Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 122 страниц)

– И все равно, – он расплылся в довольной улыбке, глянув на нее, – ты приезжала на каникулы и смотрела на меня.

– Делать мне больше нечего было, – фыркнула Лили, порозовев.

Джеймс прижал ее к себе и поцеловал со всей нежностью и любовью.

– Весь вечер ждал этого момента, – вздохнул он, оторвавшись от нее.

Он завалился на ее кровать и похлопал рядом с собой на свободное место, посмотрев на Лили и поиграв бровями.

Лили обернулась на дверь, в задумчивости, достала палочку и, чисто на всякий случай, наложила запирающее заклинание.

– Лили Эванс, что ты собралась делать?! – театрально воскликнул Джеймс. – Надеюсь, ты не собираешься до меня домогаться? Для чего ты заперла дверь? Знай, я буду кричать!

Лили рассмеялась и упала рядом с ним на кровать.

– Я тогда на тебя Силенцио наложу!

– Только не это! – продолжал он актерствовать.

– Да, для тебя это сущее наказание, ты ведь у нас такой любитель покричать, – съехидничала Лили, а Джеймс смущенно покраснел. В их паре громким и шумным был именно он. Во всех аспектах их отношений.

– Что это еще значит? – проворчал он, отводя взгляд.

Лили, сдерживая смех, притянула его за голову к себе, целуя и чувствуя, как он расслабляется.

– Как ты думаешь, я понравился твоим родителям? – резко оторвавшись от нее, спросил Джеймс с беспокойством.

– Конечно, понравился, иначе и быть не могло.

– Ну, слава Мерлину, – улыбнулся Джеймс, нависая над ней и опять целуя. – Я очень переживал.

– И поэтому вылил на себя упаковку геля? – похихикала Лили.

Джеймс покраснел.

– Я хотел… выглядеть нормально!

– Поттер, твои волосы и «нормально» вещи не совместимые, – Лили запустила пальцы в его шевелюру, взлохмачивая еще сильнее, – тут никакое колдовство не поможет.

– Но тебе ведь нравится? – спросил он неуверенно.

– Нравится, – Лили счастливо улыбнулась, путаясь пальцами в его волосах. – Кстати, Джеймс, – вдруг воскликнула Лили, вспомнив об одной важной вещи, – через пару дней нам еще предстоит ужин с Петуньей и Верноном.

– Что? С твоей сестрой? – у Джеймса на лице мелькнуло недовольство. – И как же это она снизошла до такого?

– Я сама удивлена этому не меньше. Папа предложил нам встретиться вчетвером. Я думала, Петунья откажется, а ей идея эта понравилась, – сказала Лили. Видя, что Джеймс хмурит брови и ничего не отвечает, продолжила: – Мы с ней договорились через пару дней встретиться. Надеюсь, ты не против?

Лили в очередной раз взлохматила его волосы, привлекая его внимание. Он тут же улыбнулся.

– Конечно, не против. Хотя и не совсем понимаю, для чего нам с ними встречаться. Насколько я помню, твоя сестра тебя терпеть не может.

– Это так, – вздохнула Лили, – по крайней мере, раньше было, но когда я приехала, Петунья вела себя… намного лучше, чем обычно. И я хочу попробовать наладить с ней отношения. Она же моя сестра, близкий человек.

Лили видела по глазам Джеймса, что ему совершенно не нравится это идея, но он, к ее большому удивлению, не возмущался и даже не повышал голос.

– Хорошо, – кивнул он и улыбнулся, – если для тебя это важно, сходим с ними на ужин. Возможно, даже удастся повеселиться.

У Лили сразу по лицу хмурая тень пробежала. Она прекрасно знала, что означает поттеровское «повеселиться».

– Хотя, вижу по твоему лицу, никакого веселья не предвидится, – серьезно сказал Джеймс, и тут же не сдержавшись, усмехнулся.

– Вряд ли, – мрачно заметила Лили, – судя по рассказам Петуньи, этот Вернон… страшный зануда, – Лили вспомнила, как его назвал Джеймс, решив, что это определение наиболее подходящее.

– Он знает, кто мы?

– В смысле, что мы волшебники? – уточнила Лили. – Знает, Петунья ему рассказала.

– О, ну тогда скучать мы точно не будем, – Джеймс не хорошо усмехнулся.

– Что это еще значит, Поттер? – сурово спросила Лили. – Он магл, мы вообще не имеем права рядом с ним колдовать.

– А кто говорил, что я буду колдовать? – спросил он, приподнимая одну бровь.

Лили долго на него смотрела, видя, как из него так и прет предвкушение предстоящей встречи, где он сможет поиздеваться над женихом сестры.

– Умоляю, Джеймс, не делай… ничего такого, за что мне будет стыдно.

Он задумался на мгновение, явно прикидывая варианты, как можно обойти эту просьбу.

– И ничего такого, из-за чего Петунья может разозлиться, – добавила Лили. – И ничего такого, что может напугать Дурсля.

– Мне вот интересно, – возмутился Джеймс, – твоя сестра тоже говорит Дурслю не делать ничего такого, что могло бы, не дай Мерлин, не понравится Джеймсу?!

Лили почувствовала легкий укол совести.

– Может, мне вообще не ходить, если ты думаешь, что я опозорю тебя?!

– Я вовсе не думаю, что ты меня опозоришь! Я только прошу… не издеваться над ним. Потерпеть пару часов без шуточек. Думаю, ты сможешь.

Джеймс нахмурился, откинувшись на спину, и тут же скосил глаза на Лили.

– И что я получу взамен?

Лили хитро улыбнулась, перекидывая через него ногу и садясь сверху.

– А что бы ты хотел?

Руки Джеймса сразу оказались на ее бедрах, быстро пробираясь под юбку.

– Знаешь, у меня была еще одна мечта, которую я всегда хотел осуществить в комнате Лили Эванс.

Джеймс Поттер

Лили с Джеймсом целый день гуляли по Коукворту. Она ему показала местные достопримечательности, которых набралось всего две штуки. Водила его в красивый парк, расположенный на берегу реки. Показывала начальную школу, где она училась до поступления в Хогвартс, и рассказывала о своих друзьях-маглах.

Они прошли вдоль больницы, где работают родители Лили. Она долго рассказывала о сложной работе мистера Эванса, и о том, что уже пару лет, в летние каникулы, она тоже подрабатывает в этой больнице, помогая в отделении своего отца ухаживать за детьми после операций. Джеймс искренне восхищался мистером Эвансом. Не только потому, что Лили была точной копией своего отца, с такими же огненно-рыжими волосами и зелеными глазами. Но и потому, что, следуя из рассказов Лили, такая работа требовала немалого мужества и больших знаний. Мистер Эванс вызывал у него уважение еще и потому, что при такой работе он сумел сохранить жизнерадостность и легкость характера.

Они уже возвращались в сторону дому, когда Джеймс заметил яркое пятно, на фоне заснеженных улиц.

– Это парк аттракционов, – пояснила Лили, когда Джеймс подтащил ее к забору. – Он закрыт, но летом обязательно туда сходим, – добавила она, с улыбкой посмотрев на горящий взгляд Джеймса.

Джеймсу не хотелось ждать лета. Глядя на сложные, железные конструкции, яркие кабинки и многочисленные горки, он хотел перелезть через забор и магией завести эти карусели, но Лили была непреклонна.

Когда до встречи с Петуньей оставался час, они вернулись домой к Лили, чтобы она успела переодеться и привести себя в порядок. И заодно дать Джеймсу последние указания, о чем не следует говорить при Петунье и ее женихе. Слушая нотации Лили, Джеймс сдерживался из последних сил, чтобы не закатить глаза, не насмехаться и не возмущаться. То, что она так переживает из-за встречи с сестрой, казалось ему попросту ненормальным. Он не понимал, почему Лили постоянно старается ей угодить и все время ищет возможности наладить с той отношения, тогда как очевидно, что Петуньей все это не надо. Но Джеймс мужественно терпел, утешая себя, что это один лишь вечер. Хотя про себя он решил, если Петунья или ее жених, только попробуют оскорбить Лили или расстроят ее, он этого так не оставит.

***

Они трансгрессировали в темный проулок, находящийся за углом ресторана, который выбрал Дурсль. Они задерживались уже на десять минут, и Лили без конца переживала, как на это отреагирует ее сестра, не терпящая опозданий.

– Как я выгляжу? – спросила Лили, сдав пальто в гардероб, покрутившись перед зеркалом и взволнованно посмотрев на Джеймса.

– Великолепно! Как и всегда, Лили, – улыбнулся Джеймс.

Лили была в том же платье, что и на рождественском балу. Она волновалась, что будет выглядеть слишком нарядной, но другого подходящего платья для ресторана у нее не было. Джеймсу же было более чем очевидно, что Лили боится выглядеть красивее своей сестры. Петунью он видел лишь на фото, и мог с уверенностью сказать, что эта тощая блондинка и рядом не стоит с Лили.

– Только волосы лучше бы распустила, – прокомментировал Джеймс, поглядев на ее низкий пучок. Это так же было очевидно: свои роскошные рыжие волосы она убрала, чтобы не травмировать сестру своей красотой.

Лили поджала губы и помотала головой.

– Петунье и так не понравится, что я… такая.

– Такая красивая? – усмехнулся Джеймс. – Пора бы ей уже смириться. А ты не должна прятать свою красоту, только лишь из-за того, что твоей сестре не так повезло.

Лили на это ничего не ответила, но по ее осуждающему взгляду было понятно, что она с ним совершенно не согласна.

– Ну, все, идем, – Лили развернулась и направилась ко входу в зал, – мы и так опаздываем.

– Есть, капитан.

Он придержал для нее дверь, пропуская вперед, и, убедившись, что никто не видит, незаметно махнул волшебной палочкой. Все заколки из прически Лили тут же исчезли и волосы тяжелой волной распались по плечам.

– Джеймс! – ахнула Лили, разворачиваясь на него.

– Это не я! – он показал ей свободные руки, подняв их вверх. – Оно само!

Не давая ей возмутиться, он приобнял ее за талию и повел к столику, где их ждали Петунья и Вернон.

Как только они подошли, парочка поднялась их поприветствовать.

Петунья оказалось совершенно не такой, какой ее помнил Джеймс по фото. Может, она всего лишь повзрослела, но выглядеть она стала привлекательнее. Хотя все равно, выражение вечного недовольства и отвращения на лице, заметно портили общую картину, как и неестественно длинная шея.

Увидев Дурсля, Джеймс не сдержал усмешку. Дурсль обладал внушительными габаритами для молодого мужчины. Ремень его брюк скрывал свисающий живот, а пиджак на толстых руках был натянут до предела. Полное отсутствие шеи и, с особым отвращением Джеймс заметил, жидкие светлые усы над губой. Рядом с тощей Петуньей он выглядел весьма комично.

От Джеймса не укрылся завистливый взгляд Петуньи, когда она окинула сестру взглядом. И не укрылся странный взгляд Дурсля, который также осмотрел Лили и поджал пухлые губы. Он явно не одобрял ее вид. Вероятно, предположил Джеймс, ему нравится все серое и невзрачное, как его невеста.

– Привет! – бодро произнес Джеймс, – Петунья и… Вернон, верно?

– Да-да, Вернон! – толстяк кивнул и сделал шаг им навстречу, протягивая руку, – рад познакомиться, Джеймс.

Рука Джеймса утонула в желеобразной лапе Вернона. Он с трудом сдержался, чтобы не вытереть свою ладонь, когда она выскользнула из влажной руки Дурсля.

– Лили, рад встрече, – Дурсль фальшиво улыбнулся Лили.

– Я тоже, Вернон! – Лили просияла улыбкой. – Здорово, что у вас получилось с нами встретиться.

– О, пустяки, – Вернон махнул рукой, усмехнувшись, и садясь обратно за стол, – думаю, это необходимо всем нам… скоро мы станем с вами родственниками, – добавил он, коротко хохотнув и сжав в своей руке тонкую ладонь Петуньи, с кольцом на пальце.

Петунья тут же приосанилась, бросив взгляд на сестру. А Джеймс подумал, что становится родственником этим людям, у него нет ни малейшего желания. Удивительным образом, эта парочка отталкивала с первого взгляда.

– Я взял на себя смелость и заказал нам «Шато Латур», – Дурсль с надменностью на них посмотрел. – Я знаю, что вы еще несовершеннолетние, но, думаю, не страшно, если мы пропустим по бокалу хорошего красного вина. А, что скажете? – Дурсль явно ожидал от них восхищения такому поступку.

– Вообще-то, мы уже совершеннолетние, – заметил Джеймс, позабавленный поведением Дурсля. Тот был старше их всего на семь лет, но вел себя так, словно они несмышлёные малолетки рядом с ним.

– Разве? – Дурсль округлил глаза и взглянул на Петунью.

– У нас совершеннолетие наступает в семнадцать лет, – произнес Джеймс.

– «У нас»?

– У волшебников, – кивнул Джеймс, с восторгом наблюдая, как физиономия Дурсля покрылась красными пятнами, и он бросил взгляд на соседний столик, стоящий к ним довольно близко.

– Восхитительное меню! – чересчур воодушевленно сказала Лили, прикрывшись на мгновение развернутым меню и бросив на Джеймса предупреждающий взгляд. – Петунья, вы уже сделали заказ?

– Нет, вас ждали, – сухо ответила она.

В этот же момент подошел и официант, поставив на стол бутылку вина и четыре фужера.

– Вы готовы сделать заказ? – вежливо поинтересовался он.

– Можете заказывать, что пожелаете, я угощаю, – Дурсль скривил губы в горделивой улыбке, посмотрев на Лили и Джеймса, ожидая от них радостных возгласов от такой щедрости.

– О, правда? – неуверенно произнесла Лили и посмотрела на Джеймса, – как-то неудобно…

– Не стоит! Для меня это будет честь.

– Как скажешь, – усмехнулся Джеймс и заказал для себя самую большую порцию говядины под кисло-сладким соусом. У него при себе тоже имелись магловские деньги, которые он заблаговременно обменял. Джеймс рассчитывал за себя и Лили заплатить самостоятельно, но видеть побагровевшее лицо Дурсля, когда он заказал самое дорогое блюдо, было бесценно.

Лили бросила на него очередной осуждающий взгляд, Джеймс в ответ лишь пожал плечами. Он ничего не мог с собой сделать, если Петунья и навевала лишь скуку, то Дурсль вызывал в нем крайне негативные чувства. Джеймс не знал, с чем конкретно это связано. Вероятно, с тем, что Дурсль смотрел на них свысока, явно ощущая свое превосходство над ними. Или неприязнь, отчетливо проскальзывающая в его взглядах. Или же его жидкие усы над губой, которые неприятно шевелились, когда Дурсль начинал говорить.

– Бесподобный аромат вишни! – произнес Дурсль, отхлебнув вина. Он поболтал вино в бокале, проследив, как на стенках остается бледный след с красными подтеками, и посмотрел на Джеймса с Лили, приподняв бокал. – Это говорит о хорошем качестве вина.

– Мы с Верноном в прошлом месяце ходили на дегустационные курсы в Лондоне, – важно сообщила Петунья, с нежностью посмотрев на своего жениха.

Джеймс не мог сдержаться и изредка вставлял колкие комментарии, когда Дурсль рассказывал о том, как отличить хорошее вино от плохого. Дурсль, в такие моменты, бросал на него неприязненный взгляд, но все равно продолжал рассказывать о сортах винограда и крепости вин.

Дурсль заткнулся только когда подали ужин. Но не успел Джеймс этому обрадоваться и насладиться своей говядиной, Дурсль, отрезав щедрый кусок мяса, пожаловался, что он пережарен. Дурсль, конечно же, знал все о том, как следует жарить мясо.

Слушая о видах стейков и стадиях прожарки, Джеймс без конца крутил у себя в голове, что ему надо перетерпеть лишь пару часов, а за это Лили пообещала ему «попробовать кое-что новенькое». Лили не уточнила, что именно, но Джеймс тешил себя надеждами, что это оральный секс. Джеймс так увлекся своими влажными мечтами, что пропустил, когда Дурсль закончил говорить о мясе, и поднял новую тему.

– Я езжу на последней марке Rover, – с гордостью сообщил Дурсль, – в прошлом году она выиграла титул «Автомобиль года» в Европе! А ты на чем ездишь, Джеймс? – спросил он, отхлебнув вина из бокала. Джеймс слегка содрогнулся, заметив на редких усишках Дурсля красные капли вина, которые тот смахнул мясистым языком. – У тебя есть машина?

– Лучше, Вернон! – воскликнул Джеймс, расплываясь в улыбке. – У меня есть Нимбус-1500!

Дурсль слегка нахмурился, и уже открыл было рот, но Джеймс его опередил:

– Безусловный лидер на рынке! Способен развивать скорость до ста семи миль в час! – у Джеймса глаза загорелись, стоило вспомнить свою драгоценную метлу. – Проста в управлении, великолепная маневренность, разгоняется до максимальной скорости за три секунды! – Джеймс откинулся на спинку стула, по-прежнему с широкой ухмылкой на губах. – Нимбусам всего десять лет, а все профессиональные команды закупают только его.

– М-м, – промычал Дурсль, – не слышал о такой машине…

– Машине? – перебил его Джеймс, вскинув брови, – нет же, Нимбус – это метлы!

– М-метлы? – переспросил Дурсль и, хохотнув, взглянул на Петунью, которая сверлила взглядом Лили.

– Да, садишься на нее и взлетаешь! – Джеймс махнул рукой, изобразив полет.

Дурсль, судя по виду, никак не мог решить, шутит Джеймс или говорит серьезно. Его взгляд из снисходительно вмиг превратился в недовольный. Он уперся в Джеймса своими крохотными глазками, прищурившись.

– Взлетаешь, значит? – хмыкнул он. – Садишься на метлу и взлетаешь? Ты меня за идиота держишь?

– Большинство…волшебников пользуются именно таким видом транспорта, – вмешалась Лили, посмотрев на Дурсля и улыбнувшись.

– Не произноси это слово тут, – прошипела Петунья, перегнувшись через стол к Лили и злобно посмотрев на нее, – видишь, сколько людей вокруг, вдруг услышит кто-то.

Джеймс тоже наклонился к середине стола, поближе к Петунье, и, спародировав ее, прошипел ей в ответ:

– А если они услышат, мы их заколдуем. В жаб превратим или в гадюк.

Петунья, судорожно вдохнув воздух, резко отпрянула и перевела испуганный взгляд на Лили.

– Это шутка, Петунья, – Лили нервно улыбнулась и довольно болезненно лягнула под столом Джеймс. – Просто шутка.

Про себя Джеймс подумал, что он бы с превеликим удовольствием превратил эту парочку в жаб. Или в гадюк. Но говорить вслух ничего не стал, не хотелось злить Лили.

– Вернон, Петунья говорила, что ты работаешь в строительном магазине? – Лили поспешила перевести тему, вспомнив, что сестра несколько часов говорила о том, что ее жених очень гордится своей работой.

Дурсль, все еще с нескрываемым недовольством смотрящий на Джеймса, перевел взгляд на Лили.

– Это не просто магазин! У нас целое производство!

– И что вы производите? – равнодушно спросил Джеймс, предвидя очередной нудный рассказ.

– Дрели!

Следующий час они провели, слушая томительный рассказ Дурсля о его работе. Джеймс узнал много совершенно бесполезной и ужасно неинтересной для себя информации. О том, что дрели бывают ручными, электрическими и пневматическими. И то, что Дурсль в личном пользовании предпочитает электрику. Дурсль рассказывал о том, что дрели используют в строительных, столярных, слесарных и еще с десяток других видах работ. Рассказывал, какие бывают патроны и сверла для дрелей.

Джеймс старался налегать на вино, чтобы занимательный рассказ Дурсля его окончательно не убил. И тихонько проклинал про себя Лили, которая задавала Дурслю все больше наводящих вопросов, мимоходом поражаясь ее актерским талантам – играть такую заинтересованность при таком рассказе надо суметь. Хотя, возможно у них это семейное, Петунья с обожанием смотрела на Вернона, заглядывая ему в рот и явно гордилась, что у ее жениха есть любимое дело. Джеймс с трудом верил, что все это искренне.

– Очень увлекательная история, – не выдержал Джеймс, перебив Дурсля на полуслове. – Теперь, если вдруг мне понадобится дрель, я буду знать, к кому обращаться.

Дурсль, не разобрав иронии, выпятил вперед грудь и снисходительно улыбнулся. Он, кажется, уже забыл о недавнем напряженном моменте, и теперь вновь смотрел на них с Лили, как на пятилетних детей, у которых ни ума, ни разума.

– А где ты работаешь, Джеймс?

– Я еще в школе учусь, Вернон.

– А на что ты живешь? На что, вообще, живут… такие, как вы? – спросил он с насмешкой. В его взгляде вновь пробежало отвращение.

– У нас много есть профессий, где можно заработать, – ответил Джеймс, стараясь держать себя в руках, – заклинатели драконов, провидцы, охотники на темных магов, – перечислял Джеймс, с особым восторгом в груди наблюдая, как меняется палитра красных оттенков на лице Дурсля, – ликвидатор заклятий, зельевар…

– У нас есть и вполне обычные профессии, – перебила его Лили, – целители, например, они как врачи, – пояснила она, стараясь говорить, как можно мягче, – есть Министерство Магии, где тоже множество…

– Министерство? – с презрением переспросил Дурсль, у которого начала багроветь шея. – У вас есть целое Министерство? Вы уже и во власть пробрались?

– Ага, ваш премьер лично работает с нашим Министром, – усмехнулся Джеймс, разом осушив остатки вина в бокале.

– Безобразие! – громыхнул Дурсль и посмотрел на Петунью. – Мы что же получается, наши налоги платим, чтобы таких вот содержать? – он кивком голову указал на Лили с Джеймса.

Джеймса это сильно покоробило, ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы не наколдовать Дурслю свиное рыло. Он весь вечер терпел его очевидное отвращение и пренебрежение, но подобное выносить уже было невозможно.

– Нет, Дурсль, – произнес Джеймс, – содержим мы себя сами. У нас есть особенный банк – Гринготтс, – сказал Джеймс, вытаращив на него глаза, и понизив голос до театрального шепота, – он уходит на много миль под землю, и там, в сейфах, хранится наше золото. В чистых слитках, в виде монет. В виде драгоценностей и реликвий. Все это охраняется драконами и древними чарами. А руководят всем этим гоблины!

– Ну, всё! Довольно с меня! – Дурсль резко отодвинул стул, вставая. – Я не намерен выслушивать бредни этого… человека!

– Видишь, это все из-за тебя, Лили, – грозно прошипела Петунья, вставая вслед за женихом.

– Петунья, я…

– Пусть идут, Лили, – прервал ее Джеймс, беря за руку. Лили тут же вырвала свою руку, одарив его гневным взглядом.

– Всего доброго, – прогудел Дурсль, засунул несколько бумажек в их счет, и, взяв под руку Петунью, направился на выход.

– Петунья, подожди, – Лили бросилась за ними.

Джеймс, выругавшись сквозь зубы, допил вино, и раскрыл счет, считая, сколько он должен за их с Лили еду. Не сразу разобравшись с магловскими деньгами, он положил несколько купюр и направился на выход.

Никого не обнаружив возле гардероба, он заволновался и выбежал на улицу. Дурсль возился с замком своей машины, а Петунья кричала на Лили.

–… этот твой дружок! Ты всегда была уродкой, и этот такой же! – она ткнула пальцем в подбегающего Джеймса.

– Закрой свой рот, – с отвращением произнес Джеймс, оглядев Петунья и повернувшись к Лили, с ужасом замечая слезы на ее лице. – Лили, не слушай ее, пошли.

Лили и с места не сдвинулась, не сводя с сестры взгляда, полного боли. Джеймсу было невыносимо смотреть на сырые глаза Лили.

– Зря мы вообще дали вам шанс! – крикнула Петунья. – Ненормальные!..

– Петунья, дорогая, не надо разговаривать с этими людьми, садись в машину, – Дурсль за руку повел ее к машине, открыв для нее дверь.

– Лили, – снова позвал ее Джеймс. Лили перевела на него отстраненный взгляд и, не говоря ни слова, развернулась и пошла обратно в ресторан.

Джеймс бросил последний взгляд на Дурсля, который захлопнул за Петуньей дверь и теперь неуклюже торопился к водительскому месту. Джеймс все ж таки не сдержался, и напоследок наслал Дурслю воспаленных угрей на причинное место, которые сойдут не раньше, чем через неделю. И только после этого он почувствовал некоторое удовлетворение.

Джеймс поспешил за Лили, найдя ее возле гардероба. У нее все еще было сырое от слез лицо. Но в глазах уже не было боли, а лишь гнев, направленный на Джеймса.

– Доволен, Джеймс? – холодно спросила она, застегивая пуговицы пальто.

Он даже растерялся на мгновение, не веря, что Лили еще и предъявляет ему что-то.

– Не понял, а что я сделал не так?! – возмутился он, беря у гардеробщицы свое пальто и направляясь за Лили, которая стремительно летела к выходу.

– А ты не знаешь? – Лили сверкнула на него своими глазищами. – Я же просила, ничего не говорить про…нас! Про магию…

– А почему ты этого так боишься? – чересчур громко произнес Джеймс, хватая ее за руку и останавливая, когда они снова оказались на улице. – Магия – это часть нас! Это наш мир! Если им что-то не нравится, это их проблемы!

– Нам всего лишь надо было пару часов послушать истории про дрели и дегустации вин! – крикнула в ответ Лили. – И ничего не говорить про нас! Неужели было так трудно потерпеть?

– Да, трудно! Мерлин, Лили, этот Дурсль он же просто мешок с дерьмом! – воскликнул Джеймс. Ему вконец надоело, что Лили обвиняет его во всех грехах. Тогда как Петунья отвратительная стерва, которая и пальцем не готова пошевелить ради примирения с сестрой, а ее жених самый настоящий расист. Джеймс никогда не думал, что встретит маглов, ненавидящих волшебников. – Вообще не понимаю, почему ты носишься вокруг сестры! Где твоя гордость, Эванс?

Лили тут же вспыхнула недобрым румянцем.

– Ты видела, как она лицо кривила каждый раз, стоило тебе сказать что-нибудь? – продолжал возмущаться Джеймс. – Я еле сдерживался, чтобы не наслать на нее какой-нибудь лишай! А Дурсль? – Джеймс вытаращил на нее глаза, взмахнув руками. – Опустим момент, что он самый скучный собеседник на этой планете. Ты видела, как его передергивало, стоило упомянуть магию? Они считают нас психами и уродами, а ты пытаешься с ними подружиться!

У Лили опять глаза наполнились слезами. Гнев в глазах вновь исчез, оставив лишь печаль.

– Она же… моя сестра, – тихо произнесла она, опустив плечи. – Я просто хотела, чтобы у нас все было… как в детстве, – сказала она, содрогнувшись и негромко всхлипнув.

Джеймс сжалился и тут же оттаял. Он подошел к ней, обнимая ее и поцеловав в висок.

– Она ненавидит меня, – глухо произнесла Лили, уткнувшись лицом в плечо Джеймса.

– Она тебя не ненавидит, – отозвался Джеймс, гладя ее по волосам. – Просто она… тупица. И Дурсль тупица.

Лили слабо усмехнулась и подняла на него взгляд.

– Как думаешь, Джеймс, мы еще помиримся с ними?

Джеймс искренне и от всего сердца больше никогда не хотел их видеть в своей жизни. Он вздохнул, еще раз проведя рукой по волосам Лили, и ответил:

– Если ты захочешь, мы, конечно, можем попытаться с ними помириться.

Лили неуверенно улыбнулась, смазав слезы со щек.

– Правда, не уверен, что Дурсль захочет меня видеть, после того, как я порцию угрей всыпал на его хозяйство.

– Что ты сделал? – Лили ахнула и отстранилась от него.

– Как минимум неделю, сидеть ему будет очень трудно, – ехидно ответил Джеймс, с трудом сдерживаясь, что не растянуть улыбку во всю ширину губ.

Лили зажала рот рукой, сдерживая рвущийся смех. Джеймс по ее глазам видел, что ее это развеселило, но рассмеяться в полный голос не позволяла совесть.

– А потом мы задаемся вопросом, почему же они ненавидят волшебников, – Лили хихикнула и взглянула на Джеймса, полностью оттаяв.

– Нет-нет, – Джеймс помотал головой. – Они вначале нас ненавидели, а потом были угри. Не наоборот.

Он уже хотел снова притянуть ее к себе, чтобы поцеловать, как вдруг на них спикировала сова, обронив им под ноги письмо.

– От кого это? – спросила Лили, пока Джеймс поднимал конверт.

На письме стояла изумрудная сургучная печать с гербом Блэков, сам пергамент был очень плотный, с бледно-зеленым отливом, и явно был очень дорогим.

– Кажется… от Сириуса, – неуверенно произнес Джеймс. Он сомневался, что друг стал бы ставить печать ненавистного рода на конверт, но и вряд ли бы кто-то из его семейства написал ему. – Это для нас двоих, – добавил Джеймс, заметив на письме подпись: «Джеймсу Поттеру и Лили Эванс», выведенную явно не рукой Сириуса.

========== 81. Новая надежда ==========

Комментарий к 81. Новая надежда

Небольшое пояснение, чтобы уже не упоминать все это в тексте (если вдруг кто-то не знает или забыл):

Вальбурга Блэк старше Ориона Блэка на четыре года и приходится ему не только женой, но и троюродной сестрой.

Друэлла (Розье) Блэк является женой Сигнуса Блэка (младшего брата Вальбурги и Альфарда). Друэлла и Сигнус родители Беллатрисы, Андромеды и Нарциссы.

На момент настоящей главы:

Беллатрисе (Блэк) Лестрейндж – 26 лет.

Нарциссе (Блэк) Малфой – 22 года.

Регулус Блэк

Регулус лежал посреди своей кровати, бессмысленным взглядом глядя в потолок и не замечая разруху в комнате. Он слабо помнил, как уничтожил все, что попадалось ему под руку в порыве гнева.

Прошли уже ровно сутки, как Сириус в очередной раз разрушил его жизнь. Как Сириус в очередной раз блеснул перед всеми своим превосходством, как он в очередной раз наплевал на всю их семью и унизил его. Как он в очередной раз забрал любовь человека, который ему был дорог.

Глаза все еще жгло от обиды. От злости. От несправедливости.

Последняя крошечная надежда рухнула, когда Сириус заявился в дом. В тот момент Регулус окончательно понял, что брат ни за что ее не отдаст. Ни за что не позволит быть ему счастливым. Он даже не стал сопротивляться, когда они сбегали. Из этого бы ничего не вышло, а он только сильнее бы унизил сам себя жалкими попытками помешать им.

Он впервые злился на Софию. Головой он понимал, что вины в этом ее нет, но его сердце на части разрывалось, видя, как она смотрит на Сириуса. Он бы все на свете отдал, чтобы она также смотрела на него. У нее в глазах звезды сияли, она словно светиться начинала, стоило ей взглянуть на Сириуса.

Его накрывало волной гнева и слепого отчаяния от осознания, что она никогда с ним не будет.

Сердце сжималось в крошечный комок каждый раз, когда он вспоминал, как она ему говорила о своей любви к его брату. Говорила о том, что никогда не сможет полюбить его – Регулуса.

Но он так отчаянно верил, что они смогут быть вместе. Не смотря ни на что, он верил, что сможет сделать ее счастливой. Верил, что они вместе, вдвоем смогут пережить все ее чувства к Сириусу. И ему так хотелось верить, что он достоин ее любви не меньше, чем брат.

Регулус без конца мучил себя, представляя, как Сириус с Софией смеются над ним, сбежав из дома. Как смеются над его чувствами и глупыми надеждами. Представлял, как Сириус целует ее и говорит, что он этого никогда не получит. Представлял, как София говорит о том, как можно полюбить его, когда рядом есть Сириус. Раз за разом он представлял это себе все сильнее мучая свое сердце.

Была злость и на родителей, которые ничего не сделали. Разумеется, он понимал, что они не могли устроить скандал при гостях, но он все равно считал, что отец мог выставить Сириуса за дверь. И плевать на приличия, уж отец бы нашел способ оправдаться перед де Бланками. Куда большую злость вызывала мать, которая разве что в ноги Сириусу не кинулась от счастья, вместо того, чтобы бросить в него проклятье, как она и грозилась на протяжение того времени, как он впервые от них сбежал.

Но самые яркие чувства вызывал брат. Регулус и не знал, что способен питать такую чистую, всепоглощающую ненависть.

Он пытался представить, что брат любит ее, но он вспоминал насмешку в глазах Сириуса, когда он спросил у него о чувствах к Софии, и убеждался, что кроме чувства собственничества, Сириус ничего к ней не испытывает. А ведь он тогда искренне решил, что если вдруг брат действительно любит ее, он откажется от помолвки.

Регулус был уверен, брат забрал ее исключительно для того, чтобы показать всем свое превосходство. Сириус смотрел на нее, как на свою вещь. Словно она была игрушкой, которой он ни за что не хотел делиться. И все это представление, то, как он заявился в дом, в очередной раз нахамил родителям, опозорил Регулуса, забрал Софию, все это для Сириуса было лишь очередным приключением, которое он со смехом будет рассказывать своим друзьям-отбросам.