Текст книги "Второй шанс (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 68 страниц)

– Совершенна? Я? – я хлопнула металлической ногой по колонне. – Она вообще видела меня в последнее время? Я величайшая неудачница на Пустоши!

– Тем не менее, ты упорная. Ты настойчивая. Ты преодолевающая. Даже теперь, ты здесь ищешь способ пробраться в место, от которого большинство пони сбежали бы, едва взглянув. И ещё ты жертвуешь ради этого своей добродетелью. Ты сострадательна – она улыбнулась, покачав головой. – Поверь мне, Богиня гораздо счастливее от того, что ты бегаешь вокруг Хуффингтона, а не Кантерлота.

– И поэтому она позволяет тебе оставаться со мной? – спросила я с улыбкой, заметив на сетене огоньки, мерцающие в форме стрелки, указывающей на «Приёмное отделение».

– Поэтому и ещё потому что я попросила её позволения, – мягко пробормотала она. Я чуть покраснела, а потом взглянула на неё и улыбнулась, благодарно подтолкнув в плечо. Свет едва теплился, когда мы добрались до двойных дверей с надписью «Скорая помощь». Приёмное Отделение оказалось подковообразным помещением с нишами вдоль внешней стены. Внешние двери были завалены щебнем, создавая здесь уютное пространство, и несколько гулей кучковались вокруг старого сестринского поста. Из громкоговорителей системы оповещения лилась оживлённая мелодия, поневоле заставляя меня улыбаться.

В ближайшей нише был устроен прилавок с надписью «У Тулип». За ним, на старых стойках от капельниц, висело несколько комплектов брони, а возле них расположилась изящная единорожка-гуль, когда-то, вероятно, имевшая нежно-розовую шёрстку. Когда наши глаза встретились, юная кобылка с надеждой улыбнулась.

– П-привет. Добро пожаловть к Т-Тулип. Моя броня г-гарантирует вашу безопасность. Если что-то из моей экипировки н-не спасёт вашу жизнь, я верну все крышечки п-п-полностю! – она попыталась с энтузиазмом улыбнуться, но получилась только застенчивая, неловкая улыбка. Я не была уверена, покраснела ли она, глядя на мою броню. – Что произошло, ты убег-гала от огнемётчика или от др-др-дракона?

– От огнемётчика, – ответила я, чуть улыбнувшись и осмотрев свою обожжённую зелёную броню. – Можешь починить её?

– Ко-конечно… но это будет г-глупо дорого, – пробормотала она, пролезая под прилавком и подходя ко мне. – Д-дешевле купить н-новый комплект и ук-креппить его.

Гуль, ремонтирующий какое-то огнестрельное оружие (в основном мелкокалиберные пистолеты и затворные винтовки) разложенное рядом на каталке, закатил свои глаза.

– Вот потому-то Тулип всегда в пролёте – маленькая единорожка чуть опустила голову.

– О, не беспокойся об этом, Гун, – сказала сероватая кобыла-гуль из-за следующего лотка у смотровой. Она мягко улыбнулась, и я удивилась, насколько хорошо она была одета и как до сих пор сохранилась её розовая грива. – Тулип разбирается в броне лучше, чем я управляюсь с ниткой и иголкой – а учитывая, что у серой кобылы на кьютимарке было именно это, я предположила, что она должно быть действительно весьма в этом хороша.

– Сп-пасибо, Ви… – пробормотала Тулип.

– Ну ладно – я проверила свой ПипБак а затем достала немного золота и серебра, добытого мной в доме Голденблада. ПипБак перевёл их стоимость в крышечки. Как он это сделал, я даже не пыталась понять. Я подняла катушку с золотом. – Как на счёт этого за какую-нибудь качественную броню?

– Конечно. За это я м-могу п-прямо сейчас что-нибудь подобрать. П-позволь я воспользуюсь твоей старой бронёй, чтобы убедиться, что новая п-п-подойдёт. Д-д-дашь мне час? – затараторила Тулип, протискиваясь под прилавком обратно. Я сняла броню и передала ей.

Серая кобыла-гуль улыбнулась, когда я убегала от Тулип, уже начавшей копаться в коробках у себя под прилавком.

– Ты просто сделала Тулип весь день. Бедняжка знает, чем торгует, но она не очень уверенна, – пояснила она, ведя меня через Приёмное отделение к другому прилавку. На нём в основном лежала довоенная одежда. – Нет никаких причин носиться вокруг вот так, не прикрывшись, – сказала она, копаясь на полках.

Я чуть смущённо улыбнулась, глядя на спасённый знак в задней части торговой палатки, пучок пшеницы.

– Не обижайтесь, но пони обычно не носят одежду. – Чёрт, даже в Девяносто Девятом мы обычно не носили её, если были не на дежурстве. Единственной кобылой, которая действительно заботилась об этом, была мать Смотрительницы.

– Верно. Но это не причина, чтобы не носить её, – весело ответила она, выбирая клетчатую зелёную складчатую юбку, подходящий блейзер, белую блузу и кружевное бельё. И теперь, когда я оглянулась вокруг, меня поразило, что почти на каждом гуле было что-нибудь надето. – Вот. В благодарность за взаимопонимание с Тулип. – я чувствовала себя слишком смущённой, чтобы отказаться от подарков и надела их, приятно удивившись, насколько хорошо они подошли.

Чуть краснея, я разглядывала себя в потрескавшемся зеркале.

– Ну, прямо прилежная ученица Принцессы Селестии из школы для одарённых единорогов. – поддразнил меня гуль-оружейник. Хмыкнув, я пропустила подначку придурка мимо ушей. Судя по выражению лица Ви, я её очень порадовала.

– Могу я спросить, – обратилась она, осторожно поправляя юбку, чтобы прикрыть меня сзади, – что тебя привело в Митлокер? Не похоже, что нам от тебя будет какое-то беспокойство, но ты необычная.

Какое от меня беспокойство? Да, в этом месте немного отталкивающий мясной запах, а некоторые гули выглядят ещё более изуродованными, чем остальные, но учитывая всё, что я видела до сих пор, в них не было ничего плохого.

– Ищу путь в Хайтауэр, – ответила я и получила ахи и взгляды от нескольких пони.

Ви тоже выглядела обеспокоенной.

– Если ты ищешь, чем бы поживиться, то есть много других мест. Даже мы стараемся держаться подальше оттуда.

– Там есть кое-что, что мне необходимо отыскать, – сказала я твёрдо. Гули вокруг нас многозначительно переглядывались, кто-то вращал глазами, другие озабоченно хмурились. Я не хотела, чтобы меня убеждали, поэтому сменила тему. – Мне любопытно. Почему среди вас так много тех, кто носит одежду?

– Что? Хочешь поглядеть на мою вяленую палку? – неприятно загоготал жеребец, высмеивавший Тулип.

Серая кобыла, Ви, строго поглядела на него, пока он не понял намёк и не выбежал из Приёмного Отделения. Затем дружелюбно взглянула на меня.

– Ты должна понять, что чтобы оставаться… ну… самими собой, мы стараемся делать всё, что можем, чтобы сохранить себя такими, какими мы были до смерти. Поэтому мы ведём себя цивилизованно… одеваемся цивилизованно… делаем то, что любим и стараемся удержать себя от срыва. Для многих из нас не потребуется много времени, чтобы превратиться из пусть мёртвого, но нормального пони, в монстра.

– Это не помогает, поэтому многие пони вокруг Хуффа считают нас дикими мозгоедами, – пропищала другая кобылка с лотком ингаляторов Дэша.

Я подумала о Хаприке, Дитзи и Сангвине.

– Получается, скучающий гуль – дикий гуль?

– Верно подмечено, – подтвердила Ви. – Я была здесь, когда упали бомбы. Это было непросто. Смерть, а потом… это – она обвела жестом госпиталь. – Добыча материалов, поиск клиентов. Множество глупых предрассудков вокруг нас делают это довольно сложным. – Она взглянула на фото в старой, потёртой медной рамке, изображающее нахально ухмыляющегося жеребца в чёрном капюшоне. Её мутные глаза задержались на изображении. – И иногда мы просто чувствуем… что очень устали.

– Это не просто, жить так долго, да? – спросила я, садясь. Ви кивнула и понимающе улыбнулась, когда я подняла переднее копыто и выдвинула механические пальцы. – Это то, с чем придётся столкнуться и мне. То есть, при условии, если я не умру в Хайтауэре.

Лакуна кивнула.

– Это справедливо и для нас, хотя для нас изменения будут намного более значимыми. В Единстве часто вообще нет чувства времени. Год может показаться днём и поэтому изменения гораздо более резкие.

Ви странно посмотрела на аликорна и кивнула, соглашаясь.

– Ты должна чем-то заниматься. Ты не сможешь просто остановиться и позволить времени течь мимо. Иначе ты можешь потерять всё.

– Ну… мне определённо есть чем заняться. Здесь есть ещё кто-нибудь, кто способен помочь? – спросила я и кобыла понурилась, давая понять, она не в силах помочь мне. Тут приблизился смуглый жеребец с потрясающе ухоженной белой гривой. Серьёзно, я знала пони, у которых волосы были хуже.

– Помочь? Моя дорогая, помощь прибыла! Ты себе не представляешь, как долго я ждал, чтобы встретить на своём пути пони с приличной гривой! – торжественно провозгласил он и улыбнулся розовогривой Ви. – Без обид, Вельвет, моя дорогая.

– Никаких, Сноуфлейк. Видит Селестия, ты столько раз надо мной колдовал, – ответила она снисходительно, затем повернулась и усмехнулась Лакуне. Её рог осветился, когда она подняла рулетку. – А теперь, почему бы тебе не попробовать заняться её гривой, пока я присмотрю платье для её подруги? – с почти зловещей улыбкой предложила Вельвет, резко свернув рулетку.

* * *

Можно сказать, бывают в моей жизни времена, когда всё кажется нереальным. Поцелуй духа хаоса, смерть, встреча с кричащей комнатой и с совершенно неожиданно появившимся чудным ночным пони. Должна признать, я и не представляла, что буду объектом развлечения и восторгов для стилиста в помещении полном гулей. Единственный раз, когда ко мне было столько внимания, это на вечеринке в честь моей кьютимарки и даже тогда платье было взято взаймы.

Всё это время я держала глаза закрытыми, сосредоточившись на том, чтобы не убить Сноуфлейка. Он старается для меня. Не убивать его. Он мне помогает. Не убивать его. После того, что у меня было со Стигиусом, я была в состоянии сделать несколько глубоких вдохов и побороть желание как-либо реагировать, пока Сноуфлейк подстригал мой хвост. С ловкостью и осторожностью, какую я скорее могла ожидать от единорога, белогривый земной пони подрезал и почистил мою гриву и шкурку с изяществом и лёгкостью. Я пережила наверное самый женственный момент в моей жизни, когда Сноуфлейк поставил зеркало и я посмотрела на своё отражение.

– К сожалению я ничего не могу поделать с твоими имплантами, но я думаю, что плавный переход выглядит вполне неплохо, не так ли? – оживлённо заметил гуль, пока я поворачивалась так и эдак. Почти ничего не изменив, он определённо заставил меня выглядеть… лучше. Намного лучше. Я сейчас выглядела почти также мило как Глори! – Обычно парикмахер-гуль нужен так же как распашная дверь на подводной лодке. За исключением мисс Вельвет у большинства гулей для этого просто нет гривы.

– Ты уверена, что мне это… подходит? – тихо спросила Лакуна.

Я обернулась и чувство нереальности происходящего стало ещё сильнее, у меня просто упала челюсть. Серая кобылка-гуль нарядила аликорна в кружевное белое бельё от рога до копыт. Я не была полностью уверена, для чего этот наряд предназначался, для… одной из тех свадебных штук или медового месяца, но чулки и подвязки и… ничего себе. Щёки фиолетового аликорна пылали, когда она встревожено оглядывалась по сторонам. Я не думала, что уздечка прилагалась к кружевам! Если это не какое-нибудь магическое бельё, оно не продержится на Пустоши и пяти минут. И всё же…

Чёрт…

Вельвет расчётливо прищурилась.

– Мммм, полагаю нет. Но, тем не менее, мне лет сто до смерти хотелось примерить на кого-нибудь этот наряд, что я сделала для Луны – я снова ахнула. Неужели… Луна носила что-то… вроде… этого?

И мне было интересно, нет ли у Вельвет другого такого наряда моего размера. Мне это было очень-очень интересно. Я откашлялась.

– Уверена, Стронгхуф от этого будет просто в восторге. – О, Богини, я и не думала, что аликорн может принять такой оттенок красного. Она и в самом деле светилась? Я была уверена, что Богине это очень понравится. Рог Вельвет осветился, и она убрала кружевное платье. Лакуна зарделась и смущённо заёрзала.

– Ну… возможно… – пробормотал аликорн с кроткой улыбкой.

Вельвет взглянула на неё с развязной ухмылкой.

– Давай, бери это. Сомневаюсь, что у меня ещё когда-нибудь будет другой клиент твоего размера. Я просто испорчу костюм, если попытаюсь ушить его. Вперёд. Надеюсь, твоему Стронгхуфу он понравится. – Лакуна издала сдавленное «мяп» и покраснела ещё гуще, если это вообще возможно. Агась. Она светилась. Серая кобылка-гуль оглянулась на полки с одеждой. – Хммм… может что-нибудь красное? Сиреневое? Нет… а! Золотое!

– Ладно… теперь мне нужно найти мэра, – сказала я, поднимаясь. – Приятно повеселиться!

– Подожди… Блекджек! Не оставляй меня в таком виде! – забеспокоилась Лакуна, когда я направилась к выходу. – Блекджек!

– Не шевелись! Это займёт всего минуту! – приговаривала Вельвет, орудуя рулеткой.

По дороге к выходу, я благодарно улыбнулась Тулип, маленькая кобылка-гуль трудилась над комплектом серой боевой брони. До меня долетел голос Сноуфлейка:

– В следующий раз я стрясу с неё крышечек, Вельвет! Что я могу сотворить с её гривой!

Направляясь обратно в госпиталь, я была рада, что мои глаза могут усиливать слабый свет, идущий от лампочек аварийного освещения. Из теней за мной осторожно следили несколько гулей и скрылись из виду, когда я приблизилась к ним, чтобы узнать дорогу к кафетерию или к мэру.

– Да что с ними такое? – спросила я скорее себя, чем кого-нибудь.

Из тени отозвался ехидный скрипучий голос:

– О, просто потрясение от смерти и веков нетерпимости, насилия и ненависти от живущих. Такая вот малость. Из темноты выступил выглядевший обгоревшим земной пони в чёрном костюме распорядителя похорон. Его помутневшие глаза всё ещё сохраняли резкий красный цвет, когда он ухмыльнулся мне. – Конечно, тебе этого не понять.

– Мне досталось немало насилия и ненависти. Ты кто? – угрюмо спросила я.

– Ахвицотль, – ответил он, склонив голову – хозяин Мортуария. – на мой недоумённый взгляд он раздражённо зашипел. – Ну бар. Настоящий бар, который был ещё до того, как открылся этот проклятый клуб! – я медленно покачала головой, и он застонал. – Так значит Уиллоу даже не потрудилась сообщить уважаемым гостям о моём бизнесе? Следовало догадаться – мрачно проворчал он, вздохнув и поведя ухом туда, откуда доносилась весёленькая музыка.

– Слушай, все претензии к ней. Я просто турист, – хмуро ответила я. – У тебя проблемы с живыми?

Он презрительно хмыкнул.

– Живые. Мёртвые. Мне без разницы. Крышечки у всех одинаковые. Но сегодня атмосфера в Митлокере… ну… едва ли подходящая – он пренебрежительно махнул копытом. – Так что идите отсюда… куда-нибудь ещё со своей прелестной гривой. У меня нет времени возиться с вами, мис…

– Охранница, – ответила я прямо. – Ну, если бы ты указал мне направление к мэру…

Но имя произвело неожиданный эффект. Его красные глаза метнулись ко мне, и он облизнул угольного цвета губы обваренным кожистым языком.

– О… даже так? – он чуть приосанился. – Что ж… если ты ищешь нашего прославленного лидера, думаю, он сейчас драит туалет в отделении интенсивной терапии. Вниз в холл и налево.

– Я… эм… благодарю? – сказала я, отступая на несколько шагов. Он улыбнулся мне, от чего у меня зачесалась грива.

– О, нет-нет-нет. Это я благодарю тебя – с этими словами он повернулся и скрылся обратно в темноте.

И почему у меня такие дурные предчувствия на счёт этого гуля?

Я развернулась и спустилась в холл, куда он указал, размышляя, могла ли это быть какая-то ловушка. Как бы то ни было, дверь налево действительно привела меня к палатам реанимации. Как и приёмное отделение, реанимация была разделена на отдельные палатки. Я заметила четырёх спящих пони не-гулей, но ни кого из них не узнала. Из радио на столике медсестры доносилась праздничная музыка. Я подбежала к кобыле-гулю за прилавком.

– Чем я могу помочь тебе, дорогуша? – спросила она.

– Я ищу мэра. Что-то на счёт туалета? – спросила я с немного растерянным видом.

– Ах, да. Он прямо там – она провела меня в уборную реанимации. – Продолжаем выполнять эту работу для наших гостей. Если тебе нужно место, где можно остановиться, мы сдаём в аренду множество отличных коек.

– Спасибо, – сказала я, на сей раз улыбнувшись с гораздо большим облегчением, чем до этого Ачувикакеготам. Из туалета для кобылок доносился плеск и я осмелилась заглянуть внутрь. Жеребец-гуль пегас присел у унитаза и яростно работал вантузом, зажав его в зубах. От его крыльев по большей части остались одни кости, удерживаемые вместе коричневыми сухожилиями, но они двигались, будто всё ещё были живыми. Стоя в дверном проёме я наблюдала, как он работает с той же энергией, какую я видела у оливковой кобылки. Наконец, он поднял вантуз и смыл туалет. Тот заклокотал, вода слилась и жеребец удовлетворённо кивнул.

– Мэр? – позвала я, и он обернулся ко мне, с красной присоски вантуза капала вода. Жеребец выплюнул вантуз и вскочил на копыта, ухмыляясь. На нём был костюм обслуживающего персонала Стойл-Тек с цифрой 1 на боку. Стойло 1? Где это?

– Это я. Мэр Вайндклоп. Инженер, политический лидер… и, при случае, сантехник. Приятно с вами познакомиться, – сказал он, схватив и с энтузиазмом тряся моё копыто. – Митлокер рад привлечь к нашему замечательному сообществу так много гладкошёрстных посетителей, как только возможно.

Эм… может он мог хотя бы сполоснуть свои копыта?

– Спасибо. Вы очень любезны. Я Блекджек, – сказала я, а затем добавила чуть заинтересованно. – Гладкошёрстные?

– Точно! Потому что ваша шкурка такая гладкая… и вкусная… – добавил он скорее для себя, затем моргнул и нервно ухмыльнулся. – И гладкая! По моему мнению это лучше, чем «дышащие». А мы хотим, чтобы Митлокер был дружелюбным и открытым сообществом на Пустоши. Мы надеемся, что если дадим гладкошёрстным, таким как вы, шанс, тогда вы дадите шанс нам – он вытащил из-за пояса полотенце и вытер копыта, и лицо, а затем и унитаз. Он смыл его ещё раз, и я услышала несколько щелчков из ПипБака. Заглядывать в Митлокер может быть было и не плохо, но жить здесь – точно не лучший вариант. – Итак, что я могу для вас сделать? – спросил он, подцепив костлявым крылом цилиндр, лежащий на раковине. На нём была серая лента, идущая вокруг нижней части шляпы и латунная бляха с надписью «Мэр Мэйр за работой, живи без заботы!».

– Ну… мне нужно проникнуть в Хайтауэр. Я надеялась, что кто-нибудь здесь сможет рассказать мне, как это сделать, – ответила я с улыбкой.

Он рассмеялся, ухмыльнулся, улыбнулся и наконец понял, что я не шучу.

– Вломиться в Хайтауэр? Внутрь? Эм… не обижайтесь мэ-эм, но это безумие. Просто безумие. Ни один пони не сможет пробиться в это место.

– Ну, я смогу. И я такая. Но если гули Митлокера могут помочь мне, я была бы весьма благодарна. – мой комплимент заставил пегаса-гуля чуть поёрзать, от чего кости его крыльев щёлкнули друг о друга.

– Ясно. Что ж, это очень необычно. Точнее совсем неслыханно. Ни один пони, кто вошёл внутрь, обратно не вышел. Но… естественно, Митлокер был бы рад помочь. – он нахмурил брови в задумчивости. – Вы могли бы поговорить с сестрой Грейвис. Она работала там.

– Это было бы неплохо. Может вы могли бы проводить меня?

– Сочту за честь, но у вас есть свет? В некоторых коридорах гладкошёрстным довольно сложно ориентироваться.

– У меня усовершенствованное зрение, – ответила я, как ни в чём не бывало.

– О. Что ж… чудесно! – ответил он после секундного замешательства. – Тогда, я покажу вам дорогу. Во всех этих изгибах и поворотах несложно заблудиться.

– И отсутствие освещения добавляет проблем.

– Да, эту ситуацию мы действительно должны исправить для наших гладкошёрстных гостей. К несчастью, лампочки нынче в дефиците, не говоря уже об осветительных талисманах. Какое-то время мы пытались использовать факелы, но смог стоял невыносимый. Я надеюсь, когда у нас будет больше гостей, я смогу убедить жителей начать поиски новых источников света. Нас с нашим зрением темнота не слишком беспокоит, но она определённо огорчает гладкошёрстных. Верно? – он взглянул на кобылу за прилавком. – Я иду навестить Вилборроу и Грейвис, Кэрол.

Она неопределённо махнула копытом, не отрываясь от старого журнала. Мы побежали дальше и Вайндклоп продолжил болтать.

– Когда я попал сюда тридцать лет назад, Митлокер был просто заполнен несчастными дикими, и тут же была горстка гулей, ищущих для себя дом. Понадобилось двадцать лет, чтобы спровадить диких в подземку и сделать из этого места хоть что-то. Теперь мы очень стараемся наладить контакты с различными группами вокруг Хуффа.

– Похоже не все пони рады переменам. Я встретила гуля… Йовай… или как-то так. Он, похоже, чертовски недоволен происходящим, – заметила я, когда мы бежали через тускло освещённые коридоры.

– О да. Этот. Ахвицотль появился здесь лет двадцать назад. Его маленький болезненный бар держался на страдании и горечи. Чем больше народу с депрессией там собиралось, тем больше они пили и пользовались химией, чтобы забыть о своих проблемах, и тем больше крышечек он получал. С клубом и всем прочим, Митлокер стал намного лучше. Я надеюсь переименовать его из Митлокера в Мемориал. Это более позитивно – говорил он на ходу. Не думаю, что когда-либо встречала такого болтливого гуля.

– Так, изначально вы из Стойла?

– Угу. Стойло Один. Вообще оно планировалось для правительственных шишек и грязных чинуш. Проектировалось даже для Принцесс. Но… оно оказалось ловушкой. Закрылось и не открывалось, пока все пони внутри не умерли. Конечно, Кантерлот был покрыт ядовитым розовым облаком и это, в конечном счете, убило всех пони внутри. Или может это, была радиация… не знаю, – беспечно сказал жеребец, пожав плечами. – Во всяком случае, около тридцати лет назад у меня случился… ах… неловкий инцидент, связанный с белками, которые я любил и поэтому я решил искать удачи здесь – он нервно кашлянул. – Вы должны понимать, есть некоторые вещи, которые пони не должны делать в приличном обществе и я бы никогда так не поступил, если б знал.

Я усмехнулась и покачала головой.

– Вполне понятно, – сказала я и споткнулась о железяку, оставленную кем-то посреди коридора. – Так. Это становится забавным. Моё зрение не настолько усиленное, – пробормотала я, сосредоточившись. Моё заклинание света ожило надо мной, разгоняя мрак и тени. И вправду, почему я не сделала этого рань…

Это Стоунвинг.

Я смотрела прямо в глаза жеребца-пегаса, отлитого в бронзе. Одно крыло распростёрто, а другое оторвано, об него я и споткнулась. Он стоял, закрывая собой лежащих Джетстрим и Эпплснека. За ним стояли абстрактные фигуры. Статуя возвышалась на приземистом пьедестале с табличкой на боку:

«Мемориал Стоунвинга».

Подойдя ближе, я прочла надпись.

«Этот мемориал посвящён всем тем пони, что отдали свои жизни и проливали кровь ради нашего благополучия. Именно здесь, во время восстановления, этот солдат Стонвинг доблестно удерживал позицию перед превосходящими силами атакующих зебр, защищая не только своих павших товарищей, но и бесчисленных беспомощных пациентов и пострадавших в госпитале. И хотя пуля снайпера заставила его замолчать навсегда, действия Стонвинга говорят за себя красноречивее всех слов о мужестве и доблести лучших столдат Хуффингтона.»

Пока я всматривалась в статую, на краю моего сознания что-то не давало мне покоя. Записка в шкафчике Мирамэйра. «Слева от того места, где он сделал это тогда».

– Что-то не так? – спросил Вайндклоп, когда я медленно стала обходить статую и нишу, которую она занимала.

– Просто… интересуюсь, – пробормотала я, оглядывая статую, не будучи вполне уверенной, что я ищу. Затем я заметила маленькое отверстие в основании пьедестала. – Эй, могу я одолжить лом?

– Могу честно сказать, это первый раз, когда кто-нибудь просит меня об этом, – ответил он, подходя ко мне. Мэр достал маленькую плоскую фомку и передал мне, затем вытащил плоскую отвёртку и помог снять вентиляционную крышку. Пришлось поковыряться, но наконец она свободно выпала. Внутри пыльного отверстия лежал холщёвый пакет. Я вытянула его наружу, и гуль широко распахнул глаза. – Что это?

– Я не знаю… – но я догадывалась, что это принадлежало Мародёрам. Своей магией я медленно развязала шнурок и развернула свёрток копытами. Внутри было что-то бардовое и кожаное. Я осторожно развернула кожаную куртку. Не смотря на два столетия, она всё ещё сохраняла эластичность. Внутри у неё была утеплённая подкладка и множество застёжек и пряжек. Сзади были два отверстия для крыльев. На спине шла надпись «Воздушная оборона Эквестрии». К куртке прилагалась кожаная кепка и очки.

– Невероятно… выдохнул гуль, когда я поднялась и надела её. На ней была какая-то магия, потому что она сидела на мне почти идеально. – Может вы знаете ещё о каких-нибудь бесценных сокровищах, спрятанных в Митлокере, которые могут быть поставлены на пользу нашего сообщества? – с усмешкой просил Вайндклоп.

– Сожалею, мистер мэр. Хотела бы знать, но нет – я порылась в карманах и нашла небольшую пачку фотографий. Автограф Рейнбоу Дэш. Кобылка Джетстрим, в ужасе сжавшаяся на краю облака. Ещё одно фото с ней на пляже. На другом фото все Мародёры, в форме, отдают честь. Я вздохнула и спрятала их обратно в карман. В другом кармане лежали золотые монеты. Я поглядела на них, а затем отсыпала больше половины. – Держите. На развитие Митлокера.

Это определённо его порадовало! Он убрал деньги, и я могла только надеяться, что он пустит их в дело, а не припрячет для себя, но похоже он был из честных пони.

– И всё же, куртка Воздушной Обороны Эквестрии. Это… удивительно. Я думаю, она из настоящей драконьей шкуры! – воскликнул он.

– Только не надо в меня стрелять, чтобы проверить! – торопливо сказала я, когда мы продолжили наш путь. Я оглянулась назад на ухмыляющуюся статую и улыбнулась в ответ.

Мы приближались к смотровой, но доктор Вилборру, сообщил, что сестра ушла в «Жизнь после смерти». Он намекнул на то, чтоб я позволила провести ему некоторый углублённый «осмотр», но что-то в его тоне встревожило меня больше, чем обычно и я отказалась, оставив доктора в некотором разочаровании.

Мы направились в клуб, болтая обо всём, что попадалось на пути. До падения бомб его очаровывали технологии и прежде чем устроиться на постоянную работу в Стойл-Тек, он мечтал о работе на огромных облачных боевых кораблях «Хищниках». По его описаниям я представила себе уменьшенные версии Селестии с корпусами из облаков, носящиеся по воздуху и рвущих драконов на кусочки. Видимо для пегаса, пребывание стойле, где нет места для полётов, действовало угнетающе. Эта тема привела к тому, что он разоткровенничался, что всё ещё может летать, не смотря на то, что его крылья превратились в кости, а это привело к демонстрации полётов, что, в свою очередь, привело к обсуждению врождённой магии пегасов. Я так заболталась, что пропустила перемену в музыке, доносящейся из-за двойных дверей перед нами.

В своих путешествиях я слышала немало музыкальных жанров, но этот отличался. Эта музыка заставляла мои бёдра двигаться! Я толкнула двойные двери и была поражена, увидев построенную сцену, на которой играл десяток гулей. Две кобылки-гуля на подпевке и один жеребец земной пони в почти комичной широкополой шляпе пели об истории вечной любви. А вокруг сцены, не смотря на душещипательную лирику, радостно танцевали множество гулей.

И мне очень хотелось присоединиться к ним.

Над толпой порхала Психшошай и вертелась вокруг слегка ошеломлённого Стигиуса, который просто пытался не отстать от неё. Я представила, как гордилась бы Флаттершай, увидев, какой замечательной летуньей стала её дочурка, вьющаяся и качающаяся вокруг серого ночного пони. Я вздохнула. Танцам придётся подождать.

Вайндклоп указал на сестру Грейвис, качающей головой в такт музыке и улыбнувшейся при нашем приближении. У коричневой земной пони осталось всего несколько зелёных прядей от гривы и хвоста, но свою форму медсестры она содержала в идеальном порядке.

– Сестра Грейвис, это Блекджек. Блекджек, сестра Грейвис. Мисс Грейвис, Блекджек хочет попасть в Хайтауэр. Я надеюсь, вы сможете её отговорить от этого – затем он выпрямился и посмотрел на робота, парящего за барной стойкой – он выглядел как Мистер Помощник, но выкрашенный в полоску и в широкополой шляпе, болтающейся на куполе. – Привет, Цербер. Не приготовишь мне Муссон?

– Сию минуту, мистер Вайндклоп! Сделаю с такой же лёгкостью, с какой я не могу размазать тебя в жирное пятно по земле. Будь проклят этот боевой ограничитель! – ответил робот, начав смешивать коктейль для гуля-пегаса.

Сестра Грейвис тронула меня за плечо, заставив подпрыгнуть. Я взглянула на неё, а затем опять на робота.

– Эта штука… безопасна? – спросила я кобылку-нежить.

– О, Цербер кроткий как котёнок. Он был запрограммирован не нападать на дружественных посетителей или постоянных жильцов, – ответила она, глядя на робота. – Не так ли, Церби?

Робот протянул ко мне одну из своих глазных камер и сказал театрально-громких шёпотом, который слышали все пони:

– Вообще-то, я думаю, что все они куча гниющей понятины и фермы для личинок, и я бы всех их распылил в груды пепла, если б мог. Но я не могу, спасибо этому чёртовому боевому ограничителю! И раз уж я не могу пройтись очистительным огнём по этой коллекции болезненных, шевелящихся трупов, не желаешь ли мартини, ты, зебролюбка гулеобнимашка?

– Да, – протянула я. – Конечно.

Я не могла удержаться от улыбки и покачивала головой в такт музыке, пока мы ждали.

– Если не возражаете, я спрошу, – начала я, – почему… так? – я неопределённо обвела клуб копытом. – Я имею в виду, я была в Миксере во Флэнке, но это всё выглядит несколько… ну… чересчур.

Вайндклоп и сестра Грейвис обменялись долгим взглядом, прежде чем он снова взглянул на меня с открытой улыбкой.

– Ну, ты должна понимать, быть гулем это совсем не то, что быть гладкошёрстным. Это больше чем быть просто мёртвым. Наше зрение чуть менее острое, хотя мы намного лучше видим в темноте. Хотя, если честно, когда большинство пони, с которыми ты живёшь, выглядят как трупы, это не так уж плохо. Просто есть определённый предел, как долго ты сможешь всё приукрашивать. Наше осязание ухудшилось и простые вещи вроде еды, питья и даже опьянения для наших тел проходят труднее. И чем меньше будет разговоров о нашем ощущении запаха или вкуса, тем лучше.

– Единственное, что осталось неизменным, это наш слух, дорогая, – пояснила медсестра. – А одна из вещей, которую многие из нас любили, пока были живы, это музыка. О, конечно, мало кто из нас может петь всё, что ты хотела бы услышать, но слушать-то мы можем все. Вспоминая хорошие времена… – она взглянула на сцену с оркестром. – И забывая плохие…

Вайндклоп получил свой напиток, что-то голубое и белое, крутящееся в бокале, и взглянул на дальнюю сторону бара, зажав бокал между хрупкими с виду костями крыла.