Текст книги "К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер (СИ)"

Автор книги: Винкрет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 78 страниц)

– Люпин? – спросила Гермиона.

– Гарри, конечно, – усмехнулся Рон, – ты в ЗОТИ преуспеваешь даже больше, чем Гермиона, из тебя вышел бы прекрасный учитель.

– Между прочим, у меня также как у Гарри стоит «превосходно» за экзамен. Люпин сказал, что я – одна из лучших в школе по ЗОТИ.

– Хватит там бурчать, – возмутился Артур, припарковав машину на свободное место.

Они дошли до вокзала Кингс-Кросс за двадцать минут. По пути не произошло ничего примечательного – разве что Сириус, к удовольствию Гарри, пугнул пару котов. Войдя внутрь вокзала, они стали вроде бы бесцельно прогуливаться у барьера, разделяющего девятую и десятую платформы. Улучив удобную минуту, каждый по очереди прислонялся к барьеру и без помех попадал на платформу номер девять и три четверти, около которой стоял, извергая черный дым и пыхтя паром, «Хогвартс-Экспресс». Перрон был полон школьников и провожающих. Гарри вдохнул знакомый запах и почувствовал, как расправляются крылья. Надо же – он возвращается…

– Только бы остальные не опоздали, – беспокоилась миссис Уизли, глядя назад, на железную арку, в которой они должны были появиться.

– Славная псина, Гарри! – крикнул высокий мальчик с дредами на голове.

– Спасибо, Ли, – улыбнулся Гарри. Сириус бешено завилял хвостом.

– Ну наконец-то, – с облегчением вздохнула миссис Уизли. – Вот Аластар с багажом, глядите…

В фуражке носильщика, низко нахлобученной на не подходящие друг к другу глаза, сквозь арку проковылял Грюм, толкавший тележку с их чемоданами.

– Полный порядок, – вполголоса сказал он миссис Уизли и Тонкс. – Никакой слежки…

Несколько секунд спустя на платформе появился мистер Уизли с Роном и Гермионой. Они уже почти разгрузили тележку Грюма, когда пришел Люпин с Фредом, Джорджем и Джинни.

– Все спокойно? – прорычал Грюм.

– Да, – ответил Люпин.

– Я все равно буду жаловаться Дамболдору на Стерджиса, – сказал Грюм. – Уже второй раз за неделю его нет. Становится таким же ненадежным, как Наземникус.

– Ну, друзья, не зевайте там, – сказал Люпин, пожимая всем руки. Гарри, с которым он прощался последним, Люпин хлопнул по плечу: – И ты тоже, Гарри. Будь осторожен. Гермиона, пожалуйста… – но девушка его перебила.

– Буду следить за тем, чтобы Гарри и Рон были в целости и сохранности, за Джинни присмотрю, слизеринцы вредить не будут, по крайней мере без меня.

– Молодец, – улыбнулся Люпин, – обещанную книгу я положил в твой чемодан. Кстати, кто там? – он указал на третий вагон, возле входа в который стояло три человека. Повернувшись, в этих подростках Гермиона узнала своих сокурсников.

– Была рада всех видеть, – улыбнулась Гермиона. Она кинула взгляд на всех, и подойдя к черному псу, почесала ему за ухом, затем прошептала: – моя сова прилетит к тебе ровно в полночь 8 ноября с гостинцем. – пёс облизнул ей щёку, и разрешил отойти.

Гермиона помахала аврорам рукой и направилась к своим друзьям. Панси с криками накинулась на неё, расцеловав обе щёки, Блейз чмокнул в щёку, а Драко любезно помог зайти внутрь, подав руку.

Гермиона, как всегда спокойно сидела у окна, иногда поглядывая на Панси, которая игралась с Живоглотом, ведь она его ещё не видела, хотя понимала, кто мог подарить такого интересного котика.

– Как там, кстати, суд? – спросил Блейз, – я слышал, что директор был свидетелем?

– Да, – кивнула Гермиона, – мы с Роном еле уговорили мистера Уизли взять нас с собой. Конечно, в зал не пустили, но мы, по крайней мере, всё слышали.

– Министр так и отри… – Драко заткнул ему рот салфеткой.

– Не забывай, что уши есть везде, – шикнул Драко, – так что давайте поговорим об этом уже в гостиной.

– Соглашусь с Драко, – улыбнулась Гермиона, – кстати, видели сегодняшнюю газету?

– О новом учителе ЗОТИ? – спросила Панси.

– Ага.

– Кто же не видел… – недовольно сказала она, – мама уверена, что это кто-то из министерства.

– Не удивительно, – огрызнулся Блейз, – так, ладно. Лучше расскажите, как вы провели лето.

Они бы так и разговаривали, пока Гермиона не увидела вторую газету, которая лежала на руках у Блейза, на ней фигурировал Фадж. Она быстро присвоила газету себе:

«Как далеко зайдет Фадж в стремлении присвоить банк „Гринготтс“?

Чуть ниже – краткое содержание других статей в этом номере:

Коррупция в Лиге квиддича: какими методами „Торнадос“ берет верх?

Раскрываются тайны древних рун.

Сириус Блэк злодей или жертва?

„СИРИУС БЛЭК – ЧЕРНЫЙ ПОД СТАТЬ ФАМИЛИИ? Кровожадный убийца или невинная звезда эстрады?

Вот уже четырнадцать лет Сириуса Блэка считают виновным в убийстве двенадцати ни в чем не повинных маглов и одного волшебника. Следствием дерзкого побега Блэка из Азкабана два года назад стал самый широкомасштабный розыск из всех, что когда-либо предпринимало Министерство магии. Все мы были на сто процентов уверены, что он заслуживает нового ареста и передачи дементорам.

НО ТАК ЛИ ЭТО?

Ошеломляющее обстоятельство, о котором мы узнали совсем недавно: Сириус Блэк, возможно, не совершал тех преступлений, за которые его отправили в Азкабан. Как утверждает Дорис Перкисс, проживающая по адресу: Литтл-Нортон, Акантовая улица, 18, Блэк в то время, когда произошло убийство, находился совсем в другом месте.

– Общественность не знает, что Сириус Блэк – вымышленное имя, – говорит миссис Перкисс. – Тот, кого считают Сириусом Блэком, – на самом деле не кто иной, как Коротышка Бордман, бывший эстрадный певец, в прошлом – солист популярной группы ‚Гоп-гоблины‘, переставший выступать почти пятнадцать лет назад после того, как на концерте в Литтл-Нортоне репа, брошенная одним из зрителей, попала ему в ухо. Я узнала его в ту самую секунду, как увидела фотографию в газете. Коротышка никак не мог совершить эти преступления, потому что в тот день у нас с ним был романтический ужин наедине при свечах. Я уже написала министру магии и ожидаю, что со дня на день Коротышка, он же Сириус, будет полностью оправдан.

Корнелиус Фадж, министр магии, отвергает обвинения в том, что с момента своего избрания министром пять лет назад он вынашивал планы захвата Волшебного банка ‚Гринготтс‘. Фадж неизменно заявляет, что хочет только ‚мирно сотрудничать‘ с хранителями нашего золота. НО ТАК ЛИ ЭТО?

Из источников, близких к министру, нам недавно стало известно, что заветное желание Фаджа – получить контроль над золотыми запасами гоблинов и что ради этого он, если понадобится, готов применить силу.

– Ему не привыкать, – утверждает сотрудник министерства. – Недаром в узком кругу Фаджа прозвали ‚грозой гоблинов‘. Послушали бы вы его, когда он уверен, что рядом исключительно свои. Он только и говорит что о гоблинах, которых он уничтожил: одних по его приказу утопили, других выбросили из окна, третьих отравили, четвертых запекли в пироге…

Увидев статью, в которой оскорбляют Сириуса, Гермионе хватило взгляда, чтобы поджечь газету. Драко вырвал бедную газету у неё из рук и поспешил потушить. У Гермионы чуть пар из ушей не пошёл, удалось усмирить её лишь бумажной сове, которая залетела через окно:

‚Ты тоже видела эти оскорбления в адрес Сириуса? Блин, если бы Хвост не сбежал тогда…‘ – почерк был явно Гарри. Гермиона понимала, что сейчас, он готов рвать и метать, лишь бы заткнуть Фаджа с его возгласами про демократию, в кавычках, поступки Сириуса, также в кавычках, и…

– Не знаю, даже, что ещё можно добавить… – сказала Гермиона.

Погода, пока они ехали все дальше на север, оставалась неустойчивой. То по вагонным стеклам вяло брызгал дождь, то показывалось бледное солнце, которое вскоре поглощали тучи. Когда стемнело, и в вагоне зажглись лампы.

– Пора, наверное, одеться, – сказала, наконец, Гермиона. Они с Драко аккуратно прикололи к груди значки старост.

На роль старосты со стороны девочек также претендовала Панси, однако решение Снегга было принято в пользу Гермионы, Панси лишь поддержала её, хотя осадок, конечно остался. Панси радовалась лишь тому, что Гермиона теперь работает в паре с Драко, и их комнаты находятся ОЧЕНЬ БЛИЗКО.

Поезд начал замедлять ход, и отовсюду стали долетать обычные звуки: ученики брали свои вещи и живность, готовились к выходу. Поскольку Драко с Гермионой должны были за всем этим приглядывать, они опять пошли по вагонам, им пришлось оставить Панси и Блейза одних.

Гермиона ожидала услышать: ‚Первокурсники, сюда!.. Эй, первокурсники!..‘ Но он не прозвучал. Вместо него – совсем другой голос, бодрый, женский:

– Первокурсники, прошу построиться здесь! Первокурсники, ко мне!

Качаясь, приблизился фонарь, и при его свете Гарри увидел выступающий подбородок и строгую прическу профессора Граббли-Дерг – волшебницы, которая в прошлом году некоторое время преподавала вместо Хагрида уход за магическими существами.

– А где Хагрид? – громко спросил он.

– Не знаю, – сказала Джинни. – Давай-ка отойдем, мы загораживаем дверь.

– Да, конечно…

Двигаясь по перрону и через здание вокзала, Гарри и Джинни разошлись. В толкучке Гарри всматривался во тьму – искал Хагрида. Он должен быть здесь, Гарри очень на это рассчитывал. Встреча с Хагридом была одной из главных радостей, которые он предвкушал. Но Хагрида не было.

‚Не мог же он уйти из школы, – говорил себе Гарри, медленно протискиваясь в толпе сквозь узкую дверь и выходя к дороге. – Ну, простудился, мало ли что…‘

Также увидел Драко и Гермионау, которые стояли возле двух вагонов, чтобы следить за выходящими из них студентами.

‚Точно, они же теперь старосты‘ – вспомнил Гарри. Увидев Поттера, Драко кивнул ему, Гарри кивнул в ответ.

На дороге, куда обычно идут все студенты, стояло около сотни безлошадных карет, которые всегда возили в замок учеников, начиная со второго курса. Блейз и Панси встретились с Драко и Гермионой уже возле нужной кареты.

– А где Сыч? – Гермиона услышала голос Рона.

– Твоя Полумна взяла, – сказал, быстро обернувшись, Гарри, которому не терпелось поговорить с Роном насчет Хагрида. – Слушай, где, по-твоему…

– Хагрид? – Не знаю, обеспокоенно ответил Рон. – Если с ним что случилось, это очень некстати…

– Что это за чудо-лошади? – сказал Гарри, двинувшись с Роном и Полумной к экипажу, в котором уже сидела Джинни.

– Какие еще лошади?

– Которые повезут кареты! – ответил Гарри с раздражением: ведь они проходили в каком-нибудь шаге от ближайшего из существ, которое разглядывало их пустыми белыми глазами. Рон, однако, был явно озадачен.

– Да о чем ты, никак не пойму?

– Вот о чем – посмотри!

Гарри схватил Рона за руку и повернул так, чтобы его лицо оказалось прямо перед мордой крылатого коня. Поглядев секунду-другую, Рон перевел глаза на Гарри.

– На что ты предлагаешь мне смотреть?

– Да на эту, которая между оглобель! Которая в карету запряжена! Вот же она перед тобой…

Но Рон по-прежнему таращился на него с полным непониманием, и Гарри пришла в голову диковинная мысль.

– Ты… ты не можешь их видеть?

– Кого?

– Тех, которые запряжены в кареты. – Рон встревожился не на шутку.

– Да что с тобой, Гарри?

– Со мной? Ничего…

Слизеринцы с удивлением наблюдали за разговором гриффиндорцев, но решили не заострять внимание на этом. В скором времени карета, наконец, двинулась с места.

Вестибюль был ярко освещен факелами, и шаги учеников по мощенному каменными плитами полу отдавались в нем эхом. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года.

В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвездный черный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи, освещая серебристых призраков, во множестве сновавших по залу, и учеников, которые оживленно переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки.

Гермиона, Драко, Панси и Блейз присоединились к своим сокурсникам за столом Слизерина.

– Его тут нет. – сказала Панси, когда увидела, что Гермиона выглядывает великана.

– А это кто? – резко спросила Гермиона, показывая на середину преподавательского стола.

Слизеринцы посмотрели туда же, куда она. Первым они увидели профессора Дамболдора, сидевшего в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой. На нем были темно-фиолетовая мантия с серебристыми звездами и такая же шляпа. Дамболдор склонил голову к сидевшей рядом женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Она выглядела, подумала Гермиона, как чья-нибудь вечно незамужняя тетушка. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, она повязала голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, которую надела поверх мантии.

– Напоминает тётю Мардж, – вдруг сказала Гермиона, делая глоток сока. Панси прыснула.

– Ту, которую позапрошлым летом надул Гарри?

– Да, – усмехнулась Гермиона.

– Это же Амбридж! – сказал Блейз, – работает у Фаджа…

– Если она работает в Министерстве, что же здесь тогда забыла? – недовольно спросила Гермиона.

– Понятия не имею…

Несколько секунд спустя дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах заплатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез.

Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила.

Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь.

Вся школа ждала затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела:

‚В стародавние дни, когда я была новой,

Те, что с целью благой и прекрасной

Школы сей вчетвером заложили основы,

Жить хотели в гармонии ясной.

Мысль была у них общая – школу создать,

Да такую, какой не бывало,

Чтобы юным познанья свои передать,

Чтобы магия не иссякала.

‚Вместе будем мы строить, работать, учить!‘ —

Так решили друзья-чародеи,

По-иному они и не думали жить,

Ссора – гибель для общей идеи.

Слизерин с Гриффиндором – вот были друзья!

Пуффендуй, Когтевран – вот подруги!

Процветала единая эта семья,

И равны были магов заслуги.

Как любовь несогласьем смениться могла?

Как содружество их захирело?

Расскажу я вам это – ведь я там была.

Вот послушайте, как было дело.

Говорит Слизерин: ‚Буду тех только брать,

У кого родовитые предки‘.

Говорит Когтевран: ‚Буду тех обучать,

Что умом и пытливы и метки‘.

Говорит Гриффиндор: ‚Мне нужны смельчаки,

Важно дело, а имя – лишь слово‘.

Говорит Пуффендуй: ‚Мне равно все близки,

Всех принять под крыло я готова‘.

Расхожденья вначале не вызвали ссор,

Потому что у каждого мага

На своем факультете был полный простор.

Гриффиндор, чей девиз был – отвага,

Принимал на учебу одних храбрецов,

Дерзких в битве, работе и слове.

Слизерин брал таких же, как он, хитрецов,

Безупречных к тому же по крови.

Когтевран проницательность, сила ума,

Пуффендуй – это все остальные.

Мирно жили они, свои строя дома,

Точно братья и сестры родные.

Так счастливые несколько лет протекли,

Много было успехов отрадных.

Но потом втихомолку раздоры вползли

В бреши слабостей наших досадных.

Факультеты, что мощной четверкой опор

Школу некогда прочно держали,

Ныне, ярый затеяв о первенстве спор,

Равновесье свое расшатали.

И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба,

Что к былому не будет возврата.

Вот какая шла свара, какая борьба,

Вот как брат ополчился на брата.

И настало то грустное утро, когда

Слизерин отделился чванливо,

И, хотя поутихла лихая вражда,

Стало нам тяжело и тоскливо.

Было четверо – трое осталось. И нет

С той поры уже полного счастья.

Так жила наша школа потом много лет

В половинчатом, хрупком согласье.

Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять,

Чтобы всем новичкам в этой школе

Для учебы и жизни места указать, —

Такова моя грустная доля.

Но сегодня я вот что скажу вам, друзья,

И никто пусть меня не осудит:

Хоть должна разделить я вас, думаю я,

Что от этого пользы не будет.

Каждый год сортировка идет, каждый год…

Угрызеньями совести мучась,

Опасаюсь, что это на нас навлечет

Незавидную, тяжкую участь.

Подает нам история сумрачный знак,

Дух опасности в воздухе чую.

Школе ‚Хогвартс‘ грозит внешний бешеный враг,

Врозь не выиграть битву большую.

Чтобы выжить, сплотитесь – иначе развал,

И ничем мы спасенье не купим.

Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал.

А теперь к сортировке приступим“.

Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты, но на этот раз – Гермиона не помнила, чтобы такое случалось раньше, – они сопровождались тихим говором и перешептываниями. По всему Большому залу ученики обменивались репликами с соседями, и Гермиона, хлопая вместе со всеми, прекрасно понимала, чем вызвана такая речь шляпы.

– Разошлась она что-то в этом году, – сказал Драко, удивленно вскинув брови.

– Не то слово, – согласилась троица.

Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась. В паузах между выкликанием имен и решениями Шляпы до Гермионы, которая сидела рядом с Блейзом, доносилось громкое урчание в животе у друга. Наконец Целлер Роза была зачислена в Пуффендуй, и профессор МакГонагалл, взяв табурет со Шляпой, вышла из зала. Встал директор школы профессор Дамболдор.

– Нашим новичкам, – звучно заговорил Дамболдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, – добро пожаловать! Нашей старой гвардии – добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!

Гермиона с друзьями приступила к трапезе. С ней поздоровалась какая-то странная троица первокурсников, только что поступивших на Слизерин, чем несказанно удивили. Панси сказала, что Гермиона стала знаменита не менее Гарри, потому что ненавидит правила.

– Слышала, что ты стала старостой? – за спиной, Гермиона услышала ядовитый тон. Она сразу поняла, кто это может быть и спокойно повернулась.

– Браун, я думала, что мы забыли разногласия, – криво улыбнулась девушка.

– После того, как Драко в любви тебе признался, о нашем перемирии и речи быть не может, – огрызнулась Лаванда. Гермиона вспыхнула, а Драко уже достал палочку, но Блейз его удержал от этой мысли, – так что, осматривайся чаще по сторонам, Грейнджер, вдруг ваза на голову или горшок упадёт.

Когда ученики покончили с едой и гомон в зале опять сделался громче, Дамболдор вновь поднялся на ноги. Разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору. Гарри между тем ощущал приятную сонливость. Где-то наверху его ждала кровать с четырьмя столбиками, чудесно мягкая, теплая…

– Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, – сказал Дамболдор. – Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы – запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Также, не стоит забывать о правилах, которые также нужно учитывать, – Дамболдор зыркнул на стол Слизерина, а именно – Гермиону. – Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня – как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз – напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств.

Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты, во время которых наши известные слизеринцы обменялись взглядами, выражавшими легкую панику. Дамболдор продолжал:

– Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить…

Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного, выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамболдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое „кхе, кхе“ и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь.

Замешательство Дамболдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрепанными волосами, губы профессора МакГонагалл стали тоньше, Гермиона понимала, что преподаватели злятся, но почему? Ни разу еще новый учитель не осмелился перебить Дамболдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе.

– Благодарю вас, директор, – жеманно улыбаясь, начала Амбридж, – за добрые слова приветствия.

Голосок у нее был высокий, девчоночий, с придыханием, и Гермиона опять почувствовала сильнейший прилив необъяснимой неприязни. Она знала одно: что все в ней, от глупого голоска до пушистой розовой кофточки, вызывает у неё отвращение. Она еще раз мелко откашлялась – „кхе, кхе“ – и продолжала:

– Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! – Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. – И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!

Гермиона, вместе с друзьями оглядела зал, но счастливых лиц что-то не приметила. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним.

– Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!

Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех.

– Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока она будет так ядовито улыбаться, – огрызнулась Панси.

Профессор Амбридж снова издала свое „кхе, кхе“, но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными.

– Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение – иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, – первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.

Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор МакГонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Гарри явственно увидел, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Стебль. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:

– Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством…. Также, я осведомлена министром магии о том, что в школе часто нарушаются правилами. Я была неприятно удивлена, что нарушают ни столько другие факультеты, как факультет Слизерина. – их стол притих, – однако будьте уверены, что этого в этом году уже не будет!

Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж – она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. Гермиона, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по ней было видно, что слова эти ей совсем не по нутру.

– … потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру – в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть, усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.

Она села. Дамболдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но Гермиона заметила, что некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамболдор снова встал.

– Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, – сказал он с легким поклоном. – Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить…

– Это точно, что содержательное, – вполголоса заметила Гермиона.

– Только не говори, что тебе понравилось, – тихо сказал Драко, повернув к Гермионе лицо. – Одна из самых занудных речей, какие я слышал.

– „Содержательное“ и „понравилось“ – разные вещи, – сказала Гермиона. – Эта речь очень многое объясняет.

– Правда? – удивился Блейз. – А по мне, так вода водой.

– В этой воде растворено кое-что важное, – сумрачно проговорила Гермиона.

– Да что ты, – с недоумением сказал Драко.

– Как вам вот это: „Прогресс ради прогресса поощрять не следует“? Или еще: „Искореняя то, чему нет места в нашей жизни“?

– Ну, и что это означает? – нетерпеливо спросил Блейз.

– А я тебе скажу, что означает, – сказала Гермиона зловеще. – Означает то, что Министерство вмешивается в дела Хогвартса.

Тем временем все вокруг зашумели и засуетились. Дамболдор, пока они разговаривали, объявил торжество оконченным. Ученики начали вставать и двигаться к выходу. Гермиона взволнованно вскочила на ноги.

– Драко, мы же должны показать первокурсникам дорогу!

– Ах, да, – сказал Драко. – Эй! Эй, вы! Мелкие!

– Драко! – возразила Гермиона.

– А кто они, по-твоему? Великаны, что ли?

– Может, они и маленькие! Но не забывай о правилах!

– И это мне говоришь ты… – вздохнул Драко, – Первокурсники! – властно крикнул Драко, опережая свою напарницу, – подходите сюда!

Гермиона быстро вела впереди всех первокурсников, когда Драко замыкал линию сзади. Они провели их в подземелья, рассказывая о школе как можно больше дельной и полезной информации, стараясь упускать моменты о Пушке, Тайной комнате, убийству маглорождённых и также восстановлении сил Тёмного Лорда.

Когда, наконец, все первокурсники оказались в гостиной, Драко построил их так, чтобы они видели Гермиону.

– Поздравляем! Я – староста Гермиона Грейнджер, моего напарника зовут Драко Малфой, и мы рады приветствовать вас на факультете Слизерина. Наш герб – змея, мудрейшая из существ. Наши цвета – изумрудно-зеленый и серебряный. Вход в нашу гостиную спрятан в подземельях Хогвартса. Как вы увидите, её окна выходят на подземные озера замка. Мы часто видим, как мимо нас со свистом проносится гигантский кальмар, а иногда и более интересные существа. Нам нравится думать, что наше пристанище окутано атмосферой таинственности и подводных кораблекрушений. Вот некоторые вещи, которые вам следует знать о Слизерине, и ещё некоторые – забыть.

Во-первых, давайте развеем некоторые мифы. Возможно, до вас доходили слухи о факультете Слизерина – будто все мы тёмные маги и будем общаться с вами, если ваш прадед был великим волшебником, и всё в таком духе. Хорошо, вы ведь не хотите верить всему, что слышите от соперничающих с нами факультетов. Я не отрицаю, что мы выпустили свою долю Тёмных магов, но их также выпускали и остальные три факультета – они просто не хотят в этом признаваться. И да, у нас традиция принимать студентов, вышедших из многочисленных поколений волшебников и волшебниц, но в настоящее время на Слизерине можно найти большое количество учеников, у кого хотя бы один из родителей магл.

Вот малоизвестный факт, который другие три факультета не очень и учитывают: Мерлин учился на Слизерине. Да, сам Мерлин, самый известный в мире волшебник! Он научился всему, что знал, на нашем факультете! Вы хотите следовать по стопам Мерлина? Или вы лучше будете сидеть за старым столом прославленной выпускницы Пуффендуя, Эглантайн Паффетт, изобретательницы самонамыливающейся тряпки для мытья посуды? Я так не думаю. Но довольно о том, что не имеет к нам отношения.

Давайте поговорим о том, кем мы являемся. Наш факультет самый классный и дерзкий в школе. Мы играем на победу, потому что мы заботимся о чести и традициях Слизерина. Мы также пользуемся уважением нашего брата-студента. Да, это уважение может иметь некоторый оттенок страха из-за нашей Тёмной репутации, но знаете что? Это может быть забавным, иметь репутацию приверженца тёмной стороны. Оброните несколько намёков на то, что вы имеете доступ к целой библиотеке проклятий, и посмотрите, захочет ли кто-нибудь стащить ваш пенал. Но мы неплохие люди.

Мы, как змея на нашем гербе: мудрые, сильные и зачастую неправильно понимаемые. Например, мы, слизеринцы, приглядываем друг за другом (заботимся друг о друге), чего нельзя сказать о Когтевране. Не говоря уже о том, что когтевранцы являются самым большим стадом зубрил, какое вы когда-либо видели, они идут друг у друга по головам, чтобы получить хорошие оценки, в то время как мы, слизеринцы, братья. Коридоры Хогвартса могут выкидывать сюрпризы для неподготовленных, и вы будете рады, что змейки на вашей стороне, пока вы передвигаетесь по школе. По нашему убеждению, став однажды змейкой, вы становитесь одним из нас – одним из элиты.

Вы знаете, что Салазар Слизерин искал в своих учениках? Семена величия. Вы были выбраны на этот факультет, потому что у вас есть потенциал стать великим в прямом смысле этого слова. Хорошо, вы можете увидеть пару человек, слоняющихся по общей гостиной, о которых вы не могли бы подумать, что им уготовлено нечто особенное. Отлично, держите своё мнение при себе. Если Распределяющая Шляпа направила их сюда, значит, в них есть что-то выдающееся, и не забывайте об этом. И, говоря о людях, которым не предназначено быть великими, я не упомянула гриффиндорцев. Многие вот говорят, что слизеринцы и гриффиндорцы представляют собой две стороны одной медали. Лично я думаю, что гриффиндорцы не более чем подражатели слизеринцев. Заметьте, некоторые люди говорят, что Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор ценили одни и те же качества у студентов, так что, возможно, мы похожи в большей степени, чем нам хотелось бы думать. Но это не означает, что мы дружны с гриффиндорцами. Они любят побеждать нас лишь немногим меньше, чем мы любим, побеждать их. Ещё некоторые вещи, которые может, быть вам понадобится знать: штатное привидение нашего факультета – Кровавый Барон. Если вы с ним поладите, он иногда согласится запугивать для вас людей. Только не спрашиваете его, откуда у него кровавые пятна, он этого не любит. Пароль от гостиной Слизерина меняется каждые две недели. Следите за доской объявлений. Никогда не приводите никого с другого факультета в нашу гостиную и не сообщайте им наш пароль. Никто из посторонних не заходил к нам уже более семи веков. Что ж, я думаю, это пока всё. Я уверена, вам понравятся наши спальни.