Текст книги "Второй шанс (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 68 страниц)

Голденблад смотрел на него почти минуту. Наконец, покрытый шрамами пони улыбнулся.

– Как я уже сказал, я посмотрю, что я смогу сделать.

Внезапно Свити Бот оживился.

– О великий и могущественный господин, у жеребцов, сопровождающих директора Голденблада, есть срочное сообщение для него. Они весьма настойчивы.

Хорс нахмурился и нажал кнопку, выводя на экран фойе и двух жеребцов, орущих на взволнованную секретаршу.

– Хмм… похоже, ты охрененно нужен, Голди.

Вместе они направились к выходу. Покидая скрытую лабораторию и выходя в конференц-зал, Голденблад задумчивым взглядом проводил звёздный бластер. Скорым шагом они двинулись в сторону криков. Жёлтый жеребец, держал у уха гарнитуру и кивал головой в то время как коричневый пони спорил с секретаршей. Заметив Голденблада они встали смирно.

– Сэр, инцидент в Мэйнхеттене. Эпплджек мертва – секретарша ахнула. Голденблад взглянул на неё, его рог вспыхнул, глаза кобылы внезапно остекленели, и она рухнула за стол.

– Что? – задохнулся Хорс. – Это… ох… так не круто… – Голденблад перевёл взгляд на него, и на секунду я была уверена, что он станет следующим.

– Прекрати торчать тут и получи подтверждение, – огрызнулся Голденблад на коричневого жеребца. Затем взглянул на жёлтого сопровождающего. – Луна проинформирована?

Жеребец кивнул.

– Она запросила временную замену, пока статус Эпплджек не будет подтверждён.

– Не кем заменить Эпплджек! Они нужны мне все шестеро, – отрезал Голденблад… затем повернулся и снова взглянул на ошеломлённого жеребца. Казалось, он принял решение. – Ты хотел в игру, Хорс?

– Я… хоте… мне? Министерская Кобыла… то есть… Жеребец? – заикаясь пролепетал он.

– На временной основе. Если Эпплджек действительно мертва, тогда нам нужно будет… внести корректировки – сказал он, глядя в сторону.

Хорс только усмехнулся.

– Согласен, Голди. Ты заключил сделку.

Тот снова взглянул на Хорса.

– О, я-то несомненно, да. И если ты так заинтересован поиграть, Хорс, я бы подчистил твои записи, когда ты вернёшься – повернувшись к сопровождающим, Голденблад скомандовал, – Мне нужен воздушный фургон. Немедленно. Мы должны быть на месте, прежде чем новость разлетится. Министерства будут потрясены и ДМД должен быть готов. Идём, Хорс. Мы отправляемся в Кантерлот.

– Круто, – усмехнулся Хорс, когда они входили в лифт. – Надеюсь, с Эпплджек всё в порядке. Всё таки она крутая кобыла.

– Тебе лучше надеяться, что так оно и есть. Если она действительно мертва, мне придётся выяснить, кто за это в ответе и убрать их, просто на всякий случай. Вполне вероятно, включая и тебя – мрачно заметил Голденблад, и улыбка Хорса исчезла. Мир, закрутившись, пропал.

<=======ooO Ooo=======>

Я вывалилась из этой памяти с чувством… омерзения. Память Голденблада, подбросили в сейф, где была вероятность, что я на неё наткнусь. И если бы я её не нашла, то наткнулся бы кто-нибудь из моих друзей. Я лежала в кровати, пытаясь игнорировать зуд в своём лице. Казалось, будто у меня под кожей ползают радтараканы. Я чувствовала покрывающую меня марлю и слушала пиканье мониторов.

Крупье начал юлить сразу, как только я нашла шар, и велел мне остановиться, уйти, будто других вариантов не было вовсе. Хорс рассказывал о звёздном металле, как о некоей сверх-технологии пришельцев, или о чём-то подобном. Я больше не верила в совпадения. Кто-то хотел, чтобы я это увидела. Но Крупье не хотел. Как если бы он знал… В самом деле, откуда Крупье всё узнаёт? Может всё дело в золотистом шаре памяти? Возможно.

К сожалению, так как валяясь на кровати расколоть Крупье я не могла, я постаралась осмотреться. Забавно, мой Л.У.М. вытворял какие-то чудачества. В нём прокручивались строки данных, будто он играл в технопокер. В очередной раз я пожалела, что рядом не было Миднайт, которая объяснила бы, что творится с моим ПипБаком. Он ещё раз мелькнул данными и услужливо высветил.

> ЭП-1101 навигационные данные обновлены.

> Следующая точка: Передатчик Хайтауэр: Хуффингтон.

Я оказалась на больничной койке, одна, с воняющими плесенью простынями. У кровати стоял столик, заваленный толстенными книгами. Там лежали «Правовые акты Эквестрии», «История Закона» и ещё десятки бумаг. Должно быть это была комната верховного судьи Файерхарта. Осмотревшись вокруг, я заметила под потолком в углу комнаты камеру слежения.

Вот если бы ЭП-1101 определил камеру, проверил видеоархивы и определил, что он мёртв? Он мог это сделать? Был ли в это вовлечён Крупье? Я застонала и зажмурилась.

– Слишком много чёртовых вопросов, – зарычала я в подушку.

Наклонившись вперёд, я левитировала к себе верхний файл из стопки, интересуясь, чем занимался верховный судья Эквестрии прямо перед тем, как бомбы разрешили все споры. Пробежав глазами по странице я взглянула на заголовок.

«Правовой обзор по отстранению Министерских Кобыл от власти за преступления против Эквестрии».

Что… за… херня…

Я понимала с пятого на десятое. Одно дело, получать указания, куда идти, от приложения в ПипБаке, и другое – говорить о юриспруденции. В основном всё сводилось к обвинениям в преступлениях, совершённых Министерскими Кобылами в последние десять лет во имя прекращения войны и к судебным преследованиям за эти преступления, когда война будет закончена. Я взяла второй файл: статья об обвинении Голденблада в государственной измене. Третий рассматривал юридические варианты отстранения Луны от престола и восстановление власти Селестии. В одном из файлов рассматривался вопрос о том, что сила и власть принцесс должны быть абсолютными. Возможность законного отделения пегасов. Обвинения в кумоводстве в отношении Эпплджек. Злоупотребления властью Твайлайт Спаркл. Обвинения против Пинки Пай занимали почти целую книгу!

Если бы бомбы не упали… если бы Эквестрия выиграла войну… что было бы после этого? Осталась бы Луна у власти? Остались бы Министерские Кобылы? Я думала о том, что сделали Твайлайт… Флаттершай… Рэрити… хотела бы я, чтобы они понесли наказание за то, что они сделали ради победы в войне?

Как бы я себя ни ненавидела за эти мысли… да. По крайней мере их задницы должны были понести наказание… но я хотела бы, чтобы и целая куча других тоже были наказаны. Да, они были в состоянии войны, но некоторые из вещей, что они сделали, были просто чистым злом.

Двенадцатилетняя война… закончилась… но миром ли? Это был долгий путь в никуда.

Вероятно, Глори хотела бы, чтобы я оставалась в постели, но, честно говоря, для этого мне было недостаточно больно. Я слезла с койки и посмотрела на себя в зеркало. Я не трогала лицо, это, вероятно, замедлило бы заживание. Вместо этого я, используя свой рог, удалила бинты с моей шеи, чтобы получше рассмотреть её. Шкура под марлей была… ну… белой. На ней виднелись точки, расположенные странным, ромбическим узором и я видела красную метку, где она сходилась с моей более тёмной кожей.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Лакуна с порога. Взглянув на моё плечо она вздохнула. – Блекджек, Глори завернула тебя в марлю не просто ради своего удовольствия.

– Чешется, – пожаловалась я, потянувшись, чтобы пошкрябать там, но появившееся вокруг копыта свечение меня остановило. Ладно. Я была большой плохой Охранной пони. Небольшой зуд я могу и потерпеть. – Послушай, Лакуна. На счёт того, что я наговорила…

– Ты не сказала ни чего, что не было бы правдой, – ответила она спокойно. У Твайлайт Спаркл было два столетия, чтобы подумать над её ошибками. На самом деле жить с ними. Многие из воспоминаний во мне, приходят от её раскаяния. Печаль в том, что… какой бы хорошей пони она ни была… она была не идеальна. Как бы ни были хороши её намерения, они не всегда приводили к задуманным ею результатам. Она делала те неправильные вещи потому что верила, что в целом они были оправданы.

– Цель оправдывает средства? – спросила я, глядя на папки.

– Целью была победа в войне – тихо ответила она, глядя на свои копыта. – Прости…

Я вздохнула и закрыла глаза.

– Я не в праве судить, Лакуна. Даже если я это делаю… я не должна – я знала, каково это, желать победить любой ценой. Даже если это было неправильно, это было что-то, чего мне не избежать. – Если Богиня слышит тебя… скажи Твайлайт, что я сожалею.

– Всё же Дискорд был ошибкой, – твёрдо сказала Лакуна, но потом отвернулась. – Но ты права. Он не должен был использоваться так, или оставаться в таком состоянии. Мы должны были поступать лучше, но мы настолько ужасно сильно хотели дать Луне её войнопобеждающее зелье.

– Глори сейчас со Скотч и П-21? – спросила я, пытаясь пошкрябать марлю, за что получила шлепок по моему копыту от её собственного.

– С ними. Она чувствует, что лучше не оставлять его одного, после того, что он сделал.

Я вздохнула.

– У него есть проблемы. Большие проблемы. Но это нормально. Мы можем присматривать и помогать ему преодолеть их – я взглянула на большого аликорна. – И не у него одного. Глори говорила тебе о её снах, где она видит себя Реинбоу Деш?

– Да. Она была совершенно обезумевшей. Учитывая её внешний вид, это понятно, – ответила Лакуна. – Не беспокойся об этом.

– Приём. Ты видела нашу компанию? Единственная пони, о которой я могу не переживать, это… Бу. Я не волнуюсь о Бу. – затем я моргнула. – Погоди, да, я волнуюсь. Ты действительно думаешь, что у неё нет души? Что она просто пони-животное?

– Не знаю. Доказательства против этого и у Твайлайт никогда не было возможности изучить потенциал пустышек в будущем. В файлах Химеры говорится, что некоторые пустышки наблюдались более года и никогда не проявляли признаки личности или кьютимарок. Их можно научить реагировать на раздражители, но не более того. Результаты подтверждали то, во что мы хотели верить, Пустышки были прекрасным источником необходимых органов. В противном случае, жизнь Скотч и твоя внешность были куплены за счёт невинных жизней.

Ладно… хватит об этом думать. Я выключила монитор… давила на все кнопки подряд, пока он не перестал пикать.

– Что на счёт Глори? Ты думаешь… она действительно превращается в Реинбоу Деш? – говоря о ней я на самом деле хотела проведать Скотч… и почесаться. Я очень-очень хотела почесаться. И узнать, куда подевалась Рампейдж. И выяснить, как отсюда добраться до Хайтауэра. И… как лечить Мед-Икс-зависимость.

– Я полагаю, что нет, – ответила Лакуна, выходя со мной в зал и когда я посмотрела на неё в замешательстве, добавила: – Её поведение не изменится и хотя возможно она будет видеть сны о том, что она Реинбоу Деш… её Сверхзвуковой Радужный Удар был признанным и хорошо известным фактом в истории пегасов. Вот если у неё начнут появляться более личные воспоминания… о разных мелочах… тогда настанет время для беспокойства.

– Итак, я одержима таинственным единорогом в чёрном, которая вторгается в мои сны? – спросила я с развязной ухмылкой, но Лакуна только грустно на меня посмотрела, и моя улыбка немного увяла. Хорошо. Никаких больше шуток об этом.

Завернув за угол, мы заметили Глори в заляпанном кровью докторском халате, лежащую возле стены. Внутри, на кровати, почти такой же, с которой недавно поднялась я, лежала Скотч. Рядом с кроватью свернулась Бу. П-21 просто сидел там с пустым, отрешённым взглядом. Я смотрела на бинты, обёрнутые вокруг её глаз, машина тихо попискивала. Я опустилась на колени возле Глори, но она лишь немного всхрапнула во сне и свернулась калачиком.

Улыбнувшись, я коснулась её миловидной радужной гривы. Чуть коротковатой на мой вкус, но милой.

– Можешь найти ей постель? А потом может узнаешь, куда подевалась Рампейдж? – прошептала я, обернувшись к Лакуне. Она кивнула и свечение подняло Глори в воздух. Покачивая её в своей магии, Лакуна прошла через зал к отдельной больничной койке. Я вздохнула, благодарно улыбнувшись за добрую, спокойную, бессловесную помощь аликорна и прошла в палату.

– Эй… – тихо позвала я П-21, дотронувшись до его плеча. Он не двинулся.

– Я должен был сказать ей, – тихо отозвался он.

Да. Ты должен был.

– Скажи ей теперь.

– Теперь это уже не имеет значения, – ответил он мягко, поправляя её синюю гриву. Прямо как у её папочки. – Я подумал… когда я увидел её в коконе… если я просто прикоснусь к ней… может я смогу сказать это. Вместо этого я убил её.

– Её сердце всё ещё бьётся, – сказала я так деликатно, как если громкость моего голоса могла добить её. – Это по-прежнему имеет значение. И на случай, если ты упустил цепь событий, это я так, кто довёл её до такого. Из-за меня её убило – пусть меня назовут жадиной, но я бы взяла на себя вину и проклятия за это. Я надеялась, что это даст ему умиротворение, но вместо этого у него вырвались сдавленные рыдания. – Скажи ей. Прежде чем она уйдёт в лучший мир.

– Я даже не знаю как.

– Скажи, как сможешь, – ответила я, погладив его спутанную синюю гриву. Затем похлопала по плечу и отступила назад. – Пойдём, Бу. Дадим им немного места – бледная кобыла села, моргнула, посмотрела на меня уныло и снова опустила голову. – Вкусный тортик… – сказала я, потянувшись к… так, неважно. Куда Глори дела мои шмотки? Обратно в операционную.

– Пусть остаётся, – хрипло отозвался П-21. – Спасибо, Блекджек.

Я грустно улыбнулась, ещё раз похлопала его по плечу и вышла. Начав закрывать дверь, я услышала, как он глубоко вздохнул. Может, это было невоспитанно с моей стороны и не в моих правилах, но я не закрыла дверь до конца и не ушла.

– Мне очень жаль. Я знаю, я не имею никаких прав вот так говорить с тобой. Я знаю… знаю, что ты знаешь. Я твой отец… Видят Богини, я не заслуживаю им быть. Я не заслужил доброты твоей матери, на самом деле, я был достаточно мелочным, чтобы обижаться на это. Я никогда не хотел думать, что время, проведённое мной в Девяносто Девятом, может иметь последствия или смысл. Что это было ужасно. Что всё это лучше оставить позади и уничтожить.

Он тихо вздохнул.

– Но это не так. Там были и хорошие вещи. Вещи, которые я никогда не ценил. Вещи стоящие и… и добрые. В Девяносто Девятом было хорошее. Твоя мать… была хорошей. Как и ты. Блекджек. Наверное, многие из кобыл. Просто всегда было легче делать вид, будто все они Смотрительницы. Но это была ложь… и это больно, продолжать обманывать себя, что всё было иначе.

Потом ты присоединилась к нам… и ты оказалась такой хорошей девочкой. Храбрее, чем был я, когда вышел наружу. Ты следовала за нами повсюду… даже в те места, где кобылок быть не должно. И когда БиДжей сказала тебе, кто я… я не мог принять это. Не потому что ты была паршивой дочерью, а потому что я не заслуживал того, чтобы быть твоим отцом. Я трус, Скотч Тейп. И ты заслуживаешь лучшего, чем такого бесполезного пони, вроде меня.

Я всхлипнула и, просунув голову в палату, увидела его, стоящего рядом с кроватью и гладящего её гриву. И тут он начал петь мягким, низким голосом.

Вместе всегда…

Друг с другом когда…

Я думаю… так и должно быть…

Один… и другой…

Друг как дочка… со мной…

Я думаю… так и должно быть…

Обернувшись, я увидела приближающуюся заспанную и растерянную Глори, потирающую глаза. Я подняла копыто к губам и она, распахнув глаза, уставилась мимо меня.

И если дороги нас вдруг разведут,

Знай, это не так… в моём сердце ты тут…

И если ты будешь в испуге одна…

Домашние вспомни свои времена…

То место, которое дом…

Любой дом…

Его голос дрожал и фальшивил. Я с трудом сглотнула и зашла внутрь. Я не умела петь… не очень… но я могла попробовать ради него.

Вместе… всегда…

Друг с другом когда…

Надеюсь, так будет… Должно быть…

Один… и другой…

Друг как брат мой… со мной…

Я думаю… так и должно быть…

Он взглянул на меня и когда его глаза встретились с моими, в них дрожали слёзы. Каким-то образом наши слова были созвучны, ведь мы чувствовали одно и то же и складывали их вместе. За своей спиной я слышала приближающихся Лакуну, Психошай и подростковую Рампейдж. Если у этой жёлтой пустоголовой хватит ума засмеяться, я буду бить её всю следующую неделю.

И если в дороге проблемы порой,

Я знаю, я справлюсь, ты рядом со мной.

И если жить больно и сложно, тогда

Ты вспомни о дружбе и знай, я всегда

С тобой…

Рядом с тобой…

Мы смотрели на неё сверху вниз и пели две строчки снова и снова. К нам присоединились Глори и Лакуна, даже Рампейдж. Вместе Всегда… Друг С Другом Когда… и наши голоса стали звучать тише и тише. А затем наступила тишина, нарушаемая только слабым пиканьем монитора.

Тут я увидела, что по щеке Скотч ползёт слеза. П-21 смотрел на неё, пока его собственные слёзы лились рекой. Он медленно протянул копыто и вытер её. Маленькая кобылка всхлипнула и тихо прошептала:

– Папа…

Склонившись над ней, он бережно обнял её копытами и затрясся в рыданиях. Зелёная кобылка прижалась лицом к его шее, плача под бинтами и обнимая его в ответ. Я всхлипнула, чувствуя, как слёзы текут по моим щекам и ощущая себя прямо как пони… целой и неиспорченной пони впервые за очень долгое время. И так как уже не было места, чтобы обнять Скотч, я вместо этого обняла Глори и очень недоумевающе выглядевшую Бу.

Я посмотрела на Психошай, ожидая увидеть презрение и отвращение, но вместо этого на её глазах я тоже увидела слёзы, и я была потрясена, увидев, как Рампейдж обнимает её коллегу Потрошителя.

Вместе всегда… друг с другом когда…

Заметка: Достигнут максимальный уровень.

Глава 8

Пути

«Я лишь боюсь, ты откусила больше, чем сможешь прожевать»

– Так вот значит как ты победила Деуса и Горгона? Заобнимала их насмерть? – протянула Психошай, пока мы двигались по шоссе на восток в сторону Мегамарта. Будучи не до конца выздоровевшей, если можно так выразиться, Скотч Тейп нуждалась еще в нескольких днях реабилитации с регулярными воздействиями лечащих заклинаний Лакуны. Спустя несколько часов, тело П-21 снова начало трястись, а Мед-Икс у нас закончился. Мы оставили его наслаждаться моим набором шаров памяти с помощью реколлектора в медицинском центре, а сами ушли запасаться необходимыми для него медикаментами. Ну, по крайне мере, я надеялась, что он наслаждался. С тем же успехом можно было сказать, что он просто лежит. Поход до Мегамарта также отлично подходил, чтобы отвлечь меня от моей заживающей шкурки. Ощущение было, словно под трансплантатами копошатся жуки, но основным правилом заживления было: «не чесать».

– Что-то вроде этого, – ответила я, глядя на подросшую Рампейдж. – Добавь к этому еще тяжелое вооружение и взрывчатку.

Только-только занимался рассвет… было настолько раннее утро, что между горами на востоке виднелись лучи настоящего солнечного света.

– Так, куда вы двое ходили прошлой ночью?

Бу тихонько фыркнула и зевнула. Ей не очень нравилось быть на ногах в столь ранний час, но я не смогла убедить её остаться с Глори.

– На крыше, – ответила Рампейдж, глядя на желтую пегаску, пока та цокала на силовых копытах. – Кое-какой поняше нужны были обнимашки.

– Маленькая, полосатая сука! – рявкнула Психошай и ринулась к ней, мелькнув прямо у меня перед носом. Моей магии не хватило бы, чтобы остановить разогнавшуюся пегаску, но с этим запросто справились пальцы. Вскрикнув, она резко остановилась, протащив меня пару метров. Она глянула на меня, затем отпихнула мою руку и обвиняюще указала на Рампейдж.

– Ты обещала не говорить.

Я задвинула пальцы, пегаска сердито смотрела на мою подругу.

Рампейдж моргнула.

– Да ну?! А я почему-то не помню такого. Наверное, это пообещала одна из моих личностей. – Она посмотрела на скептическую кобылку. – Ну правда! Я не помню этого. Как отрезало. – Она махнула хвостом и перевела взгляд на меня. – Как бы то ни было… мы разговаривали о её будущем.

– Каком-таком будущем? – пробормотала Психошай. Утренний воздух был, как ни странно, теплым и спокойным, мне казалось, будто небеса задержали дыхание. Чувствовалось, будто идет дождь, но восточная дорога была почти сухая, и небеса давили на нас, мы продолжали идти. В этот раз мне хотелось, чтобы начался дождь. Моя грива зудела, словно вот-вот должно было произойти что-то плохое.

– О том самом – закатила глаза Рампейдж.

– Тебе надоело быть Потрошителем? – удивленно спросила я.

Рампейдж поморщилась.

– Потрошители бывшими не бывают. Не пойми меня неправильно: преимущества есть, да еще какие. Живешь на арене. Громилы легче соглашаются, если тебе нужны наемные копыта. Но… это не самая приятная работа, – объяснила она, шагая рядом. – На самом деле, это просто Большой Папочка старается держать при себе самых лучших бойцов, чтобы не дать бандам перегрызть друг другу глотки. Сама подумай, сколько боев может провести девочка, пока ей не наскучит? Поэтому мы находили другие способы развлекать себя. Деус искал новые, более увлекательные способы совокупления. Горгон обучал радтараканов борьбе.

– А что делала… – начала я, пока не поймала сердитый взгляд Психошай. – Ах да. Сангвин.

– Ага. Он самый. Помогала ему… во всём, – отозвалась она, отворачиваясь.

– Хм, это уже проблема. Не думала присоединиться к Зодиакам? Получишь одну из этих метко-наклеек, и будешь лупить плохих пони, – улыбнувшись, предложила я.

– Я и сейчас луплю пони. К тому же, Большой Папочка не слишком любит халтурящих на них. Он так и не простил Бульдозера за то, что он покинул нас, чтобы стать Таурусом, – раздраженно бросила Психошай, я оглянулась через плечо на винтовку, закрепленную на сумке. – Но он ведь был Горцем, а они всегда были с приветом.

– Думаю, правильнее было бы сказать «жертвы инцеста», – фыркнула Рампейдж. Бу вознамерилась съесть жухлую траву, но скривилась и выплюнула её. Белая кобылка, не задумываясь, толкнула меня в бедро, хоть она и не могла говорить, но прекрасно знала, где я храню еду.

Я левитировала тортик, держа его в воздухе позади себя.

– Горцы?

Звучало знакомо. Бу кинулась вперед, чтобы укусить тортик, а я время от времени поднимала его вне её досягаемости. Ей, похоже, нравилась игра: наблюдать, как сладость опускается достаточно низко, чтобы можно было укусить. Психошай наблюдала за нами, слегка нахмурившись. Эй, если ей завидно, я и перед её ртом могу левитировать тортик. Лишняя практика не повредит.

Рампейдж усмехнулась.

– Кучка очень странных пони. Постоянно какие-то дерганные. Были сумасшедшими даже до войны. Жили в восточных горах, слишком уж дружили с козлами и овцами и не слишком заботились, чего там хотела Селестия. Хотя в бою им не было равных. Зебры поняли это на собственной шкуре. Некоторые бойцы находили интересным охотиться за хозяйством врага. Горцы верили, что это весело – лупить друг друга отрубленными членами – тихо захихикала она. – Они единственные пони из всех, что я знаю, которые были рады падению бомб, либо вообще не заметили этого.

– Они еще и единственные пони в долине, которые не побоялись послать Большого Папочку. Два года назад Большой Папочка собственной персоной вел крупнейшую с момента окончания войны группировку Потрошителей, чтобы указать Горцам их место. Тремя днями позже он все еще сражался с их вождем Уайт Лайтнинг. Почти убили один другого, – восхищенно добавила Психошай, качая головой. – Самая чертовски жестокая битва в моей жизни. И самая чертовски веселая.

– Так, кто победил? – улыбнулась я.

– Никто, – хихикнула Рампейдж. – В горах Черного Пони объявилось порождение звезд и сожрало как Потрошителей, так и Горцев. Технически это была ничья. И все же, Уайт Лайтнинг назвала Большого Папочку самым живучим мульим сыном, когда-либо ходившим по Пустоши. В её устах это самая высокая похвала. А потом Горцам предоставили местечко на Арене, и они помогали в сражениях с Рейнджерами, поэтому, надо полагать, они часть Потрошителей.

– Пока не нажрутся, не заскучают, не перевозбудятся или не отвлекутся на что-нибудь блестящее, – сухо произнесла Психошай. – Единственное в чем они были хороши – валить зебр. Они очень… очень… не любят зебр. Во время войны зебрам пришлось пробиваться через их территорию. Непрекращающаяся кровавая бойня, причем с обеих сторон.

По отношению к зебрам я находилась на перепутье. Я очень наделялась, что если встречу других зебр, они будут похожи больше на Секаши, чем на Лансера.

– Значит, если Зодиаки отпадают… тогда чего же ты хочешь?

– Убить тебя, – зарычала Психошай, глядя на меня. – Поэтому хватит строить из себя добренькую. Я вздохнула, ответив на её взгляд. Может мне стоит начать убивать всех пытающихся подгадить мне пони, как предложил П-21?

– Ииииии вот о чем мы проговорили большую часть ночи. О её желании убить тебя. Ты выбиваешь из неё дурь. Она умирает. Ты ноешь и достаешь всех своими комплексами. Все в проигрыше, – закатила глаза Рампейдж. – А мне так неохота слушать очередное нытье Блекджек.

– Я не ною, – пробормотала я, краснея.

– Да что ты говоришь?

Рампейдж ухмыльнулась и с пугающей легкостью изобразила мой голос.

– Ой почему я не могла спасти их? Почему не могла остановить это? Почему я не могу поступать лучше? Почему не могу быть святой пони Пустоши? Почему мы все не можем жить дружно? Почему мою задницу постоянно взрывают? Почему, почему, почему, – простонала она.

– И нисколько на меня не похоже, – надулась я. И почему все пони критикуют меня за мои попытки поступать лучше?

– Я смогу справиться с ней, – пробормотала Психошай.

– Неужели. Так же думал и Деус. Думаешь, что смогла бы справиться с ним? – ухмыльнулась Рампейдж желтой пегаске.

– Она не побила Деуса! Ей просто помог какой-то другой пони, – окрысилась Психошай. Я лишь вздохнула снова. Я пыталась быть доброй, особенно после всего, через что она прошла, и вот как она благодарит меня?

– Именно. И это только моя точка зрения. В бою один на один без лишних пони, конечно… может ты и смогла бы её победить, напав неожиданно со спины. Но она – кибернетический единорог, Психо. А ты зассыха-пегаска с семейными проблемами. Она, как мне кажется, намного превосходит тебя. Даже если и нет, на её стороне полно пони, готовых броситься в пекло, лишь бы защитить её, потому что она вся такая добренькая, – саркастически протянула юная полосатая кобылка. Затем рассмеялась. – Именно это ты, Сангвин и куча других пони упускаете. Блекджек хорошая пони. Частенько лажает, что есть, то есть. Но она хорошая. Она хочет помочь. Она хочет дать остальным второй шанс. Черт, да даже тебе она дает второй шанс прямо сейчас. А некоторые пони уважают это.

– Если она вся из себя такая хорошая, почему я её так ненавижу? – прорычала пегаска. – Она убила моего отца.

– Ты прекрасно все слышала. Сангвин не был твоим отцом. Не совсем. Он может и вырастил тебя. Или заботился о тебе, но ты не была частью его семьи. Его семьей были три пони в стазисе и память о жизни, которая была у него раньше. Если бы он выжил, я бы дала ему где-то день до того, как один из его семьи умер бы, и три до того, как его жена забрала бы детей и сбежала от него, – произнесла Рампейдж, глядя на пораженную пони. – Но мы просто перефразируем то, о чем говорили прошлой ночью, Психо.

– Слушай, Психошай… прости, что причинила тебе страдания. Будь все по-другому, я бы обязательно нашла иной путь, – сказала я.

Она шмыгнула.

– Заткнись! Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу, и когда-нибудь я обязательно убью тебя! – прокричала она, затем рванула вниз по дороге с такой скоростью, что меня чуть с копыт не сшибло порывом ветра.

– А если подумать, то её мать была не слишком хороша в полетах, – отозвалась Рампейдж и вздохнула. – Она вернется.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я, слегка нахмурившись. – Она же только что сказала, что ненавидит меня.

Бу внезапно вытянулась, её уши дергались, я остановилась. Интересно, никаких красных полосок вокруг.

– Что-то не так, Бу?

Но белая кобылка нюхала воздух и глядела на дорогу.

– Ну, она либо вернется, чтобы убить тебя, либо по причине того, что ты наиболее подходишь, как пример для подражания, – снова вздохнула Рампейдж.

– Чего?! – Это было самое глупое, что я когда-либо слышала. – Я? О чем ты говоришь? Зачем вообще кому бы то ни было подражать мне? К тому же она меня ненавидит!

Рампейдж фыркнула, мы продолжили движение. Бу смотрела на мертвый, темный лес, словно ожидала, что он вот-вот бросится на нас… на самом деле, я тоже начала немного нервничать. К тому же деревья уже пытались как-то раз съесть меня.

– Не. Это душевные страдания и гормоны. Факт в том, что, несмотря на то, что она расстроена из-за тебя, на себя она злится еще сильнее. Она чувствует себя использованной, обманутой и преданной. Сангвин обращался с ней, словно с трофеем или инструментом, или еще чем. Она хочет быть любима… думаю, что глубоко внутри она хочет к себе такого же отношения, что и к Флаттершай. Ну и конечно же она сдвинутая, поэтому постарайся случайно не надавить на её какое-нибудь больное место, чтобы она не оторвала тебе голову и не превратила в шляпку.

– Ты же говорила, что я превосхожу её? – глупо ухмыльнулась я.

– Говорила, но никогда не стоит недооценивать силу сумасшедших пони. В смысле, глянь на пони, что недооценили твое безумие. Деус… Сангвин… – усмехнулась она.

– Ты же сказала, что я победила, потому что была хорошей?

Неужели я заблуждалась насчет них?

– Хорошая. Сумасшедшая. Разницы нет. Хорошие почти те же сумасшедшие, просто потому, что другие пони могут воспользоваться твоей «хорошестью» в своих целях. А когда ты делаешь что-то хорошее, чего они не хотели, чтобы ты делала, тогда в их глазах ты становишься сумасшедшей. – Рампейдж поглядела по направлению, куда улетела Психошай. – Ну а я, я мечусь между по-хорошему сумасшедшей и кровожадной сумасшедшей каждый день.

– А ты определенно любишь давить на больные места, – отозвалась я, глядя на неё слегка нахмурившись.

– Я терпеть не могу пони, сидящих в одиночестве и тихо разваливающихся на части – ответила она, глядя на меня. – От вида П-21 в эту последнюю неделю мне хотелось кричать. Скотч Тейп твоя дочь. Просто прими это. Но нет, ей нужно почти умереть, чтобы он наконец признал, насколько он хреновый отец – сердилась Рампейдж. – Если бы она умерла, я бы завалила его прямо там в больнице…

Какого хрена?

– Рампейдж! Какого… он мой друг! – выдохнула я. Неужели все мои друзья планируют за моей спиной поубивать друг друга?

– Он как твоя тень, – нахмурилась она. – Он слишком слаб, чтобы жить самому по себе, а если бы был достаточно силен, то из него вышел бы монстр похуже Деуса, не будь тебя рядом. Именно благодаря тебе он жив до сих пор с момента выхода из Девяносто Девятого. Если ему не нравится быть отцом, он должен принять это, а не прятаться. В этом мире и так уже достаточно дерьмовых отцов.

Мы бежали мимо одной из огромных башен САОМТН.

– Я так понимаю, что Психо не единственная с семейными проблемами?

– Ну и кто теперь давит на больные места? – возразила она, затем вздохнула. – Я не помню ни мать, ни отца, Блекджек. Возможно, одна из моих личностей помнит. Все, что я чувствую, когда думаю о слове «отец» – это пустота и сильное желание что-нибудь ударить.