Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 122 страниц)

– Домовики приготовили его по моему личному заказу, – самодовольно ответил он. Джеймс достал еще большую тарелку с фруктами и вино. – Это розовое вино Розмерты. Пробовала когда-нибудь?

Лили посмотрела на бутылку и отрицательно помотала головой.

– Не пробовала? – удивился Джеймс, – всем девчонкам оно нравится, – сказал он и тут же прикусил язык.

Лили при упоминании девчонок слегка нахмурилась, но тут же улыбнулась вновь.

– Попробуем, – ответила она, садясь на диван.

Джеймс сел рядом с ней и достал палочку, направив ее на патефон и прибавляя немного звука. Потом, ненадолго призадумавшись, наколдовал два красивых фужера. Конечно, фужеры могла предоставить и комната, но ему нравилось смотреть на восторженное лицо Лили, когда он создает сложные и продуманные до мелочей предметы прямо из воздуха.

– Искусник, – улыбнулась она.

– Я и не такое умею, – двусмысленно сказал он, игриво приподняв брови и следя за ее реакцией.

Лили смутилась, очаровательно покраснев, и чтобы ничего не отвечать, потянулась к винограду, оторвав одну ягодку и беря ее в рот, облизывая после этого губы. Очевидно, не понимая, что в этот момент она выглядит слишком сексуальной.

Джеймс подумал, если так будет продолжаться весь вечер, у него не выдержит сердце, поэтому надо приступать к главной миссии как можно скорее.

Он разлил вино по бокалам и произнес тост:

– За тебя, Лили Эванс!

Она улыбнулась и отпила из бокала, сказав, что вино и правда очень вкусное, имеющее ароматные и ненавязчивые цветочные нотки. А Джеймс подумал, что оно слишком приторное.

Лили ему что-то рассказывала о дополнительных занятиях целительством. Джеймс ее внимательно слушал, задавал какие-то вопросы, но сам был очень далеко отсюда, думая лишь о том, как бы сорвать с нее платье. Напряжение в его теле становилось невыносимым, и он уже начинал нервничать, не зная с чего начать. Но Лили сама ему подсказала.

– О, моя любимая песня! – воскликнула она и повернулась на патефон, палочкой прибавляя звук. Из него начинала звучать песня Space Oddity, спокойная и медленная. И Джеймс решил, что это хорошая возможность начать.

– Может, тогда ты не откажешь мне в танце? – спросил он и поднялся, подавая ей руку.

Лили улыбнулась и, отложив бокал, поднялась.

Он ее с нежностью прижал к себе, положив руки ей на талию. Лили обняла его за шею и положила голову на плечо. Джеймсу в нос тут же ударил запах яблок с медом, от которого у него всегда замирало сердце.

– Я люблю тебя, Лили, – не громко сказал он, поцеловав ее в висок. Она подняла голову и расплылась в улыбке. Джеймс до боли в сердце любил этот вид – когда Лили вот так смотрит на него, с искорками в изумрудных глазах и с улыбкой на губах.

Он наклонился к ней и поцеловал. Вначале медленно, лишь слегка прикасаясь к губам. Одной ладонью обхватив ее за лицо и большим пальцем надавливая на подбородок, приоткрывая ее рот, тут же проникая в него языком. Он целовал ее не спеша и чувственно, постепенно набирая оборот и чувствуя, как она сама начинает все сильнее прижиматься к нему.

Джеймс из последних сил старался сохранить рассудок и не отдаться чувствам, понимая, что если сделает это, то уже в следующую секунду просто-напросто порвет на ней платье.

Он чувствовал, как она напряжена и как ее слегка потряхивает. И он без конца повторял про себя: «не давить, не давить на нее». Он старался быть нежным и внимательным, ловя каждую ее реакцию, каждое ее движение.

Джеймс крепко прижимал ее за талию к себе и без конца целовал ее губы, ее лицо, шею и вновь возвращаясь к губам. Он вел одну руку все выше по талии, перебираясь на грудь и расстегивая верхнюю пуговицу платья. Его рука на мгновение замерла, в ожидании ее реакции. Лили на это никак не отреагировала, продолжая отвечать на его поцелуи. Джеймс расстегнул следующую пуговицу и, чуть погодя, еще одну, с ужасом думая, что их еще почти два десятка, до самого конца подола.

Лили все еще была очень напряжена и скована. Джеймс чувствовал, с какой силой она вцепилась ему в шею и с каким страхом цепляется за него, словно боясь совершить лишнее движение. Но она не противилась ему, не скидывала его руки, как это часто бывало, и не сопротивлялась, а это было уже хорошим показателем.

Он расстегнул платье уже до пояса, продолжая целовать и обнимать ее.

Он сжимал ее грудь, аккуратно переходя на плечи и не спеша сдвигая с них платье. Лили дернулась, вцепившись в его руки, останавливая их, но тут же отпустила, позволяя ему снять платье. Платье с легким шорохом упало на пол.

Джеймсу хотелось ненадолго оторваться от нее и посмотреть на нее в одном белье, но переживал, что смутит ее этим еще больше, поэтому продолжал целовать и руками тянулся к застежке бюстгальтера.

– Нет, – она тут же остановила его руки и на миг оторвалась от него.

– Нет, так нет, – тихо ответил он и, слабо улыбнувшись, вновь прильнул к ее губам.

Дрожащими руками он прижимал ее к себе за талию. Хотя руками ему хотелось сжимать ее грудь, ее ягодицы и быть совсем в другом месте. Но от Лили не было никакой инициативы, она продолжала лишь отвечать на его поцелуи, и Джеймс боялся все испортить лишним движением.

Он лихорадочно соображал, как бы им переместиться в горизонтальное положение. Но в голову не шла ни одна достойная идея. Поэтому он ее просто резко подхватил на руки, под ее вскрик и, опустившись на колени, аккуратно положил ее на пушистый, мягкий ковер. Тут же целуя ее и не давая ей и слова произнести.

Джеймс с осторожностью водил руками по ее телу, прислушиваясь к ее реакции и с удовлетворением понимая, что она не сопротивляется. Хотя по-прежнему, не проявляла инициативы, позволяя лишь трогать себя, чем Джеймс и пользовался.

Джеймс обнимал ее за талию и целовал шею. Одну руку он перевел на бердо, ведя по нему все выше, сжимая горячую кожу и слушая ее прерывистое дыхание. Он вел рукой по самой границе ее белья, одним пальцем зацепившись за край и потянув его вниз, но Лили тут же с силой схватилась за его руку, останавливая.

Он на секунду оторвался от нее, взглянув в глаза. Лили была разрумянившаяся, тяжело дышала и выглядела прекраснее, чем обычно.

– Все хорошо, Лили, – тихо сказал он, глядя в ее затуманенные глаза, – просто расслабься.

Он видел, как высоко вздымается ее грудь и как тело мелко дрожит.

Она ничего не ответила, только вновь притянула его лицо и продолжила целовать. Джеймс воспринял этот знак, как согласие.

Он вновь одну руку опустил ей на живот и, дойдя до границы трусов, тут же запустил ее туда. Лили была очень мокрой. И едва он проскользил пальцами вниз, она издала тонкий вздох и опять вцепилась в его руку.

– Лили, все хорошо, – вновь повторил он и поцеловал ее. Он не спеша стал описывать пальцами небольшие круги, изредка слегка надавливая и нащупывая самую горячую и выпуклую точку, и чувствуя, как Лили ослабляет свою хватку и постепенно расслабляется.

Он во все глаза смотрел в ее лицо, покрытое легким румянцем. Смотрел на ее искрящиеся глаза и воспаленные, приоткрытые губы, из которых вырывались тонкие стоны, вперемешку с его именем. Смотрел на то, как она выгибается, запрокидывает голову и дрожит, на то, как она закусывает губу и прикрывает глаза. Он не мог оторвать взгляда от столь прекрасного зрелища. В паху у него болело и ныло, рука страшно затекла, но он не останавливался ни на секунду, чувствуя, как она близка к кульминации.

Лили закрыла глаза, издавая тонкий, длинный вздох и выгибаясь ему на встречу. Джеймс чувствовал, как все ее тело сводит судорогой. Как она цеплялась за его спину и как дрожат ее ноги.

Он вновь припал к ее губам, продолжая работать рукой, доставляя ей все большее удовольствие. От чего ее трясло и сгибало, она взывала к богам и самому Мерлину.

Джеймс уже плохо соображал. Ему еще никогда никого так не хотелось, как Лили в этот самый момент.

Он вытащил руку из ее трусов и потянулся к ремню на своих брюках, быстро расстегивая его, при этом не прекращая целовать Лили. Но она вдруг отстранилась и взглянула на него расширенными глазами.

– Джеймс, нет, – ее голос все еще дрожал, а взгляд был затуманен.

– Что, нет? – спросил он, целуя ее шею и расстегивая молнию на брюках.

Лили слегка отодвинулась от него и, на мгновение опустив взгляд на его брюки, повторила:

– Нет.

Джеймс ушам своим не верил и думал, что она шутит. Он коротко улыбнулся и облизал губы, вновь поцеловав ее.

– В смысле, нет, Лили?

Он уже потянулся к краю своей футболки, снимая ее, но Лили его остановила и помотала головой, со страхом глядя ему в глаза.

– Серьезно?! – выпалил Джеймс. Внутри него все не просто горело, а полыхало пламенем. Лили ему ничего не отвечала, сидев, прижав к себе ноги и притянув на себя плед. – Ты эгоистка, Эванс!

Джеймс призывал остатки разума и силы воли, чтобы успокоиться и не наорать на нее. Но колотящееся сердце, огонь внутри и тяжесть в паху не оставляли возможности взять себя в руки.

– Лили, – мягко позвал он ее. Она подняла на него глаза. – Что происходит?

Она ему ничего не отвечала, тяжело дыша и все еще со страхом глядя в глаза.

– Лили, ты боишься? – спросил он, с нежностью прикасаясь к ее плечу, от чего она тут же дернулась. – Я же люблю тебя, Лили. Почему ты не можешь позволить мне…

– Я не хочу, – перебила она его. Голос ее по-прежнему дрожал, но взгляд уже стал проясняться.

– А по-моему, очень даже хочешь! – воскликнул он, но тут же постарался взять себя в руки. Он сделал глубокий вдох и спросил: – Ты можешь нормально сказать, что не так?

Она молча таращилась на него, пока не ответила:

– Все так, просто… еще не время.

– Не время? – не выдержал Джеймс, – а когда будет время? Ты меня до свадьбы изводить собираешься? Ну, так я готов хоть завтра на тебе жениться!

– Прекрати, Джеймс…– страх в глазах Лили сменился строгостью.

– Прекратить? Хорошо тебе говорить, сама-то удовольствие получила. А я?

Встретив взгляд Лили, который вмиг стал недовольным, Джеймс понял, что сморозил что-то ужасное. Он тут же замолчал и поубавил пыл.

– Прости, Лили, – сказал он, взъерошивая волосы, – что-то я разошелся. Дело в том, что…я так давно ждал этого момента и думал, ты тоже этого хочешь.

Лили молча смотрела на него, слегка нахмурив брови. А Джеймс не знал, что и еще сказать, поэтому говорил то, что первое на ум приходит. Хотя он знал, что этого делать категорически нельзя.

– Понимаешь, надо мной уже смеются все.

– Смеются? Кто? – непонимающе спросила Лили, нахмурившись еще сильнее.

– Сириус, например! – сказал Джеймс и тут же пожалел, увидев, как вспыхнуло лицо Лили. Вспыхнуло отнюдь не от смущения. Джеймс знал этот огонь ее щек, который не предвещал ничего хорошего.

– Сириус?! – крикнула Лили, вставая на ноги и все еще прикрываясь пледом. – Почему Сириус вообще что-то об этом знает? Неужели ты все ему рассказываешь?

Джеймс тоже вскочил на ноги.

– Конечно, рассказываю! Он же мой друг! – выпалил Джеймс, про себя ругая свою несдержанность и привычку вначале говорить, потом думать. – Нет, конечно же, я ему не все рассказываю. Но о многом он и сам догадывается.

– Поверить не могу, Джеймс! – разочарованно сказала она, все еще сердито глядя ему в глаза. – Это же касается только нас двоих.

– Да ладно? – усмехнулся он, – хочешь сказать, ты никогда не обсуждала это с подружками?

Лили покраснела, на этот раз от смущения.

– Ага! – торжествующе крикнул Джеймс и ткнул в ее сторону пальцем, – не тебе меня осуждать, Лили!

Лили еще с мгновение прожигала его недовольным взглядом, потом подобрала свое платье и начала одеваться, не глядя в его сторону.

– Куда ты собралась? – спросил у нее Джеймс, с возмущением глядя, как она застегивает ряд ненавистных пуговиц.

– К себе, – сердито ответила она, – оставаться сейчас с тобой нет ни малейшего желания. Можешь пойти и рассказать об этом своим друзьям, – она повернулась к нему, застегивая последние пуговицы на платье, и с отвращением сказала, – рассказать, что тебе, наконец-то, удалось пробраться под белье этой недотроги старосты.

Джеймс на мгновение аж растерялся от такого заявления.

– Удалось?! – воскликнул он, – да ни черта не удалось! Этот порог все девчонки на четвертом курсе проходят! Это ты ждала непонятно чего! Видимо, рак на горе, наконец-то, свистнул!

Лили раскрыла рот от возмущения и опять покрылась злым румянцем. Внутри Джеймса все кричало и вопило, умоляя его остановиться, но голос разума уже давно был заглушен обидой и накопленным чувством неудовлетворенности.

– Ну, извини, что я не такая распущенная, как твои девицы!

Она пролетела мимо него и вылетала в коридор, со всей силы хлопнув дверью. Джеймс, хоть и был сейчас очень зол, тут же отправился за ней. До гостиной, конечно, было недалеко, но он не мог позволить ей одной идти по ночному замку.

Джеймс не мог поверить, что такой долгожданный вечер, что так прекрасно начинался, так волнующе продолжался и так отвратительно заканчивается.

С каждым шагом он все больше осознавал, что наговорил нечто очень страшное и ему очень повезет, если удастся вымолить прощение.

Уже подходя к портрету он ее нагнал и схватил за руку, останавливая.

– Подожди, Лили, – виновато сказал он. Она повернулась. В ее глазах все еще плескалось недовольство. – Я опять нес какую-то чушь.

– Да, опять, – сказала она.

– Я виноват, – добавил он, заглядывая ей в глаза. – Но и ты меня пойми. Когда ты такая, – он окинул ее многозначительным взглядом с головы до ног, – рядом со мной, очень трудно сдержаться.

– О, да, представляю, – с сарказмом ответила она, – какой это труд – держать себя в штанах.

– Да, труд! – воскликнул он, но тут же глубоко вздохнул, успокаиваясь, – а еще я не понимаю, чего ты ждешь. Ты знаешь, что я тебя люблю. Знаешь, что я всегда тебя любил и всегда буду любить.

На него вдруг нашло страшное озарение, о котором он до этого и не задумывался. Он с ужасом посмотрел ей в глаза и вполголоса спросил:

– Или это ты меня не любишь?

– Что?! – Лили даже рот в возмущении открыла, – конечно, люблю, Джеймс! Как тебе вообще такое в голову могло прийти?!

Он продолжал сурово смотреть ей в глаза, пытаясь выискать в них правду.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, как никого другого! – сердито сказала она и добавила: – с каких это пор вообще, секс стал показателем любви?

– Да испокон веков так было! – возмутился Джеймс, – если люди любят друг друга, они обязательно тра…занимаются любовью!

Лили поджала губы и закатила глаза.

– И со сколькими уже ты занимался любовью? – спросила она, прищурившись, глядя на него.

– Так тебя это волнует? – с удивлением поинтересовался Джеймс.

– Со сколькими, Джеймс? – повторила она свой вопрос.

– Какая вообще разница? – спросил он, но встретив напряженный взгляд Лили, ответил: – Ну, с четырьмя. И что?

– О, значит мне почетное пятое место? – недовольно поинтересовалась она.

Джеймс уже вновь начал выходить из себя от абсурдности ситуации.

– Ну, не нравится пятое, можешь подождать шестое! – воскликнул он, – желающих на пятое – целый вагон.

Джеймс не мог сказать точно, кто из них двоих больше пришел в ужас от его слов. Ему казалось, сердце остановилось в этот момент. Он уже открыл рот, чтобы хотя бы сделать попытку исправить его плачевное положение, как из-за угла вывернула профессор МакГонагалл. Они оба аж подпрыгнули, не ожидая встретить кого-то в столь поздний час.

– Мисс Эванс, мистер Поттер?! – профессор даже замерла на секунду, – что вы делаете в коридоре в такой час?

Лили с ужасом смотрела на декана. Попалась ночью, после отбоя, она впервые в жизни. Джеймс, обычно мастер придумывать отговорки, не мог и слово вымолвить, думая лишь о том, что Лили его никогда не простит.

МакГонагалл, не дождавшись ответа, сказала:

– Сейчас же идите в гостиную. И минус двадцать баллов Гриффиндору!

Ну, баллы Лили мне точно не простит.

Лили тут же произнесла пароль и они с Джеймсом зашли внутрь. Она сразу устремилась к женским спальням.

– Лили! – позвал ее Джеймс, догоняя и останавливая. – Ты знаешь, я не имел в виде ничего такого!

– Я уже не знаю, что ты имел в виду, Джеймс, – ответила она, вырывая руку из его хватки.

– Я погорячился, – произнес он, виновато смотря на нее.

– Ну так иди, остынь, – сказала она и ушла к себе, не попрощавшись с ним.

Джеймс прошел к камину и устало опустился в кресло. Они с Лили впервые поссорились с того момента, как стали встречаться. Он не представлял, как исправлять всю эту ситуацию. Сердце у него болело. Как и болела душа. Он вспоминал разочарованный взгляд любимых зеленых глаз и сердце сжималось от боли. Хотелось пойти к ней в спальню и умолять ее о прощении, но он боялся, что в таком состоянии только усугубит свое положение.

Если она меня еще пустит к себе.

Он просидел в гостиной не один час, глядя на огонь и размышляя, что ему делать. Что ему делать со своим несдержанным характером, что ему делать, чтобы вымолить прощение и что ему делать, чтобы добиться от нее согласия.

Ни одной достойной мысли в голову не шло и он сам не заметил, как предался воспоминаниям. Он вспоминал о том, как впервые увидел Лили. Вспоминал о том, как впервые позвал ее в Хогсмид.

Вспоминал о том, как понял, что влюбился в нее. Те ощущения он никогда не забудет. Это нечто сродни стремительному полету. Когда летишь так быстро, что дыхание перехватывает, душу переполняет восторг и адреналин, сердце грозится взорваться, а ты счастлив, как никогда и кажется, словно ты всемогущ.

Джеймс вспоминал, что за все четыре года его ухаживаний, на все предложения встречаться, предложения прогулок, свиданий и походов в Хогсмид, Лили всегда отвечала ему категоричным «нет». Но благодаря своему упертому характеру, своей безграничной любви к ней, своему оптимизму и вере в себя, он все-таки смог добиться от нее «да». И он был уверен, ее очередное «нет», однажды, все ж таки, превратится в «да». Он всегда добивается своего и всегда побеждает. А Лили стоит того, чтобы за нее бороться.

Воодушевившись, Джеймс отправился спать, уверенный, что утром он обязательно все исправит.

***

Проспал Джеймс всего пару часов. Вскочив самый первый, он наскоро принял душ, оделся и спустился в гостиную. Он знал, Лили всегда встает рано и надеялся, что встретит ее там.

Как он и рассчитывал, Лили появилась в гостиной спустя долгих и мучительных пятнадцать минут. Она застыла на нижних ступеньках, стоило ей увидеть Джеймса, сидящего возле камина и не сводящего взгляда с лестничного прохода.

Он тут же поднялся и решительно направился к ней.

– Лили, – он остановился в паре шагов от нее. Он смотрел ей в глаза, пытаясь уловить ее настроение. Но не видел ничего, кроме холода. – Лили, прости меня. Пожалуйста. Ты же знаешь, каким идиотом я бываю.

– Знаю, Джеймс, – вздохнула она. Ему показалось, что ее взгляд стал чуточку теплее и это придало ему сил.

Он взял ее за руку и легко потянул на себя, помогая ей спуститься последние пару ступенек.

– Лили, ты никогда, никогда не будешь ни на пятом, ни на шестом, ни на каком последующем месте, – сказал он, прямо глядя ей в глаза. – Ты всегда будешь только на первом месте.

– Джеймс…– начала было Лили.

– Нет, не на первом, – перебил он ее. – В моем сердце, Лили, ты всегда будешь одной-единственной. И ты это знаешь! Для меня никого нет дороже.

– Джеймс… – Лили вновь хотела что-то сказать, но Джеймс не давал ей продолжить.

– И если ты не готова, я буду ждать, – сказал он, стараясь разом выдать весь заготовленный за ночь монолог, – ждать столько, сколько тебе потребуется. Месяц, год, десятилетие! – воскликнул он, про себя надеясь, что Лили все-таки сжалится над ним.

– Джеймс, – Лили уже с трудом сдерживала улыбку, но Джеймса было не остановить.

– И пусть у меня хоть рука отсохнет, но я буду ждать! – сказал с жаром он, понимая, что этого в его заготовленной речи не было и постарался тут же исправиться, – потому что ты, Лили, стоишь того, чтобы ждать.

Он только сейчас заметил, что Лили уже улыбается и в глазах ее довольные искорки.

– Остановись, Джеймс, – сказала она, посмеявшись. – Я не сержусь на тебя.

– Не сердишься? – с сомнением спросил он.

– Нет, – просто ответила она, продолжая улыбаться. – Нет, конечно, вчера я на тебя была зла. Но я же знаю, каким ты бываешь упрямым ослом.

Джеймс во все глаза смотрел на Лили. Смотрел, как искрятся ее изумрудные глаза, как улыбка не сходит с ее губ и не мог поверить, как же ему с ней повезло.

– Лили, за какие такие заслуги мне так с тобой повезло? – спросил он, глядя ей в глаза.

– Вот уж вопрос, Джеймс! – сказала она и подалась ему навстречу, обнимая и целуя.

Джеймс в ответ крепко сжал ее в объятиях.

– Тогда, может, поднимемся к тебе? – спросил он без особой надежды.

Лили пожала плечами и загадочно улыбнулся.

– Может и поднимемся.

Джеймс расплылся в улыбке и наклонился к ней, прижимаясь к ее губам.

– А еще можем повторить то, что было вчера, – сказал он ей на ушко, с нежностью целуя шею. Но тут же оторвался от нее и посмотрел в глаза, – я имею в виду то, что было до ссоры!

Лили улыбнулась и смущенно покраснела. Вся кровь Джеймса тут же прилила к паху, оставив в голове лишь образ Лили, которая прошлым вечером стонала и дрожала в его руках.

– А рука-то не отсохнет? – спросила она, с трудом сдерживая смех.

Джеймс уже хотел что-нибудь пошутить в ответ, как вдруг ему пришла гениальная мысль. Он шкодливо улыбнулся и приподнял брови.

– Помимо рук есть еще, как минимум, один способ, – взволнованно сказал он, сгорая от нетерпения его испробовать.

– Какой? – спросила она, с подозрением глядя на горящие глаза Джеймса.

– Тебе понравится, – ответил он, но заметив ее замешательство и напряжение, добавил, закатив глаза: – не переживай, раздеваться я не буду. Только если ты этого не попросишь.

Она смотрела на него уже с интересом. И Джеймс был уверен, что с предвкушением. Он наклонился к ней и сказал:

– А вот тебе раздеться придется.

Он вновь прижался к ее губам, целуя со всей страстью и любовью. И чувствуя, как в штанах уже все болезненно давит и жмет, и молясь всем богам, дать ему хоть немного терпения.

– Ну так что, мисс Эванс, – спросил он с улыбкой, не на дюйм не отодвигаясь от ее лица, – вы готовы подняться к вам?

– Да, – ответила Лили, расплывшись в улыбке.

========== 48. Последний ингредиент ==========

Северус Снейп

Северус вдруг неожиданно для себя осознал, что в его жизни в кои-то веки началась белая полоса.

Его мать с каждым днем чувствовала себя все лучше. Она писала ему, что чувствует себя бодрой, здоровой и что уже даже способна полноценно колдовать. Он по-прежнему запрещал ей снимать защиту и покидать дом, но ему стало значительнее спокойнее хотя бы потому, что Эйлин, если вдруг это потребуется, сама уже сможет защищаться. Это вселяло надежду, что Пожиратели, наконец, оставят его в покое. На том, что они найдут другой способ для давления, он старался не зацикливаться.

И он не мог не думать о том, что все это благодаря Белби. Конечно, он не сомневался, что и сам смог бы создать такое лекарство, но ему потребовалось бы гораздо больше времени на это. А в тот день каждый час на счету был. Северус хотел как-то отблагодарить Белби, но она сказала, что ей ничего не нужно и что здоровье его матери, лучшая награда, поскольку это говорит о том, что она создала нечто уникальное и ценное.

А еще Северус хоть и старался поначалу это отрицать, но не мог, в конце концов, не признать, что секс с Белби значительно упростил их взаимодействие и скрасил долгие часы, что они проводят в лаборатории или в библиотеке. Между ними и раньше практически не было неловкости и напряжения, но сейчас они и вовсе пропали.

Северус всегда считал, что подобные низменные физические потребности не достойны внимания умного и занятого человека, что они только отвлекают от великих свершений, что они затуманивают мозг животными инстинктами и превращают человека в развратное, похотливое существо, у которого на уме только одно. Но он признал, что был не прав. Как он впоследствии заметил, эти самые низменные физические потребности удивительно прочищают мозги и снимают напряжение. И к работе ты уже приступаешь со свежей головой и новыми идеями. Именно за последнюю неделю, после того, как Белби на него набросилась, они значительно продвинулись в создании волчьего противоядия и были близки к его завершению.

И если Северус поначалу переживал, что Белби может потребовать от него какие-либо серьезные отношения, то вскоре понял, что для нее это не более чем способ отвлечься. Северусу нравилось, что она, как и он, не приемлет всех этих слащавых поцелуйчиков и нежностей. Никакой глупой романтики и сюсюканья. Не было ревности, нервотрепки и переживаний. С Белби все было максимально просто. Если ей хотелось «отвлечься», она прямо об этом говорила и они тут же приступали к делу, без лишних прелюдий, и после этого вновь возвращались к работе.

Северус всегда уважал Белби за ее ум. Он ею всегда восхищался и ценил ее вклад в их общее дело. Но сейчас добавилось еще одно новое чувство – Белби его волновала. Это чувство было приятным и интригующим, заставляя все внутри него напрягаться от предвкушения, стоит ей посмотреть тем особенным взглядом, который значил только одно.

На днях он набрался смелости и решил испробовать один из способов доставления удовольствия, о которых говорил Сириус, выбрав для себя наиболее приемлимый, но Белби ничто не возбуждало так, как успехи в их работе. Северус знал, если у них удачно прошли очередные испытания ингредиента или они вывели улучшенную формулу, Белби будет особенно страстной и еще долго с него не слезет. Поэтому каждый раз он с еще большим пылом и стремлением приступал к работе.

***

Северус с Белби сидели в библиотеке, склонившись над книгами, и молча изучали по десятому кругу всю доступную информацию по оборотням. В создании волчьего противоядия они зашли в тупик. У них уже было двенадцать ингредиентов. Практически у каждого ингредиента рассчитана его дозировка и способ получения, вычислен порядок его добавления в котел и время готовки. Но не хватало чего-то еще. Белби была уверена, что нужен последний, решающий ингредиент. Северус был с ней согласен.

– Надо бы передохнуть и отвлечься, – сказала Белби, поднимая на него голову и двусмысленно приподнимая брови.

Северус на нее хмуро посмотрел.

– Мы «передохнули и отвлеклись» час назад, – ответил он, – такими темпами и к концу года не успеем закончить противоядие.

– Мы так и так не успеем закончить к концу года, – недовольно сказала она, не сводя с него глаз, – работы еще по горло.

– Это не значит, что надо расслабляться, – проворчал Северус, хотя от намеков Белби он уже ощущал легкое возбуждение и в целом был не так и против передохнуть.

– Что ты тут из себя неженку строишь? – спросила Белби, придвигаясь вплотную к нему, – мне тебя каждый раз уговаривать придется?

Она положила свою руку ему на бедро и смело повела ею вверх. Северуса тут же бросило в жар.

– Что, прямо здесь? – прошипел он, головой кивая на стеллажи, за которыми сидели студенты.

– Нет, разумеется, – усмехнулась она, – тут недалеко есть нерабочий туалет, где Плакса Миртл обитает. Там нам никто не помешает.

– Туалет? – поморщившись, спросил Северус, – то есть, как пользоваться одним ножом для нарезки ингредиентов, так ты брезгливая. А как делать это в туалете, так тебе нормально.

– Инструменты должны быть стерильные, – резко сказала она. – Кто знает, какую заразу можно на них перенести? А зелье после этого сразу в помойку можно выкидывать.

– Да, а вот на многовековом бачке от унитаза точно заразы никакой нет, – в ее тоне ответил Северус.

Белби терпеливо прикрыла глаза и тяжело вздохнула.

– Хорошо, где тогда?

Северус на мгновение задумался, прикидывая всевозможные варианты, и ответил:

– В северном крыле есть потайной коридор, о нем мало кто знает, только преподаватели и мы. А в том коридоре есть заброшенный склад…

– Заброшенный склад? – спросила Белби с иронией, – совсем другое дело, не то что туалет.

– Зато он гораздо ближе, – ответил он, – и никто не будет завывать в соседней кабинке!

– Ладно, идем, – сказала Белби, не в настроении спорить.

Они тут же поднялись и стремительно направились на выход, даже не убрав свои книги.

До северного крыла было идти пару минут, и все это время Белби в мельчайших подробностях рассказывала, что и как она будет делать, как только они останутся наедине. Северус должен был признать, что это его заводило похлеще ее домогательств.

Как только они зашли в потайной коридор, он тут же развернул ее на себя и прижался к ней губами, на ходу снимая с нее мантию и наощупь продвигаясь к заброшенному складу. Он спиной толкнул дверь и они завалились внутрь, не разрывая поцелуя и продолжая на ходу раздевать друг друга.

В это же мгновение Северус почувствовал на себе чей-то взгляд, а следом послышался и шум. Он почувствовал, как напряглась и Белби. Он тут же оторвался от нее и резко повернулся.

Его сердце в пятки упало. Он чувствовал стыд, злость и отчаянье. Северус все на свете бы отдал, чтобы не встречать тут именно этого человека. Точнее сказать, двух этих людей.

– Вот это встреча! – Сириус расплылся в своей самой гадкой и вульгарной ухмылке. Он подобрал с пола мантию и кинул ее Бланк, которая тоже выглядела до ужаса самодовольной и переводила насмешливый взгляд с Белби на Северуса.

– Я же говорила, надо было к Миртл идти, – недовольно сказала Белби, поворачиваясь к Северусу. Северус из себя и слово выдавить не мог, с отвращением представляя, что от унизительных шуток Сириуса ему теперь до скончания веков не избавиться.

– К Миртл? – удивленно спросил Сириус, садясь на край старой парты и все еще радостно глядя на друга, – не советовал бы, она будет только мешать.

– Миртл Уоррен бывшая когтевранка и своим она не мешает, – со знанием дела сказала Белби, складывая руки на груди.

– Правда? – Сириус удивленно выгнул губы и снова усмехнулся, – не знал.

В комнате повисло напряженное молчание. Северус с трудом выносил маниакальный восторг в глазах Сириуса и прямо-таки физически ощущал, как в его извращенном мозгу крутятся всевозможные мерзости и низости.

– Пошли, Блэк, – сказала ему Бланк, – видишь, людей задерживаем.

Северус поразился, как изменился взгляд Сириуса, стоило ему перевести на нее взгляд.

Впрочем, ничего удивительного. Эта парочка стоит друг друга.

…но почему именно они оказались здесь?!

– Сириус, – наконец, подал голос Северус, – я надеюсь, ты понимаешь, что об этом никому не надо говорить?

Он с ледяной суровостью смотрел на друга и молил Мерлина, чтобы тот держал язык за зубами. Сириус ничего не отвечал, лишь с улыбкой глядя на Северуса. Северус знал, он специально испытывает его терпение. К его удивлению, ответила ему Бланк: