Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 122 страниц)

– Я скажу тебе, Рем, все будут в неописуемом восторге, – ответил Джеймс из-под одеяла.

– К тому же, у нас сейчас контрольная у Минни, – привел еще один аргумент Ремус.

– Да чтоб я сдох, – простонал Сириус.

– Это ты у МакГонагалл мигом, если опоздаешь, – недовольно отозвался Северус, с трудом поднимаясь с кровати.

– И вам даже не интересно посмотреть на эффект от конфет? – Ремус использовал еще одну попытку, попав в самую точку.

Со стонами и ворчаниями Джеймс и Сириус тоже начали вставать.

Кое-как одевшись и умывшись, они вышли из спальни. Когда они спускались по лестнице, до них донеслось рычание и перепуганные возгласы. Ремус, как староста, забеспокоился и поторопился вниз. Остальные заторопились из любопытства.

В гостиной было много народу для столь раннего часа. Все столпились возле камина и жевали конфеты. Пара человек уже успели обзавестись гривой, над которыми хлопотала Эванс, пытаясь избавить их от нее. Один первокурсник стоял со слезами на глазах и вместо всхлипываний издавал порыкивание, каждый раз пугаясь и все сильнее захлебываясь в слезах.

– Эффект сам пройдет через час, – крикнул ей Джеймс через всю гостиную. Все головы сразу повернулись на Мародеров. – Доброе утро, народ!

Лили осуждающе посмотрела на них и уперла руки в бока, собираясь отчитать.

– Это ваших рук дело?!

– Лили, они абсолютно безопасные, – Ремус примирительно улыбнувшись.

– Правда? – с сомнением спросила она.

– Правда, – кивнул Северус.

Лили тут же поубавила пыл, кому-кому, а Ремусу и Северусу она всегда доверяла.

– Эй, парень, ты что расстраиваешься? – Джеймс присел перед первокурсником с львиной гривой, – ты же настоящий лев! Талисман нашего благородного факультета! Ну-ка покажи всем, как рычит настоящий, грозный лев.

Первокурсник сморгнул стоящие в глазах слезы и испуганно взглянул на толпу, стоящую вокруг.

– Давай, давай, – поторопил его Джеймс.

Парень, вначале неуверенно, но потом все громче зарычал. В гостиной послышались одобрительные и восхищенные возгласы. Он скованно улыбнулся и зарычал с удвоенной силой, махнув при этом своей гривой. Студенты пришли в восторг и кинулись к носкам с конфетами, в надежде получить такой же эффект.

– Джеймс, они точно безопасные? – уточнила Лили.

– Точно-точно, Цветочек, – ответил ей Сириус, – мы на себе испытывали.

Лили уже раскрыла рот, чтобы осудить их за такое разгильдяйство, но Джеймс заткнул ее поцелуем, притянув к себе и сжав в объятиях.

– Оригинальный вы сюрприз подготовили, – протянула Алиса, с опаской разворачивая леденец.

– О, милая, сюрпризы на этом не заканчиваются, – улыбнулся ей Сириус.

Лили это услышала и отлепилась от Джеймса.

– Джеймс? – грозно спросила она.

– Не буду ничего говорить, сама увидишь, – ответил ей Джеймс и еще раз чмокнул в щеку.

Все конфеты разошлись в первые пять минут. Многие откровенно сожалели, что им достались обычные, и Джеймс всем пообещал, что после Нового года они приготовят новую партию.

– Сам и будешь тогда готовить, – сказал ему Северус, который занимался разработкой и приготовлением зелья не один день.

– Да ладно тебе, будем брать с них деньги за это, – тихо ответил ему Джеймс, так, чтобы Лили не слышала. Северусу эта идея пришлась по душе.

Как они и предполагали, все их ночные старания произвели настоящий фурор.

На выходе из гриффиндорской башни также толпился народ, разглядывая ледяного льва. Кто-то даже успел сбегать за колдокамерой и теперь фотографировал себя и друзей.

Мародеры направились на завтрак, аккуратно лавируя между веточками омелы. Только Джеймс останавливал Лили практически под каждой распустившейся веткой.

– Джеймс, мы так на завтрак опоздаем! – рассмеявшись, сказала она и потянула его в сторону Большого зала, догонять остальных.

В холле творилось что-то невообразимое. Девушки были в восторге от волшебных лилий. С голгофы и школьного двора доносились смех и визги. Но наибольшее впечатление на всех произвели лесные светлячки, что летали внутри своего шара.

– Мальчики, это просто невероятно, – Лили завороженно глядела, как цветы от ее прикосновения выпускают сноп искр. – Это потрясающий уровень волшебства!

– Сколько дадите нам баллов? – поинтересовался Сириус. Но ответ он уже не услышал. Возле подножия лестницы стояла Бланк и с улыбкой смотрела на лесных светлячков, которые тонкими голосами пели рождественскую песню Энди Уильямса.

Сириус неслышно подошел к ней сзади и, наклонившись к уху, спросил:

– Нравится?

– Отличная альтернатива нимфам, – ответила она, не поворачиваясь.

– У меня для тебя еще кое-что подготовлено, – сказал он, приобнимая ее за талию и разворачивая к себе.

– Что? – София с интересом посмотрела на Сириуса.

– Вечером узнаешь, – он легонько нажал ей на кончик носа, поцеловал и направился в зал, ведя ее за собой.

В Большом зале царил не меньший переполох. Каждый пятый студент сидел в обличии животного своего факультета. Гриффиндорцы и пуффендуйцы были очень счастливы, они театрально рычали, фыркалии и давали себя погладить всем желающим. Когтевранцы радовались более сдержано. Да и среди них лишь несколько младшекурсников покрылись перьями. Очевидно, более старшие студенты отнеслись с подозрением к незнакомым угощениям. Слизеринцы же сидели и плевались ядом. Особенно те из них, кто покрылся чешуей.

– Только посмотрите на Розье, – ухмыльнулся Северус, – кажется, кто-то ночевал не в своей гостиной.

Все дружно обернулись на слизеринский стол. Все внимание там принадлежало Розье, который оброс барсучьей шерстью и подавленный сидел в своем змеином логове. В школе давно ходил слух, что наследник чистокровного рода связался с маглорожденной с Пуффендуя. Он, конечно, все отрицал, но сейчас это было бессмысленно. Слизеринцы его показательно игнорировали, но некоторые шипели ему: «предатель», сопровождая осуждающими взглядами.

– Знаете, – произнесла вдруг Лили, – шесть лет учебы с вами, научили меня, что вы ничего хорошего не сделаете по доброй воле. И я сейчас очень тревожусь, – она обвела Мародеров взволнованным взглядом, но те лишь рассмеялись, переглянувшись.

– Обидно такое слышать от тебя, Лили! – возмутился Джеймс, все еще улыбаясь.

– Вы точно не подстроили ничего плохого?

– Конечно, нет, – ответил Сириус, – мы же говорили, что готовим подарок для школы. Все это от чистого сердца.

– И даже для слизеринцев ничего не устроили? – уточнила Лили, покосившись на Софию.

– У нас, кстати, настоящий каток возле гостиной, – сказала София, – одна первокурсница уже попала в Больничное крыло с переломом.

– Чистой воды случайность! – воскликнул Сириус. Ему, впрочем, никто и не поверил.

***

Поскольку вечером предстоял Рождественский бал, все уроки были сокращены до обеда. И за это время им необходимо было сдать зачеты МакГонагалл и Мортему.

Первой по расписанию стояла Трансфигурация, и, как только все заняли свои места, МакГонагалл раздала им билеты, на каждом из которых было лишь две картинки.

– Вам необходимо превратить предмет с первой картинки в существо со второй, соблюдая все физиологические особенности, при этом составить формулу и описать движения палочкой, – пояснила профессор и, взглянув на поднятую руку студента, тяжело вздохнула и спросила, – да, мистер Поттер?

– Профессор МакГонагалл, чисто теоретически, сколько бы вы дали баллов за все те чудеса, что мы сегодня наблюдаем в школе? – спросил Джеймс.

Уголки губ профессора мельком дернулись, но она сохраняла свой серьезный и строгий вид.

– Думаю, столь потрясающее волшебство достойно кубка школы, – сухо ответила она. Джеймс расплылся в счастливой улыбке, – жаль, мы не узнаем, кто это сделал. Иначе сидеть им на отработках до конца учебного года, за то, что бродят после отбоя.

– Да, жаль, – протянул Джеймс, ухмыляясь во весь рот.

Он понимал, что все и так в курсе, чьих это рук дело, в том числе и МакГонагалл. Но не пойман – не вор. И ему было приятно осознавать, что МакГонагалл, как и он, считает, что они достойны кубка школы, пусть она и немного иронизировала.

– Профессор, – опять сказал Джеймс, – я слышал, что те великолепные сани были трансфигурированы из самого обыкновенного полена. Не правда ли, это достойно «превосходно» без сдачи всяких зачетов?

– Да, а заодно и «превосходно» по ЖАБА, – ответила МакГонагалл, но не успел Джеймс и рта раскрыть, светясь от восторга, она добавила: – Не отвлекайтесь, мистер Поттер. Зачет в любом случае, сдавать будут все без исключения.

– Как скажете, – произнес Джеймс и поднялся.

Он даже не стал практиковаться. Джеймс взял свой билет, вышел к доске, продиктовал формулу МакГонагалл и превратил свою чернильницу в филина. Птица покружила по классу и села на его плечо. МакГонагалл поджала губы, покачав головой, и произнесла:

– «Превосходно», мистер Поттер, десять баллов Гриффиндору. Вы свободны.

Джеймс шутливо поклонился, наколдовал из воздуха букет орхидей и положил их на стол профессора. Со счастливой улыбкой он схватил свою сумку, пожелал удачи Лили и пошел отсыпаться.

Через четверть часа его успех повторил Сириус, превратив перо в змею и пустив ее в сторону слизеринцев. Дриффит, которая только избавилась от змеиной чешуи, подняла страшный визг. Сириусу дали пять баллов и тоже отпустили. Он подхватил свои вещи и направился на выход, попутно подмигнув Софии, которая обреченно смотрела на часы, не желавшие превращаться в кролика.

Вскоре зачет сдали и Ремус с Северусом.

После Трансфигурации следом шла Защита от Темных Искусств, где Мортем устроил им тестирование.

– Нам еще зал сегодня украшать! Нас вообще должны были от занятий освободить! – сокрушался Сириус, когда им раздали бланки с сотней вопросов.

– Между прочим, это была твоя идея – зал украшать, – проворчал Северус, сидящий рядом.

Сириус что-то недовольно пробубнил и постарался заглянуть через спину Ремуса, сидящего впереди вместе с Джеймсом. Ремус уже ответил на десяток вопросов и не думал останавливаться.

– Впрочем, вопросы не такие и сложные, – заметил Северус, – только послушай: «Какое заклинание способно прогнать дементора?»

– Хм, – притворно задумался Сириус, – может быть, Ридикулус?

– «Отвратительно», Господин Бродяга, – хмыкнул Северус, и они вдвоем тихонько засмеялись. – Что же вы тогда будете использовать против боггарта?

– Дай-ка подумать, – Сириус прищурился, – Экспекто Патронум?

Северус и Сириус вновь засмеялись, пока к ним не повернулся Ремус.

– И это не будет такой уж ошибкой, – с видом умника, произнес он, – особенно, если твой боггарт – дементор. Или смеркут.

– У кого вообще самым большим страхом может быть смеркут? – непонимающе спросил у них Джеймс, тоже повернувшись.

– Никакого обсуждения! Минус пять баллов с Гриффиндора! – на них строго посмотрел Мортем и недовольно покачал головой.

Мародеры уткнулись каждый в свой пергамент и принялись отвечать на вопросы.

***

После обеда Мародеры дождались пока последний ученик покинет Большой зал, вежливо выпроводили всех преподавателей, заперли дубовые двери и принялись за работу.

Хагрид заранее принес и разместил по периметру двенадцать великанских елей. Их украшение заняло основную часть времени. Они украсили их золотистыми шарами, звездами, колокольчиками и бело-золотыми лентами. Добавили сверкающих огней и небольшие позолоченные фигурки льва, орла, барсука и змеи. Немного подумав, решили развесить туда же фигурки волка, оленя, пса и ворона. Некоторые ветви они припорошили снегом.

Над камином, находящимся позади преподавательского стола, они поместили большой венок из остролиста, в который была вплетена лента с лозунгом Хогвартса: «Draco dormiens nunquam titillandus!».

Четыре факультетских стола уже исчезли, и вместо них появилось множество небольших круглых столиков, стоящих вдоль стен. Там, где раньше стоял стол преподавателей, появилась сцена. Вдоль всего края сцены они наколдовали светящиеся подснежники, наподобие лилий на лестнице в холле. Особо украшать сцену они не стали, так как ее все равно будут декорировать организаторы приглашенной в этом году звезды.

Должна была приехать сама Селестина Уорлок. В честь такого события даже младшекурсникам разрешили посетить бал, с условием, что в десять они уже будут в своих гостиных. Тогда как старшекурсникам разрешалось пробыть на балу до полуночи.

На входе, возле дубовых дверей, они поставили высокий маленький столик на одной ножке. На него они поместили широкую чашу, в которую высыпали печенье. Вечером ранее они попросили домовиков испечь печенье с предсказаниями, заранее приготовив им узкие полоски пергамента с пожеланиями, советами или цитатами. Домовики постарались на славу. И сейчас в чаще лежала внушительная горка ванильного печенья.

Окна они разрисовали инеем, показав на них различные рождественские истории и мифы.

Так как потолок всегда был зачарован, его они трогать не стали. Сейчас там парило несколько десятков свечей, а вечером должна была появиться карта звездного неба. Они решили устроить только снегопад, заставив снежинки кружиться в воздухе. Сириус не удержался и запустил вверх множество ярко-желтых огоньков, которые летали по залу и изредка складывались в слово «Мародеры».

Оборку белоснежных скатертей на столах они украсили тонким, переплетенным узором, состоящих из зеленой, красной, синей и желтых линий.

В некоторых местах над танцполом они подвесили веточки омелы.

– Думаю, хватит, – сказал Ремус, оглядывающий сверкающий и нарядный Большой зал.

– Может, добавим еще мишуры? – спросил Джеймс, которого уже начало немного заносить.

– Нет, – покачал головой Сириус, – Большой зал должен быть украшен просто, но со вкусом.

– Так и признай, что тебе просто надоело, – усмехнулся Северус.

– Ну и это тоже.

– В любом случае, надо закругляться. До бала осталось чуть меньше часа, – сказал Ремус, взглянув на часы.

Оглядев напоследок зал и удовлетворенно кивнув, Мародеры пошли на выход.

– Вот дьявол, – выругался Сириус, – мне еще платье Бланк отнести надо.

– Можно сходить с тобой и посмотреть, что она с тобой сделает? – посмеялся Джеймс.

– Я не пойду сам, я же не самоубийца, – хмыкнул Сириус, – попрошу домовиков доставить.

– И ты думаешь, она его наденет? – спросил Северус.

– Ей придется. Если что отправлю переодеваться.

– Так и вижу, как София приходит в своем любимом черном балахоне, ты отправляешь ее переодеваться, а она тебя слушается, – произнес Ремус, под смех Джеймса и Северуса.

– Не вижу ничего смешного, – отозвался Сириус.

София де Бланк

– Ненавижу. Ненавижу. Не-на-ви-жу.

София без конца ругалась и злилась на Блэка за то, что ей приходится идти на бал. Она перетрясла весь свой гардероб, но там даже приблизительно не было ничего подходящего для такого мероприятия.

Идея – идти в футболке, у нее отпала сама собой, когда она увидела Гринграсс в платье. Она надела темно-синее бархатное платье расшитое серебром, с тяжелой юбкой в пол и плотным корсетом. Гринграсс выглядела в нем, словно королева. И глядя на нее, у Софии все сильнее проявлялось желание запереться в комнате и никуда не идти.

Гринграсс уже несколько раз пыталась одолжить ей один из своих нарядов, но София отказывалась.

София достала свое черное платье, в котором она ходила на Хэллоуин, и попыталась его трансфигурировать во что-то более приличное. Но после десятой неудачной попытки платье расплавилось. Вылив очередной поток отборной ругани, София пошла в душ, чтобы немного успокоиться и прийти в себя.

Пойду в шармбатонской школьной мантии. Назло Блэку.

– Что там? – недовольно спросила она, выходя из душа. Гринграсс стояла над ее кроватью, вблизи того места, где была черная лужа, раньше служившая платьем.

Гринграсс повернулась и вытаращила на нее свои глазища.

– Это появилось тут только что, домовики доставили, – она показала на кровать, на которой лежала квадратная коробка белого цвета с нежно-розовой крышкой и накрест перевязанной атласной лентой.

София подошла и, развязав ленту, открыла крышку. Первое, что она увидела, была небольшая записка, на которой значилось: «Ты пойдешь либо в нем, либо голая. Лично мне любой из этих вариантов по душе. С.Б.». У Софии в душе начала подниматься тревога, чувствуя, что Блэк опять что-то выкинул. Она резко распахнула тонкую бумагу и замерла. Гринграсс не сдержала своего восхищения, громко ахнув.

– Что за… – София потянула из коробки невесомую ткань.

Перед ней показалось невероятной красоты платье, София таких отродясь не носила. Тончайший светло-бежевый шелк был расшит золотыми узорами. Вместо бретелей ткань держали тонкие золотые кольца. Вырез на груди украшали крошечные жемчужины и бриллианты, заставляя его ярко переливаться на свету. Узкая юбка спадала до самого пола, расходясь от колен и образуя сзади небольшой шлейф, низ которого был сплошь расшит золотом.

– Мерлин, оно же стоит целое состояние, – пролепетала Гринграсс. София все еще не могла прийти в себя, во все глаза глядя на платье.

– Что? Сколько?

– Даже не спрашивай, – она покачала головой, – но папочка отказался мне его покупать, когда я просила.

Мерлин, Блэк…

София боялась представить себе его цену, учитывая, что мистер Гринграсс – один из богатейших людей магической Британии, отказался покупать любимой дочурке это платье.

– Я не могу его надеть, – отрезала София и сложила платье обратно в коробку.

– Шутишь?! Такая красота не должна пропадать!

– Я в нем буду нелепо выглядеть! И вообще, Блэк просто злит меня! Он специально это делает!

– Да Блэк тебе только что в любви признался, подарив это платье! – воскликнула Гринграсс, с недоумением глядя на Софию.

София тяжело дышала, бросая взгляды то на Гринграсс, то на коробку с платьем.

– Так, мисс де Бланк, немедленно снимите с себя это… тряпье и наденьте платье.

Гринграсс говорила суровым тоном, в очередной раз напомнив Софии ее мать.

– Ты шутишь, Гринграсс, – усмехнулась София, сталкиваясь с ее решительным взглядом.

– Хотя бы примерь его!

София еще раз бросила взгляд на коробку, потом на Гринграсс.

– Хорошо, но только примерю.

На самом деле ей безумно хотелось надеть эту красоту на себя, но переступать через свою гордость, да и делать это при свидетелях, было так трудно.

Она вновь достала легкую ткань из коробки. Сняв с себя безразмерную футболку, она бережно надела платье. Шелк приятно холодил тело. Платье село идеально – Блэк точно угадал с размером. Гринграсс ее восхищенно оглядела и посадила на кровать.

– Еще один штрих, – она метнулась к своей кровати и достала из-под нее небольшую коробку. – Надевай.

В коробке оказались изящные светлые туфли на тонком каблуке и с узкой застежкой, сплошь усыпанной камнями.

– Я же в них ноги сломаю! – возмутилась София, которая ни разу в жизни не носила обувь на каблуке.

– Не сломаешь, они заколдованы.

София, недовольно ворча, надела туфли. Гринграсс подняла ее за руку и подтащила к зеркалу.

– Узнаешь себя? – с довольной улыбкой, спросила Гринграсс.

– Нет, – выдавила София.

Она, не моргая, смотрела на свое отражение. София и не подозревала, что может так выглядеть. Светлое платье было лишь на тон темнее ее кожи, и смотрелось изумительно. Глубокий вырез и тонкие бретели-кольца открывали хрупкие ключицы и изящные руки. Крой юбки идеально скрадывал слишком круглые, по мнению Софии, бедра. А за счет каблуков, София с удовлетворением отметила, она будет ниже Блэка всего на полголовы – она хоть и была среднего роста, но рядом с ним всегда ощущала себя маленькой.

– Моя мама всегда говорила, что из любой женщины можно сделать красавицу, если ее правильно одеть, – произнесла Гринграсс, все еще с восторгом оглядывая ее отражение.

– Это комплимент такой? – София скосила глаза на нее. – Ну, спасибо.

София вновь подняла глаза на свое отражение.

Еще бы с лицом что-то сделать…хотя, вроде и так неплохо… удивительно.

– У Блэка безупречный вкус, – с томным вздохом произнесла Гринграсс.

– Ты сейчас про меня говоришь? – усмехнулась София. – Что ж, и правда, этого у него не отнять.

Гринграсс улыбнулась и посмотрела на ее голову.

– Тебе бы еще что-нибудь сделать с волосами.

– А что с ними не так? – удивленно спросила София.

– Они у тебя хоть и красивые, но именно с этим платьем их лучше не распускать. Лучше собрать их наверху, как ты обычно делаешь, только более аккуратно.

София кивнула, полностью согласная с таким решением, и легким, привычным движением скрутила волосы на макушке, оставив пару коротких прядей возле лица. Гринграсс удовлетворенно на нее посмотрела.

– Я бы предложила тебе подкрасить ресницы и губы, но боюсь, ты и так уже переступила через все свои принципы.

– Краситься? – София презрительно хмыкнула, – только через мой труп.

Гринграсс в ответ лишь похихикала.

Дверь в спальню неожиданно распахнулась. Улыбка с лица Гринграсс тут же сползла. Она развернулась и гордо ушла к своей кровати, скрывшись за ширмой.

– На что уставилась, Дриффит? – спросила София. Та с откровенной завистью и злобой рассматривала ее. Дриффит оставила ее без ответа, пройдя к шкафу.

София еще раз окинула себя взглядом в зеркало. У нее и правда захватывало дух от увиденного. И неожиданно идея – пойти на бал, уже не казалась ей такой отвратительной.

– Лиззи, ты дала ей свои туфли? – Дриффит заскочила за ширму к Гринграсс, показывая пальцем на ноги Софии. – Когда это вы успели стать подружками?

– Когда ты спала с моим женихом, Мелани, – ледяным тоном ответила Гринграсс, – скройся с глаз моих.

Дриффит зло пыхтела, разве что пар из ноздрей не пускала.

– Генри ты почему-то простила, Элизабет.

София сдерживала себя из последних сил, чтобы не вмешаться. Дриффит выводила из себя одним лишь видом. София удивлялась стойкости Гринграсс, которая с равнодушным видом на нее глядела. Она давно бы уже наслала на нее мерзкое проклятье, если бы могла. Ну или запустила в нее каким-нибудь тяжелым предметом. В Шармбатоне и недели не проходило, чтобы кто-нибудь из соседок не устроил дуэль или драку. И половина из них не обходилась без участия Софии.

Как же хорошо было, когда они тут практически не появлялись.

– Не твоего ума дело. И еще раз повторяю, уйди.

Дриффит что-то прошипела, схватила свои вещи и ушла в ванную переодеваться.

– С твоим терпением только драконов усмирять, – сказала София.

– Не хотела, чтобы дошло до заклинаний. Как бы платье не испортить, – улыбнулась Гринграсс. София усмехнулась.

– Ты действительно простила Мальсибера? – спросила София, глядя на нее через зеркало.

У Гринграсс по лицу проскользнула едва уловимая тень, но она тут же натянула на себя улыбку.

– Простила, – ответила она, сталкиваясь взглядом с Софией и сразу же отворачиваясь. – Это все равно бы случилось. И не могла же я появиться на балу в одиночестве – вовек потом позор не смоешь.

София ей ничего на это не ответила. По большей части ей было плевать на отношения Гринграсс и Мальсибера, как и на все правила высшего общества, не позволяющие юной особе появляться на балу без сопровождения.

В дверь постучали. Гринграсс посмотрела на часы и взволнованно произнесла:

– Это, должно быть, Генри. Как я выгляжу?

– Так, что Дриффит удавится от зависти, – искренне ответила София, окинув взглядом Гринграсс.

– Лучшая оценка! Благодарю.

Гринграсс просияла и открыла дверь, представ перед Мальсибером во всей красе.

Едва за ними закрылась дверь, из ванной вышла Дриффит, облаченная в узкое голубое платье на толстых бретелях. София с неудовольствием отметила, что выглядит она хорошо. Дриффит нацепила тяжелое колье, несколько колец и покрутилась перед зеркалом, проверяя макияж и прическу. Спустя пять минут ушла и она.

София взглянула на часы, стоящие на тумбочке.

7:53. Блэк, наверное, уже ждет.

Чтобы успеть к назначенному времени, необходимо было выходить прямо сейчас, но София медлила.

Она вновь подошла к зеркалу и критически себя оглядела. Платье сидело, как влитое и было сказочно красивым. Тут она не могла не согласиться с Гринграсс, вкус у Блэка и правда безупречный.

Ей бы сейчас выйти и идти на встречу к Блэку, но что-то не давало ей и с места сдвинуться. Что-то, что сидело глубоко в душе, напоминая, что уже через несколько часов будет особая дата. Ровно год, когда она в последний раз видела Джори.

Как бы София сейчас не хотела лететь в Большой зал, оказаться в объятиях Блэка и веселиться в компании его друзей, она не могла так поступить с Джори. С памятью о нем и теми нежными чувствами, что остались. Не могла так легко перечеркнуть те шесть лет, что он всегда был рядом с ней.

Ей казалось несправедливым, что в такую дату она будет беззаботно веселиться. А глядя на такую красивую себя она понимала, что Джори никогда ее раньше такой не видел. И уже не увидит.

София знала, что стоит ей встретиться с Блэком и все сомнения разом отпадут. Так всегда бывало – стоило ей только встретиться с ним взглядом, и она забывала обо всем на свете. Забывала о проблемах, о Джори и, порой, как дышать.

К Блэку ее звало сердце, но и Джори занимал не последнее место в ее душе. Ей надо было выбрать. В последний раз выбрать. Но она не могла сделать и шаг, застыв перед зеркалом посреди комнаты.

8:00. Я никогда не опаздываю. Блэк, наверное, уже злится.

…а выбор, на самом деле, я сделала уже давно…

Мародеры

Мародеры поднялись в свою спальню, чтобы переодеться, когда в гостиной стали появляться уже первые девушки, разодетые в красивые платья.

Джеймс крутился перед зеркалом дольше всех. Он старался хотя бы немного прилизать свои волосы, торчащие во все стороны.

– Сколько можно? Ты как баба, Джеймс! – вспылил Сириус, который уже полностью был одет, и которому тоже хотелось взглянуть на себя.

– Это мой первый бал с Лили! Я должен хорошо выглядеть! – огрызнулся он, выливая на ладонь средство для укладки волос.

Сириус отпихнул его локтем и окинул себя взглядом. Он был рад, что на балы разрешили приходить не только в мантиях, но и в классических костюмах. В белоснежной рубашке и черных брюках он смотрелся гораздо выигрышнее, чем в мантии. Да и рядом с Бланк должен выглядеть идеально.

– Будьте прокляты эти патлы! – ругался Джеймс.

– Раньше ты ими был вполне доволен, – заметил Северус, надевая классическую черную мантию и наблюдая за мучениями друга.

– Лили они всегда бесили!

– Это было раньше, – сказал Ремус, – сейчас, по-моему, она вполне ими довольна.

– Ты думаешь? – Джеймс резко развернулся на него.

– Ну, – неуверенно начал Ремус, – она всегда тебя за них трогает и вообще…

– Оставь, как есть, – произнес Сириус, – а то как бы хуже не стало.

Джеймс кивнул и подошел к шкафу:

– Осталось выбрать рубашку.

У Джеймса был подготовлен черный костюм-тройка. И оставалось определиться с рубашкой: классическая белая, песочная, которая красиво оттеняет его глаза, как заметила Лили, или же бордовая, под цвет платья его возлюбленной.

– Надевай белую, – посоветовал Сириус, глядя, как друг по очереди прикладывает рубашки к себе.

– Да, наверное, лучше ее.

Джеймс надел рубашку и стал застегивать ряд мелких пуговиц. Все ждали только его и, кто с нетерпением, а кто и с раздражением, смотрели, как он не спеша застегивает каждую пуговицу.

– Через десять минут нам надо быть в холле, – поторопил Ремус. Сам Ремус надел темно-коричневые брюки и светло-голубую рубашку, под цвет платью Эшли.

– Надо было заводить себе гриффиндорок, – усмехнулся Джеймс, – не пришлось бы ждать девчонок в холле.

Сириус, Ремус и Северус договорились встретиться со своими подружками в холле, как и все студенты, чьи барышни были с других факультетов. Джеймс же и Лили встречались в гостиной Гриффиндора.

– Если ты не поторопишься, то ждать придется тебя, – недовольно заметил Северус, – причем не кому-то, а Лили. Ты уже должен быть внизу.

– Иду я, иду! – воскликнул Джеймс, еще раз покрутился перед зеркалом и последний вышел из спальни.

В гостиной царила торжественная атмосфера. Было непривычно видеть столько разодетых студентов. У всех на лицах читалась загадочность и предвкушение торжества.

– Встретимся в Большом зале, – Сириус не стал оставаться с Мародерами и направился в сторону выходу, – Бланк никогда не опаздывает, так что мне лучше прийти пораньше.

Северус и Ремус, немного помедлив, решили тоже пойти в холл. Их девушки хоть и не отличались строгой пунктуальностью, но и заставлять их ждать, в случае чего, не хотелось.

Джеймс остался один. Он без конца ходил перед лестницей, ведущей в женские спальни, и постоянно поглядывал на часы. Лили задерживалась на минуту, но ему казалось, что на целую вечность. Он уже пожалел, что надел белую рубашку, решив, что надо было остановить выбор на песочной. Несколько раз взлохматил свои волосы, каждый раз чертыхаясь, и стараясь прилизать все обратно. Применил пару раз чистящее заклинание к своим ботинкам, хотя они и без того блестели сверх нормы. Сделал пару кругов по гостиной, попутно отчитав каких-то первогодок за слишком громкий смех. И снова взглянул на часы. Лили опаздывала уже на полторы минуты.

Если бы в гостиной не было людей, Джеймс уже давно превратился в оленя и пронесся до спальни Лили. Он уже был готов сунуть голову в лестничный проем и закричать ее имя, с просьбой поторопиться, как судьба сжалилась над ним и в проходе появилась Лили.

Джеймс потерял дар речи, не веря, что эта девушка, самая прекрасная девушка в мире, принадлежит ему. Лили была в темно-бордовом, почти черном, платье, полностью облегающим фигуру сверху и расходящееся солнцем чуть ниже колен, открывая стройные икры. Глубокий вырез был задрапирован кружевом, как и длинные рукава. Свои рыжие волосы она уложила на одну сторону, завив их крупными локонами.

– Лили… – прохрипел Джеймс. Прокашлявшись и немного смутившись, он подошел к ней и подал руку, помогая спуститься последние пару ступенек, – Лили, великолепно выглядишь. Ты знаешь? Знаешь, что в мире нет девушки, прекраснее тебя?

– Знаю, Джеймс, – Лили ему нежно улыбнулась, – ты мне это еще на четвертом курсе сказал.

Джеймс обнял ее и поцеловал в губы, накрашенные красной помадой. Лили никогда ярко не красилась, как правило, подчеркивая лишь глаза, но Джеймс не мог не отметить, что броская помада ей безумно идет.

– У меня ничего не осталось? – спросил он, показывая на свой рот и намекая на красную помаду. Лили в ответ звонко рассмеялась.

– Нет, помада заколдована, она не оставляет следов.

– Ох уж эти ваши женские хитрости, – произнес Джеймс, слегка нахмурившись, и про себя подумал, что вздумай Лили кого-нибудь поцеловать, он не сможет отследить его по следам от губной помады.

Спустившись в холл, они обнаружили оставшихся трех Мародеров. До восьми часов оставалось всего ничего, но в холле было не протолкнуться. Северус и Ремус выглядели немного взволнованными и все время поглядывали по сторонам, ожидая своих спутниц. Сириус выглядел мрачным и не сводил взгляда с выхода из подземелий, откуда тянулись слизеринцы и пуффендуйцы.