Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 122 страниц)

Ожидаемо, первый сдался Ремус.

– Решать, Джеймс, тебе, – сказал он, – но я считаю, Лили заслуживает знать правду. Какой бы эта правда не была.

Джеймс молча с ним согласился, он был такого же мнения. Он в глубине души верил, что Лили его обязательно простит. Не может не простить.

– Джеймс, – его внимание привлек Сириус, – допустим, ты признался, и она тебя простила. Но об этом поцелуе ты уже забудешь через неделю, а она будет помнить всю жизнь. Будет помнить, что однажды вы поссорились, и ты тут же пошел других девок целовать.

Джеймс тихо выругался, понимая, что Сириус тоже, по-своему, прав.

Сердце разрывалась на части, не зная, что ему делать. Душа стремилась к Лили, желая во всем ей признаться, но страх, что она ему не простит и никогда об этом не забудет, не давал ему и пошевелиться.

Джеймс сидел на кровати, запустив пальцы в волосы и опустив голову. Он тихо проклинал вчерашний вечер и не представлял, как все это разгребать.

– Вам разве не надо на Трансфигурацию? – спросил Сириус у Ремуса и Северуса, – мы тут разберемся, не переживайте.

– Да, вчера вы уже разобрались, – сказал Северус, но, взяв сумку с учебниками, направился на выход.

Они еще о чем-то говорили, но Джеймс их не слышал. В его голове словно вакуум образовался, отгораживая его от внешнего мира.

Джеймс чувствовал на себе взгляд Ремуса, но никак не решался поднять голову. Он знал, что Ремус прав, он и сам считал, что любой человек заслуживает знать правду, но страх, что Лили его не простит, разрастался все больше и больше.

Поднял голову он только после того, как хлопнула дверь. Они с Сириусом остались одни. Тот сразу полез в ящик тумбочки и достал Карту, раскрывая ее. Джеймс пустым взглядом следим за ним.

– Уже на Трансфигурации, – негромко сказал Сириус, глядя на Карту.

– Кто? – спросил Джеймс, понимая, что Ремус и Северус не успели бы так быстро дойти до кабинета.

– Э-э… Эванс, – сказал Сириус, едва заметно усмехнувшись, – Эванс уже на уроке.

Вдалеке послышался удар колокола, извещающий о начале занятия.

– А вот и Сев с Ремом в кабинет зашли, – Сириус улыбнулся, – наверняка потеряли десяток баллов за опоздание. А сейчас Минни спрашивает у них, где ее любимые студенты. А Рем ей отвечает, что нам нездоровится. Минни и говорит, пусть отдыхают, и передайте им, что они освобождены от домашних заданий до конца семестра.

Джеймс слушал его через слово, думая о том, что ему надо срочно увидеть Лили.

– Пошли на урок, – сказал Джеймс.

Сириус посмотрел на него так, словно он предложил украсть феникса Дамблдора.

– С ума сошел? – возмутился он, – за такое опоздание Минни с нас шкуру спустит, а твои рога над камином повесит.

Джеймс понимал, что он прав. МакГонагалл не терпит опозданий.

– Еще повезет, если отделаемся тремя отработками, – продолжал Сириус, – а то и вовсе неделю заставит работать на какое-нибудь благое дело.

Джеймс что-то неразборчиво проворчал, ложась на кровати. Сириус же, напротив, поднялся.

– Я до кухни прогуляюсь, – сказал он, направляясь к двери, – принесу нам что-нибудь на завтрак.

Джеймс молча кивнул.

– Ты ведь не будешь прыгать в окно? – с неподдельным беспокойством спросил Сириус, – тебя не опасно одного оставлять?

Джеймс усмехнулся.

– В окно меня выбросит Лили, – мрачно ответил он, – не хочу лишать ее такого удовольствия.

Сириус на него хмуро посмотрел и вышел, сказав:

– Я скоро вернусь, никуда не уходи.

Джеймсу казалось, что Сириус отсутствовал целую вечность. Тишина и пустая комната давили на него и заставляли думать об ужасных вещах. О том, что Лили его бросит, что никогда его не простит. О том, что после этого она уйдет к Эклзу.

Несколько раз он садился за стол и пытался написать признательную речь, но в голову не шла ни одна достойная мысль.

Когда вернулся Сириус с огромной корзиной еды, Джеймс наматывал круги по комнате.

– У тебя голова еще не кружится? – спросил Сириус, подходя к столу и выгружая на него продукты.

Джеймс подошел к столу и налил себе чай.

– Никакого аппетита нет, – сказал он, глядя на гору бутербродов и фруктов.

– Без проблем, я это и один съем, – сказал Сириус.

Джеймс опять принялся ходить по комнате взад-вперед, попутно беря со стола то бутерброд, то фрукты. Сириус за ним неотрывно следил, слушая его рассуждения о том, какой он плохой и как ужасно поступил.

Джеймс в очередной раз сел на кровать и опустил голову, закрыв лицо руками, раздираемый сомнениями.

– Хватит мучиться, Сохатый, – произнес Сириус, – ты ведь ей в любом случае скажешь. Не сегодня, так завтра. Ты не в состоянии хранить секреты от Эванс. Так что не мучайся и готовься к тому, что она на тебя будет орать.

– А как же, «ты через неделю о поцелуе забудешь, а она будет помнить всю жизнь»? – спросил Джеймс, поднимая голову.

Сириус пожал плечами, задумавшись.

– На самом деле, женская душа – тайна, покрытая мраком, – Сириус принял серьезный вид, – это совершенно неизведанная область. Мне кажется, они и сами часто не знают, чего хотят. Понимаешь, некоторых твой поступок заставил бы задуматься о том, что с ними что-то не так и они все силы приложили бы, чтобы снова заслужить твою любовь. А кто-то бы счел это самым подлым предательством. А кто-то бы подумал: ну, с кем не бывает, я тоже могу по пьяни другого поцеловать…

Джеймс хмуро на него смотрел, слушая его монолог и думая, что Лили относится к тем, кто сочтет его поступок подлым предательством.

– Если бы ты был на моем месте, – спросил он, прерывая речь Сириуса, – ты бы не рассказал? Ты бы смог это держать в себе?

Сириус опять задумался, переменившись в лице.

– Без обид, Джеймс, но я бы не оказался на твоем месте.

– Конечно, – усмехнулся Джеймс, – ты ведь ни с кем никогда не встречаешься.

– Нет, я бы не стал целовать другую, – без тени улыбки, сказал Сириус.

Джеймс на него насмешливо уставился, не совсем понимая, шутит ли он. Впрочем, тут Сириус был прав. Даже если он и встречался с девушкой всего пару недель, то эти пару недель он был ей предан и верен, как пес. Сколько Джеймс помнил, а Сириус своих подружек никогда не обманывал.

Вдруг Джеймс, став совершенно серьезным, пристально посмотрел на Сириуса.

– А ты вчера с кем-нибудь целовался? – спросил он у друга. – Или может, даже повезло больше?

– Нет, – равнодушно ответил Сириус.

– Почему? – с подозрением спросил Джеймс, с трудом представляя, как Сириус в компании девушек и под действием огневиски смог сдержать себя в руках.

– За тобой присматривал.

– Хочешь сказать, из-за меня ты отказал себе в таком удовольствии? – недоверчиво спросил Джеймс.

– Я хороший друг, – усмехнулся Сириус.

Все подозрения Джеймса тут же отпали, согласившись, что Сириус и, правда, хороший друг.

– Пошли на голгофу, – неожиданно сказал Джеймс, – я тут с ума сойду иначе.

Сириус сразу же согласился, и они пошли вниз.

Джеймс отсчитывал минуты до конца урока. Ему не терпелось во всем сознаться Лили и не изводить себя страхами и сомнениями.

Когда прозвенел колокол, извещающий об окончании урока, они с Сириусом разошлись в разные стороны. Сириус пошел в учительскую, куда должна прийти МакГонагалл, а Джеймс пошел искать Лили.

Джеймс направлялся к кабинету Трансфигурации и храбрился из последних сил. Он без конца твердил себе, что Лили его простит, потому что он ни в чем виноват, а вчера лишь произошло какое-то недоразумение.

Сделав последний поворот, он увидел ее. Он всегда легко находил Лили в любой толпе. Ее огненно-рыжие волосы невозможно было не заметить.

Их разделяло несколько десятков футов, но уже по ее виду он чувствовал, что произошло нечто непоправимое. Лили стояла к нему лицом и с кем-то разговаривала, слегка хмурясь, но не выдавая особо никаких эмоций.

Джеймс ускорил шаг, и, подходя ближе, увидел, что Лили разговаривает с Дриффит. Он не понимал, что этой слизеринке надо от его девушки, хоть и внутренний голос подсказывал ему очевидный ответ.

– Лили, – позвал он ее, когда оставалось еще несколько шагов. Лили подняла глаза на него, и Джеймсу показалось, что время остановилось. Она уже все знала.

– А вот и он – звезда вчерашнего вечера, – Дриффит расплылась в самодовольной улыбке и поспешила удалиться.

– Лили, – Джеймс остановился в паре шагов от нее, не зная, что сказать. Сердце, казалось, давно перестало биться. Он не видел ничего вокруг, кроме пронзительных зеленых глаз, которые смотрели с неверием и болью.

Все заготовленные слова вылетели из головы. Сейчас вся его речь казалась такой глупой и нелепой, а попытка оправдаться только сделает все хуже. Он не находил слов и не знал, что делать.

– Это правда? – тихо спросила она.

– Лили…это ничего не значит. Это случайность, я сам не понял, как это произошло, – быстро говорил Джеймс и видел, как с каждым его словом, он только делает Лили хуже. – Лили, это была даже не моя инициатива…

– Прекрати, – сказала она, едва разжимая губы. – Как ты мог, Джеймс?

Джеймс чувствовал, как у него ком к горлу подкатывает, не давая и слова произнести, а веки тяжелеют.

– Лили, я люблю тебя, – медленно произнес он, – только тебя…

– Вчера это тебе не помешало, да? – спросила она, с гневом глядя ему в глаза. Джеймс видел, что у нее в глазах стоят слезы, делая их прозрачно-зелеными. У него разрывалось сердце, понимая, что это он во всем виноват.

– Лили, я был не в себе, я думал, ты меня бросила, – сказал он с мольбой в голосе, подходя к ней ближе. Она тут же сделал шаг назад.

– Тебя это не оправдывает, Джеймс. Я вчера ждала тебя, а ты…– у нее дрогнул голос. Лили закрыла глаза и судорожно вздохнула.

– Лили, прости меня, пожалуйста, – Джеймс снова сделал шаг к ней на встречу, – ты не представляешь, как я жалею об этом. Прости меня, Лили…

– Нет, Джеймс, – сказала она, открыв глаза и одарив его ледяным взглядом. – Как…как ты вообще можешь думать, что я тебя прощу? После такого…

Он не мог и слова вымолвить, глядя в ее глаза. Лили несколько раз моргнула, смахивая стоящие в глазах слезы, и тихо сказала:

– Все это было одной большой ошибкой. Ошибкой был ты и все наши отношения.

Лили резко развернулась и стремительно стала от него отдаляться.

– Лили, пожалуйста!

– Никогда больше не подходи ко мне, Джеймс, – сказала она, развернувшись на секунду, и тут же пошла дальше, – никогда!

Джеймсу казалось, словно его сердце из груди вынули, оставив там черную дыру. Он смотрел, как от него уходит его Лили, со своей копной ярко-рыжих волос, которые сейчас волной за ней развивались, и не верил, что все кончено. Что теперь, действительно все кончено. И виноват в этом только он.

Он не знал, сколько простоял так посреди пустого коридора, бессмысленным взглядом смотря туда, где еще недавно стояла Лили. Он все еще видел перед собой ее кристально-зеленые глаза, наполненные болью. И все еще слышал ее голос, который говорил, что он – ошибка.

Хотелось кричать, рыдать, биться в истерике, но не было и капли сил даже сдвинуться с места. Казалось, что весь мир замер вместе с ним, переживая эту боль.

– Джеймс, – словно издалека доносился голос Сириуса, – Джеймс!

Он перевел на него расфокусированный взгляд. Сириус стоял рядом и тряс его за плечо, с беспокойством глядя в лицо.

– Джеймс, змееныши знают про вчерашнее, похоже, кто-то из них тоже был в «Кабаньей голове»…

– Я знаю, – перебил его Джеймс, который все еще стоял, как прибитый к полу, – Дриффит уже обо всем рассказала Лили.

– Что? Вот дерьмо! – Сириус взволновался еще сильнее, – и…что она сказала?

– Лили бросила меня, – бесцветным голос произнес он, – уже окончательно.

Сириус тихо выругался.

– Слушай, сейчас она, конечно же, зла на тебя, но она еще успокоится…

– Ты не видел ее, – опять перебил Джеймс, – не видел, как она смотрела. Я все разрушил.

– Я придумал, – сказал Сириус, – давай, я пойду к Эванс и все расскажу. Расскажу, что эта девица сама на тебя набросилась, что ты даже среагировать не успел!

– Я это все уже сказал, – неуверенно произнес Джеймс. Он уже и сам не помнил, что говорил, а что нет. В памяти остались только ее пронзительные глаза, в которых было столько боли.

– Тогда, можем подговорить девицу! – тут же нашелся Сириус, – попросим подойти ее к Эванс и все объяснить, сказать, что твоей вины тут нет.

– Лили ее и на милю к себе не подпустит, нашлет какое-нибудь проклятье на нее.

Сириус согласился, проворчав, что Лили вполне на такое способна.

– Ну не может же быть, чтобы выхода не было! – уверенно сказал Сириус, – это ведь ты и Эванс! Она обязательно простит! Успокоится и простит.

У Джеймса даже сил не было спорить или соглашаться. Он лишь молча кивнул и поплелся в сторону факультетской гостиной.

Джеймс чувствовал себя виноватым и считал, что Лили бросила его вполне заслуженно. Он бы тоже никогда не смог простить измену, даже если бы это был всего лишь поцелуй. Но он до последнего надеялся, что Лили сможет его простить.

Сириус шел рядом и говорил что-то о том, что ему удалось договориться с МакГонагалл всего на один вечер отработок. И что-то о том, что на отработке будет еще и его брат вместе с Бланк. Но Джеймс сейчас находился в такой прострации, полностью погруженный в свои мысли, что с трудом улавливал смысл его слов.

– Куда хочешь сейчас пойти? – спросил у него Сириус.

– Хотел бы пойти на астрономическую башню, да сброситься, – ответил Джеймс, – да ведь ты не пустишь.

Сириус на него смотрел, слегка сдвинув брови и не разделяя его черного юмора.

– Поэтому пошли в гостиную, – закончил Джеймс, понимая, что Сириусу сейчас не до смеха. Впрочем, как и ему.

Джеймс был рад, что Сириуса не надо уговаривать прогулять уроки и что он сейчас рядом с ним. Он хоть и слышал его через слово, но бесконечные разговоры друга отвлекали от грустных мыслей.

Лили Эванс

Лили быстро шла по коридору, ничего не видя перед собой из-за пелены слез на глазах.

В голове все еще стоял голос Мелани Дриффит.

«Развлекался там в компании пуффендуек…»

»…говорил, что ты все еще ему отказываешь…»

»…неудивительно, что он нашел себе девушку без таких железных принципов…»

Каждый шаг отдавался болью в сердце, как и каждое слово, что она без конца крутила в своей голове.

Лили не хотела в это верить. Она не сомневалась, это лишь нелепые слухи, а Джеймс не способен на подобный поступок. Но его виноватый взгляд и поникший вид, говорили лучше любых слов. Лили только брала злость, что Джеймс вообще посмел к ней подойти после случившегося, что он допускал мысль, что она сможет его простить, простить его предательство.

Ее душила обида, не давая ей вздохнуть. Она вспоминала, как прошлым вечером она сидела в гостиной, в ожидании Джеймса, до поздней ночи. Она все думала, что сейчас, вот сейчас, он войдет в гостиную, и они помирятся, уладят то недоразумение, случившееся днем. А оказалось, что Джеймсу это вовсе и не надо было, что он в это время развлекался в компании друзей и легкодоступных девушек.

Лили злилась на себя, что доверилась Джеймсу, что поверила всем его рассказам о его любви.

Она всегда хорошо знала Джеймса. Знала, какой он. Знала, что он всегда добивается своего. И знала, что когда он берет то, что ему надо, вскоре ему это может надоесть. Именно по этой причине она так долго ему отказывала в прогулках и свиданиях. Внутри нее всегда был страх, что добившись ее, Джеймсу она быстро надоест. Что она станет всего лишь очередной его победой.

Она злилась на себя за то, что так привязалась к нему. Лили уже не представляла своей жизни без Джеймса. Не представляла свою жизнь, без его непослушной шевелюры, в которую она так полюбила запускать пальцы.

Не представляла жизнь без его громкого смеха и шуток, которых у него был нескончаемый запас.

Не представляла жизнь без его мягких губ, которые всегда целовали ее с нежностью и страстью. Без его рук, которые всегда бережно обнимали ее, словно она самое дорогое, что у него есть.

Не представляла жизнь, без его карамельно-карих глаз, которые всегда смотрят на нее с такой теплотой и любовью, перед тем, как поцеловать. В которых видна хитрость и загадочность, когда он только вернется от Мародеров и, при этом, будет отрицать, что ничего они не задумали. В которых искрятся задор и веселье, когда он придумает для нее очередной сюрприз. Или в которых видна гордость и самодовольство, когда он заслужит очередную похвалу от МакГонагалл. Лили за это время научилась различать все оттенки его настроений по одним лишь глазам. И она не представляла, как теперь будет без этого жить.

Мысль, что он с такой же нежностью смотрел на другую, что он целовал и прикасался к другой, разрывали сердце на миллион кусочков.

Она не представляла, как сейчас сможет находиться рядом с Джеймсом, как сможет сидеть с ним на уроках и в Большом зале, видеться в гостиной. Одна только мысль о его предательстве медленно убивала её, а его вид только все сильнее будет разбивать её сердце.

Лили во всем винила Джеймса. Винила за то, что он так легко разрушил их любовь.

Она сама не заметила, как дошла до потайного коридора на втором этаже, который ей однажды показал Джеймс. Не знала, сколько она уже стоит и смотрит в окно, из которого открывался красивый вид на Черное озеро. Стрелки часов летели, как сумасшедшие. Уже и солнце стало медленно склоняться, окрашиваю черную гладь воды в багрово-красные цвета.

Глядя на озеро, в воспоминаниях всплыла их первая крупная ссора, произошедшая на пятом курсе после экзамена по Защите. Лили уже тогда чувствовала, что ее отношение к Джеймсу меняется, это ее пугало и от того она так сильно на него кричала и злилась.

Джеймс на нее за это разозлился и пообещал, что летом не напишет ей ни одного письма. Лили делала вид, что только рада этому, надеясь, что за это время улягутся пугающие её чувства, но каждый день всё равно смотрела в окно, в надежде увидеть приближающуюся сову. Сова так и не прилетала, а чувства так и не улеглись, разгоревшись к шестому курсу только сильнее.

Шестой курс стал для нее непростым. Она продолжала бороться со своими чувствами к Джеймсу, стараясь их попросту не замечать. Она старалась делать вид, что ее ничуть не волнуют отношения Джеймса с когтевранкой, и то, что после пасхальных каникул он и вовсе стал ее игнорировать. Лили хоть и часто ловила на себе его взгляды, да и нередко он не сдерживался от какого-нибудь комментария в ее адрес, но даже в тот момент Лили чувствовала себя брошенной. Ей было так непривычно оказаться без его назойливого внимания. Под конец учебного года, разведка, в лице Алисы, доложила, что Джеймс по-прежнему к ней неравнодушен, а сдерживают его напор Мародеры. Лили тогда сказала, что ей всё равно, хотя её счастливое лицо говорило об обратном, о чем тут же заметила Алиса.

Когда они вернулись в Лондон и Джеймс крикнул ей, что будет писать письма, она с трудом удержалась, чтобы не завопить от счастья.

И несмотря на то, что их лето выдалось очень тяжелым, несмотря на то, через что им пришлось пройти, для нее это лето было самым важным и особенным.

Лили опять взглянула на озеро и вспомнила, как пару месяцев назад Джеймс предложил ей встречаться. Она еще никогда не была так счастлива, как в тот момент. И на Защите именно этот момент помог ей вызвать своего Патронуса.

У неё сердце кровью обливалось, понимая, что ничего уже не вернуть. Понимая, что она никогда не сможет простить предательство. Только не предательство Джеймса.

Как ты мог, Джеймс…как ты мог всё разрушить?

========== 57. Всё тайное становится явным ==========

Регулус Блэк

Регулус безумно жалел, что столько наговорил Софии. Он никогда никому не жаловался и сейчас чувствовал себя довольно паршиво. Он не хотел выглядеть перед ней жалким и ничтожным. Не хотел выглядеть слабаком, что скучает по брату, которому и даром не нужен.

И тем более, не хотел, чтобы она видела его в таком неприглядном виде. Когда он вернулся в свою спальню и увидел, что волосы всклочены, рубашка грязная, а мантия мятая, пришел в настоящий ужас.

А еще Регулус жалел, что рассказал ей секрет Люпина. О его ликантропии он догадался еще два года назад и бережно хранил эту тайну, как козырь в рукаве. Впрочем, понимая, что вряд ли бы когда-нибудь им воспользовался.

Регулус совсем не удивился, когда она сказала, что ей нравится Сириус. Он был уверен, в школе нет ни одной девчонки, которая не прошла бы через влюбленность в его брата. Но слышать это все равно было больно и неприятно.

Радовало только то, что Сириусу она скоро надоест. Регулус знал, что Сириус не способен на серьезные чувства. Знал, что самые длительные его «отношения» длились пару месяцев, и то, он считал, что это, чистой воды, случайность. А учитывая их с Софией взрывные характеры, Регулус полагал, что долго они не протянут.

Обдумав это не один раз, он пришел к выводу, что так будет даже лучше. Она увидит, что Сириус ей не подходит, увидит, что он ей ничего не может дать, кроме страданий и боли. Она разочаруется в нем. И тут появится он – Регулус, с предложением руки, сердца и целого мира, который он обязательно положит к ее ногам.

Но если с ее чувствами к брату он мог смириться, то внимание Сириуса к Софии выводило его из себя. Регулус знал, Сириус мог выбрать любую, абсолютно любую девушку, но почему-то выбрал именно ее. Ему не давала покоя мысль, что Сириус делает все это на зло, хоть он и понимал, что Сириус не знает ни о помолвке, ни о его чувствах к ней. Регулус уже привык, что все самое лучшее всегда достается брату – любовь родителей, восхищение одногруппников, всеобщее обожание. Но он не мог простить ему, что он собирается забрать у него и Софию тоже. Не мог простить, что Сириусу всё мало, и что ему надо лишить его всего, забрав всё себе.

Регулус вначале расстроился, что им назначали целую неделю отработок, но, подумав, что это не просто неделя отработок, а неделя, которую они проведут вместе, он воодушевился и даже с нетерпением ожидал вечер.

Конечно, его немного волновало, что скажет мама, когда узнает. Он уже так и представлял, как она будет говорить, что он пошел по скользкой тропинке брата. В голове отчетливо звучал ее голос: «Отработка? Чистка котлов?! Ты же Блэк! Как ты мог до такого опуститься? Какой позор!». Регулус надеялся, что в письме не будут докладывать матери, за что именно он провинился, и с кем в этот момент находился.

Понедельник тянулся медленно. Регулусу не терпелось отправиться на ужин, чтобы встретиться с Софией и вместе пойти к Филчу.

Сидя за слизеринским столом на своем привычном месте, он старался никак не выдавать свое волнение, постоянно поглядывая на вход в Большой зал. Но когда она, наконец, вошла в зал, всё равно не удержался и проводил её восхищённым взглядом, пока она не села напротив него.

– Привет, София.

– Регси, привет, – она немного нервно улыбнулась, – готов к отработке?

Регулус ей кивнул, думая, что готовился к отработке он целый день. И уж сегодня-то не опозорится, как прошлым вечером.

– Кстати, неприятные новости, – сказала она, сидя все еще перед пустой тарелкой, – мы будем не одни. С нами будут Поттер и Блэк.

Регулус чувствовал, как в крови начинает бурлить гнев. Он поверить не мог, что даже тут Сириусу потребовалось вмешаться. Даже сейчас он не даст ему возможности провести с ней время вдвоём.

Разумеется, ему всё надо у меня забрать! Всё! Сириус никогда не успокоится, пока не лишит меня всего, до чего только дотянуться сможет.

Регулус представил себе, как эту же новость она говорила Сириусу. Представил в откровенных и непристойных сценах, чувствуя, что гнев заполняет уже каждую клеточку тела.

– Ты ведь справишься? – с беспокойством в голосе спросила она.

– А почему бы мне не справиться? – Регулус старался говорить как можно более спокойно, но злость в голосе всё равно проскальзывала. – Конечно, будет тяжело, но я переживу общество двух…гриффиндорцев.

Он с таким чувством произнес последнее слово, будто это было самым грязным ругательством.

София только тяжело вздохнула и потянулась к тыквенному супу.

Регулус старался взять под контроль все свои эмоции, переживая, что может сорваться. Он не хотел, чтобы София вновь видела, как он теряет контроль над собой и ведет себя, словно полоумный. Но злость на Сириуса возрастала с каждой минутой всё сильнее.

Он чувствовал, как она бросает на него встревоженные взгляды, стараясь при этом говорить на отвлеченные темы. Регулус понимал ее беспокойство. Они с Сириусом не оставались наедине дольше пяти минут вот уже несколько лет. И одному Мерлину известно, чем закончится сегодняшний вечер. Но про себя Регулус решил, терпеть оскорбления Сириуса и Поттера он не будет.

Закончив с ужином, они поднялись и пошли в кабинет Филча. До его двери оставалось футов тридцать, как из-за противоположного угла вывернули Сириус с Поттером.

Регулус встретился с ледяным взглядом брата и тут же отвел взгляд. Он отчетливо видел в его глазах ненависть и отвращение. Сириус, как и всегда, непотребно выглядел. Мантия нараспашку, вместо школьной рубашки черная футболка. Магловские черные джинсы заправлены в ботинки. Регулус в ужасе думал, что бы сказала их мать, предстань он перед ней в таком виде.

Вид Поттера тоже сильно потряс Регулуса. Обычно егозливый дружок Сириуса, создающий вокруг себя невообразимый шум и суету, шел, опустив голову, и в абсолютной тишине. Регулус сомневался, что его так печалит отработка. Что-то явно произошло. Да и злобный вид Сириуса не внушал спокойствие. Регулус вновь взглянул на брата, тот не сводил взгляда с Софии.

Перед Регулусом опять всплыла вчерашняя картина, когда он застал их целующимися. И, Регулус был уверен, это самое безобидное, что они делают наедине. В голову, против воли, постоянно лезли откровенные кадры с участием Софии и Сириуса. Регулусу приходилось прикладывать немало сил, чтобы от них избавиться. И еще больше сил, чтобы не представлять себя на месте брата.

К кабинету они подошли одновременно.

– Привет, Блэк, Поттер! – поприветствовала она их и изобразила подобие улыбки.

– Привет, дорогуша, – ответил ей Сириус.

Регулуса это покоробило. Само обращение, тон Сириуса, его похотливый взгляд на нее. Все вызывало в Регулусе отвращение и жгучую ревность.

Он, стараясь не смотреть на брата, подошел к двери и постучал. Оттуда послышался хриплый голос Филча:

– Входи!

Регулус отворил дверь и, пропустив Софию вперед, зашел следом. Регулус был в кабинете Филча впервые. Кабинетом, конечно, это трудно назвать. Скорее каморка, которая была очень узкой и вытянутой. Из освещения стояли только два огрызка свечей, создавая неприятный и пугающий полумрак. У дальней стены находился массивный шкаф, с множеством ящиков, на котором были различные пометки. Регулус углядел, что для Мародеров имеется отдельный отсек. И опять с неприязнью подумал, какой ерундой страдает Сириус в школе, вместо того, чтобы учиться. Филч сидел за своим столом, обращенным лицом ко входу.

Сириус и Поттер тут же по-хозяйски расположились на стульях, стоящих возле стены.

– Пришли, наконец! Не больно-то вы торопились, – начал ворчать завхоз.

Ему никто не ответил. Филч мелко затрясся в беззвучном смехе, с маниакальным блеском в глазах оглядывая всю четверку.

– Вы только гляньте, какое общество собралось, – прошипел он, – детишки благородных семей! Бездари!..

– Сэр, – она его перебила, – может быть, уже приступим?

– О, не торопись, девочка, – брызжа слюной, наклонился он к ней, – тебе целую неделю ручками работать. Успеешь.

– Что вы себе позволяете? – Регулус как будто со стороны слышал свой голос, не веря, что это он говорит в таком тоне со школьным смотрителем. Но стерпеть такое обращение к Софии он не мог.

Филч устремил на него злой взгляд.

– Что ты сказал? – спросил он, прищурившись, – хочешь не одну, а две недели отработок?

– Нет, сэр, не хочу, – ответил Регулус, после недолгого молчания. Он слышал, как усмехнулся Сириус.

– То-то же, – проворчал Филч и направился на выход. – За мной.

Филч повел их в подземелья. Остановившись перед кабинетом, где хранились котлы и старый инвентарь для Зелий, он забрал их палочки и сообщил, что вернется через пару часов. Когда пришла пора отдавать палочки, Регулус до последнего не верил, что это правда. Он не понимал, как другие спокойно отдают свое единственное оружие и защиту. К тому же, Филч не внушал никакого доверия, чтобы отдавать ему самое ценное. Но устраивать концерт тоже не хотелось, поэтому пришлось повиноваться.

Поттер первый зашел в кабинет, уселся у ближайшего котла и начал с тоской того начищать. Сириус сел рядом с ним.

Пропустив Софию вперед, Регулус зашел следом и стал брезгливо осматриваться. В кабинете стоял стойкий затхлый запах, который исходил от многовековой грязи на котлах. Самих котлов насчитывалось несколько десятков, и Регулус думал, что их все не отчистить, даже если оставлять Сириуса с его дружками тут до окончания школы.

Регулус не знал, с чего начать. Раньше ему никогда не приходилось работать руками. Всю грязную работу всегда делали домовики. Он взглянул на Сириуса, тот, сидя рядом с Поттером, что-то тихо нашептывал ему и лениво чистил котел. София сидела неподалеку от них и с безмятежным лицом надраивала щеткой особо грязный котел. К горлу Регулуса подкатила тошнота, глядя на то, как она своими белыми и тонкими руками безжалостно очищает чье-то неудавшееся зелье.

– Не стесняйся, – она повернулась к нему, – все эти котлы ждут тебя, – она махнула в сторону горы котлов и слегка улыбнулась.

Регулус сел к ней лицом и спиной к брату.

Ему казалось, прошла целая вечность, когда он покончил с первым котлом. Под его аккуратно остриженными ногтями скопилась грязь, а этот тошнотворный запах из одежды уже вряд ли можно будет выветрить. Регулус решил, что форму придется сжечь.

Регулус удивлялся, что уже столько времени Сириус ни слова ему не сказал. Не унизил, не опустил язвительный комментарий, не показал всем свое превосходство над ним. Он начал подозревать, что без вмешательства Софии тут не обошлось. Регулусу это не нравилось, это ставило его в унизительное положение, словно он сам не в состоянии справиться со своим братом.

Атмосфера была напряжена до предела. Регулус, кажется, впервые в жизни, пожалел, что Поттер не кривляется в своем привычном амплуа шута горохового. Его тоскливый и потерянный вид только нагонял мрачности безрадостной обстановке.

Регулус не выдержал и оглянулся на брата. Тот переглядывался с Софией, но, заметив бледное лицо Регулуса, перевел взгляд на него. Ядовито усмехнувшись, Сириус отвернулся. Регулус посмотрел на нее. Она беспокойно переводили взгляд с него на Сириуса.

– Не надо нянчиться с ним, Бланк, – тихо, но отчетливо, сказал Сириус, – он уже взрослый мальчик, и сам может за себя постоять.