Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 122 страниц)

На сегодняшний вечер у Северуса был большой план. Он собирался применить к Краучу легилименцию. Две недели он усердно тренировался проникать в чужое сознание без использования волшебной палочки. Тренироваться приходилось на первогодках, как на самых слабых и незащищенных. Северус этим не гордился, но он был в безвыходной ситуации, требующих решительных действий. И когда тренировки на первокурсниках прошли удачно, он опробовал свои навыки на студентах старших курсов. Он не мог не радоваться, отмечая, что все попытки проникнуть в чужое сознание прошли как нельзя гладко, его ни разу не обнаружили и не пытались закрыть сознание, оставляя снаружи все самые сокровенные тайны.

Северус с нетерпением ожидал вечер, чтобы встретиться с Краучом. Северус понимал, что касательно зелья он вряд ли что-то узнает у него, но ему требовалась куда более важная информация. Он планировал выяснить, кто еще в школе работает на них и как он сможет использовать этих людей, а самое главное – как Пожиратели контролируют его мать. Он хоть и сомневался, что Крауча посвящают во все дела, но надеялся узнать хоть что-то.

– Ты уже здесь? – удивленно спросил Крауч, заходя в лабораторию и устраиваясь на стуле, – не терпится побыстрее закончить, да, Снейп?

Северус ему не отвечал, склонив голову над своими записями. Он собирался с духом, очищая свое сознание, чтобы с чистой головой проникнуть в сознание Крауча. И ждал подходящего момента.

– Да, на твоем месте я бы вообще лабораторию не покидал, – продолжал Крауч, с насмешкой глядя на него. – Сколько там у тебя осталось? Кажется, неделя?

Северус чувствовал, как прочищается его сознание, оставляя спокойствие и безмятежность, как исчезает страх и волнение.

– Всего семь дней, Снейп, – Крауч с удовольствием растягивал слова, – а ты даже к приготовлению не приступал. А ведь твоя мать вряд ли хочет умирать так рано…

Северус поднял на него взгляд, мгновенно проникая внутрь сознания через его зрачки карих глаз.

– Не стоит за меня волноваться, Крауч, – ответил Северус, аккуратно перебирая его мысли, – да и за мою мать тоже не стоит.

На самой поверхности сознания Крауча находился мужчина. Северус предположил, что это его отец. Худощавый волшебник с сухим лицом, одетый в безупречно чистую и отглаженную мантию, свысока смотрел на сына.

«– Как твои успехи в школе, Бартемиус? – Крауч-старший говорил, словно со своим подчиненным, смотря на сына с холодом и строгостью.

– Хорошо, папа, – вежливо ответил тот, – я получил двенадцать «превосходно» на СОВ, это один из лучших результатов на курсе.

Крауч-старший кивнул, не выразив особого восторга. Крауч-младший смотрел на него в ответ с сожалением, будто надеялся получить хоть какую-то похвалу.

– Один из лучших? Ты должен быть самым лучшим…»

–… жаль бедную Эйлин Принц, – продолжал говорить Крауч, ничего не заметив, – столько лет жить с маглом, чтобы в конце умереть в страшных муках, поскольку сын даже пальцем пошевелить не хочет…

Северус углубился в его сознании, но там снова был его отец. Северус перебирал одно воспоминание за другим, но каждый раз натыкался на Крауча-старшего. То он отчитывал сына за неподобающий вид, то за недостаточно высокую оценку, сопровождая все это разочарованными взглядами. Северус удивлялся, как шумный и заносчивый Крауч говорит со своим отцом заискивающим тоном, глядя на того с обожанием и надеждой.

Иногда к воспоминаниям с отцом, примешивалась и мать Крауча. И если его отец всегда смотрел на него со строгостью, то мать не спускала с сына ласкового и нежного взгляда. Крауч всегда отмахивался от нее, предпочитая в очередной раз выслужиться перед отцом.

– … у меня уже почти все готово, Крауч, – спокойно отвечал Северус, ни на миг не прекращая перебирать его мысли, – и у меня будет не менее ценная информация, чем просто готовое зелье.

Северусу хотелось ускориться, ему надоело смотреть на семью Крауча, где тот без конца ищет одобрение отца. Но он знал, что спешка в легилименции очень опасна. Крауч не только может его обнаружить, есть риск повредить ему мозг.

– …Генри говорит, тебя это не спасет…

Удивительно, но упоминание Краучем имени Мальсибера сразу выдало воспоминания с его участием. Северус с замиранием сердца кинулся в эти мысли, тут же разочаровавшись. В воспоминаниях лишь была какая-то вечеринка.

Северус прошел чуть дальше, стараясь не выпускать Мальсибера из мыслей, словно за ниточку удерживая его в голове Крауча и двигаясь к нему все ближе.

« – … а может, я не хочу?! – возмутился Крауч. – Пусть Эйвери его пасет, а я лучше за пацаном пригляжу.

– За пацаном все хотят приглядывать, – Эйвери расплылся в улыбке, – но он уже мой. К тому же, он ко мне уже привык.

– Все верно, – Мальсибер кивнул Эйвери, – да и пуффендуйцы такие пугливые, парню ни к чему такой стресс с тобой.

Крауч выругался в ответ.

– Тогда, может, за девчонкой? – предложил Крауч. – Кто к ней приставлен?

– С девчонкой ты не справишься, – ответил ему Мальсибер, – да и у нее особое задание…

– Это какое? – тут же спросил Крауч.

– Такое, что знает об этом только она, – с жесткостью в голосе ответил Мальсибер, давая понять, что посвящать в это никого не собирается.

– Почему ты так не хочешь следить за Снейпом, Барти? – усмехнулся Эйвери.

– Не знаю… он меня нервирует…»

У Северуса сбилось дыхание. Как он и предполагал, он не один готовит для них зелье, их трое. И как он и предполагал, Крауча не вводят в положение дел. Пройдя чуть дальше в его мыслях, он выяснил, что Краучу не известно ни назначение зелья, ни кто будет его использовать, ни каких-либо других подробностей. Имена и фамилии других двух студентов тоже остались неназванными.

– Признайся, Снейп, что тебе и самому интересно работать над этим, – сказал Крауч, усмехаясь.

– Да, безусловно, – протянул Северус, все еще перебирая его мысли и ища самое главное.

Сколько бы он не перебирал его мыслей, он не мог нигде найти даже упоминания Эйлин Принц, ничего, что могло бы говорить о ней.

Их разговор стал затягиваться, и Северус уже подумал, что пора заканчивать, его силы и так уже были на исходе от столь длительного пребывания в чужом сознании, как вдруг он наткнулся на Регулуса.

«– …мне мало что известно, Барти, – сказал он, склонившись над книгой. – Знаю только, что это оружие убивает грязнокровок и полукровок в течение недели-двух, с чистокровными уже в зависимости от ситуации…

– От ситуации? Это как?

Регулус поднял на него задумчивый взгляд.

– Думаю, это зависит от возраста волшебника, от его магической силы, ну и от чистоты крови, разумеется. Но это лишь мое предположение.

– И как оно действует? – напирал с вопросами Крауч. – Это заклинание? Или ритуал? Рунный ритуал? Или зелье?…

– Я предполагаю, что это некий предмет, – медленно произнес Регулус, – что-то вроде амулета, только обратного способа действия…»

Северус вынырнул из его сознания, с трудом переводя дыхание и стараясь не выдать дрожь в руках.

Конечно же, это предмет… вот как они влияют на ее здоровье.

– …долго ты еще пялиться собираешься? – грубо спросил Крауч, – работай уже давай.

Северус склонил голову, нависая над учебником. Во всем теле была страшная слабость, мозг работал затруднительно. Для Северуса это был первый раз столь длительного пребывания в чужом сознании, и он сейчас плохо ориентировался в реальности, все еще не до конца избавившись от мыслей Крауча.

…если это «что-то вроде амулета», то как они умудрились нацепить его на маму?

…и если этот «амулет» убивает полукровок за неделю-две, то почему за все лето я не почувствовал его действие на себе? Или он действует только на того, на кого он надет?

Вопросов у Северуса появилось только больше. Конечно, теория с «амулетом» была лишь догадкой Регулуса, но Северус был уверен в его правоте. Как бы часто Сириус не называл брата идиотом, тот был очень умен. Да и эта теория неплохо вписывалась.

Северус уже знал, что травят Эйлин с помощью «Драклова яда», но каким образом и в какой форме этот яд попадает в нее, он не знал. Северус давно отмел варианты с заклинанием и с зельем, как невозможные, поэтому вариант с амулетом подходил как нельзя кстати.

Он с трудом досидел до конца работы, пока Крауч не дал ему разрешение уйти. Северус за этот вечер практически не продвинулся в изучении зелья, постоянно размышляя, что это может быть за амулет, и какой у него принцип действия.

Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался, что на мать действительно влияют через определенный предмет. Об этом говорили абсолютно все факты. И то, что ее здоровье каждый раз резко ухудшалось, стоило Пожирателям начать угрожать, и то, что ее здоровье приходило в норму, стоило ему себя начать «нормально вести и не дергаться», как выражался Крауч. А все лечебные настойки Северуса просто-напросто облегчали ее страдания, и потому и не вылечивали, что отравляющий предмет всегда находился в непосредственной близости от нее. Пожиратели и правда не проникали в их дом, и воздействовали на этот предмет удаленно. Осталось только выяснить, что это за предмет, и как они на него действуют. А также как они смогли «Драклов яд» заключить в амулет.

Выйдя из лаборатории и избавившись от Крауча, Северус достал Карту. Это стало ежедневной необходимостью – убедиться, что в подземельях не дежурит Сириус, который чуть ли не каждый вечер ошивался вблизи слизеринской гостиной.

Убедившись, что путь чист, он убрал Карту и направился в совятню. Необходимо было написать матери письмо, чтобы она немедленно сняла с себя все амулеты и украшения, и чтобы проверила дом на наличие подозрительных предметов.

Проследив, как школьная сова скрылась в темноте, он обернулся вороном и вылетел в окно. Прижав крылья к корпусу, он камнем стал падать вниз, выходя в пике у самой земли и вновь набирая высоту.

Больше всего в себе Северус любил свою анимагическую форму. Любил ощущение невесомости и то, как воздух скользит между перьями. Любил парить, позволяя потокам ветра легко уносить его.

Сделав большой круг вокруг Астрономической башни, пролетев над макушками высоких елей Запретного леса и над тонкой ледяной коркой Черного озера, Северус вернулся в совятню. Морозный воздух отлично прочистил голову, в которой до этого все еще сохранялись обрывки сознания Крауча.

До отбоя было еще полчаса, поэтому он поспешил в библиотеку, надеясь найти какую-нибудь информацию об амулетах и их воздействии.

Он остановился возле стеллажей с книгами об артефактах и амулетах, способах их создания и принципах действия. Выбрав пару наиболее подходящих книг, он прошел в раздел с рунами. Северус руны не изучал, но знал, что их часто используют при создании амулетов. С трудом разобрав сложные описания и формулировки, он взял одну книгу и, уже хотел развернуться, чтобы уйти, как услышал за стеллажом голос.

–…и я бы хотел пойти на бал с тобой. Что скажешь?

Северус узнал голос Фенвика. Он уже хотел пройти дальше, как услышал и второй голос, тоже знакомый.

– Извини, Бенджи, – ответила Бланк, – но на бал я идти не собираюсь. Не люблю подобные мероприятия…

И почему я вечно натыкаюсь на эту змею?…

Северус не стал слушать дальше, не имея никакого желания в очередной раз участвовать в разборках с участием Бланк. Да и он знал, что Фенвик, в отличие от того же Крауча, человек воспитанный и не лишенный благородства, и ей ничего плохо не сделает.

Направляясь в гриффиндорскую гостиную, Северус думал о том, как много ему дало проникновение в разум Крауча. И хоть хороших новостей он для себя не узнал, он узнал много важного, что приблизило его к разгадке с болезнью матери, и даже дало некоторую надежду.

Северус впервые за последние пару недель ощутил воодушевляющее чувство и легкую радость на душе. И даже подумал, что ему надо встретиться с Белби и извиниться перед ней за свое хамское поведение.

И вывести ее на чистую воду.

…потому что «девчонка», о которой говорил Крауч, наверняка именно она.

– Сейчас в библиотеке произошло нечто интересное, – сказал Северус, заходя в спальню.

– В этой обители тоски и скуки может произойти нечто интересное? – спросил Сириус монотонным голосом.

– Что там произошло? – спросил Джеймс.

– Фенвик пригласил Бланк на рождественский бал, – ответил Северус, не сводя взгляда с Сириуса, который никак не реагировал.

– Да ладно! – воскликнул Джеймс, тоже поворачиваясь к Сириусу, как будто в этом виноват именно он.

– И что она ответила? – спросил Ремус.

Сириус, не моргая и не дыша, пялился в потолок, лежа на кровати и ожидая ответа Северуса, который специально выдержал долгую паузу.

– Она согласилась.

Лицо Сириуса тут же исказила гримаса злости, губы скривились, в глазах появился безумный блеск.

– Вот видишь, Бродяга, пока ты тормозишь, ее другой пригласил! – с осуждением сказал Джеймс.

– Да мне плевать! – Сириус метнул на того гневный взгляд, поднялся с кровати и направился на выход.

– Она отказала, – сказал Северус.

Рука Сириуса так и повисла в воздухе, не дотянувшись до дверной ручки.

– Что? Отказала? – переспросил Ремус.

– Да, она ему отказала, – повторил Северус, – просто хотелось посмотреть на реакцию Сириуса.

Все смотрели на Сириуса, который еще мгновение стоял в той же позе, после чего, не говоря ни слова, вышел из спальни.

– Ты шутишь, а его чуть удар не хватил, – сказал Джеймс, кивая на дверь, за которой скрылся Сириус. – А если бы он Бенджи убивать пошел?

– Пора с этим что-то делать, – тихо сказал Ремус.

Все без лишних объяснений поняли, что он говорит о Сириусе, Бланк и их ссоре, о которой Сириус им так ничего и не сказал, несмотря на постоянные расспросы Джеймса. Они лишь видели, как он постоянно мечется, словно в клетке, как вспыхивает, стоит Бланк на горизонте замелькать, как мучается, когда долго не видит ее. Они каждый раз слушали, как он разоряется, приводя нелепые аргументы о ее бездарности и прочих «недостатках», которые он тщательно выискивал. Слушали, как он старался их убедить, что ненавидит ее, но убедить в этом у него не получалось даже самого себя. Видели, как он по полночи не выпускает Карту из рук, гипнотизируя ее имя. И постоянно терпели на себе его срывы.

– Есть предложения? – спросил Северус, даже не собираясь лезть в отношения этой парочки. Как бы там ни было, он считал, что Сириус побесится и успокоится. Он все еще относился к Бланк с осторожность и недоверием, и считал, что она не пара его другу.

– Может, просто запрем их в пустом классе? – предложил Джеймс. – Или в чулане для метел.

– Оставлять их вдвоем в таком маленьком пространстве очень рискованно, – задумчиво сказал Ремус.

– Нам с Лили помогло, – Джеймс даже покраснел от удовольствия, говоря это.

– В вас с Лили и вполовину нет столько ярости, как в Сириусе и Бланк, – заметил Северус. – Они просто покалечат друг друга, если не убьют.

– Тогда можно устроить интервенцию! – сказал Джеймс, расплываясь в широкой улыбке, – соберемся все вместе, за руки приведем Сириуса и Софию, посадим их за стол и проведем с ними серьезный разговор. Мы с Лили возьмем на себя Софию, а вам надо будет привести Сириуса.

– Тогда уж лучше я и Лили возьмем на себя Софию, а ты и Северус возьмете на себя Сириуса, – сказал Ремус, тоже с улыбкой на лице. – Меня он может не послушать, а за тобой куда угодно пойдет.

– А мне обязательно участвовать? – спросил Северус.

– Конечно, обязательно! – воскликнул Джеймс, вытаращив на него глаза. – Ты что, не хочешь собственными глазами увидеть это шоу?

Северус с ним согласился, думая, что он бы и, правда, не отказался взглянуть на такое представление, которое обещает быть очень зрелищным.

– Решено, – сказал Джеймс, – в выходные проведем интервенцию, – он еще с мгновение помялся возле своей кровати, а потом направился на выход, сияя улыбкой. – Пойду, расскажу Лили наш план.

За Джеймсом закрылась дверь, а Северус подумал, как же втиснуть «интервенцию» в его плотный график. Помимо ежедневной работы над зельем у него накопился ворох домашней работы, да еще и образовалось несколько долгов, которые необходимо закрыть. К тому же, он собирался извиниться перед Белби.

А вот это уже может надолго затянуться…

========== 69. Последняя капля ==========

София де Бланк

– Шах и мат, – произнес Като, поставив свою черную ладью напротив белого короля.

София наблюдала как ладья Като, стоящая под защитой его короля, особо жестоким способом сносит с шахматной доски ее короля.

– Ты хоть раз кому-нибудь проигрывал? – спросила она, поднимая на него взгляд.

– Я играл только с тобой и с Регулусом, – сказал Като, с едва уловимой улыбкой собирая свои фигурки. – И нет, вам я ни разу не проигрывал.

Упоминание имени Регулуса заставило все внутри нее съежиться. Они с Регулусом не разговаривали вот уже четыре дня. Не проходило и минуты, чтобы София не жалела о том поцелуе. Она понимала, что сделала это исключительно из желания забыть Блэка и отчасти от того, чтобы отомстить ему, и сейчас жалела, что использовала для этого Регулуса, который этого совсем не заслужил.

Она видела его каждый день в Большом зале, видела в гостиной, и надеялась только на то, что он не испытывает ненависти к ней. София питала всепоглощающую злость на Блэка за то, что тому были безразличны ее чувства, и она боялась, что Регулус испытывает схожие эмоции по отношению к ней. И ей бы этого не хотелось.

– Привет.

София вздрогнула от голоса, раздавшегося за ее спиной, и резко развернулась.

– Привет, Регулус, – произнесла она, с замиранием сердца глядя на него снизу-вверх.

Регулус сел к ним за стол, подвинув себе стул.

– Я, наверное, пойду…– тихо сказал Като, торопливо собирая свои фигурки.

– Не уходи, – тут же произнес Регулус, – я не займу много времени.

София облегченно выдохнула, если Регулус не против компании Като, значит можно не переживать – разговор не будет важным, и ей не придется в очередной раз волноваться. Да и рядом с Като ей было значительно спокойнее, ощущая незримую поддержку.

Регулус повернулся к ней и сказал:

– Я подумал над твоими словами, София.

– Над словами? – тонким голосом переспросила она, перебирая в памяти все те слова, что говорила ему в состоянии полнейшей паники. – Какими?

– Оставить все как есть, – сказал он, натянуто улыбнувшись. – Остаться друзьями и…забыть тот инцидент.

София думала, о каком же конкретно инциденте он говорит. О том поцелуе или о его признании в любви, или же об отработке, когда все пошло наперекосяк.

– Я понимаю, что выбрал неудачное время для своего… признания, – сказал Регулус, – это тебя напугало. В тот момент я думал лишь о себе, и не подумал, каково будет тебе услышать это. Я только запутал тебя и испортил наши отношения, а этого мне совсем не хотелось.

София смотрела на него во все глаза, не в состоянии и слово вымолвить. Она в очередной раз была поражена искренностью Регулуса и его умению тонко чувствовать ее эмоции, понимая без слов.

Регулус улыбнулся одними уголками губ.

– Ну, так что, мы сможем остаться друзьями?

– Конечно, Регси! – выпалила она. София уже чуть было не сорвалась с кресла, чтобы обнять его, но вовремя остановилась. – Я только надеюсь… ты не держишь на меня зла?

– Разумеется, нет, София, – ответил он, слегка усмехнувшись, – как вообще на тебя можно злиться?

Регулус повернулся к Като, словно он может знать ответ на этот глупый вопрос. Като, все это время усердно делающий вид, словно его ничего не интересует, кроме шахматных фигур, поднял голову и кивнул.

– Невозможно, София.

София, не удержавшись, слабо рассмеялась, глядя на них.

– В таком случае… раз мы все выяснили, я пойду, – сказал Регулус, поднимаясь со стула.

– Если мы все выяснили, может быть, ты посидишь с нами? – спросила София в последний момент.

Регулус замер посреди шага, но тут же улыбнулся и сказал:

– Хорошо, только за книгой схожу и вернусь.

Она была рада, что между ней и Регулусом не осталось неловкости. София понимала, что ему, возможно, тяжело находиться рядом с ней, но Регулус вел себя так «по-регуловски», мастерски обходя все неудобные вопросы и избегая малейших намеков, что она быстро расслабилась.

София была счастлива вновь проводить время в компании Като и Регулуса. В компании Регулуса, к которому вернулась привычная сдержанность, манерность и спокойствие в глазах. Она была рада слушать подсказки Регулуса, когда она играла с Като в шахматы, слушать, его замечания, когда она говорила какую-нибудь ерунду. Она даже была рада послушать обсуждение Регулуса и Като очередной статьи по нумерологии, и то, как они вели вежливый спор по поводу самых сильных магических чисел, используемых для ритуалов и заклинаний.

И она была счастлива, что хотя бы один груз с ее души, наконец-то, спал.

***

На улице стояла по-зимнему прекрасная погода. София понемногу начала привыкать к английским морозам, и уже не так страшилась, когда температура опускалась к нулю. А крупные снежные хлопья и вовсе приводили ее в детский восторг.

За неделю обильного снегопада вся территория школы покрылась белоснежным толстым слоем, создавая в округе настоящую сказку. В воздухе начинал витать рождественский дух, приближая ее некогда любимый праздник.

София отсчитывала дни до наступления каникул. Она написала письмо Луи, в котором просила забрать ее из школы в последний учебный день. Ей не хотелось оставаться на рождественский бал, который все с таким нетерпением ждут, не хотелось участвовать в общем веселье и празднике. Для нее этот день теперь навсегда останется днем траура. Днем, когда она в последний раз смотрела в прозрачно-голубые глаза Джори и видела его улыбку.

София устроилась в самом углу голгофы, заняв крайнее арочное окно, которое выходило на замерзшее озеро. Повернувшись спиной во двор, она свесила ноги из окна и достала чистый пергамент и перо с чернилами.

Строчки стихов складывались легко и непринужденно. София уже даже слышала в уме мелодию, на которую можно было бы наложить ее будущее творение.

Она просидела там довольно долго, закончив писать свою новую песню и даже успев внести несколько помарок. И заморозив свои пальцы, решила, что ей нужны перчатки.

Она еще несколько минут понаблюдала за младшекурсниками, которые беззаботно веселились возле озера, устроив снежное сражение, и стала собираться. Сложив свои вещи в сумку, она развернулась лицом к голгофе, как вдруг услышала за толстой каменной перегородкой знакомые голоса.

Мародеры.

Софии не хотелось их видеть. Особенно, не хотелось видеть Блэка, который всю неделю ведет себя чересчур странно. Он перестал постоянно зажимать девиц во всех углах замка, и София не знала, как на это реагировать. Единственное разумное объяснение, до которого она смогла додуматься, – Блэк завел себе постоянную подружку и скрывается с ней от всех, так же, как и с ней однажды. Но при этом она постоянно ощущала на себе его взгляд. Постоянно. В Большом зале, на совместных уроках. Иногда ей даже казалось, что он смотрит на нее, когда она была в своей гостиной или спальне. Временами она не выдерживала, и начинала смотреть на него в ответ, и порой ей казалось, что он сейчас что-то скажет, подойдет и накричит, назовет их двоих идиотами, или сделает еще что-нибудь в своем духе. Но он всегда отворачивался и уходил.

Боль из-за их разрыва не утихала ни на миг. И как бы София не надеялась, что со временем это пройдет, рана на сердце только росла. Она каждую секунду ощущала его отсутствие в своей жизни и старалась свыкнуться с этим чувством, которое медленно пожирало изнутри. И каждый раз утешала себя, что осталось потерпеть до каникул, после чего она навсегда забудет об Англии, о Хогвартсе и о Блэке.

Она надеялась, что они пришли ненадолго, и она сможет переждать в своем укрытии, пока они не уйдут. Скоро должен был начаться ужин, а Мародеры его никогда не пропускают.

Наверняка пришли покурить.

В подтверждение ее мыслей, потянуло табаком. София безошибочно узнала горьковатый запах сигарет Блэка.

– Будешь? – спросил Блэк у кого-то из своей компании.

Я бы не отказалась.

– Нет, Лили не нравится, когда от меня сигаретами пахнет, – ответил Поттер.

– А ты, конечно же, делаешь все, что только ей нравится, – сказал Блэк, не вынимая сигарету изо рта.

– Почему бы и нет? – произнес Поттер бодрым голосом. – Именно так, знаешь ли, поступают люди, которые любят друг друга. Называется – компромиссы.

– Сириусу это словно не знакомо, – хмыкнул Снейп, – он привык, только когда его желания удовлетворяются.

– Да?! И когда это я так поступал? С вами, когда?! – Блэк тут же вспылил.

– Давайте не будет ругаться, – вмешался Люпин, убийственно спокойным голосом охлаждая их пыл. – И Северус явно не имел в виду, что ты с нами так поступал.

– А с кем?!

– А то ты не знаешь, – усмехнулся Поттер.

– По мне видно, что знаю? – выпалил Блэк.

София слушала их затаив дыхание, она еще ни разу не видела, чтобы они ругались, да и вообще до этого момента сомневалась, что они могут в таком тоне друг с другом разговаривать.

– Что произошло у вас с Бланк? Что вы с ней не поделили? – спросил Поттер. София окончательно перестала дышать, услышав свою фамилию.

– Сто раз уже сказал, – резко ответил Блэк, – мы устали друг от друга, она мне надоела. Всё.

– Ну, это не отменяет того, что она тебе нравится, – сказал Поттер, – иначе бы ты не…

– Она мне НЕ нравится! – Блэк говорил с отчетливыми стальными нотками в голосе. – Она не способна понравится ни мне, ни кому бы то ни было.

София старалась не обращать внимания на режущее чувство, что проходило от самого горла до груди, раздирая все острыми когтями.

Ей хотелось оказаться как можно дальше от этого места и не слышать Блэка, хотелось встать и уйти, но она словно примерзла к подоконнику, не в силах пошевелиться.

– За исключением твоего брата, – добавил Снейп.

– Мой брат – идиот. Как и она.

– Это не так, Сириус…

– Нет, так, Ремус. Она… она… она глупая! Полная бездарность с завышенным самомнением…

– Ну, началось, – едва слышно прокомментировал Снейп.

– Мерлин, вы видели, что она на Трансфигурации сегодня сотворила? – продолжал Блэк. – Да первокурсник лучше справится! Она…

– Прекрати, Сириус, – строго сказал Ремус.

– Она!.. и вообще, она не такая уж и красивая!

– Ты поэтому на нее насмотреться не можешь? – спросил Поттер, усмехаясь.

А София уже и не слышала больше ничего. Только звон в ушах стоял и отдаленные голоса. Боль в груди напрочь заглушала все остальные чувства.

«…она мне надоела… полная бездарность… не такая уж и красивая…»

– Я еще не закончил! Она…

– А в лицо мне все это сказать смелости хватит, Блэк?! – София спрыгнула со своего подоконника, в два шага выйдя из своего укрытия и оказавшись перед Мародерами.

Блэк прервался на полуслове, с испугом и растерянностью глядя на нее во все глаза.

– Слабо сказать мне это в лицо? – снова повторила София. Она плохо соображала от гнева и обиды, ничего не видя перед собой, кроме его лица. – Ну! Говори!

София достала палочку, из которой тут же посыпались искры. Блэк стоял и с расширенными от ужаса глазами смотрел на нее, не осмеливаясь и слово вымолвить.

– Говори! – опять крикнула София. – Говори, какая я бездарная, некрасивая, как надоела тебе! Ну же, Блэк!

Она с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на него и не вонзить свою палочку прямиком в его сердце.

Она не видела, что вокруг них собирается толпа. Не слышала Люпина, который без конца говорил ее имя и просил успокоиться. Не слышала Поттера, который просил Блэка что-нибудь сделать. Она видела только Блэка и его глаза, полные отчаянья.

– Скажи это! – продолжала кричать она. – Скажи, что я хуже их всех! – она неопределенно махнула в сторону толпы. – Почему ты молчишь, Блэк?!

– София, пожалуйста, успокойся, – она вдруг услышала голос Люпина и перевела расфокусированный взгляд на него, – никто так не считает, София…

Люпин был очень встревожен, он стоял перед ней и крепко держал за плечо, заглядывая в лицо.

София снова посмотрела на Блэка.

– Гриффиндорец, – с отвращением сказала она, – а смелости у твоего брата побольше будет.

Она резко развернулась и быстрым шагом пошла в замок.

Только завернув в холл школы, и скрывшись с глаз Мародеров, она бросилась бежать. София долго бежала, сама не понимая куда. Глаза полностью застилала пелена слез. В горле давил комок, не пропуская воздух.

Она остановилась, полностью выдохнувшись, и к своему удивлению обнаружила, что она на восьмом этаже, стоит перед Выручай-комнатой. Комнатой, где они провели с Блэком столько ночей.

Только в этот раз дверь была совсем другая. Узкая, с местами обшарпанной желтой краской. На двери была медная круглая ручка и прибита покосившаяся табличка с дорогим сердцу именем.

София так хотела оказаться в месте, где ее любят. Где всем наплевать на ее внешность и ее успехи в трансфигурации, где к ней не питают глубокой ненависти, только за ее происхождение, и не желают причинить нестерпимую боль. И вот она здесь. Стоит перед дверью в комнату Джори и не решается открыть ее.

Джо…

Она медленно подошла к двери и потянула за ручку. Дверь, с таким привычным, жалобным скрипом отворилась.

София подавила судорожный вздох. Все здесь, до мельчайших деталей, было как в комнате Джори. Все было так же, как в ее последнее посещение в позапрошлое лето.

Выцветшие желтые обои с рисунком голубых облаков, по которым скачут пони. София помнила, как однажды Джори их заколдовал, и пони и правда перескакивали с одного облака на другое.

Легкие, прозрачные занавески на единственном окне. А на деревянном подоконнике стоит горшок с пышным кустом ярко-синих незабудок, глядя на которые она не смогла сдержать грустной улыбки. Эти цветы она подарила Джори после их первого курса. В тот момент из горшка торчала одинокая ветка с несколькими голубоватыми цветочками, которую она вырвала из школьной оранжереи.

«– В знак нашей вечной дружбы, Джо!

– София, это же уличные цветы! Они у меня не приживутся!

– Приживутся!

– София…»

– Прижились, Джо.

София стерла слезы и продолжила дальше осматривать такую родную комнату.

Большой стеллаж с книгами, среди которых в основном были магловские сказки и фэнтези. Он очень дорожил своей небольшой библиотекой и с трепетом относился к каждой книге. Многие из них он покупал в букинистическом магазине, выискивая самые редкие экземпляры.

На полу, на бордовом ковре с жестким коротким ворсом, была рассыпана мозаика. Эмма, его младшая сестра, очень любила их собирать и всегда приходила к любимому брату за помощью. Когда София у них гостила, они часто втроем устраивались на этом ковре и собирали мозаики на несколько сотен деталей. Когда картина была готова, Джори всегда ее заколдовывал, чтобы предметы, хотя бы ненадолго, но могли двигаться. Эмма в такие моменты замирала от восторга, глядя на эту магию.