Текст книги "Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 59 страниц)

– Она вся горит, – сказала хозяйка. – Отчего это?

– Так бывает при тяжелых болезнях, госпожа, – ответил врач. – Жар – это хорошо, когда он сменяется охлаждением и испариной, но иногда это предвестник…

– Я поняла, – дрогнувшим голосом оборвала его Ка-Нейт. – Бедняжка Тамит. Какой злодей мог так ранить ее…

Тут она побледнела еще больше, точно подумала о чем-то еще страшнее болезни Тамит.

– Ты не мог бы пойти со мной к Мерит-Хатхор? Ненадолго, – сказала Ка-Нейт. – Я лечу ее как ты сказал, но я могу ошибиться…

– Пойдем, – поднимаясь, сказал врач. Несколько минут ничего не решат – вообще его присутствие сейчас почти бесполезно.

– Смотри за ней, – велел он Ити, и вышел вместе с госпожой.

Ити подсела к своей соседке ближе, со страхом и жалостью глядя на красивое лицо, то и дело искажавшееся мукой, на орошенный потом лоб.

– Ка-Нейт, – вдруг четко сказала Тамит. – Проклятая! Убить!

Ити с ужасом зажала рот рукой. Конечно, ее душа мучается, но такие слова…

А вдруг они что-нибудь значат?

Девушка помотала головой, отгоняя такие страшные и небывалые мысли. Чтобы Тамит замыслила…

Ити непроизвольно взялась за шею, вспоминая тот день, когда Тамит напала на нее саму, разозленная только словами. Но ведь Ити – не госпожа, и Тамит не причинила ей большого зла, и попросила потом прощения… Нет, нет, то, что она подумала – невозможно.

Вернулся врач.

Ити непроизвольно открыла рот, чтобы сказать ему, о чем бредила Тамит, но опомнилась и замолчала. Это может повредить Тамит, ее могут обвинить… ведь ее и так подозревали – до нападения, от которого Тамит так тяжко пострадала.

– Как госпожа Мерит-Хатхор? – спросила девушка.

– Страдает, как все раненые, – сказал врач. – Но жара нет, и она, несомненно, поправится.

– Я слышала, что госпожа Мерит-Хатхор заслонила собой госпожу, – с восхищением сказала Ити. – Какая храбрость! Госпожа Мерит-Хатхор так любит нашу госпожу, и она так умна, сильна и отважна!

– Да, – скупо согласился врач, которого неприятно задело, что девушка называет прислужницу хозяйки “госпожой”. Здесь только одна госпожа и один господин над всеми.

– Таков долг преданных слуг, – сказал он. – Защищать и беречь господ.

Ити с восхищением вздохнула.

Сама она не отважилась бы поступить так – хотя любила юную госпожу. Госпожа Мерит-Хатхор была настоящая героиня, и вполне заслуживала звания старшей в доме после господ. Ити еще раньше готова была повиноваться ей, а теперь…

– Госпожа должна наградить ее, – сказала Ити. – И господин.

– Не твое дело рассуждать, что должен твой господин, – резко заметил врач, раздраженный такой дерзостью. – Он награждает кого решает сам и когда считает нужным.

Ити поняла, что далеко зашла, и замолчала.

Но великий ясновидец решил наградить Мерит-Хатхор – он умел отличать и поощрять людей. Ка-Нейт, пытаясь улыбаться – она все еще страдала из-за казненного – сообщила своей наперснице, что господин жалует ей пять превосходных платьев, каждое из которых не уступало нарядам ее госпожи, и драгоценные украшения, которыми можно было заполнить небольшой ларец. Мерит-Хатхор не любила носить украшения, привлекавшие внимание к ее слишком мужественному для женщины лицу и фигуре, но теперь должна будет это делать, поскольку это заслуженная честь.

Однако это откладывалось на неизвестный срок – Мерит-Хатхор не разрешали вставать. Не разрешала госпожа, больше, чем врач.

– Твое здоровье очень дорого мне, – сказала Ка-Нейт. – И еще дороже теперь, ты мне как мать…

– Не говори так, – ответила Мерит-Хатхор. – Не обижай свою мать. Я довольна тем, что я твоя любимая служанка и опора.

Она помолчала, как будто готовясь сказать что-то, на что до сих пор не хватало сил – сил сказать это разумно.

– Тамит, – сказала Мерит-Хатхор. – Госпожа, здоровье этого дома можно сохранить, только удалив ее, как яд из раны. Это она устроила нападение на тебя.

– Я не верю, – без колебаний ответила Ка-Нейт. – Ты не видела, как больна Тамит – она, возможно, умрет. Она очень страдает. И как…

Она сдвинула брови.

– Ты говоришь, что она могла сделать это сама?

– Не говорю, – сказала Мерит-Хатхор, изумленная этой мыслью, правоту которой тотчас же осознала – несомненно, все было именно так. – Но я скажу сейчас, что ты верно угадала, госпожа. Тамит наняла убийцу, и Тамит ударила себя кинжалом, чтобы ее не заподозрили.

– Она могла себя убить – она почти умирает, – сказала Ка-Нейт, качая головой. – Она могла попасться на краже драгоценностей, которыми заплатила за это – ведь у нее нет таких дорогих вещей. Она могла погибнуть от руки человека, с которым сговаривалась. Она могла ужасно… ужасно погибнуть, если бы ее замысел разгадали. Нужна твердость вдвое больше, чем у мужчин, чтобы сделать все это.

– И, однако же, она сделала все это, – ответила Мерит-Хатхор.

Почему-то с перечислением всех преград, которые преодолела Тамит, уверенность в ее виновности только увеличилась.

– Ты проверяла свои драгоценности? – вдруг спросила Мерит-Хатхор.

Ка-Нейт покраснела.

– Ларец с моими драгоценностями в угловом шкафу спальни, – сказала она. – Я каждый день открываю его, чтобы нарядиться для моего супруга, и драгоценности не меняют своего положения. Кроме того, Тамит выслали из моих покоев еще четыре дня назад.

– И с тех пор она не имела возможности попасть сюда? Никакой? – спокойно спросила Мерит-Хатхор.

Ка-Нейт замолчала; лицо ее омрачилось, брови сдвинулись.

– Она хитра, как шакал, и ядовита, как скорпион, – сказала Мерит-Хатхор. – А сердце у нее из камня. Будь в твои покои сколь угодно узкий лаз, она проникнет сюда. Проверь свои драгоценности сейчас и убедись в моей правоте.

Ка-Нейт сжала губы, но выполнила просьбу. Она достала из шкафа тяжелый драгоценный ларец черного дерева и, сев и поставив его себе на колени, стала перебирать украшения.

И вдруг ее пальчики замерли, и она подняла на наперсницу встревоженный взгляд.

– Мерит-Хатхор, я не помню всех этих вещей! Их так много, что я даже не перебрала их все – ведь я в доме моего супруга всего неделю!

Мерит-Хатхор мрачно и значительно улыбнулась.

– Следовало составить их опись, – сказала она. – Но теперь поздно.

– И все равно я не верю, – сказала Ка-Нейт.

– Почему? – спросила Мерит-Хатхор. – Почему ты не веришь теперь, когда имеешь все доказательства?

И вдруг хозяйка подошла к ней и нависла над раненой, почти грозно.

– Я не имею никаких доказательств, – дрожащим от гнева голосом сказала она. – Я имею только твои домыслы и подозрения. Ты бы не говорила так, если бы знала, чему подвергается человек за преступление, в котором ты обвиняешь ее…

– Я знаю, – сказала Мерит-Хатхор. – Я дочь писца, прежде дома твоего отца служившего при храме Птаха в Мен-Нефер. Я знаю все способы, какими казнят за преступления, а также то, что часто казненные осуждаются посмертно.

– Посмертно? – вздрогнув, спросила Ка-Нейт. – В самом деле? Это возможно?

– Да, – ответила наперсница. – Священный суд может определить посмертную участь преступника – и она бывает еще ужаснее совершенной над ним казни*.

– Я этого не знала, – сказала испуганная Ка-Нейт. – Но это только укрепляет меня в том, что Тамит невиновна. Неужели она рискнула бы судьбой не только своего тела, но и своего Ка?

– Ка зависит от тела, – заметила Мерит-Хатхор. – Казненных часто не погребают как должно, и их тела не сохраняются.

– Тот человек, – в ужасе сказала Ка-Нейт. – Что сделают с его телом?

Мерит-Хатхор промолчала.

Вечером после вынесения приговора один сердобольный прислужник храма подкинул Джхутихотепу в темницу нож, и он немедленно прекратил свои мучения – такой степени они достигли.

Тело его, хотя оно и было изранено, еще можно было бальзамировать. Но Неб-Амон не оказал ему такой милости – Джхутихотеп исчез в общей могиле, а его имени не записали, словно этот человек никогда и не рождался.

***

Тамит стала поправляться.

* Египтяне действительно верили, что с помощью “божественной речи”, письма, считавшегося священным, могут повлиять на посмертную судьбу человека.

========== Глава 10 ==========

Тамит разрешили вставать на четыре дня позже, чем Мерит-Хатхор. Еще раньше этого она начала полностью осознавать окружающее и смогла радоваться ему.

Она была жива. Она была в доме своего желанного господина… вопреки всему. И она возьмет верх над своей ненавистной соперницей – Тамит ощущала в бреду прикосновения ко лбу и плечам, и знала, что это Ка-Нейт, но не могла отстраниться. Ей хотелось впиться в эти ласковые руки зубами.

Все эти дни она ничего не знала о том, как проводят дни господин с госпожой – конечно, она не могла спрашивать, и никто ей не говорил. Ее подозревали и относились к ней неприязненно – все, даже те, кто ее жалел.

Что ж, если все удастся, скоро она сможет презирать эту неприязнь. Что такое слуги? Инструменты, не более.

– Что я буду делать? – как-то спросила она Ити, сидевшую с ней в один из последних дней ее болезни – кроме Ити и врача, почти никто не входил к ней, а госпожа избегала ее с того дня, как к Тамит вернулось сознание. Боялась. И правильно.

Ити пожала плечиками.

– Мне неизвестно, Тамит, как скажет господин.

Тамит закрыла глаза и содрогнулась. Господин… Глядеть ему в глаза сейчас – неужели он заговорит с ней сам? Она еще слишком слаба, чтобы играть перед его лицом!

– Ити, попроси госпожу дать мне работу, – преувеличенно слабым голосом сказала Тамит. – И я признаюсь тебе… я пыталась защитить ее.

Ити распахнула наивные глаза.

– Правда?

– Истинная, – сказала Тамит. – Я пыталась остановить убийцу – я видела, как он влезал через ограду, и попыталась стать у него на пути. А он ударил меня кинжалом. Я не спасла госпожу… счастье, что она жива!

– Ты такая храбрая, – с изумлением и восторгом сказала Ити. – Я не знала, как благородна твоя душа! Я скажу госпоже, она вознаградит тебя!

– Не нужно наград – скажи только, чтобы она не подозревала меня более, – попросила Тамит. – Нужно быть величайшим злодеем, чтобы подняться против такой госпожи, как наша. На этой земле еще не видели такой доброй и прекрасной госпожи.

– Правда, Тамит, – взволнованно сказала Ити. – Я скажу! Скажу!

Она вскочила и убежала, торопясь сообщить такие вести. А Тамит помрачнела, глядя ей вслед: только бы девчонка не вздумала передавать ее слова в присутствии Мерит-Хатхор. Мерит-Хатхор слишком умна, и уже никогда и ни в чем не поверит ей.

Ити пришла смущенная и чем-то испуганная.

– Госпожа говорит, что придет к тебе сегодня вместе с господином, – сообщила девушка.

Тамит чуть не умерла.

– С господином?.. Нет, Ити, попроси ее прийти одну – господин не верит мне, он обвинит меня!

Тамит ударилась в слезы.

– Он суров, наш высокий господин, я боюсь его!

Ити превосходно ее понимала – она тоже боялась верховного жреца.

– Он придет, если так решит, – робко заметила она. – Но я попрошу госпожу, чтобы она отговорила господина…

Ка-Нейт еще не говорила с мужем о Тамит – и сама боялась это сделать, поскольку не решалась напоминать великому ясновидцу о служанке и ее возможной виновности.

Она слишком хорошо помнила, как осудили напавшего на нее человека.

Выслушав испуганную речь Ити, Ка-Нейт согласилась с ее доводами. Она пришла к больной одна.

Села рядом.

Тамит посмотрела в грустные глаза госпожи, в которых не было укора, только сочувствие – и снова заплакала.

– Прости меня, госпожа…

Ка-Нейт наклонилась над ней.

– За что простить?

Теперь во взгляде ее была тревога. И Тамит вдруг увидела страх, он таился там все время – Ка-Нейт теперь всегда будет бояться ее.

– Я тебя не уберегла, – всхлипывая, сказала Тамит. – Я пыталась остановить человека, напавшего на тебя – и не остановила. Стыд мне.

Ка-Нейт тревожно улыбнулась.

– Но ведь я жива. А ты чуть не умерла. Ты и вправду пыталась защитить меня?

Тамит кивнула, из-под ее ресниц выбежали слезинки.

– Тогда ты очень храбра и благородна, – взволнованно сказала Ка-Нейт.

Вдруг объяснение Тамит представилось ей куда более вероятным, чем объяснение Мерит-Хатхор – слова Мерит-Хатхор делали эту девушку просто чудовищем. Ка-Нейт намного легче могла поверить, что ее служанка была ранена убийцей, которому попалась на пути.

Может быть, Тамит и не бросилась ему навстречу намеренно – но, вероятнее всего, ранена была именно им. И не имела к нему отношения.

– Я вознагражу тебя деньгами, – сказала Ка-Нейт.

Даже если Тамит и приукрасила свой поступок, она заслуживала вознаграждения за страдания, которые перенесла из-за госпожи.

Тамит взяла ее маленькую руку – и, помедлив, прижала ее к своим горячим губам. Больше всего на свете ей хотелось укусить эту руку, нарушить ее совершенство.

– Позволь мне снова быть при тебе, госпожа.

Ка-Нейт помедлила.

И когда Тамит уже казалось, что юная глупая госпожа согласится, она вдруг отказала.

– Нет, Тамит, но я дам тебе легкую работу.

– Прошу тебя, не говори обо мне с господином, – попросила Тамит. – Я боюсь его, я не смею смотреть на него…

Ка-Нейт кивнула.

– Не заговорю. Будь покойна. Я скрою тебя от него.

Мерит-Хатхор – уже в полном здоровье и в новом сверкающем облачении – встретила госпожу гневным взглядом.

– Ты оставила ее в доме?

– Да, – сказала Ка-Нейт. – И больше не заговаривай со мною об этом.

Мерит-Хатхор покачала головой.

– Я должна сама сказать господину – пусть выгонит ее вон.

Ка-Нейт преобразилась. Наперсница никогда еще не видела госпожу такой – она стала как Нейт-воительница времен богов, прямая и яростная.

– Он предаст ее суду, – низким и дрожащим гневным голосом сказала Ка-Нейт. – Господину нельзя даже напоминать о его подозрениях – ты знаешь это!

– Предаст и будет прав, – бросила Мерит-Хатхор. – Но поступай как тебе говорит сердце, госпожа. Я не знаю, что сказать тебе еще, когда ты так упорствуешь.

– И молчи, – отрезала госпожа.

Она ушла, чтобы Мерит-Хатхор не сказала что-нибудь еще.

***

Тамит, нарядившись скромно и скромно потупив глаза, подошла к госпоже, чтобы получить распоряжения.

– Позволь мне прежде начала работы пойти в храм Амона, госпожа, – попросила она. – Помолиться и повидаться с отцом – ведь там живет мой отец, семдет Ахетху, – сказала девушка.

Напоминание об отце уменьшило тревогу Ка-Нейт – но не уничтожило ее.

– Пусть меня обыщут, когда я вернусь, – сама предложила Тамит. – Пусть мне дадут провожатого, который доведет меня до храма. Я не принесу с собою зла и не содею зла – ведь это значит быть врагом себе!

– Ты права, – сказала Ка-Нейт.

– Я дам тебе в провожатые стражника, – все же прибавила она.

– Конечно, – с готовностью согласилась Тамит. – Пусть воин господина подождет, я хотела бы навестить врача, если мне будет позволено.

– Иди, – сказала Ка-Нейт.

Тамит поклонилась и ушла.

Врач был один – в кладовой пополнял свои запасы лекарственных трав. Очень кстати.

– Любезный Уну, – смущенно улыбаясь, сказала Тамит. – У меня к тебе просьба… только не говори о ней никому.

Врач взглянул на нее с острым подозрением.

– Какая просьба?

Тамит хихикнула.

– Есть ли у тебя средства против зачатия? Вытяжка акации… так ли я помню?

– Акация, – подтвердил врач, не сводя с девушки взгляда, в котором читалось отчетливое неодобрение. – Зачем это тебе?

– Зачем такой вопрос?

Тамит отвела глаза и покраснела – искренне. Ей было стыдно, но это скоро пройдет.

– Ты же знаешь, зачем употребляются эти средства.

Уну вздохнул и поджал губы.

– Если я не дам тебе того, что ты просишь, ты опозоришь этот дом, я так предвижу, – сказал врач. – Хорошо. Подожди, у меня нет этого средства сейчас, но я его приготовлю.

Тамит улыбнулась и кивнула.

Спустя полчаса она в сопровождении молчаливого хмурого стражника покинула дом. С воином она даже не пыталась говорить – да это было и ни к чему. То, что было ей нужно, находилось в храме.

Воин хотел пойти с ней в отцовский дом, но Тамит уговорила его подождать за оградой.

– Ну что я могу сотворить там, в храме, – умоляюще сказала девушка. – Хочешь – ты обыщешь меня сам, когда я выйду?

На ее губах заиграла улыбка при виде того, как покраснел мужчина.

– Не нужно, – буркнул стражник. – Не задерживайся.

Тамит и в самом деле направилась к дому отца, но не собиралась заходить туда. Она огляделась. Где он – тот молодой жрец Амона, который так жадно смотрел на нее в тот день, когда она приходила к отцу за деньгами?

Тамит невольно покраснела при мысли о том, что она хочет сделать. Но раздумывать было уже некогда. Молодой прислужник был здесь и увидел ее.

– Ты… ты? – запинаясь, выговорил юноша, и Тамит поняла, что все рассчитала верно.

– Да, – сказала девица, не спеша приближаясь к нему – жрец неотрывно смотрел, как покачиваются ее бедра. Он был недурен. Тамит попыталась уверить себя, что он красив.

– Зачем ты пришла? – прошептал он.

Как будто спрашивал богиню, зачем она низошла к нему.

– Я пришла к тебе, – сказала Тамит, неотрывно глядя молодому человеку в глаза. Она почувствовала, что его желание сообщается и ей.

***

Его звали Хепри – священное имя*. Но ее имя было для юноши выше – Тамит назвалась именем богини-кошки, и жрец ни словом не возразил.

Добродетель жрецов так же легко сразить, как и добродетель обыкновенных людей.

Он был совсем неопытен, а Тамит ненамного опытней. У нее был только один любовник, еще до того, как девица попала в дом верховного жреца – случайный любовник, который почти ничему ее не научил… только избавил от боязни. С тех пор Тамит никого к себе не подпускала. Никто бы, глядя на нее, не сказал, что она так неприступна.

Но красавица знала, что достойна лучшего, и твердо решила не тратить себя на маленьких людей… до сегодняшнего дня. Молодой жрец был так неловок, что даже причинил ей боль – и не заметил этого; но Тамит перенесла все, потому что потом юноша упал перед ней на колени и стал целовать ее ноги. Он говорил ей все слова, которым научился в храмовой школе – научился, чтобы говорить их богам.

Тамит погладила его по щеке и улыбнулась.

– Ты любишь меня?

Хепри молча закрыл глаза и обхватил ее колени, словно чтобы удержать сокровище, которого не заслуживал.

Ни в малейшей степени.

Но пока он нужен Тамит… очень нужен, и она будет лелеять его.

– Ты лучший из юношей, – нежно сказала Тамит, снова погладив его по щеке, а потом положила руку на плечо. – Ты пробудил во мне такую страсть, что я помнила о тебе все эти дни… и пришла, чтобы излечиться от недуга, от которого только ты – лекарство… мой прекрасный брат.

И как она не скривилась при этих словах?

Но молодой жрец не разгадал бы и самого грубого притворства. Как видно, он был настолько еще чист, что даже не переглядывался с женщинами, не говоря о любви. А красавица Тамит могла увлечь даже опытных людей.

– Я счастливее всех на свете… – сказал молодой человек и страстно прижал к губам ее руку. – Я не знаю, чем заслужил это… Моя госпожа…

Тамит рассмеялась.

– Госпожа? Ты прав, Хепри, я не простая девица – я госпожа по рождению.

– Я это знаю, – взволнованно сказал жрец, но Тамит остановила его жестом.

– Нет, ты ничего не знаешь. Семдет Ахетху – не отец мне, – вдруг горячо сказала девушка, обхватив ладонями голову остолбеневшего Хепри и глядя в изумленные глаза. – Я дочь первого пророка Амона, великого ясновидца, он не знает об этом.

– Как это может быть? – пролепетал жрец, совершенно сбитый с толку.

Тамит улыбнулась уголком губ.

– Легко. Он увлекся моею матерью в юности – вот как ты полюбил меня, – прошептала девица, гладя молодого жреца по плечу. – Она тогда еще не была женою Ахетху. Мой отец взял ее в жены, не зная, что она носит в своем чреве такое благородное дитя.

– Но ведь ты слу… служишь в доме господина Неб-Амона, – заикаясь, сказал Хепри. – Как это может быть, если ты с ним в родстве?

Тамит наклонилась к нему совсем близко, будто намереваясь поцеловать, но вместо этого шепнула:

– Потому он и взял меня в свой дом – почувствовал свою кровь, – сказала девушка. – Ты понимаешь, какая я в действительности знатная госпожа?

Хепри кивнул.

Он поверил бы чему угодно из этих прекрасных уст.

– Ты достойна царского титула, – с убежденностью сказал он.

Тамит небрежно кивнула.

– А ты мог бы стать старшим жрецом, – как бы между прочим заметила она. – Ты ведь знаешь, что высокие должности служители богов передают между собой, предпочитая своих любимцев. Достойнейших, конечно, – шепотом прибавила она, видя, что изумление Хепри может смениться гневом – почтение к богам и пророкам на мгновение возобладало в юноше над ее чарами.

– Ах, достойнейших, – сказал жрец. Он снова с изумлением и неверием уставился в ее глаза – точно вопрошая, ища в этих черных глазах оправдания себе.

– Разве ты не такой? Разве достойнейшие порою не увлекаются? – прошептала Тамит, лаская его, намекая на ложь, которую сплела вокруг верховного жреца.

– Я могла бы быть твоей – ты прекрасен собой и чист сердцем, и полон самых высоких достоинств, – прошептала девушка. – Мы бы стали господами, Хепри, если бы помогли друг другу… ты понимаешь меня?

– Расскажи… ясней, – сказал Хепри. – Я сделаю все, что тебе угодно…

Он был так близко к ней, что осмелел: прижал ее к себе неловкими руками и стал целовать ее грудь. А Тамит резко оттолкнула его, удивившись себе: ей эти ласки даже понравились. Может быть, потом…

Но не сейчас, никак не сейчас.

– Ты слишком многого хочешь, жрец, – резко сказала она. – Ты думаешь, что можно ласкать такую женщину, как я, ничего не давая взамен?

Юноша помотал головой. Он был так растерян, что забыл о ее недавних признаниях в любви – понимал только, что его отвергают.

– Чем я обидел тебя, госпожа? – спросил он. – Прикажи мне… я сделаю все, чего ты хочешь! Все, что в моих силах!

– Если у тебя достанет сил, юноша, – пренебрежительно сказала Тамит. Он готов был расплакаться от горя – этот чистый мальчик, только сегодня познавший наслаждение.

– Я сделаю все! Все, что в силах человека, и даже больше! – воскликнул Хепри; Тамит распахнула глаза и прижала палец к губам.

– Тише, тише!

Она повернулась и направилась к двери его хибарки. Он остановил ее, как она и ожидала, отчаянным возгласом:

– Ты придешь еще? Когда?

Тамит обернулась.

– Когда боги улыбнутся тебе, – прошептала она. – Будь готов принять меня в любое время.

***

Тамит, предусмотревшая все, не рассчитала одного – терпение стражника истекло еще на середине ее свидания.

– Где ты пропадала? – резко спросил воин.

Тамит оглядела свое измятое платье и огладила его. Стражник вдруг обратил внимание на это движение.

– Ты соблазнила жреца? – спросил мужчина.

Тамит изумленно и негодующе усмехнулась, краска бросилась ей в лицо.

– Ты сошел с ума!

Воин, предположивший это едва ли всерьез, теперь смотрел на нее с презрением.

– Чего еще было ждать? Я скажу госпоже – пусть больше не выпускает тебя за ограду дома! Ты бесчестишь все, чего касаешься!

– Ну… погоди, – пробормотала Тамит. Но поняла, что в ее положении угрожать собственной страже в высшей степени неразумно. Замолчала, отвернувшись от мужчины; но с лица того до самого дома не сходило выражение презрения.

Сдав ее с рук на руки управителю дома, стражник прямо доложил о своих подозрениях. Управитель – тучный мужчина в пышном парике, больше всего заботившийся о собственном спокойствии – округлил глаза от ужаса.

Ему безразлично было, позорный поступок совершила Тамит в храме или нет. Но он, как и стражник, готов был принять все меры, чтобы такого не повторялось. Только бы это как-нибудь не сказалось на нем самом.

– Ты больше не покинешь этот дом, – сказал управитель. – Я доложу обо всем господину – ты поняла?

И Тамит, гордая и прекрасная Тамит, презиравшая всех этих ничтожных людей, упала перед толстяком на колени со слезами:

– Умоляю тебя, не говори господину! Он покарает меня! Скажи госпоже, если нельзя умолчать, но не говори господину!

Управитель шумно вздохнул. Он и сам… опасался говорить господину о возможном бесчестье для его младшего жреца.

– Хорошо, – сказал он. – Но знай, что ты не выйдешь больше за ограду этого дома.

Тамит покорно кивнула, заливаясь слезами.

Ушла, сгорбленная и приниженная.

Она ненавидела этих людей – и жреца, и стражника, и управителя – так, что едва могла дышать. Но больше всех она ненавидела Ка-Нейт. Этим нежным госпожам никогда, никогда не понять, как унижаются маленькие люди, пытаясь возвыситься – особенно женщины, какими бы достоинствами они ни обладали.

“Я отомщу вам всем”.

* Др.-егип. “скарабей”, одно из самых священных животных в Древнем Египте.

========== Глава 11 ==========

Ка-Нейт снова была счастлива. Она не была так счастлива никогда – даже когда девочкой мечтала о любви. Она не знала, что действительность может быть прекраснее любых мечтаний.

Ее супруг строго исполнял свои священные обязанности, но у него всегда находилось время для нее – и эти часы были вершиной счастья для обоих. Неб-Амон и Ка-Нейт катались на лодке по реке и купались, сбросив одежду, вдали от чужих глаз. Неб-Амон как-то хотел развлечь жену охотой на уток, но Ка-Нейт испугалась и отговорила его: она пожалела их, как всегда жалела все живые существа. Но с радостью согласилась научиться плавать – Неб-Амон с наслаждением учил ее, поддерживая ладонью под живот, а потом под спину. Хапи* ласкал их тела прохладными любящими руками. Потом они предались любви, там же, у кромки воды.

Ка-Нейт застыдилась, когда муж обнял ее – хотя их никто не видел; но потом потерялась в наслаждении, а он не уставал ласкать ее и любоваться ею. Он наслаждался ею не только в минуты обладания; она радовала его руки, уста, глаза… его радовало все в ней, даже то, как она стыдилась глядеть на него, но полностью забывала себя в его объятиях.

Они гуляли в рощах в закатные часы – обнявшись, молча, слушая биение сердец друг друга. Ужинали вдвоем в саду под нежные переливы арфы. Ка-Нейт особенно удивила и обрадовала мужа тем, что проявляла интерес к книгам – не смея касаться жреческих текстов, она любила читать старинные сказания, хранившиеся в домашней библиотеке, и часто спрашивала его об истории Та Кемет, подолгу слушая его рассказы.

Хотя вся история Черной Земли – каждая ее частичка – имела священный смысл.

Они посещали и приемы, у самых знатных людей Уасета: великий ясновидец почти всегда имел деловую цель, но это не мешало ему, как и хозяевам, наслаждаться таким времяпровождением. Их развлекали музыканты, акробаты и танцоры, им подавали самые изысканные блюда. Но Ка-Нейт так и не привыкла к шуму, блеску… а главное, к опасности.

Она все время смотрела на слуг, которые пробовали их пищу. Ее смущали похвалы ее красоте, даже произнесенные с величайшею учтивостью и изяществом, как умели все придворные… впрочем, этому Неб-Амон был только рад.

Ка-Нейт ездила домой, к родителям – одна, только в сопровождении слуг; потом ее навестила мать, принявшая приглашение Неб-Амона и расположенная к нему. Джедефптах так и не показался верховному жрецу на глаза.

Неб-Амон превосходно понимал причины, и был рад и этому.

Он хотел обладать Ка-Нейт один – безраздельно. Хотя гордился тем, как другие завидуют ему, и еще больше ценил свое сокровище. После таких празднеств они предавались любви с особенным пылом.

Так прошел месяц… второй месяц их так страшно начавшейся супружеской жизни, месяц, излечивший раны первых дней. Но вскоре все снова переменилось.

Неб-Амон был изумлен, а Ка-Нейт изумлена и испугана – но оба очень рады. Она почувствовала, что носит дитя, очень скоро: не потому, что ощутила себя больной, а потому, что чутко следила за собой. Впрочем, великий ясновидец сам переменил ее жизнь, прекратив все выходы – кроме посещения храма Хатхор, с принесением благодарственной жертвы, и спокойных прогулок по реке. Ей нужна была размеренная жизнь, а страшнее всего был бы неожиданный испуг; и потому Ка-Нейт почти заперли дома.

Она ничуть не огорчилась – Ка-Нейт всегда предпочитала дом. И врач был с ней рядом. И потому верховный жрец считал, что защитил свою жену и дитя надежнее всего.

Заперев Ка-Нейт в одних стенах с ее смертельным врагом.

***

Тамит охраняли зорко.

Казалось, весь дом сговорился следить за нею без приказа – люди, как ни глупы они были, иногда умели вот так все вместе верно угадывать угрозу. И поэтому ей не давали выйти не только за ограду, а даже в сад – всюду за нею следили враждебные глаза.

Ити, ее соседка, казалось, одна жалела ее – но и она побаивалась говорить с Тамит и никогда не заговаривала первой. Тамит была безразлична к суждению слуг, но даже ее это начало тяготить.

Даже привратник Тауи, которого она очаровала, теперь отворачивался от нее и наотрез отказался выпустить, когда Тамит попросила.

Мелкие, ничтожные людишки! Они презирали ту, чьего пальца не стоили!

Ее милосердная госпожа целыми днями пропадала в городе вместе с господином – и Тамит не сомневалась, что они все больше скрепляют узы своей любви, и чем дольше это будет продолжаться, тем труднее будет заставить его ее забыть. А когда они возвращались домой, их тоже словно бы и не было ни для кого, кроме друг друга. Слуги почти не видели их. Все дела дома были переложены на управителя, согнувшегося под такою тяжестью. Он даже похудел.

И Тамит вдруг подумала, что может воспользоваться таким положением.

Она знала, что у тучного пожилого управителя нет жены, и нет любовницы. Он не сможет сопротивляться ей, если…

Комната управителя находилась на втором этаже, и она не охранялась. Его спальня была на мужской половине дома – и чтобы прокрасться к ней, нужно было пройти мимо покоев господина, но они сейчас не охранялись, потому что господин дома почти всегда ночевал… у госпожи.

Тамит затрясло от ярости при такой мысли. Но она заставила себя выбросить это из головы. Это еще успеется.

Ночью, в предрассветный час, девица встала с постели. Накануне она выкупалась, а сейчас умастила себя благовониями, которые хранились у нее еще с прежних времен – это был подарок Ка-Нейт.

Тамит прокралась по коридору и поднялась по лестнице – легкая, как тень, незаметная, как тень. На ней была только белая ночная юбка и ожерелье.

Девушка приблизилась к комнате управителя и улыбнулась – ей показалось, что она слышит его храп. Так и было – он храпел. Тамит вошла и ощутила легкий запах благовонного масла. Этот человек заботился о своем теле и своей комнате – и хорошо, иначе она бы просто не преодолела отвращения к его старому бесформенному телу.

Управитель спал на своей широкой кровати, поверх простыней… в длинной белой одежде, но без парика и набедренной повязки. Тамит снова улыбнулась, хотя в ней шевельнулось омерзение.

Девица опустилась на колени перед постелью и провела рукой по его бедру. Управитель вздрогнул и всхрапнул от неожиданности – но вдруг сел. Его плоский бритый череп заблестел в свете луны.

– Ты?..

– Тсс… не кричи. А то нас услышат, – улыбаясь, прошептала Тамит. – Ты же не хочешь, чтобы сюда пришли слуги и увидели меня в твоей спальне?