Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 88 страниц)
Папина была более впечатляющей, но постоянно сползала на лоб, поэтому, когда он её надевал, вынужден был за специальные уступы прикалывать к волосам шпильками. Выглядело всё так, будто бы лучшие куаферы страны с утра трудились над причёской Его Величества и крутились вокруг него со всевозможными расчёсками, потому Дарнаэл любил свою корону так же, как и церемониальный белый парик.
Последний он выбросил в окно, но корона была дорогой, потому осталась где-то у него среди казённого золота, в сокровищнице во дворце.
И вытащат её оттуда, наверное, не раньше, чем Дарнаэл отречётся от престола – по крайней мере, для того, чтобы надеть сие именно на его голову.
…Впереди показалось море. В ночной темноте оно больше походило на смолу – так же отвратительно тянулось к ногам и отчаянно пыталось захватить больше жертв в свои лапы. Почему-то Рэю было отчасти противно – он не так уж и любил глубину, если учесть даже тот факт, что был дарнийцем.
Смешно, но среди жителей Дарны добрая половина не умела плавать – по крайней мере, далеко никто не заплывал. Море злое, особенно в холода.
Рэй, конечно, плавал, и далеко, но без особого желания. Его отец, впрочем, тут тоже не слишком геройствовал – хотя, наверное, мог, Шэйран как-то и не сомневался.
Мизель было отстала, но стоило ей заметить, что принц не замедлил шаг, как она моментально бросилась к нему.
– Неужели нас так просто отсюда отпустят? – недоверчиво переспросила она, оглядываясь по сторонам.
Будто бы в подтверждение над головой пролетела стрела – но она была направлена явно не в них.
Может, сигнальная?
Кончик стрелы пылал каким-то заклинанием. Очевидно, направлена она была именно в лодку – но оказалась вовремя разрубленной мечом Эрри и теперь тонула в море, испуская громкое, змеиное шипение.
– Предатели, – выдохнула женщина, пряча оружие в ножны. – Дар, ты там ещё долго?
– Заклинание не наполнено силой, что я могу сделать? – он обернулся на Шэйрана и раздражённо махнул ему рукой. – Иди сюда – да поживее. Попытайся влить чистую силу в эту лодку, да побыстрее.
Судно было маленьким, неудобным – Монику едва-едва удалось устроить так, чтобы она не выпала в воду при малейшей же сильной волне, и Шэйран опасался, что его заклинания могут сделать только хуже.
– Я сегодня… – он запнулся. – Ты уверен, что сил хватит?
Взгляд бога был настолько раздражённым, что Рэй лишь послушно приложил ладонь к импровизированной корме – ему казалось, что лодка одинакова с каждой стороны.
Когда-то давно, в детстве, отец брал его в морские путешествия на огромных кораблях. Ему было лет двенадцать, папа определённо веселился – мать поехать не могла, её тошнило, – а Рэю нравилось лазить по мачтам и смотреть на бесконечные морские просторы.
Конечно, он не думал, что поплывут они на чём-то подобном. Но судно, на котором их перевозили вместе с Тэром, казалось куда более пристойным.
Лодка, рассчитанная на четверых, шестерых уместила с огромным трудом. Моника всё бледнела и бледнела, и её по-хорошему следовало бы положить не на дно шаткого судна, а в кровать, да и перевязать раны, вот только времени у них не было.
Лучше пострадать немного, чем погибнуть от эльфийских стрел.
– В тебе есть море силы, – тихо проронил Дарнаэл где-то над ухом. – Поспеши что-нибудь сделать, пока нас не подожгли.
– Почему ты не можешь ничем помочь?
– Потому что из-за твоих стараний Тэллавар впитал мою силу, забыл? – Дар скривился. – Скорее.
Эрри вновь встала, потянулась за своим мечом, будто бы желая бороться с воздушными снарядами, но лодка словно сорвалась с места.
Шэйран оторвал ладонь от кормы – на ней в форме его руки появился жжёный след, – и устало опустился на узкую лавку. Голова Моники лежала у него на коленях – она, казалось, пришла в себя, но не могла понять, что происходит.
Эрри стояла на самом носу лодки и всматривалась куда-то в даль. Она натянулась, словно тетива, и была готова сорваться в каждое мгновение – но и стрелы не были столь сильны, даже эльфийские, поэтому у них не появилось ни единого шанса добраться до лодки.
Та летела так быстро, что ветер оглушал их и забивал дыхание. Дарнаэл явно порывался что-то сказать – но вынужден был всё время отворачиваться и смотреть на родной берег, пытаясь вдохнуть хотя бы капельку воздуха.
Кончики ушей у него покраснели, то ли от возмущения, от ли от дикого, жуткого ветра.
– Сколько сил? – наконец-то перекричал он окруживший их гул. – Сколько ты вложил в эту проклятую лодчонку?
– Сколько было, – повёл плечами Шэйран.
– Молись, – Дарнаэл подался вперёд, прикрываясь от ветра ладонью, – чтобы она выдержала.
Но эльфы всегда всё делали на славу. К тому же, встречных волн не было, а судно летело будто бы по воздуху, так бесшумно и быстро, что оставалось только удивляться его потрясающей, умопомрачительной скорости.
Эльфы их догнать уже не могли, даже если подняли бы всех своих извозчиков. Вот только и противоположный берег от того ближе не становился.
Рэй устало вздохнул и прижал ладонь ко лбу Моники, бессмысленно представляя, как его сила перетекает в её тело.
Словно в нём осталась хотя бы капля энергии.
***
Элвьента никогда в жизни не казалась ему до такой степени неприветливой. Сколько времени они уже блуждали в этом диком, забытом богами лесу!
Впрочем, сравнение показалось неуместным. Боги – что один, что вторая, – оказались единственными, кто помнил, куда надо идти по этим отвратительным мелким тропинкам.
…Рэй был уверен, что больше никогда не сможет подняться на ноги после той проклятой лодки. Она чудом умудрилась рвануться вперёд ещё и по реке – и развалилась только тогда, когда русло оной оказалось чрезмерно узким для дальнейшего продвижения.
А жаль.
Лодка рассыпалась на отдельные доски, оставив их средь бела дня, что собирался перерасти в ночь, в глухом лесу где-то в околицах элвьентской столицы.
– И что теперь делать? – тихо, впервые напомнив о собственном существовании, промолвил Тэравальд. До этого он выполнял крайне полезную функцию – выгребал воду с дна лодки, а она начала там собираться как минимум на середине пути. Сейчас же Дарнаэл и Эрри будто бы вновь вспомнили о том, кто именно здесь трус и предатель – смотрели они на него раздражённо и обвиняюще, собираясь как минимум через несколько мгновений потребовать, чтобы отвратительный им эльф шёл куда подальше.
Он это, разумеется, чувствовал. Боялся тоже, но исправить ситуацию не мог.
– Нам надо в Эрроку, – впервые за всё утро подала голос Эрри. – Там, во-первых, Горы – они такой источник сил, что может вернуть там чары…
– А во-вторых, что более реально, туда мог податься Тэллавар, и там находятся Лиара с Дарнаэлом, – вмешался бог. – Потому да, в Эрроку. В Кррэа. Пешком, по лесу.
– Мы всё равно не можем показываться на глаза людям, – повёл плечами Шэйран. – Но это очень медленно. Так или иначе, нам нужны лошади.
– Нужны, – согласился Дарнаэл. – Но лошади есть в столице. Если ты так уж жаждешь отправиться туда, то я, конечно, не против, но твоя магическая защита хромает ещё больше, чем нападение.
Девушки молчали. Каждая из ведьм была увлечена чем-то своим. Моника будто бы доселе не понимала, как раны на её спине умудрились зажить, Мизель – почему к ней относились до такой степени холодно, чем же она успела настолько провиниться в глазах что Дара, что Рэя.
– Мне вообще кажется, – наконец-то проронил Шэйран, – что стоит остановиться хотя бы до следующего утра. Для исключения мы могли бы поспать, м?
– На траве?
– На осколках лодки! – он возвёл глаза к небесам. – Слушайте, это я тут не управляю магией. Две мои сокурсницы, вероятно, едва ли не гении, если верить нашим преподавательницам. Они вполне способны отыскать и какого-то фазана в ветвях, и костёр разжечь, и придумать защитный купол. Правда, дамы?
– Я не собираюсь колдовать за какого-то жалкого… – Кредэуа запнулась и отвела взгляд от Шэйрана. Она будто бы до сих пор не поняла, как именно следует себя вести – по крайней мере, присутствие богини не прибавляло особой радости, а вынудить себя придерживаться какой-то конкретной линии девушка не могла.
Она всю свою сознательную жизнь была крайне непостоянной. Любила демонстрировать людям своё превосходство, любила поражать и выбирать те варианты, что оказывались для неё наиболее выгодными. Разумеется, сейчас такой тоже существовал, но определиться с оным Мизель ещё не могла.
– Я думаю, чтобы разжечь костёр, всё равно понадобится хворост, – вздохнула Моника. – Я не против его разжечь и поймать какую-то зверушку, но только мне нужна будет помощь.
– Ты хочешь, чтобы боги и принцы собирали какие-то палки? – возмутился Тэравальд.
– Вообще-то, ты всего лишь полукровка без волшебства, – отметил Шэйран. – Но я не против. Пойдём, сначала хворост, потом фазаны.
– Ты вообще уверен, что они тут водятся? – прищурился Дарнаэл.
– Нет. Но вдруг где-то тут окажется симпатичный бурый медведь? Хоть героем побуду, его как раз достаточно на мои неконтролируемые взрывы магии, – парень улыбнулся. – Мон, пойдём.
Он обнял её за талию, отметив привычное слабое сопротивление, и потянул куда-то в глубины леса, подальше от их компании.
Признаться, Шэйран устал от того, что его постоянно кто-то поучал, кто-то смотрел на него, ожидая немедленного результата. Ему очень хотелось, чтобы всё это наконец-то закончилось. Может быть, быть обыкновенным придворным магом – это и отказаться от всех роскошей королевской жизни, но сейчас он совершенно не нуждался во всей этой мишуре. Просто нормальную кровать, нормальную супругу – он даже выбрал, – и отсутствие всевозможной политики и слишком страшных чар в его жизни. И ему хватит с головой, будьте уверены.
Но собирать хворост – это тоже совершенно не то, чем наследный принц должен заниматься в жизни. Поэтому, стоило только отойти подальше от компании, он придержал рвущуюся в бой Монику за руку.
– Хм, Мон, – он опёрся спиной о первое попавшееся дерево. – Ты в курсе, что у тебя блузка больше похожа на решето? По крайней мере, сзади. Тебе не холодно?
– Ты мог сообщить об этом раньше, а не пялиться на меня всю дорогу, – сердито пробормотала девушка, моментально повернувшись к нему лицом. – Ну, помощник, где хворост?
– Соберём магией.
– Я не собираюсь…
– Я соберу магией, – примирительно поднял руки вверх он. – Обещаю. Ты скажешь мне заклинание и то, как им пользоваться, тоже объяснишь. Это займёт минут пять. А потом я сделаю всё, что надо. Но это после. Ты так хочешь туда вернуться?
Моника не ответила. Она, может быть, и хотела – чтобы избежать какого-то лишнего, надоедливого или неприятного для неё разговора. Но рискнуть всё равно не могла – не кивнула, не покачала отрицательно головой, а продолжала смотреть на Шэйрана, будто бы верила в то, что он действительно заговорит первым.
– И чего ж ты от меня хочешь? – спросила наконец-то она. – Я же вижу, что тебе что-то надо. Давай. Раскрой секрет.
– Мон…
– И не смотри на меня так.
Он уже и не смотрел – только рывком привлёк к себе и поцеловал – в губы, как хотелось ещё с того дня, когда он впервые начал видеть в сокурсницах не соперниц, а девушек.
У Тьерронов вообще страсть к неприступным девушкам, и это Рэй заметил на примере отца. Но, так или иначе, они всё равно сдаются. Рано или поздно.
Она отпрянула от него – как тогда, на выпускном, – посмотрела широко распахнутыми карими глазами так, будто бы собиралась испепелить…
И почти уже выдохнула что-то в этом стиле – как тогда, – но не успела. Ни одно возмущение так и не сорвалось с её губ, потому что громкий треск вполне свидетельствовал о том, что бурые мишки в лесу всё же водились. И очень близко.
…Но сквозь густой кустарник, что должен был послужить вскоре хворостом, прорвался не бурый мишка, а вполне человек – с длинными светлыми волосами и злым, сосредоточенным взглядом.
========== Глава шестьдесят пятая ==========
Среди бесконечных каменных столбов прорывались тени неупокоившихся душ. Огромный Лес Висельников простирался впереди – куда не глянь, всё деревья и деревья, и на них тени покачиваются, с верёвками и кандалами на шеях.
Кэор потянул Анри за руку, притянул к себе и сам прижался к полупрозрачной поверхности последнего монумента, всматриваясь в глубины незнакомой, но такой пугающей чащи. Казалось, в его взгляде мелькало что-то если не связанное со страхом, то уж точно настороженное и мрачное. Невозможно было не бояться этих бесконечных теней – самоубийц, жертв войны, просто мертвецов.
За спиной раздался громкий, раскатистый смех. Казалось, проходы между каменными изваяниями были такими узкими, что и не протолкнуться, но Самаранта умудрялась продвигаться вперёд с неимоверной быстротой, и голос её эхом раздавался по всему миру.
Понять, кто она, было не так уж и трудно. В конце концов, король не раз говорил о самой страшной – и внешне тоже, – ведьме на свете. А Сандриэтта слышала её имя – какое-то преисполненное дикого шипения, – раздающееся в её голове, повторяющееся рефреном из-за видений.
– И куда дальше? – прошептала она.
Не надо было становиться могучим магом или пророком, чтобы понимать, что там, среди огромных страшных деревьев будет ещё больше видений. И если Тальмрэ сумеет их догнать, то ничего доброго ждать не стоит. Они, в конце концов, просто не имеют шанса победить её.
– Прямо. Выбора нет, – Кэор покачал головой и, обернувшись на одно мгновение, наконец-то переступил невидимый моральный барьер.
Анри показалось, будто бы он окончательно растаял в страшном лесу. Шаг – и человек растворился в бесконечной дымке, в тяжёлом тумане, в котором она и сама вряд ли смогла бы отыскать нужную дорогу. Рисковать не хотелось, и Сандриэтта не доверяла до конца королевскому племяннику, не знала, отыщет ли он её там, за завесой. Но выбора у неё не оставалось.
В этом лесу она должна выжить. И впервые за долгое время это желание действительно вышло на первый план, оттеснив в сторону раздражение, боль и отчаянье, столь страшно пылавшие прежде в её душе.
Хватит ныть. Ей давно пора было научиться бороться.
За спиной вспыхнул пламенем туман, но Баррэ уже нырнула в бесконечный лабиринт деревьев, чувствуя, как белесая пелена замыкается за её спиной за сотни замков.
***
– Что может быть сильнее любви? – она касалась тонкими пальцами его лица, извечно строптивая и вернувшаяся из очередного своего заключения там, в обыкновенном мире.
Он усмехался. Улыбка ему шла – она зажигала в синих глазах какие-то неизвестные грусти огоньки, и за них хотелось цепляться. Ей нравилось, когда он смеялся, когда отпускал извечную боль поколений и расставаний. В такие мгновения не имело значения ничто. Даже когда они блуждали по Источнику, среди туманных деревьев, она умудрялась его веселить; тогда тени умерших, развешенные гроздьями на деревьях грешников, переставали так расстраивать его.
Но здесь, в бесконечном туманном лабиринте, он никогда не целовал её и никогда не обнимал. Тут он переставал быть её мужчиной окончательно, замыкаясь в собственном творении.
Она тоже была частью этого. Помогла ему творить, в конце концов, пусть уже и не помнит, как это случилось. Она дарила этому миру любовь и войну; но он – извечный источник боли и магии, эмоций и жизни. Она только стояла рядом, когда он вдыхал в это жизнь – и её бог никогда не открывал ей секрет – как убивать тут.
Источник жаждал крови. Она дышала этим, она привыкла к тому, что может не сдержаться, не вовремя вскинет руку – и всё тут. И он – тоже несдержанный, но тут куда более осторожный, – не хотел, чтобы на её чело легко клеймо убийцы.
Убийцы и той, кто заставит Источник дышать кровью.
Но он, в конце концов, ей рассказал. Показал даже – стрела летела ему прямо в сердце, пока он смотрел прямо в глаза.
Тут, в Источнике, каждый начинает руководить чужой ненавистью.
– Сильнее любви может быть только ненависть, моя дорогая. То, что сотворило этот мир, – он хмыкнул. Как всегда, она поняла только отчасти, но продолжала блуждать по лабиринту дымных деревьев, мечтая сжечь весь этот маленький мирок. Но нельзя – источник желал этого тоже, а они никогда не делали так, как ему хотелось.
***
Туман пылал. Деревья, усыпанные грешниками, гнулись к прозрачной земле. Лёгкие горели от постоянного бега – но в них не было ничего, что можно было противопоставить ведьме.
Анри сама не понимала, когда успела так сильно сжать его руку – чтобы ни на секундочку не отпустить в безмерный поток сумасшествия. Она и сама боялась туда упасть, потому и хваталась, надеясь, что он вытащит её, когда будет нужно. Когда она запутается, потеряется и больше не будет знать, что именно надо сделать для собственного спасения.
Она цеплялась за его пальцы, словно в этом и вправду был какой-то секрет. В их любви, в их чувствах, в отношениях без конца и края и в чём-то ещё – в чём-то таком, во что она никак не могла поверить. Может быть, следовало отпустить и плыть по течению.
Но всё за спиной выгорело.
Самаранта была слишком близко. Кэор остановился вновь – привычно потянулся к поясу, к ножнам, но этот мир не оставил ему оружия так, как оставил его Тальмрэ. У них не было пылающих сфер на раскрытых ладонях, только собственный бег по лабиринту.
– Ты знаешь, как отсюда выбраться?
Анри отрицательно покачала головой. Её захлёстывало отчаянье, уже менее яркое, чем тогда, но всё же – она грустила по старой своей любви и знала, что у Кэора в голове творилось точно то же. Они хотели вернуться в прошлое, хотели оказаться рядом с теми, кто никогда не отвечал им взаимностью, но Сандриэтте было, наверное, легче. Дарнаэл Второй просто считал её чем-то сродни своей дочери или племянницы – принял бы как невестку, как крестницу, не как жену. Это тоже было любовью, просто иной.
И он всегда оставался добр к ней, даже если она бормотала сущую ерунду.
Он не предавал её. Не нанимал отряд, чтобы те перерезали горло её дяде-королю, не женился только ради того, чтобы получить доступ к королевской казне, не изменял – потому что они никогда и не были вместе. Да, это казалось очень болезненным. Но в тот же момент она слишком явственно понимала, что лучше уж так, чем как в жизни Кэора.
Марта ведь так отчаянно убеждала его в собственной любви, но сама поверить в неё так ни разу и не смогла. Жестокая, злая, отвратительная женщина – не было ничего хуже госпожи Торрэсса в жизни мужчины. Этого вихря пошлости и измены, который сначала показался Кэору таким идеальным.
– А может, и не нужно? – покачал головой он. – Может быть, мы не просто так тут оказались?
– Ты видишь то же, что и я? – Анри смотрела на какое-то призрачное дерево, но знала, что он поймёт. Речь шла не об окружившей их местности, не о какой-то ещё физической глупости – то пустое. Видел ли он те же видения? Знал ли, как их вызвать?
– Да, – кивнул Кэор. – Но не знаю, хочу ли получить разгадку.
Огненная стрела – будто бы Тальмрэ забыла обо всех остальных заклинаниях, – пролетела в нескольких сантиметрах от головы. Сандриэтта не успела и содрогнуться – опасность обожгла сознание болью, оставляя только тонкую дорогу в неизвестные видения.
***
– А что бывает сильнее ненависти?
Её уверенный, упрямый взгляд, казалось, прожигал её насквозь. Упрямство сияло с такой силой, будто бы она знала, что не выживет без этого ответа. Будто бы уже давно убедилась в том, что её песня спета – но оставался последний миг, последний метр до того, чтобы упасть и быть счастливой. А может, вместо “и” там должно было стоять “или”.
– Сильнее ненависти? – он на секунду закрыл глаза и раскинул руки – вокруг на деревьях сияли бесконечные ряды теней. – Сильнее ненависти может быть только желание жить. Страстное, испытуемое множествами бед и несчастий.
– И это, ты хочешь сказать, могущественнее любви?
– Не будь идеалисткой, – он бросил на неё весёлый взгляд. – Я умер, потому что любил тебя. Я выжил, потому что слишком сильно ненавидел тех, кто тебя убил. Но знаешь, почему этот мир был сотворён?
Она не ответила.
– Потому что, Эрри, когда всё разрушалось, мне слишком хотелось жить, – его глаза вспыхнули. – Я был готов на любые жертвы – ради тебя, ради тебя. Не ради пленённых душ. Не от великой любви к творению. Не потому, что хотел показать ему, что сильнее. Просто выжить – это универсальное средство. От боли, от ужаса – всяко лучше, чем погибнуть. Даже без чар, без сил, без шанса воссоединиться до скончания веков. Пока мы живы, всё можно исправить. Разрушить все проклятья. Разлюбить. Полюбить вновь. А после смерти уже ничего нельзя. Забыть даже – и то не получается. Никогда не говори, что тебе надоело жить. Никогда не желай умереть. Это не просто грех – разве могут боги быть грешны? Так ты сдаёшься. А живут те, кто не сдаётся никогда. Борьба – сам смысл нашего существования. Не сдавайся, даже если за тобою мчится стая волков, а сил не осталось ни капли. Лучше протянуть лишь один миг, чем упасть – вдруг там, за поворотом, тебя ждёт дом или охотники с ружьями?
– Даже если выхода всё равно нет?
– Тем более. Тем более, Эрри.
***
Она рухнула на свежую зелёную траву – такой неожиданный островок счастья среди всего этого кошмара, покатилась, пытаясь сбежать от пламени, но ведьма уже стояла на кругу. И Анри вдруг подумала – может, это тот самый момент, когда пора понять, чего именно она хочет. Когда пора бороться?
Кэор рванулся в сторону – почему-то сейчас над ним больше не нависала отчаянная, бесконечно холодная тень покойной супруги.
Ведьма выпрямилась. Её лицо теперь не было таким уж уродливым, таким отвратительным и гадким, и пальцы больше не походили на звериные когти, вот только безумие будто бы обратилось в бесконечное звёздное сияние, окружившее её бесконечным, бессмертным ореолом.
Заклинания крутились на кончиках её пальцев, могучие и неиссякаемые. Она – просто скопление тьмы, у неё в голове – бесконечным рефреном одни и те же слова, и Анри поняла, что она слишком устала бежать. Дальше всё равно некуда, и получать заклинанием в спину не хотелось.
Самаранта скривилась – даже на таком расстоянии видно. И огонь вспыхнул, рванулся в высь – она так верила, что источник вновь подарит ей красоту, сможет отомстить за неё во всём, сможет вернуть прошлое, то, от чего она отвыкла. Может быть, это даже имело право стать правдой – но она поверила не потому, что так надо, а потому, что ослабела и стала какой-то чрезмерно глупой.
Огни и травы – бесконечный поток сознания Самаранты, казалось, проникал и в сознание её жертв.
Она наслаждалась собственным могуществом. Что могут простые люди – безоружные, к тому же, – в Источнике против ведьмы? На что они способны?
– Я могу убивать вас долго, – прошептала она. – А могу сделать это быстро. Вы тут потому, что вы желаете смерти. Потому что у вас на этом свете счастья не будет. Зачем тянуть?
Позволить судьбе выполнить своё предназначение. Вот что надо сделать. И она тут пламенем сыплет именно с этой целью, потому что просто желает им немножечко помочь – таким вот странным, диким способом. И огонь этот – очищающий, подарит ей свободу.
– Мне всё равно – как, – она хмыкнула. Красота уже почти вернулась – Самаранта Тальмрэ когда-то была великолепной женщиной.
Пока не решила продать всё это за колдовство.
Но источник подарит ей и то, и другое.
– Теперь, – она прошептала, – говорите мне. Умирайте быстро. Зачем страдать? Зачем мучиться? Вы всё равно не хотите жить. Я чувствую.
Может быть, стоило согласиться. Анри чувствовала, как нужные слова – убей быстрее, убей! – почти сорвались с её губ. Но ей-то чего жалеть? Она ещё может быть счастливой, хоть когда-нибудь, в неизвестном, далёком будущем.
Когда выбросит короля из головы.
Это Кэор уверен в том, что не найдёт в этом месте себе жизни. Это он – напряжённый, холодный, собирается сдаться вот-вот, сию же секунду.
– Эй, ведьма, – он поднял на неё взгляд, почти до боли равнодушный – сейчас согласится. – Умереть, конечно же, лучше быстро. Но… – Анри показалось, что она уже видела эту улыбку – если не на его губах, то в чьих-то чужих – другого цвета, – глазах, – не сейчас.
Он назвал разгадку. И это было не в заклинаниях, мечах или стрелах. Не в ненависти и в любви.
В желании выжить.
…Когда-то давно боги вырвались из Источника и сотворили мир из его ненависти. Но у Источника был только один повод отпустить их. Не боль, которую они пытались уничтожить. Не жажда, которую надо утолить. Не сила, которую не было куда излить. В них оставалось только одно безрассудное, бесконечное желание жить – и тогда чары подчинились, плавным потоком потекли в их руках, сотворили те земли, по которым уже много тысячелетий подряд ходили люди. Даже если ценой этого было вечное проклятие. Даже если столько лет они не могли быть вместе. Потому что пока ты жив – ещё можно что-то исправить. А потом, за гранью, не вернуть уже больше ничего.
И Кэор, наверное, понял это быстрее, чем она сама. Вдруг догадался, как всё это работало, осознал, что должен сделать, чтобы переиграть и победить саму смерть.
Его рука метнула пустоту – чистый воздух. Туда, где стояла ведьма – без капли чар, без камней и без силы. У него просто ничего не было – но магия ненависти, чужой боли и чужой жизни здесь, в Источнике, поддавалась даже тем, кто не мог за неё зацепиться в реальном мире.
…Нож с резной рукояткой торчал из груди ведьмы – и кровь алым пятном расплывалась на её одежде. Она захрипела – предсмертный смех смешался с последними каплями жизни, вытекающей из раны. Источник клокотал от своей безумной силы.
Жертвы. Всюду жертвы.
Анри казалось, что мир пошатнулся – и она едва не осела на траву. Вот только Кэор – будто бы понимая, что это и для неё бы означало смерть, – только вовремя подхватил её, не позволяя упасть. Удержал на самой-самой грани.
Тень Марты за его спиной истекала памятью так, как кровью Самаранта на изумрудной, искусственной траве.
Он наконец-то отпустил её.
========== Глава шестьдесят шестая ==========
Его победа была совсем близко. Рри чувствовал это – ему казалось, что он буквально дышал этим духом скорого выигрыша. Игра – разве так называют войну за трон, за счастье, за возможность повелевать миром? Но у него иначе не получалось, и позорные для кого-то слова слетали с его губ с такой жуткой, дикой лёгкостью, что невозможно было понять смысл всего происходящего. Порой Кэрнисс пытался заставить себя относиться к войне не так, как сейчас, но – это ведь не было его духом и его жизнью, всего лишь какой-то глупой привычкой, которую следовало обратить в реальность.
– Армия покинула город, – проронил абсолютно спокойно очередной его советник. – Ваш союзник просил передать, что на месте они окажутся уже через несколько дней.
Казалось, на старом лице мужчины, отысканного даже не в столице, а в одном маленьком городке – Рри отчаянно не хотел работать с верными Дарнаэлу Второму людьми, опасаясь, что те заметят подлог, – за огромным количеством масок равнодушия теперь воцарилось издевательское выражение. Он будто бы собирался заявить, что всё то, что сделал Кэрнисс – глупость, и победить ему не удастся всё равно, но всё равно не решался.
– А как там наша будущая королева? – язвительно поинтересовался Рри. – Не скучает в своих палатах в нашей башне?
Идея закрыть её где-то повыше, в дорогих, но изолированных комнатах показалась Кэрниссу просто гениальной. Теперь его невеста не могла даже докричаться до толпы внизу – только выглядывала через маленькое окошечко самой высокой башни столичного дворца и блуждала по своей круглой – так думал Рри, – комнатушке. Он уже представлял, как увидит её, сломленную, как поймает бежавшего Эльма – и где только его носит! – и убьёт на глазах у девушки. Между ними явно что-то было, жаль только, что Кэрнисс заметил это очень поздно, когда исправлять случившееся уже шансов не было.
Да, Марсан, которому он почти поверил, куда-то сбежал. Он так сладко рассказывал о своей мести, о своей ненависти к королеве Лиаре, что выскочил из окна, как понадобилось только пальцем тронуть её распрекрасную дочурку.
Но Рри таким трусливым не был. Теперь, когда свадьба оказалась единственной его проблемой, ведь добрую половину армии вперёд повёл другой человек, он почувствовал себя уверенным и расслабленным. Можно было водить длинные разговоры о том, как однажды сойдёт с ума в своей башенке его любимая будущая жена, как он получит с её помощью и Эрроку после того, как королева погибнет, и станет там благодетелем. А потом он подтянет эрроканскую армию поближе к себе и затопчет Элвьенту, чтобы вскоре спасти её от запустения. И тогда огромная страна, потерявшая однажды своего драгоценного короля-Тьеррона, будет молиться на него и на его династию.
А Эрла, как ведьминская дочь, дарует свой дар и его детям. Тогда династия Кэрниссов наконец-то закрепится на престоле – ведь в Эрроке никто не посмеет противиться божественному ребёнку и его отцу, – и он сможет окончательно заковать в свои цепи весь континент. Может быть, успокоится, а может, уничтожит надоедливый эльфийский остров и архипелаг, на который дурно даже смотреть – такой назойливый, такой бесполезный даже в столь простой затее – в уничтожении короля Дарнаэла.
– Принцесса Эрла ничего не говорит. Она только равнодушно принимает еду от наших служанок, но не проронила ни единого слова. Освободиться она не пыталась, – старик тяжело вздохнул, – ничего не спрашивала и даже не интересовалась тем, как идут военные дела у Вашего Величества.
Он вздохнул. Да, он потерял одного своего союзника – но принцесса в невестах и Кальтэн Фэз во главе армии многого стоили. Ведь Фэз – это самый верный последователь короля Дарнаэла, если уж он решил верой и правдой служить Рри – а магическая клятва, которую он дал новому властителю, не может лгать! – то тогда победа уже заранее в его руках.
– Я хочу навестить её. Принесите мне мою лучшую парадную мантию и королевскую корону.
– Простите, но у вас ещё нет лучшей парадной мантии, только та, что на вас. Ведь вы не пожелали тратить своё время на портных, – отметил советник. Надо же, всего три дня он заменяет Эльма – какое жестокое предательство! – а толку как не было, так и нет.
Старик, впрочем, сам к нему явился из лесов около Лэвье. Сам сказал, что мечтает служить. Сообщил, из какого он города, зачем тут, каково его предназначение – помочь новому королю закрепиться на троне. И ничего подозрительного в мужчине на первый взгляд не было – только иногда абсолютно спокойный тон выводил Рри из себя, и ему казалось, будто бы этот человек далеко не так умён и честен, как пытается продемонстрировать. Но проходило несколько дней, и это жуткое недовольство отступало в сторону, позволяя мужчине возвращаться в обыкновенное состояние. Ведь Кэрнисс должен был кому-то доверять – почему же не какому-нибудь учёному из далёкого городка, где он по звёздам предсказал победу Рри в каждой войне?
