Текст книги "Заклятые враги (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 88 страниц)

Лиара выпрямилась. Каменный взгляд, каменное лицо, каменная спина – она могла смотреть на свой народ без слёз, но сердце не могло перестать кровоточить.

Пальцы вопреки собственной воле потянулись к кулону на груди. Красный. Кровь на коже незыблемыми пятнами; даже несколько следов на всё таком же белом платье, что должно быть символом чистоты. Чистой быть не получится; она запятнала себя всем, чем угодно, и сегодня собиралась взять на душу самый тяжёлый грех.

Им даже не пришлось его волочить. Не пришлось заставлять опустить голову.

Он шёл медленно, будто б ели переставлял ноги, смотрел в землю, не желая поднять голову и увидеть тех, кто сегодня был за или против него. Ему было абсолютно всё равно, кто и что думал со стороны – он просто переступал через остатки своей жизни.

Дарнаэл не видел будущее кострище. Не видел стражу вокруг. Когда его толкнули в плечо – грубо, заставляя идти быстрее, – мужчина даже не содрогнулся, словно рука прошла сквозь него.

Толпа умолкла.

Они видели его всего пару дней назад. Уставшего – но полного воли к победе мужчину. Они ждали увидеть его таким же. Может быть, полуживым от побоев – но всё ещё способным сражаться с каждым противником, что возникнет на его пути.

А вместо этого вынуждены были наблюдать опустевшее тело.

Человека, у которого не осталось цели в жизни.

Разумеется, Лиара должна была радоваться. Быть счастливой. Это её противник. Её заклятый враг сейчас идёт на эшафот и не желает бороться. Это он сейчас сдастся и позволит ей взять верх.

Но он такой потому, что погиб их общий сын.

А она, словно каменная, стоит на своём постаменте и смотрит вперёд – словно безумная. Сумасшедшая.

Настоящая женщина, настоящая мать была бы сейчас не тут.

Она бы не позволила всему этому случиться. Не позволила бы крови стекать на белую ткань собственного платья с этого чёртова кулона – кулона, что должен был соединить их с Дарнаэлом вместо всех венчальных браслетов. Вместо всех церемоний.

Но их связала не любовь, а вражда.

Его довели наконец-то к Тэзре, и Дарнаэл замер, словно пустая оболочка. Он, разумеется, сдастся. Зачем бороться сейчас? Сгорать или умереть так, всё равно, что он сделает. Он уже заранее проиграл, и у него нет альтернативы. Народ не позволит ему победить ни за что – и никогда.

Где-то высоко в небесах напомнил о себе гром. Тучи наслаивались одна на другую, подступали всё ближе и ближе к земле. Толпа загрохотала воплем негодования, то ли поддерживая, то ли проклиная Лиару. Дарнаэл молчал – словно ему и вправду нечего сказать. И они все верили – действительно верили! – что он молчит из-за своей слабости. Не из-за своей силы.

Тэзра перевела взгляд на свою королеву. В руках одного из стражников – факел, Лиара едва-едва могла его рассмотреть среди толпы. Только одна свободная дорога ко дворцу, которой воспользуется тот, кто будет возвращаться обратно. Белые одеяния ведьм, затерявшихся в толпе, резали глаза, и во рту оставался странный привкус горечи, словно она в одну секунду использовала всё волшебство, что только было в запасе. Дышать становилось всё труднее и труднее.

Лиара посмотрела на толпу и выдавила из себя повелительственную улыбку. Почему-то отчаянно хотелось верить, что сейчас Дарнаэл на неё не смотрит. Не видит её манерности, её бесконечной лжи.

Тэзра всё ещё стояла рядом с ним. Стражников становилось меньше – а она собственными руками хотела поджечь костёр, когда он взойдёт на постамент, наверное.

Ей лучше бы уйти оттуда.

– Соглашаешься ли ты признать, – Лиара сжала поручень балкона, и пальцы стали белыми от напряжения, – верховенство матриархата и Эрроки, как страны, сотворённой Богиней? Выбирай, – в горле пересохло, – подчинение либо смерть.

Тэзра усмехнулась. Она не предоставляла бы выбор. Дарнаэл может схитрить. В конце концов, его казнь не будет означать проигрыш. И его жизнь тоже не будет подразумевать их абсолютную победу. Тут всё выстроено на полумерах – она должна заставить его сдаться и умереть, а не выбрать одно из двух.

Но Лиара была королевой. Даже если королеве сегодня отступать некуда, решает всё равно она.

***

Дарнаэл поднял глаза к небесам. Синевы не было видно; тучи клубами кружились над головами, бесконечно извергая из себя молнии. Повеяло холодом; даже пламя не сможет согреть мертвеца, даже если он до сих пор способен стоять на ногах.

– Смерть или подчинение, – предлагала она громогласно со своего постамента, и Тьеррону не надо было смотреть на Лиару, чтобы видеть эту её короткую улыбку, преисполненную немой издёвки и фальши.

Но Её Величество была меньшим из зол этой страны.

Его голос не сорвётся. Единственными солёными каплями на лице будут дождевые. Разумеется, он не согласится сдаться.

Но в их борьбе осталось только несколько шагов до финала, и Дарнаэл не собирался идти сам.

В толпе сияла белизна чужого платья. Он не мог не узнать девушку; разумеется, сейчас ему должно быть всё равно, кто смотрит со стороны.

Но, в конце концов, она понимала, что он хотел сказать ей одним коротким, опустевшим взглядом убитого изнутри человека.

И едва заметно в согласном кивке склонила голову.

Она подтверждала своё участие.

– Смерть, – холодно, равнодушно ответил Дарнаэл. – Даже если ты считаешь, что в этой ситуации обязательно выиграешь, Лиара, я всё равно выбираю смерть.

Не подчинение.

Она склонила голову в согласном кивке. Разумеется, она это признавала. Заклятые враги – кто они друг другу, кроме короля и королевы враждующих государств? Шэйран не признан никем, Эрла никогда не будет названа его дочерью, и, разумеется, Лиара – это отдельное государство среди пересечённых нитей общества. Наследница дара Богини, так они говорят?

Ему было всё равно.

Сегодня Дарнаэлу станет только легче, если он умрёт. Лиара ошиблась. Смерть была единственной милостью, которую она могла ему предоставить, и он действительно выбрал то, чего больше всего желал.

Только, возможно, не в такой форме, но значение всё равно имел только итог. Лучше сгореть заживо, чем позволить за своей смертью погибнуть ещё и государству. Позволить властвовать той, кому вообще нельзя даже прикасаться к короне, подходить к короне.

Зазвенели его же цепи – тонкие или прочные, он не думал об этом. Ступеньки под ногами, высеченные из дерева – король не должен взбираться на возвышение, будто обезьяна, даже если он пленный король. Сухие дрова, хорошо должны гореть, наверное. Немагическим огнём, ведь волшебство во время казни – это так низко и так порочно, разве нет? Куда приятнее добивать противника привычными методами, доступными всем, чтобы показать, насколько он слаб.

Белое против белого.

Красное на красном.

Бордовые отблески коснулись лица короля Элвьенты.

***

Лиара видела, как стражник после короткого кивка опустил наконец-то факел. Они все так расслабились, когда цепи Дарнаэла были наброшены на столб – чтобы он никуда не посмел сбежать. Чтобы он ни за что не сделал шага в сторону. Что за глупости – словно верёвки способны выдержать пламя, словно его не растерзает толпа! Словно цепи кому-то в этой жизни мешали умирать.

Он всё так же безжизненно смотрел вперёд, и Лиара была уверена, что Дарнаэлу абсолютно всё равно, что случится с ним и с его страной. По крайней мере, в этот день для него не имело значения ничто, кроме смерти.

Ослепляющее сияние на мгновение заставило толпу отшатнуться.

Тэзра повернулась к королю спиной. Она медленно, устало шла вперёд. До замка было довольно далеко, но ведь толпа и так расступилась – старательно сформировала широкий, двухметровый проход для Высшей, чтобы та не разгневалась, не обозлилась на несчастных из-за их же глупости.

Она не оборачивалась. Светлые волосы вились за спиной волнами, ведьма беззаветно закрывала глаза, ожидая момента своего торжества.

Она хотела услышать крик.

Полыхнуло во второй раз. Молнии разбивались почти что над головами у толпы, казалось, рвались к пламени – а после дождь пролился на их головы сплошной завесой.

Тэзра не замедлила шаг. Она подлила волшебства в пламя. Она не могла просто так позволить жалкой воде уничтожить её казнь. Именно потому она вновь так ослабела – отдала последнее, что только было в резервах, и теперь у неё не осталось сил на борьбу. Но ведь Тэзра выиграла.

Лиара не могла на это смотреть. Не могла видеть, как пламя подбиралось к его ногам.

Она должна выйти к людям. Посмотреть на них не с балкона, а оттуда, с этого прохода. Она должна увидеть Высшую, увидеть Дарнаэла… увидеть мёртвого Дарнаэла.

Назад уже ничего не вернуть.

***

Дождь падал благодатными каплями на лицо. Он запрокинул голову назад, глядя на небеса – лишь бы не смотреть ненавистной Высшей в спину.

Но сейчас пламя не имело значения.

Зазвенело – и цепь после одного сильного рывка разлетелась пополам, немыми ошмётками оставшись вместо кандалов на его запястьях. Колдовство – да он им и так нечасто пользовался, – всё ещё молчало, но его руки были свободны. Он был свободен.

Только кому теперь нужна эта свобода?

Но Тьерроны не сдаются. Будь Лиара хоть сто раз наследницей дара великой Эрри. Даже если Тэзра не соврала. Даже если у него ничего не осталось.

Стражник, казалось, так ничего и не понял. Он остался только один – и рухнул от одного короткого заклинания на колени, не в силах пошевелиться под давлением волшебства.

Дарнаэл знал, что времени у него мало. Пока горе не добьёт его окончательно. Пока Тэзра не опомнится. Пока благоговение толпы не обратится гневом.

Она – его Лиара, – уже вышла из замка. Зачем? Хотела что-то видеть?

Король терпеть не мог стрелять из лука. У него и не получалось даже – половина стрел мимо цели.

Но стрела у него оставалась только одна.

Казалось, время замедлило свой ход. Он натянул тетиву, прицелился – руки не дрожали, хотя должны были. Тэзра не останавливалась, а шла вперёд; она ещё не понимала, что произошло, а в громе небес затерялась человеческая тишина.

Люди стояли, словно обречённые на смерть, словно заговорённые особыми чарами, и ведьмы тоже – в тех же самых позах. Но они были только массовкой, действующих лиц осталось всего трое – и глаза Лиары широко распахнулись от ужаса.

Острие стрелы, казалось, смотрело прямо ей в грудь.

Зазвенела тетива, разбивая немоту на мелкие осколки, и только тогда Тэзра, словно что-то заметив, догадалась обернуться.

Взметнулись в воздухе уже промокшие от дождя светлые волосы, бесформенной тряпкой обвисло на теле белое платье.

У Лиары на груди – капли крови.

Он видел даже с такого расстояния.

Стрела пробила ей горло – Высшая ведьма только захрипела. Судорогой свело пальцы, лук рухнул на землю, вместе с Тэзрой, впрочем.

Мёртвой Тэзрой.

Спасать её было поздно даже самому искусному на свете целителю. Дарнаэл наблюдал за нею молча, словно пытался понять, что поменялось – те же черты лица, испоганенные смертью, не казались уродливыми – она будто не поняла, что умирает.

Пробитое горло. Лужа крови среди бесконечного дождя. Шокированная толпа и вскипевшее за спиною пламя, потянувшееся уже к людям.

Они молчали. Не могли позволить себе хотя бы один короткий вскрик – сейчас не люди были центром. Сейчас массовка не имела значения.

Лиара не шевелилась. Он уже давно выронил своё оружие, у него и так не было стрел.

У него для неё никогда не было стрел.

Ей следовало приказать страже схватить его. У неё появился повод. Теперь – теперь уж точно! – она имеет право перерезать ему горло без зазрения совести, а после править Элвьентой столько, сколько ей будет угодно.

У Дарнаэла не осталось больше последнего желания.

Он привык выполнять из самостоятельно.

Лиара сделала первый шаг неуверенно, словно боялась, что упадёт. Она выходила из-под навеса замка – прямо под бесконечный ливень. Кровь Тэзры размывало по мостовой, кто-то завизжал, но его вновь заглушил гром – и тишина воцарилась на площади, накрыв людей полотном. Кто-то рвался вперёд, кто-то пытался сбежать, но всё это в сплошном молчании, в приступе холода – только взрывы дождя и всплески пламени за спиной.

Королева медленно шла вперёд. Тэзра лежала ровно посередине дороги – стрела не должна бы до неё долететь, наверное, а Дарнаэл не слишком хорошо стрелял из лука, но в моменты возмездия Богиня снисходительна даже к мужчинам.

Он наконец-то стряхнул с себя оцепенение и тоже сделал несколько шагов ей навстречу – будто бы пытаясь понять, что сейчас будет.

Лиаре хотелось быть правильной. У неё теперь появились основания для победы; мёртвая Высшая была достаточным поводом для того, чтобы развалить всё вокруг, уничтожить каждого мужчину на этой площади.

Но они… Заклятые враги?

Таких не убивают. Иначе потом воевать не с кем.

…Они остановились в полуметре от мёртвой Тэзры, каждый со своей стороны, и Лиара ждала, когда он подойдёт ближе. Он всегда, все эти двадцать три года подходил к ней первым. Он первым топтался по своей и по её гордости, с хохотом отталкивал в сторону правила; он всегда первым забывал о том, что они враги.

Синие глаза смотрели на неё всё той же зияющей пустотой. Сплошные барьеры молчания и смерти – она не видела ничего, что свидетельствовало бы в её пользу.

И Лиара впервые в жизни поняла, что королева и женщина одновременно в ней счастливой быть не могли.

Она коснулась кулона в третий раз за сегодняшний день. Кровавые капли на пальцах, мёртвая Тэзра барьером между ними.

Последняя непреодолимая преграда.

…Лиара даже не подобрала юбки – платье и так надо выбросить.

Двадцать три года они играли в игры, и двадцать три года он первым нарушал правила. Первым приезжал подписывать договор, первым смеялся, когда надо было оглашать войну, первым утаскивал её подальше от бесконечной вереницы советников.

Двадцать три года назад между он перешагнул труп её дяди и несостоявшегося мужа, никому не нужный мальчишка, почти убитый родной матерью, почти загубленный Даллой Первой, пешка в интригах великих королев.

Двадцать три года спустя она переступила через мёртвую советницу и Высшую ведьму своей же столицы к величайшему королю со времён Первого, к человеку, без которого в его стране не могут провести даже самое маленькое сражение.

Тогда и сейчас, это был всё тот же Дарнаэл Тьеррон. Всё с теми же синими глазами, сияющими под пеленой дождя.

Тогда и сейчас, кровь на одежде не имела никакого значения.

– Двадцать три года, – выдохнула наконец-то Лиара, останавливаясь совсем рядом с ним. – Ровно двадцать три года с тех пор, как мы познакомились.

Больше книг на сайте – Knigoed.net

Он протянул руку – словно собирался коснуться щеки, но его пальцы дотронулись до кулона на её шее, потянули на себя тонкую цепочку. В синих глазах мелькнуло что-то мальчишески-счастливое, словно Дарнаэл, её Дарнаэл наконец-то вернулся в этот мир – только на несколько мгновений разве что, но и они были слишком важны.

Он тяжело дышал. Не закрыл глаза, наверное, только потому, что иначе устоять на ногах было бы ещё труднее.

С кулона стекала кровь, но там, где её уже не было, камень вновь отражал равнодушно-молочный свет с лёгкой синевой магии.

Его взгляд прояснился.

Но на шее Дарнаэла не было кулона.

– Ты его потерял, – выдохнула Лиара. – Ты умудрился его потерять.

– Белый – жизнь, чёрный – смерть, остальное – промежуточные состояния, – выдохнул он, будто бы ничего больше важного не существовало.

– Ты его потерял.

– Я его отдал, – выдохнул Дарнаэл. – В жизни, Лиара, бывает любовь больше, чем моя к тебе.

Ей хотелось повторить эту проклятую казнь. Чтобы он вновь оказался там, вновь горел в бушующих кострах и больше никогда не смел причинить ей боль собственными словами. Чтобы его больше никогда не было в её жизни.

Он дёрнул за цепочку сильнее, чем следовало, и кулон оказался в его руках – порвались последние связи. Лиара молча смотрела на красное на его руках – белеющее красное, с синеватым ореолом волшебства вокруг.

– Я отдал свой кулон, – повторил Дарнаэл, – нашему сыну.

Белый – это жизнь. Чёрный – это смерть.

Кровь не была чёрной, даже если она казалась такой страшной. Кровь не обозначала смерть, пусть и оставляла слишком яркие пятна на руках и на белоснежном платье.

Дождь смывал с лица сухие слёзы, оставляя в напоминание только солёные дорожки воды на щеках. Лиара молчала. Всё, что она могла бы выпалить из ревности, отошло на задний план и стёрлось в сплошной боли.

Она больше не имела сил спорить. Мёртвая Тэзра за спиной оказалась обыкновенным подтверждением того, насколько устала королева. Насколько она выдохлась от постоянного преследования этой тупой, сжигающей всё внутри боли. От того, что она много лет боролась с самой собой за то, чтобы никогда не быть любимой.

Разве можно отыскать в мире более глупую женщину, чем она?

Наверное, нет.

– Теперь, Ваше Величество, – на губах Дарнаэла появилась едва заметная издевательская улыбка, – у вас есть все поводы для того, чтобы наконец-то от меня избавиться.

Пламя рушило всё за их спиной. Не осталось больше и деревянного столба, и тех дров, что туда приказала притащить Тэзра.

Мёртвая Тэзра.

И немая массовка по обе стороны баррикад, и чёрные ведьмы в белом по обе стороны, и предполагаемая смерть, и даже кровь от кулона, всё это смешалось в одном сплошном калейдоскопе дней и мгновений, стёрлось и пропало в бесконечном круговороте, потеряло своё главное значение во взрыве идей и мыслей.

Даже чувства пустоты больше не было, такого отчаянно-сильного, обычно издевательского, тепло-холодного и до кошмара болезненного. Ничего не оставалось.

Только пустота – и впереди, и за спиной.

Даже падать было некуда, они и так успешно достигли самого дна в своём сражении.

…Очнулась стража, бросилась к королеве, то ли преданно, то ли собираясь перерезать ненавистной под шумок горло, но Лиара остановила их коротким жестом – ей не нужна была защита. Сегодня, пожалуй, наконец-то наступил тот день, когда искать придётся что-то другое, совсем другое. Лиаре не хотелось верить в то, что это конец, но удержать человека, которого ты едва не убила, порой бывает слишком трудно.

– Вы свободны, Ваше Величество, – наконец-то выдохнула она, оставляя за собой право быть равнодушной и смотреть на него с каменным выражением лица, но в ответ у мужчины на губах заиграла слабая, едва заметная улыбка.

– Ты всегда была довольно умной, Лиара. И ты должна понимать, что это означает.

– То, что я предлагаю тебе уйти?

– То, – он сжал её кулон в своих пальцах, – что ты вообще что-то предлагаешь, Лиа. Будто бы мне не за что тебя ненавидеть.

– Есть за что, – кивнула она в подтверждение. – Только просто я не уверена, что ты поступишь по стандартам.

Стоит сделать шаг в сторону, и ведьмы воспользуются своими заклинаниями. Стоит сделать шаг в сторону, и это разрушит всё, что между ними когда-либо было.

Теперь стало чуточку легче дышать. Теперь, когда он уже не верил в слова Тэзры, мёртвого тела за спиной, можно было вспоминать о целях собственной жизни. О том, что ему обещала Сэя.

В конце концов, у некоторых женщин есть поразительное умение смотреть сквозь пространство и время. Неудивительно, что госпожа Тальмрэ тоже не обделена – её силы совсем не в том, чтобы расшвыриваться волшебством направо и налево, но это не означает, что их на самом деле никогда не было.

– Вы, Ваше Величество, – равнодушно продолжил Дарнаэл, – собираетесь отправить меня домой в этих кандалах?

Она коснулась его запястий, словно думала, отрубить руки или просто снять железные браслеты, но разум взял вверх. Зазвенели остатки цепи, и железо рухнуло им под ноги, прямо в новообразовавшуюся лужу странного розоватого оттенка.

Платье, воздух, мир – всё пропахло кровью и ожиданием. Лиаре было плевать на то, кто на них смотрел – ей хотелось знать, как он будет уходить.

Но разве Дарнаэл когда-то оправдывал её ожидания?

– Я останусь, моя дорогая, – с издевательской усмешкой на губах выдохнул он. – Я останусь. И увидим, каков будет ваш шаг в этой войне.

Они, впрочем, оба прекрасно знали, каким шагом закончится этот вечер и с чего начнётся следующее утро.

Были смерти, которые могли им помешать.

Но, разумеется, Тэзра в этот список никогда не входила. Живая или мёртвая. За или против королевы.

========== Глава пятидесятая ==========

…Широко распахнутые двери усыпальницы будто бы приглашали войти. В ушах гремело – Тэравальд уже представлял себе то, что увидит внутри. Мысли спутались в сплошной бесконечный клубок, и полуэльф только содрогнулся, стараясь не думать о том, что он натворит. Что упустил. Он был ответственен за свою страну, но оставил столицу без правителя. Он был ответственен за наследника волшебства этой треклятой Религии, а теперь, кажется, сможет разве что помолиться над его костями.

Любое ранение в усыпальницах Дарнаэла Первого становится смертельным. Магия Первого вытягивает из человека все силы; царапина может заставить несчастного истечь кровью, удар ножом в живот гарантировано смертелен, как и любое мало-мальски опасное боевое заклинание.

Тэравальд знал, что смысла спешить уже не было. Он опоздал, наверное, на добрый день.

…Никто никогда не бывал в усыпальницах Первого – по крайней мере, так все думали. Но эльфы не глупы, эльфы не полагаются на сказки. Они заходили туда раз в сотню лет, чтобы убрать лишнее, поклониться к костям первого человека с даром настолько могущественным, что он до сих пор жил в крови людей и в бесконечной границе между Элвьентой и другими странами. Дарнаэл Первый сделал то, что не смог совершить никто из их братии – но он забирал всё, что должны ему люди.

Чужеродная магия, чужеродная кровь – всё это Граница впитывала с невообразимой лёгкостью. Ни один человек из тех, кто вошёл в усыпальницу, не вышел оттуда живым. Только эльфы могли пересекать эту границу. Они приходили сюда, поклонялись ему, а после отплывали обратно, пересекали моря к высоким стенам Ньевы, чтобы передать капельку сохранённого волшебства в храм.

Религия верила в то, что однажды найдётся тот, кто сможет превзойти даже самого Первого силой своей. Но Тэравальд не мог верить в пророчества. Тэравальд был эльфом лишь на одну восьмую, и его острые уши – это единственное, что осталось ему от способностей и умений Древнего Народа. Если Шэйран переступил порог этих усыпальниц, ему больше никогда не вернуться обратно. Ему больше никогда не дышать, никогда не смотреть на этот мир глазами живого человека. Граница стоила слишком многого людям.

…Запутанные коридоры Са уже однажды миновал. Когда он только клялся Учителю в том, что будет верой и правдой служить Религии, его провели сюда – поклониться мёртвому Дарнаэлу Первому в закрытом саркофаге.

И он видел пыль, в которую превратились человеческие кости в углах этого отвратительного места.

Он не знал, сколько времени для этого надо, поэтому с опаской переступал порог. Дверь была распахнута – путь оказался свободным до самого конца, будто бы некому было остановить нерадивого полуэльфа на пути к его окончательному провалу. Тэру всё казалось, что он сделает ещё несколько шагов, и все панели поползут обратно, его закроет тут окончательно, и он больше никогда не окажется на свободе.

Но нет. Он всё ещё был жив, его всё ещё не покарали Боги за все ошибки, которые умудрился парень совершить за своё служение Религии.

…Он миновал последний дверной проём и замер. Он ждал увидеть что угодно – но, казалось, отнюдь не кинжал и лужу крови вокруг всё такого же, как и раньше, молодого, красивого, только слишком бледного Шэйрана.

Тэравальд едва вынудил себя сделать несколько шагов – и рухнул на колени прямо в кровь, дрожащими руками сжимая голову. Если б тут лежали кости, ему, наверное, было бы в сотню раз легче – чем обескровленное тело парня, которому жить ещё лет восемьдесят, а то и сто, учитывая силу его волшебства.

Он закрыл глаза. Смотреть на это было невыносимо – перед глазами клокотала кровь, и даже не надо было представлять себе масштаб поражений…

Что-то осыпалось на пол.

Тэравальд ошалело смотрел, как мелкие рубины ударялись о пол с тихим перезвоном – а после наконец-то перевёл взгляд на Шэйрана.

Сжавшиеся вокруг драгоценного камня мёртвые пальцы никак не хотели разжиматься – и Тэр дрожащими руками потянулся к рубину. Он должен вернуть всё на место, чтобы печати усыпальницы остались на местах.

Но заместо ледяных пальцев мертвеца он почувствовал странный жар – и моментально одёрнул руку, будто б обжёгся. Камень, казалось, горел огнём, пытаясь проплавить пальцы наследного принца Элвьенты.

А после Рэй распахнул глаза и шумно вдохнул воздух.

Трупа в усыпальнице не было.

Ни Шэйрана, ни Дарнаэла первого.

Крышка саркофага, расколотая на две части, валялась в стороне, а в гробу смешались кровь и мелкая россыпь рубинов.

Тэравальду уже не надо было жмуриться и отворачиваться от мёртвого тела. Он облегчённо выдохнул, только сейчас осознав, что испугался не только смерти несчастного Тьеррона, а и того, во что его превратит Учитель, узнав о том, что всё провалилось. У них нет ещё пяти веков, чтобы дождаться следующего могущественного мага – в лучшем случае!

А у Тэра нет их тем более, потому что не факт, что ему бы позволили пережить следующую после совершённой ошибки ночь.

Но Шэйран казался живым. На самом деле, или это играли в его теле отголоски магии – Са нынче не мог заставить себя проверить это. Он слишком испугался и слишком быстро выдохнул с облегчением, чтобы рискнуть что-нибудь сделать сейчас. К тому же, эльфийской крови мало для того, чтобы быть нормальным колдуном. Жаль, что он не способен чаровать так, как положено ему по статусу. жаль, что никогда не будет таким служителем Религии, каким должен быть.

…Казалось, ему не то что глаза открыть – дышать было трудно. Кровь клокотала на губах – жизнь то ли возвращалась, то ли окончательно выливалась из Шэйрана. Ран уже больше не было видно, кровь стекалась к рубиновым камням и превращалась в драгоценную крошку, пыль вокруг раненного.

– Эй, – негромко позвал Тэравальд, словно это могло помочь умирающему. – Эй, Высочество, ты не желаешь проснуться?

Рэй пробормотал что-то в ответ – совсем невнятно, едва слышно, будто бы пытаясь как-нибудь выдавить из себя те оставшиеся капельки жизни, что не позволяли ему спокойно отойти в мир иной. Его дыхание стало слишком уж хриплым, и парень силился подняться, но не мог – пальцы то и дело скользили по острым камешкам.

Тэравальд не мог думать о том, что он обрадовался слишком много. Религию нельзя предавать, и если его Мастер приказал привести молодого Тьеррона немедленно в храм, значит, задание надо выполнить. Са даже не мог представить, зачем одарённый мальчишка может понадобиться там, в каменных стенах места, где теплится последний очаг Религии, но нарушить приказ он не мог.

И так опоздали настолько, что догонять время стало уже слишком поздно.

– Шэйран, – вновь позвал парня полуэльф, встряхивая его совсем уже грубо и нетерпеливо, словно не осознавая, что человеку может быть больно. – Надо встать. Надо уходить отсюда.

Юноша поднял голову. Синие глаза были передёрнуты какой-то странной поволокой, но Тэравальд не мог заострять на этом внимание. Раненным нельзя находиться в усыпальнице Дарнаэла Первого, даже если тут и косточки от старого короля не осталось. Тэравальд чувствовал опасность – его сила, и так не слишком большая, постепенно вытекала их тела, и хотелось закричать Шэйрану, чтобы тот прекратил смотреть в пустоту равнодушным взглядом, немедленно поднялся и ушёл отсюда.

Рубины осыпались мелким красным песком. Принц опустил глаза и рассматривал всё это с таким выражением лица, будто бы каждый день мог наблюдать за тем, как неведомая сила перетирает в пыль драгоценные камни. Но Тэравальд не позволял обмануть себе каким-то магическим штучкам. Он знал, чем это закончится. Знал, что ничего хорошего из этого уж точно не получится.

– Пойдём, – повторил он – сухо, строго, отрывисто, так, как сказал бы Мастер.

Шэйран поднялся – ему, вероятно, требовалась помощь, но страх только усиливался. Сначала он только-только проявлялся, немного позвякивал невидимыми бубенчиками в глубине души, а теперь уже бил в колокола, ужасом обрушивался на сердце помпой крови, и Тэравальд желал только одного – поскорее убежать.

Полуэльф больше не мог ждать. Он, будто бы надеясь на то, что сейчас Шэйран оживёт и заставит себя идти дальше, бросился к выходу – и в тот момент за спиной загремели рубины.

Не осталось времени оборачиваться назад. Незащищённую кожу жгли драгоценные камни – они ссыпались отовсюду, а после иллюзией осыпались вниз. Они текли кровавыми реками, и Тэравальд мог только со всех сил лететь к выходу, пока кровавая кислота касалась ступней и стремительно поднималась к горлу.

…А когда он выскочил на улицу, когда волна рубинового океана осталась за спиной и захлебнулась собственной силой, неспособная покинуть границы усыпальницы Дарнаэла Первого, Са осознал, что Рэй остался там – заживо погребённый в кипящей лаве сияющей красноты.

Он пошатнулся. Трудно было понять, каких мыслей оказалось больше: о том, насколько страшно, только ожив, вновь истлеть заживо там, внутри, о том, что сделает с нем Религия?

Тэравальд не успел театрально рухнуть на колени – он не мог стоять и хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Он просто смотрел в сторону кипящей красной жидкости и не понимал, как это могло случиться так быстро. Дарнаэл Первый не давал шанса наследнику собственного рода – если магия Шэйрана осталась запертой там, то Дарнаэл Первый не давал шанса ничему. Ни Храму, ни Религии, ни Мастеру, ни этой проклятой стране.

В какой-то момент Са стало даже наплевать на то, что ждало его самого. Разумеется, ничего хорошего, но сие не имело значения – только не в эту секунду. Только не в то мгновение, когда живая могила всё ещё извергала осколки своих призраков.

– Боги! – ему казалось, что он выкрикнул это слишком громко, но на самом деле слова оказались тише шёпота. – Боги, вы видите, что делает ваш проклятый мир? А вы, вы не желаете сгореть? А вы вообще есть? Вы способны доказать собственное существование?

Полуэльф зажмурился. Сейчас на него польётся дождь из таких же рубинов – или градом огней прожжёт насквозь. Сейчас за сказанное под его ногами расступится земля, и он провалится в глубокую пропасть, к центру всего этого мира, чтобы вечно гореть и воскресать, получить-таки достойное наказание за то, что натворил за всё это время. За недосмотры, за промедление, за смерти, которые боги сеяли не его руками, но без его возражений.

– Они не слышат.

Голос был поразительно знакомым, и Тэравальду подумалось, что он уже по ту сторону реальности, смотрит призраком на такие же самые души. Либо среди упокоенных эльфов, что больше не могут вернуться в свою жизнь, но продолжают смотреть на неё со стороны.