Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 122 страниц)

Она была обжигающе горячая и мокрая. И как только он дошел до самой чувствительной точки, заставляя ее издать тонкий всхлип и задрожать от удовольствия, Сириус вновь оторвался от нее, вглядываясь в ее лицо. Она вцепилась в его плечи руками и тихо простонала:

– Блэк…

– Скажи это, Бланк, – произнес Сириус, глядя в ее горящие глаза, и не прекращая работать рукой, обводя кругом клитор и слегка надавливая на него. – Скажи, что хочешь меня.

– Я хочу тебя, Блэк, – она прошептала эти слова ему в рот, тут же прижавшись к нему губами, беспорядочно целуя.

Просить дважды его не пришлось, он уже не в состоянии был сдерживать бушующую бурю в себе. Он стянул с себя и с нее оставшуюся одежду и снова запустил руку ей между ног, целуя ее губы. Бланк цеплялась за его плечи, впиваясь своими короткими ноготками, выгибалась ему навстречу и тонко стонала.

Он аккуратно вошел в нее вначале одним пальцем, и тут же двумя, отмечая как внутри нее горячо и упруго, как пульсирующие мышцы сдавливают его пальцы. Он пожирал взглядом ее лицо, получая небывалое наслаждение от ее негромких стонов, от закрытых глаз и приоткрытых воспаленных губ, беспрестанно двигаясь пальцами внутри нее, то увеличивая, то замедляя темп.

– Давай уже… – выдохнула она, открывая глаза, выгибаясь от очередного глубокого проникновения, —…Блэк…

Сириус, полностью оказавшись сверху, резко вошел в нее на всю длину, от чего она еще сильнее прогнулась, прижимаясь к нему, и испустила глубокий длинный вздох, распахивая глаза и откидывая голову.

Он начинал двигаться все быстрее, проникая глубже и глубже, заставляя ее задыхаться и издавать все более громкие стоны. Она закинула на него одну ногу, прижимая к себе теснее, и выгибаясь, позволяя входить в нее до самого упора.

Бланк что-то неразборчиво шептала по-французски и звала его по имени, требовательно целуя, с жадностью проникая языком ему в рот, болезненно кусая его губы, шею и уши.

Они опять перевернулись, и Бланк снова оказалась сверху. Она выгибалась на нем, закусывала губы, безуспешно пытаясь скрыть громкие стоны, и запускала руку в свои волосы, откидывая пряди с лица.

Чуть наклонившись вперед, она уперлась рукой в его грудь и устремила взгляд ровно в его глаза, продолжая медленно и с чувством насаживаться на него.

Он не знал от чего сильнее, от ее движений, или от ее горящего взгляда глаза в глаза, но понял, что сейчас кончит. Он вновь перевернул ее и уложил под себя. Перехватив обе ее руки, он завел их на подушку над ее головой, и вжался в нее всем телом. Он чувствовал, как ее мышцы начинают сокращаться, как дыхание становится все более рваным, и ускорил темп.

Бланк вся задрожала, испустив долгий вздох, вырывая руки из захвата и впиваясь в него ногтями, царапая кожу, выгибаясь и содрогаясь всем телом, и, наконец, обмякла. Сириус кончил следом, испытывая острое и неистовое удовольствие. Перед глазами взрывались огни, и по телу, до самых кончиков пальцев, словно разряд тока прошел.

Он продолжал лежать на ней, уткнувшись лицом в ее волосы, вдыхая аромат и пытаясь успокоить колотящееся сердце. Бланк все еще крепкой хваткой держалась за его плечи и прерывисто дышала.

Все, как я себе и представлял.

Нет, даже лучше. Гораздо лучше.

Сириус немного приподнял голову и поцеловал ее. И вдруг, совершенно некстати, подумал, что ягодный привкус ее губ обусловлен тем, что она слишком много ест леденцов.

Он лег на бок, не сводя с нее взгляда. Оба были разрумянившиеся, с бешеным блеском в глазах, с воспаленными губами, засосами и царапинами по всему телу и тяжело дышали. В этот момент она казалась Сириусу такой естественной. Такой естественной, с покрасневшими губами, из которых всё ещё вырывалось тяжелое дыхание, растрепавшимися волосами и взглядом, в котором медленно тлели угли. Такой естественной и прекрасной.

– Бланк…

– Не говори ничего, Блэк.

Она повернула голову к нему и посмотрела в глаза, а Сириусу сразу же захотелось продолжения.

– Тебе лучше уйти.

Но я не хочу.

…хотя, мое дело сделано. И сделано, как никогда, идеально. Я же именно этого добивался.

Сириус поднялся и стал одеваться. Надев брюки и застегивая рубашку, он бросил взгляд на нее. Она сидела на кровати, накинув одну из своих футболок, и непривычно для нее ссутулившись.

– Как-нибудь повторим, Бланк.

Она тут же выпрямилась по струнке, повернулась и посмотрела в его сторону, не поднимая глаз. Ее вечно горящие и безумные глаза сейчас выглядели стеклянными и безжизненными. Сириус постарался не зацикливаться на этом и отогнать непрошеные мысли. Подняв с пола пиджак, он направился к двери. Ему хотелось еще хотя бы раз поцеловать ее, прижать к себе и прикоснуться к губам, или на крайний случай вывести из себя, лишь бы в ее глазах снова вспыхнул огонь, но убедив себя, что это уже не его дело, ушел.

========== 36. Слизеринцы своих не бросают ==========

София де Бланк

Едва за Блэком закрылась дверь, София бросилась в ванну и закрылась. Спиной прижавшись к двери, она медленно сползла на холодный пол.

Что я наделала?

Трясущимися руками она закрыла лицо и, не сдерживаясь, в голос зарыдала.

Что я наделала?!

В Софии вскипала ненависть, злость и отчаяние. Ненависть на себя. Она проклинала себя за слабость. За слабость перед Блэком. Она ненавидела себя за все чувства, которые он в ней вызывал. Ненавидела за то, что ей было так хорошо. Так хорошо, как никогда раньше. Ненавидела за то, что ей хотелось еще и еще. Ей так хотелось, чтобы Блэк не останавливался, не отпускал ее и никогда не уходил.

Прости меня, Джо…

София зарыдала с удвоенной силой, ненавидя себя за предательство. Каждой клеточкой тела она чувствовала отвращение к себе. Она считала, что предала Джори, предала их дружбу, предала их любовь, предала все те светлые и нежные чувства, что между ними были. Что она одним опрометчивым поступком разрушила все то хорошее, что у них было. И это уже никогда не вернуть и не исправить.

Прости меня. Прости меня. Прости, Джо!

София не знала, сколько она так просидела на ледяном полу захлебываясь в слезах. Выйдя и подойдя к кровати, она почувствовала запах Блэка, все еще витавший в воздухе. Тут же нахлынули воспоминания, как он ее обнимал и целовал. По щекам опять побежали слезы. София попыталась вспомнить прикосновения и поцелуи Джори, но их вытеснял Блэк, со стальными горящими глазами, требовательными губами и сильными руками. Возникал Блэк, который с силой сжимал ее в объятиях и с безумной страстью целовал ее.

София, упав на кровать, продолжала содрогаться в беззвучных рыданиях.

***

– София, если ты немедленно не встанешь, я вызываю Мунго.

Гринграсс нависала над ее кроватью, грозно уперев руки в бока и, кажется, не собиралась никуда уходить.

– Отвали.

– Ты уже второй день так лежишь, – вновь завела пластинку Гринграсс, – я пока что терплю и вру преподавателям, покрывая тебя, но если ты сейчас же не встанешь, я отправляюсь к профессору Слизнорту.

– Чтоб тебя, Гринграсс, – София поморщилась, приподнялась и села на кровати, – встаю я, встаю.

София повернула голову на однокурсницу и та ахнула, прижав руку ко рту.

– Кто это с тобой сделал? – она обошла ее кровать и встала прямо перед ней, с беспокойством оглядывая ее лицо, покрытое красно-синими засосами, и искусанные губы.

– Никто, – зло ответила София, – не задавай лишних вопросов, Гринграсс.

Гринграсс на нее еще взволнованно поглядела и тяжело вздохнула.

– Я тебе ужин принесла, – сказала она и достала пару бутербродов.

– С чего вдруг такая забота?

– Не хочу, чтобы ты в нашей комнате разлагаться начала. Твой убитый вид будет портить весь интерьер. Так что немедленно съешь это. Я не уйду, пока ты этого не сделаешь.

София с недовольством протянула руку и взяла один бутерброд. Гринграсс наколдовала красивый хрустальный фужер, наполнила его водой и села рядом с ней на кровать. София на нее с подозрением покосилась.

– Спасибо, – чуть слышно сказала она.

– Пожалуйста, – Гринграсс поджала губы и бросила на нее короткий взгляд, снова обежав глазами все ее подтеки.

– И за овсянку тоже спасибо, кстати, – вспомнила София. Утром на ее тумбочке появился поднос с овсянкой, тремя видами ягодных джемов и тыквенным соком. Она даже смогла пересилить себя и съесть пару ложек любимой каши.

– За овсянку? – Гринграсс нахмурилась, – я не приносила.

– Нет? – удивилась София, – ну и ладно тогда.

Ей сейчас совсем не хотелось разгадывать, кто о ней позаботился, и тут же забыла об этом.

София молча доела первый бутерброд и принялась за второй. Гринграсс все это время сидела рядом и неуверенно мяла край мантии, каждые несколько секунд бросая на нее взгляды.

– Да говори уже, – произнесла София, видя ее муки.

– Ты можешь не рассказывать, кто это с тобой сделал, – она вновь окинула беспокойным взглядом ее синяки, – слизеринцы уважают чужие тайны и никогда не лезут в чужую жизнь, но мы своих никогда не бросаем. И если тебе нужна помощь, ты всегда ее можешь получить.

– Мне не нужна помощь, – холодно сказала София.

Гринграсс поджала губы и покачала головой.

– Но если тебе так нравится помогать, – сказала София, немного подумав, – можешь сказать мне, как от этого избавиться.

София показала на свои засосы, и Гринграсс удовлетворенно кивнула, словно этого и ждала. Она встала и направилась к своей кровати. Порывшись в тумбочке, она достала целую коробку с различными девичьими приблудами. Перебрав несколько пузырьков и склянок, она достала небольшую коробочку и вернулась обратно к Софии.

– Это специальная мазь, – сказала Гринграсс и села рядом, – позволь?

София кивнула и Гринграсс открыла коробочку, в которой была бледно-розовая вкусно-пахнущая субстанция. Она аккуратно стала наносить ее на кровоподтеки Софии.

– Я знаю, что это сделал Блэк, – вздохнула Гринграсс и посмотрела ей в глаза, продолжая смазывать ее засосы.

– С чего ты взяла?! – у Софии бешено заколотилось сердце. Она и в страшном сне не могла представить, чтобы об этом кто-нибудь узнал. – Это не он.

– Он вчера такой же пришел на занятия, – ответила Гринграсс и ненадолго замолчала, – правда, Блэк этим всем скорее гордился и выставлял напоказ, даже волосы убрал, чтобы лучше было видно.

София слушала, затаив дыхание и не понимая, как ей реагировать на это.

– Разумеется, долго он так ходить не смог, – продолжала Гринграсс, – к обеду его увидела МакГонагалл. Слышала бы ты, как она его отчитывала, гриффиндорцы опять опозорили честь славного и благородного Годрика.

София ей ничего не ответила, поэтому Гринграсс сказала:

– Так что, если это не вы съели лица друг другу, то могу только предположить, что вы оба сражались со стаей бешеных пикси.

– Давай оставим версию с пикси, – усмехнулась София и, пересилив себя, добавила: – Не говори никому, Гринграсс. Пожалуйста.

– Не скажу, – ответила она.

Гринграсс закончила и осмотрела ее лицо, довольная своей работой.

– Есть где-нибудь еще? – деловито спросила она.

– Нет, – ответила София, про себя думая, что Гринграсс последний человек на земле, кому она покажет засосы на шее, груди, руках и на бедрах.

– Хорошо, – кивнула она, – лицо пока что не трогай, мазь подействует уже через пару часов.

– Ладно, – сказала София, – и… еще раз, спасибо, Гринграсс. Оказывается, ты можешь не быть противной.

Гринграсс довольно улыбнулась и сказала:

– Уверена, тебе это тоже под силу, если постараешься.

– Нет, я такой родилась.

Она усмехнулась и снова ушла к своей кровати, убрать свои склянки.

– Надеюсь, завтра ты явишься на занятия, – сказала она.

– Делай, что хочешь Гринграсс, – устало сказала София, – но завтра я на занятия не иду.

– Как это понимать? – Гринграсс забыла про свои пузырьки и грозно уставилась на Софию.

– Так и понимать.

– Я не знаю от чего или от кого, ты тут прячешься, София, но от этого все твои проблемы никуда не уйдут. Больной ты не выглядишь, так что будь добра, не позорь наш факультет.

– Мерлин, Гринграсс, – поморщилась София, – за что ты мне такая приставучая?! Я согласна на сделку. Ты мне даешь еще один день, а в пятницу я пойду на занятия.

В общем-то, София и в пятницу не собиралась никуда идти, но у нее не было сил спорить.

Гринграсс еще долго недовольно на нее смотрела, но потом кивнула.

– Хорошо, еще один день. И кстати, преподавателям я говорю, что у тебя простуда. Сейчас многие младшекурсники болеют, поэтому они верят. Так что придерживайся той же истории.

– Ладно.

София удовлетворенно выдохнула и откинулась на подушки, развалившись на кровати, и только сейчас заметила, что все ее вещи прибраны, а тумбочка и полог отремонтированы.

Она задернула полог со всех сторон и достала колдографию с письмом из тумбочки.

Джо… почему ты оставил меня? Почему?

***

Сна не было ни в одном глазу. Промучившись в постели до двух часов ночи, София поднялась. Нашарив ногами под кроватью свои ботинки, она вытащила их и надела. Вместе с ботинком из-под кровати вылетела пачка сигарет.

Блэк…

Очевидно, сигареты выпали из пиджака Блэка. София взяла их и открыла пачку – сего три штуки. Решив, что ей сейчас не помешает сигарета-другая, она пошла в гостиную, уверенная, что она пустая в такой час.

– Привет, Като, – София с облегчением вздохнула. Она была рада его видеть. Пожалуй, это был единственный человек во всей школе, который ее ни разу не раздражал и не бесил, и которого она была рада видеть в любом своем настроении. Като тут же направил палочку на камин и зажег огонь, без лишних вопросов.

– София, – Като кивнул и проводил ее взглядом, пока она не села рядом, – рад, что ты, наконец-то, вышла из комнаты.

– Да, я приболела.

Като немного нахмурил брови.

– Сейчас тебе лучше?

– Ну, утопиться мне больше не хочется, – мрачно усмехнулась София и достала сигарету из пачки, – наколдуй себе что-нибудь, чтобы я не дымила на тебя.

Она встала с дивана, присела возле камина, прикуривая сигарету, и вернулась обратно на диван, вытянув и положив ноги на кофейный столик. София прикрыла глаза и крепко затянулась, позволяя дыму полностью заполнить легкие. Продержав дым внутри чуть дольше, чем положено, медленно выдохнула. Като за всем этим внимательно наблюдал.

– Даже не осуждай меня, – сказала она, после очередной затяжки, – могу себе позволить.

– Я и не собирался, – ответил Като и показал на пачку, которую она все еще крутила в руках, – это сигареты Сириуса Блэка?

Все внутренности Софии сжались в комок от одного лишь упоминания ненавистного имени.

– С чего ты взял? – довольно грубо спросила она и посмотрела на Като.

– На пачке его инициалы.

София взглянула на нее. И правда, на ребре пачки были выведены буквы: «С.Б.».

– Да, это его, – ответила София.

– Или твои, – вдруг сказал Като.

– Что?

– Или твои, – повторил он, – «С.Б.» и твои инициалы тоже.

– Нет, это не мои, – все также грубо ответила она.

– Давно ты куришь? – спросил Като нравоучительным тоном.

– Давно. Но делаю это очень редко.

Джо терпеть не мог эту привычку.

– В основном только летом, чтобы позлить мамашу, – усмехнулась София. – Действовало всегда безотказно.

– Да уж, не сомневаюсь.

– Так что, если хочешь позлить своего дядю, начать курить – прекрасный способ сделать это.

– Злить его мне совсем не хочется, – скептически заметил Като, – к тому же, не уверен, что он вообще обратит на это внимание.

– Почему?

– Он слишком занят на работе, чтобы замечать такие вещи.

– А кем он у тебя работает?

– Он работает в Министерстве Магии, невыразимцем в Отделе тайн.

– Ого, – удивилась София, – это что-то для умных.

Като слабо улыбнулся.

– Да, туда очень трудно устроиться. Надо быть лучшим.

– Ты, наверное, тоже хотел бы работать в Отделе тайн после школы? – спросила София.

– Мне двенадцать, София, – заметил Като, – я еще не думал, где хочу работать.

– Ой, да брось, Като, – София улыбнулась, впервые за два дня, – кого ты обманываешь?

Като вновь сдержанно улыбнулся.

– На самом деле, мне нравится нумерология и артефакторика, – ответил он, – возможно, я буду работать в этой сфере.

– Звучит…интересно, – соврала София.

– Ты так не считаешь.

– Нет, – усмехнулась София.

– А ты чем планируешь заниматься после школы? – спросил Като, ничуть не обидевшись.

София пожала плечами, вновь почувствовав тяжесть в душе.

– Вернусь во Францию.

Она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, и посмотрела на Като. Он вызывал у нее такое доверие, и ей так необходимо было кому-то выговориться, что она подумала, вряд ли ей еще когда-нибудь посчастливится встретить такого благодарного слушателя.

И такого умного.

– Мы…я с одним моим другом, планировали после школы отправиться в путешествие, – сказала она, – поездить по Европе, может быть, отправиться в Америку и Австралию. Это было моей мечтой.

Она вновь замолчала, в горле встал ком и мешал говорить.

– Твой друг остался в Шармбатоне? – спросил Като.

София мотнула головой.

– Его больше нет, – чуть слышно сказала она.

Като внимательно смотрел на нее и ничего не говорил. София долго не решалась вновь начать говорить. Она никогда и никому не рассказывала про Джори, не рассказывала про то, что случилось с ним, и начать было очень трудно.

– Я как вчера помню свой первый день в школе, – сказала София стеклянным взглядом глядя в огонь, – самый лучший день в моей жизни. День, когда я познакомилась с Джо.

Она опять замолчала на мгновение и продолжила:

– Джо маглорожденный и когда нас только распределили по классам, это грубо прокомментировала одна из старшеклассниц. Он начал придумывать, как бы ей отомстить, и я предложила насыпать ей в белье огненного перца, – София усмехнулась, вспомнив события шестилетней давности. – Всю следующую неделю мы слышали страшный вой этой девицы. С тех пор с ним и сдружились.

Она снова прервалась, сделать очередную затяжку.

– Он был талантливым, один из лучших на курсе, преподаватели им восхищались. Все всегда удивлялись, как мы с ним подружились. Он, маглорожденный и такой умный и я, из древнейшего рода, при этом палочку с трудом в руке держу. Но нам было наплевать на это. Мы развлекались, веселились, издевались над зазнавшимися девицами и постоянно придумывали разные розыгрыши.

Мельком улыбнувшись, она взглянула на Като.

– Это было лучшее время в моей жизни. Учеба в Шармбатоне, развлечения, музыка и Джо всегда рядом.

На нее вновь навалилась тяжесть воспоминаний. Она отвернулась к камину, снова глядя на огонь стеклянным взглядом.

– Каждое Рождество и Новый год мы встречали вместе. У меня дома всегда были приемы важных гостей, на которые меня, как правило, не пускали, поэтому в праздники я всегда была с семьей Джо. Так и в прошлом году. Мы с ним встретились в Рождество, провели волшебный день, но закончилось все как всегда выговором от родителей и запретом покидать поместье. Новый Год, впервые со знакомства, мы отмечали по раздельности. Я писать ему не могла, меня всего лишили в наказание. Поэтому я ждала возвращения в школу и встречи с Джо. Но он не вернулся. Не вернулся и в последующую неделю. Я места себе не находила. Сбежала из школы и пошла к нему.

Она остановилась, не в силах дальше говорить. В горле ком стоял. В груди все сдавило.

– Вместо дома стояли руины. Соседи сказали, произошло убийство, и вся семья похоронена, – у Софии сорвался голос, она сделала небольшую передышку и продолжила, – но на кладбище было только три могилы – его родителей и младшей сестры. Его не было. Соседи делали вид, что не знают, о ком я говорю. Должно быть, им стерли память… Луи, мой брат, сам занимался этим расследованием и сказал, что… что Джо тоже мертв, просто от него ничего не осталось. Он… вроде как защищался… и…

София закрыла лицо руками, стараясь перевести дыхание и не разрыдаться перед Като.

– София, мне так жаль.

– У меня ведь кроме него и нет никого больше, – прошептала она.

Она судорожно вздохнула и выдохнула.

– И вот сейчас я предала его. Предала Джо. С человеком, которого всей душой ненавижу. Я такая дура, Като, – тихо сказала она, – себя я за это ненавижу даже больше. За то, что мне этого так хотелось, и я не смогла удержаться.

Она посмотрела на Като, тот с небывалой серьезностью глядел ей в глаза.

– Если ты этого хотела, тогда может не стоит винить себя за это? – спросил Като, – ты сама говорила, что всегда надо делать то, что хочется, наплевав на чужое мнение. А еще ты говорила, что жизнь без глупостей, скучна и однообразна.

София усмехнулась, удивившись, что Като запоминает ту чушь, что она порой несет.

– Да, я и правда так говорила. Ты еще тогда был со мной не согласен и сказал, что надо вначале думать, а потом делать, учитывать всевозможные риски и последствия.

– Я не всегда прав.

– Но чаще всего, да? – спросила София.

– Чаще всего, – согласился Като.

– И что мне делать, Като? – вопрос был скорее риторическим, София не ждала от него прямого ответа, но все равно надеялась, что он скажет хоть что-то.

– Если ты чувствуешь вину перед Джо, просто подумай, что бы он об этом сказал. Хотел бы он, чтобы ты безвылазно сидела в своей комнате? Или, может быть, он бы хотел, чтобы ты ни с кем не общалась, полностью закрывшись в своем горе. Хотел бы он, чтобы ты отказалась от мечты отправиться в путешествие? Хотел бы он, чтобы ты… «ненавидела» кого-то всей душой, в том числе и себя, за то, что делаешь, что нравится?

– Конечно, он ничего такого бы не хотел! Джо всегда желал мне только лучшего!

– Вот тебе и ответ, что делать.

София долго смотрела на него, тяжело дыша. Да, Джори был бы в ужасе, если бы узнал, как она сейчас живет. И уж точно он не хотел бы быть этому причиной.

– Утрату близкого человека всегда тяжело переживать. Никто не говорит, что ты должна все забыть. Но надо это принять, отпустить его и продолжать жить дальше. Как ты сказала, Джо бы хотел именно этого.

– Ты опять совершенно прав, Като, – печально сказала София и достала вторую сигарету.

– И скажу еще один очевидный факт, курение – зло.

– С этим не поспоришь, – ответила София, с удовольствием затянувшись, – но зло всегда так привлекательно, согласись. Это настоящее блаженство – втянуть в себя дым, позволяя ему заполнить каждую клеточку твоих легких, почувствовать, как едкое облако наполняет тебя и медленно выдохнуть, вновь опустошая легкие. После первой затяжки появляется легкое головокружение и терпкий привкус во рту, после второй начинает покалывать в кончиках пальцев от удовольствия, а после третьей идет полное расслабление.

– А еще от табака желтеют кожа и зубы, портятся волосы, он провоцирует множество болезней и значительно сокращает жизнь. И это я не говорю о его отвратительном запахе.

– Ты весь кайф обламываешь, Като, – усмехнулась София, – а вообще, удовольствие от курения достойная плата за все эти неприятности со здоровьем.

Като поджал губы, явно несогласный с таким утверждением.

Они просидели в гостиной еще пару часов, разговаривая на отвлеченные темы и только уйдя в спальню, Софию поняла, что на душе стало значительно легче.

***

Утром опять кто-то доставил ей поднос с кашей, джемами и тыквенным соком, но в этот раз она съела все полностью. Целый день София провела в спальне, читая «Путешествия с вампиром» – художественную книгу, которую ей дал Като.

Выйдя ближе к вечеру в гостиную, она надеялась встретить Като и, может быть, сыграть с ним в шахматы, но его там не оказалось. Поэтому она разожгла камин и устроилась на диване. Судя по времени, только что закончился ужин, потому что гостиная быстро наполнялась студентами и шумом, и София с радостью отметила, что по этому поводу она не чувствует раздражения.

– Здравствуй, София.

– Привет, – она подняла голову и встретилась взглядом с серыми блэковскими глазами, опять не сдержав внутреннюю дрожь.

Регулус сел на соседнее кресло.

– Думаю, ты хотела бы знать, что мистер Руквуд в Больничном крыле.

– Мистер, кто? – не поняла София.

– Мистер Руквуд, – повторил Регулус, – Като.

– Что с ним? – София заметно забеспокоилась и поднялась с дивана.

– Ничего страшного, обычная простуда, – Регулус тоже поднялся, – сейчас многие младшекурсники болеют.

София кивнула в знак благодарности и направилась на выход из гостиной.

– Подожди, София, – Регулус устремился за ней, – я тоже иду к нему.

– Для чего? – недовольно спросила она. Ей не хотелось оставаться с Блэком младшим наедине.

– Я…староста, мне положено.

София усмехнулась.

– Как хочешь.

Спорить с ним или противиться у нее не было сил.

Уже подойдя к выходу из гостиной, она вдруг остановилась и круто развернулась.

– Я сейчас, – бросила она Регулусу и бегом устремилась в сторону мужских спален.

Быстро найдя комнату с табличкой «Като Руквуд», она зашла внутрь. В спальне сидели два второкурсника, которые изучали какую-то древнюю книгу. Вздрогнув от громкого хлопка двери, они одновременно подняли головы на Софию.

– Где кровать Като? – спросила она у них. В спальне было пять кроватей и все до безобразия идеально заправлены.

Один из студентов молча показал на крайнюю кровать слева. София подошла к ней. Нужная ей вещь лежала прямо на тумбочке, и она порадовалась, что не пришлось шарить по его ящикам. Прихватив шахматную доску, она вышла.

– И какого черта ты ухмыляешься? – беззлобно спросила она у Регулуса, когда подошла к нему, и они вместе вышли из гостиной.

– Я не ухмыляюсь, – ответил Регулус, хотя было видно, как дрогнули его уголки губ. – Это довольно мило, что ты такая заботливая. Като оценит.

София на него недовольно посмотрела, но ничего не ответила – дерзить не было никакого настроения.

– Странно видеть тебя такой молчаливой, – сказал Регулус, когда они в полной тишине прошли несколько коридоров. – За целых три дня ты даже не устроила ни одного скандала в гостиной. У тебя все хорошо?

Софии казалось, он специально ее выводит из себя. Он хоть и говорил спокойно и размеренно, но чувствовалось в его тоне что-то странное.

– Лучше не зли меня, Блэк.

– Этого мне бы не хотелось, – он на нее внимательно посмотрел, – и, кстати, зови меня Регулус.

– Хорошо, – ответила София и подумала, что так действительно будет правильнее. «Блэк» стало дня нее уже именем нарицательным и звучало чуть ли ни как оскорбление.

Регулус…что за имя? Их мамаша явно была не в себе, когда имена придумывала. Или она просто не стала запариваться, открыла карту звездного неба и ткнула туда пальцем.

– Я буду звать тебя Регси, – добавила София, – ты не против, Регси?

София посмотрела на него, но по его спокойному выражению лица невозможно было что-либо понять.

– Если тебе так больше нравится, – ответил Регулус.

Остаток пути они прошли в молчании. Регулус пару раз пытался завести разговор, но София односложно и невпопад отвечала, поэтому он быстро бросил это занятие.

– Здравствуйте, мадам Помфри, мы к Като, – сказал Регулус, когда они зашли в Больничное крыло. Целительница показала им на крайнюю ширму и попросила вести себя тихо.

– Привет, Като, – поздоровалась София, когда они зашли за ширму. Он сидел на кровати под одеялом и у него и правда был очень болезненный вид. Когда он увидел Софию и Регулуса, на его лице промелькнуло удивление.

– Привет. Не ожидал увидеть вас…вдвоем.

София и Регулус сели к нему в изножье кровати по разные стороны и переглянулись.

– Почему это? – спросила София.

Като пожал плечами и ответил:

– Я рад, на самом деле, что вы зашли.

– Как у тебя здоровье, Като? – спросил Регулус.

– Пока что не очень, но мадам Помфри сказала, что к выходным уже буду здоров.

– Отлично, – сказала София и улыбнулась, – без тебя тоска в гостиной.

Като на нее с сомнением посмотрел и только сейчас увидел в ее руках шахматную доску.

– Ты принесла шахматы! – восторженно сказал Като, а София самодовольно усмехнулась.

– Надеюсь, ты не против? – спросила София, – мне пришлось зайти в твою спальню.

– Не против, – Като помотал головой.

– Сыграем? – спросила она.

– Да, давай, – Като устроился поудобнее и взял черные фигурки, которыми он обычно играл.

Они разложили доску и расставили фигурки. Регулус поначалу изредка, а потом все более активно, стал подсказывать Софии, как и куда лучше сделать ход. Она в ответ без конца ругалась и просила не мешать, хоть и признала в конце, что с его помощью ей удалось продержаться куда дольше, чем обычно. Проиграв первую партию, вторую принялся играть Регулус. София за ними со скукой наблюдала и язвительно комментировала каждый ход Регулуса, ставя под сомнение его умственные способности. Он свою партию тоже слил, правда, не так позорно, как София.

Она и не думала, что в компании двух зануд и умников может оказаться вполне весело. Наигравшись в шахматы, они заговорили о квиддиче. Регулус с Софией долго спорили, какая из команд лучше и кто будет участвовать в предстоящем чемпионате мира. Регулус был уверен в участии и победе ирландской сборной, София же лишь надеялась, что ее родная сборная хотя бы сможет пройти отборочные, чего еще никогда не бывало. Потом обсуждали последнюю игру Слизерин-Когтевран, где София все ж таки выразила свое восхищение игрой Регулуса, от похвалы он даже разрумянился. Заметив, что Като не очень нравятся разговоры о квиддиче, Регулус заговорил о нумерологии. Он обсудил с Като теорему Бриджит Венлок и последние новейшие исследования. Тут уже заскучала София и грубо их прервала, попросив обсуждать подобные темы без нее.

– Время посещений закончилось, попрошу на выход, – к ним заглянула мадам Помфри и постучала пальцем по наручным часам. – Скоро отбой.

Регулус тут же поднялся и расправил мантию. София тоже встала.

– Я приду завтра, Като, – сказала она, взлохматив ему волосы.

– Хорошо, – ответил Като, прилизав волосы обратно, – спасибо, что зашли.

– Всегда к вашим услугам, мистер, – София поклонилась.

– Като, может быть тебе нужно принести какие-либо книги или лекции? – спросил Регулус.

– Нет, спасибо, все есть.

– Отлично, тогда до завтра, – сказал Регулус.

– Выздоравливай!

Попрощавшись, они вышли из Больничного крыла и направились в сторону подземелий.

– Завтра я могу к нему и одна сходить, – сказала София. – Совсем не обязательно тащиться вместе.

– Я тоже могу один сходить, – в тон ей ответил Регулус.

– В котором часу ты собираешься к нему идти?

– Еще не решил, – ответил Регулус и посмотрел на нее, – почему ты не хочешь идти со мной? Тебе настолько неприятно мое общество?

– Конечно, нет! – София и сама не поняла, что ее так возмутило, – в смысле…не неприятно. Ты понял, Блэк. То есть, Регси.

Регулус улыбнулся. А Софии захотелось покурить, у нее как раз осталась еще одна сигарета и они как раз пересекали холл.

– Пошли на голгофу, – сказала она и махнула рукой в сторону выхода.

– Отбой с минуту на минуту будет, зачем тебе туда?

– Мы на пару минут всего, – ответила она и пошла на выход. Регулус поспешил за ней, что-то недовольно говоря. – Чего ты боишься? Ты же староста, Регси, тебе можно после отбоя ходить. Разве нет?