Текст книги "Второй шанс (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 68 страниц)

Я больше не могла доверять своему Л.У.М.-у. Здесь в морге он мог показывать и две красных метки, и двадцать. Они продолжали сдвигаться вокруг меня. Блюбель воспользовалась возможностью, чтобы захватить потрёпанный хуфбольный шлем, забытый в зоне Специальной Обработки, Лансер обещал, что моя отсрочка не распространяется ни на кого из идущих со мной. Я взглянула на ошейник, обёрнутый вокруг её горла, а затем на Ксанти. Я не знала точно, на каком она уровне по умнопони-шкале.

– Ты можешь что-нибудь сделать с её ошейником? – спросила я, стараясь игнорировать посторонние шумы. Я продолжала слышать, как десятки воображаемых ошейников взрываются одновременно. Думаю, взрывающиеся ошейники были для меня нелюбимым устройством номер один в Хуффе.

– Чего? – возмутилась Блюбель, ткнув копытом в Ксанти. – Я не собираюсь позволять этой грязной полосатке прикасаться к нему! Найди мне какого-нибудь пони, который может справиться с этой работой! Её помощь мне не нужна!

Ксанти отпрянула назад.

– Я не стану. Можешь проклинать меня, но я ни чем не обязана пони!

В одно мгновение я развернулась к ним обеим.

– Ты! – рявкнула я на Блюбель, схватив её за плечи. Внезапно она приняла такой вид, будто ожидает получить полное лицо жидкого стекла. – Единственная пони, кто ещё не распылён здесь, это я! Ты хочешь, чтобы я попыталась снять с тебя этот ошейник? Хочешь? – она быстро затрясла головой и я развернулась к Ксанти. Она взвизгнула и сжалась в ужасе. – А ты! Не ты ли мне сейчас говорила, что не можешь отправиться домой, потому что проклята? Это значит ты застряла здесь! А ЭТО значит, что ты должна приложить все свои навыки, какие можешь, чтобы помогать пони и делать это по доброй воле. Потому что иначе единственная альтернатива для тебя – это присоединиться к Предвестникам, а они серьёзно меня бесят!

Она отступала, ужасно трясясь. Ох… она только что была проклята ужаснейшей вещью, которую только знал её народ… мной… и отрезана от этого народа под страхом смерти… и тут я ору на неё! Я закрыла глаза и попыталась игнорировать далёкие крики моих друзей. Их здесь не было. Это было просто моё сумасшествие. Нельзя переносить это на неё.

– Послушай. Эта хреново для вас обеих. Ни одна из вас не хотела бы вляпаться в такое… и это постоянно происходит вокруг меня. Я могу столкнуться с кем-то совершенно незнакомым и полностью расхреначить его жизнь просто потому что он оказался там. Но я больше не могу делать всё это в одиночку. Если вы двое можете помочь друг другу… прошу… помогите.

Я вздохнула. Это всё, на что я могла надеяться. Затем я взглянула и увидела как Блюбель неохотно наклоняет голову, позволяя зебре осмотреть ошейник.

– Только… не взорви мою чёртову голову, – проговорила голубая кобыла, зажмурив глаза.

Пока Ксанти изучала ошейник, я проверила дверь. Закрыта, но у меня была карта. Осторожно, я открыла её и заглянула в короткий коридор по ту сторону. Забавно… всё вокруг выглядело отвратительно, но это помещение выглядело чистым.

– Я… я не думаю… – запинаясь проговорила она, убирая копыта.

– Если ты не уверена, это нормально. Лучше, чем совсем не попытаться – сказала я, оглядываясь через щель в морг. Тут стояли ряды каталок, а вдоль стены тянулся ряд стальных дверей, как и в крошечном морге Девяносто Девятого. Мне всегда казалось, что они выглядят как маленькие холодильники. Мерцающие лампы сменились устойчивым освещением и я заметила какие-то терминалы на каталках.

Медленно я двинулась через короткий коридор.

– Так, ладно, я знаю, что это звучит как бред, но я не хочу с вами драться, – позвала я, двигаясь вперёд и не доверяя ни своему Л.У.М.-у, посылающему мне предупреждения, ни всему, что было в моей голове. Я не верила, что морг был пуст. Уж после моей тирады и драки наверху они должны знать, что мы здесь.

– Врёт как дышит, – пробормотал жеребец в ответ.

– Она не красная, – слабо отозвалась кобыла.

– Назови себя! – проговорил знакомо звучащий голос.

– Твистер? – спросила я и выглянула из-за угла на трёх пегасов в силовой броне. Они соорудили импровизированную баррикаду, которая бы и трёх секунд не продержалась под концентрированной атакой. – Вы чего здесь делаете? – спросила я пегасов Нейварро, с которыми уже встречалась у пещеры Спайка.

Она отстегнула шлем, её лавандовая шкурка напомнила мне Дэззли. Грива Твистер была более пурпурно-синей, но без отблесков.

– Блекджек… это… – она осмотрела меня с ног до головы одним долгим шокированным взглядом. – Девочка, что, во имя всех вечных мук, с тобой случилось? На свете нет приличных причин, по которым какая-нибудь кобыла имела столько металлических частей в теле!

– В Хуффингтоне бывает, – ответила я с бледной улыбкой. – Стреляли. Захотелось поглядеть, что за дела.

Жеребец с ракетницей прорычал:

– Думаешь мы настолько тупые, чтобы думать, что ты настолько тупая, что просто прискакала сюда, потому что тебе любопытно? Здесь таких дураков нет!

– Ты не знаешь Блекджек, Бумер. – лавандовая пегаска разглядывала Блюбель и Ксанти со смесью подозрительности и отвращения. – Что ты делаешь с этой полосаткой? Она выглядит как одна из тех, что загнали нас сюда!

– Она встретила меня, и в результате это разрушило её жизнь, – сказала я, вступая немного между Твистер и Ксанти. Бумер и Сансет-или-как-её-там немедленно переглянулись. – О… я думаю вы можете её понять? – зебра наградила меня взглядом, говорящим «вот видишь?».

Наконец Твистер расслабилась. Выглядела она не важно, на самом деле бледной и болезненной. Я подозревала, что это ХМА высасывает из неё жизнь.

– Думаю можем. Командование не погладило нас по головке за оставление позиций. Они решили сделать пример из нас троих. За переход на вражескую сторону меня едва не приговорили к расстрелу. Но потом я сказала им, что ты сказала мне, что агент Лайтхувз делает чуму. Это заинтересовало руководство. Оказалось, что у нас есть записи о похожей болезни.

– Директор Мефитис? – спросила я.

– Угу. Об этом писала одна из старейших медицинских семей Анклава – я скрипнула зубами, от чистой ярости мне хотелось его кастрировать. После того, что он сделал с Сиррэс на той записи… Я попыталась смягчить свой убийственный взгляд. Сансет и Бумер знали меня не так хорошо, как она, да и она знала меня едва-едва. Когда я расслабилась, все, кажется, чуть успокоились. – И раз уж мы трое вляпались, нас отправили на поверхность, чтобы попытаться выяснить, что здесь делали Тандэрхед.

– Разве это не противоречит договору между Нейварро и Тандерхед? – нахмурилась я.

– Ещё как, – отозвалась Сансет, борясь со своим шлемом. Наконец она справилась с защёлкой, оказавшись ржавого цвета кобылой с оранжевой в жёлтую полоску гривой. – Официально мы не возвращались. Мы дезертиры, пока не завершим нашу миссию – она взглянула на других двоих. – Сомневаюсь, что те Дубоголовые поверят в это хоть на секунду, но всё же это удобное оправдание, почему мы здесь.

– Ясно. Ну и как, нашли что-нибудь? – спросила я, оглядывая терминалы.

Твистер кивнула.

– Нашли. Нашли чуму, сохранённую в замороженных телах, – сказала она, обводя жестом блестящие металлические дверцы. – По-видимому это зебринская болезнь, заставляющая их пожирать плоть мёртвых.

Глаза Ксанти широко распахнулись.

– Чума кровавого голода здесь?! – она немедленно принялась вытирать копыта. – Я… здесь… мы должны уйти отсюда!

– Расслабься – это всего лишь болезнь, заставляющая тебя медленно сходить с ума, пока ты не начнёшь грызть ноги других пони. – Что ты знаешь об этом? – спросила я зебру.

– Ужасная болезнь, вспыхнувшая во время страшного голода. Когда не стало еды, зебры отчаялись настолько, что стали есть себе подобных! Тогда голод взял своё. Когда их убивали, голодающие поедали их плоть и тоже заражались. И как бы ни готовили эту плоть, болезнь не исчезала – как и в системах переработки стойла.

– Это… это лечится? – могла ли я что-то сделать для моего дома? Когда случилось то, что случилось…

Но Ксанти только покачала головой.

– У меня дома, любая деревня, поражённая чумой, закрывалась на карантин и сжигалась. Эта болезнь не похожа на другие. Её нужно проглотить. Она начинает развиваться только в желудке. Но если частицы болезни попадут на твои копыта и окажутся в еде, ты можешь заразить себя или других. Один кусочек заражённой плоти в кастрюле и целая деревня может быть потеряна – я почувствовала, как груз свалился с моих плеч. Возможно я должна была поступить иначе, но понимание того, что это не было моей ошибкой… было для меня большим облегчением.

– Хотя это, так или иначе, зебринская болезнь, почему она не поражает пегасов? – спросила я и тут же Твистер и Сансет беспокойно переглянулись. Замечательно, теперь-то что?

Сансет нахмурилась.

– Пони-пегасы больше других отличаются от зебр. Болезнь развивается в нас гораздо медленнее. Но… – она подошла к одной из металлических дверей на стене. Я присоединилась к ней, когда она осторожно приоткрыла дверь копытом. Внутри был длинный металлический стол. Осторожно ржавая кобыла потянула его наружу.

На нём лежали четыре мёртвых пегаса. У каждого из них были были жёванные раны, оставленные рейдерами, готовившими пищу из их конечностей.

– Все они пони Нейварро, пропавшие за последние две недели. Может дезертиры вроде нас… может и нет – двух недель хватило, чтобы болезнь развилась в полную силу. Ещё больше тревожило то, что пони были изрезаны. Большие куски плоти были удалены, но не вырваны, а аккуратно вырезаны. Только их головы оставались более-менее нетронутыми, хотя их губы были съедены, от чего их лица скалились в вечной гримасе.

– Те пегасы, снаружи, они ведь не с вами? – спросила я, похолодев.

– Там снаружи пегасы? Дерутся с зебрами? – спросила Твистер, взволнованно оглянувшись на своих спутников.

Я магией подняла ящик со взрывчаткой.

– Вот это было у них.

– Ух ты! – Бумер бросился к длинной чёрной коробке и открыл её с гораздо большим энтузиазмом, чем у меня. Внутри оказался ряд контейнеров, заполненных странными цветными жидкостями и трубки. – О да! Четырёхкомпонентная жидкая радужная взрывчатка с молниевой системой детонации. Шикарно! – усмехнулся жеребец. – Устанавливаешь эту штуку и готовишься к адски-плохой погоде!

– Шаришь во взрывчатке? – тут же спросила Блюбель.

Он стянул шлем, оказавшись на удивление красивым коричневым жеребцом с выдающимся подбородком и широкой, простой улыбкой.

– Ну, вродь того. Думаешь почему они зовут меня «Бумер»? – он подвигал пушистыми чёрными бровями перед смутившейся кобылой.

– Горяченькие ночки в лётной школе, – подтвердила Сансет, закатив глаза.

– Несколько дней казармы чистили, – с гордостью добавила Твисетр. – Командование издало приказ никогда не кормить его бобами, иначе это будет расценено как преступление против всех пегасов.

– Это как сверхзвуковой радужный удар, – закончила Сансет. – Из его задницы.

– Ну ладно! Хватит уже, – пробормотал он, опустив уши. Фыркнув, он отошёл от ящика и стал осматривать ошейник Блюбель. Затем сделал что-то своими копытами и спустя секунду легко снял его. Все пони подпрыгнули, а Блюбель взвизгнула. Он покачал ошейник на копыте, – Кусок барахла – и зашвырнул его в угол.

– Ты это… ты мог… я… – лепетала Блюбель, тыча копытом в Бумера.

– Чё? – спросил он, хмурясь. Внезапно она рванулась вперёд, обвила его шею копытами и резко наклонила его назад во всей его силовой броне. Она прижалась губами к его губам в долгом, крепком поцелуе, от чего он мог только беспомощно дрыгать копытами в воздухе. Затем, так же резко, как схватила, она вернула его в нормальное положение, оставив стоять с мечтательным выражением на лице. Спустя секунду его крылья взметнулись и остались торчать по бокам.

– Спасибо, – улыбнулась она покрасневшему как вишня пегасу.

– Наш малыш вырос, – с улыбкой сказала Твистер Сансет.

Тем временем мне на глаза попалась Ксанти. Она уставилась на табличку возле холодильника, непохожего на другие.

– Ты в порядке? – спросила я с лёгкой улыбкой.

– Это здесь, – тихо отозвалась зебра. – Воительница…

Я взглянула на дверь, а затем и на табличку. Мои глаза выхватили только одно.

Имя: Шуджаа.

Дерьмо. Талисман, который был у неё, теперь внутри одного из моих лучших друзей. Я смотрела на табличку.

Полевой отчёт: объект (опознанный как Прадитьер Шуджаа) найден на месте конфликта 99-1238-J. Хотя на теле не было обнаружено никаких травм, объект был мёртв. Сержант Твист, единственная выжившая из разведргуппы, была в истерике и, получив успокоительное, была направлена для транспортировки в МЦФ для лечения. Представитель ДМД связная Гласс запросила тело и всё, что будет найдено на или внутри него, для отправки в ДМД для дальнейшей передачи в Министерство Стиля. Указанная передача задержана по приказу директора лагеря Мефитиса. Полковник Капкейк официально запросил отправить останки на базу Мирамэйр для организации похорон.

Здесь же были приложены карты и фотографии, не имеющие для меня особого смысла. Я взглянула на дверь. Я просто посмотрю. Это же не больно? Открыв дверцу я вытянула маленький выдвижной стол…

То, что лежало на столе, не было зеброй. Не было и той кобылой, что я видела на зернистых чёрно-белых фотографиях. Это было просто множество кусочков зебры, наваленных кучей вокруг костей. Они разбили и разъяли её на части, какой-то Гуль пришёл и забрал какие-то останки. Никогда я не была так рада, что Рампейдж сейчас не здесь, и не видит этого, никогда я не была так счастлива, что у меня есть действительно большая бомба, чтобы дать Шуджаа то, что она заслужила.

– Похоже вы зря потратили время, пробираясь сюда, – хрипло сказала я зебре, выглядевшей крайне подавленной.

– Всё было пустой тратой времени, – заметила Рампейдж за дверью. Я сидела на полу, ужасно болела грудь.

– Устанавливай свою бомбу, Бумер, – громко сказала я, закрыв глаза. – Установи её на пять минут. Позволим Лансеру лично повидаться с Шуджаа. Здесь нет талисмана… так что отправляемся – это было моё воображение, или это слабо мерцающая зебра собственной персоной? У меня копыта чесались ударить воздух, когда он подошёл ближе. Я смотрела в эти искажения. – Теперь будешь стрелять нам в спины?

Ответа не последовало. Я даже не была уверена, что он вообще был там. Мне слышались далёкие предсмертные крики. Среди них были мои друзья. Мне слышался плач тысяч голодающих зебр, скрипящих зубами, поддающихся голоду, бросающихся на туррели и срывающих с себя ошейники, чтобы взорвать свою собственную голову. И для меня не имело значения, происходит это только в моей голове или нет. Я поднялась на копыта, и во мне не осталось ничего кроме ненависти. Бумер нажал какие-то кнопки и радужные жидкости начали смешиваться вместе, а искрящийся магический таймер начал обратный отсчёт.

Медленно я направилась через двери обратно в санчасть, а затем вверх по лестнице. За свой спиной я слышала мягкую поступь живых и мёртвых. Мы уходили. Сохрани Селестия всех на моём пути. Я шагнула в ночной дождь, вверху сверкнула молния и гром прокатился через мою кровь, будто сами элементы наконец увидели этот упадок, этот грех… и гневно ревели от этого.

– Лечь, на землю быст… – проорал пегас в лакированной, модно выглядящей броне Тандерхед. Пятеро бойцов, четверо на земле и один в воздухе. Всего пятеро? Затем я оказалась на нём, рывком сократив разделявшее нас расстояние, будто я была в ЗПС и схватила дыхательные трубки, идущие к его респиратору. Меч сверкнул в свете молнии, заблестел на свету. Он вошёл в его промежность и двинулся вверх, пока не рассёк горло единым ужасным разрезом. Затем я отбросила тело и его кровавые внутренности полезли из рассечённой брони на глазах у второй пегаски.

Я видела свет. Обволакивающее тепло. Движение. Мои копыта несли меня к источнику этих малиновых лучей. Так горячо. Очень горячо. Я представила, как взрываюсь в огне. Взрываюсь от всей наполняющей меня ярости и ненависти. Я представила себе, что каждый из этих Анклавовцев был директором лагеря. Я что-то кричала, слова не имели значения, когда я сократила дистанцию, будто под дозой Флэша. Поднялись Долг и Жертва. Четыре выстрела, как в замедленной съёмке, вгрызлись в модное забрало. Пятый выстрел взорвался фонтаном красных брызг и его лучевая винтовка погасла.

Один из пегасов поднялся в воздух. Я прыгнула следом, мои механические пальцы схватили скорпионий хвост и мы стали подниматься всё выше и выше во вспыхивающее небо. Это был Лайтхувз, трусливый мулий сын, который видел эти зверства и не уничтожил их. Который использовал их. Который убивал других пегасов только чтобы заставить свою заразу работать в себе подобных. Глори однажды упоминала, насколько крепки крылья пегаса…

Мой меч был крепче.

Я рубанула им через броню и кобыла внутри закричала. Со всей силой, на которую был способен мой рог, я резанула лезвием по её крылу и в конце концов мы обе начали падать. Воздушная пегаска была близко… слишком близко. Возможно она не заметила, что потеряла крыло. Возможно ей просто не повезло. Она выстрелила в меня сияющей, расщепляющей энергией, магически съедающей мою броню. Если бы я была из плоти и крови, возможно я бы умерла, превратившись в светящуюся жижу.

Но я не была из плоти и крови. Я была ненавистью и болью в обличье пони.

Я прыгнула к ней и обернула передние копыта вокруг её шеи. Она перевернулась в воздухе с ног на голову и выпалила из энергопушек. Так близко, я могла представить, что почти вижу её глаза за забралом. Я не знала, насколько высоко мы забрались. Я слышала стрельбу, но затем я услышала и крики. Услышала гром. Я могла слышать всё, кроме собственного сердца. Внутри меня была тишина. Мои пальцы обхватили её шлем и она затряслась, и начала дико отстреливаться. Другим копытом я била её в лицо снова и снова со всей силой, на какую была способна. Послышался треск, хлопок и левая часть забрала отскочила прочь. Я заглянула в широко раскрытый зелёный глаз и увидела в нём отражение двух красных зрачков.

Мой рог послал три магических пули, прежде чем выгорел. Крылья пегаски опали и мы рухнули вниз в дождь и темноту. Моё падение изломало кости, трещащие и расползающиеся, вбитые мною в грязную землю. Я должна была оставаться внизу. Я должна была.

Я ещё не закончила. Я игнорировала мигающие огни, предупреждающие, что мной получены увечья и мне лучше оставаться на месте. Поднявшись на копыта я направилась к однокрылой пегаске, пытавшейся испепелить меня, пока я приближалась. Мой рог больше не работал, но у меня были пальцы. И у меня были кости. Кобыла двигалась так медленно. Слишком медленно. Я выдернула одну из разбросанных костей, похоже ребро, и бросилась на пегаску. Ровер был прав… пальцы лучше. Пальцы на одном копыте ухватились за броню, её лучевая винтовка вспыхнула в нескольких дюймах от меня, так близко, что я почувствовала магическое тепло своей шкурой. Пальцы на другом моём копыте вонзили обломанный конец ребра в дыру, оставшуюся от оторванного крыла. Это не убило её. Это нормально. У меня была ещё кость.

И ещё. И ещё.

Когда она прекратила стрелять, я поднялась и через струи дождя посмотрела на остальных. Последняя пегаска обнаружилась возле трупа, что я бросила ей в лицо. Она заметила меня, несущуюся к ней. Поднялась в воздух… спасая свою жизнь.

Она почти успела. Мои пальцы схватили её жалящий хвост и мы оказались в воздухе. Пегаска посмотрела на меня и направила полёт к одной из башен с её ржавой туррелью, всё ещё целящейся стволом во внутренний двор. Я предположила, что она задумала сковырнуть меня.

Никакой пони ниоткуда меня не сковырнёт. Моё тело врезалось в ржавую башню, но у меня не было лёгких, которые можно было бы раздавить или проткнуть, и не было сердца, которое могло бы дать сбой. Задними ногами я обхватила ржавые перила и мои пальцы крепче ухватили хвост. Внезапно пегаска перешла от ускорения к резкой остановке с хлопком, как от резинового жгута. Затем она снова рванулась назад, пока я швыряла и пинала башню. Кувыркаясь, мы падали вниз, её крылья боролись за попытку удержать мой дополнительный вес. Приземлившись на квадратную покатую крышу мы провалились через ржавую металлическую кровлю.

Внутри, сложенные друг на друга по пять штук спальные койки, развалились под нами. Кости, куски шкуры и тряпьё, изорванные и раздробленные в пыль поднялись в воздух. Пегаска вскочила на копыта, повернувшись ко мне лицом, когда я тоже поднялась и рванулась вперёд. Если бы она побежала, если бы полетела, она выиграла бы ещё несколько секунд.

Не больше.

Энергомагический миниган вспыхнул, каждый выстрел, казалось, длится минуту, по мере моего приближения. Моё тело было в агонии. Ну и что? Я всегда в агонии. Жизнь была агонией. Я точно знала, что должен был чувствовать Деус, когда его бросали на тех зебр. Боль. Необратимость. Гнев. Ничто не могло остановить его. Ничто не может остановить меня теперь. Я схватила её за шею и швырнула в нагромождение коек позади неё. Вся конструкция обрушилась на нас, но это меня не остановило. Мои задние ноги взрыли землю, когда я рванулась вперёд. Я хотела сломать её, хотела пустить в разнос своё тело. Хотела разбить вдребезги весь этот мир.

Я хотела убивать худшими из возможных способами.

Мы пробились через лавину дерева и костей и, наконец, вырвались из здания. Тонкая металлическая стенка со скрежетом прорвалась и выбросила нас обратно в грязь. Её модное многоствольное оружие было ничем против моего гнева, когда я отбросила её в переплетение колючей проволоки, оба её оружия наконец заискрив, хлопнули и потемнели, пока она сползала по ней, отчаянно хлопая крыльями.

Она никуда не улетала.

Я встала перед ней как зебра и начала бить, и крушить, и рвать её броню. Мои копыта могут самовосстанавливаться. Как и её броня, если я дам ей немного времени. Этого я делать не собиралась. Я молотила её забрало, пока оно не открылась. Фиолетовые глаза смотрели на меня, когда она подняла передние копыта в попытке защититься. Я просто билась и прорывалась к ним с её лицом. Наконец, я ухватила её шлем своими пальцами и начала тянуть. Мои моторы гудели, искрили и дымились. Моя кожа растянулась и напряглась, будто я собиралась разорваться на две части.

Может я и собиралась. Возможно этого я и хотела.

С металлическим скрежетом я сорвала её лицевую пластину. Удерживая её голову одним копытом я отвела второе, чтобы размазать её лицо по задней стенке черепа.

Тут сверкнула молния и я увидела лицо Глори. Не Рейнбоу Дэш… Глори. Виднелась фиолетовая грива. Снова сверкнула молния, я видела красное, капающее из её рта и ноздрей. Её губы двигались, но я ничего не слышала. Только гром и вопли. Мои друзья и другие бежали ко мне. Я видела боль в её глазах… более тёмных, чем у пони которую я помнила…

Не Глори… Даск.

Я собиралась убить сестру Глори.

Я оглянулась на трёх пегасов Нейварро. Бойня, которую я устроила им, не шла ни в какое сравнение с тем, с чем я столкнулась этой ночью. Я подумала, что страшные истории о призраках у них в Анклаве рассказывают о пони вроде меня. Ксанти смотрела на меня в молчаливом ужасе. Звёздная Дева. Даже кобыла-Горец, её голубые глаза смотрели с настороженностью… и страхом… и на её лице читалось единственное слово.

Жнец.

Запрокинув голову я закричала от всей ненависти, боли и гнева внутри меня. Я должна была убить её. Убить всех до единого. Я чувствовала жуков в моей голове, прогрызающих путь наружу. Я хотела, чтобы Лансер услышал меня в ночи. Хотела, чтобы Лайтхувз услышал меня, где бы он ни прятался. Мне хотелось, чтобы кто бы там ни был, машина или пони, руководящий Предвестниками, знала, что в этот момент я могла бы снести башни Ядра голыми копытами, чтобы уничтожить его. И, будто соглашаясь, бетонный блок центра обработки взметнулся фонтаном радужного пламени, и оглушительный взрыв прокатился по лагерю. Мне казалось, будто я одержима самой Шуджаа и пусть Пустошь услышит её гнев в последний раз.

Но затем момент прошёл, и подобно тому пылающему шару радужного пламени, моя ярость выдохлась. Буквально. В глазах потемнело, и мои копыта замерли. Я стала инертна, как кости вокруг меня.

>Основная энергосистема исчерпана. Активируется аварийный энергозапас.

Всё что я могла – это чувствовать. Чувствовать мою опалённую шкуру. Чувствовать стекающую холодную воду. Чувствовать дрожащую подо мной Даск.

Моего плеча коснулось копыто. Я попыталась заговорить, но мои челюсти не двигались. Затем я почувствовала самоцвет, прижатый к моим губам, мятный изумруд. Послышался слабый гул, и мои глаза замерцали жизнью. Я увидела под собой Даск, лежащую без сознания. И Блюбель рядом с собой.

– Спасибо, – сказала я. Без раздражения. Без усталости. Даже после взрыва, обстрела и побоев, моему телу просто нужна была перезарядка.

Осторожно я отступила назад, вытряхнула несколько самоцветов и съела их, заев банкой Готового обеда. Я опустила глаза.

– Помогите ей… – всё что я сказала и трое пегасов поспешили на помощь к избитой Даск. И никто не озаботился помочь мне, могла ли я винить их?

Тысячи зебр наблюдали за мной. Они могли быть призраками, костями и тенями, но я могла видеть их взгляды.

Я оглянулась на настороженную Блюбель.

– Ты поговоришь с матерью? – спросила я спокойно, едва слышно за дождём. Она кивнула. Я подозревала, что она сделает всё возможное, чтобы удержать Горцев от помощи Предвестникам в моём преследовании. Я кивнула и вложила меч в ножны. Моя броня и сумки были наполовину сожжены, но всё, что мне сейчас требовалось, это быть в состоянии продолжать идти.

Подойдя к Ксанти я взглянула на неё. Она сжалась, дрожа в грязи. Она сказала, что я прокляла её. Я не собиралась. Я не хотела рушить её жизнь просто спасая её. Но теперь я должна была позаботиться о ней.

Я была в ответе.

– Доставьте Даск обратно в небесный порт Реинбоу Деш, – негромко и размеренно сказала я троим Анклавовцам. – Если не можете, доставьте её в Коллегиум. Скажите Триаж, чтобы помогла ей. Возьмите с собой Ксанти. – я перевела взгляд на напуганную зебру. – Ксанти… поговори с Саггитариусом и Триаж. Ты хорошая, умная зебра… там у тебя будет жизнь. Понимаешь? – она не ответила. И я не могла винить её. Я съела очередной самоцвет, дожидаясь, чтобы она кивком или голосом как-то показала своё понимание. Наконец, она едва заметно дёрнула головой.

Я оставила их, по пути подобрав выпавшие в грязь револьверы. Тысячи глаз наблюдали за мной. Даже мёртвые молчали, когда я уходила в грозовую ночь. В воротах я остановилась. Повернувшись, я посмотрела на одну из сторожевых башен. Мои глаза поднялись вверх будто против моей воли. Там, на вершине шпиля был шестой Анклавовец, освещённый отблесками пламени от догорающих обломков центра обработки. Я знала его. Это мог быть только он.

«Спускайся сюда», – подумала я. – «Спускайся и позволь мне закончить то, что я начала с Даск».

«Скоро», – вообразила я его ответ. – «Скоро».

А затем бронированный пегас прянул в тёмное небо. Одна я повернулась и вышла в чёрный дождь.

Заметка: Достигнут максимальный уровень.

Глава 10

Просветление

«Ну… есть какие-нибудь неурядицы, проблемы, дилеммы или дела большие и малые, в которых я как хороший друг могла бы тебе помочь?»

Я стояла посреди Девяносто Девятого. Кровь сочилась из трупов моих, теперь уже бывших, соседей по Стойлу. Они бесформенными кучами громоздились вокруг меня, а я все пыталась отдышаться. Дэйзи, как и в прошлый раз, оказалось убить труднее всего. Но в конце концов, я разорвала её заднюю ногу выстрелами из дробовика. Затем последовали еще два в голову, и все было кончено. И сейчас я направлялась к жилым помещениям.

Обход дверного замка правами доступа охраны. Два выстрела. Обход замка. Два выстрела. Обход. Три выстрела. У меня кончались патроны. Обход. Два выстрела. Обход… это превращалось в рутину. Нужно было внести разнообразие. Я использовала любой тяжелый предмет, что могла поднять. Вопящая Риветс полетела в переработчик. Это научит её. Далее последовала Миднайт, которую я забила до смерти. Жеребцов я прикончила быстро и чисто.

И вот, я обнаружила последнюю ПипБак метку. Маленькая розовая кобылка плакала, умоляя меня не убивать её. На самом деле её можно было и не убивать. Я же спасла одну, так ведь?

Нет. Не так.

Я уставилась на кровь, покрывающую многочисленные тела. Кровь, затопившую мой вырезанный дом.

Один ствол… один выстрел… и нет больше Блекджек.

* * *

Простыни были мягкими и теплыми, наверное, их освежали магией. Я глядела вверх на нарисованных пастелью малышек-пегасок, кувыркающихся и играющих в облаках. Застывшие глаза пристально наблюдали за мной с потолка. Еще больше жеребят было на стенах, изображающих их резвящимися в живописной зеленой траве с миленькими зайчиками, белочками и птичками. Откуда-то лилась нежная музыка, сопровождаемая чириканьем птиц. Мягкая кровать. Мягкие простыни. Мягкая комната.

Только сдерживающие ремни на моих ногах были жесткими. Кое-что, что я могла ритмично дергать, дабы не утонуть в расплывчатости пастельных пони.

Раздался стук, и я прекратила свои дерганья. Я не смотрела в сторону двери, аккуратно оформленной таким образом, чтобы сливаться в пространстве между двумя деревьями. Я лежала, не двигаясь и не дыша. Дверь тихонько открылась, и вошла светло-бирюзовая пегаска с расправленными крыльями, между которыми она балансировала поднос.

– Как ваше самочувствие сегодня, мисс Рыбка? Лучше, надеюсь? Чувствуете ясность? – Она нервно облизала губы.

– Я в порядке, Харпика, – тихо ответила я. – Зови меня Блекджек.

Она сглотнула.

– Вы же знаете, что нам не позволено звать вас так, мисс Рыбка. Прошу, не кричите на меня…

Она пугливо сжалась. Я вздохнула, продолжая терпеливо лежать. Они определенно знали, как подобрать идеального охранника. С крепким я бы справилась, но с ней… Не сводя с меня глаз, она поставила поднос мне на колени. Осторожно привязав поднос, она медленно подвигала рычаги, чтобы привести меня в сидячее положение. Пудинг, поданный в миске из вощеной бумаги. Без ложки. Всё из-за прошлой моей попытки сбежать. Харпика оказалась единственной медсестрой, достаточно смелой, чтобы продолжать кормить меня после того, что я сотворила с глазом Каприз.

– Могу я есть сама? – спросила я, сдерживая желание натянуть ремни. Это заставило всех их занервничать.

Пегаска сглотнула, оглядываясь вокруг. Раздался тихий звоночек, означающий согласие. Некоторые из глаз, нарисованных на стене, выглядели осмысленнее остальных.

– Х… хорошо. Прошу, ведите себя хорошо, мисс Рыбка, – тихо взмолилась она.

– Обещаю. Я буду хорошей.

Никаких попыток разбить головы подносами для еды или придушить сестер цитрусовым желе. Она осторожно потянулась, чтобы ртом отстегнуть мои передние копыта, при этом ни на секунду не отводя свой взгляд от меня. Она медленно расстегнула мягкие манжеты на каждой ноге. Я вытащила передние ноги – конечности из плоти крови – и потерла их, прежде чем аккуратно поднести миску ко рту. Не слишком опрятно, как хотелось, но все же лучше, чем кормление с ложечки. Рисовый пудинг был весьма неплох. Вероятно, приправлен химикатами или чем-то еще.