Текст книги "Второй шанс (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 68 страниц)

– Каннибалы, – спокойно ответила она. – И пони, и зебры. Отбросы, смотрящие на всё с четырьмя копытами, как на еду, бегающую вокруг. Гидры и хопперы, и гигантские пиявки тоже. Радиация и порча, и хуже того… Зыбь.

Ну конечно. Кое-что похуже. Пустошь не будет Пустошью без чего-нибудь похуже.

– Зыбь?

– Какой-то вид зебринского проклятья, или талисмана, или… чего-то такого. Использовался в бою за неделю до падения бомб. Обращает землю в суп. Там, в этих топях, нет твёрдой почвы, и ты можешь рысить вперёд, думая, что под тобой земля, как вдруг тебя засасывает, и ты превращаешься в закуску для радигаторов. – она потёрла нос. – У них кстати неплохое мясо. Мы то и дело охотимся в тех краях.

Я взглянула на горы, поднимающиеся на востоке, и тут же заметила… они не были изъедены эрозией, как другие, на западе. Там был хребет с плоской вершиной, спускающийся в плоскую долину, затем снова горный гребень с плоской вершиной и снова долина, всё очень размеренно. Как на Болоте было больше зелёного, так на высокогорье виднелось больше пожелтевших и совсем голых участков. К востоку от нас возвышалось какое-то большое довоенное здание, трёхэтажная подковообразная постройка смотрелась как отель, или что-то в этом роде. Оно выглядело нетронутым, и было обнесено забором.

А ещё на востоке была гора.

Забавно, можно подумать, что гигантский чёрный каменный пик присматривает за пони. Скала казалась глянцевой и отполированной, несмотря на шероховатости и поднималась вверх на целую милю, отделённая от основного хребта, сформировавшего восточный край Хуффингтона. Хотя она стояла обособленно, я не могла сфокусироваться на какой-либо отдельной части. Похоже, мои глаза работали не очень хорошо. В глазах будто мельтешили радтараканы и я видела… какое-то… движение на краю зрения. Тени, но в сгущающихся сумерках было не так-то много источников света, чтобы отбрасывать тени.

– Что там? – спросила я, указав на большое здание. – Выглядит важно.

– А, не знаю точно. Что-то вроде госпиталя, которым пользовалось Министерство Мира, до того как была закончена клиника Флаттершай, – пренебрежительно фыркнула голубая кобыла. – Много роботов и пони внутрь вошло, ни одного не вышло. Так что мы туда не суёмся – хмммм, возможно в этом госпитале разрабатывали инфекцию, чтобы заразить зебр? Мог ли Лайтхувз отобрать эту больницу? Я добавила это к дофигаллиарду мест, которые мне нужно посетить, прежде чем я умру. Опять…

– А что на счёт этого? – спросила я, указав на огромную чёрную гору за госпиталем.

– Что на счёт чего? – непонимающе моргнула она. Я закатила глаза и снова указала на одиноко стоящую скалу. Она только пожала плечами и ответила: – Это гора Чёрной Пони. Тут не так много всего, в этой части города. Я ещё знаю на счёт Айрон…

– Погоди… – прервала я её. – Что за гора Чёрной Пони? – она тупо глядела на меня и я пояснила, – Гора вроде этой… что на ней случилось такого, что её так назвали? – болотистые, полужидкие топи с каким-то зебринским проклятьем на них. Больница со зловещими «никогда не выпускающими» штуками. В этом проклятом городе не было ни одного заметного ориентира, который бы не имел жутковатой, пугающей или трагической предыстории!

– Она большая. Она чёрная. Это гора. И кто-то добавил «пони» в название. Вот и всё – уныло ответила она, затем, почесав голову, добавила. – Когда-то, давным-давно, в одной из её пещер жил огромный магический медведь. Думаю, кто-то его прогнал оттуда. Или говорят… ну не знаю. Какие-то жутковатые твари живут в её окрестностях. Лучше просто держаться подальше – она передёрнула плечами и взглянула на гору. За исключением внешнего вида, я действительно не замечала в ней ничего интересного. Просто огромный чёрный каменный пик.

– Для тебя это никогда не сможет быть просто камнем, не так ли? – спросил П-21 у меня за спиной.

Погодите-ка, П-21? Я повернулась, расплываясь в улыбке. Как он здесь оказался? Он уже избавился от Мед-Икс-зависимости? Может Богиня с помощью маги…

Никого. Я уставилась на пустую жёлтую траву за собой.

– Ты в порядке? – спросила Блюбель.

Ещё секунду я всматривалась, надеясь, что он выскочит передо мной из воздуха. Что Глори выпорхнет из ниоткуда и будет самой удивительной и восхитительной. Что Рампейдж выдаст ехидный комментарий или Скотч скажет что-то такое, от чего Глори начнёт так мило заикаться. Мне хотелось увидеть добрый взгляд Лакуны, тихо стоящей с краю. Но там не было ничего кроме тихо шелестящей травы.

– Да. Само собой, – солгала я, прежде чем выкинуть гору и голос из головы. Трусливый радтаракан всё так же ползал внутри моего черепа. Тем не менее, я просто должна была держаться. Постаравшись отвлечься от скребущего чувства в голове, я спросила, – Ну а почему все горы на востоке выглядят немного срезанными?

– Угледобыча, – просто ответила она.

Подождите. Что?

– Я думала в Эквестрии вообще нет угля!

– Думаешь, если у я такого забавного цвета, то я тупая, – фыркнула Блюбель в ответ. – Конечно же в Эквестрии был уголь. Немного. Но достаточно, чтобы работали старые поезда и тому подобное. Какой идиот додумается изобретать угольные электростанции, если уголь нужно вести через полмира? Это тоже самое, что строить завод по розливу в бутылки шоколадно-молочного дождя, когда нет никакого шоколадно-молочного дождя – я уставилась на голубую пони. Она могла быть грубоватой, но тупой она не была.

– Так значит у Эквестрии был какой-то природный запас угля? – спросила я и она кивнула.

– Агась. И пони думали, что это отличный способ для всего народа, чтобы, как по волшебству, осветить все их огромные города. Ясное дело, они столкнулись с маленькими трудностями на этом замечательном пути. Хуффингтону пришлось построить его дамбы и запустить энергостанции, но не везде в Эквестрии текут реки. Так что им пришлось построить несколько угольных станций. Затем ещё несколько… и довольно скоро их маленькие старые шахты выдохлись. И тогда они отправились к восточным горам.

Я нахмурилась.

– Ты хочешь сказать, что высокогорье не было частью Эквестрии?

Она фыркнула от отвращения.

– Может быть и было на каких-нибудь разукрашенных картах в Кантерлоте, но мы никогда не были частью королевства. Когда пони прибывали с дальних краёв, чтобы поселиться в Эквестрии, некоторые земные пони выступили против идеи Паддинхэда и вместо этого остановились здесь. Это стало нашей землёй. Без рогов и перьев. И несколько веков Принцесс это вполне устраивало. У нас были наши горы и долины и мы не причиняли слишком много проблем. Но… у нас был уголь.

– Значит, когда угольные шахты Эквестрии выдохлись, они пришли к Горцам? – спросила я.

– Ну конечно! Нам не было ни какого смысла иметь дело с теми далёкими полосатыми, когда мы были здесь. А они пришли и начали все эти разговоры о взаимовыгодной работе между Горцами и городскими пони. Говорили нам, что построят для нас современные города и модные магазины, и сделают нас уважаемыми в народе. Ну и похоже им удалось достаточно задурить нам головы, потому что мы их впустили. Только мы обнаружили, что они разрабатывают шахты совсем не так, как мы себе это представляли. Они взорвали верхушки гор и сбросили их в долины. Вывалили отходы и шлак в реки. И взяв уголь, они построили ещё больше энергостанций.

– И твой народ позволял всё это? – спросила я, ошеломлённо.

– Какое-то время. А потом, когда мы попытались это остановить, они вытащили эти карты, сказали нам, что мы их субъект, начали сыпать ворохом юридических терминов и трясти подписанными контрактами с приписками мелким шрифтом, и вышибли нас с нашей земли. Селестия обеспечила нас едой, так что мы не голодали и не мёрзли, но это заставило нас чувствовать себя БОМЖами в собственном доме. Конечно, за десяток лет исчерпалось даже высокогорье. Они выскоблили горные вершины. И хотя там ещё были пласты, залегающие глубже, их бы не хватило, чтобы утолить их угольный голод. Больше энергии. Больше электричества для освещения их модных городов. Ни слова об экономии. Только больше, больше, больше. Они называли это «Прогрессом» – она вздохнула и покачала головой. – В конце концов им пришлось торговать с зебрами. У этих полосатых угля было до смешного много. И они сорили им направо и налево. Но… затем зебры перекрыли поставки в Эквестрию.

– И это привело к войне, – заключила я, пока мы прыгали через заполненные дренажные канавы, пересекающие склон. Мне всегда казалось, что в идею о том, вся национальная энергосистема держалась на ресурсах, импортируемых издалека, трудно поверить. Проблема была не только в нехватке угля, но и в безудержной зависимости отдалённых городов от роскоши и комфорта. Проблема создавалась… и росла… только пока торговля с зебрами могла удовлетворять спрос. А затем всё рухнуло…

– Для нас война началась задолго до полосатых – она сплюнула в сторону. – Шанса на победу у нас не было, но мы сражались. Были шилом в заднице у этих энергокомпаний… Взрывали дороги. Тырили оборудование. Когда образовались Министерства, некоторые из нас отправились на работу в Хуфф. Это лучше, чем получать «благотворительность» из Кантерлота, которой хватало лишь на то, чтоб мы не с голодухи не сдохли – она закатила глаза. – Ясное дело, с полосатыми во время войны дела обстояли не лучше. Они готовы были пообещать нам что угодно за нашу помощь. Некоторые из наших повелись… проклятые дураки. Но то, что полосатые нас убивали, ни чем не отличалось от того, что делали пони. И день, когда упали бомбы, был лучшим чёртовым днём для всего Высокогорья.

Мне не хотелось спорить о цене. В самом деле, я всегда думала о войне, как о конфликте между зебрами и Эквестрией. Я никогда не представляла себе, что другие стороны могут бороться за землю в эпицентре боевых действий.

– И как же вы потом выживали?

– Да точно также, как и до войны. Конечно, в высокогорье всё немного иначе. У нас были целые озёра чёрной воды, скопившейся в запруженных долинах, а большая часть оставшейся была жёлтой от серы и свинца. Хребты стали плоскими, на обгрызенных камнях ничего не росло. Мы жили в оставшихся лачугах и сохранили их для себя. Хватит с нас быть частью Эквестрии, – сказала она решительно.

Мы спускались по склону и я взглянула на неё.

– Так зачем же тебе в Хуфф? – вопрос заставил её скривиться.

– Братца проведать. Он одно время был Потрошителем, но я думаю он уже мёртв, – сказала она как ни в чём не бывало.

– С чего ты взяла?

– С того, что ты носишь его пушку, – ответила она, показав на винтовку у меня за спиной. – Дозер любил это ружьё… конечно, он любил всё, что делает бум. Мы порой сидели на обрыве, и он швырял динамит в адских гончих, когда они выбирались из шахт. Злобные твари, – сказала она со вздохом. – Так что я разумею, раз она у тебя, видать ты его прикончила, или кто-нибудь ещё. – Странно, но в её глазах не было никакого гнева. Только грусть, будто она ожидала, что он придёт на встречу.

– Деус. Он был Потрошителем, охотившемся за мной. Таурус погиб, защищая меня и ещё двух единорожек, которые были с ним, – сказала я, умолчав тот факт, что он тоже охотился за моей головой и ПипБаком. – Он взорвался, то есть… я имею ввиду Деуса.

– Чёрт. Было бы неплохо притащить его башку обратно к Мамаше. Ну да ладно… Дозер всегда нарывался на неприятности. Адские гончие или что-нибудь ещё – она покачала головой. – Паршиво иметь дела с кем-нибудь кроме родственников. Родственникам можно доверять. А кому-нибудь ещё, нельзя.

– Некоторым пони ты можешь доверять, – возразила я, – и ты не должна делать всё в одиночку.

– Разве? – она удивлённо изогнула брови. – А чё ж тогда ты здесь одна?

Это меня осадило.

– Ты не понимаешь. Мои друзья… им нужна передышка. А я… – я нагнала её. – Я просто не могу. Не могу вот так взять и остановиться. Я должна продолжать двигаться.

– И ты, значит, сама рванула по своим делам. Я не осуждаю. Так все мы, Горцы, стараемся делать, – ответила Блюбель.

Но… я хотела добавить… обычно одна я не так хорошо справляюсь…

Между тем мы приближались… к чему-то. На первый взгляд, мне показалось, что это своего рода база… но она выглядела как-то неправильно. Большой прямоугольный периметр был ограждён ржавым двустенным забором, по верху которого шла колючая проволока. Через каждую сотню метров на нём возвышались башенки с автоматическими турелями. К счастью, похоже ни одна из них не двигалась. Внутри прямоугольника, рядом с въездными воротами, располагалось приземистое здание из бетонных блоков, остальные конструкции внутри были ржавыми зданиями, похожими на гигантские металлические бочки, уложенные набок и наполовину врытые в землю.

На бетонной плите, стоящей перед воротами, значилось: «Концентрационный Лагерь Жёлтой Реки».

Но для меня интереснее было то, что сражение, разворачивающееся здесь, не имело со мной абсолютно ничего общего. С западной стороны лагеря полдюжины Анклавовцев в чёрной силовой броне поливали из лучевого и дезинтегрирующего оружия десяток зебр, укрывшихся за забором на восточной стороне. Блюбель просто уселась, склонив голову.

– Ну, поссы мне на ногу и скажи, что это дождик. Такого я ещё не видела.

– Я видала и похуже. Здесь хотя бы мантикор нет, – отозвалась я, мысленно вернувшись к сражению у пожарной станции. Я подняла винтовку Тауруса, чтобы лучше рассмотреть это зрелище. Среди зебр были снайперы, двигавшиеся словно призраки между обрушившимися металлическими арками, но пегасы превосходили их по огневой мощи. Не было похоже, что в ближайшее время одна из сторон получит преимущество. Я перевела взгляд на большое здание из бетонных блоков. Возле его входной двери лежал труп пегаса, а чуть дальше, ещё три кучки пепла, светящихся розовым. Возле убитого пони я заметила что-то большое и чёрное: металлический кейс с надписью «Внимание: Крайне Взрывоопасно» на боку.

– Ну, дадим им побольше места и пусть себе стреляют – сказала Блюбель, поднимаясь.

– Мне нужно попасть внутрь, – ответила я, хмуро глядя на здание передо мной.

– Похоже я врезала тебе сильнее, чем думала. На кой тебе? – спросила она с недоумением.

– Если Анклав пытается взорвать это здание, значит там есть что-то, что они хотят скрыть. Если зебры хотят взорвать это здание, значит там есть что-то, что они хотят скрыть. Так или иначе, я хочу знать, что там. Что это вообще за место? – спросила я, глядя на ржавые бараки. Они выглядели одинаковыми, будто отштампованные на заводе.

– Здесь вроде как держали военнопленных зебр. Нацепив на них заминированные ошейники. Не самая лучшая смерть, однако. Лагерь был забит под завязку – она хмуро взглянула на меня. – Ты серьёзно настроена пойти туда?

– Анклав не станет взрывать всякую ерунду, – улыбнулась я в ответ, чувствуя зуд в гриве. – Я хочу заглянуть внутрь и узнать, что там.

– Ну, это без меня. У меня нет лишнего ума ни для этих индюшек, ни для полосатых и Мамаше будет плевать, если я превращусь в кучу розовой жижи – твёрдо сказала она, глядя мимо лагеря в сторону реки. – До Булфрог Спрингс уже недалеко. Так что со мной всё будет в порядке.

Я посмотрела на грубоватую кобылу с обманчиво нежной кьютимаркой из хрупких голубых цветов.

– Послушай, Блюбель. Я знаю, мы только что встретились. Знаю, я чужачка, а для вас нет ничего дерьмовее, чем иметь дело с чужаками. Но пожалуйста, расскажи твоей матери о Предвестниках. Они не оставят вас в покое. Я не думаю, что они способны оставить пони в покое. Они захотят втянуть к себе каждого – хотелось бы мне объяснить то гудение, заставлявшее пони собираться вместе. Чужеродный контроль разума, сверхъестественная массовая одержимость, или просто групповое манипулирование, я не могла сказать точно. – Там, в Ядре, нет ничего хорошего. Не позволь своей матери соблазниться их обещаниями.

Она нахмурилась, скептически глядя на меня. Но тут я передала ей винтовку и её глаза в шоке распахнулись.

– Ты… Ты не должна отдавать мне пушку Дозера. Ты ж вроде получила её по-справедливости.

– Возможно. Но он был твоей семьёй. У тебя должно быть что-нибудь от него. Всё равно это оружие не было важным для меня. Я даже никогда не знала, как оно называется, – сказала я, глядя на лагерь. – Я просто заботилась о нём, пока оно не вернётся домой.

Я коснулась её. Может она убедит её мать, а может нет, но, надеюсь, я смогла убедить её. Если это даст её семье хоть немного мира и спокойствия, как я могу не сделать этого? Она пристроила винтовку наверху своей седельной сумки, вдоль тела.

– Ладненько… раз такие дела, думаю я могу смело нести свою большую голубую задницу прямо туда – когда я в недоумении моргнула, она только хихикнула. – Раз уж ты подлатала меня, когда меня подстрелили, и вернула мне пушку Дозера, я достаточно задолжала тебе, чтоб помочь выбраться оттуда живой.

– Ты не должна идти со мной. По правде, меня, скорее всего, подстрелят или с одной, или с другой стороны. А может и те и другие – только кобыла со скребущимся в голове радтараканом может улыбаться, говоря это. И я очень, очень не хотела, чтобы она погибла как Лемонграсс.

– Ничего не выйдет. Я в деле.

– Но…

– Я не передумаю, Блекджек.

Мне пришлось признать поражение.

– Хорошо, но будь осторожнее. Не умирай. И не забывай, что ты доброволец, – сказала я и она ухмыльнулась, будто я удачно пошутила. Я не ответила на улыбку.

Я была сыта по горло от того, что рядом со мной умирали пони.

* * *

Добраться до лагеря было проще, чем я думала. Здесь было не слишком много укрытий, не считая травы, не нашлось даже дренажных канав, где можно было бы укрыться, так что я ожидала, что вот-вот словлю зебринскую пулю или Анклавовский дезинтегрирующий луч. Тем не менее, мы смогли рысью одолеть весь путь до ржавых ворот без выстрела по нам с обеих сторон. Я предположила, что в пользу этого сыграла сгущающаяся темнота и что они были заняты друг другом. Кто-то вырезал дыру в створке ворот и я подозревала, что это было сделано недавно. Большая из оставшейся части ограждения была целой, не смотря на все дожди, хотя почти весь металл был равномерно ржавого цвета, а всё остальное, кроме бараков, было цвета грязи.

Всё, кроме костей.

Они лежали повсюду. Кучами и грудами, и горками вокруг полукруглых строений. Там были изогнутые рёбра и бедренные кости, и ребристые позвонки, но совсем немного черепов. Кости висели на колючей проволоке, окружающей здания. Некоторые выглядели так, будто их расстреляли турели при попытке к бегству. Кто-то, наверное заключённые, нарисовали странные маски и черепообразные символы на дверях и стенах зданий липкой жёлтой грязью, которая была здесь повсюду. С колючей проволоки свисали клочки полосатых шкур. Я почувствовала нарастающую боль в груди, ХМА здесь была сильнее, чем обычно.

Пуля взвизгнула о металлическую перекладину совсем близко. Стреляли не в нас, но нельзя было сказать, когда они прекратят стрелять друг в друга и, заметив нас, выберут новую цель. Нам нужно было быстрее попасть внутрь, прежде чем какая-нибудь зебра или пегас решат, что пара пони-самоубийц – это неплохая призовая мишень. У взрывпакета был ремень, который я использовала, чтобы тащить его на спине, мне вовсе не хотелось оставлять большую старую бомбу лежать поблизости, чтобы понибудь использовал её, пока я буду внутри. Вдруг мне понадобится запасной вариант, если обе стороны решат, что это нечестная игра!

Блюбель подёргала двойные металлические двери, ведущие в больше бетонное здание. Они, конечно же, были заперты. Тогда она опёрлась на передние ноги и нанесла по ним четыре мощнейших удара, от которых металл вокруг её задних копыт прогнулся и нас осыпало хлопьями ржавчины. Иногда удары земнопони могут быть чертовски страшными! На пятом ударе в дверях что-то лопнуло и они распахнулись внутрь.

– Отмычка в стиле Горцев! – сказала она, вваливаясь в комнату. Я заскочила внутрь, когда очередная пуля отскочила от моего шлема.

Ну почему все сегодня стараются попасть по моей бедной голове? Народ, прекратите шугать радтаракана!

Дверь за нами захлопнулась и тут же динамики затрещали и из них полилась странная, успокаивающая музыка. Замерцало и ожило аварийное освещение, создав маленькие освещённые пятачки между затемнёнными промежутками. Из под потолка свешивался огромный знак с надписью «Обработка» рядом с зебринским символом. Там были большие буквы зебринского письма рядом с Эквестрийским переводом. По всей комнате были разбросаны белые пластиковые коробки, многие из них были раздавлены или расшвыряны по углам. «Поместите всё своё имущество в белые коробки», гласил один знак. «Проследуйте шеренгой по коридору», указывал следующий. Там виднелась большая дверь, но она была надёжна укреплена. Я даже не видела замка, вместо этого, рядом с ней на стене был смонтирован считыватель карт. Не было ни какого способа проникнуть туда, даже с «Горской отмычкой».

Мы двинулись в коридор, из-за его ширины в нём можно было двигаться только по одному. Я подошла к белым двойным дверям. С шипением и визгом они распахнулись, открывая проход ко второй паре дверей через тамбур, достаточно большой для одного пони. Я шагнула внутрь и тихий голос сказал что-то по-зебрински, затем протрещал:

– Пожалуйста, назовите ваше имя, личный номер, племя и регистрационный номер зебры.

– Э-э… Блекджек. Шестьдесят девять. Стойло Девять Девять. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, – небрежно отозвалась я. Я смотрела на знак, но он был написан по-зебрински. Голос попросил повторить ещё раз, и я повторила. Будучи пони из Стойла, клаустрофобия не была одной из моих проблем, но я должна была признать, что застрять в этом узком, как сортир, пространстве было неприятно.

– Сожалеем. Данного личного номера или племени нет в списке. Пожалуйста, оставайтесь на месте и мы применим к вам Специальную Обработку, – сообщил голос. Не знаю, были ли это тараканы в моём черепе или предупреждающий вскрик от розовой пони, но я рухнула на пол, когда металлическая клешня свесилась с потолка и попыталась защёлкнуть на мне ошейник. – Пожалуйста, оставайтесь на месте, – попросила клешня синтетическим голосом, затем повторила это по-зебрински. Из стен выдвинулись маленькие металлические шипы, которые могли бы заставить отшатнуться большинство пони. Я обернулась, когда клешня упала вниз и ухватила мою переднюю ногу. Ошейник обвился вокруг неё и защёлкнулся.

Затем всё залило белым.

Некоторое время я моргала, пока головокружение заставляло шебуршиться моего радтаракана, а затем оказалась лицом к лицу с кучей трупов. Здесь были тела, которые варьировались от сгнивших костей и шкуры до неплохо сохранившихся пегасов, минус их головы. Я оказалась в почти идеально кубической камере. Надо мной был какой-то талисман, для телепортации? Оглядевшись, я увидела весьма прочную дверь и потрескавшееся окно. «Специальная Обработка», предположила я.

Был ли это действительно плохой признак, что нахождение в комнате, на треть заполненной телами, совсем не пугало меня, как вроде бы должно было?

У большинства трупов были ошейники и пулевые отверстия в затылке, или совсем не было шеи и головы. Тела выглядели… пожёванными. Большинство из них были пони, одна или две зебры, с виду, мусорщики. Бетонные стены здесь были испещрены выбоинами от пуль. Кто-то написал на стене до боли знакомой чёрной краской: «Выхода нет» и «Храни нас, Луна». Но больше всего беспокоило, что кто-то собрал изуродованные тела и построил из их различных частей небольшую хижину, достаточно большую, чтобы внутри поместился один пони. У меня было тревожное предчувствие, что некоторые из этих каркасов страдали.

Я проверила прочную дверь, но на ней не было даже дверной ручки, не говоря уже о замке. Три крепких удара по окну только встряхнули его. Внутри стекла проходила какая-то проволочная сетка.

– Ладно… выглядит не очень здорово.

Секундой позже последовала вспышка и передо мной появилась Блюбель, с треском рухнув на меня.

– Ооох… это было неприятно… – простонала голубая кобылка. Она поднялась с меня, нужно признать, это было не совсем то, что я планировала. Конечно, вообще-то я ничего не планировала, но этого я не ожидала. Я взглянула на Блюбель, на взрывающийся ошейник на её шее. Впереди у него ярко горела красная лампочка. – Я вляпалась, да? – спросила она, поправляя копытом смертоносное кольцо.

– Мда. Не без этого. Эти штуки взрываются быстро и мерзко, – сказала я, тряхнув таким же на моей передней ноге. Блюбель хотя бы хватило приличия выплеснуть свой обед от вида того, на чём мы стояли. Я вздохнула, оглядывая нашу тюрьму. Учитывая, что здесь были пегасы Анклава, сражение может скоро закончиться и мы останемся здесь в ловушке. Я обшарила карманы мёртвых пегасов и нашла ключ-карту… не самая полезная вещь здесь. На копыте одного из них так же было что-то похожее на упрощённую модель ПипБака. Своего рода примитивный компьютер. Я скачала его файлы на свой Дельта. Энергомагический пистолет и израсходованные картриджи, судя по подпалинам на двери, он пытался прожечь себе выход…

– Ладно. Итак… у нас есть план, или мы просто начнём пинать всё, как психи? – спросила она, глядя на сплошное стекло. Хоть на нём и были трещины, но судя по нескольким пулям, застрявшим в нём, я сомневалась, что мы сможем пробиться через него наружу.

– Звучит как обычный план, а, Блекджек? – заметила Рампейдж в углу. Я не стала смотреть.

– Не прострелить. Не выбить – я взглянула на ящик со взрывчаткой, который мы захватили наверху. Может быть, если бы я была П-21, я могла бы рискнуть и взломать его. Хотя, у нас не было выбора… Но пока мне очень не нравилась идея возиться с большой чёрной взрывоопасной коробкой. Я нахмурилась и стряхнула взрывной ошейник со своего копыта… затем поймала взволнованный взгляд Блюбель, которым она следила за поднимающимся и опускающимся браслетом со взрывчаткой. – О, не волнуйся. Эта бомба не разлетится в разные стороны. Она взрывается внутрь. – Не очень обнадёживающе, но я была знакома с этим эффектом не понаслышке.

Они взрываются внутрь. Я нахмурилась и немного повернула ошейник своей магией. Он был собран из металлических пластин, удерживаемых вместе пружинами, позволяющими ему изгибаться. С внутренней стороны каждая пластина была покрыта сантиметром пластиковой взрывчатки. Провод тянулся от одной пластины к другой. Разорвёшь контакт и бум. Нахмурившись, я медленно левитировала ошейник к стеклу и затем аккуратно надавила копытами. Внешний край разошёлся. Внутренний край сжался. Я внимательно следила за проводом. Ещё чуть-чуть… ещё чуточку… я закусила губу.

Вот так. Он распластался по стеклу. Я вытянула магией из сумки тюбик чудо-клея и принялась приклеивать бомбу-ошейник на место. Наконец, я осторожно привязала шнурок к проводу.

– Поехали, – сказала я, когда мы укрылись в углу. Блюбель закрыла уши и пригнула голову, и я дёрнула провод.

Если бы у меня были нормальные уши, в них бы, наверное, хлопнуло и зазвенело. Когда ошейник взорвался, металлические пластины разлетелись рикошетами по всей камере. Блюбель ойкнула, когда одна из пружин засела в её плече. Пока я осторожно вытаскивала её, всё заволокло дымом. Я вспомнила, как за несколько часов под Хуффингтоном у Глори отвалилось крыло. Я надеялась, что ХМА здесь была слабее, но учитывая, что большинство тел здесь сохранились без гниения, надежда была слабой.

… тем более, что стекло осталось целым.

– Проклятье! – заорала я, и начала колотить копытом по обожжённому окну. – Я пережила Деуса! Я пережила Сангвина! Я уделала до смешного упрямого убийственного робота! Держала в копытах целую стаю мантикор! На меня лодки падали! Я не собираюсь подыхать из-за куска грёбанного стекла! – вопила я, молотя по пуленепробиваемому стеклу копытами. Блюбель присоединилась ко мне.

Наконец… мы расковыряли маленькую дыру, размером с мою морду. Блюбель задыхалась, а я только заметила, что мои энергорезервы начали истощаться. Я высосала рубин и осмотрелась. Прямо сейчас, если Профессор встроила в мне в глаза какие-нибудь убийственные лучи и не сказала мне, им бы самое время выскочить.

Тут я моргнула и выплюнула полурастворившийся самоцвет себе на копыто. Я посмотрела на потрескавшееся стекло с металлической сеткой, а затем перевела взгляд на маленький красный обмылок.

– Эй… это стекло из драгоценного камня?

– Э-э… не думаю, – скептически ответила Блюбель. Она выглядела не очень хорошо. Та травма и напряжение выматывали её. Я вспомнила магазин спорттоваров, мы активировали аварийный источник питания, когда вошли внутрь. Та сильная ХМА всё продолжала усиливаться, пока я не обнаружила, и не отключила то дурацкое кольцо.

Я дожевала остатки рубина и сапфира.

– Давай-ка выясним – поднявшись на задние ноги я осторожно просунула рот в дыру. – Давай… – пробормотала я, когда стекло коснулось моей щеки и упёрлось в зубы. Обычно мне нужно было немного подержать рот закрытым, чтобы это начало работать.

Или же это не сработает со стеклом и тогда у нас серьёзные проблемы.

Вдруг стекло проскользнуло дальше и я сжала челюсти. Я добралась до внутренней сетки и, после небольшой паузы, она тоже размягчилась до такой степени, что я смогла жевать и глотать. Внутри была ещё какая-то пластиковая плёнка с которой мой «желудок» был вообще не согласен. Само стекло было безвкусным месивом, но хотя бы у сетки был слабый морковный привкус. Однако мои системы с трудом справлялись с этим. Я попыталась сплёвывать, но полурастворившееся стекло затвердевало у меня на губах и свисало стеклянными соплями с подбородка. Я продвигалась, но… это займёт некоторое время.

Чтобы отвлечься, я запустила аудиофайлы с пегасовского недоПипБака.

– Команда Картографов № 5. Аудиофайл Свифтвинга. Мы обнаружили какой-то лагерь. Похоже в нём содержались военнопленные, жалкие ублюдки. Не уверен, что мы найдём что-нибудь полезное в этом лагере, но центр обработки выглядит более многообещающим. Нужно только проникнуть во внутренние защищённые помещения. Здесь всё на кардридерах. Видимо они не хотели рисковать и ставить обычные замки, когда здесь было столько полосатых.

Пока я продолжала грызть, Блюбель демонстративно разглядывала потолок и я мысленно переключилась к следующей записи.

– … Свифтвинг. Возле скелета на крыше Реин Скволл нашёл карту, которая сработала на входной двери, это были единственные останки пони, которые мы нашли. Пегаска. Не знаю, была ли она дашитом или просто была убита заключёнными, прежде, чем смогла убраться отсюда. Кто-то выстрелил ей в голову. В любом случае, центр обработки тоже был разграблен. Мы столкнулись с грязнопони, абсолютно психованной. Она жрала сама себя. Укусила Реин Скволла. Мы позаботились о том, чтобы сохранить тело, просто на всякий случай.