Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 122 страниц)

Все пошли обратно к камину, а Ремус надеялся, что у Алисы плохо с математикой и ей не покажется странным, что на них четверых им нужно три значка. Вспомнив про количество значков, он произнес:

– Кстати, значок Лили нам брать не придется.

Лили едва слышно прошептала: «Слава Богу», и Ремус добавил:

– Я думаю, их можно размножить.

Не успел он предложение закончить, Сириус уже достал свою палочку. Но как бы они ни старались, какие заклинания ни пробовали, ничего не выходило. Из любопытства даже Лили с Алисой подключились, тоже испробовав различные чары, но все впустую.

– Сильно сомневаюсь, что получится, – с важностью произнесла Лили. – Все-таки, значок старосты – вещь ценная, выдается только тем, кто заслужил.

Ремус успел заметить, как Джеймс и Сириус на последних словах переглянулись, усмехнувшись и закатив глаза.

– Наверняка они защищены от обычного копирования, тут должна быть магия сложнее, – закончила Лили.

Решив, что завтра придется засесть в библиотеке, они разошлись по своим спальням.

– Рем, можно твой значок позаимствовать на ночь? – Сириус поднял на него взгляд, точь-в-точь каким смотрел на Лили. У побитой дворняги взгляд не такой жалобный.

Ремус не сдержал улыбки.

– На меня эти твои взгляды тоже не действуют, – сказал он, – а значок я тебе и без них дам. Только не опаздывай утром, если Минни меня без него увидит…

– Обещаю! Ты еще проснуться не успеешь, я уже здесь буду! – Сириус в порыве эмоций даже обнимать его кинулся. – Спасибо, дружище!

Сириус с ними торопливо попрощался, на всякий случай взял мантию Джеймса и унесся в подземелья.

– Ну, а я к Лили пойду, – сказал Джеймс, проверив по Карте, что гостиная по-прежнему пустая.

Ремус и Северус остались одни в спальне. Посмотрев на друга, Ремус раздумывал, стоит ли ему сейчас рассказать о чудесном эфире, что ослабил его симптомы. Ему не хотелось отвлекать его лишний раз.

Северус снова был мрачен и неразговорчив, и рот открывал только чтобы поязвить. В последние две недели, что прошли с его дня рождения, он постоянно пропадал в лаборатории или библиотеке. А если и находился в спальне, то задергивал свои пологи и изучал книги, которые они ему подарили. Стена возле его кровати каждый день наполнялась пергаментами со сложными формулировками рун. Никто из них этот предмет не изучал, и понять, что там написано, не мог. Северус им рассказал, что пытается с помощью рун помочь своей маме. Он хоть и говорил правду, но Ремус все равно отчетливо улавливал, что он многое недоговаривает.

Ремус и припомнить не мог, когда они в последний раз с ним нормально разговаривали на какие-то отвлеченные темы. И, заметив, что Северус не задернул полог, как это обычно бывало, решился обратиться к нему:

– Как продвигается твое изучение рун?

Северус поднял на него задумчивый взгляд, все еще находясь в своих мыслях.

– Знаешь, неплохо, – ответил наконец он, и даже изобразил подобие улыбки, – с подаренным книгами дело пошло быстрее.

– Рад, что они пригодились!

– Конечно, пригодились, – усмехнулся Северус, – это коллекция Академии, как они могут не пригодится.

Ремус ему улыбнулся и принялся расстилать свою постель. Почувствовав на себе взгляд Северуса, он на него вопросительно посмотрел.

– Ты себя как чувствуешь? – сдвинув брови, спросил он. – Завтра же полнолуние.

– Хорошо, что ты спросил. Эшли дала мне одну вещь…

– Ты что-то пил? – перебил его Северус, состроив оскорбленное лицо – он всегда придумывал различные настойки, чтобы ослабить страдания Ремуса, и сейчас откровенно ревновал, что Ремус взял лекарство у кого-то другого.

Эта неожиданность Ремуса очень позабавила, и он улыбнулся.

– Нет, она использовала эфир. Растерла в руках и… – Ремус смутился на мгновение, ему не хотелось рассказывать все подробности, – и вот.

– Интересно. И тебе помогло? Из чего состоит не спросил?

– Помогло, мне стало значительно легче, – уверенно сказал Ремус. – А состоит из мяты, ромашки и… кажется, я забыл последний ингредиент.

– Анис?

– Нет.

– Полынь? Белладонна?

Ремус снова помотал головой, силясь вспомнить третий ингредиент и ругая себя за забывчивость. Северус перечислил еще с десяток трав, но все мимо.

– Цветы моли? Фенхель?

– Да! – воскликнул Ремус. – Точно, фенхель.

Северус удивленно вскинул брови:

– Неожиданно. Где она взяла этот состав?

– Какой-то четверокурсник с их факультета приготовил.

Взгляд Северуса на секунду стал неподвижным, но в следующее же мгновение он кивнул и потянулся за своим блокнотом, сделать очередную запись.

– А как у Деборы дела? – поинтересовался Ремус, чувствуя, что Северус сегодня не в таком плохом настроении, как обычно, и может быть, им даже удастся о чем-то поговорить. – Давно вас вместе не видно.

– Мы с ней в выходные встречались, – ответил Северус, не поднимая на него взгляд и что-то строча в своих записях.

– Вы все в лаборатории свои свидания проводите? – мельком улыбнувшись, спросил Ремус.

– Это не свидания, мы с ней работаем вместе, – Северус на него угрюмо посмотрел и с хлопком закрыл свой блокнот. Его раздражение возросло в одну секунду. Он встал, грубо пожелал Ремусу спокойной ночи и задернул полог.

Ремус чувствовал себя растеряно – ведь он не сказал ничего плохого. Но, решив, что Северус в принципе всегда не любил, когда лезут в его личную жизнь, обреченно вздохнул и забрался под одеяло.

***

Вскоре после ужина Ремус явился в Больничное крыло, чтобы мадам Помфри, как и обычно, отвела его в Визжащую-хижину.

Устроившись на старом диване, он принялся ждать друзей. Сегодня они не могли прийти сразу же, им надо отметиться в девять вечера в гостиной, и только потом, обходными путями, они смогут до него добраться.

С проблемой, как размножить значки, они так и не разобрались. Поэтому решили, что сегодня Джеймс и Сириус возьмут значки Ремуса и Лили, а Северусу придется обратиться вороном.

Ремус видел, что Лили не особо рада отдавать значок, и не потому, что боится за свой статус старосты, а переживает за Джеймса, который проводит ночи в компании оборотня. Но она без лишних слов и нравоучений вручила Джеймсу свой сверкающий значок старосты, понимая, что иначе он просто выпрыгнет из окна с метлой.

Время тянулось ужасно медленно. Ему и без того всегда казалось, что минутная стрелка ход замедляет в преддверии полнолуния, но сейчас, в полном одиночестве, это становилось невыносимо.

Ремус, оказывается, совсем привык, что это время, полное мук и страданий, ему всегда скрашивали друзья. Уже больше двух лет они всегда рядом с ним, стоит мадам Помфри отвести его в Визжащую-хижину, развлекают его бессмысленными разговорами, веселыми историями, которые он слышал тысячи раз, и которые хоть немного заставляют забыть о боли и агонии, что мучает тело.

Он безуспешно пытался отвлечь себя сам, перебирая все мысли подряд, но кроме картин предстоящей трансформации, которая переломает ему все кости, в голову ничего не шло.

Все внутренности горели огнем, кожа была раскаленной. Он чувствовал, что волк внутри ждет не дождется своего часа, начиная делать попытки прорваться наружу. Ему вновь казалось, что конец близок и он не вытерпит очередной муки.

Внезапно он подумал об Эшли, о цветочном аромате ее волос, о ее улыбке и об уюте пуффендуйской гостиной. Воспоминания о мягких прикосновениях, ласковых руках, от которых приятно пахнет травами, о ее мелодичном голосе и нежных губах, дарили душе неожиданное успокоение. Тело продолжало болеть и ломить, но тот монстр, что жил внутри и рвался наружу, вдруг стал удивительно смирным.

– Извини, что так долго, старосты пристали с нравоучениями, – скривился Северус, усаживаясь на кресло. Он, конечно же, появился первым, – Кажется, не мы одни разгадали, как обойти проблему с комендантским часом.

– Ничего, – тяжело дыша, проговорил Ремус, слегка приоткрыв глаза. Мысли об Эшли тут же испарились, вновь оказываясь под контролем волка.

Повисло неловкое молчание. Обычно в такие моменты всегда Джеймс всех развлекал, заводил какую-нибудь тему, а остальные его уже подхватывали. И сейчас, Ремус, мечтающий о смерти, лишь бы эту боль не испытывать, и Северус, который был погружен в свои мысли, не знали о чем и поговорить.

– Ну как? Мы ничего не пропустили? – в комнату с шумом ворвались Джеймс и Сириус.

– Нет, все идет по обычному сценарию, – устало сказал Ремус, – мне хочется сдохнуть и больше ничего.

– О-ох, – поморщился Джеймс, – да ладно тебе, Рем. Еще рано подыхать.

– Да-да, знаем, – закатил глаза Сириус, – надо вначале Волан-де-Морту зад надрать.

– Именно! – воскликнул Джеймс. Он о чем-то взбудоражено начал рассказывать, кажется, о последнем занятии, которое проводил им один из мракоборцев Грюма, но Ремус его уже плохо слышал. И то, как Джеймс размахивал руками, кого-то изображая, было последнее, что он запомнил, прежде чем волчья сущность полностью взяла вверх над разумом.

Очнулся он уже, по обыкновению, на опушке возле Запретного леса.

Первые несколько минут после полнолуния всегда запоминаются урывками.

Вот он совершенно голый, на холодном ветру лежит на снегу. Он моментально продрог и окоченел.

Вдруг, по всему телу разлилось тепло – кто-то наложил на него согревающие чары, а в следующее мгновение его и в теплое одеяло окутали.

Тихие голоса друзей поблизости. И следующий момент – он уже снова лежит на продавленном диване в Визжащей-хижине.

Обеспокоенный взгляд Сириуса, который приготовил теплый чай. Жесткие руки Северуса, которые влили в него какое-то лекарство. И извиняющийся голос Джеймса, который говорит, что им надо уходить. Друзья обещают прийти в Больничное крыло и нехотя оставляют его одного.

Полностью он приходит в себя уже через пару минут, как раз к появлению мадам Помфри.

В Больничном крыле он успевает поспать пару часов, прежде чем его снова разбудят.

Друзья пришли во время завтрака, прихватив еду с собой.

– У вас же Зелья сейчас начнутся, – сонно пробормотал Ремус. – Нельзя прогуливать.

– Наш староста в Больничном крыле валяется, баллы с нас не снимет, – усмехнулся Джеймс, – так что не страшно, если на Зелья мы опоздаем.

Ремус покачал головой, но не сдержал улыбки. У него в груди все теплом отдавалось, ведь Мародеры еще ни одного раза не пропустили, и всегда приходят к нему проведать его, даже когда полнолуния он проводит у себя дома.

Они разложили еду на соседней кровати и, поглощая бутерброды с чаем, принялись рассказывать, где они за ночь были и что видели.

– Оу, смотрика, к тебе гости, – ухмыльнулся Сириус, повернувшись на скрип двери.

– Всем привет! – радостно поздоровалась Эшли, широко улыбнувшись.

Мародеры ей недружно ответили.

Эшли подошла к ним и смущенно их оглядела. Заметив взгляд Сириуса, который расплылся в вульгарной улыбке, она тут же ухватилась за кончик косы, нервно наматывая светлый локон на палец.

– Полагаю, мы можем пойти на Зелья, – первый прервал тишину Северус.

Джеймс и Сириус с ним согласились.

– Да, Рем теперь в надежных руках, – подмигнул ему Джеймс.

– Не будем вам мешать, – поддакнул Сириус, все еще с улыбочкой на губах.

…только ничего не говори, умоляю тебя, Сириус…

– Правда, – продолжил Сириус, – я бы посоветовал вам ширмой отгородиться, а то кровать прямо напротив кабинета мадам Помфри. Неловко будет, если она выйдет в самый неподходящий момент.

Ремус с Эшли мгновенно залились краской под смех Джеймса.

– И подложите еще одно одеяло на кровать, они страшно жесткие, – произнес Сириус с видом знатока.

– Идем уже, герой-любовник, – похихикал Джеймс, подталкивая его к выходу.

Эшли все еще стояла с красным лицом, а Ремус пристально следил, как друзья направляются к выходу. В дверях Сириус еще раз к нему обернулся и показал что-то непристойное своими руками, но Ремус предпочел этого не видеть. Сейчас он только и мог, что проклинать Сириуса, который всегда умудряется ставить его в неловкое положение, ведь можно было прекрасно обойтись без грязных двусмысленностей.

…еще и Эшли смутил. Опять.

Ремусу и так было неловко перед ней за свое поведение, когда он руки распустил. Он всегда себя мог контролировать, и не понимал, что на него нашло в тот вечер. К тому же, они с Эшли еще не обсуждали этот вопрос, и, возможно, она пока не готова к этому, а он вел себя чересчур настойчиво.

А тут еще и друзья со своими подмигиваниями и намеками.

– Я, наверное, никогда не привыкну к их шуточкам, – произнесла Эшли. Она старалась говорить более уверенно, хотя все еще была с ярким румянцем на щеках.

– Я, вероятно, тоже.

Эшли на это улыбнулся и села на кровать, нежно прикасаясь к нему губами. Оторвавшись от него, она взволнованным взглядом пробежалась по его лицу и легонько провела пальчиками по свежему шраму на правом виске.

– Болит?

– Нет, – улыбнулся Ремус, у которого внутри все дрожало от ее прикосновений, – в меня десяток настоек влили, сейчас у меня ничего не болит.

Ремус не стал добавлять, что он испытывает страшную слабость, как если бы пробежал сотню миль.

…ну, может и не сотню, а пару десятков наверняка по лесу за ночь намотали.

– А у тебя сейчас разве нет занятий? – опомнился Ремус.

– Нет, у меня окно, – Эшли ему улыбнулся и внезапно округлила глаза, – ты же не против, что я пришла? Может, тебе надо отдыхать? Я могу позднее зайти. Или, если не мешаю, могу тихонько тут посидеть, почитать…

– Эшли, – Ремус перебил ее словесный поток, взяв за руку, – ты не мешаешь, никогда не мешаешь. Но… лучше вести себя немного тише, а то может выйти мадам Помфри и… знаешь, она по утрам часто не в духе бывает.

– Поняла, хорошо, – прошептала Эшли и, снова порозовев, с лукавой улыбкой поинтересовалась: – Так, может, ширму все-таки поставить?

Ремус на нее посмотрел со смесью удивления и смущения. Он не мог разобрать, был ли это намек или же обычная шутка. Не зная, что ответить, он предпочел перевести тему:

– А ты что-то почитать принесла?

Сам он из-за суматохи совершенно забыл приготовить для себя какую-нибудь книгу.

– Да вот, Эрик прислал, сказал мне понравится, – Эшли достала из сумки небольшую книгу в черной обложке.

Разглядев фамилию писателя, Ремус вытаращил на нее глаза.

– Рассказы Говарда Лавкрафта?

– Я уже прочитала парочку, – Эшли закивала головой, – и правда интересно.

Ремус не сводил с нее очумелого взгляда. Эшли не переставала его удивлять. Но тот факт, что ей понравились лавкрафтовские ужасы, приводил его в настоящее замешательство, настолько это очаровательное создание не вязалось с подобной литературой.

…или это я так на нее влияю, что ее на всякие кошмары тянет?

– Почитать тебе? – спросила Эшли, поудобнее устраиваясь в изножье его кровати.

– Да, давай, – ответил Ремус.

***

После объявления Волан-де-Мортом войны, утро всегда начиналось с плохих новостей. По несколько раз на неделе, утром, когда прилетали совы, к кому-нибудь из студентов всегда подходил декан и сообщал грустные новости. Среди этих студентов кто в истерику впадал, кто молча рыдать начинал, а на кого и ступор находил. Всех их неизменно уводили, и возвращались обратно в школу немногие.

И вот сегодня ужас коснулся и Ремуса. Нет, с его отцом все было в порядке, но весь ужас заключался в другом.

Мародеры сидели на своем привычном месте за гриффиндорским столом и читали свежий «Ежедневный пророк». Позапрошлой ночью в южных графствах Англии произошли нападения оборотней.

Ремус как в тумане слышал голос Джеймса, который зачитывал статью, где говорилось о множестве погибших людей и десятке покусанных.

Джеймс вдруг прервался на полуслове и стал торопливо сворачивать газету.

– Ничего интересного больше нет, – сказал он притихшим друзьям.

– Можно взглянуть? – Ремус потянулся за газетой, которую Джеймс тут же отодвинул, но, заметив хмурый взгляд друга, нехотя пододвинул ее обратно.

Ремус взял газету и развернул на нужной статье.

Часть страницы занимала колдография, на которой была изображена разрушенная деревня, виднелся пожар вдалеке и нависшая над домами Черная Метка. Это означало, что оборотни официально перешли в армию Волан-де-Морта. Об этом же говорилось и в самой статье.

Там же корреспондент призывал работников Министерства более тщательно подойти к вопросу о регистрации оборотней, а то и вовсе подумать об их заточении в Азкабане.

В статье постоянно мелькали фразы, призывающие к травле или того хуже – к уничтожению.

“…истребление оборотней…”

“…монстры, не заслуживающие никаких прав…”

“…Министерство введет более жесткий контроль за оборотнями, и предусмотрит отдельные виды наказаний для них…”

“…больным ликантропией не место среди нормальных, здоровых людей…”

“…очередное подтверждение, что Волан-де-Морта поддерживают только существа, которые упиваются жестокостью и смертью…”

– Забей, Рем, – Сириус, сидящий рядом и тоже читающий, вырвал газету из его рук и скомкал, – как и всегда, сплошная чушь.

Но Ремус его как не слышал. Его вера в себя, в свою нормальность и надежда, что он может жить, как обычный человек, была настолько хрупкой, что мгновенно пошатнулась.

К оборотням и без того все относятся со страхом и с презрением, и эта статья лишь усугубила это положение.

– А вообще, правы они тут только в одном. Всех, кто поддерживает Волан-де-Морта надо на кол посадить. И твоих сородичей пусть посадят прямо рядом с моими, – сурово закончил Сириус.

Ремус ему слабо и неискренне улыбнулся. Может быть, ситуация у них и была отдаленно похожа, их «вид» поддерживал Волан-де-Морта, принимал участие в убийствах и нападениях, их преследовало Министерство, только вот Сириусу не приходилось каждый месяц муки испытывать, он был нормальным, здоровым человеком, которого не боятся и не обходят стороной, брезгливо морща лицо.

– Сириус прав, – поддержал Джеймс, с беспокойством глядя на Ремуса, – ты не должен себя к ним приравнивать. Везде уродов хватает…

– Да, только вот среди оборотней исключений нет, – упрямо заявил Ремус.

– Да ладно тебе, уж нам-то можешь это не рассказывать, – резко произнес Сириус, – ты – исключение, и сам это прекрасно знаешь.

– Нет, не знаю. Это сейчас я нормальный. Притворяюсь изо всех сил. А что было позавчера? В полнолуние? – добавил Ремус, перейдя на шепот. – Выпусти меня с ними в ту деревню, и я буду такой же. Я даже не пойму, если убью кого-то или покусаю. Вы не хуже меня знаете, что я не могу себя контролировать.

– Тебя от них отличает то, что тебя в той деревне не было, – произнес Джеймс, решительно глядя ему в глаза, – выбор всегда определяет человека, а не то, кто он есть. Посмотри на Бродягу, – он кивнул на мрачного Сириуса, – он мог бы быть рядом со своими родственниками, убивать и пытать, но он здесь, с нами. Или Сев, – он повернулся к Северусу, заставив того напрячься, – у его мамы в друзьях тоже были Пожиратели, а в детстве он мечтал быть слизнем! Но сейчас он с нами!

– Слизнем я быть не мечтал, – вполголоса проворчал Северус, опустив взгляд в тарелку.

– И ты! – продолжал Джеймс, пропустив поправку Северуса. – Ты же не с ними, не нападаешь ни на кого в полнолуния, и не желаешь никому зла. И мы знаем, что ты никогда к ним не присоединишься.

На эту речь Ремусу нечего было сказать. Да и не хотелось. Не хотелось говорить, и не хотелось спорить с Джеймсом, заранее зная, что это дело безвыигрышное. Но его сейчас переполняли эмоции, которые он носит в себе уже много лет, и которые постоянно просились наружу.

– Да… просто… – Ремус печально вздохнул, опуская плечи. – Я устал, что все к оборотням относятся как к грязи. И я понимаю, люди боятся. Боятся не без оснований, но… ты всю жизнь стараешься, пытаешься быть лучше, показать, что тоже чего-то стоишь, но для всех ты все равно останешься уродом, ненормальным, больным, от которого надо держаться подальше, – Ремус остановился, подавив тяжелый вздох. – А главное, никак это не изменить. Я и сам это понимаю, потому что сам не могу доверять себе. Каждый раз после полнолуния мне так страшно. Страшно за вас, я всегда боюсь, что могу покалечить кого-то, боюсь очнуться далеко от Хогвартса. Боюсь проснуться в луже крови или рядом с искалеченным телом. Пытка при трансформации не так страшна, как пробуждение после полнолуния…

– Скоро это все закончится, – прервал его Северус, уверенно на него посмотрев.

– Что? – не понял Ремус.

Северус прямо смотрел ему в глаза, и словно не решался продолжить, но, заметив направленные на него взгляды друзей, произнес:

– Я… мы с Белби пытаемся создать волчье противоядие.

– Да ладно, – протянул Джеймс, во все глаза таращась на Северус.

– Оно почти готово, все ингредиенты есть, – продолжил Северус, – нам осталось формулу подкорректировать и со временем настоя определиться. Ну, и еще несколько мелочей.

– Почему ты нам ничего не рассказывал? – воскликнул Джеймс.

– Я не хотел обнадеживать, – ответил Северус, по прежнему глядя на Ремуса. – Это могло занять много времени.

– А давно ты этим занимаешься?

– Начал еще на пятом курсе.

– На пятом?! – Джеймс раскрыл рот от возмущения, он бы ни за что не смог так долго хранить тайну от друзей.

– Так значит, вы с Белби и правда «работаете вместе», – задумчиво произнес Сириус, заслужив от Северуса негодующий взгляд.

– И как действует это противоядие? – охрипшим голосом поинтересовался Ремус.

– Оно не излечит от ликантропии, но приняв его, в теории, ты сможешь полностью себя контролировать. Ты все равно обратишься в волка, только трансформация не будет приносить боль, и ты будешь полностью осознавать происходящее. Иными словами, это будет больше походить на анимагию.

– Потрясающе, – прошептал Джеймс, переведя взгляд с Северуса на Ремуса.

– И ты это сам придумал? – восхитился Сириус.

Северус взглянул на него и кивнул.

– Если пользоваться мозгами по их прямому назначению, можно и не такое придумать.

– Мерлин, ты просто долбанный гений, – восторженно произнес Джеймс.

– Ну, можно просто – гений, – усмехнулся Северус, но тут же вновь стал серьезным и посмотрел на Ремуса. – Белби думает, что мы в ближайший месяц закончим, но я в этом не уверен. Надо не только закончить с формулой, но еще и проводить опыты на…оборотнях. А это может еще затянуться на какое-то время.

За столом на мгновение повисло молчание, все смотрели на Северуса, кто с восхищением, а кто и с неверием.

– В общем, я просто хотел сказать, что не надо… отчаиваться, все будет хорошо, – Северус неловко улыбнулся, утешать и поддерживать он никогда не умел, но сейчас говорил совершенно искренне, Ремус это чувствовал.

– Спасибо, – тихо произнес Ремус.

– Пока еще не за что, – Северус пожал плечами и продолжил завтрак.

Джеймс и Сириус принялись засыпать Северуса вопросами, им нужны были все подробности. После они начали мечтать о лучшей жизни, когда Ремус сможет принимать это противоядие, и в своем человеческом сознании будет проводить с ними полнолуния.

Ремус слушал их краем уха, полностью поглощенный своими мыслями.

…волчье противоядие.

Он даже не думал, что такое в принципе возможно. Ведь это надо подобрать нужные ингредиенты, определить их количество, когда и в каком порядке добавлять в котел, сколько времени настаивать и сколько количества принимать. Из ничего создать зелье, казалось Ремусу, просто нереально. И это не какая-нибудь лечебная настойка, которую и школьник может придумать, это сложное зелье для одной из самых страшных болезней. Но Северус и правда обладал незаурядным умом, и не удивительно, что он способен создать нечто подобное.

Ремус взглянул на друга, чувствуя прилив безграничной признательности. Он и не подозревал, что Северус уже больше двух лет пытается создать для него лекарство. В очередной раз он проникся благодарностью к судьбе, которая подарила ему самых лучших друзей.

Еще никогда Ремус не ощущал такого всепоглощающего чувства надежды. В голове все еще отдавались слова Северуса о том, что все будет хорошо. И Ремус в это верил, как никогда. Все и правда будет хорошо, друг создаст противоядие, и для Ремуса это кардинально изменит жизнь.

========== 95. С днем рождения, Лили ==========

Лили Эванс

Проснулась Лили в самом прекрасном расположении духа. На календаре сегодня тридцатое января, а значит, ее день рождения.

Потянувшись в кровати, она откинула одеяло и поднялась. Лили очень любила свой день. Ей не особо нравилось находиться в центре внимания, но праздничный вечер, проведенный с близкими, она всегда ждала с нетерпением.

Она немного расстроилась, что к ее пробуждению не оказалось цветов на тумбочке от Джеймса, но тут же сама себя осадила.

…Джеймс меня слишком разбаловал…

Лили привыкла, что за последние три-четыре года, стоит ей глаза открыть, а ее уже всегда ждал небольшой сюрприз от Поттера. Раньше она всегда только злилась, ну, или делала вид, что злится от его назойливого внимания. Сейчас же она подумала, что Джеймсу незачем слать ей подарки, когда он сам, лично может ее поздравить. И, воодушевившись, она направилась в душ.

Готовилась Лили очень тщательно, сегодня ей хотелось выглядеть по-особенному красивой. Она распустила и немного завила свои волосы, чуть ярче обычного подкрасила глаза, а вместо школьного красно-золотого галстука, повязала на ворот белоснежной рубашки шелковый красный бант с крупной жемчужиной посередине.

Взглянув на себя в зеркало, она осталась полностью довольна.

Подхватив сумку с учебниками, Лили направилась на выход. Но не успела она и шаг сделать, дверь распахнулась, и в комнату ввалились подружки во главе с Алисой.

– С днем рождения! – в разнобой прокричали они и бросились ее обнимать, не давая ей и слово сказать.

– Девочки, – выдохнула счастливая Лили, обнимая их в ответ, – как я рада вас видеть!

– Принимай подарки! – громко заявила Марлин и всунула ей в руки плоскую небольшую коробочку, перевязанную тонкой лентой. – Это от всех нас!

Торопливо распустив ленту, Лили открыла крышку. Внутри лежала красивая карточка в розово-фиолетовых цветах и с позолоченными на ней буквами – сертификат на покупку любой мантии в магазине «Шапка-невидимка».

– Невероятно! – пискнула Лили от переизбытка чувств, и снова бросилась обнимать подруг. – Спасибо большое!

– Осталось дождаться, когда откроют Хогсмид, – улыбнулась Мэри.

Приняв все пожелания и подарки от девочек, они все вместе пошли вниз. Лили не терпелось увидеть Джеймса, и что-то ей подсказывало, что он уже ждет ее в гостиной.

Она с трудом скрывала разочарование, спустившись вниз. Гостиная не только не была украшена к ее празднику, но и Джеймса в ней не было. Лили понимала, что не имеет никакого права требовать подобного отношения к своей персоне, но Джеймс сам виноват, что приучил ее к такому.

– Странно, – произнесла Алиса, – я думала Поттер тебя тут уже с цветами и оркестром ждет.

– Они вчера развлекались до полуночи, – ответила Мэри, и Лили тут же с недовольством и беспокойством посмотрела на нее. – Я спустилась в гостиную, уже два часа ночи было, а они тут развлекаются, сидят всей своей компанией.

Лили недовольно поджала губы и ничего не ответила.

– А Джеймс с Сириусом еще и курили прямо в помещении, – добавила Мэри, с явным осуждением в голосе.

Ну, прекрасно! Мало того, что правила нарушает, еще и курит!

Бросив безуспешную попытку унять раздражение, Лили поторопила подруг в Большой зал. Надежда, что Джеймс с «цветами и оркестром» ждет ее там, еще слабо тлела в душе.

– О, смотрика, Лилс, твой любимый пирог с патокой, – обрадовалась Алиса, усаживаясь рядом с подругой.

Лили, глянув на пустое место Мародеров, с самым недовольным выражением лица положила себе двойную порцию любимого десерта.

– А нам Поттер запрещает есть много сладкого, – с грустью в голосе произнесла Марлин, с завистью глядя на горку пирога у Лили в тарелке.

– В каком это смысле, запрещает? – удивилась Алиса.

– «Мы должны поддерживать спортивную форму!», – отрапортовала она, закатив глаза.

– Помешанный, – хмыкнула Алиса.

– Ну, раз уж его все равно здесь нет, можешь хоть три порции съесть, – сердито сказала ей Лили.

– Поверь, у меня только мысль проскользнет, сразу Поттер явится и с осуждением посмотрит, – вытаращив глаза, ответила Марлин.

Лили ничего на это не ответила, чувствуя, как необоснованная обида на Джеймса растет с каждой секундой.

– А, впрочем, сегодня же праздник, почему бы и нет, – произнесла Марлин и потянулась за пирогом с патокой.

Но не успела Марлин ложку с пирогом до рта донести, за их спинами прозвучал знакомый голос:

– Марлин, я все вижу. Пирог будешь отрабатывать.

Та тихонько выругалась в ответ, и ложку с пирогом все равно засунула в рот. А Лили повернулась к Джеймсу, со счастливой улыбкой на губах и в ожидании поздравления.

– Привет, солнце мое, – Джеймс наклонился к ней и чмокнул в губы, – чудесно выглядишь.

Он окинул ее восхищенным взглядом и ушел. Приоткрыв рот от возмущения, Лили смотрела ему вслед.

– И как это называется? – вконец не вытерпела она, повернувшись к подругам.

– Странно, – задумчиво произнесла Алиса, посмотрев в сторону Мародеров, – может Поттер что-то к вечеру готовит?

Лили хмуро поглядела на Джеймса, который над чем-то громко хохотал в компании своих друзей.

– Вряд ли, – мрачно заметила она. – Если бы Джеймс что-то готовил к вечеру, по нему было бы это заметно. Вы же знаете, он не умеет долго держать что-то в секрете.

Она еще раз окинула их компанию задумчивым взглядом, убеждаясь, что ничего Джеймс ей не готовит. Он и правда не умел хранить свои тайны, и если бы он готовил что-то грандиозное, по его лицу это было бы очевидно. Он бы нервничал, постоянно улыбался и трясся от предвкушения.

Лили помнила, как однажды он ей устроил сюрприз в Запретном лесу. В тот раз он весь день ходил с невыносимым самодовольством на лице и постоянно опускал прозрачные намеки на сюрприз, да так, что Лили сама обо всем догадалась спустя пару часов.

Сегодня же Джеймс вел себя совершенно обычно, ни взглядом, ни словом не выдавая, что готовится сюрприз.

Варианта было два. Либо Джеймса подменили, либо он забыл о ее дне рождения.

– Он забыл, – Лили не смогла скрыть обиду в голосе, повернувшись к подружкам.

– Да не может быть, – сказала Мэри, тоже во все глаза глядя на Мародеров.

– Ну и ладно, – Марлин привлекла ее внимание, – отметим сегодня вчетвером, а завтра выскажешь ему все.

Такой вариант Лили не устраивал, высказать хотелось прямо сейчас. Только она понимала, что будет глупо выглядеть. Ведь Джеймс не обязан самый первый поздравлять ее с днем рождения. К тому же, даже если он забыл, в этом нет его вины. Все сейчас думают о другом, за стенами замка война, и нет ничего удивительного, что ее дата выпала у него из головы. Тем более, он сейчас усерднее, чем обычно, занимается. А такой порыв Лили не могла не заметить.

Но как бы Лили не обвиняла себя в эгоизме, обида на него все равно не желала уходить.