал он, – чтобы убить тебя. Чтобы отомстить. Мог бы позволить тебе и дальше бороться против меня, возвращаться раз за разом и всё рушить. Но я не держу на тебя зла. Даже если ты пожелаешь вновь возродиться и уничтожить то, что мне дорого – у тебя ничего не получится. Мы больше не заклятые враги.

– Враги, – просипел Тэллавар.

– Нет. Врагами можно быть только взаимно. Ненавидеть друг друга до последнего взгляда, до последнего вздоха. Но я не хочу тебя ненавидеть. И презирать я тебя тоже не хочу. И забывать – нет. Ты просто урок из прошлого, Тэллавар. Мне не за что ненавидеть тебя – ведь ты сколькому научил меня на этом длинном, многовековом пути.

Плечи Гартро опустились. Его тело била крупная дрожь – и, казалось, он не мог больше удержать в себе всё то, что украл.

Глаза поблекли – в них больше не было того пламени. Медленно, под лучами закатного солнца, выгорали волосы, становясь седыми, такими тонкими, белыми – коснёшься, и ничего не будет.

Его лицо покрылось морщинами. Задрожали руки. Сгорбилась спина. Губы его стали тонкими, словно не способными больше раскрыться, а ноги едва-едва держали.

Тонкими нитками дыма в небо взмыло всё то, что он украл. Чужая любовь, чужая боль, усталость, всё то, что однажды он большими глотками выпил из невинных людей. Всё то, что своровал.

– Верни мне то, что ты отнял у меня, – прохрипел он старым, изменённым до неузнаваемости голосом. – Ты не имеешь права так поступить.

– Я не могу, – покачал головой Дар. – Этот мир строится на ненависти. Твой стержень растаял – значит, она была не твоя.

– Я вернусь. Я отомщу, – по щекам Тэллавара катились крупные, будто бы чернильные слёзы. – Я обязательно заставлю тебя пожалеть о том, что ты сделал.

– Пускай.

Но они оба знали, что ничего больше не будет. Всё закончилось – не было больше никакого Тэллавара Гартро, не было того мужчины, что держал в страхе столько дней огромную страну.

Дарнаэл не сдвинулся с места, когда тот попытался рвануться к нему – не шевельнулся, чтобы помочь подняться.

Старик не мог выпрямиться. Не мог идти быстро. Он, сгорбленный, уставший, разбитый, медленно побрёл в сторону выхода из дворцового сада.

– И ты его просто так отпустишь? – ошеломлённо спросил Рэй, казалось бы, только-только обретя голос. – Не попытаешься убить, не…

– Он просто старый человек. Не думаю, что способен навредить кому-то.

– Напомню, он навредил довольно большому количеству людей, когда был всего на пару месяцев моложе.

– В нём больше ничего нет, – возразил Дарнаэл. – Пусть уходит. Пусть будет свободен. Зачем останавливать его? Он заслужил покой.

– Не понимаю.

– Поймёшь.

Шэйран обернулся, глядя вслед сгорбленному мужчине, что едва-едва ступал по травянистой земле. В каждом шаге его было слишком много боли, и, наверное, милосерднее было бы всё-таки убить – но…

И неправильно, наверное. Ему тогда будет за что вернуться. За что отомстить. А так – впереди только свобода, пусть короткая, пусть грустная и не дарящая ему ни капельки облегчения. Может быть, он станет упиваться этой свободой, будет делать огромные глотки, наслаждаясь тем, что наконец-то отпустило, наконец-то перед ним открылся огромный простор той несказанной, неожиданной воли.

– Он не протянет и несколько дней, – наконец-то прошептал Рэй.

– Я ставлю на пару лет, – покачал головой Дарнаэл. – Он довольно сильный – может быть, к концу жизни даже станет немного счастливым.

– Не станет. И ты знаешь об этом.

– Не хочу верить, – ответил мужчина. – Если б я знал… Если б был на сто процентов уверен – смог ли бы я простить его? Если б знал, что после этого он всё потеряет – оказались ли бы мои слова искренними?