Текст книги "Marauders (СИ)"

Автор книги: Marta K

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 122 страниц)

– Это странно, – протянул Сириус.

– А вот и нет, на самом деле! – Джеймс опять повысил голос. – Сейчас как раз стало все понятно!

– Что понятно? – спросил Сириус, когда понял, что Джеймс не собирается продолжать.

– Понятно, почему она мне…не давала, – Джеймс опять скривился. – Потому что хотела, чтобы это был Эклз!

– Ты же говорил, что у вас, вроде как, продвигается в этом деле?

– Конечно, у Лили продвигается! – он опять закричал, – но не у меня! Я от нее ухожу, бывает, а у меня рука занемела, пальцы не чувствую! Или язык весь стер себе, до самого…

– Можешь без подробностей, – перебил его Сириус, – если не хочешь, чтобы я твою девушку голой представлял.

– Ну, похоже, что она уже не моя девушка!

Джеймс, до этого наматывающий круги по комнате, устало рухнул на диван.

– Вы еще помиритесь, – сказал Сириус, – уверен, всему этому есть логическое объяснение…

– Да, только вот Лили предпочла его не говорить! – перебил его Джеймс и снова поднялся на ноги. – А предпочла послать меня!

Джеймс прошел к окну, по пути запнувшись о полную бутылку огневиски.

– Ты что, в одиночестве тут квасил? – спросил он у Сириуса, глядя на того с подозрением.

– Ну почему же в одиночестве, – Сириус поднял на него глаза, замолчав на мгновение, – с Бланк.

– Ха-ха, – с каменным лицом произнес Джеймс, – очень смешно.

Сириус усмехнулся и произнес:

– Не квасил я, даже не начинал.

Джеймс взял бутылку и, открыв ее, сделал большой глоток из горла.

– Мерлин, ну и дрянь, – поморщился он. – Где ты это взял?

Он покрутил бутылку, но на ней даже этикетки не было.

– У Аберфорта купил, – ответил Сириус и усмехнулся, – полагаю, огневиски его личного производства.

– А что, запасы Альфарда уже кончились? – спросил Джеймс, припоминая, что Сириус обычно провозил в школу контрабанду, состоящую из нескольких бутылок огневиски из личной коллекции Альфарда Блэка.

– Закончились те, что привозил, – кивнул Сириус и скривился, – выдался тяжелый семестр. После рождественских каникул привезу еще.

Джеймс решил, что раз уж выбор не велик, а выпить ему жизненно необходимо, сделал еще один большой глоток. Выпивал он крайне редко, поэтому уже после двух таких заходов почувствовал некоторую легкость в голове. И отвратительный привкус во рту.

– Надо Рема и Северуса позвать, – сказал Джеймс, глядя в окно. – Сможешь им сообщение послать?

На прошлой неделе они научились отправлять Патронус с сообщением. На уроках они это не проходили, но Мародеры решили, что такой навык им будет полезен уже сейчас. А поскольку вызывать телесного Патронуса для них уже не составляло труда, то и посылать с ним сообщения они тоже научились довольно быстро.

– Я сейчас в таком состоянии, что и облако дыма не смогу вызвать, – добавил Джеймс и повернулся к Сириусу.

– Без проблем, я отправлю, – сказал Сириус и, вызвав своего серебристого пса, отправил одного Ремусу и одного Северусу, с сообщением немедленно явиться в Визжащую-хижину.

Джеймс опять устало опустился на диван и взглянул на Сириуса.

– Что мне делать? – спросил он, с тоской глядя на друга.

– Дай ей время передохнуть, – сказал Сириус, – пусть хотя бы вечерок помается без тебя, а то вы ведь каждый день вместе. А к завтрашнему утру успокоитесь, увидитесь, все обсудите. Да и помиритесь.

– Помиримся? – опять вскипел Джеймс, – она изменила мне на виду у всех!

– Да не изменила она тебе, – закатив глаза, сказал Сириус, – ну, подумаешь, обняла…

– Подумаешь?! – Джеймс опять вскочил на ноги и уставился на Сириуса. Он не понимал, как Сириус может так говорить. Хотя он тут же вспомнил, что «Блэки не способны на любовь» и опять сел на диван. – Тебе не понять.

– Неужели? – спросил Сириус, приподняв одну бровь.

– Да! – резко ответил Джеймс. – Это чувство…когда ты настолько любишь человека, что одна только мысль, что к ней может прикасаться кто-то другой, просто убивает тебя. А мысль, что и она к кому-то прикасается, разрывает на тысячу кусочков.

Сириус на него недовольно смотрел, сдвинув брови.

– Когда любишь так сильно, – продолжил Джеймс, – что хочется, чтобы все ее улыбки принадлежали только тебе. Чтобы все ее нежные взгляды, посвящали только тебе…

– Ты такой романтик, Сохатый, аж тошно, – проворчал Сириус и забрал у него бутылку огневиски.

– Неужели тебе никто никогда не нравился? – воскликнул Джеймс, – влюбиться это же так…здорово.

– Здорово? – хмыкнул Сириус, – вот смотрю я на тебя, как последние четыре с лишним года ты мучаешься, и могу сделать вывод, что влюбиться – это худшее, что может произойти с человеком.

Джеймс махнул рукой, понимая, что Сириуса никогда не переубедить. И вдруг подумал о том, что за все время, что он влюблен в Лили, большую часть он был несчастен. Но те три месяца, что они встречаются, были настолько счастливыми, что он уже и позабыл, что когда-то сильно страдал, потому что за все те страдания он был вознагражден сполна.

– Рем идет, – сказал Сириус, кивнув за окно.

И правда, уже через мгновение в дверном проходе появился Ремус.

– Привет! – радостно поздоровался он, но взглянув на лицо Джеймса, тут же принял взволнованный вид, – что-то случилось?

– Да, Лили меня бросила, – сказал Джеймс.

– Это он так думает, – тихо добавил Сириус. – Уверен, Эванс другого мнения.

– Что? – непонимающе спросил Ремус, переводя взгляд с одного на другого.

– Эванс не может быть другого мнения, потому что именно она мне это и сказала! – Джеймс опять начал повышать голос.

– Так, Джеймс, давай по порядку, – сказал Ремус, садясь на диван.

Джеймс набрал в грудь побольше воздуха и во второй раз пустился рассказывать события сегодняшнего дня, добавляя все больше красочных подробностей и стараясь не замечать колкие комментарии Сириуса, который непонятно на чьей стороне был – на его или на стороне предательницы-Лили.

– Ну и что скажешь? – спросил Сириус у Ремуса, когда Джеймс закончил свой рассказ.

Ремус еще недолго помолчал и потом повернулся к Джеймсу.

– Во-первых, я думаю, тебе не стоит пить, особенно в таком состоянии, – он кивнул на бутылку в его руках, которая опустела уже наполовину, – а во-вторых, я считаю, тебе надо отправиться в замок, найти Лили и поговорить. Потому что, более чем очевидно, произошло какое-то недоразумение.

– Недоразумение – это, очевидно, то, что мы с ней вообще встречались! – выпалил Джеймс, – видели бы вы, как она на меня смотрела! Словно я недоумок какой-то!

– Ты набросился на Эклза посреди зала, – тихо заметил Ремус, – возможно, я бы тоже на тебя так смотрел.

– Только не говори, что ты на ее стороне! – сказал Джеймс, сердито глядя на Ремуса.

– Разумеется, я на твоей стороне, – спокойно сказал он, – но, Джеймс, ты же прекрасно знаешь Лили…

– Видимо, не знаю! – перебил он его. – Она еще и ударила меня!

– Она тебя не ударила, а в чувство привела, – заметил Сириус.

Джеймса злило, что друзья выгораживают и оправдывают Лили, в то время, как он ждал от них полной поддержки. В то время, как сама Лили не стала перед ним оправдываться. Но не успел он это сказать, из прохода, ведущего из-под Гремучей Ивы, показался Северус.

Спустившись в комнату, Северус молча всех оглядел и, остановившись взглядом на Джеймсе, сказал:

– Вся школа только и говорит, что Поттер и Эванс расстались.

– Вот! – заорал Джеймс, – видите! Я же сказал, что она меня бросила! Причем, на виду у всех, при свидетелях! Я не идиот!

– Так это правда? – Северус удивленно поднял брови. – Потому что звучит, как бред сумасшедшего.

Джеймс пустился в рассказ в третий раз. Сириус тут же поднялся и сказал, что слушать это еще раз он не вынесет, а потому сходит до «Кабаньей головы» купить еще огневиски.

– И медовухи возьми, – крикнул ему Джеймс, который был уже нетрезв.

История Джеймса стала еще более живописной. Он уже и сам не понимал, где правда, а где вымысел его воспаленного мозга. Закончил он рассказывать, когда уже давно вернулся Сириус и когда они напару опустошили еще целую бутылку огневиски.

По итогу, Северус был полностью солидарен с Ремусом, сказав, что пить Джеймсу категорически противопоказано, и что надо было сразу отправляться к Лили, чтобы все выяснить.

– Но сейчас, конечно, уже поздно, – сказал Северус, – она тебя в таком состоянии и близко к себе не подпустит.

– Я к ней и не собирался идти! – возмутился Джеймс, – это она должна извиняться передо мной!

В комнате опять поднялся спор, Джеймс кричал и обвинял Лили во всех смертных грехах, остальные пытались его убедить хотя бы не делать поспешных выводов. И спустя пару часов, они так ни к чему и не пришли. Джеймс упорно стоял на своем, не принимая ничье мнение, и обидевшись на друзей, что они оправдывают Лили.

А в самой глубине его души уже появилась мысль, что он, как всегда, погорячился и что все, и Лили, и Мародеры, совершенно правы – бладжеры и правда выбили ему остатки мозгов, если он решил, что Лили способна на измену. Но он не давал этой мысли разрастаться, все еще чувствуя чудовищную обиду и злость на Лили.

– Я больше не могу это обсуждать, – устало произнес Джеймс, который уже полностью запутался в своих чувствах.

Мародеры, очевидно, тоже уже отчаялись убедить в чем-то Джеймса, поэтому с радостью переключились на другие темы. Обсуждали и последний урок Мортема, долго обсуждали квиддич, хотя его ярым поклонником был только Джеймс. Как и всегда, говорили о политике. Но ни в одном из разговор Джеймс толком не участвовал, полностью поглощенный мыслями о Лили.

Он уже успел тысячу раз все передумать. И в конце концов, пришел к выводу, что он устал за ней бегать. Всю свою жизнь он только и делал, что доказывал ей свою любовь, от которой она всегда отказывалась, как от вещи неприятной и недостойной. Она всегда обзывала его кретином, недоумком и выпендрежником, смотрела на него всегда свысока и с отвращением. А он это всегда терпел. Но всему когда-то приходит конец.

Мысли эти ему не нравились и были противны всему его нутру. И единственное, чего ему сейчас хотелось, это отправиться в замок, найти ее и будь, что будет. В глубине души он понимал, что опять ударился в крайности и что Лили, его милая, добрая Лили, просто не способна на подобную низость. Но факт того, что она ему даже не попыталась что-то объяснить, что она так легко бросила его, вызывали в нем ураган невыносимой боли.

И лучшим решением в данный момент было напиться, забыться и повеселиться. Потому что нельзя вечно страдать и унижаться перед ней, всему есть предел.

Джеймс посмотрел на своих друзей, которые сейчас подняли очередной бурный спор по поводу политики Министерства, которое полностью бездействует в надвигающейся войне. Он так был счастлив быть в их окружении. Находясь уже в сильно подпитом состоянии, у него даже слезы на глаза навернулись, от мысли, что все они пришли по первому его зову. Что никто из них не придумал никакой отговорки, что все они отложили свои дела и пришли, как только узнали, что он в беде. Он подумал, что уж кто-кто, а эти люди никогда не предадут, в отличии от подлых девчонок.

– Я вас так люблю, – сказал он им.

Все тут же повернулись в его сторону, а ему стало немного неловко за влажность в своих глазах.

– Ой, Сохатый, ну ты чего, – притворно запричитал Сириус, расплываясь в улыбке.

– Мы тоже тебя любим, Джеймс, – улыбнулся Ремус, а Северус согласно кивнул:

– Только давай без слез.

Сириус не удержался и рассмеялся, тут же оборачиваясь псом, запрыгивая к Джеймсу на диван и облизывая его лицо, под его возмущенные крики. Как всегда думали Мародеры, для Сириуса это единственный не постыдный способ открыто проявить свою любовь.

Дальше вечер пошел немного веселее. Они старательно избегали темы девчонок, отношений и всего, что могло этого хоть как-то касаться. Джеймс заметно развеселел и хотел предложить погулять, но не успел и рта раскрыть.

– Нам пора возвращаться в замок, – сказал Ремус, поднимаясь с дивана.

– Прекрати, Рем, – поморщился Сириус, который уже тоже был навеселе, – раз в месяц решили развлечься, а ты все «пора в замок, пора в замок».

– Ремус совершенно прав, – поддержал того Северус, – к тому же, Джеймсу определенно уже хватит пить.

– Кто это сказал? – усмехнулся Джеймс, – Джеймс только во вкус вошел.

– Когда Сохатый говорит о себе в третьем лице, это верный признак того, что ему пора спать, – мрачно заметил Северус, под громкий смех Сириуса, который решил, что это шутка.

Северус с Ремусом переглянулись, понимая, что отправить этих двоих сейчас в замок задачка не из простых.

– Джеймс, ты помнишь, что тебе утром надо встретиться с Лили? – спросил Ремус.

Джеймс скорчил недовольное лицо.

– Я буду готов принять ее к обеду, – сказал он, – с извинениями. Так ей и передайте.

– А еще у нас первым уроком Трансфигурация, – сказал Северус.

– О, вот Минни расстраивать совсем не хочется! – заплетающимся языком произнес Джеймс, криво усмехаясь. – Замечательная, все-таки, женщина… Будь она моложе лет на двадцать, у Эванс бы и шанса не было.

Сириус опять громко рассмеялся, которого тут же подхватил и Джеймс, смех которого больше походил на истерику.

– Вот Минни, наверное, не ломалась бы столько месяцев, – сказал Джеймс, отдышавшись.

– Ты отвратителен, Джеймс, – произнес Северус, скривив губы, – неужели ты себе это представляешь?

Джеймс этот вопрос проигнорировал.

– А еще Минни в квиддич играла! – воскликнул он, – вы знали? На позиции охотника. И была лучшей в этом.

– Правда? – удивился Сириус, – она, наверное, в молодости была очень горячей.

– И как это вообще связано? – проворчал Северус.

– Поэтому, Джеймс, давай ты не будешь расстраивать Минни и явишься завтра на урок вовремя и трезвый, – сказал Ремус.

Джеймс тяжело вздохнул, думая, что Ремус прав, опаздывать и приходить пьяным нельзя.

– Ты прав, Рем, – сказал Джеймс, поднимая на него глаза и начиная улыбаться, – на Трансфигурацию мы завтра не пойдем.

Сириус его с удовольствием поддержал, а Ремус только недовольно головой покачал. Джеймс поднялся с дивана и повернулся к Сириусу.

– У меня появилась идея, – сказал он Сириусу, – пойдемте в «Три метлы»!

Сириус тут же подорвался с радостным криком.

– Вы с ума сошли, – разочарованно протянул Ремус.

– Вы не можете туда пойти, – строго сказал Северус, – вас могут увидеть преподаватели.

– Да не в первый раз! – Джеймс махнул рукой и уже начал надевать свою куртку, в предвкушении повеселиться. – Кто не рискует, тот не пьет, – Джеймс громко икнул, – шампанского. А мы же гриффиндорцы! Риск – это наше все!

– Годрик сейчас в гробу перевернулся, – сказал Северус, с недовольством глядя на друга.

– Сириус, ты же понимаешь, что это плохая идея? – обратился к нему Ремус.

– Почему плохая? – изумился Сириус, – идея прекрасная. Сохатому не помешает отвлечься.

– Сохатому не помешает, – кивнул Джеймс, с трудом застегивая замок.

– Мы не можем пойти с вами, – сказал Северус, глядя то на Джеймса, то на Сириуса, – как-то не хочется вылететь из школы на последнем курсе.

– Все нормально, – Сириус похлопал того по плечу и кивнул на Джеймса, – я за ним прослежу.

– А за тобой-то кто проследит? – спросил у него Ремус.

– Эй, эй, – оскорбился Сириус, – я абсолютно трезв и способен присмотреть за Джеймсом.

Джеймс чуть не растаял от заботы и поддержки друга. Он навалился на его плечо, расплываясь в улыбке и невнятно произнес:

– Да, Бродяга, как стекло.

– Ну, по сравнению с тобой, конечно, – хмыкнул Северус.

– Мам, пап, слушайте, все нормально, – уверенно сказал Сириус, сдерживая смех и глядя на Северуса и Ремуса, – мы погуляем еще немного и вернемся в замок. В самом деле, не в первый раз.

Те на него с сомнением смотрели, пока Джеймс все еще мучался с замком на курке.

– К тому же, еще только недавно был отбой, – продолжил Сириус, – есть шанс встретить Эванс в гостиной. А ей нельзя такого Джеймса видеть, – он повернулся на друга и, заметив его мучения, достал палочку, произнося заклинание, от чего молния тут же застегнулась, а Джеймс растекся в улыбке.

– Ладно, – сказал Ремус, – только, пожалуйста, Сириус, не наделайте глупостей.

– Да никогда! – возмутился он.

Ремус бросил еще один беспокойный взгляд на Джеймса и Сириуса и, вместе с Северусом, скрылся в проходе.

– Ну, что, Сохатый, готов повеселиться? – спросил Сириус, накидывая на себя куртку.

– Сохатый готов, – ответил он.

Они вышли на улицу и направились в сторону Хогсмида. На улице уже была непроглядная тьма, а на черном небе горели сотни тысяч звезд.

– Только посмотри, как красиво, – тихо сказал Джеймс, останавливаясь и глядя в небо.

– Давай мы не будем смотреть на звезды, – усмехнулся Сириус, – ничего голубее придумать невозможно.

Джеймс посмеялся и шатающейся походкой пошел за другом.

Они направились в «Три метлы», предварительно проверив, чтобы там не было преподавателей.

В пабе уже было значительно меньше народу, чем днем, но все равно людно и шумно. Из студентов были только он с Сириусом и еще несколько пуффендуек с седьмого и шестого курсов, которые непонятно каким образом оказались в пабе в такой час. Они сразу все сели за один большой стол, позднее к которому еще присоединились несколько местных жителей.

Для Джеймса это было то, что нужно. Веселая компания, громкая музыка и медовуха, которую разливал им Сириус из-под полы.

После закрытия «Трех метел» загул плавно перетек в «Кабанью голову», все в том же составе.

Джеймс уже полностью потерял счет времени, счет выпитым стаканам огневиски и ощущение реальности. Вокруг все кружилось яркими фейерверками, в голове звучал громкий смех людей, голос Сириуса и джазовые мелодии, которые заполняли бар. Джеймс смотрел на окружающие его счастливые лица и все они сливались в одно большое. Он уже с трудом отдавал отчет своим действиям и с ужасом осознавал, что он, кажется, даже что-то пел и танцевал.

– Эй, Сириус, ты куда? – спросил Джеймс, глядя, как друг поднимается из-за стола и куда-то собирается.

– Я до барной стойки, Джеймс, – усмехнулся он и показал рукой, – это в десяти футах. Вернусь, примерно, через минуту.

Джеймс невнятно пробормотал согласие. Оставаться сейчас без поддержки совсем не хотелось. Тем более, ему не хотелось снова идти танцевать, а Сириус мог бы его удержать от такого опрометчивого решения.

Он проводил Сириуса взглядом и снова повернулся к столу. С другой стороны от него сидели все те же студентки с Пуффендуя. И Джеймс опять порадовался, что это хотя бы не ненавистный синий факультет. Девочки громко смеялись и улыбались ему. Джеймс с трудом растянул губы в улыбке.

Ближе всех к нему сидела, кажется, Элисон. Джеймс уже и не помнил ее имени. У нее были блондинистые волосы, которые слегка отдавали рыжиной. Это наводило на Джеймса тоску. Она пододвинула свой стул совсем вплотную к нему, на что он вопросительно поднял брови. Говорить он уже был не в состоянии. Он заметил, что у нее красивые карие глаза. Совсем, как у него самого. Его гипнотизировал ее взгляд, он даже моргать перестал. Ему казалось, словно ее глаза становятся все больше и больше. Или же, все ближе и ближе. Он, наконец, закрыл свои глаза, не в силах больше поддаваться этому дурману и тут же ощутил на своих губах ее сладко-приторный привкус и мягкие губы. Он приобнял рукой ее голову, прижимая ее ближе к себе и запуская пальцы ей в волосы, ощущая, что они очень тонкие и мягкие.

– Мерлин, что вы творите?! – над головой послышался дикий крик Сириуса, который тут же оттолкнул Джеймса от Элисон. – А ну, пошли вон отсюда, – Сириус орал на студенток, которые перепуганные стали подниматься со своих мест и спешно покидать бар.

Джеймс во все глаза таращился на Сириуса, думая, что он в этот момент напоминает самого дьявола.

И вдруг он осознал, что наделал.

– Нет, нет, – вполголоса произнес он, чувствуя, что не может и вдохнуть.

Он оглянулся на друга. Сириус выпроваживал пуффендуек, продолжая им что-то выговаривать.

– Нет, – Джеймс чувствовал отчаяние. Все опьянение как рукой сняло. – Этого не может быть…

Ему было тошно и мерзко от себя. На губах все еще был привкус этой девицы, от которого его выворачивало.

– Джеймс, идем, пора в замок, – Сириус вернулся и грубо поднял его на ноги.

– Сириус, – тихо сказал он и с отчаяньем в глазах посмотрел на друга.

– Да, ситуация паршивая, – констатировал Сириус, который выглядел необычайно серьезным. – Но и не с таким справлялись, верно?

Джеймс смотрел на него во все глаза, думая, что такой паршивой ситуации у него отродясь не было.

Голову переполняли тысячи мыслей. Он не представлял, как будет смотреть Лили в глаза после этого. Он думал, что Лили и знать-то его не захочет после такого. Что он одним опрометчивым поступком разрушил все то хрупкое, что между ними еще оставалось.

Всю душу заполнил страх, что Лили никогда ему этого не простит.

– Она меня не простит, – сказал Джеймс, дрогнувшим голосом, когда они уже вышли на улицу.

– Она не узнает, – резко сказал Сириус и остановился. – Эванс об этом никогда не узнает, Джеймс. Ясно?

– Что? – у Джеймса и в мыслях не было что-то утаивать от нее. Он уже даже думал, как придет утром к ней с повинной и будет молить о прощении.

– Ничего не было, Джеймс, – сказал Сириус, – да, какая-то пуффендуйка накинулась на тебя с поцелуями, ты отбивался, не очень активно, правда, но этот момент можно опустить…

– Я не буду врать, Лили, – перебил его Джеймс.

– И кому ты сделаешь лучше?! – воскликнул Сириус, но тут же взял себя в руки. – Ты придешь утром к Эванс, извинишься за устроенный концерт в Большом зале и вы снова заживете счастливой жизнью.

– А девки? – спросил Джеймс, кивнув на «Кабанью голову». – Они порог школы не успеют переступить, все разболтают.

– С ними я договорился, болтать они не будут.

Джеймсу абсолютно не нравился этот план, в котором было слишком много дыр. И в котором была необходимость что-то утаивать от Лили.

– Вдруг кто-то еще видел?

– Там было несколько местных, – ответил Сириус, – им наплевать на студентов.

Джеймс молча на него смотрел.

– Я не смогу врать Лили…

– Кому ты сделаешь лучше, признавшись? – опять выпалил Сириус, – ей? Эванс только страдать из-за этого будет, да и доверия уже не будет такого, как раньше.

Джеймс понимал, что Сириус прав в том плане, что Лили будет страдать, если узнает. А этого Джеймс никак не мог допустить. Но врать и иметь секреты от нее он тоже не хотел.

– Слушай, – сказал Сириус, – ничего страшного не произошло. Это всего лишь поцелуй. Ну, с кем не бывает…перебрал немного. К тому же, он был явно не по твоей инициативе, – не очень уверенно добавил Сириус.

– Я себе этого никогда не прощу, – тихо сказал Джеймс, чувствуя, как боль в груди становится все сильнее. Перед глазами так и стояло лицо Лили, которая разочарованно на него смотрела.

– По факту, твоей вины тут даже нет, – сказал Сириус. – Ты не мог этого предвидеть, она сама на тебя накинулась…

– Я в этом даже не уверен. Вдруг это я на нее накинулся?

– Она накинулась, – уверенно сказал Сириус, – я видел.

– Правда? – спросил Джеймс, с надеждой в голосе.

– Да! Ты сидел, улыбался, она наклонилась к тебе, поцеловала. Ты тут же оттолкнул ее от себя, – сказал Сириус, разворачиваясь и идя в замок. Джеймс поспешил следом.

– Правда, так и было? – снова спросил Джеймс, который плохо что помнил.

– Правда, – ответил Сириус, доставая сигареты.

– Тогда это можно рассказать Лили, – вдруг произнес Джеймс, – раз моей вины нет.

Сириус издал протяжный стон и опять остановился.

– Нет, Джеймс, нельзя, – сказал он, – сам факт того, что ты ночью сидел в «Кабанье голове» с какими-то девчонками, очень не понравится Эванс, а то, что одна из них еще и накинулась на тебя…

Сириус опять начал приводить какие-то доводы, в пользу того, что этот секрет должен остаться между ним, Джеймсом, пуффендуйкой и еще пары десятков свидетелей. Джеймс его практически не слушал, думая о том, что он все окончательно испортил.

– Я ей завтра все расскажу, – снова сказал Джеймс, когда они уже подходили к своей гостиной.

– Делай, как знаешь, Джеймс, – недовольно сказал Сириус, – но, по-моему, это ошибка.

– Ошибка то, что я поцеловал эту девку! – выпалил он, – ошибка то, что я днем наорал на Лили и этого…– Джеймс с трудом сдержал грязные ругательства, – весь сегодняшний день – сплошная ошибка!

Не став дожидаться ответа Сириуса, он взлетел по лестнице в спальню.

Ложился спать он с твердым намерением встретиться завтра с Лили, извиниться за свое отвратительное поведение, во всем ей признаться и понести полное наказание за свою вину.

========== 54. Как трудно быть Блэком ==========

Регулус Блэк

Регулус всегда знал, что рано или поздно ему придется вступить в брак. Он остался единственным наследником древнейшего рода Блэк. На Сириуса надежды не было, да и тот оказался предателем. Поэтому на Регулуса возлагалась эта прямая обязанность.

Если бы у него был выбор, он бы никогда не женился. Регулус мечтал вступить в ряды Темного Лорда, посвятить свою жизнь борьбе за великое дело. А когда они очистили бы мир от маглов и грязнокровок, вернули себе свои права и получили полную власть, Регулус хотел заняться наукой.

Он с ранних лет тяготел к знаниям, был любознателен и многим интересовался. Круг его увлечений был очень разнообразен и велик, но больше всего он любил артефакторику, рунологию и точные науки, которые он изучал самостоятельно. Регулусу нравилось проводить время за интересной книгой, нравилось познавать границы магии и выходить за ее пределы. Изучать теорию и практику, как Светлой магии, так и Темной.

Он никогда не считал Темную магию чем-то ужасным и требующим осуждения. Да, возможно, некоторые практики темных искусств были ужасны, но в большинстве своем, они были совершенно безобидны.

Как правило, к темным искусствам относили все чары, заклинания и ритуалы, что были основаны на крови. Но основная масса этого волшебства была крайне полезной, начиная от чар поиска и заканчивая наложением защиты на дом.

Регулус рано понял, что волшебники относят к темным искусствам все, что может навредить, но если подумать, то даже элементарной Левиосой можно убить человека, в то время, как темные чары зачастую более полезны и эффективны в решении различных проблем. Но многие их почему-то боятся. Хотя, если и практиковать темную магию регулярно, это откладывает некоторый отпечаток на душу и физическое здоровье, но по сравнению с тем, что ты получаешь взамен, такой ущерб незначителен.

Противоположный пол, в отличие от науки, Регулуса никогда не интересовал. Все его однокурсницы были поверхностные, недалекие клуши, не имеющие своего мнения. Регулусу с ними всегда было скучно и тоскливо. Ему, безусловно, льстило их внимание и обожание, но это быстро надоедало. Поэтому он свел любое общение с ними к нулю настолько, насколько это возможно.

Единственные девушки, с которыми Регулус регулярно общался, были его кузины.

Ему нравилась Нарцисса. Она была утонченной и не глупой. Истинная леди. Нарцисса всех очаровывала своей нежностью и красотой. При всей ее холодной внешности, рядом он всегда чувствовал себя окруженным заботой и теплотой. Между ними всегда были близкие и доверительные отношения. Она была хрупкой, словно цветок, и всегда звонко смеялась. Регулусу нравилось слушать, как она играет на рояле. Смотреть, как ее тонкие длинные пальчики так и бегают по клавишам, выдавая волшебные звуки. В детстве они часто проводили время вдвоем. И он даже немного ревновал, когда Нарциссу выдали замуж за Люциуса Малфоя. Партия была, безусловно, удачной. Да и Нарцисса, кажется, его любила. Но со временем их общение с кузиной практически сошло на нет. Они лишь изредка писали друг другу письма и виделись на семейных приемах.

Старшая сестра Нарциссы – Андромеда, в принципе, тоже была не так плоха, но она оказалась предательницей рода и ее выжгли с семейного гобелена, когда она вышла замуж за грязнокровку Тонкса и родила ему дочь. Андромеда тоже была умна и хороша собой, но была более своенравной и непокорной. И хоть она всегда хорошо относилась к Регулусу, больше любила она Сириуса и чаще общалась с ним. Они устраивали гонки на метлах и вечно проказничали на семейных приемах, чем выводили из себя родителей. Регулус не одобрял такое поведение, но втайне всегда мечтал к ним присоединиться.

Их старшая сестра – Беллатриса, нравилась Регулусу меньше всего. Он ее побаивался, но, тем не менее, уважал. Беллатриса не уступала сестрам в красоте, но ее привлекательность была грубой и навязчивой. К тому же, она обладала настоящим блэковским безумием. В этом она напоминала Регулусу его старшего брата. Единственное, что Регулусу нравилось в Беллатрисе, это ее преданность семейным принципам и Темному Лорду. Беллатриса была одержима идеей «очистить мир от грязи». Она вышла замуж за такого же маниакального человека – Рудольфуса Лестрейнджа, который был значительно старше Беллатрисы. Регулус знал, что это брак по расчету и подозревал, что кузину связывает некие отношения с младшим братом Рудольфуса – Рабастаном, с которым Беллатриса вместе училась. Но он оставил свои догадки при себе, думая, что вмешиваться в личную жизнь Беллатрисы захочет только самоубийца.

Когда Регулусу сообщили, что в скором времени его ожидает помолвка, он не удивился, хотя особой радости и не выказал. Госпожа Блэк вызвала его к себе в самом конце летних каникул, чтобы поделиться сей радостной новостью.

– Это большая удача, Регулус, – сказала она ему, – мы нашли тебе достойную партию. Ее семья из древнего и могущественного рода. Заботятся о чистоте крови, имеют внушительное состояние и поддерживают Темного Лорда. Более достойной кандидатуры не найти на всем материке!

Регулус слушал все это с равнодушным лицом. Он знал, что мама кого попало в семью не примет. На ее вкус всегда можно было положиться.

В конце она сообщила, что помолвка назначена на конец декабря и отпустила его.

В тот вечер он провел несколько часов, изучая родословную своей будущей невесты. И не мог не отметить, что она поражает своей чистотой и могуществом. Весь ее род так и пестрил яркими и выдающимися личностями. Все прошлые невесты, что ходили к ним свататься каждое лето, казались безродными дворнягами в сравнении с ней. Регулуса также порадовало, что все ее предки имеют французские и греческие корни, а значит, с Блэками они не пересекаются, что было большой редкостью и, как про себя отмечал Регулус, большой удачей.

Спустя пару дней ему удалось встретиться и с ее семьей. Он жалел, что не было ее, но, тем не менее, все равно был рад познакомиться с ее родителями и братом. При встрече обсудили, что в конце декабря состоится помолвка, а также подписание кровного договора, который наложит на них определенные обязанности. Это была стандартная процедура в аристократических кругах, но от Регулуса не укрылось, что, если ее родители были рады предстоящей помолвке, то ее брат заметно нервничал, он несколько раз изучал договор и даже настоял на нескольких поправках и в конце, как показалось Регулусу, все равно остался недоволен. В целом, ее родители оставили о себе наилучшее впечатление, после чего Регулусу не терпелось встретить и ее саму.