Текст книги "К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер (СИ)"

Автор книги: Винкрет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 78 страниц)

Гарри краем глаза заметил, как Дерек и Боул приближаются к нему с двух сторон, занося дубинки, и…

В последний момент перед столкновением он направил «Молнию» круто вверх, и Боул с Дереком врезались друг в друга. Раздался неприятный хруст.

– Ха-ха! – завопил Ли Джордан, увидев, как слизеринские загонщики разлетаются, держась за головы. – Опоздали, ребята! Сил у вас не хватит опередить «Молнию»! А теперь мяч снова у Гриффиндора, его перехватила Анджелина Джонсон, сбоку от нее летит Флинт…. Ткни его в глаз, Анджелина! Профессор, это всего лишь шутка, просто шутка…. О, нет, Флинт отбирает у нее мяч, разворачивается в сторону колец Гриффиндора…. Давай, Вуд, останови его!

Но Флинт забросил квоффл в кольцо под громкие аплодисменты трибуны, где сидели болельщики Слизерина. А Джордан произнес настолько нехорошее слово, что профессор МакГонагалл попыталась отобрать у него волшебный микрофон.

– Извините, извините, профессор! – затараторил Джордан. – Больше не повторится! Итак, Гриффиндор ведет со счетом тридцать-десять, мяч у Гриффиндора, и…

Это был самый грязный матч, в котором когда-либо участвовал Гарри. Разъяренные тем, что сборная Гриффиндора сразу вышла вперед, слизеринцы пытались овладеть мячом любыми средствами. Боул ударил Алисию битой и объяснил мадам Трюк, что перепутал ее с бладжером. Джордж Уизли в отместку ударил Боула локтем в лицо. Мадам Трюк снова назначила два пенальти, и Вуд в зрелищном броске снова спас свои кольца, а разрыв увеличился до тридцати очков.

Снитч опять появился на поле и опять исчез. Малфой по-прежнему летал следом за Гарри, а Гарри парил над полем, оглядываясь по сторонам и убеждая себя, что Гриффиндор с минуты на минуту начнет опережать Слизерин более чем на пятьдесят очков…

Кэти забросила еще один мяч, и счет стал пятьдесят-десять. Фред и Джордж Уизли, подняв биты, окружили ее на тот случай, если кто-то из слизеринцев захочет отомстить ей за успех. Боул и Дерек воспользовались их отсутствием и направили оба бладжера в Вуда. Тяжелые черные мячи один за другим врезались капитану гриффиндорцев в живот, и Вуд задохнулся, согнулся пополам и соскользнул с метлы. К счастью, он не разжал руки и потому не упал на землю, а просто повис на метле.

Мадам Трюк была вне себя от ярости.

– Нельзя атаковать вратаря, если квоффл находится за пределами штрафной площадки! – пронзительно завопила она, обращаясь к Дереку и Боулу. – Пенальти!

Анжелина безошибочно выполнила штрафной удар, и наконец, разрыв составил пятьдесят очков. Несколько мгновений спустя Фред Уизли направил бладжер в Уоррингтона и выбил из его рук квоффл, а Анжелина подхватила его и забросила в кольцо Слизерина, увеличив счет. Семьдесят-десять.

Зрители орали так громко, что охрипли. Преимущество Гриффиндора теперь составляло шестьдесят очков, и если бы Гарри сейчас удалось поймать снитч, то Кубок школы по квиддичу был бы в их руках. Гарри физически ощущал, как за ним следят сотни глаз; он летал над полем, оставив остальных игроков далеко внизу, а за ним, стараясь не отставать, летал Малфой.

И тут он заметил то, что искал. В семи-восьми метрах над ним поблескивал золотой снитч.

Гарри резко набрал скорость, в ушах засвистел ветер, он уже вытянул руку, но вдруг «Молния» замедлила ход, и…

Гарри в ужасе оглянулся и сразу понял, в чем дело. Отставший от него Малфой в отчаянии ухватился за прутья метлы Гарри и тянул ее назад.

– Ты… – начал Гарри и захлебнулся от ненависти.

Трибуны

Увидев, что творит Малфой, Гермиона была вне себя от ярости. Если так и продолжится, он просто скинет Гарри с метлы, и тот может разбиться на смерть.

– Вот гаденыш!

Гарри был настолько разъярен, что, не раздумывая, ударил бы сейчас Малфоя, но не мог до него дотянуться. Малфой, тяжело дыша и напрягаясь изо всех сил, удерживал «Молнию» на месте – лицо его было залито потом, но глаза злобно сверкали. И в результате он добился того, чего хотел, – снитч снова исчез.

– Пенальти! Пенальти! В жизни не видела такого грязного приема! – закричала мадам Трюк, подлетая к скрючившемуся на своем «Нимбусе-2001» Малфою.

– ПОГАНЫЙ УБЛЮДОК! – завопил Ли Джордан, предусмотрительно вскочив с микрофоном в руках и отпрыгнув подальше от профессора МакГонагалл. – ПОГАНЫЙ, ГРЯЗНЫЙ…

Но профессор МакГонагалл вовсе не собиралась делать ему замечания. Она потрясала кулаком, со злобой глядя на Малфоя, и яростно выкрикивала что-то, не замечая, что ее остроконечная шляпа упала на землю.

Алисия попыталась выполнить штрафной, но была так зла, что сильно промахнулась. Происшествие вывело гриффиндорцев из себя, а игроки Слизерина, воодушевленные поступком Малфоя, наоборот, почувствовали себя куда увереннее.

– Мяч у Слизерина, Слизерин атакует; Монтегю забрасывает мяч, – простонал Ли Джордан. – Семьдесят-двадцать в пользу Гриффиндора…

Теперь Гарри старался не выпускать Малфоя из виду и летал рядом с ним так близко, что их колени время от времени соприкасались. Гарри не мог позволить Малфою поймать снитч.

– Отвали, Поттер! – в отчаянии завопил Малфой, после того как попытался развернуться и обнаружил, что Гарри перекрывает ему путь.

Гарри огляделся. Все игроки Слизерина, кроме Малфоя, даже их вратарь, рванулись по направлению к Анджелине, пытаясь заблокировать ее. Гарри развернул «Молнию», пригнулся так низко, что практически улегся на рукоятку метлы, и со скоростью пули устремился на слизеринцев.

– А-А-А-А! – донесся до него испуганный вопль. Сборная Слизерина разлетелась в разные стороны, и Анджелина устремилась вперед – путь был расчищен.

– ОНА ЗАБИЛА! ОНА ЗАБИЛА! – завопил Джордан. – Гриффиндор ведет со счетом восемьдесят-двадцать!

Гарри, едва не врезавшись в трибуны Слизерина, затормозил в самый последний момент, развернулся и снова взмыл над центром поля. И тут он увидел нечто, что заставило его сердце сжаться. Малфой с видом триумфатора устремился вниз – там, в метре над травой, поблескивал крошечный золотой мячик.

Гарри направил метлу вниз, но Малфой уже был слишком далеко.

– Давай! Давай! Давай! – отчаянно вопил Гарри, подгоняя метлу. Он постепенно приближался к Малфою. Гарри, распластавшись на метле, уклонился от бладжера, который послал в него Боул. Его голова уже была, на уровне ног летевшего параллельно ему Малфоя… вот они поравнялись…

Гарри всем телом резко наклонился вперед, отрывая от метлы обе руки. Одной он ударил Малфоя по тянущейся к мячу руке, а другой…

– ДА!

Он вышел из пике, вскинув руку в воздух, и стадион взорвался аплодисментами и криками. Гарри взмыл над ревущими трибунами, в ушах его стоял странный звон, а в кулаке был крепко зажат крошечный золотой мячик, беспомощно хлопающий серебряными крылышками.

Вуд, из глаз которого ручьями текли слезы, подлетел к Гарри, обхватил его за шею и разрыдался, уткнувшись ему в плечо. Подлетевшие следом Фред и Джордж с силой захлопали его по спине, а затем до Гарри донеслись вопли Анджелины, Алисии и Кэти: «Кубок наш! Кубок наш!» Сборная Гриффиндора, превратившись в многорукое и многоногое чудовище, хрипло вопя, опустилась на землю.

И тут на поле начали одна за другой накатывать алые волны болельщиков. Их кулаки, как градины, забарабанили по плечам и спинам игроков. У Гарри было такое впечатление, словно он оказался посреди бурного моря тел и вот-вот утонет в нем. А затем толпа подняла его и других игроков сборной на руки.

Гарри, взлетев над толпой и наконец, оказавшись на свету, сразу увидел Хагрида, с головы до ног обвешанного алыми розетками.

– Ты разбил их, Гарри, ты их разбил! – вопил великан. – Я еще расскажу об этом Клюву!

Гарри был так рад, что не сразу заметил, что рукоять его метлы начала покрываться тонкой коркой льда. Вокруг стало настолько холодно, что все это почувствовали, хотя был конец марта. НА мгновение Гарри показалось, что Драко вновь изображает дементоров, чтобы ему навредить или запугать, как вдруг он действительно увидел десяток дементоров. Ужас его окутал, и он почувствовал страх перед ними, которого не чувствовал никогда.

Трибуны

Панси, Гермиона и Блейз ликовали, они кричали и радовались. Внезапно, изо рта Гермионы пошёл горячий пар. Она не могла понять по какой причине, ведь зима уже закончилась, и такого не должно было произойти. Держась за перила, она увидела, как они покрылись льдом, и сразу же вспомнила замёрзшее стекло в поезде перед нападением дементора. Страх, который окутал её, заставил друзей поволноваться.

Не успела Гермиона и понять, что произошло, как снизу, прямо перед трибуной появляется дементор. Гермиона испугалась не на шутку, и уже хотела отступить назад, как почувствовала холод. Она вновь вспомнила все те ужасные моменты, которые произошли с ней в прошлом, добавилась ещё предшествующая казнь Клювокрыла и последняя ссора с Драко.

– ГЕРМИОНА! – воскликнула Панси.

– ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Послышался голос Гарри, и дементор отступил. Гермиона упала на пол, но сознание полностью не потеряла. Голова кружилась, она не понимала, что происходит, туго соображала. Как вдруг через темноту увидела падающего с метлы Гарри.

– ГАРРИ! – закричала Гермиона. Она быстро вскакивает на ноги, и вытаскивает палочку, – ИМПЕДИМЕНТА! – благодаря заклинанию Гермионы, Гарри без особых повреждений упал на землю. Послышался крик МакГонагалл, и Гермиона с остальными увидела несколько вспышек света, один был феникс, другой оборотень, это были патронусы Дамболдора и Люпина. Дементоры отступили.

Комментарий к Глава 18. Кончено, Малфой Как вы думаете, кто подарил Гермионе волшебное зеркало?)))

====== Глава 19. Тайны становятся общими ======

– Гермиона, – очень осторожно поинтересовался Блейз, помня, что, отвлекая ее от занятий, в последнее время легко попасться под горячую руку, – ммм… ты уверена, что правильно записала время вот здесь?

– Что? – Гермиона сердито схватила свое расписание и пробежала глазами. – Да, уверена.

– Наверное, нет смысла выяснять, как это ты собираешься быть на двух экзаменах одновременно? – спросил Гойл.

– Наверное, нет, – коротко ответила Гермиона. – Панси, ты не видела моей «Нумерологии и грамматики»?

– Ну, разумеется, это я ее одолжила – почитать перед сном, – едва слышно пробормотала Панси.

– На стол посмотри, – послышался голос Драко. Гермиона спокойно повернулась, и увидела на столе в гостиной учебник, который искала.

Тут из окна послышался шорох и влетела Букля, сжимая в клюве записку. Гермиона удивилась этому, и, взяв письмо, параллельно давая Букле поесть, развернула записку:

«Апелляция назначена на шестое. Состоится здесь. Приедет кто-то из Министерства и… и палач».

– Это последний день экзаменов, – заметила Гермиона, закатывая глаза и садясь в кресло. К ней подошли Блейз и Панси.

– Они везут на апелляцию палача? Но ведь это… это означает, что у них уже все решено! – возмутилась Панси.

– Да, похоже, – медленно проговорила Гермиона.

Но у Гермионы было скверное предчувствие, что под давлением мистера Малфоя Комиссия по обезвреживанию опасных существ уже приняла решение. К Драко, поутихшему после гриффиндорского триумфа в Кубке по квиддичу, в последние дни явно вернулись прежняя наглость и апломб. По ехидным замечаниям, случайно долетевшим до Гарри, было ясно, что у Малфоя нет сомнений в предстоящей казни Клювокрыла, и он весьма доволен тем, что способствовал этому. При теперешних обстоятельствах единственное, что мог сделать Гарри – изо всех сил сдерживать себя, чтобы вслед за Гермионой не закатить ему хорошую оплеуху. Но хуже всего было то, что у друзей не было ни времени, ни возможности навестить Хагрида, поскольку драконовские меры безопасности никто не отменял, а у Гарри не хватало духа пойти и забрать мантию-невидимку из подземелья под одноглазой горбуньей.

С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий – требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. Сетования Гермионы из-за того, что ее черепаха получилась уж очень похожей на морскую вместо обычной, вызывали только всеобщее раздражение; остальным подобные проблемы казались откровенно смехотворными.

– Носик от чайника так и остался вместо хвоста, вот кошмар-то… – вздохнула Милисента.

– Кто-нибудь слышал: могут черепахи дышать паром? – спросил Гойл.

– Смотрю, а на панцире синий узор от чайника. Думаете, снизят за это баллы? – не унимался Блейз.

Затем торопливый ленч и снова, без передышки, наверх, на экзамен по заклинаниям. Гермиона оказалась права: профессор Флитвик и в самом деле решил вынести на экзамен Веселящие чары. Гарри, разволновавшись, слегка переборщил и довел Рона, на котором демонстрировал свое искусство, до припадков истерического хохота, так что беднягу на целый час пришлось поместить для успокоения в отдельную комнату, прежде чем он сам смог взяться за выполнение задания. Гермиону поставили в пару с Симусом, так что Симус легко отделался её мастерством. После ужина студенты поспешили в Общую гостиную, но не отдыхать, а готовиться к следующим экзаменам – по уходу за магическими существами, зельям и астрономии.

Утром первым был уход за магическими существами. Лесничий пребывал в полном расстройстве чувств, его мысли были явно где-то далеко. Он принес в класс объемистый чан с флоббер-червями и объявил, что экзамен сдаст тот, чьи черви будут все еще живы к концу часа. А поскольку эти малосимпатичные существа для своего благоденствия нуждались лишь в том, чтобы их не трогали, то экзамен получился самый легкий из всех, а Гарри, Рон и Гермиона наконец-то получили долгожданную возможность переговорить с Хагридом.

– Клювик что-то загрустил, – вполголоса поведал лесничий, наклонившись к Гарри словно бы затем, чтобы проверить самочувствие его червей. – Взаперти, верно, слишком долго сидит…. А там… Послезавтра так или иначе решится – одно или… или уж другое.

В тот же день их ожидал и экзамен по зельям, который обернулся полным провалом. Как Гарри ни бился, он не смог сгустить Морочащую закваску, и Снегг, наблюдавший за ним с мстительным удовольствием, нацарапал в своих записях нечто, подозрительно похожее на ноль. Гермиона лучше всех приготовила зелье, получив высший балл.

Затем была астрономия – темной ночью, на площадке самой высокой из башен. За ней в среду история магии. Писали сочинение, где Гарри спешно припоминал все, что слышал от Флориана Фортескью о средневековой охоте на ведьм, и в душном классе ему нестерпимо хотелось мороженого с фруктами, каким Фортескью угощал его. После обеда в среду сдавали травологию – экзамен проходил в оранжереях, на солнечном пекле, и у многих обгорели шеи. И, вернувшись в Общую гостиную, все только и мечтали о блаженном часе завтрашнего дня, когда все будет позади.

Предпоследним экзаменом – в четверг утром – была защита от темных искусств. Профессор Люпин устроил самое диковинное испытание, какое только можно вообразить, – полосу препятствий на пересеченной местности. Надо было перейти вброд глубокую заводь – в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлепать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарника. И, в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом.

– Превосходно, Гарри, – негромко заметил Люпин, когда мальчик, радостно улыбаясь, показался из дупла. – Высший балл. Мисс Грейнджер, вы также получаете высший балл.

У Рона все шло прекрасно, пока он не добрался до фонарника, который умудрился-таки заманить его в трясину, куда Рон и провалился по пояс.

Вместе с друзьями зашагали обратно в замок. На парадной лестнице их ожидало зрелище, от которого все шутки одним махом выскочили из головы.

Там, наверху, слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял Корнелиус Фадж собственной персоной и обозревал окружающий ландшафт. Увидев Гарри, он переступил с ноги на ногу.

– Рад приветствовать тебя, Гарри! Мисс Грейнджер, – он кивнул Гермиона, та улыбнулась. – С экзамена, как я понимаю? Уже почти все сдали?

– Да, сэр, – ответил Гарри.

Рон, которому никогда еще не доводилось беседовать с министром магии, в некотором замешательстве остановился позади.

– Чудесный денек, – продолжал Фадж, окидывая взглядом озеро. – Право, такая жалость, такая жалость…

Он печально вздохнул и вновь повернулся к Гарри:

– Я здесь с неприятной миссией, знаешь ли, комиссии по обезвреживанию опасных существ требуется свидетель приведения в исполнение приговора взбесившемуся гиппогрифу. А так как я все равно собирался в Хогвартс, проверить, как тут ситуация с Блэком, то меня попросили заодно принять участие…

– Значит, апелляция отклонена? – вмешался Рон, выходя вперед.

– Нет-нет, рассмотрение назначено на сегодня. – Фадж с любопытством посмотрел на него.

– Так, может, вам вовсе и не придется быть свидетелем! – с жаром воскликнул Рон. – Может, еще гиппогрифа не казнят!

Не успел министр ответить, как из дверей замка вышли двое волшебников. Один был старец, такой древний, что, казалось, вот-вот рассыплется, второй – кряжистый верзила с тонкими черными усиками. Гарри сообразил, что это представители Комиссии по обезвреживанию, потому что старый волшебник, покосившись в сторону хижины Хагрида, пробормотал слабым голосом:

– Боже, боже, я слишком стар для подобных вещей.… Так в два часа, я правильно понял, Фадж?

Тут только Гарри обратил внимание, что у черноусого детины заткнут за пояс жуткого вида топор с широким сверкающим лезвием – он любовно поигрывал пальцами по отполированной рукояти. Рон хотел было что-то сказать, но Гермиона чувствительно толкнула его локтем в бок и решительным кивком указала на двери замка.

– Зачем ты меня остановила? – возмущался Рон, когда они шли в Большой зал на обед. – Ты видела? Они даже топор приготовили! Какое тут, к черту, правосудие!

Экзамен по Прорицаниям.

В этот миг над ними прозвучало: «Гарри Поттер!» В кабинете наверху было очень жарко, шторы задернуты, в камине полыхал огонь. Гарри закашлялся, вдохнув приторно – тошнотворный запах, и пошел к кафедре, пробираясь между столов и стульев. Профессор Трелони ожидала его, сидя перед большим хрустальным шаром.

– Здравствуйте, мой дорогой, – проворковала она. – Будьте так любезны, загляните внутрь шара… внимательно, не торопясь… и потом скажите мне, что вы там увидели.

Гарри склонился над магическим кристаллом и напряженно уставился на него, от души желая увидеть что-нибудь кроме вращения белого тумана. Но все его старания были напрасны.

Молчание затягивалось.

– Ну что? – с деликатным нетерпением поинтересовалась профессор Трелони. – Что вы видите?

Духота становилась невыносимой, насыщенный благовониями дым из камина ел ноздри. Гарри вспомнил слова Рона и решил притвориться.

– Вижу… – начал Гарри, – что-то темное… М-м-м…

– На что оно похоже? – прошептала профессор Трелони. – Подумай, не спеши… – А Гарри как раз в спешке старался что-то изобрести и, конечно, подумал о Крылоклюве.

– Это гиппогриф, – уверенно заявил он.

– Вот как? – все тем же шепотом воскликнула профессор Трелони, с живостью делая пометки в пергаменте, лежащем у нее на коленях. – Мой мальчик, вероятно, вы видите исход конфликта между бедным Хагридом и Министерством магии! Присмотритесь внимательней…. У этого гиппогрифа… у него голова на месте?

– Да, – твердо ответил Гарри.

– Вы уверены? – с нажимом спросила профессор Трелони. – Вы, в самом деле уверены, мой дорогой? Не видите ли вы, скажем, его в судорогах на земле, а позади – мрачную фигуру с занесенным топором?

– Нет! – Гарри упрямо потряс головой, ему становилось дурно.

– И ни крови? Ни рыдающего Хагрида?

– Нет! – Гарри, как никогда, хотелось покинуть эту комнату с ее духотой и пряной вонью. – Гиппогриф выглядит прекрасно, он улетает прочь…

Профессор Трелони вздохнула.

– Ну хорошо, мой дорогой, оставим это… Я немного разочарована, но уверена: вы сделали все, что в ваших силах…

Гарри с облегчением встал, взял сумку и уже повернулся, чтобы уйти, но тут позади него прозвучал резкий, громкий голос:

– Это произойдет сегодня ночью.

Гарри обернулся. Профессор Трелони деревянно выпрямилась в кресле, взгляд устремился неведомо куда, нижняя челюсть отпала.

– Прошу прощения? – растерялся Гарри. Но профессор Трелони не слышала его. Глаза ее начали вращаться. Гарри в ужасе замер, казалось, прорицательница вот-вот забьется в припадке. Скорее за помощью в больничное крыло! Но тут профессор Трелони снова заговорила тем же резким голосом, столь непохожим на ее собственный:

– Темный Лорд одинок и брошен друзьями, покинут последователями. Его слуга провел в заточении двенадцать лет. Сегодня вечером, до наступления полуночи, слуга обретет свободу и выйдет в путь, чтобы воссоединиться с господином. С поддержкой верного слуги Темный Лорд воспрянет вновь, еще более великим и ужасным, чем когда-либо доселе. Вечером… до полуночи… слуга… отправится… на воссоединение… с господином…

Профессор Трелони уронила голову на грудь и захрипела, опять встрепенулась и, очнувшись, посмотрела на Гарри. – Ради бога, извините меня, дорогой мальчик, – сказал она, как будто еще до конца не проснувшись, – сегодня такая жара… Я, кажется, задремала на минутку…

Но Гарри стоял как вкопанный, не сводя с нее глаз.

– Что случилось, мой дорогой?

– Вы… Вы только что сказали, что Темный Лорд воспрянет вновь… Что его слуга возвращается к нему…

Профессор Трелони, похоже, сильно испугалась.

– Темный Лорд? Тот-Кого-Нельзя-Называть? Мой дорогой, этим не шутят. «Воспрянет вновь!..» Надо же такое…

– Но вы это сказали! Сказали, что Темный Лорд…

– Думаю, вы тоже слегка вздремнули, мой дорогой, – прервала его профессор Трелони. – Разумеется никогда не позволила бы себе предсказать такую нелепость!

Ошеломленный, сбитый с толку, Гарри пошел к люку. Спускаясь по винтовой лестнице, он не переставал спрашивать себя: неужели он слышал сейчас настоящее предсказание? Неужели профессор Трелони и впрямь ясновидящая? Или просто задумала устроить эффектную концовку экзамена?

Слова пророчества все еще звучали у него в голове, когда минут через пять он пробежал мимо троллей-охранников ко входу в свою башню. Навстречу ему спешили на волю гриффиндорцы, они смеялись и шутили, предвкушая долгожданный отдых. Гарри, сказав Даме пароль, протиснулся в гостиную. Там, кроме Рона и Гермионы, уже никого не было.

– Профессор Трелони, – начал, было Гарри, даже не переведя дыхания, – сказала мне только что…

Но, увидев их лица, осекся на полуслове.

– Клювокрылу конец, – тихо произнес Рон. – Смотри, что прислал Хагрид.

На сей, раз послание не было залито слезами, пергамент сух, но рука лесничего тряслась так, что разобрать написанное было почти невозможно.

«Проиграл апелляцию. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели.

Хагрид»

– Мы обязаны пойти, – немедленно решил Гарри. – Нельзя допустить, чтобы он сидел и в одиночестве ждал палача! Отправь Гермионе ласточку.

– Я то пошлю, но… Она ведь на закате… – Рон уныло посмотрел в окно. – Нам ни за что не позволят…. А уж про тебя, Гарри, и речи нет.

Гарри уткнул подбородок в ладони и, подумав, сказал:

– Вот если бы достать мантию-невидимку…

– А где она? – спросила Гермиона, когда они встретились в коридоре, после отправленного Роном послания.

Гарри сказал ей где – в тоннеле под статуей одноглазой ведьмы.

– … Так что если Снегг еще раз засечет меня где-то поблизости, неприятностей у меня будет!.. – заключил он.

– Это точно, – согласилась Гермиона, вставая. – Но это если он засечет тебя…. А как этот горб открывается?

– Очень просто… – Гарри еще не понимал, к чему она клонит. – Стукнешь по нему волшебной палочкой и говоришь: «Диссендиум». Но…

Гермиона не стала дожидаться конца фразы. Девушка сказала им ждать её, и ушла куда-то.

– Она что, за мантией? – удивился Рон.

Да, именно так она и поступила. Спустя четверть часа Гермиона вернулась; у нее под мантией было спрятано аккуратно сложенное серебристое одеяние.

Рон был потрясен:

– Гермиона, что с тобой творится в последнее время? Ударила Малфоя, поскандалила с профессором Трелони…

За ужином, Гермиона попросила Панси прикрыть её, так как они пойдут поддержать Хагрида перед казнью Кловокрыла, Панси сказала на этот счёт не волноваться.

После ужина друзья не вернулись в свои гостиные, а поспешили в холл. Гарри сунул плащ под мантию и шел, прижав руки к животу, чтобы прикрыть образовавшийся бугор. Троица прокралась в чулан, примыкавший к холлу, и затаилась, ожидая, когда холл опустеет. Вот донесся звук шагов, хлопнула дверь… Гермиона осторожно выглянула.

– Порядок, – шепнула она. – Никого. Надеваем мантию…

Тесно прижавшись, друг к другу – не дай бог, кто увидит летящую в воздухе руку или ногу, – они миновали холл и по каменным ступеням спустились на лужайку. Солнце уже коснулось Запретного леса, позолотив верхушки деревьев.

Добравшись до хижины, друзья постучали в дверь. Хагрид откликнулся не сразу. Наконец дверь отворилась, на порог вышел бледный и дрожащий лесничий и огляделся вокруг в поисках гостя.

– Это мы, – чуть слышно произнес Гарри, – под мантией-невидимкой. Впусти нас скорее, мы ее снимем…

– Эх, не след бы вам приходить, – вздохнул великан, но все же посторонился, и они оказались внутри. Хагрид тут же захлопнул дверь, и Гарри сбросил мантию.

Хагрид не рыдал, не бросился друзьям на шею, он просто выглядел совершенно потерянным, не знал, что делать, что говорить. Смотреть на его беспомощность было во сто, крат тяжелее, чем на потоки слез.

– Может, это… чаю хотите? – предложил он, но его громадные ручищи дрожали, и он никак не мог совладать с чайником.

– А где Клювокрыл? – нерешительно спросила Гермиона.

– Я… я вывел его в огород, – пробормотал Хагрид. Наливая в кувшин молоко, он половину пролил на стол: – Привязал его… там, на тыквенной грядке. Пусть он… это, в общем, посмотрит на деревья, вдохнет свежий воздух… перед тем, как…

Тут руки Хагрида затряслись так отчаянно, что кувшин выскользнул и осколки разлетелись по всему полу.

– Я сейчас все уберу, Хагрид. – Гермиона бросилась наводить порядок.

– Там, в шкафу, еще один есть. – Хагрид тяжело опустился на скамью, вытирая со лба рукавом пот.

Гарри взглянул на Рона, в ответном взгляде не было никакой надежды. Гарри сел рядом с Хагридом.

– Неужели никто ничего не может сделать? – Голос Гарри сорвался в крик. – А Дамболдор…

– Он пытался, – ответил Хагрид. – Но против Комиссии нет… это… их ему не пересилить. Он сказал им: Клювик не взбесился, но их там застращал этот… как его…. А этот палач… как его… Макнейр… они с Малфоем… старые дружки…. Но вроде все будет быстро… и сразу начисто… И я буду рядом…

Хагрид шумно сглотнул. Он обвел взглядом хижину, как будто искал хотя бы лучик надежды или утешения.

– Дамболдор хочет сам прийти… ну, то есть, присутствовать на этом… этой… прислал сегодня утром письмо. Говорит, хочет быть со мной… в это время… Великий человек…

Гермиона, которая все еще искала в шкафу другой кувшин, сдавленно всхлипнула.

– Мы тоже останемся с тобой, Хагрид, – заговорила она, вернувшись к столу с найденным кувшином.

– Нет, – затряс лесничий косматой головой. – Вы вернетесь в замок. Я же… это… сказал: не надо вам видеть. Чтобы и духу вашего не было, потому ежели… ну, Фадж и Дамболдор вас застукают, тем более без разрешения – это для Гарри совсем пропащее дело.

Гермиона разлила чай, пряча от Хагрида бегущие по лицу слезы. Взяв бутыль с молоком, чтобы плеснуть в кувшин, она неожиданно вскрикнула:

– Рон! Гляди! Это Короста!

– Что, что? – Рон непонимающе посмотрел на нее.

Гермиона поднесла кувшин к столу, перевернула. Оттуда с возмущенным писком, из последних сил цепляясь за гладкий фарфор, вывалилась старина Короста.

– Короста… – растерянно произнес Рон. – Короста, что ты здесь делаешь?

Он схватил сопротивляющуюся крысу и вынес ее на свет. Выглядела она ужасно – еще больше исхудала, шерсть лезла клочьями, оставляя обширные плеши; в руках Рона она яростно извивалась, стараясь вырваться на свободу.

– Все в порядке, Коросточка, – уговаривал ее Рон. – Тут нет хищников. Никто тебя не тронет!

Гарри, который стоял у окна, внезапно почувствовал удар в затылок. Повернувшись, он хотел посмотреть, кто это сделал, как вдруг увидел людей, приближающихся к хижине. Среди них он увидел палача.

– Идут… – сказал Гарри

Хагрид, Рон и Гермиона разом обернулись. Вдалеке по лестнице замка спускались несколько человек. Впереди шел Альбус Дамболдор, его серебряная борода сверкала в лучах заходящего солнца. Рядом семенил Корнелиус Фадж, за ними браво вышагивал палач Макнейр, позади всех тащился дряхлый представитель Комиссии по обезвреживанию.

– Уходите скорее, – сказал Хагрид. У него, казалось, дрожала каждая жилка. – Не должны они вас тут видеть, идите… сей же миг…

Рон затолкал Коросту в карман, а Гермиона схватила мантию. Хагрид тяжко вздохнул:

– Я вас выведу через черный ход…

Все пошли к двери, выходящей в огород позади дома. Гарри испытывал странное чувство нереальности происходящего, которое возросло еще больше, когда в нескольких ярдах от себя он увидел Клювокрыла, привязанного к дереву за грядкой с тыквами. Гиппогриф, казалось, догадывался, что творится неладное: он поводил из стороны в сторону массивным клювом и беспокойно рыл землю когтями.

– Мы не уйдем…

– Мы им расскажем, как все было на самом деле…

– Они не посмеют убить его…

– Идите! – взревел Хагрид. – Хватает бед и без ваших неприятностей!

Выбора не оставалось. Едва Гермиона накинула мантию на Гарри с Роном, у двери хижины послышались голоса. Хагрид взглянул на пустое место, где они только что исчезли из глаз.

– Бегите быстрее, – севшим голосом велел он. – Не слушайте… – И зашагал обратно в дом – в дверь уже стучали.

Медленно, словно в дурном сне, друзья побрели вокруг избушки Хагрида, и только они обогнули хижину, передняя дверь с треском захлопнулась.

– Пожалуйста, пойдемте скорее, – прошептала Гермиона. – Я этого не выдержу, не смогу…

Пошли к замку вверх по склону лужайки; солнце быстро опускалось, все небо окрасилось в бледно-пурпурный цвет, но на западе еще пылал рубиново-красный отсвет.

Рон остановился, как будто налетел на столб.

– Пожалуйста, Рон, – взмолилась Гермиона.

– Это Короста…. Вырывается…. Да сиди же ты…

Рон скрючился, стараясь удержать Коросту в кармане, но крыса словно обезумела – дико пища, она крутилась, билась, пытаясь, укусить Рона за руки.

– Короста, это же я, Рон, дура ты эдакая, – ругал крысу мальчик. Со стороны хижины донесся звук открывшейся двери и голоса людей…