Текст книги "Заклятые враги (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 88 страниц)

– Вот почему он так старо выглядел, – кивнул Дарнаэл. – Когда Вирр прибыл сюда, лет… двенадцать назад, пожалуй, ему было столько же, сколько и мне. Конечно, привлекательным назвать его было довольно трудно, но он всегда казался довольно молодым – по крайней мере, на тот момент. Считался моим ровесником. Мне казалось, что у него просто слишком неправильный способ жизни, но когда в сорок три тянешь на шестьдесят, явно что-то не то со здоровьем.

– Или с магией, – пожала плечами Сэя. – Я знала Рри… И семь лет назад он был таким же. Разве что, – девушка осклабилась, – шрам. Шрама прежде не было.

Казалось, сделка с магом, что отобрал у неё первую любовь, но даровал силу, прошла довольно успешно.

Ни единой капли от чувств не осталось.

Кто-то выпил её способность любить до дна.

– Я бы не была столь самонадеянной. Рри так просто не поймать, – Сэя на мгновение прикрыла глаза. – Знали б вы, как трудно было… Этот шрам. На нём же всё так хорошо заживало. Чтобы его поймать, понадобится немало людей, и я не уверена, что оно того стоит.

– Но зачем? – Дарнаэл усмехнулся. Самочувствие почти вернулось в норму. – Это такие глупые попытки убить меня – разве что то, с мечниками, могло выгореть. Ну, и первый яд. Стрела – неплохой вариант, но надо быть прекрасным стрелком, чтобы попасть в человека с такого расстояния, а эти бумаги и та жаркая мантия – идеи профана… Шэйран, – он бросил взгляд на сына, – скажи-ка мне, с каким диагнозом Кэора отправили из больничного крыла сюда?

– Его не отправили, – хмыкнул парень. – Он сам сбежал.

– Так проводи его, будь добр, назад. Потом вернёшься… Или лучше завтра. Завтра поговорим. Если встретишь Кальтэна, скажи – я сплю и не собираюсь уделять ему внимания. Ясно? – Дарнаэл попытался было встать, но вновь упал на подушки. Краснота постельного белья и покрывала постепенно начинала раздражать, равно как и бордовый оттенок платья Сэи.

Рэй кивнул и поднялся, жестом увлекая за собой Кэора. Дар подозревал, что тому тоже подлили какую-то гадость, но всё равно не мог понять, зачем поступать настолько банально. Прежние покушения были более продуманными, но ведь это определённая глупость.

– Знаешь, – вздохнула Сэя, стоило только дверям за Шэйраном и Кэором закрыться, – ведь ты не должен удивляться подобной глупости в покушениях.

Дарнаэл молча рассматривал складки её бордового платья, словно внезапно увидел в нём что-то интересное, а после протянул руку, сжал ладонь девушки, словно пытаясь вернуть её на место, вырвать из объятий глупых воспоминаний.

– Почему?

– Ведь Вирр не был полноценным Первым Советником. когда тебе надо было что-то серьёзное в плане военных действий, само собой, ты отправлялся к Кальтэну или кому-то из старых военачальников. Когда речь шла о мирном правлении, под руками всегда находился эльф. В конце концов, если тебе было плохо чисто по-человечески, ты возвращался к матери – и не тверди мне раз за разом, что ненавидишь её, мы оба знаем, что это почти не так. И… Всё это заканчивалось одинаково. Ты находил себе советников в другом месте, а Кэрнисс был шутом с известной фамилией. Знаешь, что-то вроде… “Посмотрите, что за чучело правило бы вами, если бы Тьерроны не пришли к власти в один прекрасный момент”, – Сэя усмехнулась. – В молодости ты был очень тщеславен.

Она села поближе и коснулась ледяной ладонью лба мужчины, будто бы пытаясь унять жар и то, что так и пылало в сознании – удивительный набор странных мыслей, справиться с которыми в одно мгновение было выше его сил.

– Я должна бы судить тебя за это. Вообще-то, правильно называть тебя негативным персонажем этой истории, – Тальмрэ прикрыла глаза. – В тебе всегда было достаточно презрения, расчётливости и чего-то ещё такого… не гнилого, но и не светлого да чистого. Ты плохой человек, Дарнаэл, но ты об этом знаешь.

– Тем не менее, ты тут – и выторговала у меня трон в обмен на то, что нормальная женщина ни за что не предложила бы, – хмыкнул король.

– Конечно, – кивнула Сэя. – Но ведь я тоже плохая. Это только в глупых трактатах противоположности притягиваются. Всё просто. Вы с Лиарой два чокнутых, помешанных на власти человека, что не желают делиться, поэтому вы любите друг друга.

– Ну, ты ведь понимаешь, что в таком случае я никогда тебя не полюблю.

– Ну… – девушка улыбнулась, хотя это больше походило на оскал, – понимаю, конечно же, но кто сказал, что мне нужны чувства? В конце концов, я умная злодейка, учти это. Я хотела отомстить, но не тебе и не Лиаре, а кое-кому другому. Для этого нужно время. Ты мне его дал. Это… просто равноценный обмен с приятными дополнениями, – её тонкие пальцы скользнули по его скуле, словно девушка отчаянно пыталась на что-то намекнуть. – Мы все плохие, Дар. Сын твой, что ли, герой? Нет, он просто пока что ещё недостаточно испорчен. Но рано или поздно либо появится искушение, и он решится использовать свою магию во зло, либо…

– Либо?

– Либо случится что-то такое, что станет толчком, и ему внезапно захочется стать сильным, – Сэя вздохнула. – Я давно уже уяснила правила этой игры. Мама умела хорошо пояснять, – взгляд её был почти мечтательным, – не бывает сильных героев. Хорошо быть добрым, если у тебя нет ни одного искушения. А ты попробуй, когда вокруг полно врагов. Человек, убивавший другого, уже по чьим-то меркам злой. А чем сильнее ты, тем врагов больше. У хороших людей их не бывает. Мы все плохие. Ты, я, Лиара, сын твой… Просто мы умные злодеи, Дарнаэл, умные, – она подалась вперёд, и теперь карие глаза заволокла какая-то пелена непонимания, – а ведь есть и глупые! Вот тем хочется… постоянно. Тебя, например, понесёт на другой континент завоёвывать? Не-е-ет! Потому что ты хороший король. Ты дал народу много земель. Ты для вельмож плохой, а для народа – невысокие налоги, безопасность, что может быть лучше? Они принимали твою армию с раскрытыми объятиями. Даррэ, знал бы ты, как хотели эти народы, чтобы ты их завоевал! И Эррока хочет. По крайней мере, все местные мужчины. Ну, и Лиара немножко. А там, на соседнем континенте, например, или на острове Ньевидд, где живут эльфы – думаешь, я не в курсе, что они там действительно есть? – тебе рады не будут. Ты всё равно будешь тянуть с них намного больше, потому что то не твой народ. То чужое. Ты туда не потянешься, потому что это глупо. А у тебя есть рассудок, ты не собираешься разбазаривать армию на какую-то ерунду. Так поступают правильные, мудрые злодеи. Творят добро тогда, когда оно им выгодно. А вот настоящие, те, книжные – они злодеи глупые. Им подавай всё! Весь мир, всю галактику… Отомстили одному, вступили на тропинку зла! А зачем? Толку-то? – грусть сочилась в голосе. – Они завоёвывать будут, пока не появится такой вот умный злодей и их не остановит. Такой, как ты. Отрубит голову дракону, пусть их хоть сто раз не существует, освободит народы, возьмёт себе тот, что поудобнее, и будет править. Даже боги… Думаешь, если они были, они были добрыми? Нет! Именно потому мы и существуем. Доброе существо никогда не уничтожит ни одно своё творение, будь оно хоть сто раз злое.

– Странная у тебя логика, Сэя.

– Ты можешь с нею не согласиться.

Дарнаэл усмехнулся. Клонило в сон, а мысли упрямо не желали собираться в единое целое. В чём-то, конечно, она была права, в чём-то, может быть, ошибалась. Откуда Сэе знать о том, каковы боги? Если следовать её философии, то добрые в этом мире только самые большие лентяи, которые никогда ничего не сделали, да и то сомнительно.

Впрочем, мужчину это мало волновало. Жить ради цели и жить ради постоянного добра – вещи разные, а второй пункт и вовсе невыполним. Ему хотелось просто спокойно править своим государством, немного избавиться от надоедливого официоза, увидеть однажды внуков и перестать грызться с Лиарой. В конце концов, ей, наверное, тоже. Может быть, когда они наконец-то помирятся, всем станет легче. Но цели всё равно… ограничены. Не можно требовать всегда одного и того же. В один момент ему надоело воевать, и в стране появилось понятие мирной жизни. Лиаре когда-то сядет в печёнках этот матриархат – она перейдёт к равноправию и согласится сливать государства воедино.

– Может быть, ты и права, – наконец-то выдохнул Дарнаэл. – Вот только это всё равно не даёт ответа на вопрос, какого чёрта ты вышла за меня замуж, при этом собираясь помочь мне наладить отношения с другой женщиной.

– Много хочешь знать, Тьеррон, – хихикнула Сэя. – Ну, потом ты сам поймёшь, зачем я это сделала. У всех своя судьба, и я собираюсь отыграть свою роль до победного конца. Но пока что – мне надо подготовиться к моей мести и к тому, чтобы выполнить свои обещания. А тебе – надо выздороветь. Спи, Дар. Утром поговорим.

Он хотел возразить, но глаза и вправду закрывались. Тальмрэ выдохнула только два коротких слова, и сон окутал его сплошной волной, не позволяя больше возражать.

Девушка поднялась на ноги, одёргивая юбки своего излишне надоедливого платья, и только равнодушно покачала головой.

Может быть, он никогда и не поймёт, какая у неё роль, но это не имеет никакого значения. Просто некоторым людям не повезло знать чуточку больше, чем отмерено богами.

Некоторым не повезло быть такими знающими людьми.

А некоторым не повезло отмерять и быть богами, в конце концов. Кто-то же должен пожалеть Первого или Эрри?

Или нет?

========== Глава двадцать восьмая ==========

Лист бумаги лежал перед ними ровным слоем, словно распластавшийся на поверхности человек. Ассоциация, конечно же, была предельно глупой, но поделать с собой ничего не получалось. В конце концов, никто не запрещал думать обо всяких глупостях во время работы, главное, чтобы самому заданию они не мешали. Шэйран же старался не отвлекаться на всевозможную ерунду и обычно решал проблему достаточно быстро, по крайней мере, настолько, что это устраивало заказчика, или кто там стремился что-то получить от волшебника.

Моника сидела совсем рядом, тоже склонилась над листом бумаги и выглядела сонной-сонной. Интереса в каре-чёрных глазах девушки уже почти не было, он умер несколько минут назад, когда они пришли к виду, что это не интересная, уникальная смесь, а что-то банальное, просто вошедшее в реакцию с бумагой или волшебством короля Дарнаэла.

Можно было бы заниматься естествоиспытаниями, но Шэйран предпочитал не рисковать.

– Умный отравитель взял бы индивидуальный компонент. Что-то вроде аллергена, – со вздохом протянула Мон. – Может быть, ставка была сделана на то, что королю станет плохо чуть позже и…

– Так, стоп, – Рэй мотнул головой. – Напоминаю. Мы говорим о туповатом Первом Советнике моего отца, а не о каком-то гении преступного мира. Нет, никто ни на что не рассчитывал.

– Но ведь если верить рассказу Сэи Тальмрэ, то Рри – довольно умный человек, – возразила Лэгаррэ. – И его план не может оказаться банальной попыткой подсыпать яд королю в еду или полить им бумажки.

– Ты не учитываешь главное. когда придумывалось последнее отравление, его планировал не умный Рри, а недоразвитый Вирр в состоянии старческого маразма.

– Сколько ему лет, кстати?

– Сорок четыре или сорок шесть, не помню точно, – пожал плечами парень. – Чуть старше папы по документам.

Они сидели в библиотеке, где слышать их мог разве что Тэр, и обычно тут можно было смело именовать короля Дарнаэла отцом и допускать подобные глупости конспирации. Разве что где-то какая-то служанка старательно протирала полочку, и тогда появлялся ряд неоправданных неприятных проблем, но Шэйран в последнее время слишком часто забывался и не использовал нормальное наименование короля.

Всё это вызывало у Моники разве что тихие смешки.

Ей периодами хотелось заявить, чтобы он был немного… Сдержаннее в своих действиях, а иногда девушка думала, что лучше бы, если б Элвьента и вовсе рухнула, не оставив камня на камне.

Глупо осознавать, вот только Рэй – сын не только короля Дарнаэла, а ещё и королевы Лиары. То ли этот факт и вправду имел значение, то ли девушка постепенно старательно сходила с ума, но справиться с собой периодами было действительно намного труднее, чем она считала.

– Знаешь, – наконец-то, не сдержавшись, решила она высказать свою последнюю и, вероятно, самую правдивую гипотезу, – я слышала о таком яде. Не помню точно, какое у него научное название, вот только делается довольно просто. Дело в том, что всё зависит от сочетания древесины. Если взять бумагу, то, скорее всего, реакция будет положительной, и создастся яд. Вот только эти листы должны быть очень хрупки и разрушаться от малейшего постороннего вмешательства, разлагаться, как будто от времени.

Шэйран понимающе кивнул.

Монике показалось, что он просто притворяется человеком, который хоть что-то понимает в её словах. Ведь Рэй, судя по всему, мирно спал на каждом занятии. Если у него был действительно высокий магический потенциал, то надо было очень постараться, чтобы тот так и остался лишь потенциалом, а не действенной магической силой. А Моника не верила, что их преподаватели настолько глухи к настоящей силе, чтобы проигнорировать человека лишь потому, что “мужчины не могут иметь магии в своей крови”.

– Я слышал об этом, – протянул Рэй. – Но как ты думаешь, ведь для бумаги можно было использовать усилитель, разве нет?

Моника удивлённо на него посмотрела.

– Можно, – согласно кивнула она. – Значит, это не слабость короля Дарнаэла, а всего лишь достаточно глупый шаг со стороны советника? Усилитель не спас бы металл, и…

Словно в подтверждение листок внезапно чуть провалился в стол. Действовал яд медленно, концентрация была довольно слабой, но этот лист бумаги, если быстренько от него не избавиться, постепенно может пронзить весь дворец и добраться до земных глубин.

Конечно, яда на то не хватит, но стол они испаскудят точно.

– Ладно, – вздохнул Шэйран. – Сжигаем от греха подальше, и всё тут. Нечего тратить на подобную ерунду, тем более, папа не просил. Он лишь говорил, что надо найти способ избавиться, да и точка.

Лэгаррэ потянулась за щипцами и подхватила листик бумаги, водружая его на поднос. После под нос пробормотала короткое заклинание – формула подействовала безотлагательно, и листик поспешно вспыхнул на том месте, на котором лежал, превращаясь в банальную тучку пыли или чего-то в этом роде.

Мон вздохнула.

Настроение постепенно приближалось к отметке “хуже некуда” и тянулось в упрямую бесконечность. Ей почему-то было не по себе от постоянного осознания собственного двуличия – и ещё чего-то в этом же стиле. Нельзя себя так вести, нельзя постоянно испытывать судьбу.

– А ты за него сильно переживаешь? – внезапно спросила девушка.

Она уже минуту как глупо смотрела на дыру в столе. Конечно, это был всего лишь прямоугольник, да и дерево не прожгло до самого основания, только на пару миллиметров, но если не скрыть следы преступления, то Тэравальд обязательно устроит очередную истерику.

Она попыталась подвинуть какой-то огромный том о ядах, чтобы прикрыть дыру. Шэйран, кажется, понял идею – потому что незамедлительно водрузил на него ещё парочку таких же.

– Переживаю, конечно, – пожал плечами парень. – Но отец, во-первых, взрослый человек и способен сам о себе подумать, а во-вторых… Ты знаешь, за долгие годы мне кажется, что Дарнаэла Второго прибить может разве что Первый. Даже у мамы не получилось.

О королеве Лиаре вспоминал Рэй редко и неохотно.

Моника отвела взгляд. Она упрямо делала вид, что смотреть на разноцветные стеллажи с множеством книг куда интереснее, чем на собственного собеседника. По крайней мере, от них нельзя было дождаться очередного укора или чего-то в этом роде, а сие Лэгаррэ немного успокаивало.

Она много раз повторяла про себя, что давно следовало признаться Шэйрану в том, что она тут не просто так, но всё никак не хватало внутренней силы. И ещё чего-то неуловимого, чему она никак не могла дать толковое предопределение, вот только пояснить сие другому человеку ещё труднее, чем себе, а она даже сама справиться-то толком не могла.

Всё слишком запуталось.

Девушка подняла взгляд на своего собеседника. Серый троечник?

Или их преподаватели всё-таки были до такой степени слепы, что действительно не заметили его потенциал, а после долгие годы старательно пытались оправдаться плохими оценками?

– Пойдём отсюда, – Рэй поднялся со своего места и протянул руку Мон. Половицы под ногами почему-то настойчиво скрипнули, словно внезапно на лестнице оказался как минимум мифический зверь.

Моника улыбнулась про себя. Ей было почему-то нехорошо от глупых мыслях о том, что может случиться в будущем, но окончательно уничтожить нормальное утреннее настроение предчувствие всё-таки не смогло. По крайней мере, так ей казалось.

Шэйран обнял её за талию почти нежно, по крайней мере, такое сложилось впечатление. Девушка даже не оттолкнула руку – тут, на ступеньках, что вели с самого последнего яруса, всегда кружилась голова.

Рэй покосился на ещё одну лесенку, и вовсе примитивную, что вела на чердак. Это была обыкновенная, передвижная, а не с поручнями – и всё так, как полагается, чтобы любая пожилая дама могла по ней спуститься.

Нет, просто обыкновенная лестница, как и всегда.

– А что там? – кивнул он на приоткрытый люк.

– Чердак, – пожала плечами Моника. – Я там жила… целую ночь или даже две, представляешь, – девушка улыбнулась. – Мне всегда казалось, что на чердаках жить легче, чем где-нибудь в подвалах.

– Тут ты права, – согласился с нею Шэйран. – По крайней мере, в библиотеке явно уютнее, чем на нижних уровнях.

Моника поёжилась.

Ей там самое место. Если она трудится на благо отечества, то бишь, Эрроки, то король Элвьенты имеет полное право её уничтожить. Если наоборот… Ну почему всё так сложно? Почему нет третьей стороны, с которой так просто враждовать? И почему она вновь столкнулась с Рэем?

Смотреть на него порой было невыносимо. Моника никак не могла избавиться от ощущения собственного двуличия. Он всё равно в её мыслях никак не вязался с образом принца – всё тот же отвратительный серый троечник, что проявлял определённые знаки внимания, да и точка.

– Поднимемся? – она покосилась на парня. – Я там часть вещей оставила, хотелось бы забрать…

– Таинственное поручение от королевы Лиары и приказ об этом? – хитро улыбнулся Шэйран.

– Естественно!

Он рассмеялся, и Моника тоже не смогла сдержаться. Почему-то за границей Вархвы с Рэем стало вдруг как-то до такой степени просто… когда между ними не стоял миллион штампов, вообще всё превращалось в лёгкую и нормальную беседу. И будь парень просто талантливым магом, пожалуй, Лэгаррэ смогла бы ощущать к нему что-то большее, чем эту мучительную привязанность.

Вот только он оказался наследным принцем двух враждующих королевств, которые даже в этом своём приступе взаимной ненависти полностью пропитались ложью.

…Шэйран взобрался наверх первым. Моника не смогла заставить себя отказаться от протянутой им руки.

Тут, наверху, потолки были низковатыми, да и в воздухе оказалось слишком много пыли. Рэй, будто бы в подтверждение того, что даже у королевских особ бывает аллергия, чихнул и под нос пробормотал несколько нелицеприятных слов, а после вновь натянул на лицо весёлую улыбку и поднял взгляд на Монику.

– Тут не так уж и плохо, – прокомментировал он. – Только трудно постоянно пригибаться.

– Это тебе. Я головой потолки не задевала.

Чердак, правда, оказался бедноватым. Как тут можно жить, Шэйран не понимал. Впрочем, Моника провела тут всего несколько ночей, в темноте она не заметила ни множества пауков, что сновали по углам, ни даже того, что о потолок можно и вправду удариться, стоит только привстать на цыпочки.

По бокам действительно стояли вездесущие стеллажи. книг тут не было, вероятно, когда-то в старом плане библиотеки существовал ещё один этаж или просто каморка для библиотекаря, в которой тот хранил всё самое ценное, а сейчас традиция изжила себя.

Девушка буквально представляла себе какого-то седобородого старичка, который сидел здесь, а на стеллажах красовалось множество книг. Пахло травой – сеном, которое непонятно что забыло на верхних этажах королевского дворца.

Она даже нарисовала в воображении восстановленный стол, на котором красовалась целая куча свитков. Сейчас это банальный бардак и огромное количество пыли, покосившееся сооружение из стула и какой-то поверхности для письма.

Где-то в углу даже валялась чернильница.

Она подхватила свою котомку и попыталась оглянуться, но ничего толком не получалось – только разве что смотреть в окно на растянувшуюся у них под ногами столицу.

– Тут уютно, – внезапно отметил Шэйран. – Нет, правда. Я бы даже тут побыл, только шея затекает.

– Можно ведь сесть, – Моника кивнула на матрас на покосившемся подобии кровати.

Тут всё будто бы затянуло временами. Неизвестный волшебник знатно постарался, затирая следы собственного присутствия, и странным казалось разве что то, что он не смог убрать отпечатки существования до конца. Здесь до сих пор витал дух чего-то уже мёртвого, но всё же такого понятного и… Не страшного.

Шэйран и вправду последовал её совету и попытался устроиться поудобнее. Конечно, среднего роста девушке на подобной кровати было чуть удобнее, чем высокому парню, вот только всё равно она помнила, что чувствовала себя неуютно, а уж что говорить о Рэе! Он минут пять старался сесть нормально, но в результате вынужден был вытянуть ноги и упереться спиной в противоположную стену.

Моника устроилась рядом.

Шэйран оказался как раз в пятне солнечного света. Он зажмурился, словно стараясь отбиться от назойливого луча, а потом улыбнулся, едва заметно, хитро так, словно что-то имел в виду, но не мог до конца пояснить ей, что именно.

– Знаешь, – внезапно протянул он, – ты можешь продолжать вести себя нормально, не любезничать со мной.

– То есть? – удивлённо переспросила Моника.

– Ну… То, что я сын Лиары, ничего не меняет, – передёрнул плечами Рэй. – Ты как об этом узнала, словно стала неживой. Не то чтобы мне нравилось, когда меня называли серым троечником, то можно и не любезничать, ещё и вот так… мёртво, – парень рассмеялся собственной странной шутке. – Правда. Я ведь и раньше был королевским чадом, правда? Это ничего не меняло.

– Да ладно, тебе показалось, – отмахнулась Моника.

Не показалось, но он немного промахнулся, определяя причины. Правда, дать такое определение собственному поведению Лэгаррэ не могла уже из-за надоедливой гордости, что упрямо стучалась в её сознание.

– Было б неплохо, – парень протянул руку и сжал её ладонь, словно проверяя, будет девушка вырываться или нет.

Вообще-то, полагалось содрогнуться и возмутиться, вот только девушка не смогла сделать ни первого, ни второго, только в ответ тоже сжала его пальцы и склонила голову набок, словно старательно изучая парня взглядом.

– Это всё слишком странно, – вздохнул он. – Ты прежде терпеть меня не могла, а теперь сама любезность.

– Может быть, у меня глаза открылись!

– На что, на статус? – Шэйран недовольно скривился. – Мон, я давно уже в это не верю. Может быть, потому и представлялся столько лет сиротой? – он оставался всё таким же грустным, как и прежде. – Не стоит, правда. Я не хочу, чтобы ты притворялась. Мне это знаешь как надоело?

– А что, много кандидатов в притворщики? – девушка придвинулась чуть ближе. Почему-то от прикосновений Шэйрана веяло странным теплом и спокойствием, только она никак не могла пояснить для себя, почему ей так казалось.

– Конечно. Вот Антонио, например, всё знал с самого начала. Ведь мы росли, по сути, в одном дворце. И что? От этого он стал меньшей занудой? Только пока рядом торчал Лээн, а это, впрочем, было очень часто, он вынуждал себя весело смеяться и упрямо поддерживал мои дурацкие идеи. Идеи Фарни – никогда. Потому что… Потому что если представить меня зачинщиком, они вызовут Тэзру. А Тэзра не посмеет мне сделать ничего плохого. Она на сына своего могла кричать, а на меня – нет. Потому что… Ай, да не важно. А если спихнуть всё на Лээна, если он будет виновен, если он придумает – так кто его оправдает, настоящего сироту?

– Все относятся так к особам королевской крови, – пожала плечами Моника. – Это подсознательно, понимаешь.

– О, да, – фыркнул Рэй. – Ты вспомни Мизель! Если б её убедили, что у неё на курсе учится настоящий сын Лиары… О, что бы это было! Ты видела, как она вешалась на папу?

Мон кивнула.

Она видела – конечно, Кредэуа так пожирала взглядом несчастного Дарнаэла, а тот оставался таким равнодушным к ней, что Лэгаррэ уже почти было поверила в глупые слухи о предпочтениях короля Дарнаэла.

Странно со временем осознавать, что у него просто есть другая. Хотя… вряд ли это Сэя, конечно же. Скорее не забытая до сих пор королева Лиара, к тому же, король ежегодно бывает в Кррэа…

Подписывает мирные договоры.

И, может быть, уделяет время королеве не только во время переговоров – и не только днём.

– Послушай, – девушка положила руку Шэйрану на плечо, словно стараясь его успокоить, – может быть, к тебе некоторые и относились… натянуто, но ведь статус принца и вправду не имеет такого уж особого значения для меня. Просто тут относиться к тебе нормально чуть легче, чем там.

– А, понял, – хмыкнул Рэй. – Просто тут у серого троечника вдруг появился магический дар – а тебе, как вечной отличнице, стало интересно узнать о том, как он работает. Вот и всё.

– А тебе будет легче, если моё отношение к тебе обусловлено магией, а не тем, что ты королевский сын?

– Намного.

– Тогда думай так, – послушно согласилась Моника.

Он подался вперёд – и девушка не успела отпрянуть. Руки как-то сами по себе скользнули ей на талию, а девушка вопреки собственной воле, вопреки сознательному пониманию того, что так нельзя, обняла его за шею, придвигаясь ближе.

Хватит себя оправдывать. Хватит убеждать себя в том, что он вызывает у неё интерес, как объект изучения магии или особь царского происхождения. Проблема совершенно в другом.

Просто тут, когда некому повторять, что он отвратительный тупица, а все мужчины гадки, когда никто не пытается убедить её в том, что истинный путь – это верность Богине и отсутствие всяческого контакта с противоположным полом, когда никто не пытается его очернить в её глазах…

Тут намного легче увидеть, что настоящий Шэйран – вне статусов и штампов, – действительно абсолютно нормальный человек.

Уж явно лучше тех остальных на улицах Эрроки, тех, на ком матриархат всё-таки успел оставить своё неусыпное клеймо.

И получается оно само по себе.

Вера эта появляется сама по себе.

…На сей раз поцелуй был уже не последствием выпитого алкоголя или какого-то глупого пьяного одурения. Они не пытались доказать себе что-нибудь или, может быть, сбежать от реальности. Мон почти убедила себя в том, что нет ничего плохого в том, чтобы быть с мужчиной, ведь даже королева…

Даже королева не придерживалась принципов, которые так старательно проповедовала.

Просто Монике не хотелось прежде кривить душой. Это остальные могли ночью виснуть на шее у понравившегося сокурсника и делить с ним постель, а утром кричать в спину что-то вроде “троечник” или “дурень”.

Или просто это оскорбительное “мужчина”.

Моника вот так не умела. Ей хотелось раз и навсегда, точно, чтобы было понятно, что чёрное, а чти белое. Чтобы даже существование полутонов ничего не испортило.

Чтобы если ненавидеть – так постоянно. А если любить – то и днём, и ночью, а не только подальше от людей.

– Твой отец тебя придушит на месте за то, что ты сидишь тут со мной, – выдохнула Моника, отпрянув от него наконец-то – хотя очень хотелось прижаться всем телом и вновь поцеловать.

Она не должна, не должна, но упрямая вера давала трещину в самый неподходящий момент, выпуская на свободу совершенно никому не нужные подозрения.

– Боги, Мон! Мой отец, в конце концов, воюет с моей же мамой десять месяцев в году.

– А оставшиеся два?

– А оставшиеся два они спят по ночам в одной постели и гуляют по саду, взявшись за руки, – фыркнул парень. – Он и слова кривого мне не скажет, тем более, ты дарнийка, а не эрроканка.

– Это не имеет значения.

– Это ты так думаешь, – фыркнул парень. – Всё на свете имеет значение. В общем, забудь.

Лэгаррэ, впрочем, всё-таки разжала руки. Она уткнулась лбом ему в плечо и зажмурилась, словно пытаясь отогнать все глупые мысли, что так старательно её одолевали.

– И что твоим родителям не сидится? – не выдержала она. – Почему нельзя помириться и просто править вместе континентом?

– Потому что упрямство, – хмыкнул парень. – Потому что хочется быть первыми – и ему, и ей. Я уже давно привык, Эрла тоже.

– И король Дарнаэл так спокойно ко всему этому относится? Даже не пытается бороться?

– Нет, – пожал плечами Шэйран. – А толку-то? Ну, выдаст он парочку глупых законов, запретит что-то ещё, вот только лучше от этого никому не станет. Потому у нас всё мирно.

– Но ведь королева Лиара поступает совершенно иначе! – Моника даже забыла о том, что обсуждать её не имеет никакого права. Ведь королева – нерушимый образ, вечный идеал. – Она даже… – девушка запнулась. – Она даже придумала этот глупый эксперимент с непорочным зачатием.

– Это проект Тэзры. Та тоже… родила Антонио от непорочного зачатия. “Сильнейший маг на континенте”. И что с этого сильнейшего мага? Одна искра в день – праздник жизни!

Монике полагалось умолкнуть, но что-то заставляло продолжать нести всякие глупости.

– Но ведь если это так неправдиво, почему королева согласилась пойти на это? Почему согласилась, чтобы в этом участвовала твоя сестра?

Тёплая атмосфера разрушилась моментально. Шэйран разжал объятия, словно держал ядовитую змею, и почему-то Монике показалось, что ляпнула она нечто не просто лишнее – неимоверно лишнее.

И что пора было забрать слова назад.

– Что значит участвовала моя сестра? – повторил он каким-то уж слишком замогильным тоном.

– Но ведь… Разве ты не знал? – удивилась девушка. Ей так хотелось отмотать время назад, но… – Через несколько дней состоится то самое особое полнолуние, или от чего зависит ритуал, я просто не знаю, и… Ведь принцесса Эрла должна была в этом участвовать. Королева сама определила её как…

Она хотела сказать о том, что Эрла потому и сбежала, что королева сделала глупость, что что-то пошло определённо не так, но она не успела проронить ни единого слова, потому что Шэйран уже вскочил на ноги и бросился к той тонкой лесенке вниз.

Девушка отчаянно пыталась поймать его за рукав, но так и не успела, даже не проронила больше ни единого слова.

Стало горько и до боли обидно.

Что-то пошло не так.

Но если б это “что-то” случилось только в их несуществующих доныне отношениях, а не во всём мире, как же было бы хорошо!..

***

Шэйран прежде никогда не переживал за Эрлу… Настолько. По крайней мере, прежде сестра была для него пусть и родным, но существующим где-то отдалённо, на краю пророчества человеком.