Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 88 страниц)
Реза посмотрела на неё так, будто бы была истинной дарнийкой именно она, а не Моника – и теперь страстно жаждала защищать мужчин. Равноправие – так, кажется, это называлось? Борцов за подобное в Эрроке всегда было маловато, и ни один из них не достиг успеха.
– Мон, давай пройдёмся ещё посмотрим, – предложила Ятли. – Вдруг что интересное найдём?
Но Лэгаррэ вновь оказалась в пелене собственной бесконечной грусти – она уселась на какой-то камень среди клокотавшей вокруг невидимой бури, закрыла глаза и будто бы погрузилась в свои размышления.
Мизель последовала её примеру и заняла ещё один камень. На Монику она и не смотрела даже, но они две выглядели сейчас куда ближе друг к другу, чем любая из них к потерянной, несчастной Резе.
Ятли сдаваться не собиралась. Обычно, если дело касалось занятий, она всё время отступала на задний план и позволяла учиться тем, кто хотел в будущем добиваться высот в магии. Для той деревушки, в которой родилась Реза, уже одного наличия дара было достаточно для того, чтобы стать в итоге председателем местного совета, то есть, единоличным правителем, выбрать из мужчин себе того, кого она пожелает, родить детей и быть счастливой до конца своих дней.
Нельзя сказать, что она этого так хотела, но дар давал свободу для действий. Резе не приходилось работать так же тяжело, как и остальным, чтобы заработать себе на жизнь, да и она отлично уяснила тот факт, что множество людей действительно готовы отдать довольно многое, лишь бы им помогла квалифицированная ведьма. А насколько дальше она ушла от необходимых по диплому знаний – это уже не имело особого значения.
Ятли уверенно шагала вперёд, даже и не заметила, когда бесконечный снегопад спрятал от неё и Мизель, и Монику. Впрочем, после сегодняшних издёвок и странной пустоты на душе Реза была рада этому одиночеству. Всю дорогу ведьмы только и делали, что подшучивали над нею, и теперь возможность побыть наедине со своими же мыслями казалась Ятли подарком божеств.
Она закрыла глаза и попыталась дышать ровно, успокоиться и выбросить в снежное небо весь свой негатив. Как же хорошо, что рядом никого нет! Они не станут называть её слабонервной, пропустившей добрую половину практики и так далее в том же духе. Они просто не смогут над нею поиздеваться, ведь рядом банально никого не будет.
Как же замечательно!
…Когда Реза наконец-то заставила себя воззриться на окружающий мир, бури уже не было. Конечно, она не питала пустых надежд и знала, что это никак не связано с тем, что и сама она умудрилась успокоиться и отбросить всю горечь в сторону, но уже одна только видимость позволяла чувствовать себя увереннее.
Ятли обернулась назад, явственно осознав, что не так-то уж далеко и ушла – Монику и Мизель отсюда было прекрасно видно, просто девушки сидели спиною к ней, – а после повернулась, собираясь продолжить свой путь.
С её губ невольно сорвался громкий, слишком преисполненный недавно пережитыми эмоциями голос.
Перед нею возвышалась статуя мужчины – созданная изо льда. Не идеальный красавец, замерший в каком-то причудливо элегантном положении, а простой, обыкновенный мужчина с испугом, запечатлённым во взгляде, в его напряжённых плечах. Он, казалось, замёрз во время бега – подавался вперёд, и ноги были готовы вот-вот оторваться от земли, не в полёте, разумеется.
– Мон! Мизель! – Реза никак не могла отвести от него взгляда. В какое-то мгновение он показался ей даже живым, и она поняла, что было не так – ледяные статуи обычно бесцветны, с ними просто играет свет. В Вархве зимой часто холодно, выпускницы создают что-то причудливое, правда, не мужчин, а обычно либо королеву, либо какую-то природу. Красиво выглядит, но…
За тонкой коркой льда – не более трёх миллиметров, как могла подумать Реза, – замер мужчина. Живой, реальный. Вот только сколько б она ни пыталась сковырнуть этот лёд, ничего не получалось – волшебство держало его до того крепко, что и молот, пожалуй, не оставил и царапины на статуе.
Моника и Мизель шли неохотно и довольно долго. Должных восторгов по поводу находки сокурсницы они обе тоже не проявили – только Моника как-то странно прищурилась, всматриваясь в черты лица мужчины, и недовольно покачала головой.
– Я его знаю, – без капли удивления и благоговения проронила она. Но голос звучал мрачно и холодно, будто бы мужчина напомнил Монике о чём-то абсолютно ужасном, о том, о чём она ни за что в жизни не хотела бы вспоминать. Впрочем, Реза могла бы её понять – вероятно, Мон вновь провела с кем-то параллель. Прошлое терзало её, и, возможно, она даже слишком сильно грустила о покойном Шэйране.
Ятли не умела грустить так долго. Конечно, до всех этих новостей она чувствовала себя более жизнерадостной, но в её глазах не застывала эта кромешная, бесконечная печальная тьма.
– Знаешь? – удивилась девушка и как-то неуверенно склонила голову набок. На её округлом лице появилось странное выражение, будто бы она заподозрила в чём-то Монику, но никак не могла высказать свои подозрения.
Лэгаррэ же, напротив, выпрямилась и гордо, упрямо кивнула.
– Да. Я видела его при дворе Дарнаэла Второго, – без единой капли смущения проронила она, будто бы считала служение вражескому королю поводом для гордости. Конечно, её туда отправили по специальному заданию, вот только всё равно выглядело поведение Моники со стороны немного странно. – Это начальник королевской стражи, его друг, Кальтэн Фэз. И я знаю это проклятье.
– Знаешь? – скривилась Реза.
– Знаю, – повторила девушка, касаясь своей чёрной косы, необычайно строгой. – И никто, кроме наложившего, снять его нормально не сможет. Разве что близкие родственники. Мы должны немедленно привезти сюда Антонио.
– И это его спасёт? – Ятли уже иначе посмотрела на погребённого под льдами мужчину. – Значит, мы должны ехать прямо сейчас!
Она бросила торжественный взгляд на Мизель, словно подтверждая, что вот – и она в чём-то пригодилась, – вот только блондинка почему-то совершенно не разделяла её мнение. Девушка то и дело охватывала свои хрупкие плечи руками, ёжилась и устало смотрела на Монику. В её светло-синих глазах плескалось дикое отчаяние, и почему-то Реза не могла поверить в то, что причиной его оказался проклятый мужчина. Моника, конечно же, не замечала этого, погружённая в свои мысли, а вот Ятли отчаянно пыталась избавиться от подлого чувства предательства – вот только не могла.
– Не мы, – сухо отозвалась Кредэуа, – а ты. Потому что кто-то должен остаться и охранять Источник от посторонних вмешательств, а делать это стоит сильным магам. Разумеется, из нас троих надо выбрать слабое звено, что может покинуть нас, но не оставить при этом отряд обескровленным. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу говорить о Мон или о себе, Реза.
***
Реза отчаянно сопротивлялась даже самой идее покинуть их вдвоём, но Моника так ни разу и не воспользовалась своей властью, данной ей королевой Лиарой, чтобы выбрать кого-то другого – самой уехать или послать Мизель. Она вновь вернулась на камень и теперь смотрела на полупрозрачный Источник. Её словно тянуло что-то туда, за грань, но девушка не могла даже мысленно признать, что желает оказаться подальше от Эрроки, от всего этого. Она просто устала, конечно же, но это не повод прыгать в кошмарную синеву и растворяться в диком безумстве чар.
Всё это надо было исправить, вот только сейчас у Лэгаррэ не было сил. На глазах у девушек она ещё могла притворяться счастливой или хотя бы полной жизни, но сейчас, стоило им отвернуться, просто потеряла нить разговора и ощутила, как растворяется в своей же грусти.
Она даже не поняла, сколько времени прошло, когда Мизель осторожно подошла поближе и положила руку ей на плечо.
– Реза уже полчаса как ускакала, – проронила она. – А ты даже не обернулась. Неужто тебя тоже так сильно расстроило то, как низко пала наша королева?
Моника только подняла на бывшую однокурсницу удивлённый взгляд, моргнула, отчаянно пытаясь избавиться от дикого, болезненного предчувствия, вздохнула и отвернулась вновь. Может быть, она была согласна, может – противилась, этого Кредэуа знать просто не могла.
– Давай уедем, – внезапно предложила девушка, сжимая плечо своей недавней соперницы всё сильнее и сильнее. – В Элвьенту.
– В Элвьенту?! – Моника отчаянно пыталась говорить так, чтобы голос её действительно звучал как-то дерзко, удивлённо и возмущённо, пыталась вытеснить из своего настроения всю ту дикую серость, поселившуюся в нём в тот миг, когда она узнала о смерти Шэйрана. – Ты даже не сможешь пройти через границу.
– Ты меня проведёшь, – повела плечами Мизель. – Это ведь просто. Послушай… Королева Лиара уже ступила на шаткую дорожку, понимаешь?
Лэгаррэ так не думала. Она видела, как Кредэуа до жути стремится поскорее скрыться с родной страны, правда, не знала, каковы на то причины. Ей и самой хотелось куда-то уехать. Хотелось, потому что там, в Элвьенте, на неё король не будет смотреть глазами своего сына, не будет говорить его голосом и напоминать до боли, до ужаса о том, что, может быть, все они наделали слишком много ошибок.
Она ведь тоже с какой-то стороны предательница. Если бы не так сильно возмущалась, не стремилась вывернуться и умчаться подальше, если б не несла в себе такой странный идеализм матриархата, пожалуй, Шэйран сейчас был бы жив. И Мизель виновата, все они – и Самаранта тоже. Глупо сейчас поминать прошлое, глупо взваливать на свои плечи то, что делали другие, но Моника никак не могла избавиться от предательской боли в груди.
– Мы обещали Резе, что будем ждать её здесь, – проронила Моника. – Что осмотрим источник и попытаемся что-то сделать. Ты хочешь сказать, что мы просто спровадили её для того, чтобы бежать? – она хмыкнула. – Да это поймут через пять минут! В конце концов, Ятли может вернуться в любой момент, забыла что-то – мало ли?!
– Мы оставим записку, что решили осмотреть границу по ту сторону. А потом не смогли вернуться. Вдруг я не чистокровная эрроканка, меня просто не пропустило обратно! Тебя не устраивает эта версия, Мон? Она логична!
В голосе Мизель никогда прежде не было столько страсти. Моника понимала, что её поведение абсурдно, что истинно верная слуга королевы никогда не уйдёт от неё, не поступит до такой степени лживо и предательски, но в тот же миг никак не могла вынудить себя остаться. Только не здесь и не сейчас.
– Хорошо, – выдохнула вдруг она.
Мизель удивлённо распахнула глаза. Она-то думала, что уговаривать сокурсницу придётся очень долго, а то и волшебством пытаться пересечь границу. Моника – это её единственный шанс оказаться по ту сторону, ведь, так или иначе, без дарнийской крови не пройти. А тут – такое простое, быстрое согласие, что прямо дрожь пробежала по спине.
– Значит, ты не против? – переспросила она. – И мы уходим – прямо сейчас? Берём лошадей, берём провизию… Подальше от королевы, предавшей наши идеалы!
Моника не думала о королеве. Она только отчаянно пыталась выбросить из головы странный образ короля – и вскочила на коня, даже не поворачиваясь к Мизель.
Кредэуа не заставила себя ждать. Если Мон согласна – зачем тянуть, зачем отказываться от своего шанса? Пусть.
Лошади протестующе заржали, стоило их только подвести к границе, и Мизель опасливо нахмурилась. Конечно, животные для границы – это скорее всего лишь пустота, но, может быть, стоило переходить пешком?
Но Моника оказалась неумолима. Она протянула руку, сжала запястье Мизель – смуглое на бледном, – и пришпорила своего коня, будто бы на полной скорости было врезаться в границу куда легче, чем медленно. Кредэуа даже показалось, что Мон надеялась, будто вторую эта стена попросту не пропустит. Откажется. Подчинится.
Но синевато-фиолетовое марево расступилось перед глазами, являя всё ту же снежную бурю, только уже в границах другого государства.
***
Мизель не думала, что это будет так быстро и так просто. Не думала, что Элвьента окажется настолько тихой и слепой к неожиданным гостьям, что даже не отреагирует, когда две абсолютно посторонние девушки пересекут её границу и двинутся куда-то к противоположной стороне.
Тихо. Бесшумно. Предельно красиво, конечно же, вот только отчего-то Мизель не испытывала совершенно никакого благоговения.
А ещё она понимала, что её щитом была Моника. Моника, от которой следовало избавиться на первом же повороте – типичная дарнийка, знающая местное наречие, понимающая, как следовало общаться с местными мужчинами. Такая молчаливая, спокойная, не повернувшаяся ни разу к Кредэуа за весь путь, но следовавшая по избранному ею маршруту.
Там – оплот Религии.
Почему-то Мизель нашла только один аргумент в пользу эльфийского острова. Конечно, там их никто не тронет – там их даже не будут искать. Там, как повторяла она Мон, можно будет верой и правдой служить великолепной богине Эрри. Сложить к её ногам собственные жизни.
Пожалуй, лучше было бы, если б Моника так и поступила.
…Один день поглощал второй, и Мизель не знала, как они так быстро оказались на берегу моря. Разумеется, это были не те моря, что примыкают к острову Ньевидд – до них пришлось бы ехать слишком далеко и центральными дорогами. Водой быстрее. Безопаснее. К тому же, Дарна – портовый город, и Мон тут приняли, будто родную, только по волосам и по глазам. Мизель даже смешно стало от того, как смотрели на неё саму – белая ворона, ничтожество из Эрроки!
– Ты очень молчаливая. Даже не подозрительная совсем, – Мизель подошла к борту и посмотрела на синеву океана там, внизу. – Мы отправляемся на эльфийский остров, но я не вижу в тебе ни радости, ни грусти. Так не бывает. Так просто нельзя, Моника.
По правде, можно – вышвырнуть её за борт и забыть. Но Мизель опасалась – Лэгаррэ была слишком сильной ведьмой, да и не противилась пока что ничему из того, что предлагала ей Кредэуа. Она сама выбрала путь, сама поняла, как хочет добираться, сама предложила отправиться служить вечной религии.
– Что приносят в жертву Богине Эрри? – хмыкнула Мон. – Ты знаешь? – Мизель только отрицательно покачала головой. – Вот и я не знаю, а жаль. Хотелось бы… узнать.
– Сколько людей на этом корабле?
Он казался довольно большим, но доселе Мизель увидела только эльфов из команды – судно торговое, а их взяли только потому, что Моника очень долго рассыпалась в комплиментах и вещала о том, как желает поклониться Богине Эрри. К тому же, они колдовали – а маги часто прибывали на Ньевидд, чтобы черпнуть опыта эльфов.
И, к тому же, Мизель слышала, как Монике рассказывали о каком-то глубоком ущелье. Хотелось переспросить, что же это такое, вот только почему-то девушка так и не решилась. Сейчас они всматривались в море одинаково пустыми глазами, а за спиной перешёптывались эльфы.
Они смотрели на них, будто бы на уже покойных – хотя обычно бессмертный народ относится к человеческим девушкам, даже к ведьмам, куда более презренно.
– Только мы вдвоём, – ответила Лэгаррэ. – Это торговое судно. Я уговорила их отвезти нас туда, они согласились. Бесплатно даже. Товар везут, потому что на Ньевидде ничего не производят. Там ведь только Религия и правит. И чары. Но чары есть не у каждого эльфа.
Мизель кивнула. Ей хотелось ступить на бессмертную землю только для собственной безопасности. И она знала, что Моника преследовала какие-то совершенно другие цели. Но убежать хотели они обе, иначе ни за что не сошлись бы тут на одном корабле.
========== Глава пятьдесят восьмая ==========
– Армия готова к нападению, моя Королева, – один из генералов низко склонил голову, но Марисса только повелительственно махнула рукой. Она военные отчёты слышать не желала, уверенная в том, что безграничная волшебная сила её новых союзников способна на куда большее.
– Я очень надеюсь, что нам это даже не понадобится, – равнодушно проронила она. – Так что можете приказать…
– Пусть армия готовится к выступлению на Элвьенту. Готовьте корабли, – прервал её Тэллавар, такой смешливо-равнодушный, что становилось даже не по себе. – Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше. И на следующий раз не обращайтесь с военными отчётами к своей королеве, обращайтесь сразу ко мне, это сэкономит наши общие нервы.
Марисса только недовольно фыркнула и скрестила руки на груди. Ей приходилось сдерживаться, чтобы не потянуться к мягкой чёрной мантии – обычно одно касание к бархату успокаивало и возвращало всё в нужную колею. Сегодня она не кипела, конечно, от дикой злобы, но довольной тоже не казалась – то и дело бросала сердитые взгляды на своих союзников.
Стоило только генералу покинуть помещение, как она бросила возмущённый взгляд на магов. Сначала, разумеется, на Самаранту, ведь та вообще молчала, а после и на Тэллавара – за то, что посмел перечить королевскому мнению.
– Зачем нужна армия, если на нашей стороне играет волшебство? – передёрнула плечами она. – Что за глупые предрассудки. Не надо войско, если…
– Вы мало что понимаете в военном деле, Ваше Величество, – Тэллавар смотрел на неё довольно и в тот же миг крайне презрительно. – Если я говорю, что армия нам нужна, значит, это так и есть. Не перечьте мне!
Марисса почему-то его боялась. Тэллавар был могуществен – его чары будто бы плескались в крови, и нынешняя королева Торрессы была абсолютно уверена в том, что он мог бы справляться с армиями и без особого вмешательства каких-либо военных.
– Я хотела бескровную для меня войну, – недовольно заявила она. – Самаранта? Ты понимаешь, что он просто будет убивать моих людей, заместо того, чтобы исполнять условия договора?
Но Тальмрэ не проронила ни единого слова. Ненависть в её взгляде вспыхивала с новой яркостью каждый раз, как она смотрела на Тэллавара, и почему-то Марисса никак не могла понять, откуда взялось это дикое раздражение.
– Мы с вами поедем первыми, – тоном, не приемлющим возражений, проронил Тэллавар. – Во главе армии. Я способен на многое, но это не значит, что один, без должного подспорья, готов выступить против целого войска. Конечно, ваши солдаты будут стоить трёх десятков вражеских, даже самых элитных, но мне надо иметь материал, с которым я буду работать. Ведь в Торрессе много кораблей, вот и воспользуйтесь ими. Нам же не обязательно должны военные. Просто нагрузите солдатами всё, что сможете нагрузить, а дальше, на материке, я уже смогу развернуться.
Его магия должна была действовать тут так же хорошо, как и там. Но то ли Гартро всё ещё не привык к своим новым чарам, то ли, может быть, неправильно представлял себе все аспекты управления чарами, вот только вдалеке от Элвьенты, от эпицентра сил, она работала не так уж и хорошо.
Он чувствовал мощь куда большую, чем та, которой он когда-либо обладал, но и этого было недостаточно. Слишком мало, чтобы действительно сражаться и побеждать огромные армии самостоятельно.
Но Тэллавар и не помнил до конца всех возможностей Дарнаэла Первого. Он был сильным магом – да, ведь Граница простояла столько лет! – но всё же, может быть, не настолько, чтобы заставить все эти земли пасть.
Гартро помнил лишь обрывками своё многовековое прошлое. Он знал, что сила Дарнаэла Первого божественна, знал, что получил её – знал, что для Шэйрана, а теперь и для самого Тэллавара при должном умении не должно было существовать границ. Но пусть теперь он и обладал таким большим запасом силы, Тэллавар подозревал, что не разобрался в ключевом моменте, до сих пор не понял принцип, по которому колдовал Дарнаэл. Может быть, когда он ступит на земли Элвьенты, знание придёт само собой, но сейчас не было и следа понимания чар, что дались ему так тяжело.
Самаранта вновь не возражала. Она будет шипеть на ухо Мариссе потом, настраивая её против своего неожиданного союзника. Но Марисса – сама только пешка, что не умеет руководить должным образом даже своим собственным сыном.
Тэллавар бросил короткий взгляд на Бонье. Ему нужна была Жажда этого юноши. Нужна была эта отчаянная тяга молодого мужчины ко всему, что он не способен пока что получить честно, по добровольному согласию. Ещё немного, и та убийственная сила, которой так мечтал он овладеть, полностью окажется в руках Гартро – но для этого надо выиграть хотя бы первый бой.
Это было так близко! Ведь очень просто захватить силы – но надо заставить их кипеть в жилах, прижиться, даровать ему пользу! Позволить вырваться из немного помолодевшего, но всё же такого дряхлого тела, которое по человеческой недолговечности отчаянно жаждало осыпаться песком.
– Я надеюсь, – промолвил Тэллавар, будто бы закрепляя эффект, – что тут всё-таки никто не посмеет мне перечить. Ведь всё, что я делаю для вас, делается для вашего же блага. Вы не настолько ведь глупы, чтобы отрицать что-то до такой степени простое?
***
Тэллавар закрыл глаза и вдохнул родной воздух. Он видел, как впереди сияет берег Элвьенты, раскинувшейся перед ними, беззащитной и совершенно слабой без своей вечной границы. Теперь взгляд его скользил по новоявленному явлению – полосе снежных бурь вокруг Эрроки. Но то, что творится там – не его ума дело. Это Самаранта должна знать, что творится за гранью.
Она стояла совсем близко. В отличие от посла, решившего спрятаться куда подальше, от его королевы-матери, страдающей морской болезнью, она не испугалась возможности выпасть за борт, не побоялась нанести вред своей и без того далеко не великолепной внешности.
Она сжимала белыми пальцами поручни и то и дело переводила взгляд на Тэллавара.
– Мы можем продвинуться только до границы, – проронила она. – Дальше придётся идти по узкой косе к Элвьенте, пока вся армия не столкнётся с основной мощью её войск. Если те, конечно, будут. Мы можем начать с мелких деревень, но коса тут очень узкая, а подводные течения слишком опасны.
Тэллавар протянул руки, будто бы пытаясь ощутить силу Элвьенты.
– Мы причалим через час, – проронил он. – Там уже решим, что надо делать. Эррока теперь спряталась за этими стенами, а я не знаю, откуда они взялись.
– Вероятно, королева радуется смерти своего главного соперника.
Гартро только удивлённо скосил взгляд на женщину, что так сильно ненавидела его, будто бы не доверяя ни единому её слову, но Самаранта только улыбнулась. На её некрасивом, похожем на восковую маску лице улыбка казалась банальной гримасой, но Тэллавар понимал, что сам в этом виноват. Прежде она была обыкновенной хорошенькой эрроканкой. Сейчас получила ворованные чары, отдав красоту – чем не честный обмен?
– Главного соперника? – протянул лениво он. – И кто же это? Раз мы выступаем на одной стороне, то мне следует знать, от какого врага избавилась королева Лиара.
– О! – фыркнула Самаранта. – Я думала, что никто не рискнёт двинуться на Элвьенту, не зная того, что король Дарнаэл мёртв. Иначе ноги моей не было бы в опочивальнях Мариссы с предложением союза. И эта жалкая граница… Не останавливает телепорты, между прочим – не так уж она и сильна.
Тэллавар знал, откуда граница появилась. Знал, как впитать её обратно в свои руки – но снежные бури по линии кордона Эрроки волновали его нынче меньше всего на свете. Нет, мысли всё время уходили к чему-то другому.
Смерть Дарнаэла. Его должны были казнить, но Тэллавар собирался воспользоваться только беспомощностью элвьентского короля. Его смерть была бы слишком прекрасным подарком, на который, пожалуй, не мог надеяться никто – и они в том числе.
– Всё это звучит слишком заманчиво, – проронил наконец-то он. – Слишком дико и неестественно. Неужели ты думаешь, Самаранта, что я поверю?
– Королева Лиара собиралась его казнить. Чему уж тут верить?
Тэллавар шумно вдохнул воздух. Тут, в мире, насыщенным – даже пресыщенным, – магией можно было смело вдыхать воздух, смело разрушать все границы и медленно впитывать в себе каждую капельку чар. Всё это, казалось, стоило бы ему немало усилий, но он помнил, что заклинание Тэзры должно было всё равно начать истончаться совсем-совсем скоро.
– Не знаю, действительно ли Её Величество Лиара так рада смерти Дарнаэла, – продолжила Самаранта, положив руку на плечо Тэллавара. – Но, может быть, стоит подумать о том, чтобы властвовать и над Эррокой тоже? Может быть…
Она отстранилась. Может быть, вспомнила о том, что берег слишком близко, а может, наконец-то задумалась – ведь она не так прекрасна, как была когда-то, чтобы подходить к мужчине столь близко, чтобы обвивать руками его торс. Да и Тэллавар не был молод.
Самаранта хотела вернуть свою красоту. Он чувствовал это – не слишком мудрёная мысль, обыкновенная скорее для любой женщины, ему она казалась до ужаса смешной – такой, что нормальный человек и не подумал бы об этом. Ведь, в конце концов, Самаранта должна осознавать определённые границы собственных чар.
Она не может стать прекрасной, не избавившись от чар. А магия уже так въелась в её кожу, равно как и возраст, что былого уж точно не вернуть.
– Почему бы не подмять всё под себя? – прошептала она. – Не разрушить и эту позорную границу? Моя коллега, Высшая Кррэа, допустила ошибку, когда создала это, разве ж нет?
Тэллавар усмехнулся.
– Или ты не так силён, как говоришь?
Он знал, что так обычно ловят мальчишек, заставляя их делать то, что хочет умелая тигрица, схватившаяся своими когтями за них, сжимавшая сердце с такой силой, что они и дышать не могут. Но Самаранта могла сколько угодно строить из себя всесильную хитрую кошку, она была лишь обыкновенной непривлекательной женщиной, на которую никто в здравом уме и не посмотрел бы.
Тэллавар скривился. Ему не нравилось то, что сотрудничать приходилось именно с Самарантой, равно как не нравилось то, что надо заключать сделки. Но продемонстрировать свою силу было так просто и так бесконечно нужно…
Она потянулась – мысленно только, – к нему, но натолкнулась на сплошную стену из волшебства. Гартро не позволял себе ребячества, разумеется – просто нити его магии потянулись к границе, демонстрируя могущество.
Надо было бы оказаться чуть ближе, чем сейчас, но он только отмахнулся от этой мысли. Чтобы пользоваться чарами в полной мере, надо наконец-то начать их испытывать.
И магия Дарнаэла Первого – или Рэя, глупого принца? – отозвалась в нём с поразительной лёгкостью. Будто бы сплошным ореолом она окутала несчастную границу, проникла сквозь полупрозрачную одностороннюю стену, прорезала её невидимым лезвием.
Тэллавар призвал магию обратно к себе, и она, раскинув огромные сети, потянула по всему морю осколки защиты. Часть её терялась в море, часть – летела куда-то назад, и Гартро запоздало и безо всякого сожаления подумал о том, что, наверное, может затонуть один-другой корабль с войсками Торрессы. Но их плыло безмерное множество, поэтому он всё тянул и тянул к себе силы покойной – он чувствовал это, – ведьмы.
Силы, кипевшие в его жилах.
Теперь всё это было его. И то, что отдавала бездумно Тэзра, отказываясь от огромного количества чар.
…Теперь граница стала рваной. Где-то изредка вспыхивали источники силы – но их запросто можно было обойти. Тэллавар мирно улыбнулся собственному всемогуществу – он и не думал, что всё получится до такой степени легко и правильно.
Но пусть, пусть. Теперь Самаранта вряд ли действительно сможет считать себя его врагом.
***
Они высадились уже не на узкую косу, завоёванную Дарнаэлом только для того, чтобы отрезать Лиару от моря. Нет, теперь перед ними были безграничные просторы свободной, не заклеймённой войсками, своими или чужими, Эрроки. Тут вряд ли есть кому воевать; даже самые сильные маги, как знал Тэллавар, против него не устоят, равно как и могучие армии сдадутся под натиском солдат Торрессы. Конечно, их не так много, как в армии Элвьенты, но сила в них будет слишком велика.
Армия – не так уж и плохо. Тэллавар нуждался в ней так же, как и в жажде Бонье – нуждался, потому что собирался победить. А способы и средства имели для него слишком мало значения, чтобы сейчас приходилось обо всём этом думать.
Равно как и каждый раз, он только молча взирал на мир у своих ног, ожидая того мгновения, когда те подчинятся и встанут на колени.
– Мы можем объединить наши силы с Эрроканской армией, – предположила Марисса, опять глупо ткнув ногтём в карту. – Вот тут, например, воссоединиться…
Тэллавар только рассмеялся, рвано и резко, чем, пожалуй, напугал женщину – но до её страха ему не было никакого дела. Всё это – такая глупость, просто бабские заявления, к которым и прислушиваться-то не стоит, если он всё ещё желает выжить и выиграть.
– Нет, – покачал головой мужчина. – Мы не станем творить подобные глупости. Мы просто столкнём Эрроку и Элвьенту между собой, – он обвёл ладонью весь простор карты. – Пусть армии схлестнутся на границе – а потом вмешаемся мы, и всё рухнет.
Марисса покачала головой.
– Элвьента сейчас бесправна…
Он даже не посмотрел на неё. Бесправна? Такая огромная страна и дня не существует без своего короля! Да, пусть на её троне восседает только жалкий самозванец – это не имеет никакого значения. Политика – это всего лишь тонкая игра, и Тэллавар собирался побеждать малой кровью.
Ему нужны были его силы. Нужно было всё его могущество. Не расплескавшееся по карте – на армию, на победы, на воссоединения. Ни в чём нельзя было оставаться уверенным. Он знал, что только такая глупая женщина, как Марисса, могла сказать ему столь глупую вещь.
– Моя дорогая, – он подошёл к ней и жестом отогнал стражей королевы – те подчинились беспрекословно, покидая шатёр, – если я уж вам и помогаю, то, может быть, стоит меня слушать?
Сзади предупредительно кашлянула Самаранта, в очередной раз напоминая о том, что она никуда не делась и всё ещё за всем наблюдала. Что за пошлость! Конечно же, он не забыл о том, что отвратительная женщина, променявшая красоту на магию, всё ещё тут. О врагах забывают только такие глупые женщины, как она или Марисса.
Он провёл большим пальцем по линии подбородка королевы Мариссы. Ладонь соскользнула на чёрный бархат её извечного платья, и он только грустно вздохнул.
– Вам хочется отомстить, Марисса. Имейте же терпение – мы должны получить из всего этого максимальную выгоду. Или же вы желаете оказаться там же, где и ваш муженёк?
В голосе мага чувствовалась неприкрытая угроза. Впрочем, он и не стремился показаться добрым – в этом смысла никакого не было.
Марисса не чувствовала особого страха. Равно как и все остальные, она просто отчаянно жаждала заполучить своё – в максимальном количестве, – и была готова буквально вырвать глотку за то, что поставила целью. Вот только Тэллавар предпочитал тонкую, уверенную игру, а не ту грубость, которой увлекались местные дамы.
– О, моя дорогая, – прошептал он, – вам лучше сейчас уйти. Оставить меня и мои планы наедине, не так ли?
Она бросила подозрительный, будто уточняющий что-то взгляд на Самаранту – проклятые заговорщицы! Только такие, как они – и сын королевы Мариссы ещё, разумеется, – могли предположить, что сам Гартро выступит на их стороне, чтобы победили они. Конечно, если у человека есть мощь, но нет армии, он отправляется её искать. Но разве он совершил уже недостаточно подлостей для того, чтобы они наконец-то задумались о его мотивах?
