Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 122 страниц)

– Дриффит?! – возмутился Джеймс. – Нашла, кого слушать!.. Я эту змею уничтожу! Но как, как ты могла ей поверить?!

– Ты выглядел таким виноватым, – сказала Лили.

– Конечно, потому что я поцеловал другую! – Джеймс в отчаянии запустил пальцы в волосы, тихо ругаясь. Он и так знал, что доставил Лили нестерпимую боль, но даже не представлял, что она пережила, думая, что он с другой не только целовался.

– Дриффит сказала, что ты нашел себе менее принципиальную девушку, потому что «я тебе не даю», – печально произнесла Лили, опуская голову. – И это походило на правду…

– На какую правду? – воскликнул Джеймс. – Да я бы никогда!.. – Джеймса вдруг озарила страшная догадка. Он подошел к Лили, беря ее за плечи. – Лили, только не говори, что то, что сейчас между нами было, ты сделала только из-за меня… и этой нелепой сплетни.

Он испугался, что Лили наконец-то решилась на этот шаг, только из-за того, что иначе он снова «найдет себе менее принципиальную девушку».

Лили подняла на него голову с горящими глазами.

– Конечно же, из-за тебя! – с жаром сказала она. – Потому что я люблю тебя и хотела этого не меньше твоего!

Джеймс внимательно всматривался в ее глаза, ища в них правду. И видя в них лишь искренность, немного успокоился.

– Как ты могла поверить, что я способен прикасаться к другой? – разочарованно спросил он.

– Если уж по справедливости, Джеймс, – сказала Лили, поджимая губы. – То я не могла представить и ситуации, что ты можешь другую целовать.

Джеймс устало вздохнул, молча соглашаясь с ней, и все равно оставаясь при мнении, что его жалкий поцелуй с другой не идет ни в какое сравнение с тем, как если бы он переспал с той девицей. Но решил уже не поднимать эту тему.

– Давай просто забудем об этом, – тихо сказала Лили. – Я больше никогда не хочу об этом вспоминать.

– Давай, – согласился Джеймс, думая, что этот поступок все равно камнем будет лежать на душе до конца его дней. Но он постарается сделать все, чтобы Лили никогда об этом не вспоминала.

– А вот это принадлежит мне, – она улыбнулась и потянула руки к коробке, которую он держал в руках.

– Нет-нет, – тут же воскликнул Джеймс, поднимая руку с коробкой над головой. – Мне вначале надо провести тут ревизию… за некоторые записки мне очень стыдно. А потом я подумаю, и, может быть, отдам тебе.

– Подумаешь? Что значит, подумаешь?! – притворно возмутилась Лили. – Все записки, до единой, адресованы мне, так что, будь добр, отдай!

Глядя на ее искрящиеся глаза и лучезарную улыбку, он не мог долго сопротивляться.

– Хорошо, – сдался Джеймс, – так и быть. Только не суди меня строго. Некоторые из них написаны, когда я был очень глупый. Но при этом, уже по уши влюбленный в тебя. И иногда это выливалось в низкосортную похабщину.

Он передал коробку Лили. Она села на подоконник и, положив коробку себе на колени, стала наугад вытаскивать оттуда послания, зачитывая их вслух и сопровождая своими комментариями.

Над каждой записью она умилялась, растроганная до глубины души. Джеймс же постоянно краснел и ворчал, каким порой он бывал придурком. И говорил, что подобные слащавые сообщения скорее свойственны маленьким девочкам.

Но как бы он не говорил, что стыдится этих записок, видеть счастливое лицо Лили было истинным удовольствием.

========== 66. Первый снег ==========

София де Бланк

София зашла в спальню и направилась к своей кровати, но резко сбавила обороты, заметив Гринграсс, лежащую на своей постели. Это было странно. Странно все. Начиная с того, что Гринграсс еще никогда не появлялась в их спальне днем в воскресенье, предпочитая это время проводить с Мальсибером в Хогсмиде или на школьном дворе. Заканчивая тем, что идеальная и прекрасная Гринграсс, которая не позволяла себе лишний раз проявлять слабости, сейчас лежала с красным носом и тихо всхлипывала.

Ее несчастный вид застал Софию врасплох. Совесть ей говорила, что надо хотя бы поинтересоваться, что у нее случилось, ведь Гринграсс ей не раз помогала, и ей надо бы ответить тем же. Да и любопытство разгоралось все сильнее. Но Софии не хотелось выслушивать чужие проблемы, в конце концов, у нее сейчас и своих немало. К тому же, у Гринграсс есть подружка, которая и должна ее утешать. Но смотреть, как Гринграсс отчаянно поливает подушку слезами, было невыносимо. Поэтому она остановилась возле ее кровати и неуверенно спросила:

– Гринграсс? Что-то случилось?

Та подняла на нее голову, показав красные, заплаканные глаза. Софии даже стало ее несколько жаль. Гринграсс села на кровати и мотнула головой.

София не знала, что предпринять. Слушатель из нее был не особо хороший, да и в решении чужих проблем она не особо преуспела, и Гринграсс временами ее откровенно раздражала. Но глядя на ее убитое состояние, невозможно было пройти мимо.

София прошла к своей кровати, все еще наблюдая за Гринграсс, которая тихо шмыгала носом и размазывала слезы по лицу.

– Если надо кому-то надрать задницу, ты только скажи, – попыталась пошутить София, и, немного подумав, добавила: – Особенно, если это гриффиндорцы.

Гринграсс печально то ли хихикнула, то ли хмыкнула, ссутулившись сидя на кровати и опустив голову.

– Да ладно тебе, Гринграсс, говори уже.

Она повернулась к Софии своим заплаканным лицом, скривив рот, словно собирается разрыдаться в полную силу.

Мерлин, она даже зареванная и опухшая выглядит мило и трогательно.

…если бы разревелась я, то была бы похожа на мандрагору.

– Я застала Генри с Мелани, – убитым голосом произнесла Гринграсс. – В довольно… откровенном положении.

У Софии даже челюсть отвисла от шока. Такого поворота событий она не могла представить даже в самой дешевой драме. Мальсибер и Гринграсс не без оснований были первой парой на факультете. Оба красивые, умные и чистокровные. И то, что он изменил ей с ее же подругой, причем весьма посредственной подругой, было просто немыслимо.

Конечно, Дриффит тоже являлась красавицей, но рядом с совершенной Гринграсс она терялась. Да и не обладала теми качествами, что подруга. Дриффит не блистала ни умом, ни женской мудростью, ни душевной добротой. И София не понимала, кто вообще в здравом уме способен променять Гринграсс на Дриффит.

София, не стесняясь, в простых выражениях высказала все, что думает о ее подружке.

– Нет, ну правда! – продолжала возмущаться София. – А с Мальсибером что? Ему тебя мало?

Гринграсс непривычно покраснела.

– Мы с Генри еще не… у нас еще ничего не было.

– Не было? – переспросила София, – ты же почти каждую ночь у него.

– За кого ты меня принимаешь, София? – возмутилась Гринграсс, все еще с румянцем на лице. – Мы с ним просто спим вместе.

– Спите, в том смысле, что… сны видите? – решила уточнить София.

– Да.

– И… чего ты ждешь?

Гринграсс даже рот приоткрыла от возмущения.

– Только после свадьбы! – воскликнула она. – Я же не какая-то там…

София не сдержала усмешки. Такая принципиальность показалась ей полной глупостью. Особенно учитывая, что спать в мужской спальне Гринграсс не кажется зазорным, а как перейти к более интимным отношениям, так только после свадьбы. Впрочем, это было не ее дело.

– Ты еще и замуж за этого фашиста собралась? Для чего? Ты себе и получше можешь найти.

– Я люблю Генри! – возразила Гринграсс.

– Серьезно? Мальсибера? – с нескрываемым отвращением спросила София, не представляя, как к такому человеку можно испытывать что-то, помимо неприязни.

Гринграсс повернулась к ней всем телом, недовольно зыркнув глазами, и в ее же тоне ответила:

– Серьезно? Блэка?

София тут же переменилась в лице, став злой.

– Я его не люблю!

Гринграсс на нее хмуро посмотрела, но комментировать это никак не стала, не в настроении спорить.

– В любом случае, – сказала Гринграсс, – выбора у меня нет.

– В каком это смысле? Выбор всегда есть.

– Не в моем случае, – Гринграсс на мгновение замялась, не решаясь говорить дальше, – ни у меня, ни у Генри, выбора нет.

– Что за чушь?

– Наши родители были друзьями, – Гринграсс опустила взгляд на свои колени, нервно сминая пальцами край мантии, – и еще до нашего рождения заключили кровный договор, согласно которому их дети должны пожениться.

София не верила своим ушам. Она не думала, что такие средневековые методы еще используются. Во Франции это была большая редкость. Кровные договоры у них запретили еще десять лет назад, а уже заключенные обязали расторгнуть. Правда, некоторые семьи все равно умудрялись обойти закон.

– В Англии осталось не так много действительно чистокровных семей, – продолжала Гринграсс, – а родители Генри одни из самых ярых защитников крови. Мои родители просто их поддержали.

Софии хотелось возмутиться такому варварству и несправедливости. Она не понимала, как можно в двадцатом веке заставлять людей насильно жениться. Она бы точно на такое никогда не пошла. Из одного лишь принципа. Даже если бы жених ее устраивал.

– Мой брат – Кристиан, уже женился на их дочери, – печально произнесла Элизабет.

– Не может быть, чтобы не было способа расторгнуть договор!

– Способ есть – обоюдное согласие сторон, заключивших договор, либо их первых наследников, – Гринграсс подняла глаза на Софию, – но Мальсиберы никогда не согласятся его расторгнуть. Им нужна поддержка нашей семьи. Нужны наши деньги, влияние и… чистая кровь для наследников.

София грязно выругалась, представив, что Гринграсс всего-навсего собираются использовать как племенную кобылу.

– Уверена, есть возможность все это обойти! – с жаром сказала она, – можно попробовать обратиться в Министерство. Они должны помочь расторгнуть подобный договор. Это же средневековье, черт возьми!

Гринграсс кривовато улыбнулась. Ей была приятна такая забота и неравнодушие Софии.

– На самом деле, до этого дня, я была счастлива, что выйду за Генри. Я думала, что мне очень повезло. Генри, несмотря на некоторые свои недостатки, всегда был очень добр ко мне. И я даже думала, что он тоже меня любит. Как это было наивно с моей стороны…

София вспомнила, как Мальсибер делал ей недвусмысленные намеки, когда она только поступила в Хогвартс.

Не знаю, по-моему, сразу очевидно, что он скользкий и неприятный тип.

– Видимо, все мальчики такие, – протянула Гринграсс.

– А вот и не все, – возразила София, думая о Джори, который, она была убеждена, никогда бы ей не изменил.

В отличие от некоторых…

Гринграсс на нее с сомнением посмотрела.

– То-то Блэк сейчас от юбки к юбке бегает.

– Блэк – козел, а я говорила не про него! – зло сказала София.

– Ты скучаешь по нему, – произнесла Гринграсс, как будто это был очевидный факт.

София проследила за взглядом Гринграсс, которая опустила глаза на ее покрывало. Она тут же стянула гриффиндорское знамя с кровати и, скомкав его, запихнула в тумбочку. Она бы никому никогда в жизни не призналась, с каким отчаянием она прижимает это покрывало к себе по ночам, вдыхая едва уловимый аромат.

– Нет! – выпалила София, – я его ненавижу!

У нее каждый раз все внутри дрожать начинало от одного лишь упоминания его имени, и сейчас было не легче. Ведь она и правда по нему скучала. До боли в теле, до помутнения разума скучала каждую секунду.

– Одно другому не мешает, – сказала Гринграсс, отворачиваясь.

София старалась ее не слушать, чтобы не накричать на нее. Она тоже отвернулась и стала переодеваться, намереваясь пойти в Хогсмид. Время уже давно перевалило за обед, и она хотела хотя бы просто прогуляться до деревни.

– Ты куда-то собираешься? – спросила у нее Гринграсс.

София повернулась и встретилась с ее тоскливым взглядом.

– Да, в Хогсмид, – грубо ответила она. – Хоть на время выйти из этого чертового замка.

– Я всегда с Генри ходила в Хогсмид, – произнесла Гринграсс.

– Хочешь, пошли со мной, – предложила София, не успев подумать и тут же выругавшись про себя.

– А ты с кем идешь? – заинтересованно спросила она.

– Одна.

– Как одна? – Гринграсс округлила глаза, уставившись на Софию. – И тебе не скучно?

– Нет, – резко ответила София. – Лучше уж одной, чем в компании каких-нибудь недоумков.

Гринграсс на нее непонимающе смотрела.

– Собирайся, давай, если идешь, – сказала ей София, – я не буду ждать тебя до вечера.

Гринграсс поднялась и подошла к шкафу, выбрать наряд.

Сборы Гринграсс затянулись на целый час, который София провела лежа на кровати, и без конца ругаясь, попутно с иронией комментируя, что ей лучше надеть.

Дольше всего Гринграсс возилась со своим лицом, скрывая следы слез и волшебством подкрашивая глаза и губы. На себя она надела элегантный костюм темно-синего цвета, с узкой юбкой и пиджаком, поверх накинув одну из дизайнерских мантий, с мехом шиншиллы по вороту, на который София с недовольством посмотрела и сказала:

– Бедное животное.

Гринграсс на нее с непониманием взглянула.

– Да я не про тебя, – усмехнулась София, – про мех на мантии.

Гринграсс недовольно покачала головой и отвернулась, собирая свои локоны шоколадного цвета в сложную прическу.

– Я готова, – сказала она, наконец.

София поднялась с постели и надела свою куртку, попутно наматывая факультетский шарф. С каждым днем становилось все холоднее, и она, не привыкшая к таким морозам, надевала все теплые вещи разом.

– Ты что, пойдешь в этом? – Гринграсс окинула ее взглядом с головы до ног.

– А ты пойдешь в этом? – София также оглядела ее. – Мы идем в Хогсмид, Гринграсс, а не на прием к королеве.

– Я должна выглядеть идеально, – холодно сказала Гринграсс.

– Кому должна?

Гринграсс на нее устало посмотрела, словно ей приходится объяснять очевидные вещи.

– Вдруг мы там встретим Генри? Или Мелани…

София скривилась, думая, что в целом, в ее словах есть смысл. И подумала, что бы почувствовал Блэк, если бы увидел ее в двух толстых свитерах и джинсах.

Всю дорогу до деревни Гринграсс говорила о том, как раньше они ходили туда с Мальсибером, чем они занимались, и припоминала все их лучшие свидания. София молча шла рядом. Молча не потому, что ей нечего было сказать, она боялась выставить лицо из-за шарфа, переживая, что ледяной ветер тут же застудит ее насмерть.

Гринграсс вновь подняла тему о кровном договоре, что обязывал их с Мальсибером вступить брак.

– Неужели, – спросила она, – твои родители ни с кем не заключали договор? Вы с братом из такого рода… любая чистокровная семья будет счастлива связать себя узами с вами.

София приподняла подбородок, стараясь им опустить шарф, замотанный выше носа.

– Для Луи каждый год устраивают целый цирк с конями, – ответила София. – Приводят невест и всё вот это. Но в первую очередь, надо нашей мамаше угодить, а это пока никому не удалось. Ну и естественно, никакой договор никто заключать не собирается. У нас все на добровольной основе.

– А тебя?

– Что, меня?

– Тебя не собираются замуж выдавать?

– Конечно, нет, – презрительно фыркнула София. – Меня даже на приемы не пускают, очевидно, боятся, что я их опозорю.

Она не стала добавлять, что сделала бы все, чтобы опозорить семейство, лишь бы у родителей даже мысли не возникало выдать ее замуж. Уж она бы постаралась отбить всякое желание у потенциальных женихов взять ее в жены.

– Хотя, думаю, родители были бы счастливы, избавиться от меня, сбагрив кому-нибудь. Но очереди из женихов, как видишь, нет, – усмехнувшись, сказала она.

Гринграсс посмотрела на нее, слегка нахмурив брови.

– Это потому, что ты себя так ведешь, – сказала она нравоучительным тоном.

– Я потому себя так и веду, чтобы никто не лез.

Гринграсс ей ничего не ответила, а София поспешила перевести тему.

– У вас всегда такой дубак в декабре? – спросила она, снова пряча лицо в шарф.

– На улице плюсовая температура! – сказала Гринграсс, удивленно вскидывая брови. – Зима еще толком и не наступила. Скоро должен снег пойти…

Гринграсс пустилась в очередной длинный и нудный рассказ о зиме в Шотландии и в Англии. А София думала, что хоть зиму и терпеть не может, снег она любит. Во Франции редко шел снег, чаще он походил на дождь, создавая вокруг сырость, грязь и слякоть. Последний раз, когда в Париже был настоящий снегопад, было Рождество. Этот же день был последним, когда она видела Джори.

–… давай зайдем в «Шапку-невидимку», – предложила Гринграсс. Оказывается, она уже закончила свой рассказ о зиме и последние несколько минут говорила о том, что ей не помешает запасная парадная мантия на рождественские праздники.

– Нет, идем в «Три метлы», – сказала София, не имея никакого желания торчать в магазине, пока Гринграсс выбирает очередной наряд.

Гринграсс недовольно поджала губы, но согласилась.

– Тут вообще бывает когда-нибудь пусто? – спросила София, заходя внутрь и протискиваясь к самому дальнему углу, где под лестницей находился последний свободный столик.

– По выходным – никогда, – ответила Гринграсс, идя за ней и брезгливо приподнимая мантию, чтобы никого не задеть.

София сняла куртку и, повесив ее на спинку стула, села спиной к залу, наблюдая, как Гринграсс достала палочку, очистила поверхность стула и только потом села.

– Что? – спросила она, заметив насмешливый взгляд Софии. Та в ответ только помотала головой, заметив, что к ним направляется молодая хозяйка паба.

Гринграсс заказала себе зеленый чай, а София сливочное пиво.

– Скажите, мисс, – София обратилась к Розмерте, когда она принесла их заказ, – а у вас продаются сигареты?

– София! – воскликнула Гринграсс, вытаращив на нее глаза.

– Нет, – ответила Розмерта, покачав головой, – не продаются. И в любом случае, студентам их продавать нельзя.

– Жаль, – протянула София.

– Ты что, куришь? – с презрением спросила Гринграсс, когда Розмерта ушла.

– Нет, я не для себя спрашивала.

Гринграсс ей не поверила, и начала зачитывать очередную лекцию о вреде курения. София сидела и думала, что когда ей взбрело в голову, будто Гринграсс – нормальный человек, она жестоко ошиблась. И решила, что это последний раз, когда она позвала ее с собой. Ей еще никогда не приходилось слушать столько скучных историй разом.

А ведь я хожу на лекции Бинса…

– Ой, смотри, там Регулус, – прошептала Гринграсс, кивком головы показывая Софии за спину.

Она не успела даже подумать, как резко развернулась, встречаясь с Регулусом взглядом.

София мигом вся напряглась. Прошло уже три дня, как он признался ей в любви. И с каждым днем София все больше чувствовала вину перед ним. Головой она понимала, что не должна чувствовать себя виноватой из-за того, что не может ответить взаимностью, и все равно каждый раз сердце от жалости сжималось, стоило его увидеть.

Как и просил Регулус, она много думала об этом. Правда, думала, не потому что он ее попросил, а потому что сама не могла избавиться от этих мыслей. Она постоянно размышляла о том, что с момента их знакомства он не сделал ей ничего плохого, постоянно защищая ее и оберегая. Он ни разу не сказал ей дурного слова и не оскорбил. Он никогда не насмехался над ее способностями. С Регулусом ей всегда было спокойно и уютно.

И она постоянно сравнивала его с братом. Сравнивала с Блэком, который с первого дня только и делал, что травил и унижал ее, постоянно оскорбляя ее, ее умения и ее семью. Сравнивала с Блэком, с которым каждая минута была, словно на вулкане, и который успел причинить ей столько боли.

Но как бы ей не хотелось любить Регулуса в ответ, он не вызывал в душе ни одной той эмоции, что вызывал в ней Блэк. Не вызывал в ее сердце пламя, при одном только взгляде. Не вызывал шквал мурашек одним невесомым прикосновением. Не заставлял кровь кипеть, произнося ее имя. Не заставлял сердце биться чаще, не заставлял сходить с ума вместе с ним от желания. Не заставлял сгорать под его взглядом. Ей не хотелось целовать его сутки напролет, не хотелось ощущать на себе его руки, что крепко сжимают в объятиях.

Рядом с Регулусом ей было хорошо, но рядом с Блэком она чувствовала жизнь в самых ярких ее красках, проживая каждый момент на полную мощность.

– Привет.

– Здравствуй, Регулус, – Гринграсс ему кивнула, вежливо улыбаясь.

– Элизабет, не оставишь нас? – спросил он, посмотрев на нее.

– Конечно, – пролепетала она, поднимаясь. – София, встретимся в школе.

Гринграсс накинула свою дорогую мантию, попрощалась с ними и ушла.

Регулус сел на ее место. София неотрывно следила за ним, но заметив в глубине его зрачков отблески стоящих рядом свечей, сразу отвела взгляд, вспомнив о его брате.

– Ты подумала о нашем последнем разговоре? – напрямую спросил он.

– Подумала, – ответила София, снова поднимая взгляд. Стараясь не обращать внимания на все растущую вину, она решила, что надо раз и навсегда дать ему понять, что между ними ничего не возможно, кроме дружбы.

– Что ты решила?

– Регулус… мой ответ прежний. Я… никогда не смогу стать для тебя кем-то большим, чем просто другом, – она подалась чуть вперед, заглядывая в его глаза, которые с каждым ее словом все сильнее покрывались холодом. – Ты же знаешь, что я… очень ценю нашу дружбу. И я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему.

Регулус ей ничего не отвечал. София протянула руку по столу, прикасаясь к его рукам, но тут же одернула ее назад, запоздало решив, что это уже лишнее.

– Пожалуйста, давай оставим все, как было, – сказала она. – Я не хочу тебя терять, Регулус. Но и не могу ответить тебе тем же.

– Почему? – спросил он, наклоняясь к ней навстречу. София вопросительно приподняла брови и Регулус добавил: – Почему ты не хочешь хотя бы попробовать?

София молчала, не зная, как правильно сказать, что она никогда не будет ни с кем встречаться без любви или, как минимум, без симпатии.

– Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, – с нажимом сказал он, не отрывая от нее горящего взгляда. – У тебя будет все, что ты только пожелаешь. Захочешь уехать во Францию? Мы уедем. Захочешь всю жизнь заниматься музыкой? Пожалуйста. Я буду любить тебя, София, буду заботиться о тебе. Прошу, позволь мне сделать это…

Она ошарашенно смотрела на него. Когда он только предложил попробовать, она решила, что он предлагает попробовать встречаться – свидания, прогулки, как у всех нормальных подростков. Но услышав про переезд во Францию, что она всю жизнь может заниматься музыкой, София пришла в шок. Кажется, у Регулуса были весьма долгосрочные планы.

– Регулус, но я не смогу полюбить тебя в ответ, – выпалила она. – Это невозможно сделать специально…

Она не понимала, как он может предлагать ей «любовь до гроба», когда они знакомы чуть больше месяца, и когда между ними ничего и никогда не было.

Регулус вдруг выпрямился и с холодом в глазах и голосе, спросил:

– Ты любишь Сириуса?

У Софии слова в горле застряли, она бы и хотела ответить: «нет», но не могла врать Регулусу. И уже устала врать себе. Она лишь помотала головой из стороны в сторону, закрывая глаза и чувствуя, как быстро бьется сердце о ребра. Регулус усмехнулся, понимая ее без слов.

– Ты ведь знаешь, что он тоже никогда не сможет полюбить в ответ…

– Знаю, – грубо перебила София, открывая глаза и зло глядя на Регулуса, – и совсем не обязательно мне об этом каждый раз напоминать.

Она вмиг пришла в ярость. Она впервые испытывала злость по отношению к Регулусу, но она уже устала, что он постоянно ищет удобного случая, чтобы напомнить ей, что Блэку плевать на нее. Как будто она сама это не знает. Как будто она не видит этого.

– Извини, – сказал он, – дело в том, что… я хочу, чтобы ты была счастлива. А Сириус тебя счастливой никогда не сделает, я же вижу, как ты страдаешь. Поэтому и не хочу, чтобы ты строила ложные надежды.

Каждое его слово болью отдавалось в сердце.

– Ничего я не строю! – воскликнула она, чувствуя, как раздражение растет с каждой секундой. – Я прекрасно понимаю, что не нужна ему! И знаешь что? Мне он тоже не нужен! Никто не нужен! Почему бы всем вам не оставить меня в покое?!

Она резко отодвинула стул, сдернула куртку с его спинки и, на ходу одеваясь, устремилась на выход. Регулус тут же поднялся и поспешил за ней.

София уже была в десятке шагов от входа, как дверь в паб распахнулась, вихрем впуская холодный ветер.

Прошло не больше секунды, но ей это время показалось маленькой вечностью. Вечностью, что морозный воздух с улицы пробирал обжигающим холодом до костей. Вечностью, за которую сердце пропустило несколько ударов, чтобы вновь забиться в ускоренном ритме, гулкими ударами заглушая все остальные звуки. Вечностью, что она смотрела в глаза Блэка, в которых вспыхивал огонь, разжигая все внутри нее.

– Сириус…

София перевела взгляд на МакКиннон, которая стояла позади Блэка, не понимая, почему он остановился.

София, не сбавляя шага, прошла мимо них и вышла на улицу. На Хогсмид уже опустились сумерки и зажглись редкие фонари.

Она полной грудью вдыхала холодный воздух, и все еще не могла надышаться. Одна встреча с Блэком, одна секундная встреча, а она уже чувствовала себя полностью разбитой, с трудом держась на ногах.

Она широкими шагами шла по центральной улице, желая как можно дальше оказаться от паба, от Блэка, от Регулуса, от всех.

– София, подожди, – ее догнал Регулус, – куда ты так несешься?

– Я хочу… хочу быстрее оказаться… – София и сама не знала, что она хочет и где хочет оказаться. Она хотела сказать «дома», но понимала, что дома сейчас у нее нет, нет места, которое она могла бы так назвать.

Раньше для нее домом был Шармбатон, но сейчас он весь пропитан мыслями о Джори. Домом она могла бы назвать родительское поместье во Франции, но после многочисленных часов, проведенных с Блэком в Выручай-комнате, она даже думать об этом месте не могла. Сейчас ее дом был в Лондоне, но она всей душой ненавидела этот город и эту страну.

Она смертельно устала от всего. Устала от того, что не могла найти себе место в этом мире. Устала от бесконечных душевных мучений. Устала от режущей боли в сердце, что причинял Блэк, и устала от удушающей вины перед Регулусом.

Устала от этого долбанного холода..

Она остановилась и подняла взгляд на Регулуса, который стоял напротив нее. Ей хотелось высказать ему все, что таким грузом лежало на душе. Но встретившись с ним взглядом, поняла, что он не заслуживает того, чтобы она на него опять кричала, чтобы сваливала на него все свои проблемы. Уж он точно не заслужил от нее такого.

– Я устала…

Она вдруг почувствовала, как на лицо опустилось нечто колкое, мгновенно сбежав холодной каплей. Она подняла голову и замерла от подступающего восторга.

С темно-синего неба опускались белоснежные хлопья снега. У нее перехватывало дыхание, глядя, как кружатся крупные снежинки, не спеша, опускаясь вниз. Как они мерцают, отражая свет фонарей.

– Снег, Регси, – едва слышно сказала она, все еще глядя вверх широко раскрытыми глазами.

Крупные снежинки падали ей на ресницы, тут же тая, но она все равно не могла перестать смотреть. У нее перехватывало дыхание от восхищения, и на губах появлялась невольная улыбка. Голова все сильнее начинала кружиться от хоровода снежинок.

– София…

Она опустила взгляд на него. Регулус стоял слишком близко, завороженно глядя ей в лицо. София, словно заколдованная, смотрела на снежинки в его черных волосах, которые так и хотелось стряхнуть, запустив в них пальцы, на его глаза, которые снова смотрели с удивительной теплотой и нежностью, на его губы, которые становились все ближе.

Она закрыла глаза, почувствовав его несмелое прикосновение. Легкое и не настойчивое прикосновение его холодных от ветра губ.

София резко отстранилась, громко вздыхая и во все глаза глядя на Регулуса. Она отшатнулась назад, пяткой налетев на бортик и, взмахнув руками, полетела спиной вниз. Столкновение с землей было неминуемым, если бы ее не подхватили руки Регулуса, и не привели обратно в вертикальное положение.

Перед ее глазами опять оказалось его лицо, с испуганным взглядом и холодными губами. Он все также держал ее, не убирая руки с ее талии.

София не знала, что руководило ею в тот момент. Может, ей этого просто-напросто хотелось. Может, на нее подействовала окружающая обстановка, напомнив, что однажды она была очень счастлива. Может, ей хотелось позлить Блэка. А может, напротив, она хотела его забыть. Может, ей хотелось хоть на время почувствовать тепло другого человека.

Но она сдалась под своими чувствами, подавшись вперед, обхватив руками его лицо и целуя. Целуя со всей страстью, что уже столько времени копилась в ее душе, не имея выхода. Со всем желанием, сразу раскрывая рот и позволяя ему проникнуть языком внутрь.

Регулус сжимал ее все сильнее в своих объятиях, постоянно углубляя поцелуй и не отрываясь от нее ни на секунду. Он целовал ее с невероятной смесью нежности и желания, передавая этим поцелуем всю ту любовь, что он испытывает.

Она так надеялась, что этот поцелуй вызовет в ней хоть какие-то эмоции. Хотя бы одну сотую тех чувств, что вызывал поцелуй с Блэком. Но кроме сожаления ничего больше не было.

Ее охватила такая злость на Блэка, на то, что она уже не способна получать элементарного удовольствия без его участия, что не сдержалась, случайно прикусив губу Регулуса.

– Черт… прости, – выдохнула она, отстраняясь от него. Он подняла глаза, встречаясь с ним взглядом и понимая, что натворила.

– Не страшно, – хриплым голосом ответил Регулус, пальцами задевая крошечный укус на краешке губ.

– Я… я не об этом, – сказала София, не моргая глядя то ему в глаза, то на его покрасневшие от поцелуев губы. – Я не должна была, Регулус… мы не должны были…

Она сделала еще два шага назад, с каждой секундой приходя все в больший ужас и понимая, что сердце уже давно не бьется. Холодный ветер больно обжигал влажные губы, покрывая их морозной пленкой.

– Все хорошо, София…

– Не хорошо! – у нее сорвался голос.

Она отвернулась, закрывая лицо руками и тихо ругаясь сквозь зубы. Душу переполняли сотни эмоцией. Злость на Блэка, потому что, София была уверена, он один виноват, что она совершила эту глупость. Возросшая вина перед Регулусом, за то, что она дала ему надежду этим поцелуем. Отвращение к себе, за то, что поддалась непонятному дурману, не испытывая к Регулусу никаких чувств.

– София.

Она почувствовала, как рука Регулуса опустилась ей на плечо, разворачивая ее.

– Прости, Регулус… я не хотела… – произнесла она, зажмуриваясь. – То есть, я не должна была… не должна. Прости…

– Не извиняйся, София, – перебил ее Регулус, с грустью глядя на нее. – Ты ни в чем не виновата. Не виновата в том, что не любишь меня, и не виновата в том, что не хотела меня целовать.

От его взгляда, полного печали, от его слов, сердце на части разрывалось.

– Прости, – шепотом повторила София, глядя, как Регулус от нее быстро отдаляется, скрываясь в конце темной аллеи, ведущей к замку.

Комментарий к 66. Первый снег

– Скорее бы Рождество, – протянула София, не отрывая взгляда от огня.

– Я не люблю Рождество, – сказал Като.

– Не любишь? – удивилась София. – А по-моему, это самый лучший праздник.