Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 88 страниц)
– Моя дорогая, – протянул он равнодушно и надменно. – Как приятно тебя тут видеть… Знаешь, я надеялся на то, что ты ещё любишь меня, что мы будем вместе…
– Толку тебя любить? – возмутилась она. – Ты-то не умеешь этого делать, а я должна? – девушка изо всех сил пыталась выглядеть спокойной и просто недовольной барышней, хотя получалось довольно плохо. – Почему ты тут меня запер?
– Потому что именно ты обвиняешься в убийстве Его Высочества. Принца, то бишь, – Рри осклабился. – Я думаю, скоро мы тебя казним. Но сначала надо подождать. Мой дорогой друг, который помог мне получить это место, сейчас с тобой пообщается и всё пояснит.
Сэя отшатнулась.
Тэллавар Гартро казался помолодевшим. Его волосы вновь приобрели каштановый оттенок, глаза из болотистых превратились в довольно яркие, длинные пальцы и вовсе создавали впечатление молодости. Он коснулся решёток, а после отошёл – тут магия и его не действовала, так что, нечего слишком рисковать своей драгоценной жизнью.
Рри явно не планировал продолжать разговор. Он коротко поклонился, издевательски так, а после быстро направился к выходу.
– Моя дорогая, – протянул Тэллавар, – тебя так долго не было… Беда в том, что после того, как пропал Его Величество, а после и драгоценный племянник короля, мы заподозрили тебя. Ведь королеве Сандрин не было толку никого убивать, она больше не могла получить трон, – он самодовольно на неё посмотрел. – А после случилось кошмарное… Ведь ты знаешь, что только основная линия Тьерронов поддерживает границу? Те, кто владеет магией? Кэор ею не владеет.
Девушка молчала. Она не понимала, к чему был вообще весь этот полубезумный разговор, но осознание казалось отнюдь не лучшими минутами в её жизни.
– Так вот в чём беда, когда вчера… или позавчера? – он рассмеялся, так мелко и противно, что Сэя едва сдержала свою ненависть, – так вот, когда погасла стена, ограждавшая Элвьенту от Эрроки и прочих государств, от той же Торрессы, я понял, что дело неладно. Что принц погиб… Но тебе-то я могу сказать, – Тэллавар осклабился, – что прекрасного Шэйрана убил я в усыпальницах Дарнаэла.
Сэя отлично понимала, что это означало. Было время даже не для горя за молодым принцем, нет. И не за Даром, что оказался в плену в Эрроке и не мог больше поддерживать границу, ибо рухнула его магия – вероятно, тоже заблокировали.
Нет.
Граница пала не потому, что умер Шэйран. Не потому, что Дара не было тут. Потому, что Тэллавар впитал всё то, что поддерживало её мощь.
Силу Дарнаэла Первого.
И теперь во всём мире не было столько магии, чтобы остановить проклятого старикашку.
– Я вижу, – улыбнулся он, – ты поняла, что это для меня означает. Да, несомненно, Шэйран пострадал, бедняжка… Но ведь за дело? Я должен был принести жертву. Не бойся. Он умирал не очень долго. Но вот беда… Последней его видела ты и молоденькая ведьмочка. Её тоже нет, поэтому мы сделали вывод, что коварная королева убила и прелестного принца, и красотку Монику… А за это, как за королевскую измену, полагается смерть, – он улыбнулся. – Только мы должны подождать.
Девушка молчала. Она и так поняла, что Кэора тут нет, а судя по наличию Рри, и всех остальных тоже.
– К тому же, так загадочно пропал капитан стражи, и наш драгоценный библиотекарь… – продолжал Гартро. – Тут никого нет, народ запаниковал! И тогда пришёл наш спаситель, Рри Кэрнисс. Как прекрасно, что этот древний род не прервался, правда.
Сэя заставила себя стоять на месте. Она после сможет задать один вопрос, сможет. И Тэллавар, при всей его мудрости, не сумеет солгать, он вынужден будет сказать правду – ляпнет её, потому что не подумает о том, что сие может означать.
И это будет либо гибелью, либо счастьем для Сэи.
– И теперь у нас новый король, – самодовольно улыбнулся Тэллавар. – Если б ты пошла у него на поводу и помогла ему, то, может быть, осталась бы живой. Но ведь ты у нас гордячка! Ты не умеешь слушаться взрослых дядюшек, ты должна делать так, как тебе хочется…
– К чему ты ведёшь?! – она не сумела прикусить язык и прошипела фразу слишком недовольно, подошла вплотную и сжала прутья.
Естественно, на шестом уровне не будет никакой магии.
– Я даже придумал для тебя любопытную казнь. За то, что ты повалила Тьерронов, мы вскоре сбросим тебя на седьмой уровень. Прелесть, правда?
Сэя ничего не ответила.
– А теперь я отдам должок, – он коснулся её лба. – Ту магию, что была у меня прежде. Она-то мне больше не нужна, по сравнению с тем, что было у Тьеррона, это… Капля в море, понимаешь? Ах, я даже не ожидал…
Сэя почувствовала только мимолётный укол силы. Старый маг и вправду отдал то, что ей полагалось, и больше не было никакой смерти за то, что он натворил. Он вернул ей… Даже больше, чем она требовала. Такой добрый, разве нет? Такой прекрасный и заботливый…
Она заставила себя дышать спокойно.
– Как у вас только рука поднялась, – выдохнула наконец-то она. – Парню всего двадцать два. Неужели не…
– Нет, – отмахнулся Тэллавар. – Мне не было его жаль. К тому же, он умирал легко, – Гартро склонил голову на знак прощания и направился туда, где брезжил свет факела, собираясь поскорее покинуть девушку – не дать ей возможность прийти в себя.
– Эй! – крикнула она. – Как ты его убил? Шэйрана? Как он умер?
– Я вонзил ему нож в сердце, – обернулся к ней Тэллавар. – А перед этим сломал позвоночник – бедненького парализовало… Он не мог шевелиться. Я был максимально быстр, не переживай.
– И ты не отрубил ему голову? – не сдержавшись, спросила она. – Оставил её на плечах?
– А зачем её рубить? – удивился Гартро. – Парень красивый, не хотелось аж так его портить… Когда найдут – пусть хоть красиво похоронят, ведь в тех могильниках ничего не тлеет, я знаю.
– О, – хмыкнула Сэя. – Разумеется. Пусть его похоронят красиво, – она отступила от прутьев. – Спасибо. Меня больше ничего не интересует.
Замечательно.
Тэллавар ещё даже не представлял, что именно он наделал.
========== Глава сорок седьмая ==========
Дорога успешно вилась под ногами тонкой полосой. Тропа то растворялась в очередном приступе буйства трав, то вновь проявлялась, незыблемой линией вела куда-то в глубины, вновь таяла за углом. Иногда пропадала она именно на повороте, и тогда приходилось останавливаться и долго оглядываться, чтобы понять, где они оказались – может быть, именно в этом и состояло главное коварство пути в Лэвье.
Столица Элвьенты оказалась неожиданно далёкой. Вроде бы до неё и рукой подать, но они расстались с Жрицей Эрри вот уже три дня как, а знакомые для Эрлы и никогда не виданные для Эльма шпили королевского замка так и не появились из гущи деревьев. Только сплошные растения, и в сочетании с воспоминаниями о Мэллоре они казались далеко не самыми приятными стражами пути. Словно не успеешь ты и оглянуться, как непонятно откуда появится ветка плюща или травы заколосятся над тропой, спрячут дорогу и поглотят лошадь.
Но ехать на одном коне, когда вы друг друга ненавидите – вот что всё-таки самым трудным испытанием.
Когда зелёные пятна в третий раз начали сереть, а солнце скрылось за высокими дубами и клёнами, конь недовольно всхрапнул. Шёл он под весом двух всадников примерно по часу в день – нынче, как и обычно, приходилось продираться сквозь лес пешком. Эльму и Эрле, разумеется, это совершенно не нравилось, но выбора у них всё равно не было. Тропа оказалась глухой – ни одного селения по пути. Посему единственным вариантом, чтобы не тянуть на себе ещё и поклажу, оказалось тащить коня силком, будто бы он переквалифицировался в осла, осталось только уши длинные прицепить.
…Конь в очередной раз зацепился за корягу и застыл, словно изваяние. Эльм сердито толкнул его рукой в бок, но это ни капельки не помогло – и вновь дорога растворилась под ногами, а рассмотреть, где она продолжится, было нереально – всё-таки, ночь в лесу оказалась слишком сильным испытанием.
Лунный свет пробивался сквозь крону и скользил по плечам Эрлы, но от этого забытый матушкин дар не просыпался. Вероятно, он окончательно изжил себя тогда, с мертвецами и Мэллором, потому как ведьма с Эрлы не получилась.
– И толку с твоих ведьминских корней? – устало, раздражённо промолвил Эльм, отпуская поводья. Конь явно планировал спать, и заставить его сдвинуться с места они даже не могли. – Одни проблемы. Один матриархат в голове!
Эрла скривилась. Матриархатом они попрекали друг друга, наверное, чаще всего – потому что это было куда удобнее, чем вспоминать то ли о выдуманных, то ли о настоящих чувствах, а после оправдываться и заявлять, что ничего не было. Наверное, принцесса была сама виновата в том, что позволила себе в что-то там поверить, но терпеть больше весь этот кошмар она просто не могла – хотелось повиснуть у отца на шее и как-то вечерком, когда проклятый спутник уж точно не будет её видеть, со слезами на глазах пересказать кому-то всю историю несчастной любви. Но не тут и не в таких условиях, не тогда, когда он смотрит – словно пытается прорезать насквозь.
– И толку с твоего дворянства? – фыркнула в ответ Эрла. – Как не умел ничего, так и не умеешь!
– Знания – не магия, она по крови не передаётся. Значит, врёт твоя мать, рассказывая о том, какая она прекрасная волшебница, если у тебя ничего не получается. И не факт ещё, что Его Величество сможет сделать что-то большее, чем выпустить три искринки!
Эрла так ничего и не ответила. Рассказывать о том, как колдовал отец, она не могла, хотя, наверное, когда-то за время путешествия и упоминала о его даре. Подписаться под тем, что её родственники обладают даром сходим с волшебством Мэллора – это значит обозвать саму себя либо дурой, либо предательницей, а принцесса не хотела оказаться ни первой, ни второй. Ей вообще, в принципе, сейчас было всё равно, что о ней подумает Эльм, но когда злость угаснет – когда она перестанет видеть его целыми сутками, – наверное, захочется исправить всё то, что они натворили.
Эльм буквально рухнул на листья у какого-то дерева – старые, оставшиеся ещё с прошлой осени, служившие не самым лучшим ковром или подстилкой для сна. Эрла его примеру так и не последовала, хотя давно уже следовало перестать бояться запачкаться – только не в этих условиях, когда пыль словно приклеилась с ним, старательно въелась в кожу и пыталась уничтожить мысли изнутри.
Друг на друга они не смотрели – впрочем, как и обычно, будто бы стыдились полувзгляда, полувздоха, просто попытки переглянуться между собой. Словно в этом действительно могло быть что-то постыдное. Что именно – наверное, даже под прицелом револьвера Эрла не ответила бы, но после выдуманных признаний иметь дело с Марсаном ей не хотелось. Все чувства не потеряли своё значение, но инверсия имела своё место, и никуда от неё не денешься.
– Прежде чем сметь говорить что-то плохое о моих родителях, подумай, на чьих землях ты находишься! – не смогла прикусить язык Эрла. – Я не желаю слышать это там, где витает дух моих предков!
– Дух твоих предков? Ты о ком, о великолепной Богине Эрри, али о Дарнаэле Первом, которому поклоняются в этой стране? О да, божества – один краше другого!
Эрла зло плюхнулась на сырую землю напротив, тоже у дуба, и провела пальцами по земле, словно отчаянно пыталась там что-то нашарить. Под руки попался только жёлудь, и девушка схватилась за него, будто бы за единственную ниточку, что ведёт к спасению, взвесила в руке, определяя, подействует ли, а после со всех сил швырнула в мужчину.
Это было совсем не больно, но, наверное, немного унизительно или что-то в этом роде. Эльм увернулся – жёлудь рухнул на землю, и Эрле подумалось, что на глазах у Шэйрана он, наверное, уже бы превратился в дуб. Дуб сжал бы ветками руки Эльма, приковал бы его к себе и никогда не отпускал – отомстил бы на всё, что она натерпелась от гнусного экс-герцога Ламады.
– А в кого же ты веришь? – скривилась принцесса. – В своё самомнение? О да, именно оно никогда никого в этой жизни ещё не подводило!
– Уж явно не в бесполезных богов! – выдохнул мужчина. – Какой толк с того, что вы ходите и молитесь картинке?
Эрла не ответила. Иногда ей хотелось кричать матери о том, что нет ничего более ненужного, чем вера, но периодами она понимала, что без религии политика невозможна. А ещё случались такие моменты, когда она слишком ярко, слишком ясно осознавала, что на самом деле что-то такое да существует. Но чем дальше, тем больше Эрла игнорировала и существование богини, и всё в этом же роде – ей давно стало наплевать на то, что думает по тому поводу мама, а папа никогда особо никому не поклонялся.
Смешно – вырасти на перепутье двух религий и так и не суметь понять, какая из них более правдивая. Эрла убеждала себя в том, что ни в кого не верит, но теперь, ссорясь с Эльмом, приходила к ясному выводу, что верит и в того, и в того.
– Ничего, – скривилась она, – придёт время, и Эрри или Дарнаэл лично свернут тебе шею!
– Обязательно, – отмахнулся Эльм. – Ты ещё скажи, что существуют родовые проклятия – кроме того, что рождаются такие дочери, как вот ты или твоя мать. Это ж сколько несчастных людей вокруг должно пострадать после того, как что-то в этом роде свалилось им на голову!
Эрла только пыталась сверлить взглядом точку где-то позади Эльма. Если б только она была ведьмой, Высшей, как говорила мама, она б обязательно заставила дуб стать великим и могучим и уничтожить Эльма. И всё это – за считанные секунды. Но она не была ведьмой, а была какой-то там Воительницей, не умеющей держать в руках меч и лук. Бесполезная – как и сейчас, так и в прошлом, – дитя пророчества, которое всё-таки не сбылось.
Рэю хорошо. Во-первых, им занимался папа – насколько Дарнаэл Второй вообще уделял внимание своим детям, – во-вторых, Шэйран всегда делал что хотел и когда хотел. Он сумел сбежать. А Эрла для того была слишком близко к Лиаре Первой. Мать умела держать за горло, но по наивности своей предположила, что мужчина вряд ли способен сорваться с цепи. И именно потому сначала она проиграла в борьбе с Дарнаэлом за страну, потом с ним же за сына – но вряд ли действительно боролась.
А Эрле так хотелось бы родиться в другом месте – не у такой матери, не в семействе, где тираны смотрят на тебя со всех сторон и постоянно чего-то ждут.
От Рэя никогда ничего не ждали. Он мог делать всё, что пожелает, нарушать законы, ибо он принц, и не повиноваться приказам матушки, ибо он сын, а не дочь. Ибо он просто принц, а она, оказывается, обязана быть наследницей престола. Ибо он никогда не говорил о том, кто его отец и мать, а Эрле и не приходилось – когда она приходила, все уже давно обо всём знали.
…Сумерки поглотили лес окончательно. Тёмная, вязкая жидкость затопила ночь, будто заставляла каждого захлебнуться в себе – хотя бы временно побыть живым мертвецом, способным лишь безучастно наблюдать за всем этим кошмаром.
Эрле всё так же жутко хотелось стать ведьмой – а не этой проклятой ничего не умеющей воительницей. Ей всегда казалось, что колдовство даётся легко тем, кто к нему способен – просто она не отказалась в рядах счастливчиков, бывает же! Мамочка иногда проигрывает и ошибается, такое случается не так уж и редко.
Она уснуть не смогла. Эльм, наверное, давно уже видел десятый сон – если б она была такой плохой, как он о ней говорил, то давно бы уже воспользовалась этим и перерезала б ему горло, например. А если б оказалась какой-нибудь романтичной дурой, то устроилась бы рядом и в темноте ночи перебирала белые, но отнюдь не светившиеся во мраке пряди волос – главное не выколоть по пути глаз, чтобы он потом так ничего и не заметил.
Девушка зябко повела плечами и покосилась на коня. Она бы с радостью сейчас добралась до Лэвье первой – если потом Эльму возжелается добраться до Дарнаэла Второго и потребовать у него вознаграждение, то пусть папа что-то там ему даст, но терпеть и дальше назойливую компанию Эрла не собиралась. До Лэвье, наверное, не так уж и далеко.
Она грустно посмотрела на коня. Тот спал – разумеется, после такого длинного дневного перехода! Эх, сюда б Рэя, он смог бы разбудить его…
Девушка опустила глаза. Тропу под ногами видно не было – и путеводной нити у неё, разумеется, тоже нет, а уйти хотелось невыносимо. Эрла даже не могла сказать, откуда у неё взялось такое жуткое желание – вот только дальше терпеть Эльма становилось невыносимым, а она устала заставлять себя что-то чувствовать, говорить и думать.
Эрла оглянулась. Легче и проще, разумеется, не будет. Но там, дальше, нет никакого Марсана, и её, наверное, ищет папа. Она слишком задержалась, чтобы он не знал о её пропаже, мама давно уже отправила туда своих шпионов, только ничем они не помогут. Папа достаточно силён, чтобы вытолкать за пределы своего государства каждого, кто кажется ему лишним. И обладает достаточной властью, чтобы мать не смогла возразить в ответ достаточно громко и во всеуслышанье. Если Элвьента расторгнет с Эррокой мирный договор и позволит пройти войскам Торрессы через свою территорию…
Если Торресса окончательно определится с союзником!..
Девушка мотнула головой. Ничего такого не случилось – жрицы б тогда рассказали. Грета и Нэмиара не настолько и плохи, как ей может казаться – в конце концов, что особенного могут сотворить какая-то там змея и берёза?
Нет, надо идти. Зря она не согласилась отправиться со жрицами в храм, но лучше к папе. Так ей самой будет спокойнее – тут осталось несколько километров, и она окажется на месте.
Девушка повернулась к поклаже. Совсем рядом были аккуратно сложены какие-то сумки, оружие… И одиноко валялся лук. Сначала Эрле отчаянно хотелось просто уйти с простыми руками, но она всё-таки потянулась к колчану стрел и семейному оружию Марсанов, наверное, ей хотелось просто отомстить ему – совсем чуть-чуть.
Дорога уходила невидимой нитью в темноту – но Эрла верила, что она сумеет её найти. И даже если заблудится… это всё казалось до такой степени глупым – страх, риск… Чего ей бояться, кто вообще может попытаться её обидеть? кому она нужна? Принцесса даже лук взяла только для того…
Только для того, чтобы у него была причина её всё-таки найти.
***
Это было почти смешно – проснуться и не обнаружить Её Высочество на положенном девушке месте. Разумеется, Эльм не тешил себя надеждами. Он даже не допускал мысль, что Эрла прошла прогуляться, подышать более свежим воздухом в десятке метров от главной тропы или найти какие-то ягоды, чтобы было чем позавтракать. Разумеется, принцесса сбежала, разумеется, прихватила его лук с собой и, разумеется, подставила. Он даже не сомневался в том, что рано или поздно Эрла вытворит что-то в этом роде, но ему почему-то казалось, что нечто столь отвратительное должно было случиться чуточку позже. По крайней мере, не в этот день, не тогда, когда они оказались до такой степени близко от Лэвье.
Эльм поднялся с трудом. Ноги затекли, шея ныла, повернуться казалось практически нереальным. Каждое мгновение и каждое движение давались с таким трудом, что Марсан уже было попрощался со способностью добраться до столицы, но со временем стало всё же отчасти легче. Он поймал коня за поводья – Эрла не прихватила даже животное, вероятно, боялась разбудить самого Эльма. Ну, что же – если она ушла засветло, а не среди ночи, то ещё есть какой-то шанс догнать.
Остальные вещи оказались на месте. Марсан покосился на них сердито и почти тоскливо, будто бы в укор Эрле отмечая, что не собирался её бросать, а она поступила весьма бесчестно, но…
По крайней мере, она дала ему повод. Одно дело гоняться, словно сумасшедший, за капризной девицей, совсем другое – пытаться вернуть фамильное оружие, единственное, что осталось ему от отца. И, конечно же, принцесса думала в этом же ключе, только с какой-то выгодой для себя – то ли хотела вновь его увидеть, то ли надеялась заманить в ловушку.
Верить во второе не хотелось, но первое тоже казалось слишком самонадеянным. Эльм не привык хвататься за любовь – тем более любовь в условиях матриархата, – но других вариантов не было, и приходилось хвататься за что-то более приятное, чем грубое банальное предательство. За что-то, что подарило бы ему хоть какое-то спокойствие.
Он тоскливо посмотрел на бесконечно серое небо, что пробивалось лохмотьями туч сквозь сплошную пелену дубов и клёнов. Взгляд замер на совершенно неуместной тут сосне – словно она выросла здесь случайно, как будто по волшебству, но явно не естественным путём. Тут вообще ничто не вырастало естественным путём, давно пора было свыкнуться с этим дурацким правилом, которое сидело, словно кость в горле.
Пейзажи вообще отличались поразительной серостью – словно лес вымер, тосковал о ком-то. Эльм предпочитал игнорировать и дурное предчувствие, и холод – тянуло ветрами с юга, ледяными ветрами, словно в одно мгновение Лиггерское море превратилось в сплошной каток. Но одно только изображение этой снежной крошки брызг на песчаном берегу близ никогда не виданной Марсаном Дарны казалось ему чем-то кошмарным – что уж говорить о правде? Нет, холод – это временно, только ветер где-то закрутил погоду, и не стоят теперь рядами дарнийцы на берегу остывшего от грусти океана.
…Тропинка вновь проявилась под ногами уже через минут десять. Эльм сам не знал, как сумел направить лошадь в нужную сторону, а ещё – не мог избавиться от странного ощущения, что кто-то упрямо замахивается кнутом над его спиной, но не решается опустить руку и нанести удар. Предчувствие заставляло мчаться всё быстрее и быстрее, но Марсан в глубине души понимал, что если что-то случилось, то никакая спешка ему уж точно не поможет.
Лэвье показалось как-то внезапно. Расступились деревья – сплошные ряды превратились в редкий подлесок, и огромные стены столицы нависли совсем не ажурными возвышениями прямо над головой Марсана. Казалось, город в одно мгновение вскипел, взорвался тоннами зданий, а после притих – и так и тянулся к небесам этим замершим великолепием, затерявшимся среди леса.
Но Эльм не мог восхищаться красотой строений. Сейчас его взгляд вперился в лужу крови, троих мёртвых стражников – и десяток живых с обнажёнными мечами.
К тому же, нельзя было сказать, что они шибко обрадовались его появлению – и Эльм поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от грубого, старого шрама, что рассекал всё лицо одного из мужчин.
***
Рри Кэрнисс был слишком удачливым королём. Пожалуй, даже чрезмерно, как на его от силы неделю правления.
Он остановился напротив зеркала и коснулся шрама. Если б он был женщиной, то мог бы скрывать лицо за вуалью – но, впрочем, если б он был женщиной, внешность имела бы значение. Но Кэрнисс слишком долго прожил в Элвьенте, чтобы Эрроканские правила, которые пыталась посеять в нём его драгоценная бывшая возлюбленная, не коснулись разума даже на мгновение.
Теперь всё перевернулось. Рри, в конце концов, даже предстал пред глазами общества великим борцом за справедливость.
Он выпрямился, и пальцы скользнули по меховом воротнике мантии – та валялась на стуле, бесконечно королевская и чуть погрызенная молью. Разумеется, Дарнаэл Второй не снисходил к подобным нарядам, потому что, очевидно, испытывал отчаянное удовольствие от скачек на взмыленной лошади с ножом в зубах, револьвером в левой руке и шпагой в правой, в изорванной чёрной или, на худой конец, державо-красной рубашке, в сапогах, которым никогда не светят золотые шпоры. Но то Дарнаэл Второй, а не Рри Кэрнисс. Оно и видно, человек не королевской крови, даже пять веков на троне не помогли Тьерронам стать настоящими правителями. Они удачно воевали, но всё остальное у них получалось как-то глупо, притянуто, и…
Кэрнисс отвернулся от зеркала. Отражение своё ему не нравилось, а надевать мантии с меховыми воротниками, в которых копошилась моль, было как-то совсем не весело. По крайней мере, он то и дело ловил себя на мысли, что подобный наряд не поднимет его авторитет в глазах людей.
– Ваше Величество… – запыхавшийся слуга бросил ещё несколько экземпляров на ближайшее кресло. – Стражники просили передать, что злодейка заключена в тюремные камеры, в самых нижних отделах находится, где никто не может колдовать, и…
Рри попытался повелительственно махнуть рукой, но получилось плохо. Его любовь выгорела дотла, когда он ступил на путь бесконечных превращений в слишком верного и слишком глупого Вирра, но теперь воспоминания о Сэе почему-то причиняли боль. Разумеется, речь шла не о ней – о посмевшей сюда явиться принцессе Эрле.
Но Дарнаэл сгинул там, на вражеской территории, оказался в плену королевы Лиары, и его вряд ли может что-то спасти. Вот-вот прибудут гонцы с новостями – Тьеррона казнят, не задумываясь, Кэрнисс был в этом практически уверен. Молодая принцесса Эрла тут, в его руках, и, может быть, получится всё обернуть выгодным союзом с Эррокой или, напротив, разбить супостата – Лиара ничего не сделает, пока её драгоценное чадо в опасности!
Рри потянулся к самой скромной чёрной накидке, навесил её себе на плечи, будто бы траурную тряпку, и быстрым, резким шагом направился к выходу. Не время выступать к гостям величественно – конечно, он умел это делать, ну, или надеялся, что умел, но знал, что поймут не так. Он скорбит по Дарнаэлу Второму, и, очевидно, надо сделать всё, чтобы врагов убрали чужие, а он мог потом повернуть это в свою пользу.
Именно по этой причине он нынче будет смотреть на гостя настолько спокойно, насколько это возможно, и выжмет из оскорблённого парня всё, что только может.
Рри неуловимо коснулся своего шрама – словно пытался его скрыть, – но вовремя вспомнил, что это, увы, нереально. Он давно потерял возможность манипулировать собственной внешностью, но это не уменьшало другие его таланты, не менее выдающиеся. Кэрнисс не пользовался больше второй ипостасью, но в этой у него была и магия, и всё на свете.
Придворный маг Дарнаэла Второго мёртв благодаря Тэллавару – Эрри его знает, кто такой на самом деле этот Гартро, но если он уничтожил мальчишку, то честь ему и хвала. Стража Дарнаэла Второго отбыла куда-то и вряд ли долго проживёт. Сам Дарнаэл на вражеской территории – если ещё живой…
И принцесса Эрла в камерах.
Кэрнисс улыбнулся – вполне искренне своей властности и слишком уж деланно гостю. Гостю, которого он был рад видеть как минимум потому, что его можно было заточить, как нож, сделать своим оружием, выставить против очередных полчищ Лиары. Ничто не может быть сильнее, чем настоящая ненависть, Рри помнил об этом. И Рри был уверен в том, что Эльм Марсан ненавидит принцессу Эрлу достаточно для того, чтобы придумать ей – и королеве, разумеется, – самую лучшую пытку на свете.
Ведь кража фамильного лука, который растрощили в итоге воины Рри по чистой случайности – это самое меньшее, что сделала плохого Её Высочество преисполненному злости и ненависти Марсану, разве нет?
Разве не он будет той стрелой, что достигнет очередной цели Рри?
Не отомстит за всё то, что сделали проклятые Тьерроны за столько лет? Не только ведь Рри Дарнаэл умудрился перейти дорогу, правда?
========== Глава сорок восьмая ==========
Война гремела там, совсем далеко, за линией гор и рек, за огромными полями, казалось, а прошло мгновение, ребёнок отвернулся от широкой панорамы книжного сражения – и заметил, что он находится в гуще событий, и над его головой свистит сабля наёмника с Торресского архипелага, и холод смерти касается кончиков пальцев. Ещё мгновение назад война была так далеко – прежде чем совершила очередной прыжок, разрушила все границы, которые только могла, вскипятила и остудила кровь в жилах стольких молодых людей, что и не пересчитать.
Разумеется, легче всего было откупиться. Те, у кого были деньги, так и делали – и Дар видел перед собой тень проклятого Рри. Какая разница, как ты попадёшь на войну – добровольно, за денежное вознаграждение, за то, чтобы твоя мать наконец-то не мучилась от голода по утрам и по вечерам, или силком, только вместе с ненавистным господином. Тут ведь не способности определяют то, кем ты будешь, тут определяет количество золотых за спиной. Что там, прихлебатели Его Величества – и какой-то юнец с соседней улицы, с которым Кэрнисс даже в детстве стыдился бы ходить по одному болоту. Но золотые дети редко переходят грунтовые тропы и шагают по полям, их чаще всего носят, и Рри на войне делать нечего – когда меч будет лететь ему на голову, он струсить успеет прежде, чем умрёт.
Какая разница, поедешь ты на войну сам, сжимая меч в руках, или тебя вытолкнут на неё из тюремной камеры, силком, не дав даже нож, чтобы биться с врагами, швырнут на поле боя, как мясо – чтобы врагам было на ком уставать.
Когда меч рассекает воздух, когда жизнь вытекает, какой смысл?
Он хотел выжить; хотел вернуться и в лицо заявить проклятому Рри, что тот, возможно, зазря отказался от своей славы. Что там всё так просто и легко, можно было повоевать и вернуться победителем, с гордо поднятой головой; вернуться живым, а не трупом на повозке, хотя довезут ли ещё.
Но… Когда всё было так просто?
Они побеждали. Дарнаэла не тянуло в первые ряды – зачем? Герои рвутся вперёд, но он тут замещал другого человека, ордена и хвалу получит Рри – за себя или безвольного раба, но всё равно это будет он. Не то чтобы парню хотелось стать тем, кого будут посмертно восхвалять, но он просто в меру своих возможностей парировал удары – и убивал врагов, до которых мог дотянуться. Его мастерства хватало разве что на то, чтобы просто выжить – не больше.
…Всё переменилось внезапно. Никто не знал, откуда пришла Торресса, но сражались они хорошо; никто не знал, как забытый всеми архипелаг смог переманить на свою сторону эльфов Ньевы, но они сеяли смерть в чужих рядах с такой скоростью, что никто не успевал даже отбиваться. Оставался только один вариант – бежать.
Но бежать они не успели. Замялись первые ряды, натолкнулись на мечи вторых и третьих, и всё смешалось в кровавую кашу. Теснота поджигала воздух вокруг, и лезвия смешались в сплошные серые росчерки в пустоте. Перед глазами что-то засветилось, и он помнил, что даже кого-то задел, а после издалека послышался вопль, вспыхнул пламенем мир, и магия рухнула на правый фланг. Война сминала всех без разбору; будь ты дворянин, будь ты крестьянин, когда чары льются по полю боя, не спасётся ни одна живая душа.
Жалобно запела сталь. Трубы вопили о гибели, но разобраться, что к чему, было практически невозможно – даже если очень постараться. И пусть они были в другой стороне от магии, пусть волна огня и не докатилась бы до левого фланга, до него долетел кинжал. Острый, смертоносный кинжал – что может быть лучше?
Дарнаэл не успел даже захрипеть – сердце разорвалось от боли, рубанул со стороны меч, оставляя широкий росчерк на руке, кровь и песок смешались ранами на лице, и он рухнул в кровавую мешанину с эльфийским – ядовитым, – кинжалом в груди.
