Текст книги "Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 59 страниц)

– Хепри ест, господин, он послушен! – сказал мальчик, и хотя слова были смиренные, тон вовсе не смиренный. Смотритель молча отступил, опуская руку.

Как видно, сына верховного жреца знал не только учитель.

После ужина Аменемхет первым встал из-за стола и поманил за собой Хепри, которого, как оказалось, дожидался. Хепри не мог понять, чем так понравился этому замечательному мальчику – ведь он-то ничем не замечателен!

Они направились в спальню по коридорам, уже погруженным в синие сумерки. Хепри, одетому, как прочие мальчики, только в короткую набедренную повязку, было зябко и страшно… ему хотелось поскорее уснуть, чтобы больше не видеть этой чужой комнаты, страшных учителей и своего нового друга – который уже стеснял его своими достоинствами и пугал своей знатностью…

Мальчик пошатнулся от усталости и вдруг почувствовал, что не знает, куда сворачивать – заблудился. Но Аменемхет направил его.

– Сюда, – шепотом сказал он. – Скоро ты запомнишь. Вот твоя постель.

Он помнил это, а Хепри уже забыл!

– Спасибо, – шепотом ответил он.

Мальчик почти ощупью пробрался к своему тюфяку, стараясь никого не задеть – некоторые ученики уже спали, крепко, как мертвые: так утомились за день. Хепри почувствовал, что и сам вот-вот упадет. Он плюхнулся на постель и приготовился вытянуться на ней и уснуть, как вдруг почувствовал, что кто-то садится рядом.

– Аменемхет, я очень хочу спать… прости… – прошептал он, чувствуя, как зевотой сводит челюсти, и ощущая себя последним невежей на свете.

– Да, я понимаю, – прошептал его старший знатный друг. – Но я только хотел спросить… Жива ли твоя мать? Кто был твой отец?

Бедный мальчик спасся единственным способом, который мог придумать – упал на постель, почти толкнув Аменемхета, и притворился спящим. Сын верховного жреца тут же вскочил, и Хепри ощутил его сильную, горячую обиду. Царственный мальчик быстрыми легкими шагами удалился к своей постели.

Хепри заплакал бы, но уже не осталось сил – он уснул.

Утром его кто-то растолкал, нет – встряхнул, почти стаскивая с постели. Мальчик в ужасе вскочил, протирая глаза, больше всего на свете боясь увидеть Аменемхета. Но это оказался только жрец.

– Вставай, лентяй, уже все проснулись! – сердитым шепотом сказал он.

– Прошу простить меня, – поклонившись и едва не клюнув носом, пробормотал Хепри, но жрец уже не слушал. Кто-то еще спал, но почти все мальчики встали и застелили свои постели.

Аменемхета уже не было, спальня была почти пуста.

– А где другие дети? – осмелился он спросить у жреца. Тот только сердито махнул рукой в сторону выхода.

– Ты останешься без завтрака! – крикнул он.

Хепри еще раз поклонился и побежал, поправляя измятую набедренную повязку; проведя руками по голове, он почувствовал, как колются отрастающие волосы. Он знал, что выглядит неприлично – нет, ужасно!

К своему огромному облегчению, Хепри догнал нескольких последних учеников у самой трапезной. Наверное, их всех накажут, но хотя бы не его одного. У него вдруг заныли все вчерашние синяки и рубцы.

Тяжело дыша и пряча глаза, он в конце этой позорной группы вошел в зал. Он не знал, заметили ли их – молча прошел к своему месту и забрался за стол рядом с Аменемхетом. Схватившись за ложку, как за единственное свое спасение, мальчик принялся хлебать холодный суп.

– Привет тебе. Удачного дня, – шепнул ему Аменемхет. Хепри робко поднял глаза и увидел, что друг улыбается.

Хепри улыбнулся в ответ – так значит, Аменемхет не рассердился!

– Я не разбудил тебя – спешил мыться, – почти извиняясь, шепнул сын верховного жреца. – Тебе тоже нужно вымыться, сменить набедренную повязку и обрить голову, но ты успеешь сделать это только днем. Надеюсь, что тебя не накажут за неопрятность.

“Конечно, накажут”.

– Аменемхет, научи меня застольной молитве и покажи, где у вас моются, – сгорая со стыда, попросил Хепри, уткнувшись взглядом в свою миску.

– Днем. Непременно, – обещал мальчик. – Сейчас мне нужно идти на урок.

Он закончил есть, встал и поклонился смотрителю. А потом быстрым шагом направился к дверям, на ходу сливаясь с группой других старших мальчиков. Хепри только вздохнул, полный зависти и горя.

***

День наконец наступил: Хепри перевалился через это утро, получив новые рубцы – наказание за неопрятность, кучу замечаний и еще большую тяжесть на сердце. Перерыв на обед обещал принести ему короткий отдых и большой стыд. Опять.

Аменемхет сам нашел его в коридоре и, взяв за руку, повел за собой.

– Я тоже вымоюсь с тобой, – ободряюще улыбаясь, сказал мальчик. – Чем большую чистоту соблюдает жрец, тем лучше.

Хепри передернулся.

В выложенной камнем купальне Аменемхет препоручил своего друга храмовому рабу, а сам передал себя в руки другого. Хепри было стыдно, что приходится раздеваться совсем перед чужим мужчиной, даже рабом, но, наверное, так правильно.

Его оттерли натроном, несколько раз облили водой, а затем быстро обрили голову. Потом вручили чистую набедренную повязку.

Все еще красный от стыда, мальчик неуверенно направился прочь; Аменемхет вскоре нагнал его.

– Ты сейчас быстро все сделал – не опоздаешь, – похвалил он. – Пойдем.

Миновал и этот день, остаток его был уже не таким мучительным – Хепри начал привыкать. Вечером он даже не чувствовал себя таким измотанным, как вчера.

Но как вчера, Аменемхет пришел к нему перед сном и спросил, садясь рядом:

– Кто твои родители?

Хепри понимал, что деваться некуда и вчерашнюю уловку повторить не удастся. Аменемхет был хорошим другом, но при этом сыном одного из самых больших людей в Та Кемет, горячим и гордым мальчиком… что будет, если Хепри поссорится с ним?

– Мой отец был… был жрецом, – очень тихо сказал Хепри, не поднимая глаз. – Младшим жрецом, которые живут в хижинах и ходят в простых поясах – я говорил тебе вчера о них…

Он почувствовал, как в горле закипает обида при этих словах.

– Понимаю, – так же шепотом ответил Аменемхет. – Но если твой отец был жрецом, он был достойным человеком, хотя и бедным… Он был молод, когда умер?

– Молод, – тихо ответил Хепри. – Девятнадцати лет.

– Он успел бы подняться в храме, если бы его дни продлились, – заметил Аменемхет. – Ты разумный мальчик, и у тебя, должно быть, был разумный отец…

Хепри зажмурился, чувствуя, как слезы собираются в уголках глаз. Одна, горячая как смола, капнула на избитую руку.

– Он умер от лихорадки или случайно? – продолжал пытать его знатный друг.

– Случайно, – буркнул Хепри. Поскорее бы Аменемхет замолчал. Но Аменемхет – главный, и его нельзя просить замолчать: оба мальчика, хотя им не исполнилось еще и одного десятка, уже это прекрасно понимали.

– А кто твоя мать? – спросил Аменемхет. – Она жива?

– Жива, – ответил Хепри.

Возникло молчание. Мальчики услышали, как кто-то из товарищей рядом вздохнул и завозился во сне.

– Моя мать больна, – шепотом сказал Аменемхет. – Моя мать – самая прекрасная и добрая госпожа на свете, но вот уже три года, как ее терзает неведомый недуг.

– Вот как? – шепотом воскликнул Хепри.

Какое-то неожиданное и страшное подозрение шевельнулось в его душе.

– А кто твоя мать? – спросил он.

– Госпожа Ка-Нейт, – ответил Аменемхет.

Он взглянул на друга, и Хепри увидел в его глазах жгучее страдание.

– Я очень люблю мою мать, – прошептал Аменемхет. – Я каждый день прошу бога исцелить ее, но одолевшая ее лихорадка слишком сильна…

– Неужели сильнее бога? – воскликнул Хепри и тут же спохватился.

– Не смей так говорить! – сердитым шепотом крикнул Аменемхет.

А потом вдруг наклонился к уху Хепри и прошептал:

– Моя мать родом из Мен-Нефер, города Ра и Птаха. Может быть, на нее напали демоны этого города. Ра очень силен, мать рассказывала мне, и его враги очень сильны…

Хепри чувствовал горячее дыхание на своем виске и слышал, как бешено колотится его собственное сердечко. Госпожа Ка-Нейт! Та самая злая госпожа, которую наказал бог Амон! Неужели мама снова сказала неправду? Или здесь ему лгут – Аменемхет и жрецы?

– Но ведь недуг еще не одолел госпожу Ка-Нейт? – прошептал Хепри.

– Нет, – прошептал Аменемхет и улыбнулся, почти победно; Хепри вдруг испугал блеск его глаз. – Отец приносит большие жертвы во имя спасения моей матери и молит бога защитить ее. И бог склоняется к своему первому слуге, он защищает мою мать – она жива и, может быть, поправится. Отец любит мою мать как я – больше всего на свете.

Хепри вздохнул. Его одолевала грусть и смутная тоска по такой любви – любви, которая может так кричать о себе и приносить такие жертвы.

– Я тоже люблю мою мать, – ответил он. – Она, слава Амону, здорова…

– Молись за нее каждый день, как делаю я, – сказал Аменемхет. – Болезни поражают даже больших людей, не только бедняков…

Тут он спохватился.

– А кто твоя мать? Ведь она бедна? На что она живет?

– Ее содержит храм Амона, – шепотом ответил Хепри. Он осекся, не желая продолжать, но Аменемхет понял – ему показалось, что понял.

– Да, храм Амона богат и щедр, он кормит семьи своих бедных жрецов, – взволнованно прошептал мальчик. – Я рад, что ты попал в школу со мной. Ты можешь стать большим человеком.

Он снова замолчал, и Хепри понадеялся, что этот тягостный разговор закончен.

– Я хотел бы увидеться с твоей матерью и посмотреть, как она живет, – вдруг сказал Аменемхет. – Мне кажется, что вы очень бедны…

– Да, – поспешно сказал Хепри. – Да, мы очень бедны, мы недостойны того, чтобы ты посещал нас!

– Прекрати! – оборвал его Аменемхет. – Мать учила меня, что мы не должны пренебрегать никем и протягивать руку всем, кто нуждается! А ты мой друг, и я должен заботиться о тебе!

Он так раскипятился, что Хепри испугался. Сидящий мальчик воздел руки ладонями кверху, как делала мать при встрече с большими господами, и склонил головку к коленям в подобии неуклюжего поклона.

– Прости мой дерзкий рот, – прошептал он.

– Это ты прости меня, – прошептал растроганный Аменемхет. Он поспешно опустил воздетую ручку друга, нажав на локоть своей твердой рукой. – Ты не мой слуга, а я не твой господин – мы друзья, – прошептал он. – Я тебя испугал…

Хепри склонил голову.

– Я навещу твою мать, – твердо заключил Аменемхет. – В один из дней, когда буду свободен. И непременно приглашу тебя в гости – я хочу, чтобы ты посмотрел, как бог может вознаградить тебя, если ты это заслужишь…

Хепри надеялся, что умрет от стыда раньше, чем удостоится такого приглашения. И надеялся, что в темноте не очень заметно, как пылают его щеки.

– Спасибо, – прошептал он. – Нам пора спать, Аменемхет…

– Да, – сказал его друг, тут же вставая на ноги. – Пора – а не то ты завтра снова проспишь.

Хепри вздрогнул, заслонился руками от стыда. Но он не осмелился лечь, пока Аменемхет не отошел – тогда мальчик лег ничком, уткнулся лицом в простыню, жалея, что не может в нее зарыться. Только бы не проспать завтра. Только бы не проспать.

Мальчик так внушил себе это, что на другое утро проснулся одним из первых. Он вскочил, шатаясь со сна и зевая, разгладил свои простыни и коснулся головы – снова нужно бриться. Хепри, закусив губу, оглядел спальню, где только некоторые зашевелились, и ощутил торжество и возбуждение. Он успеет вымыться первым, раньше Аменемхета!

Мальчик направился к выходу, но выйти в коридор не успел – путь ему отрезала группа старших мальчишек, направлявшихся, очевидно, туда же, куда и он. Хепри повесил голову, а через мгновение ощутил прикосновение к плечу.

– Отлично, – похвалил его Аменемхет. – Ты воспитываешь себя. Пойдем.

В этот раз они пошли не вдвоем, а среди толпы; Хепри смущался и сторонился мальчишек, которые только казались ему товарищами – он догадывался, что среди них много детей очень важных родителей. Аменемхет в этот раз не посвятил себя ему одному – переговаривался с другими, весело и свободно. Он-то мог ничего не бояться! Никто не обидит его!

А если Хепри побьют или унизят эти старшие важные дети, он ничего не сможет сделать. Куда и кому он нажалуется?

– Кто привел тебя в храм? – вдруг спросил Аменемхет, снова удостоив Хепри своим вниманием. – У тебя есть знатный покровитель? Ты ведь не мог прийти в эту школу сам.

Темные тревожные глаза младшего взглянули в черные, уже сейчас властные глаза старшего. Конечно, не мог.

– Господин Симут, – прошептал Хепри. – Великий четвертый пророк Амона…

– А, господин Симут, – негромко из почтительности, но как-то слишком легко отозвался Аменемхет. – Я знаю этого господина – он очень достойный жрец, но совсем уже стар и болен.

Мальчики снова переглянулись. А Хепри в который раз стало очень страшно – господин Симут совсем стар… Болен… Кто будет защищать его здесь, если четвертый хему нечер умрет?

Аменемхет первым шагнул в купальню, и на пороге обернулся к другу и прошептал через свое смуглое крепкое плечо:

– Если господин Симут умрет, пока ты в школе, я буду защищать тебя.

– А разве твой отец позво… – начал несчастный Хепри, но не успел закончить: его подтолкнули в спину и прикрикнули, чтобы не мешал. Мальчик обернулся, в отчаянии сжав кулаки, но увидел угрожающие лица старших и поторопился исполнить приказ.

***

Сегодня Аменемхет и Хепри больше почти не разговаривали – оба были очень заняты: Хепри задали большой урок, а Аменемхет, должно быть, получал их постоянно, как старший и способный. Но Аменемхет был рад трудностям, а вот Хепри…

Он мучился над своим папирусом, старым и исписанным – лучшего ему не давали. Малыш чувствовал, будто рука у него чужая – пальцы не гнулись, кисть пачкала папирус, а от предчувствия наказания за такую порчу рука дрожала и получалось только хуже. Хепри боялся, что Аменемхет освободится раньше и предложит свою помощь – его друг получал от этого удовольствие; но сегодня ему повезло. Или не повезло. Хепри сделал задание сам, и знал, что назавтра получит то, что полностью заслужил.

Мальчик потрогал свою избитую спину и вдруг заплакал. О, как хорошо он понимал, что широкая дорога открыта только таким, как Аменемхет! Только Аменемхету, любимцу богов, может казаться, что боги всех любят!

– Эй, плакса! – услышал он насмешливый возглас. Хепри поднял голову, и тут сразу несколько человек засмеялись. У Хепри лицо было перепачкано в краске.

– Тебя уже повозили в грязи? – спросил насмешник, поднимаясь и приближаясь к Хепри – он был ненамного старше его, но казался куда крепче и уверенней. – Правильно – там твое место! Чей ты сын? Прачки? Побирушки?

Хепри почувствовал то, что не испытывал ни разу в жизни – что-то горячее ударило ему в голову, кулаки сжались сами, так что обломанные ногти впились в ладони.

– Я сын достойного человека! – крикнул он. – Замолчи, или я побью тебя!

Мальчишка протяжно свистнул; кругом снова засмеялись, а лицо обидчика Хепри стало злобным.

– А ну-ка выйди, – неожиданно спокойно сказал он, тоже поднимая сжатые кулаки; но лицо мальчишки напряглось, в глазах пылала нешуточная злоба. Хепри вдруг почувствовал, что ему очень страшно, но только выше вскинул голову.

– И выйду! – крикнул он. – Давай!

Уже половина спальни собралась смотреть на них; Хепри не знал, был ли среди мальчишек Аменемхет, но не думал сейчас об этом. Он слышал и сознавал только горячий стук крови в голове.

И тут его враг бросился.

С такой яростью и скоростью, что Хепри растерялся; но он вдруг отскочил, а его противник с размаху упал на тюфяк; спальня загрохотала от смеха. С воплем мальчишка вскочил и снова ринулся на Хепри, но тот, будто им управляла какая-то дикая, больше него, сила, увернулся от удара и с криком всадил свой кулачок во что-то горячее и мягкое. Он понял, что это, как только зрители вскрикнули, а его противник взвыл и схватился за глаз.

– Ах ты сын потаскухи! – пронзительно крикнул он, отняв руки от лица; один глаз заплывал темным синяком, и из обоих лились слезы боли. Мальчишка снова ринулся на Хепри, и тот так растерялся, что враг его измолотил бы, но тут раздались крики и топот снаружи.

– А ну прекратить! – крикнул мужчина с палкой, кидаясь между дерущимися; палка нанесла по удару по плечам каждого. – Негодники! Позор своих отцов! Кто начал драку?

– Он!

Сразу несколько рук показали на Хепри.

– Ах ты мерзавец! – крикнул надзиратель, хватая его за ухо; несчастный мальчик взвыл. – Сутки на хлебе и воде, а перед тем ты будешь избит! Так осквернить святой храм!..

Хепри поволокли в карцер.

– Ты знаешь, кого ты ударил? – крикнули ему вдогонку. – Тебя выгонят за это, потаскухин сын!

Хепри только надеялся, что Аменемхет ничего этого не видел…

* Подлинный текст.

========== Глава 36 ==========

Хепри лежал на соломе без сознания – или почти: он едва понимал, спит или бодрствует, а может, болен и ему все кажется… За эти дни он повзрослел словно бы на целый год. Хепри вспомнил, что родился в сезон перет, значит, скоро ему исполнится семь лет… Девять лет до возраста мужчины…

Он, наверное, не доживет.

Хепри пошевелился, потом вздрогнул и стиснул зубы: маленькая спина казалась большой пылающей сковородой. Он чувствовал, что его одолевает лихорадка после избиения; тот, кто его наказывал, не поскупился на палки – намного больше ударов, чем достаточно маленькому мальчику, чтобы серьезно заболеть.

Карцер был подземным – если бы не лихорадка, Хепри замерз бы здесь, в сырости, среди голых камней. Около него оставили большую щербатую кружку с водой и ломоть хлеба, но ему ничего не хотелось – только, может быть, лечь в мягкую постель, на каких он не спал никогда, и наложить целебную мазь на свои раны. О таких мазях он может только мечтать.

Вдруг приоткрылась дверь карцера и мальчик вздрогнул, прикрыв голову руками; но шаги не походили на шаги мужчины, даже приглушенные. Хепри узнал, кто это, еще до того, как его воспаленного плеча коснулась рука друга.

– Ах, негодяи, – прошептал Аменемхет. – Я знаю, что тебя наказали несправедливо. Сын князя города оскорблял твоего отца, и ты хорошо сделал, что подбил ему глаз.

– Сын князя города? – в ужасе прошептал Хепри.

– О я несчастный, – не в силах сдерживаться даже при Аменемхете, сказал он и заплакал. – Друг мой, ты не знаешь, каково мне… Я один, и я совсем слаб…

– Ты не один, – сурово возразил Аменемхет. – Я с тобой.

Тут Хепри немного отрезвел и сел, простонав от боли, которая казалась больше, чем все его тело.

– Как ты вошел сюда? – шепотом спросил он. – Тебя накажут…

Аменемхет усмехнулся.

– Нет. Меня не накажут.

– Вот что я достал для тебя, – сказал мальчик и показал большой сверток белых льняных бинтов; до Хепри донесся резкий незнакомый запах. – Это лекарство для твоих ран, – сурово сказал сын верховного жреца. – Повернись спиной, сейчас я перевяжу тебя.

– Нет! – ужаснулся Хепри, но друг приказал ему молчать и слушаться.

Аменемхет перевязал ему спину пахучими бинтами, так осторожно, что Хепри даже почти не стонал. Мазь сразу принесла облегчение, и теперь его раны были защищены от грязи. Мальчик вдруг ощутил жажду и нашарил свою кружку, скинув с нее ломоть хлеба; когда он поднес воду к губам, Аменемхет подал ему и лепешку.

– Неизвестно, когда дадут еще, – сказал он. – Тебя наказали сурово.

– А тебя наказывали так? – спросил Хепри. Он был уверен, что нет.

К его удивлению, Аменемхет кивнул и улыбнулся.

– Я вначале был неловок, как ты, но это прошло, – сказал он. – Я испытал все наказания, существующие здесь.

Хепри в этом сомневался.

– А сын князя города? – шепотом спросил он. – Этот мальчик станет мне мстить…

Аменемхет поднял голову.

– Пусть только попробует, – надменно сказал он.

– Ты нажалуешься отцу? – нахмурившись, воскликнул Хепри. Только этого не хватало! Из-за такого пустяка, как Хепри, беспокоить великого ясновидца!

Аменемхет улыбнулся.

– Я напугаю его властью отца, если понадобится, – ответил он. – Но не думаю, что это понадобится. Я сам его побью.

Мальчик с гордостью и любовью коснулся своих сильных плеч.

– Ты учился драться, мой друг? – спросил он. – Если нет, я тебя научу. Все будут тебя бояться.

– Научи! – с восторгом воскликнул Хепри и тут же осекся, оглядевшись по сторонам. Но никто не пришел, даже если за дверью и караулил кто-то – Аменемхет, сын и наследник Неб-Амона, был очень хорошо известен здесь…

– Тебе легче? – спросил Аменемхет.

Хепри кивнул, улыбаясь. Ему стало намного легче – как будто его и не наказывали, как будто он вдруг выздоровел.

– Тогда я оставлю тебя, – сказал друг и, кивнув, ушел.

Хепри смотрел ему вслед, и с губ его не сходила улыбка. Потом улыбка потускнела.

Аменемхет слишком хорош, чтобы быть ему другом… а если он выполнит то, что обещал, и навестит его мать, и узнает правду о положении Хепри и Тамит? Что тогда будет…

Мальчик стиснул ладонями голову и заплакал.

***

Его выпустили из карцера ровно через сутки после заключения туда – ни часом раньше. Мрачный надзиратель проводил его до спальни мальчиков, к которой Хепри приблизился с трепетом. О, как он боялся, что сын князя города ему отомстит – или что это сделает его отец. Или что его выгонят из школы, как пригрозил его враг.

Или что друзья этого мальчишки изобьют Хепри всем скопом. Кто хватится такого безродного сироты, как он, даже если его убьют за то, что он сделал?

Но ничего не произошло. Хепри понимал, что если он будет вести себя, будто он испугался, на него нападут скорее – и мальчик поднял голову и, стараясь шагать независимо, прошел к своему месту. На полдороге не удержался и обернулся – встретил несколько враждебных взглядов; кто-то отчетливо прошептал “потаскухин сын”. Хепри вскинул кулак раньше, чем понял, что сделал, а потом уже погрозил врагу сознательно. В ответ поднялось несколько кулаков, но напасть на Хепри никто не напал – может, боялись Аменемхета. Или боялись наказания.

Или это Хепри вчера себя хорошо показал.

Мальчик отвернулся и, презирая боль в спине, добрался до своей постели и сел. Он начал разбирать свои письменные принадлежности, которые остались лежать так, как Хепри их вчера бросил – никто не отнял их и даже не тронул…

Мальчик вдруг поднял голову и поискал взглядом сына князя города – но нигде его не увидел. Может, его забрали отсюда? Нет – наверное, просто отлечивали; или он все еще занят и не вернулся в спальню…

Кто-то вошел в комнату в полумраке – Хепри вскочил, ожидая, что это его враг. Но это оказался друг. Аменемхет подошел к нему с улыбкой и приобнял за плечи, обводя взглядом притихших мальчишек.

– Это мой друг. Запомните, – сказал он.

А когда спальня уснула, Аменемхет снова пришел к Хепри и прошептал, сев рядом:

– Я горд, что имею такого друга. Ты показал себя сильным, Хепри, ты достоин того, чтобы подняться выше, чем твой отец.

– Спасибо, – сказал Хепри.

У него слезы подступили к глазам от гордости – не за себя, а оттого, что ему посчастливилось найти такого товарища.

– Скоро день отдыха, – прошептал Аменемхет. – Я добуду разрешение покинуть школу, я хочу посмотреть на твой дом и твою мать. И она, наверное, будет рада свидеться с тобой – ведь она тревожится о тебе, как моя…

– Аменемхет, – сказал бедный Хепри, – моя мать не ожидает такой чести…

Он не ожидал, что конец этой прекрасной дружбе придет так скоро.

Аменемхет улыбнулся с явственным самодовольством, потом улыбка превратилась в сочувственную:

– Я буду держаться скромно и почтительно, как подобает вести себя с матерью друга. С каждой матерью. Твоей матери не будет стыдно и неудобно.

Хепри прикрыл глаза и представил себе, как сын первого пророка Амона открывает калитку его дома и сталкивается со стражей Амона, стерегущей его мать…

– О Аменемхет! – в ужасе прошептал он. – Ты не понимаешь, что ты говоришь!

Улыбка мальчика исчезла.

– Ты не хочешь приводить меня в свой дом?

Хепри поспешно помотал головой, потом умоляюще схватился за его руку.

– В следующий день отдыха, после этого – я предупрежу мать, что ты придешь, и она приготовится к твоему посещению.

Аменемхет тихо засмеялся.

– Это слишком.

Но, кажется, так не считал. Он был польщен и доволен собой.

– Хорошо, – ответил мальчик. – Я согласен. Извести свою мать и передай, что я горд дружбой с ее сыном, – сказал он, слегка коснувшись плеча Хепри.

А тот, сам не зная почему, вдруг встал и поклонился. Как будто они, дети, уже знали свои взрослые роли, написанные для них еще во младенчестве.

Хепри вскоре предстала еще одна трудность – он не знал, как покинуть храм, даже в выходной день. У кого он может попросить разрешения? Снова просить о заступничестве Аменемхета казалось уж слишком неудобно; и тогда мальчик набрался отваги и спросил одного из жрецов, казавшегося подобрее, где найти господина Симута, четвертого хему нечер.

Тот не рассердился и сказал, куда ему идти, и даже вызвался показать дорогу. Хепри с благодарностью поклонился и принял помощь.

Оказавшись перед мудрым стариком, открывшим ему ворота школы Амона, мальчик упал перед ним на колени и со слезами попросил разрешения навестить мать.

Ему вдруг показалось, что жрец недоволен такой просьбой. Как будто мама ему не нравилась.

Но он согласился, наказав только не задерживаться надолго; обмирая от собственной дерзости, Хепри попросил господина Симута сказать учителям, что он будет отсутствовать – вдруг его хватятся и решат, что Хепри убежал?

– Убежал? – спросил старый Симут, подняв брови. – Только глупец отсюда убежит. Школа – дорога наверх, открывающаяся немногим.

Это Хепри уже и сам понимал.

Низко поклонившись, мальчик хотел покинуть своего благодетеля, но тот остановил его и проводил к выходу – сам. У Хепри голова закружилась от сознания того, что это значит… У него теперь два могущественных покровителя – четвертый хему нечер и Аменемхет…

Сказать по правде, Хепри даже не знал, который могущественней, хотя Аменемхет был еще мальчиком.

У ворот храма он удостоверился, что голова в порядке, а повязка чистая, и, как был, пошел домой. Он помнил дорогу до дома – она была совсем короткая; но казалась такой чужой, точно он никогда не жил там, куда сейчас возвращался. Хепри вспомнил слова Аменемхета о матери и рассердился на себя – ведь мама сейчас, конечно, скучает и беспокоится!

Он ощутил испуг при виде подзабытого стражника, шагнувшего к калитке с другой стороны, как только Хепри приблизился к ней.

– Кто? – спросил мужчина, и Хепри изумился. Потом вспомнил, что караульные меняются каждый день и не все его помнят.

– Это мой сын, – прозвучал за спиной стражника мелодичный женский голос, который тоже на мгновение испугал Хепри – привыкнув слышать материнский голос каждый день, он не замечал присущей ему металлической холодности.

– Здравствуй, любимый, – улыбаясь, сказала Тамит, приближаясь к калитке и протягивая мальчику руку. – Я так соскучилась. Заходи!

Эта красивая смуглая женщина с огромными черными глазами тоже несколько мгновений казалась Хепри чужой женщиной.

– Расскажи, как ты живешь, – проворковала Тамит, увлекая мальчика по дорожке в сторону дома.

***

Хепри с удовольствием ел финики и изюм, припасенные матерью, должно быть, для него – в храме ему таких сластей не перепадало; вообще он только сейчас вспомнил, что жил там едва ли не впроголодь. Тамит смотрела, как угощается сын, и улыбалась, подперев подбородок смуглой рукой – стройной и безупречной, как и сам подбородок, и высокая шея. Ее густые волосы были убраны назад и сколоты булавками.

Вдруг Хепри с приливом гордости подумал, что ни у кого нет такой красивой матери, как у него.

– Откуда у нас такая еда? – спросил он, неожиданно удивившись этому. – Раньше нам не давали…

– Это было много лет назад, милый, – ответила Тамит. – С тех пор сердца моих надзирателей смягчились, ты же знаешь…

Вдруг ему стало неуютно под взглядом черных немигающих глаз матери. Мальчик поспешно отодвинул блюдо и провел по голове рукой, с досадой обнаружив, что локон спутался.

– Давай я расчешу, – сказала мама, вставая. Она принесла гребешок и, приблизившись к сыну сзади, стала нежно разбирать черные волосы.

И вдруг она тихонько ахнула и замерла.

– Кто тебя так избил?

– Надзиратели, – буркнул мальчик. Он вдруг вспомнил слова матери – что в школе его будут сечь, и неожиданно ужасно рассердился на нее. Она только сказала, а его и в самом деле били!..

– А за что? – спросила Тамит. – Ты шалил?

Хепри усмехнулся. Ничего-то мама не понимает – ведь она никогда не ходила в щколу; да ведь женщины, кажется, в школу и не ходят…

– Нет, я подбил глаз сыну князя города, – заявил мальчик. Материнские руки замерли на его плечах, потом исчезли.

– Ты сошел с ума?

Хепри повернулся и с гордостью взглянул на мать.

– Этот мальчишка оскорблял моего отца и тебя, – заявил он. – Я отомстил.

Тамит покачала головой.

– Ты неразумный мальчишка, – сказала она. – Ты родился мне на горе! – воскликнула она, и на какой-то миг Хепри показалось, что мать и вправду так думает.

– Поклянись, что будешь разумен, – сказала Тамит, опустившись перед ним на колени и глядя в глаза. – Поклянись!

Хепри снисходительно улыбнулся.

– Матушка, я нашел себе друга и защитника – Аменемхета, сына верховного жреца, – сказал он. – Это лучший отрок в школе, самый умный и сильный. Я понравился ему, и теперь мы друзья и всегда вместе.

Тамит несколько мгновений смотрела на него – он не понимал, о чем мать думает. Он никогда этого не понимал.

Потом она быстро встала и отступила.

– Это правда?

Хепри кивнул и почувствовал, как широкая улыбка счастья разливается по лицу, будто солнечный свет.

– Да, мама, правда. Я счастлив! Аменемхет вовсе не стыдится водиться с таким бедняком, как я, и хочет в следующий день отдыха навестить тебя и посмотреть, как мы живем.

Тамит прижала руку к сердцу.

– Великий бог, – побледнев, сказала она. – Ты…

Потом вдруг осеклась и быстро взглянула в окно – не подслушивает ли кто. А когда она взглянула на Хепри, лицо ее уже полностью изменило выражение: на нем была любовь и гордость, на смуглых щеках снова заиграл румянец, а в глазах появился блеск.

– Превосходно, – сказала она. – Очень хорошо! Неужели сын верховного жреца и в самом деле полюбил тебя?

– Да, – ответил Хепри. Он вдруг замялся и отвел глаза. – Я не знаю сам, за что, – тихо прибавил мальчик. – Он лучше меня во всем…

Мать поморщилась, точно почувствовала какое-то зловоние, а потом вдруг снова опустилась перед сыном на колени и взяла его руки в свои.

– Хепри, ты должен понимать, как дорога эта любовь, – тихо сказала она. – И ты должен понимать, что нельзя говорить с сыном Неб-Амона о твоем отце.

– Я уже говорил, – ответил Хепри.

Глаза матери расширились, и она уронила руки.

– Что говорил?

– Говорил правду, – ответил Хепри. – Что отец был младшим жрецом Амона и умер молодым, так что я его даже не знаю…

И вдруг мальчик осекся, и в темных глазах появилась мысль, до сих пор если и посещавшая его, то не приобретавшая отчетливой формы:

– Что сделал мой отец, мама? За что его… казнили? – шепотом проговорил мальчик.