Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 88 страниц)
Потому что заклинание не просто срикошетило от её рук. Нет, оно вполне целенаправленно попало в Лээна, и оправдания тут быть не может. А Рэй – просто дурак, который сначала позволил детским воспоминаниям сыграть с собой злую шутку.
В её руках клокотала магия. Удивительно, ему, впрочем, было легко пополнять резерв, но… Откуда у неё эта сила, чистая, но не руководящаяся нормальными, систематическими знаниями? То, что она всё кричала о том, что ей отдали – всё бред. Шэйран чувствовал, что добраться до действительно важной частицы памяти не удавалось, она словно сталкивалась с какой-то стеной, как сталкивались с нею нынче Моника и Сэя.
А там, во дворце, умирал Антонио. Ему времени максимум до утра, и то если проклятье действовало так, как они думали. А если быстрее? Возможно, вскоре процесс станет необратимым, и он, дурак, только теряет драгоценное время, старательно пытаясь оправдать незнакомку, назвавшую его по чистому совпадению так, как когда-то называла бабушка.
Шар, преисполненный Силы, сорвался с её рук и с громким треском надвигался на Шэйрана. Рэй понимал, что если он ещё несколько минут просто постоит, то спасаться будет некому, и ни один резерв не поможет против того, что тут происходило.
Он не ослабил свой щит – попросту отключил её и воспользовался самым элементарным способом сбежать от ненаправленного заклинания – рухнул на траву, чувствуя, как та заколосилась под пальцами, руководимая его собственной растраченной зазря энергией.
Громкий треск свидетельствовал о том, что идея оказалась удачной. Грань между ведьмами и Лиррэ пошатнулась.
– Мой мальчик, – весело хихикнула девушка, – неужели ты до сих пор меня не узнал? Ты хочешь нарушать правила и атаковать свою милую бабушку? Но ведь это по меньшей мере бесчестно с твоей стороны, мой дорогой.
– Моя бабушка, – Шэйран вновь бросил взгляд на колосившиеся травы за её спиной, – находится в Кррэа, и не надо манипулировать её именем.
В конце концов, почему она к нему прицепилась? Ей нужен трон. Ей надо убить всех наследников престола, просто Рэй после ухода Дарнаэла был обозначен как самое опасное явление в этом дворце. Конечно, потому что магу защитить себя куда легче. И, да, Рри просто воспользовался этой девицей, чтобы получить желанное, но это ни на мгновение не означало, что она – добрая, хорошая и просто немного запутавшаяся девушка. Скорее наоборот. Раз уж она поддалась, то ничего хорошего, положительного и привлекательного в этом образе искать не стоило. Она кошмарна и отвратительна – а он наивный дурак.
Ветвь потянулась к Лиррэ, но она, не обернувшись даже, прищёлкнула пальцами, превращая в пепел то, что нависало над головой. Вряд ли у магички был такой огромный запас силы – скорее, как показалось Шэйрану, она использовала её абсолютно бездумно.
Треск повторился. Рэй заставил себя встать – потому что новых нападений пока что не было, Лиррэ словно копила силы на то, чтобы совершить очередное злодеяние, а присутствие Мон и Сэи вдруг показалось ему абсолютно лишним. Зачем было сюда мчаться? Прямо-таки, настолько сильная ведьма, что он не сможет ничего с нею сделать?
– Ты только посмотри, как твои дамы старательно пытаются тебя отсюда вытащить, – хихикнула Лиррэ. Она вытянула руку, и на ней вспыхнуло разрядом пламя, что клубком старательно распутывалось, пытаясь расползтись вокруг. Оно сминало траву, жевало её, выжигало все соки, которые только могло найти, переваривало и превращало в ссохшиеся листья. Пламя лилось с её руки безостановочно, тонкой пеленой окутывая то, что могло бы помочь Шэйрану в сражении.
Он внезапно понял, что учиться всё-таки следовало. Наличие силы, ещё и не развитой до конца, ещё ничего хорошего не означало – вот если б он заставил-таки себя запомнить несколько заклинаний, мог бы воспользоваться ими теперь, и тогда, пожалуй, Лиррэ отступила бы. А сейчас наполовину обезумевшая, жаждущая власти ведьма старательно, метр за метром, выжигала всё вокруг. И ничто не могло её остановить.
Шэйран сумел оградить от огня себя, вот только растениям это отнюдь не помогло. Даже те два волшебных пульсара, что он в неё швырнул, не особо-то и помогали. Она оказалась ловкой, вьюнкой, как та змея, и – удивительное дело! – каким-то образом отскакивала каждый раз в сторону, а он не мог пробудить мёртвые травы.
Она хотела победить, конечно же, но предпочитала играть против правил – со смертью или без неё, это не имело значения. И от убийств – своих или чужих, – она, казалось, получала самое настоящее удовольствие. Шэйран от этого испытывал разве что отвращение, но проронить ни единого слова не успел – это не имело особого значения, то, что он думал. Просто тянуть было нельзя.
По магическому щиту тонким слоем разлилась магия – золотистая, почему-то вызывая ассоциацию с богами. Колдовала Сэя – это Рэй мог почувствовать и безо всяких визуальных образов, у Моники магия совсем иного цвета, по крайней мере, в основном.
– Почему бы, – хихикнула Лиррэ, – не умереть просто так? Неужели тебе трудно это сделать, а, парень?
Он ничего не ответил, посылая в неё на сей раз долгосрочное заклинание. Впрочем, от того, что поток Силы был непрерывным, она не стала менее вёрткой, эта отвратительная ведьма – будто бы взлетела, стараясь увернуться от волшебства, вновь громко рассмеялась и весело ему подмигнула, не позволяя магии коснуться даже её платья.
На груди красовался артефакт. Теперь Шэйран видел его отчётливо – как нельзя лучше.
А ещё понимал, что она отскочит, если не обеспечить хотя бы несколько ограничительных факторов.
Преграда разлетелась с громким треском, словно взрыв произошёл изнутри. Сила вспыхнула ярким потоком и затихла – золото докатилось только до ног Шэйрана, встретив какую-то невидимую стену, но вопросы теории магии молодого волшебника волновали мало.
– Рэй! – Сэя выглядела довольно сердитой. – Марш отсюда. Я справлюсь сама!
– И именно потому, – он даже не думал о том, что отвлекается, – ты прихватила с собой мою бывшую сокурсницу? Не многовато ли на одну ведьму.
– Шэйран! – возмутилась королева, бросая на Лиррэ подозрительный взгляд. – Немедленно убирайся отсюда. Моника откроет тебе портал. Я, в конце концов, в ответе за то, чтобы ты был жив и здоров!
Рэй только едва заметно отрицательно мотнул головой. Рассеянность едва не стоила ему жизни – он отпрыгнул в сторону в последний момент, и вспышка достигла земли, разорвавшись на мелкие кусочки под ногами у Тальмрэ.
Сэя отшатнулась. Моника держалась чуть дальше, её вряд ли задело, и волшебная вспышка двинулась в сторону Лиррэ.
Рэю почему-то хотелось, чтобы они ушли. Казалось бы, и причин для этого бездумного упрямства не существовало, а всё равно ведь хотелось – доказать, что он сильнее, чем им думается. Продемонстрировать, что у его лени не такие уж и серьёзные последствия, как можно было бы подумать, посмотрев на происходящее со стороны. Морально, пожалуй, так действовать было куда легче – в одиночку. Чтобы потом винить в своей смерти только себя. Так правильнее.
– Убирайтесь отсюда!
Лиррэ на заднем плане громко рассмеялась. Её будто бы веселили эти бессмысленные разборки, она видела в них что-то привлекательное для себя самой, только Шэйран толком не мог понять, что такого смешного в отчаянном желании её победить.
– Да-а-амы, – причудливо поклонилась она. – Я так рада, что вы тут! Ваше Величество…
Она вскинула руку.
– Она мне всё открыла! – вскрикнула Лиррэ. – И это не так уж и трудно, вас… Вас уничтожить! Всего парочка заклинаний.
– Богиня? – растерянно переспросила Моника.
– Зачем Богиня? – фыркнула ведьма. – Она!
Шэйран не стал больше ждать – безумные беседы следует оставить особо фанатичным магам, что стремятся узнать побольше о Богине или ком-то в этом роде. Рэю было глубоко наплевать на то, существует ли Эрри на самом деле, вечен ли Дарнаэл Первый – дело было в пропаже второго, ненормальной напротив него и мёртвом Лээне там, внизу. О Лээне, что ни в чём не виновен, кроме, разумеется, собственного существования.
А ещё – умирающий Антонио.
…На сей раз ей не удалось увернуться. Поток ударил пусть не в грудь, но в руку, прочно приковав её к магической нити. Сила переливалась в Лиррэ тонкой, но довольно сильной струёй, неожиданно, как для такой, как она. Это заклинание требовалось распространить по всему телу, но, увы, у Шэйрана просто не хватало на него сил – чтобы сработало именно так, как он задумал. Волшебство – ведь довольно могущественная, но справиться с ним было неимоверно сложно.
Оно действовало. Сорваться с нити Лиррэ не могла, и заклинание проникало в её жилы, постепенно, понемногу. Моника за спиной что-то пробормотала, и в голосе чувствовалось плохо скрываемое уважение – у неё самой это заклинание толком никогда не получалось.
Шэйран и сам не мог сдержать самодовольную улыбку. У него никогда прежде не получалось, не выходило наколдовать нечто в этом роде, а сегодня – так, словно по мановению руки. Нить не ослабевала – Лиррэ сначала смотрела на него с презрением, ведь заклинание довольно сложное, его резерва не должно хватить и на пару минут. Но он пополнялся довольно быстро, и Шэйран знал – минут пять-шесть надо для того, чтобы убить ведьму средней силы.
Даже если Лиррэ очень могущественна, она не Эрри. Имена созвучны, конечно же, но никогда Эрри не натянула бы на себя личину безумной волшебницы.
Она не Богиня. Она не сможет сопротивляться заклинанию больше, чем полчаса, пока оно не выжжет её хотя бы на треть. А после песенка Лиррэ спета – увы, но дольше сопротивляться никому, очевидно, не суждено. Шэйран почти что испытывал удовольствие от странного, глупого зрелища, чувствуя, как его магия медленно текла по пальцам.
Это походило на невидимую линию связи, которую он прочертил магическим пером в воздухе. Сильную линию, опасную, но в тот же момент способную на слишком большую отдачу. Увы, но такие заклинания очень опасны, можно выпить себя самого и не заметить.
А он всё ещё слаб и глуп. Он и заклинание-то вытащил из памяти с трудом, а воспользоваться им смог благодаря тому, что волшебство и судьба к нему благосклонны. Но ведь кто-то должен справиться с безумной ведьмой, разве нет?
– Рэй!
Восклицание со стороны не заставило его обернуться и открыть глаза. Он и на нить силы-то смотреть не мог, потому и зажмурился, старательно пытаясь представить, что происходит.
Это было почти местью. Конечно же, Лиррэ не отобрала у него самое главное, но она посмела покуситься на очень многое. И проблема была даже не в обращении и, разумеется, не в Рри, всё это можно с лёгкостью простить, замять ситуацию, забыть о том, что она однажды промолвила. Нет. Беда в другом – в том, что она так старательно пыталась подтвердить стереотипы Эрроки и так мечтала о власти, что заигралась. получить статус королевы можно было куда проще, Сэя тому яркое подтверждение. А Лиррэ…
Даже если она слишком сильна, даже если она уничтожит каждого на своём пути, рано или поздно сопротивление окажется слишком сильно.
И Шэйран не понимал, почему ему так хотелось отомстить. За Лээна, Антонио? Ведь Фарни было лишь чуть больше, чем двадцать, и он мог найти себе хорошую девушку, жениться, завести детей, передать осколки магического дара – и свои гениальные картины, которые он ещё не успел создать, вместе с талантом. Антонио ещё можно было спасти, Антонио – ходячая ошибка Богини или тех, кто служат ей. А Лээн? Почему его втянули в эту игру, только потому, что ему не повезло с друзьями?
А Карра ведь ещё жив. Фарни – там, на дне, раскинув, наверное, руки, возможно, превратившийся в кашу, а может, ещё совсем целый. Это тоже не так и важно – главное то, что виной всему постоянные ведьминские игры, желание получить власть, убить кого-то ради того, чтобы получить то, о чём мечтаешь.
Как ему всё это надоело…
Кощунственным казалось уже то, что Сэя и Моника пытаются помочь. Это не их дело. Только его.
– Рэй! – это говорила Лэгаррэ, вскрикнула – довольно громко, только Шэйран не мог понять, почему. У него всё получится – пусть он и тонет в своих мыслях, но ведь не прерывает волшебную нить.
…Глаза он раскрыл только в последнее мгновение, тогда, когда было уже слишком поздно.
Лиррэ, конечно, пострадала. Её рука обгорела, и смертельное заклинание постепенно продвигалось выше и выше, устремилось к глазам, к кончикам пальцев – но это только левая сторона. А правая была совсем здоровой, и…
Ведьма склонилась над землёй. Кончики её пальцев касались поверхности выжженного грунта, словно девушка старательно впитывала в себя потоки внутренней силы. И из-под ладони выползало огромное чёрное облако.
Шэйран понимал – если причинить ей сейчас вред, по линии силы в него пойдёт вся отдача. И, вероятно, Сэя и Мон не уверены в том, что он способен с этим справиться.
Он знал это проклятье. Оно клубилось вокруг Лиррэ тучами, стелилось по радиусу и было неуправляемым – куда заклинатель, туда и оно. Просто из своих прикосновений, поцелуев, совместных ночей, которые она ещё ни с кем не провела, девушка выдернула ядовитую часть, и теперь та стелилась потоком по земле. Клубы дыма, чёрного, как и ночь, сгущающаяся над пропастью, способного уничтожить моментально.
Что ж, в этом был один плюс – из Антонио проклятье определённо вышло.
Иначе его не было бы столько.
Шэйран понимал, что оно куда быстрее его силы. Будь у него чуть больше резерв, он смог бы расширить поток и выжечь Лиррэ за несколько секунд. Но это под силу Высшему, что вложил бы слишком много магии в одну вспышку, а после постепенно восстанавливал бы запас. А Рэй не мог. Потому что он ничего не сделал, даже когда узнал о том, что у него есть дар, и теперь силы уходили от него на пределе – с такой же скоростью, как и восстанавливались. И он не имел права остановиться.
А ещё он не знал контрзаклинания. Не помнил ни единого щита, что мог бы остановить это надвигающееся облако, даже немного его заморозить.
Он не просто слаб. Он глуп – настолько, насколько это в принципе реально в его случае.
Рэй сжал ладонь в кулак, обрывая линию. Сейчас даже бежать не вариант – его словно приклеило к месту, может быть, тоже очередным магическим заклинанием.
…И подумать о том, что можно сделать, Рэй тоже не успел. Ведьмы отреагировали прежде, чем Лиррэ успела нанести непоправимый вред – так просто, как он даже не мог себе предположить, но… Ему б на этот удар не хватило бы единичного всплеска силы. Для этого не надо быть Высшим, но он и до четвёртого уровня не дотянет со своим резервом.
Обыкновенные сдвоенные пульсары – от Моники и Сэи. Вспышка, ударившая Лиррэ в грудь и швырнувшая её куда-то в пропасть, вместе с тающими клубами дыма, в которые она попала сама. Конечно, проклятье не навредит автору…
Но она менялась. Казалось, время замедлилось, а то и вовсе остановилось. Шэйран видел, как светлели волосы, и, будто бы находился слишком близко, мог заметить, как медленно нынче выцветали её глаза. Сходила чернота, оставалась в клубах дыма, медленно воплощаясь в абсолютно нормальный, адекватный серый взгляд. Волосы… Белые – скорее даже седые, потерявшие былую золотистую яркость. Покрытая морщинами кожа.
Он смотрел на неё широко распахнутыми глазами – а после коловорот времени внезапно прекратил показ, что-то полыхнуло, и она оказалась уже на дне пропасти, и только маленькое тучки чёрного дыма ещё поднимались к небесам, постепенно разлетаясь по ветру.
– Нет, – прошептал он, жмурясь, словно от этого могло что-то поменяться. – Нет… Такое не могло случиться, не с ней, нет…
– Шэйран, – Моника двинулась к нему уверенным шагом – Сэя бросилась к чему-то другому, он даже не понял, куда она пошла. – Шэйран, пора отсюда уходить. Всё в порядке, после таких падений не выживают. В любом случае, ты должен был рассказать и…
– Отойди от меня, – он оттолкнул её в сторону – девушка, не ожидавшая такой реакции, даже упала на выжженную землю, но Рэя это мало заботило.
Он направлялся вперёд медленным, колеблющимся шагом, словно боялся того, что должен был увидеть… Там. Ему прежде ещё никогда не было до такой степени страшно, но сегодняшний день, очевидно, обещал превратиться в день новых открытий.
Рэй пошатывался. Шаг был нетвёрдым, казалось, нынче парень собирался потерять сознание по пути, но его мало заботили даже клубы ядовитого дыма.
– Куда, дурак?! – возмутилась за спиной Сэя. – Нам пора во дворец, не дури! Ещё надо приготовиться, завтра мы официально огласим…
Он не слышал. Продолжать фразу не было никакой необходимости, и так понятно, что именно она предлагала. Завтра они официально огласят о том, что он – сын Дарнаэла Второго. Единственный – сын единственный, не ребёнок, есть ещё Эрла, но её имя вряд ли раскроют, – и вполне законный наследник. Рангом выше, чем супруга, не родившая Дару ребёнка, личность важнее, чем королевский племянник. Чтобы стране было на кого рассчитывать.
Разумеется, следовало это понимать как уведомление о том, что король не вернётся. Но думать об отце почему-то не хотелось – он попросту не мог. Не сумел поймать мысль за хвост и вытянуть из неё полагавшуюся информацию.
Рэй подошёл к краю пропасти. Хотелось заглянуть внутрь, но ничего не было видно.
– Назад! – истошно закричала Сэя.
Под его ногами начиналась та самая тропинка вниз. По ней можно было спуститься на дно пропасти и увидеть два тела – его друга, который пострадал просто так, за то, что не вовремя попался под руки безумной ведьме, и его… кого? Врага? Злодея этой сказки, встречающего стайку героев картинным смехом, сумасшедшую, что теперь будет разве что мелко хихикать, пока в горле клокочет кровь?
– Рэй! – отозвалась Моника, бросилась даже к нему, но он уже успел ступить в остатки растворявшегося в воздухе дыма, не беспокоясь о том, что проклятье ещё может иметь определённую силу. Когда Лиррэ умрёт, всё вернётся. Он будет в порядке. Но это тоже не имело значения.
Пропасть оказалась куда глубже, чем он мог себе представить. Словно магия заставила землю расступиться, и они всё падали и падали вниз, а эта дорожка мирно, то и дело меняя собственное направление и старательно прерываясь, чтобы вверх идти было куда труднее, тянется вниз под огромным углом. Спуститься почти нереально, подняться – ещё труднее, но по ту сторону должна быть ещё одна – или нет. Это не имело значения.
Он видел очертания Лээна, когда уже оказался на дне пропасти. А небо закрывал чёрный дым, и он шагал к его источнику, к молодой – молодой ли? – ведьме.
Хотелось закричать. Убедиться в том, что это не она, и броситься со всех ног как можно дальше. Но он не мог, потому что это всё0таки была она – распласталась, растянулась на земле и смотрела в пустоту своими глазами, такими нежно-серыми, уставшими, до дна испитыми.
Вторая ипостась тянула силы с первой.
– Бабушка… – Шэйран рухнул на колени, пытаясь нашарить пальцами артефакт. Может быть, если его уничтожить, ей станет лучше. Её ещё можно исцелить! Магия способна на всё…
Она не реагировала. Но Рэю не хотелось верить в то, что она мертва – только не она. Это ведь Далла Первая, великая Королева, та, что первой начала возвращать Эрроку к старым правилам… Виновница всех его горестей и радостей в жизни, та, кто придумывал дурацкие законы, та, кто пытался после их опровергнуть – говорил, что он должен бороться.
Да, она постарела. Да, одежда Лиррэ сидела на ней очень странно, словно пыталась лопнуть, хотя бабушка и потеряла в весе.
Но это не имело значения. Разве нет? Она должна жить. Лиррэ или Далла, она должна быть с ним. Когда-то, конечно, придёт время. Но не сейчас.
…Правая рука была цела. Левая практически полностью обгорела. И Рэй, как бы ему ни хотелось думать иначе, был виновен в этом.
Он лихорадочно перебирал в голове все заклинания исцеления, но не мог ничего вспомнить. Магия постепенно перетекала в неё, потому что он так и не убрал руку, но ведь этого было неимоверно мало для того, чтобы вернуть человека к жизни.
– Рэй… – прохрипела она, и взгляд стал чуть живее. Он коснулся запястья – обожжённая рука была горячей и… мёртвой. Но бабушка едва заметно шевелила губами, и по её щеке стекала одинокая слеза.
– Я тут, – совсем тихо отозвался он. Это не походило на настоящую смерть, не такую, какой она бывает. Настоящая смерть – это когда человек уже едва может говорить, потому что он стар и ничего не смыслит, когда она сопровождается отвращением и раздражением от долгой болезни. Настоящая смерть наступает медленно и мучительно, хотя иногда подкрадывается во сне. Когда человек умирает, он ведь становится глух к остальным. Рэю надо было кричать, иначе бабушка попросту его не услышит.
А она слышала.
Это была книжная смерть. Их тех романов, которыми так зачитывался Тэравальд, когда один стоит на коленях, а второй умоляет его жить дальше. Только в книгах это возлюбленные, а тут…
А тут умирает твой последний в мире заклятый враг. Единственный виновник причины всех твоих проблем – твоего рождения. Рождения твоей матери.
Всего, чёрт возьми.
– Хорошо, – Далла отсутствующе как-то улыбнулась. – Хорошо, мой мальчик… Я… – она закашлялась. Казалось, часть лёгких тоже обгорела, и теперь она отчаянно пыталась выпустить всю эту сажу на свободу.
За чернотой, что оставляла лохмотья прожжённой кожи под его пальцами, виднелись покрытые пеплом кости. Шэйран смотрел на её левую руку и будто бы пытался себя проклясть – за то, что сделал.
– Молчи, бабушка, – он наконец-то убрал ладонь, едва заметно коснулся её лба и пытался игнорировать комок в горле. Как там… Как там она говорила?
“Когда-то, мой мальчик, всем мальчишкам говорили, что мужчины не плачут. Потому что слёзы – это признак слабости… Но не все, Шэйран. Слёзы – это ещё и сила отпустить родного человека. Это ключик от замка на твоём сердце. Не имеет значения, кто ты, кем рождён и где. Важно только то, что ты чувствуешь”.
Эрла бы сейчас выразительно шмыгнула носом и отвернулась, но он не был Эрлой. Для неё всегда имело значение что-то другое, и бабушке она тоже была чужой. Она – любимая дочь для матери, её не надо было вытаскивать каждый вечер. А его – надо было. И она умела. Она делала это каждый раз, даже без его просьбы, и… И спасала. У неё единственной это получалось действительно хорошо.
– Сейчас, – он отчаянно пытался вспомнить хоть что-то. – Я сейчас… Магия должна помочь. Несколько исцеляющих заклинаний…
– Шэйран, – она улыбнулась почти ласково. – Не надо. Не стоит.
– Стоит! – выдохнул парень. – Не выдумывай… Кто будет ещё перевоспитывать маму после всего, что она натворила?..
– Нет, – Далла покачала головой. – Я не могу больше. Я задержалась… на этом свете, – она говорила почти связными фразами, почти цельно, так, словно её голос больше не мог дробиться на мелкие оттенки. Уверенно, будто б не она тут умирала, не она пыталась проститься со своим внуком. – Я… – она запнулась. – Не нужно, Рэй.
Это она придумала сокращение его имени вместо глупого, надоедливого “Эйр” со стороны бабушки Сандрин или кого-то другого. Это она единственная на самом-то деле имела право так его называть.
– Если ты меня исцелишь, – Далла улыбнулась, – она вернётся. А так – я почти ничего не чувствую.
Шэйран знал – это благодаря волшебству. Она говорила не на своих силах, на его – как только он уберёт руку, всё закончится. Как только он уберёт руку с её здорового плеча, она умрёт.
– Не говори так, – упрямо повторил он. – Всё ещё можно изменить. Она – это только плод творения глупого артефакта. А ты ещё можешь…
– Рэй…
Она вновь закашлялась. На сей раз на обесцвеченных смертью губах появились алые капельки крови. Далла слизнула её, словно пыталась скрыть собственную слабость, пыталась его утешить – отходить на тот свет целой и здоровой. Но это вряд ли было реально.
– Я…
– Послушай! – она протянула руку, чтобы схватить его за запястье, но только зря теряла силы. – Ты не должен сдаваться. Ты меня слышишь… – она сжала губы плотно-плотно, будто бы отчаянно пытаясь отрицать то, что говорила прежде. – Борись. Ради меня. Я… Во многом виновата.
– Прекрати, – отмахнулся парень. – Там Моника и дочь Самаранты, они наверняка знают целебные заклятья, и если я их позову…
– Мне надо только пять минут, – прохрипела Далла. Голос её звучал неразборчиво. – Я сама виновата. Во всём, что случилось… – она пыталась подняться, но это не увенчалось успехом. – Ты должен бороться, Шэйран. Ты должен, – её ногти впились в сырую землю на дне пропасти. – Ты должен быть сильным. Они… Многое попытаются сделать. Чтобы тебя остановить. Много кто. Но ты должен победить. Обещай мне, – серые глаза смотрели в пустоту. Она ослепла. – Почему я тебя не вижу… Обещай мне, Рэй, что с того света мне предстоит наблюдать за Высшим, а не за затравленным ребёнком. Что ты научишься…
– Бабушка, почему с того… – он запнулся. – Обещаю. Обещаю.
– Хорошо, – она слабо улыбнулась и закрыла глаза. – Не дай ему…
– Кому?
Она так и не договорила. Губы растянулись в блаженной улыбке, словно впервые в своей жизни Далла Эрроканская увидела что-то хорошее. По её щёкам упрямо катилась слёзы, смывая пепел с лица. Светлые волосы казались нимбом вокруг головы – такие белые, словно они стали настоящим снегом.
– Береги себя, мой мальчик, – она столкнула его руку с плеча в своём последнем усилии, пальцами сжала запястье в последней попытке получить капельку силы, но, как только волосы стали темнеть, будто бы почувствовала это – и ослабила хватку. – Береги се…
Она захлебнулась своими же словами. Глаза так и не вспыхнули чернотой, не стала нормальной, живой истерзанная левая рука. Далла ещё нашла в себе силы схватиться за последнюю, единственную травинку – и вместе с его именем выдохнула из себя жизнь.
Рэю не требовалось подтверждение. Он зажмурился, будто бы пытаясь принять то, что она умирала. Её магия тихонько разливалась невидимым океаном вокруг. Он её чувствовал – он получил это последнее наследие, последний подарок. Единственное, что она смогла оставить себе. Не знания. Не основную магию.
То, в чём и вправду не нуждалась её дочь. То, что у Лиары Эрроканской было и так.
Она умерла.
– Бабушка… – Шэйран сжал обугленную кисть. – Бабушка, а кто ж будет наставлять меня на путь истинный? Бабушка…
Далла не ответила. Она уже никому не ответит – но она смогла умереть собой. Выиграть в последней битве против второй ипостаси. Она смогла уйти так, как хотела бы.
Бороться. Не дать незнанию поглотить его окончательно. Вытянуть из себя всё, что он только сможет – чтобы не было потом стыдно. Чтобы он мог смело смотреть ей в глаза. Даже если её не будет – чтобы выполнил её последнюю волю.
Он больше не имеет никакого права сдаваться. Даже если очень сильно захочется, он должен победить в битвах, в которых не побеждал до сих пор никто.
В обугленной руке она что-то сжимала. Вытащила это в последнее мгновение – Шэйран даже не понимал, когда она успела. Целое, защищённое магией зёрнышко.
Это было последнее, что он мог сделать. Магия полилась в зерно сама по себе – и зелёная волна накрыла Даллу с головой, могильником смыкаясь над её головой. Единственный островок зелени на выжженной равнине. В этой пропасти. Всюду.
Растение распространяло свои побеги с такой скоростью, что спустя минуту уже не можно было даже предположить, что тут кто-то похоронен. А после – расцвели маленькие цветочки, едва заметные сначала на общем фоне, синие, нежные, только он никак не мог вспомнить название. Отчасти беспорядочно, вспыхивали цветением то тут, то там, но это больше не имело никакого значения. Он смотрел на них…
Не испуганно – опустошённо.
– Покойся с миром, – выдохнул Шэйран. – Я всё сделаю.
…Он впервые в своей жизни воспользовался мгновенным перемещением. Но правила осторожности тоже больше не имели значения.
========== Глава сорок третья ==========
Анри казалось, что это никогда не закончится. Короля не было, принц куда-то подевался, и они с Кэором дружно остались без работы – но не это было главным. Важнее всё-таки то, что ни Шэйрана, ни Дарнаэла не оказалось рядом, и королева Сэя тоже успешно куда-то запропастилась, а единственным действительно важным во всём дворце заданием оказалось следить за бедным проклятым.
Ближе к ночи ему внезапно стало легче. Сначала Антонио стал дышать ровнее – к тому времени только его отец и не засыпал на стуле, – а после и серость с его кожи внезапно начала сходить. Казалось бы, это следовало считать поводом для радости, но на самом деле больше всего одолевала именно неуверенность. Отчего-то никому не верилось, что подобное счастье могло случиться – что он всё-таки оживёт, а не погибнет тут такой кошмарной смертью.
Анри смотрела на него очень устало, будто бы видела впервые в своей жизни больного человека. Кэор, положив голову на сложенные руки (тумбочка оказалась весьма кстати) мирно дремал.
Кальтэн смотрел на сына с плохо скрываемой надеждой. Он едва-едва заметно улыбался, будто бы собирался затанцевать на месте, если всё будет хорошо, но не мог позволить себе столь ярко выраженную радость в сие мгновение. Он боялся – боялся сглазить, боялся продемонстрировать любовь к собственному сыну. Как много стандартных страхов.
Антонио шевельнулся. Казалось, его бледность отступила окончательно – теперь это была вполне нормальная кожа. На лбу выступали бисеринки пота, пальцы неистово сжимали простыню, но всё это – лишь последствия.
…Он выдохнул воздух – казалось, в воздухе даже запахло горелым, простёрлась самая настоящая завеса чёрного тумана, и Анри содрогнулась, словно ощущала слабость, отодвинулась, наткнулась на Кэора и вновь покраснела.
Пусть у них и так было великое множество неприятностей, девушка смотреть в глаза коллеге спокойно, без смущения, по понятным причинам не могла. Они раз десять, наверное, пытались друг с другом поговорить, но каждый раз это заканчивалось до ужаса неудачно, и хвататься за прошлое – последняя глупость, которую только можно совершить, особенно в их случае.
– Кто… – Антонио захлебнулся кашлем – чернота выходила из него мощными, сильными рывками, словно он отчаянно пытался выпустить на свободу эти комки в собственных лёгких, а после остановилась, замерла – дыма больше не было. – Кто вы…
Фэз немного отшатнулся от собственного сына. Казалось, его не могла испугать проказа, проклятье, что обрушилось на Антонио, но этот вопрос, эта отчаянная попытка не узнать родного отца не просто оскорбила, а даже скорее добила мужчину. Кальтэн грустно отвёл взгляд.
Тэзра, естественно, не говорила Антонио о том, кто его отец. Это для самого капитана Фэза сие было очевидным, а вот для мальчишки, мальчишки, который мог бы и своего родителя когда-то перегнать, двадцати двух лет отроду, очевидным ответ не был.
