Текст книги "Второй шанс (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 68 страниц)

– Доктор хотел бы провести с вами еще один сеанс. Если вы, конечно, не против – тихо сказала Харпика. – В розовом саду во дворе намечается концерт, если вам захочется посмотреть.

И если я буду себя хорошо вести во время сеанса. Их скрытым смыслом всегда было одно: никаких попыток побега. Никаких попыток связаться с моими друзьями. Никаких попыток напасть на моих похитителей. В этот раз мне предстояло действовать в одиночку.

Я не ответила. Только кивнула.

Она аккуратно убрала пластиковый лоток и пустую миску, поместив их себе на крылья и отходя от кровати. Я продолжала неподвижно лежать. Видите, какой приятной и вежливой пони я была? Вошли две земпони санитарки, став рядом, пока бирюзовая пегаска молча расстегивала ремни на моих задних ногах. Ни одна из них не осмелилась трогать блокирующее магию кольцо на моем роге. Смоки и Каффс следили за малейшим движением с моей стороны, в это время Харпика вытаскивала меня из постели, переодевала, мыла, а затем надела смирительный набор, состоявший из множества ремней и колец, прилегающих достаточно плотно, чтобы я могла лишь медленно ковылять, а бег и уж тем более драки были совершенно невозможны. В качестве дополнительной меры безопасности они сковали мои передние копыта.

Смоки вышла за креслом-каталкой, а Блюбель зашла из коридора, чтобы проверить пряжки.

– Слышала, тебе это нравится… – хихикнула она. Глаза Харпики расширились, она открыла рот, чтобы предостеречь. Затем в комнате и коридоре раздался тихий предупредительный звоночек от незримых наблюдателей. Глаза синей земной пони распахнулись, она отшатнулась, и в комнату ворвалась Смоки.

Я просто сидела.

– Чего? Я же не собираюсь откусить ей ухо или что-то в этом роде.

Это было на прошлой неделе. Тем не менее Смоки и Каффс сунули мне в рот кляп и связали мордочку. Береженого Селестия бережет.

Я откинулась в кресле, пока Харпика толкала меня по коридору, декорированному лепниной в виде деревьев с прилепленными к ним ветвями. Мы миновали фонтан, где я почти утопила Лайтхувса. Пегас-санитар отпустил шуточку обо мне, предпочитающей перекусывать пони. Сопровождаемые спокойной и веселой, а также осточертевший музыкой, доктора, сестры и санитарки занимались другими пациентами. Меня медленно катили мимо сестринского поста, где в белых халатах между собой переговаривались Скальпель, Бонсоу и Триаж.

Роза в ужасе глядела на меня. Похоже, она так и не залечила свой рог до конца. Она беседовала с капелланом, черным единорогом, наблюдавшим за мной обеспокоенным, проникновенным взглядом. Я отвернулась. Он частенько пытался навещать меня, но я не могла справиться с чувством вины. Я заметила Чарити, торгующую с маленького столика у входа Печеньем Меткоискателей, рядом с недоверчивым видом, стояла Крышечка. Я пыталась заговорить с ними несколькими днями ранее. Они отпрянули, когда мы проходили мимо.

Больница была выстроена в форме огромной подковы, и сейчас Харпика катила меня по центральному двору. Мой взгляд скользнул по массивным утесам горы Черного пони, сверкающим под лучами полуденного солнца. Сквозь промежуток в здании я видела Ядро Хуффингтона. Темные башни, блестевшие на солнце, казалось собирали свет своими острыми гранями. Впервые я видела город, как нечто не похожее на зловещее нагромождение разбитых монолитов. Возможно источником вдохновения для архитекторов послужила внушительная обсидиановая гора…

Высоко над городом пегасы собирали облака в огромные блоки и отправляли их на юг и запад. Я видела круг Тандерхеда, горизонтальная тороидальная конструкция походила на потревоженный улей с носящимися вокруг небесными фургонами и остальными участниками воздушного движения. Из центра Ядра возвышался темный шпиль. Что действительно приковывало внимание – это темная сфера на самой вершине. Башня Шедоуболтов измерялась не метрами или этажами, а тянулась в небо на многие километры..

Внезапно воздух пронзил вой сирен, возраставший, словно низкий, скорбный вопль. Шум заставил пони попрятаться за солидными изогнутыми мраморными стенами. Никто не бежал. Многие выглядели скорее раздраженными, чем напуганными, пациентов загоняли за стены.

– Что, опять? – пробормотала Смоки. – Почему бы им просто не испарить Рассветную Бухту?

Я глядела на каменную белку на вершине каменного забора, её глаз-камера неторопливо наводила на нас фокус.

– Ну ты знаешь, как оно бывает – пожала плечами синяя кобылка. – Мы используем свои мегазаклинания, а они отвечают ракетами и все такое. Черт, я лично слышала, как один из Мародеров говорил, что они медлят с ударом по зебринским территориям только потому, что это приведет к ответному ракетному удару.

– Ну, это и то, что здесь мешает гора, – отозвалась Смоки.

– Будто это имеет какое-то значение для Хуфа. Бродят слухи, что если они пустят всю энергию от дамб и электростанций в город, то запросто проплавят гору до самой Рассветной Бухты. Мы бы с легкостью поджарили их у побережья и прямо через весь пролив.

– Не выйдет, – возразила Смоки, – Во всей Эквестрии не хватит на это энергии. – Она немного помолчала. – Правильно ведь?

– Пфф. Это Хуф. Нет ничего, что нам не под силу, – протянула Каффс и глянула за забор. – Что думаешь? Драконий налет? Или полосатые жмут зеброжестянками?

– Не знаю. То есть, в прошлом году в новостях постоянно болтали, что зебры были на грани уничтожения. А теперь их целые полчища, – пробормотала Смоки. – Похоже МинСтиля неверно истолковали информацию о них.

– Только бы не эвакуация. Только бы не эвакуация, – снова и снова причитала Харпика.

Смоки пренебрежительно фыркнула.

– Расслабься, Пёрышкина. Это всего лишь тревога первого уровня. Нас вот уже сколько лет не эвакуировали в город. Хуффингтон не падет, – произнесла красная кобылка, глядя в сторону Ядра, где начал нарастать зловещий гул. Вершины башен осветились зеленым. Изумрудные молнии мерцали в воздухе вокруг конструкций со всё возрастающим гулом.

– Ооохх, сейчас увидим светопред…

В воздухе то и дело раздавалось потрескивающее гудение. Небо озарилось зеленым, когда магические лучи изверглись из вершин башен в юго-восточном направлении, стремительно исчезая из виду. С полминуты они мерцали туда и обратно. Затем исчезли. Секундой позже прозвучала серия громких сигналов.

– Все чисто. Ха. Драконы с хрустящей корочкой, – усмехнулась Каффс. – Интересно, каковы драконы на вкус…

– Фу… – поморщилась от отвращения Харпика, глядя в сторону города. От башни отделился клин потрескивающих грозовых облаков и понесся на юго-восток. Прямо посреди них тянулся радужный след.

– Ох! Глянь! Это Реинбоу Деш!

– Пёрышкина у нас фанатка, – поддразнила Смоки, я глянула на Харпику, которая стыдливо покраснела и опустила глаза. Услышав, как Смоки двигается позади меня, я тотчас же ударилась спиной о кресло-каталку. Не знаю, во что я попала, но ручка-толкатель на спинке жестко обо что-то приложилась. Каталка потеряла равновесие, и я шлепнулась на спину, глядя вверх на прикрывающую нос красную кобылку, хмуро глядевшую на меня, вокруг её копыта бежала кровь.

– Сломан? – заботливо спросила Харпика, Смоки сердито глядела на меня.

– Простите. Вам нужна помощь? – раздался знакомый голос. Я глянула на Мародера с изумрудной гривой, жеребца, что встречался с Рарити. Вэнити стоял рядом, взволнованно глядя на меня. Позади него находилась синяя пегаска, Джетстрим, и желтый земной пони, Эхо. Кобылка выглядела так, будто для неё бывали времена и получше, Эхо осторожно массировал ей плечи, пока она безучастно смотрела в пространство. Её взгляд был совершенно пуст, фиолетовая грива выглядела ужасно, и прямо на моих глазах с крыльев осыпались маленькие синие перышки.

– Спасибо, сэр. У нас все в порядке. Это просто одна из наших трудных пациенток, – отозвалась Каффс. Рог Вэнити осветился, и он с легкостью поднял меня и усадил в каталку.

– Правда? Рад слышать, что это больше не Джетстрим, – отозвался Вэнити, оглянувшись на синюю пегаску.

Она глянула на Эхо, стоявшего возле неё.

– Эхо? Ты уже радировал командованию? Нужно отрядить поисковую команду, чтобы найти пропавших пони. Мы не можем просто бросить их! Мы нужны им!

Маленький желтый земной пони кинул взгляд сначала на неё, потом на Вэнити. Он мрачно покачал головой и слабо улыбнулся.

– Да. Конечно. Уверен, что они в любую секунду организуют поиски.

– Отлично. Нельзя бросать их. Чертовы полосатые поубивают их, – произнесла она, глядя в никуда, затем вытянула копыто. – Твист, найди Биг Макинтоша. Эпллснек, ты и Дуф – на крышу. Нам, возможно, потребуется огневая поддержка. Псалм… поглядывай насчет пропавших. Нужно доставить их домой, – всхлипнула она, повесив голову. Волосинки из её гривы медленно падали на вылезшие из крыльев синие перья.

– Мы должны найти их.

Я наблюдала за ней уголком глаза, пытаясь не обращать внимание на следящие за нами камеры. Эхо приблизился, глядя на Джетстрим.

– Вы можете помочь, сэр? – тихо спросил он Вэнити, возящегося со своим ПипБаком.

Я навострила уши, прислушиваясь к усталому голосу Вэнити.

– Мы меняли, восстанавливали и удаляли её память слишком часто, Эхо. Она уже не может отличить реальность от вымысла. Ей никак не поможешь.

– Твист! Похоже в кустах зебринские лазутчики. Биг Макинтош! Ты где? Эпплснек, прикрой Твист! Разыщи его! Куда он пошел? Где он? – кричала она, метаясь из стороны в сторону по двору.

* * *

Преодолев внутренний двор и войдя в здание, мы поднялись на лифте на два этажа и добрались до офисов и комнат терапии, где они пытались «помочь» нам. Я прикрыла глаза, они вкатили меня внутрь, ожидая пока украшенные звездами двери не закроются. Я слышала тихое тиканье маятниковых часов в углу. Стеклянная дверца – сойдет за оружие. Я ощущала запах кожаных переплетов книг – дубинки и потенциальные щиты. Послышался шорох вскрываемого конверта. Нож для вскрытия конвертов. Именно то, что мне было нужно.

Я открыла глаза и посмотрела на доктора Трублада. Каштановый доктор улыбнулся мне, его копыто лежало на диктофоне. Он нажал кнопку и снова воспроизвел звук вскрытия.

– Ты только что думала о том, чтобы схватить мой нож для писем и убить меня, правильно? – спросил он, его рог осветился, и он вынул кляп из моего рта. В своем вязанном жилете он выглядел слишком уж спокойным, приятным и уравновешенным, когда улыбнулся мне и постучал перед собой копытами. Нужно отдать ему должное: он был довольно привлекательным жеребцом. На полке перед ним стояли фотографии его семьи.

– Нет. Я думала, насколько хороший сегодня день. И как было бы здорово пойти на концерт, – отозвалась я, тщательно подбирая каждое слово. Видите, какой хорошей я могу быть? Хорошей…

Если я буду двигаться достаточно быстро, прежде чем Смоки и Каффс успеют схватить меня, то, возможно, смогу перегрызть ему горло.

Он поправил очки и достал из стола папку.

– Что ж. Подобный прогресс должен вознаграждаться, – отозвался он, открывая её. – Ты пробыла у нас уже несколько месяцев, очень приятно, наконец, вести с тобой цивилизованную беседу. С момента начала твоего лечения, ты реагируешь все лучше. Не было рецидивов насчет «Пустоши»?

– Нет. Я находилась здесь, – тихо ответила я. Конечно же, я понятия не имела где это «здесь» находилось. Голограммы? Своего рода невероятно сложные заклинания? Роботы? Возможно меня захватили Предвестники и доставили в какое-то учреждение, чтобы… кто его знает ради каких целей? Последним моим воспоминанием было то, что я наткнулась под проливным дождем на целую банду Ищущих, а потом… уже здесь. А сейчас они, наверное, просто играются с моим разумом. Скорее всего, именно так и было…

Потому что в другом случае это значило, что я совершенно двинулась по фазе, и эта вероятность до чертиков меня пугала.

– Истинно так, – тихо ответил он, переворачивая страницы. – Ты весьма интересный случай, особенно учитывая, через что тебе пришлось пройти, Рыбка. Мать – известный капитан в Хуффингтонской Службе Охраны. Отец скончался. Затем твоя мать снова женилась, потом развелась. – Он перевернул страницу. – А ты была новобранцем в городской службе охраны до… инцидента. Остановимся пока на этом, – быстро и спокойно произнес он. Я напряглась, но Смоки положила копыто на моё плечо, – После инцидента тебя доставили к нам, и ты рассказала, как выросла в Стойле… которое было атаковано, а тебя преследовал какой-то монстр… затем ты уничтожила собственный дом… и потом странствовала по «пустоши» сломленная каким-то ужасным несчастьем.

– Что-то вроде того, – пробормотала я.

– Кое-что из избранного… – произнес он, вынув три листа бумаги. – Исходя из твоих слов, на высших уровнях учреждения, именуемого тобой Д.М.Д., наличествовал правительственный заговор, по миру были разбросаны куски проклятого «звездного металла», который высасывал души из пони, и в сердце города рыскало какое-то зло. За тобой охотилось множество групп. Ты сдружилась с Монинг Глори, П-21, Рампейдж и другими… некоторые из них присоединились к тебе в ходе твоего путешествия. О, и я был зомби, стоявшим за большей частью этого – усмехнулся он, склонившись над бумагами. – Мне особенно нравится эта часть.

– Еще бы, – ответила я, сощурившись и рефлекторно дергая смирительную рубашку и ремни кресла-каталки.

Он вздохнул и свел вместе копыта.

– С момента твоего прибытия сюда, ты стала самой агрессивной пациенткой за всю историю Садов Хэппихорн. Бесчисленные попытки бегства. Нападения на персонал. Если бы не твое состояние… что ж, сомневаюсь, что с нашей стороны будет справедливо вменять тебе все это, учитывая твое психическое состояние. Все же, после того, что ты сотворила с сестрой Розой, не упоминая уже о бедняге Дуфе…

Позади меня раздалось неловкое шарканье, я продолжала смотреть ему в глаза.

– Ну, тогда он пытался меня убить.

– Тогда он был твоим санитаром, – возразил каштановый жеребец, кинув мятную конфетку себе в рот. – А еще он был тем, кто добровольно вызвался забраться на козырек, чтобы безопасно спустить тебя. – Он спокойно улыбнулся. – Многие в Министерстве Мира полагают, что мы должны просто вычистить твой разум, полная магическая лоботомизация ради нашей безопасности и для того, чтобы дать тебе второй шанс. Традиционные методы лечения попросту не работают, и наши попытки изменить твою память приводят к еще более плохим последствиям. – Он пару мгновений постучал копытами друг об друга, ожидая реакции с моей стороны. Но не дождался.

В конце концов, он вздохнул, и устало улыбнулся.

– К счастью, твой прогресс в лечении за последние несколько недель отложил это на неопределенный срок. Ты постепенно обретаешь чувство реальности. Мы надеемся, что ты снова сможешь стать полезной, веселой и здоровой молодой кобылкой, – вздохнул он с выражением искренней заботы на лице. – Будем надеяться, что по излечении ты сможешь искупить все, что натворила.

Я закрыла глаза, представляя мертвых пони, погибших из-за меня, из-за моих ошибок. Они не были просто осколками безумия, придуманными мной. Я убила их.

– Верно, – отрезала я. – Только вот я тебе не верю. Это явно чья-то хитрость. Возможно ты один из Предвестников, пытающихся заставить меня сотрудничать. Или, может, ты где-то оставил копию Химеры, скопировал себя и меня и пытаешься что-то разузнать у меня. Или Богине наскучило, и она, наконец, решила добавить малютку Блекджек к своему Единству. Точно что-то из этого.

Он поднял брови.

– Правда? Неужели это и правда единственные варианты на твой взгляд?

Я сердито смотрела на него, он снова вздохнул.

– Позволь спросить. Что более вероятно? Что ты единственный выживший из обреченного Стойла после ужасного апокалипсиса, несущая загадочный ПипБак, сражающаяся против непреодолимых трудностей с целью разгадать тайны столетней давности. Или то, что ты жертва некой психологической травмы, последствием которой послужило создание постапокалиптической пустоши, где ты была главным героем, взрывающим и стреляющим в каждого, кто вредит тебе?

Я нахмурилась, совершенно не готовая даже допустить мысль о том, что вся моя прежняя жизнь была ложью. Я вспомнила Джетстрим во внутреннем дворе, припомнила разговоры со своими друзьями, которых не существовало. Только вот проблема была в том, что эта идея казалась слишком заманчивой. Возможно, я не понимала всего происходящего, но сама мысль о том, что все то дерьмо, что обрушилось на меня, было лишь видением наяву, одновременно искушала и оскорбляла. Никакого ЭП-1101. Никаких Предвестников. Никаких вопросов и тайн, слишком сложных для моего понимания. Просто… вернуться к нормальной жизни.

Если все, что я знала в Стойле было выдумкой, могла ли я вообще найти даже по карте собственную нормальность?

Он повторял это вот уже несколько дней. Сколько я не проклинала его, сколько не оскорбляла или дралась, он продолжал с улыбкой говорить, что я больше месяца гонялась за призраками в результате психического расстройства. Но ничего из этого не помогало мне выбраться. Мне нужно было нечто иное. Сопротивление ни к чему бы меня не привело.

Мне нужно было взаимодействовать.

– Не буду утверждать, что верю тебе, – медленно произнесла я. – Но почему ты не говоришь мне, кто я и почему нахожусь здесь?

На его лице отразилось искреннее удивление.

– Вопрос о том кто ты довольно прост. Тебя зовут Рыбка. Ты жила со своей матерью, Джин Румми, в юго-западной части Хуффингтона с видом на Дамбу Луны. Твой отец умер, когда ты еще была маленькой. Ты посещала школу при Рузенхуффской Академии, хотя, оценками не слишком блистала. Некоторое время работала в Мегамарте, пока не присоединилась к Службе Охраны Хуффингтона. Вы были расквартированы во Фланкфурте.

С каждым фактом моей жизни он доставал из папки бумаги и фотографии и раскладывал их передо мной. Свидетельство о рождении в Хуффингтонской больнице. Табель успеваемости и удостоверение ученика. Налоговая декларация из Мегамарта. Фото меня, Мармеладки и Дэйзи в броне охраны, практически точь-в-точь, что я носила в Стойле.

Подделки? Возможно все это было своего рода сном души, посланным Богиней… только я сомневалась, что Богиня могла быть настолько точной в деталях. Она не была такой уж хитрой из всех пони, встречавшихся мне. Я закрыла глаза и нахмурилась. Хотелось бы, чтобы здесь были Монинг Глори и П-21. Даже если они не привнесут в это место здравый смысл.

– Так, почему я здесь нахожусь?

Затем я заметила на его лице печаль и нахмурилась.

– Что?

Он покачал головой.

– Забудь. За эти несколько минут ты феноменально продвинулась. Не хочу рушить это. Можем продолжить завтра? – с тенью грустной улыбки ответил каштановый единорог, сложив копыта перед собой.

– Я не ребенок, – нахмурилась я. – Твои бредовые теории остаются бредовыми теориями. Зачем мне воображать мир еще хуже этого? Почём мне знать, если этот мир реален, он с тем же успехом может быть каким-нибудь сверхсекретным проектом Д.М.Д. и Голденблада.

– Тогда это был бы весьма искусный проект… если бы Департамент Межминистерских Дел существовал. – Он подошел к книжной полке и левитировал несколько книг на стол. – Я искал везде, где мог, и консультировался с Министерскими Кобылами и правительством. Подобного департамента не существует, как и директора Голденблада. – Он сложил копыта перед собой. – Как и Пустошь, Д.М.Д. лишь часть твоего воображения. Кое-что или кое-кто, кого ты винишь за неправильность мира. – Он вздохнул и покачал головой. – Ты не первая, кто выдвигает теории заговора, но, в самом деле, ты не задумывалась, что если бы министерствам захотелось заняться секретными проектами, они бы могли просто заниматься ими? Какой смысл в посреднике?

Я нахмурилась и яростно помотала головой. Это ложь. Просто обязана ею быть, потому что иначе…

– Зачем? Ты все еще не ответил на этот вопрос. Зачем мне… зачем вообще любому пони… создавать Пустошь в качестве пригодной для побега выдуманной реальности?

– Это, вне сомнений, интересный вопрос. Личность, движимая одновременно стремлением к самовозвеличиванию и ненавистью к себе. Только поняв эту дихотомию можно разобраться в причинах твоего психического заболевания – ответил он, затем беспокойно нахмурился. – Ты точно уверена, что хочешь обсуждать это, Рыбка?

– Меня зовут Блекджек, – отрезала я, дернув ремни на передних ногах, что заставило санитаров положить копыта на мои плечи. Я медленно закипала, глянув сначала на державших меня, затем переведя взгляд обратно на Трублада.

– И да, уверена. Просто говорите словами на уровне начальной школы, хорошо?

Он несколько мгновений задумчиво рассматривал меня.

– Ты только что продемонстрировала часть этого. – Он поднял левое копыто. – С одной стороны, ты бездарная, нерешительная, униженная неудачница. Ты пони, которая недостаточно сильна. Пони, которая недостаточно умна. Пони, которая слишком безрассудна. – Он поднял правое копыто. – А с другой, ты пример для подражания. Пони, которая морально, физически и психологически полна энергии. Пони, которая может одолеть любые преграды и преуспеть во всем. По-своему уникальная… исключительная… и даже легендарная пони. Дихотомия… совмещение этих двух противоположностей… – Он свел копыта вместе. – …превращает тебя в пони, которая свято верит, что должна страдать в мире боли, но имеет уникальную особенность благоденствовать в подобных условиях.

Я состроила озадаченную гримасу. Пони-психологи те еще чудики – единственное объяснение, пришедшее мне на ум.

– Знаешь, я понимала тебя лучше, когда ты пытался меня убить. Почему бы тебе не вернуться к этому?

Он усмехнулся и опустил копыта.

– Понимаю, что это сложно осознать, но это единственный диагноз, наиболее близко подходящий для твоего душевного расстройства: сближающиеся бурные колебания маниакально-депрессивных наклонностей, совмещенные с ярко выраженными шизофреническими расстройствами личности.

– Попроще, пожалуйста? – взмолилась я, выдавив улыбку. Мне совершенно не нравилось насколько… уверенно… он играл свою роль.

– Личность под именем Блекджек способна совмещать эти две крайности. Подобного рода борьба присутствует у любого пони, но у тебя она достигла настолько критической точки, что потеря связи с реальностью оказалась неизбежна. Блекджек достаточно слаба, чтобы быть изнасилованной, но достаточно сильна, чтобы выдержать. Блекджек достаточно крепка, чтобы противостоять агрессии и критике других, но достаточно слаба, чтобы не превратиться в тирана. Где Рыбка не может справиться с жизненными проблемами, Блекджек может взять их на себя… и брать снова… и снова. – Он вздохнул и съел еще одну конфетку. – По крайней мере, до определенной точки.

– Почему? – слегка нахмурившись, спросила я. – Что может быть такого ужасного в этой жизни, что Пустошь может оказаться спасением?

Мое переднее копыто быстро постукивало о подлокотник кресла-каталки.

– Для начала, твой отец умер от рака, когда ты была еще мала. Насколько я помню, в определенный момент ты тоже умирала от рака в Пустоши? – отозвался он, взяв лист бумаги и прокашлявшись, прежде чем громко прочитать. – Я улыбнулась ему, он встал и отправился со мной в больницу. Они сделали ему укол, и он ушел навсегда, – Я в ужасе глядела на него, вспомнив редкую полосатую гриву того жеребца, которого видела давным-давно. Но… это было в Стойле Девять Девять. И он умер, потому что удалился на покой… правильно?

Каштановый единорог тихо вздохнул и взял другой лист.

– А потом ты пережила изнасилование в Хуффингтонской Гавани. Вот только ничего сверхъестественного, вроде пригвождения твоих ног к полу, не было. Просто один одноклассник во время лодочной прогулки подумал, что «нет – не ответ» и оставил тебя униженной и опозоренной. Я помню, как ты упоминала, что уже видела подобное происшествие. Блекджек была настолько снисходительна к своим насильникам, что отпустила их. У Рыбки даже не хватило мужества указать на них при опознании.

– Заткнись! Это неправда! – прокричала я, чувствуя бежавшие по щекам слезы. – Я пыталась спасти Скотч Тейп! И спасла. Я спасла её! – Я отчаянно билась в своих путах.

Трублад закрыл папку.

– Прости. Очевидно, что это слишком горькие воспоминания для тебя. Прошу прощения.

Я крепко зажмурилась. Это все было ложью. Одной огромной кучей навоза. Иначе и быть не могло.

– Заткнись. Не нужны мне твои извинения.

Я несколько раз глубоко вздохнула, чувствуя стук моего сердца – кое-что, чего я не слышала довольно долгое время. Я медленно перевела взгляд на него, на его полные жалости глаза.

– Почему это место заполнено пони из Пустоши, но за исключением моих друзей?

– Ты населила свою фантазию теми пони, которых знаешь в жизни, наделив их мотивами и внешним видом в соответствии со своими ощущениями. Некоторые были случайны, а другие явились результатом различных травм. Надругательство Стил Рейна над твоим телом вывело его на роль злодея… и ты разрушила его базу и власть в своей фантазии, потому что не могла сделать этого в реальном мире. Что до твоих «друзей», – торжественно произнес он, – Подозреваю, что они отражают более грандиозные мысли и психологические потребности. – Он встал и, обойдя стол, приблизился ко мне. – Учитывая твою неудовлетворенность жизнью в целом, я думаю, ты вычистила или заменила все свои воспоминания о реальном мире памятью о Пустоши. Месте, где ты можешь быть как героем, так и жертвой. Где твое существование имеет значение и может влиять на весь мир.

– Неправда. Это не так, – отозвалась я, закрывая глаза и чувствуя потоки слез. Мои друзья не были выдумками. Они не были просто мечтой о том, чего я желала. Они были настоящими. Были, и все тут!

Ведь так?

* * *

Я не сдалась. По крайней мере, не сразу. Я ходила на небольшие музыкальные представления, разговаривала с Трубладом о бардаке, творившемся у меня в голове, и проводила бессонные ночи, уставившись на маленьких пегасок, нарисованных на потолке моей комнаты. Для меня они были мертвы… все сорок две. Мене все еще не доверяли и продолжали держать связанной. После всего, сделанного мной, я не могла винить их. Все то, что я помнила… сейчас смущало меня. Я даже попыталась извиниться перед Смоки. Не помогло. И, похоже, сейчас я натворила еще больше, находясь вне Пустоши.

Жизнь в Хуффингтоне текла между нападениями. В разных частях города раздавались сигналы тревоги. Каждые несколько дней наносились ракетные удары. Сигнал зуммера означал, что следует прятаться в убежищах. Сирена означала эвакуацию по аварийному туннелю к Ядру. Короткие сигналы предназначались для общей тревоги. Новости постоянно бубнили о потерях со стороны зебр. Иногда, клянусь, они повторялись, словно новости сегодняшнего дня и прошлой недели взаимозаменялись. В Хуффингтоне не было ощущения реального времени. Было сегодня. Сегодня было лучше, чем вчера. Завтра будет хуже, если не будешь трудиться в поте лица. Я истосковалась по тем дням, когда что-нибудь происходило. Сколько я уже здесь находилась, месяц? Два? Три?

Я очень хотела хорошего, долгого ночного сна. Трублад уверял, что он придет, как только я встречусь лицом к лицу с тем, что забросило меня в Пустошь.

Святая Селестия, как же мне было одиноко. Никто не хотел дружить со мной. Они все глядели на меня, будто ожидая, что я в любой момент прыгну на них и проломлю головы. Возможно, так и будет. Возможно, так и надо было бы поступить.

Я привыкала к жизни, которая одновременно была совершено чуждой и ужасно знакомой. Дасти Трейлс и Тамблвид навещали меня с таким видом, словно входили в клетку с бешеной мантикорой, но они рассказывали мне о школе при Рузенхуффской Академии, моих отвратительных оценках и частых посещениях комнаты наказаний и визитах к Дину Харди. Мне хотелось бы повидать и его, чтобы убедиться, были ли он действительно парящим роботом, как я его помнила. Хотя это, похоже, было невозможно. Кистоун говорила со мной насчет работы в охране Мегамарта. Дэйзи и Мармеладка были соответственно грубой и тихой. Троица из Фланкфурта, как нас прозвали.

Видимо, мы были весьма дерьмовыми охранницами даже до того, как я ушла.

В конце концов, мне разрешили находиться среди других пони без кляпа. Затем позволили короткие прогулки, и мыться самостоятельно. Хотя, кольцо на роге оставалось на месте. Надо думать, что после случая с Дуфом, каждый жеребец в учреждении настаивал на этом. Харпика и остальные сестры стали моими постоянными сопровождающими, персонал быстро понял, что я не буду вредить робким пони. Но с другой стороны я все еще не могла находиться среди жеребцов. Внутри меня все… извивалось… когда я была рядом с ними. Трублад говорил, что это синдром военного времени. Наличие страха был ожидаемо. Хотя, мне не дозволялось подходить к молодым посетителям других пациентов.

Я до ужаса боялась узнать о причинах.

Я также узнавала о жизни вне Пустоши. По крайней мере, в больнице не было большой разницы со Стойлом. Делаешь, как говорят, и жизнь прекрасна. Я продвинулась от желе до свежих яблок и морковок… после проведенных здесь недель, мысль о чуме каннибализма казалась практически нереальной. Я была поражена, насколько безвкусным был сельдерей, что было довольно странным, учитывая количество пациентов, обожавших его. Пару раз я ловила себя на попытках съесть ложку, естественно с нулевым результатом. Потому что я не была киберпони. Я даже не была Блекджек.

Я была просто Рыбкой. Никем. На меня не охотились из-за ПипБака. Не ненавидели за уничтожение Стальных Рейнджеров. Я не была Потрошителем. Я никогда не встречала храбрую пони по имени ЛитлПип или её любовницу Хомэйдж. Никогда не находила напуганную кобылку под напольной вентиляционной решеткой. Никогда не встречала пони, которая не может умереть. Никогда не спасала своего лучшего друга от самоубийства в ванной. Никогда не встречалась с аликорном, соединенным с умами и душами богини. Никогда не помогала одной малышке избежать позора от обмоченной постели.

Лежа по ночам в постели, я часами воображала, что потолок покрыт трещинами и пятнами. Временами я почти видела это, если старалась очень сильно. Я наблюдала, как из центра появляется коричневое пятно и медленно расползается в стороны. Краски блекнут и исчезают. Трещины не спеша растут и расходятся по потолку, затем штукатурка отваливается, открывая вид на черную пустоту небес. Я чувствовала, как мое сердце замедляется. Дыхание постепенно останавливалось, и я снова становилась Блекджек.

Затем я моргала, и все исчезало. И я просто сворачивалась калачиком и плакала, скучая по друзьям и отчаянно желая, чтобы они были рядом.

Но с другой стороны… я снова увижу Маму. Это было наипервейшим, что я хотела сделать, попав сюда. Если она была жива, значит, я не уничтожила собственное Стойло. Не убивала тех жеребят. И, несмотря на то, насколько я могла быть жестокой и неуравновешенной, для меня еще оставалась надежда на благополучную жизнь.