Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 122 страниц)

На вопросительный взгляд Ремуса, он пояснил:

– Все молодежные сборные тщательно отслеживают хороших игроков еще со школьных времен, чтобы после окончания пригласить их в команду или в запасной состав. Поттеру будет из чего выбрать, – с улыбкой, добавил он. – Такой талант!

Ремус не стал говорить, что Джеймс решил пойти в мракоборческий центр после окончания школы, чтобы не портить атмосферу. И почувствовал легкую грусть за друга – из-за близящейся войны Джеймсу придется отказаться от большой мечты – посвятить свою жизнь квиддичу, играть за сборную страны.

После ужина они все переместились в гостиную. Мистер Грин показывал ему свои изобретения, миссис Грин громко любовалась своей рассадой азалии, Реймонд хвастался своими наградами по квиддичу и показывал колдографии с матчей, когда он еще играл, а Эрик без конца говорил о предстоящих экзаменах по гуманитарным наукам и о том, что гражданское законодательство в Англии никуда не годится и его надо полностью менять.

К концу вечера Ремус с удивлением для себя понял, что Эшли в этой семье самая молчаливая.

Ему нравились Грины, в них было столько жизни и любви друг к другу. Вся атмосфера была пропитана теплом и уютом. Ремус такого никогда не ощущал. Даже еще когда была жива мама, из-за его болезни в доме всегда царило некоторое напряжение и чувство вечной жалости к нему. Не было такой непосредственности и легкости, как в семье у Эшли.

Семейство Грин долго не хотело его отпускать, но час уже был поздний, и как бы Ремусу не хотелось остаться, пора было возвращаться домой.

Эшли вышла вместе с ним за ворота дома, немного прогуляться, прежде чем он трансгрессирует к себе.

Лучшего момента, чтобы признаться ей в ликантропии, трудно подобрать. Но Ремус не мог даже начать. Он сотни раз репетировал этот разговор в своей голове, но сейчас слова застревали в горле, не желая выходить. Ему так не хотелось портить этот великолепный день.

Эшли подвела его к скамейке. Они сели и молча уставились на озеро. Ремус даже смог на мгновение забыть о гнетущих мыслях, такая красивая открывалась картина.

На удивление, небо в этот день было совершенно чистым, и вверху ярко виднелась россыпь звезд и убывающая луна между ними. Вдалеке выделялись верхушки гор, покрытые лесом. А небольшие островки внутри озера светились бледно-зеленым мерцанием, бросая блики на темное озеро.

Кажется, даже Эшли не хотелось нарушать тишину, завороженная окружающей красотой.

Он скосил на нее глаза, вновь размышляя о своей проблеме. У нее такая большая и счастливая семья. Ремус никогда не сможет дать ей того же. И больше всего на свете он не хотел обрекать ее на страдания. Потому что даже если она его любит, если сможет принять его сущность, она все равно будет мучиться.

В глубине души он даже надеялся, что она его сразу бросит, как узнает о болезни. Тогда он бы не терзал свою душу мыслями, что погубит ее жизнь.

Ремус понимал, что правильнее всего и надежнее, попросту с ней расстаться, без всяких объяснения причин. Но он знал, что не сможет этого сделать. Не сможет по доброй воле отказаться от этого.

Другая, темная сторона его души, не желала расставаться с ней, как и не желала во всем признаваться. Она предлагала оставить все как есть и не дергаться. В конце концов, они еще слишком молоды, и кто знает, как сложится их судьба после окончания школы.

Горькие размышления Ремуса прервала сова, опустившись перед ними и выронив письмо. Взяв его в руки, Ремус с удивлением обнаружил, что письмо запечатано гербовой печатью Блэков. Еще больше поразился, увидев, что письмо предназначено не только для него, но и для Эшли.

– Это для нас двоих, – произнес он, торопливо распечатывая письмо.

– Правда? – изумилась Эшли, заглядывая в письмо. – От кого оно?

– От Сириуса и Софии, – ответил Ремус, все больше расплываясь в улыбке, по мере чтения письма.

– Что они пишут?

– Приглашают на Новый Год в Блэкпул, – сказал Ремус и посмотрел на Эшли. – Поедем?

========== 84. И снова Блэкпул ==========

София де Бланк

Трое суток пролетели в один миг. И это были лучшие дни. Лучшие каникулы. И лучшее время в жизни Софии.

Она наслаждалась Сириусом и его обществом в полной мере. Они не спали всю ночь, ложась только под утро и вставая к обеду. Они постоянно разговаривали и целовались. Слушали золотую коллекцию джаза Альфарда Блэка и танцевали. Они много смеялись и снова целовались. Вырисовывали снежных ангелов на снегу, спускались с высокой скалы к морю и напрочь спалили паэлью, в попытке ее приготовить. Изучали потолки в каждом помещении поместья. И снова целовались.

София не знала, от чего болит ее рот, от бесконечного смеха или горячих поцелуев, но она была счастлива, как никогда. И знала, чувствовала, что Сириус тоже.

Она испытывала невероятно легкость от своего признания ему. Ей в принципе всегда было трудно скрывать свои чувства, а уж безудержную любовь к Блэку она и вовсе не могла носить внутри себя. И когда она ему сказала заветные слова, испытала необычайное облегчение.

София не спрашивала ни его, ни себя, любит ли он ее в ответ. Она и так это чувствовала, и ей более чем достаточно было его присутствие рядом.

***

Правило Сириуса – ходить без одежды – не прижилось. Сириус это хоть и отрицал, но Софии казалось, что ветер с моря продувает дом насквозь. От холода спасали только камины. Камины и великолепный гардероб Альфарда Блэка.

София была в полном восторге от его вкуса. Поскольку своей одежды у нее с собой не было, Сириус уменьшил для нее одежду своего дяди. София чувствовала себя невероятно комфортно в белоснежных накрахмаленных рубашках и узких брюках со стрелками, дополняя это блестящими ботинками из крокодиловой кожи и яркими аксессуарами. Она надевала подтяжки с рисунком переплетающихся змей, и вдевала в петли манжетов серебряные запонки с гербом Блэков. Ей, для полного антуража, хотелось еще и нацепить его фамильные перстни, но Сириус отказался уменьшать их в размере. Он ненавидел все, где были хоть какие-то знаки отличия его семьи. София же не предавала этому никакого значения, и прихватила для себя еще и длинную трость, украшенную изумрудами и сапфирами, и по всей длине которой было выведено: «Чистота крови навек».

А вот Сириус был весьма равнодушен к гардеробу своего дяди, если не брать в учет его коллекцию кожаных курток и цветастых пижам. Зато крайне неравнодушен к соболиной шубе мадам де Бланк. Он не позволил Софии отправить ее в огонь, и носил шубу на голое тело. Из-за ширины его плеч шуба на нем не сходилась, открывая то, что в приличном обществе обычно прячут.

София смеялась до боли в животе, когда Сириус попросил ее сфотографировать его в шубе, и в самый ответственный момент распахивая ее, представ во всей своей красе.

Вообще, колдокамеру Альфарда Блэка они использовали круглые сутки. Запечатляя себя на каждом углу дома и в его округе. Несколько десятков колдографий кучей лежали возле кровати, а Сириус их каждый вечер пересматривал. Фотографировал в основном он, и София не могла не отметить, что его глазами она себе очень нравится.

– Вот черт, – воскликнула она, когда он в очередной раз перебирал снимки. – Твоя колдография осталась в доме родителей!

София только сейчас вспомнила, что колдофото, которое Сириус засунул в пачку сигарет, осталось в родительском поместье. А значит, прощай, колдофото.

– Жаль, – протянул Сириус, усмехаясь. – Оно было уникальным, повторить его не удастся. Я больше никогда не надену змеиный галстук.

София закатила глаза, но отвечать на это ничего не стала, про себя подумав, что она еще заставит его надеть слизеринскую расцветку.

– А еще футболка, – произнесла она. – Тоже там осталась…

– Я тебе новую сделаю, получше, – Сириус оставил колдографии и лег к ней на кровать, поцеловав в кончик носа.

– А укулеле! – воскликнула София. – О, Мерлин… на чем мне теперь играть?!

Она подумала о Луи. София знала, что брат обязательно к ней однажды явится, и она понадеялась, что он принесет ей ее любимый инструмент. София не представляла без него свою жизнь.

– Что-нибудь придумаем, – Сириус равнодушно пожал плечами.

Нахмурившись, она скосила на него глаза, недовольная его тоном. Ведь Блэк не меньше нее любил, когда она играла. Но он лежал без единого выражения на лице. И это значило только одно.

– Ты уже что-то придумал? – улыбнулась София, ложась на него сверху.

Сириус не удержался, и расплылся в ответной хитрой улыбке.

– Может быть, может быть…

– Знай, в дом родителей я пробираться не буду! – сразу сказала она, понимая, что он может и подобное предложить.

– Ноги твоей там больше не будет, – кивнул Сириус, – никогда.

– Тогда, что? – спросила она, проигнорировав внутренний голос, который был совершенно не согласен никогда больше не появляться в доме родителей.

– Есть у меня одна идея, – загадочно произнес Блэк, проводя руками по ее спине, талии и останавливаясь на ягодицах. – Но вам, мадемуазель, придется очень постараться…

Утром Сириус предложил съездить в город. До этого он ездил туда один, когда София еще спала, и привозил для них еду. Но сегодня была на редкость хорошая погода, и он сказал, что она обязана увидеть Блэкпул.

– Ты опять в этой шубе, – произнесла София, поднимаясь с кровати и глядя на Блэка, который снова надел длинный соболиный мех на голое тело.

– Мне нравится, – отрезал он, – я буду в ней ходить. Может быть, даже в Хогвартс в ней поеду.

София тихо рассмеялась, представив реакцию профессоров, явись Блэк на занятия в одной лишь шубе.

– Тогда хотя бы штаны надень, – улыбнулась она.

– Без штанов лучше, – Сириус улыбнулся ей в ответ, – все продувает и так… свободно.

Для убедительности он повертел бедрами из стороны в сторону. София закрыла лицо руками, сотрясаясь в беззвучном смехе.

Но надеть штаны Сириусу все-таки пришлось. Появляться в городе в столь непотребном виде было слишком даже для него. Поэтому под шубу он надел кожаные штаны в обтяжку и футболку.

София же вновь зависла в гардеробе Альфарда, выбирая теплую мантию, и остановив выбор на зимней мантии с коротким ворсом и с рисунком под зебру.

– Ну что ты там копаешься? – не выдержал Сириус, заходя в гардеробную.

– Мне нужно уменьшить это мантию, – сказала София, показывая на свой выбор.

– Ты в ней будешь похожа на… зебру, – усмехнулся Сириус, тем не менее, подходя ближе и доставая палочку.

– Ты ничего не понимаешь, – улыбнулась София, надевая на себя уменьшенную мантию и крутясь перед огромным зеркалом. – Это стиль!

Она остановила взгляд на Сириусе.

– Я хотя бы не надеваю на себя труп жестоко убитого животного.

– Ой, ну не начинай опять, – поморщился Блэк и, притянув ее к себе, поцеловал.

– После школы я создам общество защиты прав животных, и тебя я туда не приму, – высокомерно заявила она.

– Кого будешь защищать? – усмехнулся он. – Оленей? Собак?

– Ну, и их тоже… – ответила она, хотя, по большей части София думала о волшебных существах.

– Волков?

– Да, – кивнула София и вдруг вспомнила о Люпине.

А ведь в волшебном мире нет ни одной организации, которая бы занималась защитой прав оборотней…

София вновь подумала о тяжелой судьбе Люпина. В волшебном мире оборотни были отбросами общества, изгоями. А ведь среди них есть достойные люди, и Люпин – живое тому доказательство.

Она посмотрела на Сириуса. Ему она так и не рассказала, что знает о болезни Люпина. В этом случае пришлось бы и рассказать, как она об этом узнала, а значит, выдать Регулуса. Младшему Блэку точно не поздоровится, если Сириус узнает, что тот в курсе об их большом секрете. Брату своему он не доверяет, и кто знает, что с ним сделает. И как бы она сейчас ни была зла на Регулуса, сталкивать лишний раз братьев ей не хотелось.

– Поехали? – спросила София, выкидывая все мысли из головы.

– Поехали.

До Блэкпула они добрались за считанные минуты. Большая часть пути от поместья до города была окружена лесом, и Сириус сказал, что маглы дорогу не видят, а в лес не ходят из-за жутких легенд, которые наверняка пустил кто-то из его далеких родственников.

Но когда лес закончился окружающий вид резко сменился. Теперь по левую сторону от них широкой песчаной полосой шел пляж Ирландского моря, а по другую сторону начинались редкие старинные дома.

Погода сегодня и правда была чудесная. Ярко светило солнце и практически отсутствовал ветер. Блэкпул хоть и находился на северо-западе страны, но снега тут было очень мало, лишь немного припорошены улицы.

Сириус припарковал мотоцикл возле ближайшего магазина.

– Прогуляемся, – улыбнулся он, подавая ей руку, – город красивый.

Сириус рассказывал ей о городе. О том, что Блэкпул является морским городом и старейшим курортом Великобритании. Летом тут толпы туристов и множество богатеньких англичан, зачастую волшебников, у которых здесь расположены летние поместья.

Самыми первыми поселенцами были именно Блэки. Один из далеких предков Сириуса приехал к побережью, где возвел себе дом и обустроился с семьей. Постепенно поселение стало разрастаться. Вначале только волшебники, но вскоре и маглы, стали селиться возле моря.

В восемнадцатом веке о Блэкпуле узнала британская аристократия, превратив, тогда еще маленький, городок в элитный курорт. И к сегодняшнему дню Блэкпул является процветающим городом, где наравне со множеством волшебников живут и маглы.

Также в Блэкпуле находится величайший парк аттракционов в Европе, и Сириус пообещал, что они обязательно его посетят в пасхальные каникулы, когда он будет открыт.

Они шли по главной улице Блэкпула, которая растянулась на семь миль вдоль всего побережья. София беспрестанно вертела головой. Ее и завораживал вид красивого и сурового моря, и впечатляла старинная архитектура города, начиная от одного из самых больших в Европе оперных театров и заканчивая маленькими магазинчиками.

Но самое лучшее было впереди. София увидела ее сразу. Она бы никогда и ни с чем не спутала главный атрибут Парижа.

– Это что? – прошептала она, остановившись посреди дороги и глядя на верхушку возвышающейся вдалеке башни. – Эйфелева башня? – недоуменно спросила она.

– Ее небольшая копия. И если быть точным, это Блэкпульская башня*, – произнес Сириус, явно довольный произведенным эффектом. – Ее установили почти сто лет назад, и сейчас она является символом города.

– Невероятно, – взбудоражено произнесла она, торопливо направляясь к ней.

София не верила своим глазам, не верила в происходящее. Она так мечтала хотя бы на денек вернуться в Париж, и вот она гуляет в Блэкпуле, на суровом севере Великобритании, и направляется к точной копии Эйфелевой башни.

– Почему ты мне об этом не рассказывал? – громко спросила она, пока они чуть ли ни бежали до башни.

– Хотелось увидеть вот это вот твое лицо, – самодовольно ответил Сириус.

София с чувством детского восторга замерла, когда башня предстала перед ними в полный рост. Она и правда очень походила на Эйфелевую, только была почти в два раза меньше, но, тем не менее, все равно было очень высокой, и достигала в высоту более пятисот футов. На самом верху находились три смотровые площадки, две из которых открытые, а нижняя со стеклянным полом. У подножия башни размещались многочисленные развлекательные заведения и рестораны.

Они, конечно же, посетили все три площадки. Самая верхняя открывала потрясающий вид на город и море.

– Красивее, чем в Париже? – спросил Сириус, глядя на бескрайнее синее море, в котором сверкали отблески зимнего солнца.

– Ну… не хуже, – ответила она, не в силах признаться, что от увиденного дух захватывает. Вид с Эйфелевой и Блэкпульской башен разительно отличался, и она не могла сказать, что какой-то из них хуже или лучше. Хотя до этого момента она и не знала, что с парижским видом может что-то сравниться по красоте.

Сириус еще в Хогвартсе помог ей справиться с тоской по дому, открыв для нее Выручай-комнату, а сейчас и вовсе привел ее в мини-Париж. Ее вновь накрыло волной безудержной нежности. Она повернулась к нему, столкнувшись с его странным взглядом, направленным на нее.

– Что? – с подозрением спросила она.

Блэк будто хотел что-то сказать, и даже уже открыл рот, но тут же усмехнулся и помотал головой.

– Ничего, – он взял ее за руку и повел на выход. – Вернемся сюда вечером. А сейчас пора позавтракать.

– На часах два часа дня, – усмехнулась София, – какой завтрак?

Они нашли небольшой фургончик, который торговал уличной едой, купили себе по паре сэндвичей с сыром и чай, и расположились на белом песке возле моря.

Несмотря на то, что в городе было много странно-одетых людей, учитывая количество волшебников тут живущих, их эксцентричные наряды все равно привлекали слишком бурное внимание.

– Я же говорила, не надо в шубе ехать, – сказала София, когда от них отошел турист, который попросился сфотографироваться с ними.

– Ты в мантии под зебру, – ответил в тон ей Сириус, – моя шуба просто блекнет рядом с тобой.

Сириус наклонился к ней, целуя и не давая разгореться спору. София не могла отрицать, этот метод был самым действенным и еще ни разу не подвел.

После завтрака Сириус ее отвел в музыкальный магазин, где на длинных стеллажах располагались сотни пластинок.

В магазине они пробыли без малого два часа. И Сириус, и София считали, что музыкальную коллекцию Альфарда Блэка необходимо обновить. Сириус метался по магазину, как ненормальный, хватая все подряд. София же не спеша выхаживала вдоль рядов, чувствуя себя как дома, зная, что где лежит, и что именно ей нужно.

Чтобы не таскать с собой три огромных коробки с новенькими пластинками, Сириус сказал, что трансгрессирует до поместья, оставит их там и вернется.

За те пару минут, что его не было, София успела зайти в букинистический магазин, находившийся по соседству с музыкальным.

– Что-то интересное? – спросил у нее над ухом Блэк.

– Я хочу купить эту книгу, – произнесла София, глядя на полку.

– «Маленький принц»? – удивленно спросил Сириус, взяв книгу с полки и повертев ее в руках. – Не читал.

София много раз ее читала. Даже не совсем так. В детстве эту книгу ей часто читал Луи, так как она была у нее любимая. Но сейчас София хотела ее купить не для себя.

– Это же детская книжка, для чего она тебе? – поинтересовался Сириус, листая страницы.

– Она не детская. И это на подарок.

– Кому? – он тут же поднял на нее острый взгляд.

– Като, – ответила она, забирая книгу из его рук.

Взгляд Блэка тут же сменился на гневный, но он сдержал себя в руках, на что София усмехнулась.

– Не знал, что вы в таких отношениях со своим змеенышем, – деланно равнодушным тоном, сказал Сириус, – что даже подарки дарите друг другу.

София ему ничего не ответила и направилась к кассе. Она и сама не знала, почему именно эта книга натолкнула на мысли о ее маленьком друге. Но ей вдруг захотелось порадовать его. Като говорил, что рождественские каникулы он проводит в одиночестве, и София надеялась хоть немного скрасить его дни. К тому же, она была уверена, Като вынесет для себя массу мудростей из этой книги.

Завернув книгу в крафтовую бумагу и расплатившись, они вышли из магазина.

– У вас тут где-нибудь есть почтовые совы? – спросила София. – Хочу сразу отправить.

Сириус, все еще не очень довольный от ее отношений со змеенышем, указал на помещение, на противоположной стороне улицы.

– Ну хватит дуться, Блэк, – улыбнулась София. – Если хочешь, можешь тоже завести себе отношения с какой-нибудь второкурсницей с Гриффиндора.

– Мерлин, звучит мерзко, – скривился Сириус.

– Я имела в виду дружеские отношения, – закатив глаза, пояснила она.

– Стоит ли напоминать, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает? – усмехнулся Сириус, с холодом посмотрев на нее, явно подразумевая ее дружбу с Регулусом.

Улыбка с ее лица тут же исчезла. Она слишком остро переживала поступок Регулуса. И все еще не смирилась с его предательством. София искренне дорожила их отношениями, и всегда верила, что Регулус куда лучше, чем о нем отзывался Сириус, и даже лучше, чем считал себя сам Регулус. И вся ситуация с помолвкой больно на ней отразилась. Она все еще злилась на него, и, наверное, не скоро сможет простить ему это. София не понимала, почему Регулус не сообщил ей еще в школе о помолвке, и главное, почему он решил, что она добровольно на все это согласится. И у нее в голове не укладывалось, как он мог желать жениться на ней, зная, что она любит его брата.

– Прости, – выдавил из себя Блэк, беря ее за руку, и замечая ее резкую смену настроения.

Они с Сириусом еще ни разу не обсуждали все произошедшее. Они слишком хорошо и беззаботно проводили время, чтобы поднимать такие темы. И София была уверена, стоит им заговорить об этом, они опять разругаются, даже несмотря на то, что будут заодно. А они за эти дни даже не ругались ни разу, только спорили раз двадцать, поэтому совершенно не хотелось портить такую наметившуюся тенденцию.

Она мотнула головой, как бы говоря, что все нормально, и улыбнулась.

– Когда я буду подписывать подарок Като, тебя тоже указать?

Блэк вначале презрительно фыркнул, но тут же всполошился.

– Да-да, укажи. И заодно напиши, как восхитительно ты проводишь время со мной.

«Привет, Като!

Как проходят твои каникулы?

Надеюсь, ты хотя бы в праздники даешь себе отдохнуть, а не грузишь себя заумной литературой. Поэтому высылаю тебе небольшой подарок, чтобы ты мог отвлечься.

Я уже успела соскучиться по нашим вечерам. Я так давно не чувствовала вкуса позорного поражения в шахматы. Никто не говорит мне о вреде курения и не помогает мудрыми советами, когда они так необходимы. С нетерпением жду нашей встречи.

P.S. Я проживаю по-настоящему волшебные дни на побережье Блэкпула в компании Сириуса Блэка. И эту строчку я написала совершенно добровольно.

София»

После отправки посылки, Сириус повел ее дальше по городу. Основная часть Блэкпула выходила к морю и простиралась на многие мили, казалось, ей конца и края нет. Они зашли в местный филиал «Сладкого королевства» и набрали пару пакетов сладостей. Прошли мимо знаменитого парка аттракционов и посетили самый первый джазовый бар, удачно попав на живое выступление.

К концу вечера они оказалась на противоположном конце Блэкпула. Конечно, им можно было бы трансгрессировать, но Сириус решил прокатить ее на настоящем электрическом трамвае. Именно в Блэкпуле появился первый в Великобритании электрический транспорт, и по сей день сохранился в первозданном виде.

Небольшой, кирпичного цвета, вагончик, вез их вдоль побережья. Солнце уже заходило, окрашивая синее море в желто-багряные цвета, отражаясь в окнах вагона и ослепляя глаза.

На набережной гуляло много народу, несмотря на то, что был не туристический сезон и то, что к вечеру заметно похолодало. Из-за усилившегося ветра вход на Блэкпульскую башню закрыли. Сириус из-за этого странно расстроился, он очень хотел показать ей вид на море именно в момент заката. Но тут же воодушевился, и предложил купить магловского бренди и посидеть на берегу.

К ночи они остались совершенно одни на всем бесконечном пляже. Бутылку они так и не открыли, зато зацеловали губы друг друга до посинения.

Сириус Блэк

Сириус становился по-настоящему зависимым. И если раньше он страшился этого, боялся, избегал, старался убить это в себе и закопать поглубже, то сейчас он полностью сдался под своими чувствами. И ему это нравилось. Нравилось, как его пробирает до костей от взглядов. Как пробегает ток под кожей от прикосновений. Как по душе разливается тягучий мед, слыша голос и смех.

Он полностью отдавался своим эмоциям, позволяя им накрывать его с головой, и получая от этого безграничное удовольствие.

Сердце порой не выдерживало, задыхаясь в бешеном ритме, от осознания, что он для нее такая же слабость и страсть. Им никто не нужен был в целом мире. Их небольшой мирок на отшибе Блэкпула был лучшим прибежищем на земле, где каждую секунду, каждое мгновение они наслаждались друг другом.

Je t’aime, Sirius.

Ее слова с признанием звучали лучше любой мелодии.

Je t’aime, Sirius.

Он повторял их себе, ощущая, как каждое слово, каждый звук отдается в самой глубине души.

Сириус не знал, ждет ли она от него ответных слов. Он был убежден, что ей это не надо. Да и он сам не мог сказать, что чувствует именно «любовь». Что-то совершенно безумное было в его душе, нечто, что перекрывало разум, не давало дышать, сводило с ума, и требовало всегда быть рядом: слышать, касаться и чувствовать.

Он не знал этому названия, и выражал свои чувства, как мог, без лишних слов и неловких объяснений.

Одним из его любимых занятий было смотреть на нее. Он мог наблюдать за ней вечность. За тем, как она спит, слегка приоткрыв рот и закинув на него руку и ногу. Или за тем, как она сидит возле камина, придвигаясь к нему чересчур близко, словно не ощущая его жара. Или за тем, с каким восторгом она смотрит на волны и отражающееся в них заходящее солнце. Или наблюдать за тем, как она, не дыша, смотрит на ночное небо, усыпанное звездами. Сириус видел отражение этих звезд в ее глазах и чувствовал себя самым глупым романтиком в мире. В такой момент он обычно сразу отворачивался и озвучивал какую-нибудь пошлую шутку. Бланк начинала глупо хихикать, а у него вновь сердце на миг замирало, видя ее улыбку и блеск в глазах.

Но ему все еще не давал покоя тот момент, когда ее парализовало от страха при взгляде на своего отца. Сириус это, наверное, никогда не забудет. Не забудет о том, сколько ужаса было в ее глазах, когда они только сбежали с площади Гриммо.

Сириуса в тот момент и самого не слабо трясло от пережитого. От встречи с матерью, от встречи с домом, в котором он поклялся никогда больше не появляться. Но ради нее он взял себя в руки. Натянул улыбку на лицо и старался выглядеть беззаботным. Больше всего в тот момент ему хотелось, чтобы она чувствовала себя защищенной рядом с ним. Сириус никогда не видел Бланк напуганной. До этого момента он вообще сомневался, что она может чего-то бояться. Она всегда ему напоминала маленького, но очень грозного зверя, что способен глотку любому перегрызть. Ему нравилась в ней эта черта, это бесстрашие. Но увидев ее загнанный взгляд, услышав ее тонкий всхлип, вырвавшийся из груди, у него сердце на части разрывалось. Хотелось укрыть ее от всего мира.

Он был рад, что она быстро пришла в себя. Он боялся, что она будет переживать и страдать. Но Бланк удивительным образом быстро забыла обо всем. Хотя временами ему и казалось, что она вновь выглядит потерянной и испуганной, но стоило ей взглянуть на него, и ее взгляд тут же менялся, зажигая огонь внутри.

– Хватит пялиться на меня, – чуть слышно произнесла она, все еще лежа с закрытыми глазами и едва заметно улыбаясь.

– Хочу и буду, – ответил Сириус, – ты мне не запретишь.

Они только вернулись из Блэкпула, уставшие, но безумно счастливые. Бланк сразу завалилась спать, а Сириус не смог отказаться от своей появившейся привычки просмотреть колдофото. Он до невозможия обожал каждый снимок, где она присутствовала.

Большинство колдографий сделаны случайно, пока она этого не ожидала, и оттого, получившиеся такими живыми.

Вот она стоит возле самой кромки моря в опасной близости от воды, с трудом удерживаясь на сырых камнях. Вот она сидит у камина в дядиной леопардовой пижаме и что-то с чувством рассказывает. Ест яблоко, листая какую-то книгу. Показывает ему, как правильно танцевать пасодобль, а камера явно дрожит – Сириус с трудом сдерживает смех в тот момент. Она пытается склеить чарами разбившуюся тарелку, но что-то идет не так, и все посуда с полок летит на пол. Вот София лежит в большой, посеребренной ванной, наполненной пышной пеной, и курит с самым заносчивым выражением лица.

А вот его любимый снимок – момент, когда она распускает ленту из своих волос и они водопадом распадаются по ее спине, в следующий миг она поворачивается к нему и улыбается. И по новой.

Но больше он, все-таки, любил смотреть на нее вживую. Как и сейчас.

– Вставай, Бланк, я хочу тебе кое-что показать.

– Мы же только легли, Блэк, – простонала она, показывая на часы, – четыре ночи!

– Вот именно! Самое время!

Сириус уже надел на себя джинсы и рубашку с курткой, и стал стягивать Софию с кровати.

– Ты изверг, Блэк, – произнесла она, натягивая на ходу толстый свитер и заматываясь огромным шарфом, и идя за ним по коридору.

Они спустились до первого этажа, направляясь к выходу.

– Мы идем на улицу?

– Да, к берегу, – улыбнулся Сириус.

Шум волн, что с большой скоростью разбивались о камни, и шипение пены, шорох могучих деревьев на верху склона и присутствие рядом Бланк делали ночь по-настоящему волшебной.

Они и в Блэкпуле провели несколько часов, сидя на пляже. Но вид на море от поместья все-таки отличался. Берег тут был не песчаный, а каменистый, море гораздо глубже и оттого темнее. И самое главное, в городе, из-за окружающей иллюминации, в небе не видно было звезд. Здесь же, в кромешной темноте, они ярко сияли.

И Сириус позвал ее, чтобы показать ей именно звезды, и в частности, одну особенную звезду. Но она вновь выглядела потерянной. Сириус знал, понимал, что ее беспокоит ее семья, но она никак не решится заговорить об этом. Ну, а он терпеливо ждал, когда она созреет, готовый в любой момент ее поддержать и послать всю ее семейку к черту.

Сириус провел пальцами по ее лицу, убирая прядь волос за ухо, но которую ветер тут же выбил обратно. Она слабо улыбнулась и повернула голову к нему.

– Блэк, – тихо позвала она, – Сириус… почему ты из дома сбежал?

– Потому что они меня все достали, – ответил он равнодушно.

– И ты… не жалеешь? Не скучаешь по ним? – она внимательно всматривалась в его лицо, словно глядя с какой-то надеждой.

– Трудно скучать по пыткам и проклятьям, которые всю жизнь разносились в твою сторону, – мрачно произнес он, отворачиваясь к морю. Сириус ненавидел разговоры о семье, о своем детстве и о своем побеге. Даже с Мародерами он никогда не делился подробностями. Для него это всегда было слишком тяжело.

– Тебя пытали?..

– Обычно меня просто запирали в подвалах в наказание, ну и лишали любых развлечений, – ответил Сириус, все также не глядя на нее. – Но иногда мамаша и практиковала проклятья на мне, один раз даже Круциатусом досталось.

– Серьезно?! – ужаснулась она. – За что?

– Уничтожил единственный портрет Поллукса и Ирмы Блэк, родителей мамаши, – беспечно заявил Сириус, – в свое оправдание могу сказать, что сделал я это не нарочно. Хотя и ни о чем не жалею.

Сириус не стал добавлять, что ему тогда было всего двенадцать, а после порции Круциатуса пришлось вызывать целителя. В защиту его матери можно сказать, что она даже соизволила извиниться и признать, что погорячилась. Однако его пошатнувшейся психике было на это плевать.