Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 122 страниц)

Как только Ремус это произнес, он вдруг сообразил, что, вероятно, в этом году они и не встретятся. Джеймс позвал на каникулы Лили к себе в гости, и наверняка планирует провести все праздники с ней. И Ремусу бы не хотелось им мешать. Сириус, скорее всего, и на шаг не отойдет от Софии. И Ремус более чем уверен, что эта парочка займется осквернением поместья в Блэкпуле. А Северус явно будет возле матери все каникулы. Да и с Белби, наверное, захочет увидеться.

На него неожиданно нашла легкая грусть. Предыдущие пять лет в рождественские каникулы они всегда собирались у Поттеров на несколько дней. Это стало своеобразной традицией. И было грустно осознавать, что этого уже не случится.

Разумеется, все равно или поздно заканчивается… мы повзрослели, изменились. Не удивительно, что все предпочтут провести каникулы со своими девушками…

– Мы могли бы тоже встретиться, – Эшли вырвала его из раздумий, сжимая его руку и привлекая внимание. – Погуляли бы по Уиндермиру. У нас там очень красиво, потрясающая природа. Правда, зимой туристов много. Хотя, вообще-то, их круглый год много. Зато зимой работает несколько ярмарок! Жаль не удастся посмотреть морское чудовище, оно редко появляется на поверхности озера. Но можно посмотреть Камберлендские горы, там, между прочим, находится самая высокая точка Англии! Или сходить в Лейк-Дистрикт!

Эшли было не остановить. Она ему в красках описывала все красоты заповедника, поблизости от которого живет ее семья. Рассказывала о ярмарках, что проводят в их графстве, и что в прошлом году приезжал самый настоящий вампирский клан. И долго жалела, что не будет возможности взглянуть на чудовище, что живет в озере. Эшли и сама его никогда не видела, но свято верила во все легенды, что ходили в их городке об этом существе.

– Я думаю, это отличная идея, – сказал Ремус, когда она, наконец, закончила рассказывать.

– Правда? –на ее губах тут же засияла улыбка.

– Правда, – Ремус улыбнулся в ответ. Он и сам хотел бы встретиться с ней в каникулы, понимая, что за это время успеет по ней сильно соскучиться, а раз уж и все друзья будут заняты, то обстоятельства складывались как нельзя лучше. – Можно встретиться в Новый год…

– Будет здорово, если ты приедешь на пару дней ко мне, – выпалила она, не дав ему договорить до конца. – Мои родители приглашают тебя в гости, да и братья хотят с тобой познакомиться.

Вот и случилось то, чего он больше всего боялся. Знакомство с ее семьей. Это важный шаг для любого человека, а уж для него-то особенно. Ни одни родители не пожелают такого счастья своей дочери, как оборотня в пару. А если они продолжат встречаться, правда однажды всплывет. И ее семья его возненавидит.

Ремус покосился на Эшли. Он все еще не рассказал ей о своей болезни, хотя давно должен был сделать это. Он видел, с каким доверием она к нему относится, с какой нежностью смотрит. Он медленно влюблялся в ее ласковые прикосновения, в ее звонкое щебетание, в ее мягкие волосы, заплетенные в косы. Влюблялся в ее лучистую улыбку и сияющие глаза. Влюблялся в то ощущение тепла и уюта, что появляется в его душе рядом с ней. В ощущение легкости и света, что неизменно ее окружало. И, вероятно, он боялся лишиться всего этого. Боялся, что если расскажет ей правду, она не только отвернется от него, она будет смотреть с отвращением, будет жалеть обо всех поцелуях, что дарила ему, о времени, что провела с ним.

Ремус оправдывал себя тем, что он не заходит слишком далеко. Как бы ему не хотелось стать ей ближе, во всех смыслах этого слова, он не заходил дальше нежных поцелуев и легких объятий. И надеялся, что она не будет питать к нему еще большего презрения и отвращения хотя бы потому, что он не воспользовался ею.

Временами у него мелькала безумная мысль: никогда ей не рассказывать о ликантропии. Он даже думал, что смог бы прожить так всю жизнь, это вполне реально – придумывать отговорку раз в месяц, объясняя, куда он пропадает. Уж что-что, а притворяться обычным человеком он научился идеально. Только вот обманывать ее доверие он вряд ли сможет. Кого угодно, только не ее.

– Что скажешь? – спросила она, заметно волнуясь.

– Я… я не знаю, Эшли, – ответил он.

Ремус был совершенно не готов к такому шагу. В основном потому, что перед этим необходимо было объясниться с Эшли и во всем ей признаться. А он оттягивал этот момент до последнего.

– Думаешь, я слишком тороплюсь? По-твоему, еще рано с родителями знакомиться? – затараторила она, смущенно покраснев и опуская глаза. – Просто… я о тебе в каждом письме родителям рассказываю. И ты им очень нравишься. И я подумала, что это отличная идея – познакомить вас. Но, может, и правда, еще слишком рано. Дело в том, что… ты мне очень нравишься, Ремус. Вот я и решила… почему бы и нет? Да и родителям будет спокойнее, когда они увидят тебя и поймут, какой ты хороший…

Он не мог видеть ее разочарованное лицо. У него сердце кровью обливалось, едва из ее глаз пропадали лукавые искорки. Это было выше его сил.

– Эшли, – он взял ее за руку, заглядывая в глаза, – Эшли, ты права. Полностью права. Я тоже думаю, что нам надо познакомиться.

– Ты не шутишь? – тихо спросила она, приподнимая уголки губ.

– Нет. Я тоже думаю, что нам пора познакомиться с твоими родителями.

И самое главное, пора признаться во всем тебе.

– Да, в эти познакомишься, а пасхальные каникулы все у нас проведешь! – воскликнула она.

Эшли, в состоянии полнейшей эйфории, начала строить планы не только на рождественские каникулы, но и на пасхальные, до которых было еще несколько месяцев.

Ремус слушал ее вполуха, больше переживая по поводу знакомства с ее родителями. Он не представлял, как себя вести в таких случаях, и что следует говорить. И старался не слушать внутренний голос, который говорил, что когда он признается Эшли в ликантропии, то знакомиться с ее родителями вообще не придется.

Она, очевидно, заметила его волнение, и тут же стала успокаивать.

– Если ты нравишься мне, то и родителям, без всяких сомнений, понравишься! Да и вообще, в мире, наверное, не существует человека, которому ты мог бы не понравиться? – произнесла она, и, не дав ему ответить, продолжила: – Единственная проблема может возникнуть с Эриком – средним братом, он порой слишком рьяно меня оберегает, – Эшли мило сморщилась, впрочем, вполне довольная такой заботой. – Он будет строить из себя грозного брата, но ты не поддавайся на провокации.

– Я постараюсь, – улыбнулся он, не сводя с нее влюбленного взгляда.

Ремус и сам не заметил, в какой момент для него стало так важно видеть ее счастливое лицо. Как так получилось, что он не слышит голос разума, что требует или же порвать с ней, или же рассказать о болезни, полностью ослепленный ее улыбкой. Не понимал, почему вообще разрешил себе влюбиться в нее и сблизиться с ней. И почему тянет с важным разговором.

– Вы что тут делаете?! – воскликнула мадам Пинс, поднимая на них сердитый взгляд, когда они проходили мимо стойки библиотекаря. – Уже давно был отбой!

– Простите, мадам Пинс, мы так увлеклись Трансфигурацией, что потеряли счет времени, – Эшли невинно взмахнула длинными ресницами, состроив жалостливое лицо. Ремус, взглянув на это, простил бы ей все ее грехи. И даже мадам Пинс немного смягчилась.

– Ладно, – она поджала губы и кивнула им на дверь, – живо идите отсюда.

– Мадам Пинс такая строгая, – произнесла Эшли, когда они вышли в коридор. – «Давно был отбой», да колокол только что прозвенел! – улыбнулась она.

– А мы значит, «увлеклись Трансфигурацией»? – спросил у нее Ремус, расплываясь в улыбке. К учебникам они так и не притронулись, хотя провели в библиотеке несколько часов.

– Я, все-таки, мешала тебе, – она жалобно взглянула на него, беря за руку, – а ведь обещала этого не делать.

– Пустяки, – отмахнулся он, – изучать основы детрансфигурации не так интересно, как тебя слушать.

Они остановились возле мраморной лестницы. Ремус потянул ее вниз, чтобы проводить до гостиной Пуффендуя, а Эшли потянула его в коридор, ведущий в западное крыло.

– Ты куда? – удивленно спросил он. – Ваша гостиная в другой стороне.

– Я хочу показать тебе кое-что интересное, – заговорщически прошептала она.

Ремус показательно взглянул на часы.

– Но уже и, правда, был отбой, – сказал он строгим голосом.

– Правила существуют для того, чтобы их нарушать, Господин Мародер, – Эшли лукаво улыбнулась, потянув его за собой.

Ремус поразился, как это он упустил в ней такую черту, как тягу к нарушениям правил. Он таких обычно за милю чувствовал. Но с нескрываемой улыбкой пошел за ней.

Он вдруг вспомнил, что Эшли рассказывала ему о том, что в западном крыле водятся гелиопаты, и понадеялся, что она идет показывать не их.

– Мы идем смотреть гелиопатов? – осторожно поинтересовался он.

– Не совсем, – ответила она, – как удалось выяснить, их можно будет увидеть только в мае.

Да-да, конечно. В мае.

– Что значит, не совсем?

– Немного терпения, Ремус, – она широко улыбнулась и ускорила шаг.

Эшли протиснулась в узкий проход, в который Ремус с трудом пролез следом. Он с удивлением отметил, что они с Мародерами тут не бывали и не знали об этом ходе.

Они оказались в темном, узком коридоре, в конце которого находилась круглая комната, с пола до потолка окруженная витражными окнами, сквозь которые пробивался тусклый свет.

– Смотри, – восторженно прошептала Эшли.

В воздухе витали едва уловимые красные искорки, которые отражались в окнах и создавали поистине волшебную атмосферу. Она аккуратно задела пальчиком один огонек, что тут же мягко отлетел в сторону, отбрасывая блики на ее лицо.

– Что это? – вполголоса спросил Ремус, затаив дыхание от окружающей красоты.

– Ксено и Пандора говорят, что это зародыши гелиопатов, – сказала она.

Вся магическая атмосфера тут же спала, и Ремус взглянул на Эшли, стараясь сдержать смешок.

– Они потом превратятся в пылающие создания, которые будут сжигать все на своем пути, – добавила она.

– Да, опасно держать таких в школе, – Ремус старался говорить серьезно, но ехидство все равно проскальзывало в голосе.

Хотя меня же держат…

– Ксено собирается написать письмо Министру, чтобы он подумал о том, чтобы приручить их и включить в свою армию, – сказала Эшли, взмахивая рукой и заставляя огоньки разлетаться в разные стороны.

– Армию… гелиопатов?

Эшли на него посмотрела, слегка сдвинув брови.

– Ты мне не веришь?

– Тебе-то я верю, – сказал Ремус, подходя к ней ближе и беря за руки. – А вот вашему Ксено, не очень.

– Да, он немного странный, – Эшли улыбнулась, – но очень умный.

– Не сомневаюсь. До такого ведь еще и додуматься надо.

Она приподнялась на носочках, обвивая его шею руками, и с нежностью прикасаясь к губам. Он приобнял ее за спину, с любовью отвечая на ее поцелуй.

Эшли все теснее прижималась к нему и все с большей страстью целовала его.

Ремус чувствовал, как с каждой секундой все сильнее разжигается огонь внутри, как рвется наружу то темное существо, что он старательно прячет, требуя большего.

Он как никогда остро ощущал ее запах, исходивший от кожи, ощущал жар ее тела. Он ощущал все ее чувства, что волнами отдавались на нем, желая близости. Ремус все сильнее сжимал ее талию, прижимая к себе, все сильнее углублял поцелуй. Он с удивлением отмечал, что она не испытывает ни страха, ни волнения, с каждым мгновением все больше открываясь ему.

Все его нутро, зверь, спящий внутри, требовали немедленно продолжить, желая прикоснуться к горячему телу. Но разум, как и всегда, взял вверх.

Он с трудом отстранился от нее, пытаясь унять колотящееся сердце и сбившееся дыхание. Ремус понимал, что вряд ли будет более удачный момент, чтобы все ей рассказать. Он прикоснулся к ее лицу, глядя в ее прозрачные глаза с поволокой, и произнес:

– Эшли, я… я должен тебе кое-что рассказать.

Она внимательно смотрела в ответ, ничего не говоря.

– Я… Эшли, я…

Слова застревали в горле, не давая произнести и звука. Когда он представлял этот момент в своей голове, признание давалось ему нелегко. Но в реальности это оказалось абсолютно невозможно.

Он смотрел в ее глаза, полные обожания и нежности, и боялся даже представить, как сменится ее взгляд, когда она узнает правду.

Он столько раз это видел. Отвращение в глазах, когда люди узнавали, кто он. Испуг и презрение. Жалость. И он не хотел видеть подобное в светлых глазах Эшли.

– Ремус? – тихонько позвала она.

Он понимал, что ему надо собраться с духом. В последний раз. И все сказать ей.

– Эшли, я… я влюбился в тебя.

Это была правда. Искренняя правда, что уже давно переполняла его душу. Но это было совершенно не то, что он собирался сказать.

– Я просыпаюсь с мыслями о тебе, и засыпаю, – продолжил он, уже не в силах остановиться. – С тобой я чувствую себя таким безгранично счастливым. Раньше я и не думал, что такое возможно… И…

– Ремус, – перебила его Эшли, глядя на него влажными от переполняющих эмоций глазами, – я тоже… тоже влюблена в тебя. И я так счастлива, что ты это сказал.

Он наклонился к ней, вновь целуя. Все его нутро так и кричало о том, что он не заслужил этого, не заслужил от нее этих слов. Ведь она даже не знает, кто он, и что он из себя представляет на самом деле.

Ремус вполне осознавал, что этим признанием он только все усугубил, но ничего поделать с собой не мог.

Проводив ее до гостиной, он пошел к себе. Всю дорогу он проклинал себя за слабость и трусость. Без конца говорил себе, что Эшли влюблена не в него, а в того, кем он старательно притворяется. И знала бы она правду, она бы и на милю к нему не подошла.

Ремус твердо решил рассказать ей все в последний день, перед тем как они разъедутся на каникулы. Он не испортит ей рождественский бал свои признанием, а в каникулы у нее будет время об этом подумать. И возможно, она сможет принять его таким, какой он есть.

Но, разумеется, никаких надежд даже строить не надо.

…я всегда знал, что мне уготовлено по жизни, и для нее там места нет.

Ремус зашел в пустую спальню. На часах была уже полночь, а в комнате никого не было, и он вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Он уже во второй раз за вечер подумал, что они все стали друг от друга отдаляться. У каждого стали появляться свои интересы, занятия и тайны, в которые не посвящают других.

Сириуса он не видел уже пару дней. Ремус, конечно, был счастлив за него. Сириус хоть и не признал в открытую все свои чувства, но сейчас их хотя бы не отрицает. Для него это большой шаг и Ремус был за него искренне рад.

Джеймс каждую свободную секунду проводил с Лили. Тут Ремуса ничего не удивляло, он давно был к этому готов. Все они понимали, что как только Лили ответит взаимностью Джеймсу, то сразу уйдут для него на второй план.

Северуса он видел только на занятиях. Все остальное время друг где-то пропадал, возвращаясь в спальню всегда самый последний из них. Он не говорил им, чем занимается. И сколько Ремус не пытался пробиться сквозь стену, что окружала Северуса, он так и не смог уловить ни малейших эмоций. Если раньше он отчетливо видел волнение и страх, то сейчас была лишь непробиваемая пустота. Это сильно беспокоило Ремуса, но он не представлял, как вытащить из него хоть что-то, чтобы ему помочь.

– Рем, еще не спишь? – в комнату влетел Джеймс, с разбега падая на свою кровать.

– Нет, но собираюсь.

– А где остальные?

– Северус, очевидно, все еще занимается, – ответил Ремус, – а Сириус… полагаю, никак не может насладиться обществом Софии.

Джеймс довольно усмехнулся.

Он начал что-то говорить о том, что завтра куча важных предметов, и уж на них-то Сириус придет. Ремус его практически не слышал, полностью уйдя в свои мысли, вновь задумавшись об Эшли.

–… Рем, ты тут?

– Что? – растерянно переспросил он, поворачиваясь к Джеймсу.

– Что с тобой? – спросил Джеймс, садясь на кровати и внимательно глядя на него.

– Ничего, – он пожал плечами, но в тот же момент устало сел на кровать, с беспросветной тоской посмотрев на Джеймса. – Я никак не могу признаться Эшли… в том, что я…

– Почему? – спросил он, после долгого молчания.

– Как я это скажу? – с отчаяньем в голосе произнес Ремус. – Она же меня возненавидит после этого!

– Бред! – Джеймс тут же стал сердитый. – Да, у тебя есть… небольшая проблема, но это не делает тебя хуже!

Ремус печально усмехнулся. «Небольшая проблема». Джеймс всегда говорил так, словно Ремус простудой приболел, а не носит внутри себя чудовище.

– Эшли отличная девчонка! – Джеймс вскочил на ноги, размахивая руками для большей убедительности. – Она все поймет и примет тебя! Как и мы однажды!

– Только она не заслуживает такого, – сказал Ремус.

Джеймс издал громкий стон, хватаясь за волосы.

– Даже не начинай! – воскликнул он. – Не заслуживает. Да любая девчонка будет настоящей счастливицей, если тебя отхватит! Если Грин бросит тебя после этого, она будет просто тупицей!

Ремус нахмурился, но ничего не ответил.

– Ты спрашивал у Сириуса, почему он отталкивает Бланк, тогда как он с ней счастлив, – сказал Джеймс. – А сам делаешь тоже самое с Грин.

– Это совершенно разные вещи.

– Это одно и то же, – перебил его Джеймс. – Ты решаешь за нее, ты даже не знаешь, что она сделает, когда узнает правду. Может, ей глубоко плевать на это? А может, она вообще тащиться от этого будет? Знаешь, у некоторых девчонок очень необычные фетиши, – Джеймс вдруг задумался, – Лили на днях сказала, что ей нравятся мои рога…

Ремус не сдержал улыбки.

– Звучит весьма двусмысленно, конечно, – добавил Джеймс, нахмурившись.

Ремус чуть слышно рассмеялся. Он всегда удивлялся способности Джеймса свести любой серьезный разговор к шутке.

– А как-то раз она угрожала, что повесит мои рога над камином, – Джеймс вытаращил на него глаза, – нет, ты представляешь?!

– Представляю, – кивнул Ремус, с улыбкой до ушей, – не только ей хотелось бы это сделать. Думаю, всех из нас временами посещает такая мысль.

Джеймс начал громко возмущаться, а Ремус только поражался, как он мог чувствовать себя одиноким. Уж с кем-кем, а рядом с Джеймсом такое никогда не случится. Он обладал удивительной силой, заражая всех вокруг жизнелюбием и оптимизмом.

– А-а, ты опять ушел от разговора! – возмутился он. – Мы же о тебе говорили!

– Это не я ушел, а ты ушел! – возмутился в ответ Ремус, продолжая улыбаться.

– Значит, так, – Джеймс хлопнул в ладоши, потирая их, – даем тебе время до каникул, чтобы признаться во всем Грин. Не успеешь, запрем вас в классе.

– Тебе все неймётся кого-нибудь в классе запереть? – Ремус улыбнулся еще шире.

– Не переводи тему, Рем.

– Да, да, я согласен, – кивнул он, – до каникул все расскажу. Я и сам планировал так сделать.

– Хочешь признаться ей на балу?

– На следующий день, – ответил Ремус, – перед отъездом домой.

– Разумно, – согласился Джеймс.

Джеймс стал укладываться спать, попутно рассуждая, как лучше Ремусу признаться во всем Эшли, предлагая десятки вариантов.

– Или, например, так: «Эшли, тебе кажется, у меня нет странностей, но раз в месяц я люблю повыть на луну». Или так: «Дорогая, ты думаешь, что я добрый и пушистый, но одну ночь в месяце я злой и мохнатый». Или ты можешь показать ей своего Патронуса и спросить, что она думает о волках, и не хотела бы она войти в твою стаю.

Ремус лежал в темноте, прикрыв полог, и с улыбкой слушал Джеймса, в очередной раз поблагодарив судьбу за замечательного друга. И убедившись, что этот друг абсолютно прав. Ему необходимо набраться смелости и все рассказать Эшли.

…может быть, она и правда сможет принять меня таким?

========== 72. Дело практики ==========

Лили Эванс

– Ну, как у вас с Джеймсом дела? – спросила Алиса, двусмысленно приподняв брови.

– Хорошо, – ответила Лили, тут же покраснев и опуская глаза.

– Ой, да ладно, Лилс, – подруга встала с ее кровати и подошла к ней. – Уже больше недели прошло, а ты мне так ничего и не рассказала! Как все было… чем все закончилось?

Алиса села к ней за стол, подперев голову рукой и вопросительно на нее посмотрев.

– Никаких подробностей! А я тебе, между прочим, все рассказывала, как у нас было с Фрэнком!

– Ну… а что ты хочешь знать? – спросила Лили, поднимая на нее взгляд. – Я там слезы рекой лила, Джеймс тоже, кажется. Потом нас МакГонагалл увидела…

– Эта история превратится в легенду! – похихикала Алиса. – То-то она вас сейчас полностью игнорирует на занятиях. Даже Поттера перестала спрашивать, а ведь он ее любимчик!

Лили все еще сгорала от стыда каждый раз, сидя на первой парте перед профессором. МакГонагалл действительно игнорировала их с Джеймсом, стараясь лишний раз даже не смотреть на них. Но если Лили была этому только рада, ей было неловко встречаться взглядом с профессором, то Джеймс, напротив, всячески привлекал внимание к своей персоне. Лили поражалась терпению профессора и ее хладнокровию.

– Я даже переживала, что меня значка лишат!

– Да ты что, – усмехнулась Алиса, закатив глаза, – ты свое звание старосты школы полностью заслужила. Да и за что тебя лишать? За то, что удовольствие получала?

Лили скептически поджала губы на это. Алиса прищурилась, внимательно на нее посмотрев.

– Ты ведь получила удовольствие?

– В тот раз, конечно же, нет! – с жаром сказала Лили, вновь краснея.

– Было больно? – поморщившись, спросила Алиса.

– Поначалу, да… больно. Но я готовилась к худшему, а оказалось, не так и страшно. Под конец было даже… приятно.

Алиса довольно улыбнулась.

– Значит, Поттер таки сделал все в лучшем виде.

– Наверное, – Лили смущенно улыбнулась.

Алиса мечтательно вздохнула, глядя на нее затуманенным взглядом.

– Ну, а сейчас? – спросила она. – Сейчас тебе нравится?

– Да, нравится, – ответила Лили.

Она могла с Алисой обсудить абсолютно любую тему, кроме этой. И сейчас чувствовала себя крайне неловко от подобных вопросов. К тому же, у нее с этим была некоторая проблема, которую она не решалась озвучить даже в своей голове.

– Как-то ты без особого энтузиазма отвечаешь, – Алиса посмотрела на нее, сдвинув брови. – Тебе точно нравится? Ты получаешь полнейшее удовольствие?

Лили на нее непонимающе уставилась, покрываясь красными пятнами.

– Когда так хорошо, что хочется всему миру в любви признаться, – Алиса прикрыла глаза, расплываясь в широкой улыбке. – Так хорошо, будто ты в раю! Словно на седьмом небе от счастья…

Лили во все глаза смотрела на ее разрумянившееся лицо.

– Да? – спросил Алиса, открывая глаза. – Или, все-таки, нет?

– Не знаю, – неуверенно произнесла Лили. – В смысле, мне хорошо с ним, мне все безумно нравится, но…

– Но ты не получаешь оргазм?

Лили закрыла бордовое лицо руками.

– Кажется, нет, – промычала она в свои ладони.

– Если «кажется», то точно нет, – заключила Алиса. – И вообще, тут нечего стесняться! У меня, например, с Фрэнком это через раз выходит. Такое бывает.

– Правда? – Лили, наконец, отняла руки от лица.

– Конечно, – кивнула она. – Это ведь дело практики. И доверия между партнерами.

Лили ее внимательно слушала.

– Что говорит Джеймс по этому поводу? – деловито спросила она.

– Джеймс? – Лили в ужасе распахнула глаза. – Я ему не говорила! Вдруг он обидится?

– Джеймс не обидится, – Алиса махнула рукой на нее. – И даже если обидится, то что? Такие вопросы надо решать. И надо решать в паре. С кем, как не с ним, обсуждать такое важное дело?

– Да, наверное, ты права… просто… Джеймс он всегда такой нежный со мной, такой внимательный. Всегда заботиться, чтобы мне было хорошо и… и мне и правда хорошо! Но… как будто хорошо не до конца, как будто вот еще немного и… – Лили опустила плечи, не зная, как правильно описать свои ощущения. А еще она не знала, как описать то, что порой ей не хватало некой жесткости от Джеймса. Он всегда относился к ней, как к хрустальной, того и глядишь разобьется, а ей временами хотелось, чтобы он вел себя немного грубее.

– И почему ты не говоришь об этом Джеймсу?

– А как я ему скажу? – Лили вытаращила на нее глаза.

– Так и скажи: «Поттер, не расслабляйся, я еще не кончила», – ответила Алиса, пожав плечами. – Конечно, от него тут зависит только половина, но так как ты еще новичок, пусть покажет тебе, что да как.

Лили с сомнением на нее смотрела. Она все равно не представляла, как скажет об этом Джеймсу, она не хотела его расстраивать.

– Не хочешь ему говорить, боишься обидеть, – сказала Алиса, – тогда пробуй сама. Позу сменить или руками помочь…

– Алиса, прекрати, – Лили опять густо покраснела. – Мне неудобно о таком говорить!

– А с кем тебе еще об этом говорить, если с Поттером ты боишься? Вот и потренируешься на мне.

– Это необязательно, – нечленораздельно произнесла Лили.

– Тебе как больше нравится? – Алиса не обратила внимания на ее слова, продолжив напирать с вопросами. – Сверху, снизу, сбоку…

– Не знаю! – воскликнула Лили, чувствуя, как горит лицо.

– В смысле, не знаешь?

– Не знаю, – повторила Лили, стараясь унять колотящееся сердце. – Джеймс всегда решает… ему нравится, когда я… – под конец Лили совсем смутилась, и окончание слов было уже не разобрать.

– Что значит, Джеймс решает? – возмутилась Алиса. – А ты что, не участвуешь в процессе?

– Участвую, но… обычно он руководит. А я… Вдруг я сделаю что-то, что ему не понравится? Или какую-нибудь глупость совершу… повернусь не так или… буду выглядеть, как полная дура! Или вдруг у меня лицо смешное в этот момент!

…видела бы ты, какое лицо у Джеймса в такие моменты…

– Лица смешные практически у всех в такой момент!

– Ты-то откуда знаешь? – печально усмехнулась Лили.

– Девочки рассказывали, – ответила Алиса, улыбаясь. – И вообще, Лили, я тебя не узнаю, – Алиса сложила руки на груди, строго на нее посмотрев. – Ты же у нас первая студентка! Откуда такие сомнения в себе? Где твоя уверенность?

– Тут-то по учебнику не научишься! – воскликнула она. – Знала бы я теорию, может, и легче было бы!..

– Кстати! – у Алисы загорелись глаза, и она приблизилась к Лили. – Я на неделе у наших шестикурсниц видела журналы… как раз такого направления. Можешь конфисковать их. Как староста. И изучить вопрос.

– Правда? – заинтересованно спросила Лили, но тут же спохватилась. – Нет… это будет не правильно.

Алиса недовольно фыркнула.

– Пока ты думаешь, что правильно, а что нет, жизнь проходит без оргазмов.

Лили и съязвила бы в ответ, да так покраснела, что рот открыть не решалась.

– Ой! Смотри, кажется, это к тебе! – Алиса встала со стула и направилась к окну, распахивая его и впуская полярную сову внутрь.

– Гизмо! – воскликнула Лили, устремляясь к своей сове. – Привет! Долго же тебя не было, – она ласково погладила сову по пёрышкам, мысленно поблагодарив, что та спасла ее от неловкого разговора.

– Из дома пишут? – спросила Алиса.

Лили ей кивнула, отвязывая письмо от лапки совы.

– Я тогда пойду, – произнесла Алиса, – мне еще чары попрактиковать надо. А ты подумай о журналах, – она ей подмигнула и пошла на выход. – А еще лучше, поговори с Джеймсом! Все-таки, это касается вас двоих и он должен об этом знать.

– Да, наверное, надо, – неуверенно протянула Лили.

Алиса с ней попрощалась и закрыла за собой дверь.

Лили насыпала в небольшую тарелочку хлопьев для своей совы и, сев обратно в кресло, раскрыла письмо.

«Дорогая наша Лили,

Получили твою посылку со сладостями. Все, как и всегда, очень вкусно. Даже Петунья согласилась попробовать шоколадные котелки. И хоть она ничего не сказала, мы видели, что ей понравилось.

Кстати, о Петунье. Она передает, что изменила свое решение и хочет, чтобы ты тоже присутствовала на семейном ужине, когда придет знакомиться ее молодой человек.

Надеемся, что Рождество ты встретишь с нами. И может быть, нам удастся наконец-то познакомиться с Джеймсом. Передай ему, что мы будем рады видеть его на каникулах и скажи, что нам не терпится с ним увидеться.

Как твои дела? Как учеба?

Папа передает, чтобы ты не сидела по полночи над учебниками, и больше отдыхала.

Уже считаем дни до твоего приезда домой.

Любим и скучаем.

Петунья, мама и папа»

Лили свернула письмо и убрала его в тумбочку.

Все-таки, они заставили Петунью изменить решение…

Лили понимала, что сестра вряд ли добровольно бы согласилась знакомить ее со своим женихом. Без давления родителей тут явно не обошлось. Лили не могла сказать, что не рада этому. Она все еще не теряла надежду наладить отношения с сестрой. И верила, что как только Петунья найдет свое счастье, она сможет изменить свое отношение к ней. А Лили в свою очередь, сделает все возможное, чтобы понравится ее жениху и быть с ним в хороших отношениях. Может быть, хотя бы через Вернона ей удастся вновь сблизиться с Петуньей. Потому что так не должно быть, чтобы две сестры враждовали.

…а еще они приглашают Джеймса…

Ну, знакомить их с Дурслем точно идея плохая, а вот с родителями можно.

Лили вдруг вспомнила, что Джеймс пригласил ее к себе на каникулы, а она все еще не дала ему ответ.

Только она подумала о нем, в дверь спальни раздался глухой стук, ставший уже привычным. Лили тут же устремилась к двери, на ходу расплываясь в улыбке.

На пороге стоял величественных размеров олень. Лили каждый раз казалось, что она дверь не в коридор открывает, а в сказку, видя его. Но сказка тут же рушилась, когда олень, изворачивая голову и тараща глаза, протискивался в узкий дверной проем, а превратившись в Джеймса нецензурно выражался.

Лили не могла сдержать смех, в очередной раз наблюдая, как благородный олень, совершенно неблагородную корчит морду, пробираясь в комнату.

– Когда-нибудь я точно застряну! – выпалил Джеймс, принимая свой человеческий облик.

Он, без лишний предисловий, тут же обнял ее, увлекая в страстный поцелуй и двигаясь к кровати.

– Подожди, подожди, Джеймс, – Лили, уже лежа под ним, слегка отодвинулась, тяжело дыша. – Какие у нас планы на рождественские каникулы?

– Ты хочешь поговорить об этом прямо сейчас? – спросил Джеймс, вскинув брови. – Этот разговор не подождет минут пятнадцать?

– Пятнадцать? – Лили округлила глаза. – Ну, тогда хотя бы уж минут тридцать!

– Легко!

Джеймс вновь наклонился к ней, продолжая целовать и расстегивать пуговицы на вороте ее платья.

Мысль о том, что ей надо поговорить с Джеймсом на волнующую ее тему, мигом выветрилась из ее головы, стоило ему начать ее целовать. Лили таяла под его поцелуями, полностью растворяясь в его руках.

Джеймс, как и всегда, был очень нежен и внимателен к ней. Он не спеша снял с нее платье и, целуя шею, стал спускаться все ниже, на ходу снимая свои брюки.

Он оставлял дорожку нежных поцелуев на ее ключицах, двигаясь к груди. Но не нежности ей хотелось, не сейчас.

Поддавшись порыву, она смяла его рубашку в кулак и резким движением откинула его на спину, оказавшись сверху. Джеймс отстранился на мгновение, в удивлении произнося ее имя, но окончание его слов затерялись в поцелуе.