Текст книги "Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 59 страниц)

Хозяин дома встал девушке навстречу и поклонился. Исида слегка склонила голову – Хепри думал, что она не поклонится вообще.

– Когда, госпожа? – спросил жрец.

– Завтра… утром, – сказала Исида, сдвинув брови. – Да, утром. Мое предчувствие говорит мне, что это будет наиболее благоприятное время.

Хозяин поклонился снова, еще более низко и почтительно.

– Значит, утром, – вполголоса повторил он.

– И ты во всем ее слу… – не выдержал Хепри, но жрец-хозяин сердито прижал палец к губам.

– Не гневи богов! – шепотом сказал он. – Устами госпожи Исиды они говорят с нами!

Хепри покорно вздохнул.

Завтра я буду во дворце, подумал он. Рядом с Меритамон!

– Как мы это сделаем? – ломающимся от волнения голосом спросил он. – Как можно попасть к фараону… как он принимает?

– Как пожелает, – ответил хозяин. – Обычное время приема просителей и жалоб в царском дворце – после обеда… но вы не обычные просители, мой господин…

Он снова поклонился невозмутимой Исиде.

– Вам было указано явиться с утра, и так вы и сделаете, – сказал жрец. – Я дам вам слугу, который проводит вас во дворец, ну а дальше – положитесь на богов и на свою смекалку…

Он развел руками.

– Ты сам знаешь, что это очень опасное дело, – серьезно сказал он своему гостю. – Ты сам вызвался. Думай, как действовать, когда окажешься там, куда стремился, и слушай эту святую госпожу больше, чем себя.

– Хорошо, – так же серьезно ответил Хепри, про себя думая, что не положится полностью на эту девчонку, какими бы божественными талантами она ни обладала.

– Сейчас вам лучше отправиться спать, – сказал хозяин. – Может быть, госпожа Исида узрит во сне новые видения… но тебе нужен отдых перед завтрашними опасностями, божественный отец.

Он поклонился Хепри – человеку намного младше себя годами, но намного старше по положению. Хепри поклонился в ответ и отправился в свою комнату, оставив хозяина наедине с жрицей. Он не знал, о чем они говорили в его отсутствие. Он даже не знал, насколько близко они знакомы. Яхмес не мог подвести своего любимого ученика… или мог?

Хепри знал, что нельзя безоглядно доверять ни одному жрецу, не исключая и его самого.

Спал он, несмотря на то, что это было необходимо, плохо – и проснулся раньше, чем его разбудили. Хепри еще тщательнее, чем всегда, вымылся, выбрил голову, лицо и тело и надел белое платье четвертого пророка Амона.

Потом попросил зеркало и посмотрелся, чтобы понять, какое впечатление производит.

Он выглядел старше своих лет – лет на двадцать семь, а то и больше; и это обрадовало его. Он оставался очень смуглым; действительно похудел, отчего обозначился костяк лица… в сочетании со жреческими одеждами это производило пугающее и чарующее впечатление. Хепри с благоговением надел свой маленький амулет Амона, потом застенчиво попросил у слуги черную краску для глаз. Он никогда в жизни не красил лица, хотя многие жрецы это делали, чтобы впечатлять людей; Хепри предпочитал впечатлять свойствами своей души – или оставаться незаметным, если эти свойства не заслуживали внимания. Но сейчас ему нужно было сделать из себя чародея; хотя чародейными свойствами обладала только его спутница.

Он дрожащей рукой подвел краской глаза. Они казались больше обычного из-за худобы, а сейчас… перед ним предстал молодой и красивый маг, к которому, однако, ни одна женщина не посмела бы приблизиться – из страха перед ним. Женщины гарема будут вожделеть ко мне издали, вдруг с усмешкой подумал Хепри. Если это правда, что царь стар.

Приготовившись, Хепри вышел в столовую, где его уже ждал безымянный хозяин. Тот приветствовал его учтивым поклоном и предложил обильное угощение на накрытом столе.

Хепри съел все, даже большой кусок жареного мяса, только от вина отказался; пока он ел, к ним незаметно присоединилась Исида, которая поела совсем немного – только хлеб и сыр. Очевидно, жадность в еде мешала ее способностям.

Колдунья была одета так же затейливо, как вчера, и уже совсем иначе; синие волосы были заплетены в косы и унизаны бусинами. Она была красива, но казалась такой же… недоступной, как Хепри. В отличие от него, Исида не показывала никакого волнения, хотя Хепри сдерживался как мог – но, глядя на нее, он думал, что Исида действительно ни о чем не беспокоится. Эта девушка полностью полагалась на богов, которые ее вели.

– Идем, – сказала она Хепри, вставая из-за стола. Хозяин быстро поднялся, торопясь позвать слугу, который должен был сопровождать молодых людей; сама Исида, казалось, вовсе об этом не думала, хотя едва ли бывала во дворце фараона прежде.

Слуга-проводник выскочил перед господами на усыпанную песком дорожку, низко кланяясь, едва ли не стелясь; Хепри все еще смущали такие знаки почтения, а Исида принимала их как должное. Девица заняла место между ним и слугой, так что Хепри, четвертый пророк Амона, оказался в хвосте процессии. Впрочем, он никогда не возмущался вынужденным унижением – он помнил, насколько от рождения низок.

Да и каждый, кто высок, может с легкостью упасть.

Слуга семенил перед ними, а Хепри с трудом подавлял желание сбиться на такой же мелкий шаг, шаг маленького человека – он шагал широко и торжественно. Он, один из четверых высших жрецов Амона, лицо всех жрецов Амона в этом городе…

Прохожие кланялись ему, чего никогда не бывало прежде, в столице – должно быть, Хепри до сих пор не чувствовал необходимости подавать себя так, как теперь.

А может, кланялись не ему, а Исиде, которая была меньше него, младше него, и, однако же, держалась и ощущала себя воплощением богини.

– Госпожа Исида, – окликнул ее однажды Хепри, и девица остановилась, так же безмятежно, как и раньше, посмотрев на него.

– Ты действительно спокойна? – вполголоса спросил он ее.

Исида кивнула. Ничего не поясняя, двинулась дальше, а Хепри поспешил следом, досадуя, что не спросил – держит ли она в запасе что-нибудь еще, кроме видений.

Хотя колдунья все равно бы ему не ответила.

До дворца идти было недалеко – ни Хепри, ни даже маленькая жрица не успели устать. Они остановились на расстоянии от аллеи, по сторонам которой стояли стражники фараона – так, что их не задержали и даже еще не заметили.

– Я сейчас оставлю вас, господа, – шепотом сказал проводник.

– Иди, – отпустила его Исида прежде, чем Хепри успел что-нибудь сказать.

– Как же мы вернемся? – спросил он чародейку.

– Ты думаешь, что это будет скоро? – спросила в ответ Исида. – Сейчас наше возвращение не имеет значения… я должна слушать богиню.

Она первой двинулась дальше, и Хепри так и не успел обогнать ее, чтобы представить все так, точно это он ведет женщину. Хотя, наверное, так, как сделала Исида, было лучше.

– Кто ты и зачем идешь во дворец? – уже допрашивали маленькую женщину стражники, подступившие к ней с двух сторон. Каждый был выше ее на целую голову.

– Я – Исида, прорицательница, – ответила девица. – Это – великий четвертый пророк Амона, мой спутник.

Она повернулась к Хепри. Его никто и никогда еще не называл великим, но он знал, что сейчас это единственные верные слова; молодой жрец постарался смотреть на стражников фараона с достоинством и без страха.

Его вид и титул, вместе с именем его спутницы, произвел на стражников должное впечатление. Они отступили от Исиды и спросили, уже с осторожностью:

– Зачем вы идете во дворец, господа?

Исида улыбнулась.

– Нас сюда привела мать Исида, моя госпожа, и Амон – бог великий, которому поклоняются боги… Мы должны немедля предстать перед фараоном и пророчествовать для него.

– Да будет так, – с каким-то даже трепетом сказал один из воинов. – Подождите здесь, господа, сейчас вы получите провожатого.

Исида не ответила – осталась спокойно ждать, сложив руки на животе. Хепри позавидовал ее уверенности.

Через некоторое время вернулся стражник вместе с нарядным дворцовым вестником, который еще издали стал низко кланяться жрецам.

– Пройдемте со мной, великие пророки, его величество примет вас так скоро, как это будет возможно.

“Неужели он может решать за фараона? – подумал Хепри. – Или просто Исида так его поразила, что этот человек раздает такие обещания?”

Их провели в такую роскошную комнату, в каких Хепри не бывал уже очень давно – с того времени, как гостил у Меритамон. Им тут же предложили угощение; Исида только выпила воды, а Хепри почувствовал, что опять голоден. Но он не решался есть.

Лицо его божественной спутницы впервые выразило изумление, подведенные черной краской брови поднялись.

– Ты думаешь, что кто-нибудь посмеет отравить нас?

– Что же ты сама не ешь… если думаешь так? – спросил Хепри.

– Мне нельзя есть перед тем, как я принимаю образ богини, – ответила Исида. – Сила может уйти.

Хепри только головой покачал.

– И что же – как мы будем действовать? – спросил он, в очередной раз осознав, что понятия не имеет, как Исида будет представлять перед фараоном.

Это, наверное, был последний раз, когда он мог о таком спросить.

– Ты будешь держать для меня факел, – ответила девица так, точно он был низшим жрецом-факельщиком. – А я буду слушать мою мать Исиду.

Она еще раз отпила воды, потом оба услышали шаги.

Хепри вскочил, а Исида только повернулась на звук. Вошел слуга, громко объявивший, что его величество готов их принять.

Девица встала и улыбнулась.

– Прекрасно, – сказала она, и направилась вперед, точно была одна. Хепри быстро настиг ее и, не сдержавшись, схватил за плечо. Исида бросила на его руку такой негодующий взгляд, точно с ее телом впервые обошлись подобным образом; но Хепри на этот раз не обратил на ее возмущение внимания.

– Я пойду первым! Я предводитель! – шепотом воскликнул он.

Слуга почтительно ждал.

– Нет, – спокойно возразила Исида. – Это моя богиня ведет меня, а я – тебя.

Он выпустил ее, не зная, что отвечать; жрица продолжила путь. Слуга заспешил впереди – он не смел торопить жрецов ни словом, ни даже жестом.

Они прошли через множество комнат – Хепри понял, что они входят в приемный зал, только по тому, что слуга вдруг шагнул в сторону и занял пост у стены.

“Видящая” вошла первой и направилась прямо к трону. Исида двигалась так быстро и уверенно, что Хепри, который на мгновение опустил глаза, даже не понял, поклонилась она царю или нет. Когда жрец вошел сам, он пал ниц перед фараоном, даже не разглядев его, как полагалось по обычаю. Но подняться ему пришлось без приказа: на него уже не обращали внимания.

Все взоры в зале были прикованы к Исиде.

– Мне было указано, что здесь – неправда, Великий Хор, – говорила девица. – Моя мать Исида и мой отец Амон сказали мне о несправедливости в твоем доме…

– Несправедливости? – воскликнул фараон.

Придворные, стоявшие по сторонам трона, возмущенно загудели.

– Вот это – жрец Амона, свидетель моих слов, – сказала Исида, указывая пальцем на Хепри. – Он подтвердит, что бог возмущен тобой, своим сыном.

Рамсес взглянул на Хепри, а тот низко поклонился. Но внимание фараона было сосредоточено не на нем.

– Какую неправду ты увидела в моем доме? – крикнул он. – Говори!

Рамсес был обеспокоен; и если и гневался, был более смущен видом синеглазой синекосой жрицы, подобных которой, без сомнения, не видел.

– Ты взял силой госпожу Меритамон, дочь верховного жреца Амона, – сказала Исида, обращая на фараона взгляд своих прекрасных безжизненных глаз. – Бог гневается на это. Так мне было сказано. Отпусти ее.

Рамсес откинулся в своем кресле, потом резко нагнулся над жрицей, стиснув подлокотники кресла.

– Да как ты смеешь! За подобные речи тебя могут лишить языка!..

– Дайте мне огня! – вдруг свирепо крикнула Исида, так что испуганные придворные откачнулись назад. Девушка резко выбросила руку влево, и Хепри, преодолев оцепенение, шагнул к ним, обводя приближенных фараона яростным взглядом, повторяя без слов приказ Исиды. Произошло какое-то движение, и через несколько мгновений ему сунули в руку факел. Он с поклоном передал светильник жрице, но та не взяла его – а сделала такое, что все дружно ахнули.

Она поднесла руку к пламени и держала над ним так долго, что должна была сжечь всю руку до кости. Лицо ее не выражало никакой боли, только гнев. Потом Исида медленно отняла ладонь от огня и повернула к фараону; он откинулся назад, а все придворные отпрянули, ожидая увидеть страшный ожог.

Все снова ахнули, и сам факельщик Хепри едва сдержал возглас изумления.

Рука была цела, только, разве что, покраснела.

– Это пламя – пламя божественного гнева, – страстно сказала жрица. – Оно не жжет праведных! Но ты поступил против правды, о Рамсес!

Возмущенный ропот придворных был совсем тихим – фараона запрещалось называть по имени, но после того, что Исида показала, даже такой запрет поблек.

Исида сорвала со своего пояса амулет – анх из чистого золота, казавшийся очень прочным. Несколько мгновений она пристально смотрела на него, а потом вдруг взялась двумя руками за кольцо и основание креста и согнула анх, как будто он был из свежей глины!..

Исида бросила исковерканный амулет под ноги фараону, презирая изумление и ужас придворных и самого царя.

– Вот так будет изломана жизнь в твоем доме, если ты не отпустишь женщину, которую отнял у мужа, о Рамсес!..

Жрица совершила кощунство, сломав амулет. Но вместе с тем и великое чудо; и сознание чуда преобладало над всем.

Фараон молчал – даже он не находил слов и не мог двинуться с места.

– Разве твой дом уже не ощутил на себе руку бога после того, как в него вошла дочь Неб-Амона? – спросила Исида, и на лице Рамсеса выразился ужас. Он вспомнил о лихорадке, которая охватила гарем после появления Меритамон. Тогда это сочли обычной лихорадкой. Но, может быть, то был знак?..

– Уходите и подождите во дворце, – наконец сумел произнести фараон. – Я… обдумаю твои слова, жрица…

Исида низко поклонилась – она и сейчас не стала падать ниц. Потом повернулась и пошла к выходу. Хепри, все еще державший факел, последовал за нею. Никто не посмел остановить их, задать хотя бы один вопрос.

Их проводили в ту же комнату, где они ждали приема. Хепри понял, что их не собираются отпускать; он в тревоге спросил колдунью, что это означает.

– Мы останемся во дворце, – спокойно ответила Исида. – Мы подождем, пока фараон отпустит эту женщину.

Она улыбнулась Хепри.

– Ты думаешь, что это произойдет? – спросил он.

Исида не отвечала – Хепри не знал, откуда она брала свою уверенность.

– Почему ты не позволила мне даже говорить? – наконец сказал четвертый пророк Амона, потому что не знал, что спросить еще.

– Потому что ты бы погубил себя, – ответила Исида. – Ты – простой смертный. Твоя женщина принадлежит богу, и тебе нельзя требовать ее…

– Он взял ее силой, – не выдержал Хепри. – Ты сама сказала, что это – несправедливость!

Исида взглянула на него.

– Боги стоят выше справедливости, – ответила она. – Они слушают только богов.

Через час к ним явился слуга, который сказал, что его величество приказывает им отправляться домой. Исида спокойно встала; Хепри же чуть не умер на месте.

– Как?..

Исида резко обернулась к нему, сверкнув синими глазами и прижав палец к губам, и он смолчал. Покорно последовал за нею через все помещения дворца, потом по аллее прочь от дворца. Когда они уже отошли достаточно далеко, Хепри остановил свою спутницу.

– Что это значит?

– Неужели ты думал, что фараон вот так просто выведет ее к нам? – спросила Исида, которая ничуть не удивлялась тому, как с ними обошлись. – Ведь это бог, не забывай! Он внемлет тому, что ему было явлено, но позже… потерпи.

Хепри выругался вслух.

– Мало ли я терпел!.. О, я мог бы…

– Тихо!

– Терпи еще, – приказала Исида, хватая его за руку. – Ты слышишь? Только глупец не может дотерпеть, когда осталось уже немного! Мужчины – глупцы, ты бы сгубил себя, если бы я тебе не помешала!..

Он промолчал, и Исида потащила его прочь. Оказалось, что она отлично запомнила дорогу.

========== Глава 94 ==========

Выдержки Хепри хватило только на этот день – потом он начал метаться и рваться во дворец, хотя прекрасно понимал, что обречет на гибель и себя, и возлюбленную. В нем вновь поднял голову мальчик, лишенный всего – мальчик, у которого отняли последнюю радость. Хозяин некоторое время пытался удерживать своего гостя словами, но понял, что они напрасны; и тогда призвал на помощь Исиду.

Жрица не стала уговаривать Хепри – она просто предложила ему уснуть, потому что было очень поздно. Он никогда еще не был более бодрым и возбужденным; но после ее слов вдруг почувствовал, что ему очень хочется спать. Молодой человек успел изумиться себе… подумать, что на него навели какие-то чары… потом упал на постель и уснул.

Исида некоторое время оставалась с ним – никто не знал, что она делала со своим спутником, даже хозяин дома.

А наутро Хепри проснулся отдохнувшим, намного более смиренным и готовым ждать сколько угодно. Как будто Меритамон была не рядом, а в далекой враждебной стране, до которой даже добраться – подвиг. Хозяин дома не смел спрашивать Исиду, какому воздействию она подвергла Хепри, но почтение и страх перед ней у него возросли многократно.

Он и сам, однако, был очень встревожен исходом дела. Было непохоже, что царь внял словам Исиды или собирался сделать это в ближайшее время – а идти во дворец вторично было действительно нельзя, потому что это могло плачевно кончиться и для влюбленных, и для всех их сообщников. Рамсес был не таков, чтобы долго оставаться под впечатлением – даже колдовства. Теперь оскорбленный в своем величии властитель не остановился бы перед насилием, даже над могущественной чародейкой Исидой…

Гости провели у жреца еще один день, а потом Исида сказала, что им пора возвращаться. Хепри, теперь до странности покорный ее власти, как вол, не сказал ни слова против – и жрица, попрощавшись с хозяином, забрала обездоленного обратно в Уасет.

Яхмес был глубоко огорчен исходом ходатайства – и не просто ходатайства, а колдовского представления; хотя нельзя было сказать, что он этого не ожидал. Пожалуй, второй хему нечер предвидел неудачу и был намного лучше готов к ней, чем его ученик, несмотря на то, что Хепри был мудр не по годам.

В таких делах мудрость уступает место сердцу.

Великий ясновидец, узнав о том, чем все кончилось, негодовал сразу на всех, высмеял Яхмеса и его подопечного… только жрицу не посмел тронуть своим языком. Особенно когда узнал, что она явила фараону и Хепри.

Однако понимал, что они использовали свое лучшее оружие.

– Радуйся, Яхмес, – язвительно сказал верховный жрец второму пророку Амона. – Радуйся и благодари бога.

– За что? – спросил глубоко расстроенный Яхмес.

– За то, что сейчас сидишь передо мной и вопрошаешь меня, – ответил Тотмес. – Еще бы немного, и фараон приказал бы схватить и твоего любимца, и Исиду, а следом за ними и нас… Нам очень повезло.

– Ты называешь это везением? – воскликнул Яхмес.

– Я достаточно пережил, мой друг, чтобы знать – что называть везением, – ответил Тотмес, и второй пророк Амона испытал большое сочувствие к этому человеку. Но сочувствие тут же исчезло, когда верховный жрец сказал, что у Яхмеса сердце ребенка, который верит придуманным им самим сказкам.

– Это не ты со мной говоришь – а твое горе, – сказал оскорбленный Яхмес. – Ты надеялся на наш успех больше, чем показываешь.

Тотмес только улыбнулся – а Яхмесу снова стало его очень жаль. У этого человека не осталось никого, кого он мог бы любить.

На этом жрецы расстались, и Яхмес тут же забыл о ничтожной размолвке. Он очень страдал из-за Хепри – и за Хепри; странное спокойствие молодого человека второй пророк Амона приписывал чудесному воздействию Исиды, но даже такое воздействие не могло длиться долго. Хепри убьет себя своей печалью, даже если не умрет от чужой руки – Яхмес такое уже видел… но никогда подобная смерть не похищала любимых им людей.

Он знал, что подступиться к Хепри с утешениями сейчас нельзя. Это только разбередит его рану… и покажет, что Яхмес сдался.

Яхмес знал, что этого показать бедному влюбленному нельзя ни в коем случае. Но хуже всего было то, что он действительно… сдался. Не знал, что возможно предпринять еще. Кроме заведомо самоубийственных действий.

Яхмес снова подошел к Тотмесу, хотя тот принял холодно-презрительный вид, едва понял, о чем с ним хотят заговорить.

– Ты как будто этот молодой глупец! – сказал великий ясновидец, но Яхмес перебил его, очень настойчиво.

– Ты говорил подождать до Опета Амона – теперь мы вынуждены это сделать, – сказал он. – Что ты хотел предложить, господин Тотмес? Я приму любое твое предложение.

– Ты примешь только мое согласие участвовать и дальше в этой безумной затее, – холодно ответил Тотмес. – Вижу, ты совсем забылся. Я мог бы отрешить тебя от сана, как твоего сына.

– Так сделай это, – сказал Яхмес.

Оба знали, что Тотмес этого не сделает.

Верховный жрец несколько мгновений ненавидяще смотрел на второго пророка Амона, потом сказал:

– Я намеревался показать фараону чудеса – но ты уже использовал эту возможность. Рамсес не внял. Других предложений у меня нет.

– А у меня, пожалуй, есть, – тихо сказал Яхмес.

Он задумался.

– Нужно добиться, чтобы Меритамон приехала на праздники Амона вместе с фараоном. Не сомневаюсь, что его двор приедет к нам… нужно выкрасть ее…

Тотмес отпрянул.

– Теперь я вижу – тобой овладело безумие твоего мальчишки, – сказал он. – Ты разве не знаешь, что будет со всеми нами, если Рамсес поймет, каким образом эта женщина бежала?

Яхмес долго смотрел на него и молчал.

– Думаю, что ничего, – ответил он. – Думаю, что фараон никогда не осмелится наложить на нас свою руку. Нужно только решиться.

– Решайся сам, – ответил Тотмес. – Я устраняюсь.

Он помолчал и вдруг выкрикнул, как будто наболевшее:

– Почему я тебя все еще не прогнал!..

– Потому что ты владеешь своим сердцем, великий ясновидец, – ответил Яхмес и поклонился. Он чувствовал сильнейшую зависть Тотмеса к нему, счастливому и в семье, и в дружбе; и одновременно удовлетворение верховного жреца от сознания того, что он подавляет такие нечистые страсти.

– Разве ты действительно боишься? – мягко спросил Яхмес. – Я думаю, что нет…

Тотмес закусил губу так, что она побелела.

– Излагай свой план, – наконец сказал он.

***

Меритамон ничего не узнала о том, что Хепри был так близко к ней – почти никто не запомнил его, в отличие от Исиды; колдунья сделала так, что ненависть женщин к Меритамон еще увеличилась. Вести о чудесах, которые творила жрица, разнеслись очень быстро – и теперь все верили, что дочь верховного жреца Амона навлекла несчастье на дом фараона. Бедной То пришлось вдвое внимательней смотреть за госпожой – даже за той едой, которую она своими руками накладывала ей на тарелку.

У Идут исчез повод для ревности – но появился новый повод желать Меритамон смерти. А кроме дочери фараона, было еще и множество других женщин. Меритамон чувствовала, что если бы ее убили, Рамсес посмотрел бы на это сквозь пальцы: теперь, когда ее все считают проклятием. Отдать наложницу ему не позволяла гордость; но избавиться от нее он теперь был бы рад, и был бы даже рад, если бы ему в этом помогли руки его женщин…

Меритамон знала, что это жрецы предприняли попытку освободить ее – и готова была проклинать своих защитников за то, насколько они усугубили ее положение. Даже царица перестала оказывать ей знаки внимания.

Она упала духом и стала безразличной ко всему – даже к своему ребенку.

Но однажды ее служанка, отлучавшаяся днем – слуги пользовались намного большей свободой, чем наложницы – прибежала к госпоже, возбужденная до крайности. Меритамон догадалась, что о себе дали знать ее спасители; и теперь воспылала благодарностью и жаждой действовать, еще не зная, что ей предложат.

– Ну? – воскликнула она, едва То закрыла дверь комнаты.

Служанка огляделась, хотя в комнате их было только двое.

– Госпожа, мне передали для тебя послание, – прошептала она. – Ко мне подошел один господин, сказавший, что его подослал господин Яхмес, и передал…

– А откуда ты знаешь, что это посланец Яхмеса? – воскликнула Меритамон.

В самом деле – откуда?

Но кто может желать снестись с нею, прикрывшись именем Яхмеса – разве кто-то еще здесь осведомлен о ее жизни? И разве есть у нее выбор?..

– Что он сказал? – спросила Меритамон.

То прошептала:

– Он сказал, что в Опет Амона тебе нужно быть в главном храме Амона в Уасете. Он сказал, чтобы ты добилась этого… как угодно. Умоляй царицу…

Меритамон так и села.

– Значит, привязанность царицы ко мне – не тайна? – спросила она.

– Для жрецов – не тайна, – сказала То.

Хозяйка сжала лоб пальцами. Она почувствовала, как ребенок болезненно толкнулся в животе.

– Царица больше не любит меня, – сказала она. – Она поверила тому, что обо мне говорят…

– Не любит – но, может быть, пожалеет? – спросила служанка.

Меритамон задумалась.

– До праздников Амона остался месяц, – пробормотала она. – Стоит ли мне просить у Та-Рамсес милости сейчас… или подождать?

– Подождать, – посоветовала То. – Выскажи свою просьбу перед тем, как двор соберется ехать, чтобы царица не успела передумать.

***

За неделю до Опета Амона То принесла госпоже счастливую весть – фараон собирался в Уасет, воздать почести Амону. Должно быть, та жрица сумела устрашить его… и снова заставить считаться с Амоном, подумала Меритамон.

– Подойди к царице и пади ей в ноги, – сказала она своей служанке. – Умоляй ее разрешить мне поехать со всем двором.

То отправилась к царице – и вернулась не одна. Та-Рамсес пришла в гарем самолично, поговорить с мятежной наложницей, которую когда-то считала достойной любви фараона и своей.

Меритамон низко поклонилась царице, придерживая живот. Пасть ниц она не могла. Но Та-Рамсес этого и не требовала.

Когда Меритамон выпрямилась, она увидела, что юная царица уже сидит, внимательно глядя на нее. А еще она увидела, что Та-Рамсес беременна тоже, и едва скрыла мгновенный ужас, охвативший ее от зрелища дочери, беременной от отца.

Царица выглядела усталой и очень суровой.

– Зачем тебе ехать в Уасет? – без предисловий спросила она.

– Я должна посетить моего бога, – сказала Меритамон, глядя ей в глаза. – Амон очень сердит, что я его покинула…

– Да, я знаю, – резко ответила царица. – Мне думается теперь, что мой отец совершил большую ошибку, выбрав тебя. Ты этого недостойна.

Ее обвиняющий взгляд уперся в живот собеседнице. Меритамон опустила руки, чтобы выставить свое положение как можно сильнее.

– Недостойна, – сказала она. – Я бы хотела избавить его величество от себя, если бы это было возможно, госпожа. Может быть, это сделает великий Амон…

Она отвела глаза, но Та-Рамсес успела увидеть мысль, промелькнувшую на ее лице – Меритамон надеялась спастись из гарема.

Царица встала.

– Может быть, – резко сказала она.

Меритамон изумленно взглянула на царицу, но дочь фараона уже не смотрела на нее. Конечно, нельзя было вслух говорить о том, чтобы царь отпустил ее – это невозможно, женщина, принадлежащая богу, не может уйти. Но если в дела фараона вмешается другой бог…

Меритамон даже показалось, что Та-Рамсес догадывается о поползновениях жрецов.

– Хорошо, ты поедешь со всем двором, – сказала она. – Думаю, его величество не будет против.

Она повернулась и, не попрощавшись, быстрым шагом ушла.

***

Меритамон дали дозволение отправиться в Уасет вместе с фараоном и принять участие в торжествах в честь Амона. Она знала, что вместе с ней поедут и некоторые другие наложницы, с целью поклонения. Но ее дело было совсем другое. Все это понимали, хоть никто и не говорил вслух.

Она опять ехала в обществе ненавидящих ее женщин. Меритамон пыталась думать, что это ее не смущает, но не получалось – ей так и казалось, что каждая из наложниц мысленно желает ей свалиться за борт. Или подавиться. Или подхватить смертельную лихорадку.

Она ощущала себя сеющей бедствия, как Тамит, и давно уже стала такой.

Меритамон радовалась хотя бы тому, что солдаты фараона, которые их стерегут, так преданы долгу и не позволят ни одной из наложниц напасть на нее или хотя бы устроить беспорядок в дороге. Больше, чем за себя, она тревожилась за То – слуг не так считали и не так стерегли, как женщин гарема, и наложницы могли выместить свою злобу на ее служанке, если уж не получилось добраться до госпожи – тем более, что слуги ехали отдельно.

Но когда наконец пришло время сходить на берег, Меритамон увидела свою служанку в толпе, встречавшей корабль с женщинами гарема. Забыв обо всем, она бросилась к То и схватилась за нее со слезами радости, намереваясь никогда больше не отпускать.

В этот раз Меритамон никто не дал носилок – но это ее только радовало. Она хотела бы слиться с женщинами и прислугой, которые шли пешком; чуть было не поддалась порыву бежать, но рядом шагали стражники. Меритамон размышляла, пустят ли их в храм – и насколько внимательно они будут следить за молящимися наложницами.

Она почти не чувствовала ног, когда двор добрался до Опета Амона – отвыкнув ходить пешком на большие расстояния; сандалии натерли холеные ступни, и Меритамон почувствовала свое унижение. Разве могла она подумать, что превратится в игрушку царя, которая ни на что больше не годна и которую тот может выбросить, когда она надоест?

Примет ли ее обратно Хепри – после такого?..

– Госпожа, мы входим в храм, сосредоточься, – прошептала у нее над ухом То. Служанка больно сжала ее плечо, и Меритамон была благодарна за такое напоминание.

Она стала смотреть по сторонам, стараясь не слишком привлекать к себе внимание. Она видела, что стражники фараона, охранявшие женщин, уже поневоле смешались с толпой молящихся и со жрецами, которых, как всегда во время празднеств Амона, собралось во дворе великое множество. Меритамон не узнавала слуг Амона, и ей казалось, что и они не узнают ее. Молодая женщина снова запаниковала. Ничего не выйдет. Никто ее не спасет, никому она не нужна!..

Наложницы стали рассредотачиваться, направляясь к любимым местам молитвы; стражники смотрели за ними, но уследить за всеми в такой толпе было просто невозможно. Меритамон завертела головой, пытаясь уловить какой-нибудь знак, хотя надежды почти не осталось.

– Госпожа! Госпожа!..

Резкий шепот То заставил ее вскрикнуть и схватиться за служанку.

То молча, отчаянно показывала куда-то влево. Меритамон взглянула в том же направлении и встретилась взглядом с одним из жрецов. Этот человек был совершенно ей незнаком, и, однако же, Меритамон показалось, что он подает ей знак взглядом…

Не думая больше ни о чем, она повернула и направилась к жрецу, расталкивая наложниц и слуг. То спешила за ней. Стражники не окликали их, и женщины спешили как могли.

Выбравшись из толпы, они тут же оказались в другой толпе. Человек восемь жрецов, занятых, казалось, каждый своим делом, почти мгновенно окружили госпожу и служанку, скрыв их своими одеждами от охранников; потом их быстро повели вперед, одной из тех дорог, которые были знакомы только слугам Амона. Меритамон иногда различала вокруг посторонних жрецов, храмовых рабов и посетителей, но никто не обращал на них внимания: слишком большая суета царила в доме бога.