Текст книги "Второй шанс (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 68 страниц)

Он некоторое время молчал, затем вздохнул.

– Только пожалуйста… если ты серьезна в своем намерении вступить в армию… Прошу, пообещай мне, что делаешь это ради Луны. Не стоит делать это из ненависти.

– Не буду, профессор, – тихо ответила она. – Надеюсь, им будут нужны пони в тыловую поддержку. Таскать воду или помогать медикам, или… или еще что. Сомневаюсь, что когда-либо смогу убить кого-нибудь.

Забавно, вспоминая её, сражающуюся бок о бок с Биг Макинтошем, я бы сказала, что она очень даже способна на это.

Он улыбнулся и поднял магией стальную розу. Сияние усилилось, и роза ожила, лепестки вытянулись и развернулись, блеснув золотом и серебром. Наконец, он согнул стебелек и нежно обернул его вокруг её уха, цветок ярко сверкал на её черной, как смоль шерстке.

– Вот. Подарок. На удачу.

– Профессор! Как можно? Она слишком… слишком хороша для меня. Я недостойна носить нечто, настолько прекрасное, – сказала она, зарумянившись.

– Не отказывай мне. Я умираю. С твоей стороны будет грубо не принять, – хрипло усмехнулся он. – А сейчас помоги мне на кухне. В качестве питания больница снабдила меня какой-то совершеннейшей гадостью, но это не значит, что тебе тоже нужно её есть.

Она помогла ему стать на копыта, и они на пару вышли из комнаты. Мое зрение замерцало, и я внезапно обнаружила пару желтых глаз с вертикальными зрачками, уставившихся на меня.

– Ааа! – вскрикнула я, в панике отмахиваясь от него копытами, но он поступил разумно, быстро подавшись назад. Я огляделась, затем плюхнулась на пол.

– Ух. Так странно.

Он указал на меня, затем вдруг закачался и сел на круп, бессмысленно уставившись в пространство.

– Прости за это, – слегка нахмурилась я, потирая гриву. – У меня иногда… – И как, интересно, объяснить это, при этом не показавшись еще более безумной, чем обычно? – Видения, наверное – он скептически глянул на меня, я помахала копытом. – Знаю, знаю. Звучит безумно, но так и есть.

Вздохнув, я оглядела мастерскую, затем повернулась. В углу комнаты, прямо над моей головой, было небольшое отверстие. Клянусь своим рогом, что там однажды была камера или что-то подобное. Зачем? Голденблад тогда еще не был руководителем чего бы там ни было…

Ухх… тайна за номером четыре тысячи семьсот два в мой персональный список.

Я поднялась на копыта и встряхнулась, глядя на взволнованного ночного пони. Он улыбнулся мне и махнул копытом, призывая продолжать. Я застонала и покачала головой.

– Помнишь упомянутого мной пони. Того, что с секретами? Он… однажды был учителем. Преподавал в месте, именуемом Литлхорн… и одна из его учениц, видимо, винила себя за его уничтожение. – Я хмуро оглядела верстак. – А еще он был творческой личностью… – Забавно. Никогда не задумывалась о нем с такой стороны. Ублюдок. Интриган. Мулий сын… возможно. – Он помог Луне основать министерства, но… в то же время не хотел этого. Действительно не хотел. – Я помотала головой. – Думаю… он слишком заботился о Луне, чтобы просто отказать ей.

Вскользь глянув на меня оценивающим взглядом, он указал на меня, прижал копыта к груди и ритмично постучал ими, приняв томное выражение. По его виду я поняла, что он также немного нервничал.

– Ты хочешь знать, есть ли у меня особый пони? – спросила я, на что он ответил кивком.

Я нежно улыбнулась.

– Да. Есть. Её зовут Глори.

Его улыбка мгновенно угасла, и он поник.

– Чего? – Он страдальчески закатил глаза, раскинув копыта. – Ну чего? Что не так?

Он указал на меня, затем на свои причиндалы между ног, и сморщился от отвращения, фыркнув и задрав нос вверх. Он выглядел настолько разочарованным, что я не сдержала улыбку.

– Нет, нет. Глори интересуют только кобылки, но я не против жеребцов. Нет… мои проблемы с жеребцами в… эм… – Давай, Блекджек, признайся. Слова застряли у меня в горле, но я в конце концов смогла выдавить из себя. – Я… меня не так давно изнасиловали, довольно жестоко. Ага…

Он в ужасе уставился на меня, я отвернулась, почувствовав, как горят мои щеки.

– Вот почему я так… нервничаю… рядом с тобой. Потому что пытаюсь… ну это… не убить тебя.

Стигиус выглядел одновременно взбешенным и взволнованным. Он накарябал на своей дощечке: «Я тя не обижу». Затем он зарычал и топнул, как бы сокрушая моих воображаемых насильников.

– Спасибо. Я знаю. – Или он просто был чертовски хорошим актером. – Я просто… не хочу заниматься этим с тобой, чтобы прямо посреди этого внезапно не всплыли те воспоминания. – Я криво улыбнулась ему. – Ты же не хочешь, чтобы я в процессе навредила тебе, так?

Он, казалось, размышлял об этом пару секунд, затем улыбнулся и кивнул. Я не смогла удержаться от смеха… и в то же время это заставило меня призадуматься.

Мне вдруг стало интересно, как Глори воспримет мои отношения со Стигиусом. Правда я только-только встретила его, поэтому никаких эмоциональных связей между нами не было, да и сама она уж точно не заинтересуется им. Ей, скорее всего, будет неинтересно даже слушать о нем. Неплохо было бы слегка «развлечься», да что там неплохо – чертовски приятно, если это не будет включать в себя насилование жеребца в очереди на размножение или пригвождение к полу. Обыкновенный, приятный, ни к чему не обязывающий секс.

В этом я не была похожа на Глори. Отбросив случившееся на «Морском коньке», я любила секс с жеребцами. И сильно. Я всегда с нетерпением ждала своей очереди в Стойле. Даже шар памяти Вэнити весьма мне понравился, а смотри я его в одиночку, у меня, скорее всего, появилась бы новая игрушка.

Стигиус прервал поток моих мыслей, указав на меня, затем постучав передними копытами и, наконец, пытливо уставившись на меня. Я раскраснелась, но, несмотря на зудящую панику на задворках моего разума… не сказать, что его предложение совсем мне не нравилось.

– Возможно, – ответила я, заставив его ухмыльнуться. – Но не сейчас.

Хотя, по выражению лица Стигиуса было кристально ясно, что он пройдет огонь и воду, лишь бы забраться мне под хвост.

Жеребцы…

* * *

Следующие полчаса я провела, бегая по первому этажу в попытках найти мерцание или услышать что-нибудь, что сможет оказаться очередной записью, но радтаракан в моей голове проснулся и снова принялся скрестись. Краем глаза я продолжала видеть нечто мерцающее. То и дело проскакивали красные полоски, хотя З.П.С. был отключен, и мне приходилось бороться с желанием безумно палить по углам. А еще я чувствовала, что замедляюсь. Раньше я была как на иголках, жажда действий переполняла меня. А сейчас мне казалось, будто я постепенно становлюсь вялой. Причиной этому была скорее не усталость, а невозможность действительно влиять на положение вещей.

Я зря тратила время. Тянула пони за хвост – так, вроде, говорят? Я знала, что мне требовалось делать, но… я этого не хотела. Как бы глупо и нелогично это не звучало, я была уверена, что если засну – проснусь… уже не собой. Полностью роботом или, может, осознаю, что все это было сном, и я на самом деле была лишь изувеченной, изнасилованной, мутировавшей кобылкой, стоявшей на пороге смерти. Я никак не могла отделаться от мысли, что со мной было что-то совершенно неправильно, нечто большее, нежели утомлении и кибернетические усиления.

Было похоже, словно мой собственный разум пытается убить меня… откладывая то, в чем я действительно нуждалась. Хэппихорн заставил меня, наконец, признать, что мне нужно не действие, а именно бездействие. Не носиться вокруг очертя голову, а остановиться и понять, что же все-таки со мной не в порядке. В этом-то и была проблема, когда, например, нападали Предвестники, я просто отстреливалась. Убивать было гораздо легче.

– Богини, я превращаюсь в монстра, – вслух произнесла я, садясь на пол гостиной и прижимая к лицу свои прохладные металлические руки. Деус, по крайней мере, не был безумен. Жесток и ужасен, да, но он контролировал себя. Возле меня с беспокойным видом стоял Стигиус.

Мне нужны были друзья. Мне нужна была компания других пони. Я не выдержу в одиночку… поэтому я устало улыбнулась ему.

– Мне нужно поспать.

Если спрайтботы снаружи еще не прорвались внутрь, значит здесь мы в безопасности. А в том, что Ищущие смогут пробраться сквозь щит я сильно сомневалась.

Он написал на дощечке и поднял её.

«Устала?»

По какой-то причине этот вопрос показался мне невероятно смешным, но мой смех оказался неестественным и натянутым. Теперь он выглядел еще сильнее обеспокоенным.

– Вообще-то, это и есть самое смешное. Я не устала. Совсем.

Я приблизилась к дивану и с некоторым ужасом посмотрела на него. Я помнила, как лежала не в силах снова подняться после того, как умер Священник. Не спала… просто… лежала.

– Просто… за последний день я успела взорвать секретное предприятие, за мной гонялся гигантский робот-убийца, половина моего лица расплавилась и облезла, чуть погодя была снова восстановлена. Шесть раз была атакована и узнала, что у моего лучшего друга наркотическая зависимость. Далее я пыталась утешить свою подругу, превратившуюся в Реинбоу Деш, оказалась в эпицентре взрыва завода, наблюдала, как жеребец выносит танк с одной лишь винтовкой, бежала через ужасающий лагерь военнопленных, расправилась с отрядом Анклава, убила жеребенка и была присоединена к машине психической терапии в сумасшедшем доме.

Я повернулась к нему спиной, потирая виски. Может, это утомление было причиной моей кокетливости и невесть откуда взявшегося желания?

Он постучал по дощечке, я оглянулась, увидев, как он хмурится.

«Кого убила?»

Я закрыла глаза и вздохнула.

– Это была случайность… Я поняла, кто она такая, когда было уже слишком поздно… но это не отменяет факта, что я убила её – в моей голове снова возрастало напряжение. – Я знаю, что поступила неправильно… Я хочу как-нибудь искупить это. Это единственное, что я могу.

Эти слова смягчили его гневное выражение, оставив взамен волнение. Он указал на меня и растерянно пожал плечами.

– Мне… мне нужно поспать. Мой мозг нуждается в этом. Я нуждаюсь в этом.

Вот только я сомневалась, могу ли спать вообще.

Он указал на диван, куда я и легла.

– Эй… Стигиус… мне тут стало интересно. Откуда берутся ночные пони вроде тебя?

Ухх, снова тянешь пони за хвост, Блекджек. Он моргнул и сдвинул брови. Полагаю, на вопросы такого типа не ответишь несколькими словами, накарябанными на дощечке.

– Прости… не обращай внимания. Просто я… – Я вздохнула, закрыв глаза. – Прошло так много времени, что я… я позабыла, каково это – спать.

Я пару секунд лежала, затем услышала легкий щелчок закрывающейся двери. Он был отличным пони. А то, что он негативно воспринял новость о том, что я сотворила с Бон, говорило о нем, не как о хладнокровном убийце. Ну да, возможно, он и был слегка глуповатым, следуя за мной… если он, конечно, не преследовал какой-то другой цели. Возможно он…

Спать, Блекджек. Сейчас тебе нужно именно это. Спать. Хватит думать о посторонних вещах. Подумай, насколько будет приятно для П-21 иметь под боком жеребца, с которым он сможет… подружиться. Надеюсь, они смогут стать друзьями. Я уверена, Глори будет в восторге от него… если, конечно, Анклав еще не узнал все про стражу Луны и все-такое прочее, но…

Я схватила подушку с дивана, прижала её к лицу и закричала от отчаяния. Прекрати… уже! Я прожила большую часть жизни вообще ни о чем не задумываясь. Почему же сейчас это было так сложно? Давай Блекджек, спи…

Если усну… умру. Я помнила те мгновения на лодке, ощущение тепла на лице. Близость Глори, сжимавшей меня, пока я угасала. Богини, как же сильно я этого хотела. Я помнила… звезды. Смутные воспоминания о звездах и прекрасной музыке, наряду с чувством привязанности. Привязанности к тем, кто хотел, чтобы я жила.

Самоубийственные наклонности… были ли они причиной моего ужасного состояния? Я умерла. Меня окружал покой, а потом… я вернулась. Вернулась в виде этой полуметаллической пони. Они превратили меня в Деуса, пусть и в менее неуклюжую копию Деуса, но все-таки киберпони. Глори была права, не решаясь говорить мне. В ином случае, я бы не позволила ей. Гораздо лучше, если действительно достойный пони, вроде Выходца из Стойла, заберет ЭП-1101 и попытается выяснить о Голденбладе и Горизонтах. Вместо этого она сговорилась с остальными, чтобы вернуть к жизни меня! Да как она посмела? Как она могла? Кто дал ей право?!

Я открыла глаза и уставилась в потолок, мои механические пальцы вот-вот грозились разорвать цветастую розовую подушку. Я злилась… на Глори? Да… так и было. Я ощутила жгучие слезы, хлынувшие из глаз. С тех самых пор, как я очнулась в Тенпони, я постоянно искала способы оборвать свою жизнь, а все потому, что я была зла на кобылку, которую любила. И, несмотря на всю мою к ней любовь, существенная часть меня была в ярости от того, во что она меня превратила. Да, она спасла мою жизнь. Да, она сделала это только из-за любви…

Жизнь – не всегда то, что ты хочешь, мисс Рыбка. Это не то, что происходит с тобой… а то, как ты реагируешь. Кое-кто сказал мне это давным-давно, жеребец с гривой в бело-красную полоску на своем пути в медицинский…

Как я справлялась со своим возвращением к жизни? Я скрытничала, как П-21. Позволила этим чувствам терзать себя. Позволила довести себя до безрассудства. Позволила глупости взять верх. Я отвернулась от друзей… отвернулась от Глори.

Лежа на диване, я закрыла глаза. Я представила длинный ряд рубильников. Один за другим, я начала отключать их. Я отключила мысли о Стигиусе и вновь обретенном навязчивом либидо. Отключила страхи и неуверенность по поводу Предвестников, Ядра и ЭП-1101. Затем последовало мучительное любопытство насчет Голденблада и Проекта Горизонты. Один за другим, как будто мой мозг с каждым рубильником становился темнее. Я выключила недавно появившуюся злость на Глори. За тем последовало беспокойство за моих друзей. В конце концов, я дернула рубильник ненависти к себе от того, во что я превратилась: механический монстр-детоубийца.

И вот, остался всего один рубильник. Мой страх. Моя уверенность, что с его отключением я умру. Я вспомнила кобылку в черном из симуляции Хэппихорна, изо всех сил пытавшуюся меня защитить. Защитить саму себя от того, в чем более всего нуждалась. Я ухватила ручку магией и потянула.

Ты умрешь… промолвила часть меня, когда я начала проваливаться в забытье.

Возможно. Но вполне возможно и то, что после смерти ты попадаешь в нескончаемый сон.

* * *

– Профессор Голди! Мне нужно в комнату для кобылок! – ныла Рампейдж, слегка подпрыгивая со скрещенными задними ногами, пока мы двигались по дну каньона. Каждый ученик нес собственные седельные сумки и был обут в походную обувь. Стоял погожий день, яркие солнечные лучи играли на поверхности скал, сверкая и отражаясь от прослоек в каменных стенах. Во главе нашей группы шел молодой, здоровый и веселый Голденбалд. Плескаясь у камней, вдоль всего каньона петляла речка, клуб охотников за камнями продолжал идти по берегу. Тут были пони, как знакомые мне, так и те, кого я не знала, но все же прекрасно видела.

– Ты же знаешь, что мы посреди леса? Выбери дерево, – пробурчал идущий возле меня П-21, закатив глаза. Сверху парили Глори и Стигиус, летя над берегом реки, где вода отполировала гальку до состояния крупных серых яиц. Серая пегасочка доказывала желтовато-коричневому жеребенку пегасу, что они просто не могли быть оставлены драконами.

– Не отлетайте слишком далеко над рекой, Глори, Паунд Кейк, – в беспокойстве позвала я летунов, тут же развернувшихся над галькой. Я помогла крохе Бу и Скотч Тейп перебраться через камень, поддерживая их магией.

– Почему им вообще позволено ходить в нашу школу? – фыркнул маленький Трублад. – Это Академия Луны для Молодых Единорогов. Не, ну правда! И что пегасы и земные пони могут узнать о магии?

– Не буду отрицать, что большинство наших учеников единороги, – тихо ответил Голденблад, но тон его голоса заставил мои ушки встать торчком, – Но есть формы магии, которые неподвластны большинству единорогов. К примеру, ты можешь потратить всю жизнь, пытаясь выучить заклинание, чтобы вырастить сад, а вот земные пони могут добиться этого с легкостью. И точно так же, как мы можем учиться у них, они могут учиться у нас.

– К тому же, – вмешалась желтовато-коричневая маленькая единорожка рядом с Рампейдж. – Он мой брат! Поэтому тоже может ходить в мою школу, если хочет!

– Отлично сказано, Пампкин Кейк, – сказала я, одобрительно улыбнувшись малышке. В ответ она просияла.

– Ну и ладно, но я все равно не понимаю, почему единорогам со способностями к магии ниже, чем у земных пони, вообще позволено находиться среди нас – фыркнул мне Трублад. – Чему она может научить нас? Как не пользоваться магией?

Тут в воздухе пролетел камень и шлепнул его по голове.

– Ай! – Он уставился на маленькую кобылку. – Профессор! Она в меня камнем швырнула!

– Случайность! Моя магия сорвалась, – возразила Пампкин Кейк, показав ему язык.

– Профессор! – заныл Трублад.

– Магия единорогов таинственная и часто непредсказуемая. Особенно, когда ты обижаешь семью и друзей упомянутого единорога, – парировал Голденблад.

Жеребенок фыркнул и пробормотал:

– По крайней мере, единорога, способного к магии.

Он зыркнул на меня исподлобья.

– А её здесь даже быть не должно. Когда я расскажу отцу, он напишет Принцессе Луне о моем нахождении среди пусторогих вроде неё.

Я слегка приуныла, мне очень не хотелось терять эту работу.

– Она мой помощник, и её магические способности не твоего ума дело, – возразил Голденблад, отчитав упрямца мягким, но в то же время непреклонным голосом. Их глаза встретились, и каштановый жеребенок опустил голову, что-то бормоча. Взгляд Голденблада встретился с моим, и белый единорог улыбнулся.

– Профессор Голди! – снова заныла Рампейдж, морщась и приплясывая на месте.

– Найди. Уже. Дерево, – пробурчал П-21.

Голденблад вздохнул.

– Боюсь, он прав. А иначе до туалета в Литлхорне путь неблизкий.

– Ооооох! – проскулила она, затем метнулась в ближайшие кусты. – Не подглядывайте! – взвизгнула она.

– Да кому это нужно? – покачал головой П-21, оглядывая остальных.

– Эй, ты чего это делаешь в кустах? – донесся сверху голос Паунд Кейка. Крик малышки эхом отразился от стен каньона.

Уладив и эту катастрофу, мы достигли местечка почти на выходе из каньона. Черные камни здесь были начисто отполированы потоком воды, ниспадающей с высоты сотен метров. Прохладный туман увлажнял мою шкурку, капал с гривы и лез в глаза. Я смахнула с глаз мокрые волосы и вздохнула, оглядывая каменные прослойки в стенах каньона, сияющих особо ярко из-за повышенной влажности.

Один конкретный красновато-желтый слой камня выделялся среди других. Все потому, что в нём были зубы! Крупные клыки какого-то громадного существа были вморожены там, где из скалы выдавалась его фигура.

– Ух ты, круто! – воскликнул Паунд Кейк, пролетая над нами. Кем бы ни было это существо, оно в два или три раза превосходило размерами пони. По соседству в этой же скальной прослойке виднелось еще больше серых костей.

– Благодарю, Паунд Кейк, – произнес Голденблад, улыбнувшись желтовато-коричневому жеребенку. – Если помнишь, в последнем семестре я рассказывал, что при образовании осадочных породы, они создают слои камня, называемые «пласты». Эти пласты, как правило, располагаются от самой молодой скальной породы сверху и тем более старой породы снизу, чем дальше углубляешься в кору планеты.

– Прямо как твоя комната, братишка, – ухмыльнувшись, поддразнила пегаса Пампкин Кейк.

– А что это, профессор? Это к… к… кости? – запинаясь выговорила Рампейдж, нервно тыкая в одну из фигур, вкрапленных в стену.

– Когда-то были, но сейчас они превратились в особые камни, именуемые «окаменелости». Давным-давно это существо было таким же живым, как мы с вами, – ответил Голденблад, указав на скальную стену. – Потом оно умерло, и было погребено в илистом песке. За очень продолжительное время его кости трансформировались в камни вроде тех, что вы видите здесь.

Его рог засветился, и он левитировал геологический молоточек, аккуратно высвободив одну из окаменелостей и передав его по кругу… точнее передав, пока она не добралась до Бу. Белая земная малышка сунула её в рот и начала жевать, будто это была не окаменелость вовсе, а крайне залежавшееся печенье.

– Как? Внезапное нашествие василисков? – спросил Трублад, недоверчиво нахмурившись.

– На самом деле, есть несколько теорий, гласящих, что подобная трансформация случилась вообще без какого-либо вмешательства магии, – улыбнувшись ответил Голденблад. Каштановый жеребенок презрительно фыркнул.

– Да, да, именно такова обычная реакция, – усмехнулся белый единорог.

– Ооо! Вот еще одна, профессор! И еще одна! – воскликнула Глори, сместившись к низу желтовато-красного слоя и указывая крылом на более темный слой ниже. – А тут еще больше! Только… выглядят, как жучки. А тут рыбка! – произнесла серая кобылка, указывая копытом на поверхность скалы.

– Волшебное зрение пегасов, – вполголоса пробормотал Голденблад, заслужив сердитый взгляд каштанового единорога. – Да, поистине удивительное разнообразие. Я в курсе, что некоторые книги и фильмы рассказывают о древних монстрах вроде гигантов и троллей, но в сущности, наши знания о существах далекого прошлого практически равны нулю. Вот как они выглядели, к примеру? На что охотились? Каковы были условия их жизни? Были ли они разумны?

Пока он глядел на поверхность скалы, сквозь облака выглянуло солнце, заставив несколько самоцветов засиять, словно осколки затвердевшей радуги.

– Разойдитесь и поищите что-нибудь, чем сможете пополнить свои коллекции. Но помните: только по одному каждого типа и только те, что не больше вашего копыта. Оставьте более крупные остальным ученикам.

Орава детишек разбежалась парами и тройками. Я приглядывала, чтобы Бу не приближалась к реке. Каштановый жеребенок недовольно бурчал насчет глупого клуба охотников за камнями и того, что присоединился, потому что родители заставили. Паунд Кейк крепко схватил сестру и пролетел вдоль всей скальной поверхности, чтобы собрать самые большие камни из всех. Я предупредила их не забираться слишком далеко.

Глори же не отводила глаз от огромной оскалившейся окаменелости в скале и других рядом с ней.

– Профессор… мне тут стало интересно… ну… все окаменелости – в этом пласте… и пластом ниже… и я даже видела несколько в слое под этим. Но почему ни одна из окаменелостей этих здоровых монстров не встречается выше? То есть… неужели всех этих существ разом что-то убило?

Некоторые прислушивавшиеся к разговору перестали осматривать камни и выпрямились. Голденблад посмотрел на неё с довольной улыбкой.

– Отличное наблюдение. Это весьма уместный вопрос. Честно сказать, мы и сами не до конца уверены. История ускользает и размывается тем сильнее, чем дальше мы углубляемся. У нас есть традиция праздновать Канун Дня Горящего Очага, но что насчет стран, откуда мы явились? Откуда взялись они? Или Принцессы? Или пони в целом? Таким образом, пока мы не выясним, что случилось миллиарды лет назад, нам остается лишь выдвигать гипотезы. Почему в этих слоях столь много крупных существ, и что послужило причиной такой резкой остановки? Единственный ответ – что-то тогда случилось.

Он приблизился к слою камня и пригляделся к нему получше, тихо напевая себе под нос. Тут он замолчал и молоточком отделил кусок скалы. Положив его на землю, он аккуратно стучал по камню, пока тот не раскололся, открывая виду крошечный кусочек металла.

– Что это, профессор? – спросил П-21, когда Голденблад поднял металл магией.

– Небесное железо. Звездный металл. Лунная сталь. Имен много, но это особый тип железа, который встречается только в метеоритах. Мы также зовем их «падающими звездами». Их особенности варьируются довольно широко. Некоторые – особо крепкие. Другие встречаются практически постоянно. Этот металл, как правило, невосприимчив к ржавчине и очень плохо поддается плавлению для дальнейшей ковки. Большинство пони даже не утруждают себя его изучением из-за этих свойств. Но его всегда можно найти в месте падения звезды. – Он постучал по слою камня. – Верхняя граница этого богатого на окаменелости пласта полна мелких фрагментов конкретно серебристой разновидности звездного металла, что наводит на мысль, что давным-давно с планетой столкнулся метеорит. Мы находим частицы этого звездного металла по всей Эквестрии.

– И он убил всех этих… существ? – спросила Рампейдж, указывая копытом на окаменелый коготь.

– Таковы наши предположения. Другие гипотезы утверждают, что причиной смерти этих древних зверей могли послужить какие-то другие изменения в мире. Возможно катастрофическая вулканическая активность. Но заметил ли кто-нибудь из вас кое-что еще?

Он указал копытом на горизонтальные слои камня выше в скале. Я посмотрела в этом направлении, но не смогла увидеть ничего особенного. Никаких окаменелостей, вроде виденных мною ранее. Только лишь сияние камней, испещряющих поверхность скалы небольшими россыпями.

– Скучно… – проворчал Трублад.

Затем Стигиус взлетел вверх и постучал по рубину копытом. Голденблад одобрительно кивнул.

– Отлично. Именно то, что нужно. Над этим каменным пластом драгоценные камни встречаются по всей Эквестрии, а вот под ним нет ничего, что мы могли бы назвать драгоценным камнем.

Мы все недоуменно глянули на него. Он левитировал молоточек к ночному пони, который ухватил его ртом и высвободил самоцвет. Я поймала его своей магией и переправила златогривому единорогу, Стигиус приземлился рядом со мной.

– Драгоценные камни вроде этого редко встречаются где-либо в другом месте. Присмотритесь к его граням. Заметьте, насколько он чист и безупречен. В Эквестрии мы повидали так много подобных ярких и блестящих самоцветов, что они стали для нас обыденностью. И действительно, мы взращиваем их в камнях. Однако, если вы отправитесь в другую часть мира… – Он вытащил из сумки уродливый кусок красновато-коричневого камня торчащего из куска скалы. – Рубином будет это.

– Эм… простите профессор, но это не может быть правдой. Это рубин, – произнесла я, указывая на сверкающий самоцвет. Все пони согласно закивали.

– Уверяю тебя, это и есть рубин – усмехнулся Голденблад. – Та же твердость. Те же кристаллы. Обрежь и отполируй – и различий ты не увидишь, по крайней мере, внешних. Но никаких магических свойств у него не будет. А еще, любой драгоценный камень ниже этого пласта столкновения будет точно такой же обычный, без каких-либо магических особенностей. И это та еще загадка. Как случилось, что обычные, грязные, немагические кристаллы до события вдруг обратились в бесчисленные драгоценные камни после него? И почему эти самоцветы изобилуют здесь, но встречаются тем реже, чем дальше от Эквестрии?

На лице белого единорога играло плохо скрываемое самодовольство, П-21 переглянулся со мной и Глори, затем закатил глаза и произнес с совсем нескрываемым сарказмом:

– О, профессор. У вас есть какие-то предположения?

Рампейдж насмешливо хрюкнула, и даже Глори не смогла сдержать улыбку.

Голденблад улыбнулся П-21 и ответил с нотками задетой гордости.

– Что ж, если вам так интересно, полагаю, я могу поделиться моей теорией. – Он перевел взгляд на самоцветы, выступающие из скалы. – На мой взгляд, из-за падения метеорита и последующей мгновенной гибели огромного количества существ высвободившаяся жизненная энергия конденсировалась в драгоценных камнях, столь часто встречающихся в нашей стране. Подобное явление мы можем наблюдать, когда умирает особо могущественное магическое существо, как, например, древний дракон.

– На эту тему будет контрольная, профессор? – спросил Трублад, закатив глаза. – Я и не думал, что клубу охотников за камнями ставят оценки.

– Лишь потому, что в твоей голове песок, не значит, что остальным тоже не интересно! Правильно? – энергично спросила Глори, повернувшись к нам. Бу, пожевывая собственный хвост, вопросительно наклонила голову и поглядела вверх на неё, П-21 пожал плечами. Рампейдж почесала затылок, а Стигиус глазел на мой круп. Висевшая в воздухе Глори поникла.

– Ну а мне интересно.

– Все в порядке, – проговорил Голденблад, оглядев учеников, высматривающих окаменелости, затем повернулся ко мне. – Похоже, что Пампкин и Паунд снова куда-то делись. Не найдешь их, дорогая? Они, скорее всего, забрались чуть глубже в каньон. Скажи, что тут для них полно отличных образцов окаменелостей. – Он глянул на оставшихся жеребят, шарящих по поверхности камня. – А я пригляжу за остальными.

Зовя жеребят по имени, я со всем возможным усердием и скоростью двигалась по каньону, изгибавшемуся вдоль края Литлхорнской долины. Если смотреть свысока, он напоминал огромный полумесяц. По мере расширения каньона, течение реки замедлялось. Хотя местность всё ещё оставалась дикой и неровной, единороги во всю мощь своих рогов формировали камни и прокладывали дорожки, медленно, но верно превращая каньон в громадный сад. Там, где земные пони обрабатывали бы землю, а пегасы попросту проигнорировали её, единорогам приходилось буквально выстраивать ландшафт по своим замыслам.

Что бы зебры сделали с каньоном и долиной? Попытались бы они превратить темный камень в тонкие, но прочные мосты? Обработали бы землю, утопив её в пышной зелени? Или просто проигнорировали бы? Профессор Голденблад говорил, что зебры возводят прекрасные и необычные города, оставляя дикие места нетронутыми, но было сложно представить весь мир заброшенным, как Вечнодикий лес.

Обойдя выступающую складку, мне открылся вид на школу, построенную прямо в утесе. Меньше, чем за шесть месяцев, с помощью магии самой Принцессы, была возведена Академия Луны для Молодых Единорогов. Округлая стена, дополненная башнями, возвышалась рядом с озером в наиболее широкой части долины. Зачарованные алмазы сверкали подобно звездам, как только опускалась ночь. Выстроенный прямо в стене каньона красовался дворец из блестящего черного мрамора, который по величию смог сравниться бы только с Кантерлотом. Строение стремилось вверх, заканчиваясь черным шпилем, возвышавшимся над кромками каньона и высоко над всей долиной.

– Мэм? – донесся сверху голос. Я глянула вверх и увидела парящего Паунд Кейка. Он выглядел взволнованным. Не напуганным, будто что-то произошло. Но, определенно, не как в своем обычном бойком поведении. Его коричневые глаза смотрели в сторону пещеры в скале, где сидела Пампкин Кейк, нервно пожевывая копыто. Я направилась к этой пещере, самой крупной из всех, виденных мной. Каньон изобиловал множеством маленьких закутков и укрытий.

– Мы кое-что нашли…

Я вошла в пещеру, призвав крохотную звезду света, затем глянула на желтовато-коричневую единорожку и опасливым голосом спросила: