Текст книги "Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц)

Но Меритамон хотела расспросить его о его жизни и о Тамит, только расспросить!

– Пойдем со мной, – приказала она юноше, и тот подчинился. Как мог он не повиноваться? Он пошел рядом с женщинами, а Меритамон тайком бросала на него взгляды. Хепри был одет просто, но очень опрятно; ноги были босые, как у рабочего или поселянина, но набедренная повязка очень белая на темной коже. Аменемхет никогда не был таким смуглым – но Хепри был по-своему хорош, хорош как простой, чистый и сильный человек. На плечах юноши, когда его особенно ярко осветило солнце, блеснули капли влаги; Меритамон поняла, что он тоже купался сегодня… может быть, недалеко от них…

А вдруг он видел ее?

Меритамон стало стыдно при мысли об этом, но почему-то очень приятно. Почему-то ей захотелось, чтобы именно Хепри видел, как она купается, именно он, а не муж…

Она опустила глаза и заставила себя не думать ни о чем. До чего она додумалась, бесстыдница!..

Хепри шел рядом как приговоренный. Меритамон злилась на него, и чем дальше, тем больше. Ну ничего, она еще заставит его улыбаться!

“Я бросила его мать под ноги толпе”.

Как ужасно они связаны! Как ужасно разделены! Как виноваты…

– Мы пришли, – возбужденно и радостно сказала Анхесенамон гостю. – Пойдем, господин Хепри, я непременно должна представить тебя отцу!

Она была счастлива! Смогла бы эта простодушная девушка хотя бы улыбнуться Хепри, если бы знала правду об этом спасителе?

Хепри уже приготовился ко всему – он замкнуто и очень учтиво поклонился юной хозяйке и проследовал за Анхесенамон в дом.

Я заставлю тебя улыбаться, думала Меритамон, точно вдруг помешалась. Я заставлю! Ты никуда от меня не уйдешь!

Она оглянулась на свою служанку, все еще стоявшую у калитки. То, державшая на руках Анх-Осириса, смотрела на нее укоризненно… и предостерегающе.

– Прекрати!.. – вдруг воскликнула Меритамон.

Госпожа топнула ножкой.

– Сейчас же перестань! Ты не смеешь осуждать меня, – заявила Меритамон. – Я выполняю свой долг благодарности – ты слышала, что сделал для меня этот юноша?

То молча поклонилась.

Меритамон высоко подняла голову и прошла в дом следом за Анхесенамон и Хепри. Он немного отстал от девушки, и Меритамон воспользовалась этим.

– Как твоя мать? – шепнула она.

Хепри, несомненно, ничего не знал о том, что сделала Меритамон – иначе он сразу же разлюбил бы ее…

Ответ Хепри был неожиданным и ужасным.

– Моя мать стала женой твоего брата, – быстрым шепотом сказал он; и прошел вперед, не глядя на госпожу, прежде чем она сумела хотя бы осмыслить эти слова.

***

Меритамон медленно шла в обеденный зал, куда, конечно же, Анхесенамон вела гостя. Молодая госпожа была в таком смятении, что наткнулась бедром на столик с большим кувшином воды, предназначенной для слуг, всегда стоявший в коридоре. Меритамон получила ссадину и даже не вскрикнула.

Тамит стала женой брата. Это значит – она расссчитывает на его состояние, без всяких сомнений; это значит, она рассчитывает на состояние Аменемхета в ближайшем времени… и рассчитывает устранить все препятствия к нему, то есть Меритамон и ее сына. Меритамон казалось, что она слышит демонический смех этой женщины. Как глупа она была, волнуясь за ее здоровье!..

Меритамон вошла в столовую все еще с опущенной головой; там она попыталась взять себя в руки. В полумраке Меритамон нашла взглядом второго пророка Амона.

Ей захотелось броситься к нему, уткнуться головой в колени, как когда-то отцу! Выплакать горе и страх, попросить совета…

Но рядом с ним сидел Хепри.

Рядом с ним сидел Хепри, ее спаситель и сын женщины, твердо вознамерившейся их всех сгубить. Какое безумие обуяло ее, что она привела этого враждебного юношу сюда?

– Отец, это Хепри, мой старый друг и спаситель, – сказала Меритамон, приближаясь к почтенному жрецу. Он кивнул головой.

– Да, Анхесенамон уже рассказала мне об этом достойном юноше, – ответил второй хему нечер. Он улыбался, он был рад такому знакомству не меньше своей дочери.

– Что же ты раньше не познакомила меня с человеком, который спас тебя и моего внука? – спросил господин дома. – Благодарность требует, чтобы он стал нашим гостем и другом. Может быть, ты нуждаешься? – понизив голос, спросил он Хепри.

Глядел на его почти нищенский наряд.

Меритамон не видела в полумраке, но могла себе представить, как закраснелись смуглые щеки ее друга.

– Нет, божественный отец, – сказал Хепри. – Я имею все, что мне нужно для жизни.

Он бросил такой пылкий взгляд на Меритамон, что она испугалась, как бы другие не поняли – чего ее спасителю не хватает для жизни…

Но никто ничего не понял.

Никто здесь не был так сообразителен, как Меритамон, и никто ничего не знал о них с Хепри…

“Стал нашим гостем и другом…”

– Ты очень скромен, – сказал второй хему нечер, улыбаясь с большим удовольствием, с одобрением. – Это прекрасно, – произнес жрец. – Ты заклинатель в Опете Амона, не так ли?

Хепри слегка поклонился.

– Нужно будет позаботиться о том, чтобы ты поднялся на следующую ступень, – сказал господин дома. – Ты вполне этого заслуживаешь.

Хепри хотел было возразить, но тут вспомнил, с кем говорит.

Он встал и поклонился старому жрецу в ноги, и не вставал до тех пор, пока тот не коснулся его плеча.

Господин дома знаком пригласил Хепри снова занять свое место, по правую руку от него!

Меритамон проморгалась, осознав, какая честь оказана ее другу. Она быстро и взволнованно оглядела зал и только тут заметила мужа. Сын господина сидел намного дальше от него, чем Хепри, и никак не напоминал о своем присутствии. Рядом с Менкауптахом сидели девушки. Меритамон обрадовало то, что все они далеко от Хепри.

“Стал гостем и другом…”

Перед ними уже расставляли кувшины с напитками и блюда с белым хлебом – несомненно, такой перепадал Хепри только по праздникам. Но, конечно же, он не показал, что изголодался, что одинок и отвержен.

Господин дома еще довольно продолжительное время беседовал с гостем, понизив голос. Он улыбался. Глядя на эту улыбку, Меритамон не сомневалась, что Хепри ни разу не упомянул свое происхождение, а также подробности жизни своей матери…

Меритамон не знала, вежливо себя ведет или нет – она только мечтала, чтобы эта трапеза и этот разговор, второго хему нечер и его молодого гостя, поскорее закончились. Менкауптаха она не опасалась. Его вообще нечего было бояться – никогда.

Ей захотелось к ребенку, но это могло подождать – нужно было остаться наедине с Хепри, безопасно увести его отсюда, безопасно завершить его пребывание здесь. Ей просто нужно было остаться с ним наедине.

Но вот Меритамон увидела, как Хепри поклонился ее свекру, потом встал и, повернувшись к Менкауптаху с сестрами, поклонился и им тоже. А потом направился к выходу. Уходит! Нет, этого нельзя допустить!..

Меритамон вскочила и бросилась за ним, не подумав, как это может выглядеть. Она перехватила Хепри в дверях, но он все равно шагнул мимо; но Меритамон удалось его опередить и загородить ему дорогу.

– Ты даже не попрощался со мной! – приглушенно воскликнула она, не находя никаких других мало-мальски приличных слов. Как замужней женщине прилично говорить с человеком, в которого она влюблена?

– Привет тебе, госпожа, здоровья и благополучия, – сказал Хепри, глядя ей в глаза. Он как будто поставил перед своим взглядом заслон, лишив его силы, любого выражения. Он намеревался во что бы то ни стало уйти и спастись от нее.

Юноша попытался обойти ее, но Меритамон шагнула в сторону, да так, что они столкнулись.

– Я запрещаю тебе сейчас уходить, – приказала она злым шепотом. – Ты сначала поговоришь со мной.

Куда заторопился – сказав ей такие слова!.. О том, что его мать окончательно оплела и женила на себе ее брата!..

– Пойдем в сад, поговорим там, – приказала она и, взяв своего друга за руку, повела вперед. Так она когда-то сделала маленькая… и этот взрослый Хепри так же послушно пошел за нею. Не так он и хотел уйти от искушения. Рука его была горячей; Меритамон казалось, что это жар его любви, который с каждым шагом растекается по ее телу, наполняет ее…

Они вышли в сад и сели на скамейку у дома.

– Рассказывай, – приказала Меритамон. – Как ты узнал о том, что они поженились? Твоя мать и Аменемхет, – прибавила она, подумав, что Хепри может не понять.

Хепри улыбнулся такой предупредительности. Он всегда понимал все, что касалось его матери.

– Весь Опет об этом знает, – сказал он, глядя в свои колени – сведенные от усилия, которое требовалось ему, чтобы владеть собой наедине с нею. Руки Хепри сжал так, что на них набухли жилы.

– О, конечно, – сказала Меритамон.

Ужаснее, глупее и непристойнее положения она не могла и придумать.

Конечно, весь храм уже знает! Удивительно, как об этом не прослышал ее свекор. Меритамон почему-то отрадно было узнать, что Хепри узнал обо всем не от Аменемхета: тот, оказывается, не совсем еще потерял стыд.

– Ты виделся с Аменемхетом? – спросила она.

Брат! Разве это все еще ее брат? Разве он все еще может быть кому-нибудь другом – теперь, когда потерял себя самого, растворился в жадной душе своей любовницы?..

– Нет, госпожа, – сказал Хепри. – Не виделся. Надеюсь, что и не увижусь больше.

Меритамон должна была, наверное, оскорбиться при этих словах – но она опять обрадовалась.

– А с матерью ты… – начала она, но Хепри вдруг оборвал ее. – Прошу тебя, замолчи! – воскликнул он так, что Меритамон испугалась, как бы его не услышали в доме. Хепри вскочил на ноги и несколько мгновений стоял, сжимая кулаки и яростно дыша сквозь стиснутые зубы; потом он сел и опять сжал руки и колени, низко опустив голову.

Меритамон только сейчас поняла, какую боль ему причиняет, как она безжалостна. Она не только сводит его с ума желанием, она рвет сердце Хепри на части – его мать, его друг…

Но его мать сейчас угрожала ей!

– Хепри, – сказала она. – Хепри!

Юноша взглянул на нее.

– Отпусти меня, госпожа.

– Отпусти!.. – воскликнул он, снова вскакивая на ноги.

– Нет, – сказала Меритамон, подбежав к нему и схватив его за плечо, мокрое, как будто все еще от воды – но теперь от пота.

– Твоя мать замышляет убить меня и моего сына, – заявила она. – Слышишь?

Плечо Хепри напряглось под ее рукой, но сам он смотрел в сторону и молчал.

– Слышишь?.. – повторила Меритамон, заглядывая ему в глаза; и тут юноша оттолкнул ее.

– Слышу! – крикнул он, едва сдерживая голос. – Чего ты от меня хочешь?

Чего она хочет – чтобы он пошел против матери ради чужой жены?..

– Я хочу, чтобы ты это понял, – сказала Меритамон, отворачиваясь. – Пойми же, что она… она…

“Твоя мать”.

– Я все понимаю – и что? – яростно ответил Хепри. – Ты думаешь, что я способен… предать ее суду? Предать мою мать?

Меритамон покачала головой.

– Я ни о чем тебя не прошу… Иди, – едва слышно сказала она. – Уходи скорее, или я не сдержусь!.. – вдруг выкрикнула она сама.

Ей захотелось наброситься на этого человека, который отказался защитить от смертельного врага ее и ее сына!

– Уходи!.. – повторила Меритамон, чувствуя, что подступают слезы. – Убирайся!..

Хепри шагнул к ней и обхватил ее плечи, пытаясь заглянуть в лицо. – Меритамон…

Она поворачивала голову то вправо, то влево, чтобы избежать его взгляда; рванулась, почувствовав, что ее крепко держат. Но Хепри не отпускал.

– Меритамон…

– Вон!.. – крикнула она, и тут юноша притиснул ее к себе и впился в нее поцелуем.

Несколько безумных мгновений ей казалось, что он сейчас повалит ее на скамейку и овладеет ею прямо здесь, в нескольких шагах от ее мужа и свекра.

Потом Хепри отпустил ее, но остался стоять вплотную к ней. Он жадно глядел ей в лицо.

– Чего ты хочешь? – сказал он. – Чего?

Меритамон мотнула головой, задев его волосами по лицу; так близко оно было к ее лицу.

– Уходи…

– Я сделаю все, чего ты потребуешь! – сказал влюбленный, снова привлекая ее в свои объятия; прижимая к себе тесно, отчаянно, глядя в глаза почти страшным взглядом. – Только прикажи…

“То же самое случилось с моим братом – но им овладела шлюха без сердца, – подумала Меритамон. – Что я сделаю с этим человеком?..”

– Уходи, дорогой мой, – шепотом попросила она, плача от бессилия, страха и жалости к Хепри. – Уходи, заклинаю тебя…

Хепри не отпускал ее.

– Не уйду, пока не получу твоего приказа, – сказал он.

– Уходи, вот мой приказ! – выкрикнула шепотом Меритамон и расплакалась; испуганный юноша выпустил ее.

– И все? – осторожно спросил он.

Меритамон с жаром закивала.

– Только прошу тебя – не помогай ей против меня, – прошептала она.

– Никогда, – сказал Хепри; и, не простившись, быстрым шагом направился прочь. Меритамон села на скамейку и разрыдалась еще пуще.

Через несколько мгновений после того, как Хепри скрылся, к ней вышел Менкауптах. Он сел рядом, не говоря ни слова, только смотря на жену в тревоге.

Он мог все слышать, все, что произошло между влюбленными. Меритамон было наплевать.

Менкауптах протянул руку к ее плечу, но затем убрал ее. Открыл рот, но так ничего и не сказал. Меритамон не удостоила его даже взглядом, и в конце концов ее муж поднялся и бесшумно ушел обратно в дом.

Меритамон, всхлипывая все реже, несколько мгновений смотрела на дверь дома. Потом она затихла совсем.

Она яростно утерла слезы, и вдруг ей захотелось плюнуть на то место, где только что сидел Менкауптах. Даже если бы он все еще сидел там, куда ее тянуло плюнуть, едва ли это переменило бы мужа и его отношение к ней…

“Я не хочу его, я его не уважаю. Я его презираю”.

Меритамон ничуть не стало стыдно за такие мысли. Она опять размазала слезы по лицу и, встав со скамейки, направилась к себе, мимо обеденного зала и мимо спальни Менкауптаха. Если бы он попался ей по дороге, она отбросила бы его пощечиной. Войдя в свою спальню, Меритамон кинулась на кровать и разрыдалась по-настоящему, глубоко и бурно.

========== Глава 70 ==========

Меритамон не стала выжидать.

Сама судьба, должно быть, послала ей сегодня Хепри: она узнала, насколько серьезна опасность, до того казавшаяся ей… далекой и ненастоящей. Меритамон не могла поверить, что брат позволит своей женщине повредить собственной сестре и племяннику. Хотя она уже знала, что Аменемхет убийца.

Каким образом выдворить из отцовского дома этих двоих… нет, троих, считая их сына? Каким образом восстановить против них прислугу и стражу?

“Это жестоко… жестоко”, – думала Меритамон, кружа по комнате, то стискивая руки, то сжимая ладонями потный лоб. Жестоко, бесспорно. А ее брат убил старого Уну – он поступил намного хуже, хотя Уну был только слугой. Меритамон всегда чувствовала, что убийство маленького человека ничуть не меньшее преступление, чем убийство господина; хотя ее с детства учили смотреть на слуг как на предметы домашнего обихода, любящий пример ее матери и собственное внутреннее чувство не позволяли Меритамон ослабеть или отупеть духовно.

“Я почти изменила мужу”, – подумала она.

Госпожа отбросила такие мысли – сейчас это не имело значения. А может, ошибкой было то, что она стала женой Менкауптаха? Ошибкой, которую нужно исправить?..

Потом, прошептала она. Ах, потом, сейчас так думать недопустимо.

Меритамон расчесала всклокоченные волосы, которые некрасиво обвисли, слипшись от пота; одернула платье, прилипшее под мышками, и направилась на поиски господина дома. Она поговорит с ним – он должен дать дельный совет.

В столовой свекра Меритамон уже не нашла; несколько смутившись, подумала, что второй хему нечер тоже женатый человек – наверное, он у жены. Но не время было медлить. Она направилась к покоям господина и, не задержавшись, вошла, не обращая внимания на осторожный протест слуги, стоявшего у дверей. Представшая ей в спальне картина изумила и испугала Меритамон; хотя ей это зрелище было очень хорошо знакомо. Слишком хорошо знакомо, чтобы не испугаться: научившись узнавать лик смерти, она стала пугаться ее едва еще слышных шагов…

Господин дома сидел над своей женой и сам, без помощи служанки, увлажнял ее лицо тряпицей, которую обмакивал в чашу. Свекровь тяжело дышала, лежа с закрытыми глазами и приоткрытым ртом; в складках на ее шее и открывшейся ложбинке между грудей скопился пот.

Меритамон замерла, но тут свекор почувствовал ее присутствие и обернулся.

– Что случилось, Меритамон? – спросил старый жрец.

Он улыбался, спокойной и доброй улыбкой.

– Что с госпожой? – воскликнула Меритамон.

– Ей стало нехорошо от жары, – все так же спокойно ответил он. – Заболело сердце. Это не удивляет и не пугает ни меня, ни ее, – пояснил второй хему нечер, увидев ужас невестки. – Мы уже стары, Меритамон.

Меритамон подумала, что в этом человеке больше внутренней силы, чем ей казалось до сих пор.

– Так зачем ты пришла? – повторил жрец.

Она кашлянула.

– Господин… я хотела бы поговорить с тобой, безотлагательно.

Безотлагательно? Разве может что-нибудь быть важнее болезни жены!

Но господин дома тут же поднялся.

– Пойдем.

Догадался, что их разговор жене слышать ни к чему.

Они вышли за дверь, прошли несколько шагов, оказавшись вдали от ушей как госпожи, так и слуг.

– Что случилось? – спросил господин дома, остановившись и повернувшись к Меритамон.

– Я узнала, – начала она; а потом отвернулась, чувствуя, что не может говорить о таком, глядя в глаза этому человеку, смущавшему ее своей идущей от сердца добродетелью.

– Я узнала, что мой брат женился на… простолюдинке, которая намного старше его, – сказала Меритамон, то снимая, то надевая на палец кольцо. – Я думаю, что эта женщина хочет завладеть наследством моего отца – с ними живет сын, которого она родила от Аменемхета…

Меритамон замолчала слишком поздно. Самой главной и более всего позорящей Неб-Амона тайны она не хотела разглашать; но теперь уже ничего нельзя было сделать. Ее свекор был достаточно умен. Он понял, что к чему.

– Этот сын – Аменхотеп? – спросил старый жрец.

Меритамон взглянула на него – и удивилась, почти испугалась произошедшей с этим добрым человеком перемены. Сейчас в лице его не осталось и следа доброты. Это был обвиняющий судия. Он и есть судия, подумала Меритамон – он входит в кенбет… Как я могла забыть…

– Да, божественный отец, Аменхотеп сын моего брата, – сказала она. – Женщина, которая жила в гареме великого ясновидца, любовница Аменемхета… сейчас он сделал ее своей женой…

– Понятно, – сказал второй раб бога.

– Ты хочешь принять меры? – спросил он невестку. – Ты хочешь выдворить их из своего дома?

Меритамон кивнула, почти счастливая оттого, что наконец решилась действовать.

Господин дома вздохнул.

– Как жаль, что ты заговорила об этом только сейчас – я не могу оставить мою жену без присмотра, и не могу везти ее с собой, – сказал он. – Как ни противно мне промедление, теперь я не могу поддержать тебя в этом предприятии…

– Правда? – сказала Меритамон.

Она так рассчитывала именно на это!..

Жрец печально кивнул.

– Может быть, через несколько дней, – сказал он. – До этого времени я подумаю, как могу помочь тебе и защитить… Но теперь нам придется подождать.

Он оставил Меритамон и ушел, снова направился к жене. Меритамон смотрела ему вслед и думала, что через несколько дней, возможно, и защищать уже никого не придется – Тамит ждать не станет. Зарычав от злости и бессилия, молодая женщина быстрым шагом направилась в сад. Ей нужен был воздух, чтобы как следует подумать и как можно скорее принять решение.

Меритамон села на скамейку и, закрыв глаза, стала перебирать в памяти лица и имена… тех, кто мог бы оказать настоящую помощь в этом деле…

Чего добьется ее свекор – если забыть о попытках мирно договориться и убедить ее брата, которые, без сомнений, окажутся бесполезны? Он может… привлечь Аменемхета к суду за убийство врача. Меритамон не сомневалась, что, приложив усилия, можно засудить человека даже почти без доказательств. Меритамон была твердо уверена, что ее брат убил старика, но при мысли о таком способе защиты ее передернуло. Она не могла так поступить.

Что можно сделать еще?

Если она просто явится к брату с завещанием, тот рассмеется ей в лицо. Нужна сила. Откуда ее взять?

Меритамон открыла глаза и бессмысленно оглядела сад, потом снова закрыла глаза. Перед ней всплыло мрачное лицо Хорнахта, обрамленное прямыми черными волосами. Этому лицу куда больше пристал бы шлем.

“Ты очень похожа на свою мать, госпожа”, – сказал он ей. Очень похожа…

Меритамон улыбнулась и вскочила, хлопнула в ладоши и потерла руки. Начальник строительных работ его величества… какая важная особа! Смеясь, Меритамон закружилась на месте, а потом вдруг остановилась.

Она снова села.

– О Аменемхет, зачем ты это сделал с собой? – пробормотала Меритамон. – Мой прекрасный, благородный Аменемхет, я так любила тебя, тебя все любили! Неужели любовь этой старой шлюхи тебе дороже всех нас… дороже себя самого?

***

Хорнахта не сразу нашел вестник, отправленный Меритамон – начальник строительных работ фараона был во дворце. Из дома господина слугу Меритамон осторожно перенаправили во дворец… но на такое он уже не отважился. Вестник остался дожидаться господина у ворот дома. Господин Хорнахт мог задержаться у его величества и на ночь – но слуге повезло. Чуть больше, чем через час, он увидел колесницу, которой Хорнахт правил сам.

Слуга испуганно вскочил, и Хорнахт вовремя придержал коней. – Эй! – воскликнул этот крупный и грозный мужчина, соскакивая на землю и почти бегом направляясь к вестнику. – Что тебе надо?

Бывший воин, Хорнахт никогда не обладал степенством жрецов и презирал его. Слуга низко поклонился и протянул благороднейшему господину письмо от своей хозяйки.

– Это от госпожи Меритамон, – сказал он.

– Меритамон?

Хорнахт на мгновение изумился, но тут же вспомнил эту юную женщину, он вспомнил свою любовь…

– Я сейчас прочту его, – взволнованно сказал он и тут же развернул папирус.

Несколько минут он в изумлении, переходящем в негодование, читал историю, которая потрясла бы любого, кто не знал семью Неб-Амона изнутри… не наблюдал за ее гниением день ото дня, год от года. Тамит… Тамит! Меритамон упомянула имя своего врага. Хорнахту оно что-то напоминало. Как будто он откуда-то знал эту женщину, которую, прочитав письмо дочери Ка-Нейт, уже презирал – за то, что она посмела так втереться в семью Ка-Нейт и нанести ей такой вред…

Хорнахт опустил папирус, скомкав его одной рукой.

– Передай своей госпоже… – начал он и тут же оборвал себя. – Нет! Я сам, немедленно поеду к ней! – крикнул он, закипая гневом. – Ты! Вставай со мной, будешь указывать путь! – велел он перепуганному вестнику. Тот никогда в жизни не ездил в колеснице, но не посмел возразить ни словом; слуга стал рядом с этим человеком, грозным и блистающим, как фараон.

Посланный крепко ухватился за борт колесницы; но едва не вывалился, когда Хорнахт с гиканьем хлестнул коней и они помчали. Вестник едва вспомнил, что от него требуется, и чуть не опоздал сказать господину, куда поворачивать.

Меритамон, конечно, не ждала того, что произойдет – и никак не ждала этого мужчину, в короткой рубашке и юбке, с обнаженными мощными руками и ногами, покрытого потом и дышащего яростью; выпрыгнувший из колесницы Хорнахт напоминал полководца, временно снявшего доспехи. Он по-прежнему сжимал в руке хлыст, и при виде Меритамон ударил им по траве, будто срубая цветам головы.

Ее бедный слуга, оставшийся незамеченным в таком обществе, сполз на землю еле живой, и пытался отдышаться после скачки и пережитого испуга.

– Ты прочитал мое письмо, господин? – спросила Меритамон.

Глупейший вопрос – раз он приехал!

– Да, госпожа, – ответил Хорнахт.

Он поклонился, точно только сейчас вспомнил об этом.

Меритамон почувствовала огромную благодарность; и вдруг ей стало стыдно за все – за то, что она вывернула наизнанку свою жизнь перед этим чужим человеком, за то, что посмела потревожить такого важного господина. И он, будто ее вассал, немедленно примчался на ее зов!

– Право, господин, зачем ты так беспокоил себя… – начала она, но Хорнахт гневно прервал ее оправдания.

– Что за вздор! Я знаю все – разве в таких делах можно медлить!

Меритамон почти обиделась на его тон; с ней никто еще не говорил так по-солдатски прямо и грубо. Но она тут же одернула себя и одобрила Хорнахта. Правильно!

– Проходи в дом, выпей вина – может быть, ты хочешь умыться? – спросила она.

Хорнахт кивнул.

– Да. Потом мы обсудим твое положение. Я знаю, как действовать, – говорил он, шагая к дому так быстро, что Меритамон едва поспевала; во время своей речи Хорнахт не оборачивался, и она чуть не упустила его слова. – Но нужно будет подробно обговорить этот план, – сказал начальник строительных работ, скрываясь в коридоре вместе с торопливым угодливым слугой.

После омовения Хорнахт отправился засвидетельствовать свое почтение второму пророку Амона; своим появлением этот грозный господин чуть не вызвал у госпожи второй приступ. Когда старый жрец узнал о причине посещения, он присоединился к своей невестке и Хорнахту для обсуждения плана.

Меритамон показалось, что Хорнахт недоволен вмешательством жреца – но, конечно, он ничего не мог поделать. Все трое устроились в столовой, за кувшином вина; о том, что где-то здесь Менкауптах, муж обиженной женщины, которую нужно защитить, не вспомнил даже его отец. А Менкауптах, конечно, не посмел соваться, даже когда узнал о том, что сейчас решается в его доме.

– Ты предлагаешь нам прибегнуть к военной силе? – спросил второй хему нечер. Он уже выразил важному господину свою признательность за помощь, но не выглядел… осчастливленным. Это был человек с достоинством; и как служитель, принадлежащий к сообществу жрецов Амона, он противопоставлял себя людям фараона. Едва заметная враждебность чувствовалась в воздухе; но свою неприязнь оба высоких господина забыли для общей цели.

– Да, божественный отец, иначе нельзя, – хмуро ответил Хорнахт. – Насколько я понимаю, этот юноша не внемлет словам. Я направлю в дом великого ясновидца военный отряд… им нужно будет заплатить, – пояснил начальник строительных работ, – но это будет сделано, когда мы освободим дом и вернем вам вашу собственность. Ты согласна, госпожа? – спросил он Меритамон.

Меритамон кивнула. Еще бы. Она и не представляла, можно ли сладить с Аменемхетом иначе как военной силой…

– Только людей нужно заслать перед тем, как в доме появлюсь я с моим сыном, – сказала она. – Мой брат… Он опасен для меня…

Ее голос прервался на последних словах. Ужасно было говорить такое постороннему; еще ужаснее – сознавать, что она скрывает от этого постороннего тяжкий грех своего брата.

– Понимаю, – сказал Хорнахт. – Это разумно. Вначале в дом прибуду я и мои воины, – сказал он, поглаживая подбородок, уже нуждавшийся в бритве. – Я предъявлю завещание и прикажу Аменемхету покинуть дом, забрав с собой свою женщину и ребенка. Потом к тебе пришлют вестника, и ты узнаешь, что можешь возвращаться, – заключил он, взглянув на госпожу.

Меритамон закрыла лицо руками.

Покинуть дом, забрав с собой свою женщину и ребенка… Это ее брату прикажут такое. Это ее брата оставят без пристанища, а может, еще и без пропитания…

– Как это ужасно, – сказала Меритамон.

Отважная женщина сейчас готова была заплакать.

– Он что, должен будет голодать? – спросила она Хорнахта.

Тот пожал плечами и не ответил; но выражение его лица говорило лучше слов. Пусть голодает, раз сам на это напросился, читалось на лице бывшего воина.

– Нет, Меритамон, – мягко вступил второй хему нечер. – Аменемхету дадут убежище в храме Амона, ведь он его жрец. Ему и женщине, на которой он женат… А их сына могут забрать в храмовую школу, он в подходящем возрасте.

Меритамон вообразила себе все это.

Чтобы ее брат, красавец, гордец, рожденный для поклонения и богатства, стал равен низшему служителю своего бога! Чтобы он впал в жалкую зависимость от храма… стал получать пропитание порциями, одежду из общих кладовых, и ничего сверх этого!..

Конечно, Меритамон может подавать ему милостыню…

– Как ужасно! – воскликнула она, вскакивая на ноги. Я не могу этого допустить, проговорила она, но только мысленно.

Это не только нужно было допустить – это было необходимо.

– Превосходный план, господин Хорнахт, – тихо сказала Меритамон, глядя себе в колени и сминая под столом свою юбку.

Она ощутила теплое прикосновение руки господина дома, но даже не подняла головы.

***

Хорнахт не привык медлить – и план привели в исполнение с поразительной для Меритамон скоростью. Поведение Хорнахта было полной противоположностью деятельности осторожных жрецов.

Он сказал Меритамон, что для победы главное – быстрота и внезапность; еще преимуществом будет ночное нападение. Хорошо, что ему сообщили обо всем достаточно рано, чтобы к ночи Хорнахт подготовил людей. Меритамон улыбалась и благодарила своего нежданного могучего союзника, а сердце ее рыдало…

Однако она, не позволяя себе больше размягчиться, приготовилась в путь сама и приготовила своего сына, сказав обо всем только То. Мужа Меритамон известила в последнюю очередь, когда он, видя сборы, разволновался и сам прибежал к ней, потребовав объяснить, что происходит. Если бы могла, она не позволила бы Менкауптаху вмешиваться совсем.

Однако Меритамон приказала мужу оставаться дома, пока она за ним не пришлет.

***

Аменемхет и его жена спали в объятиях друг друга; вернее, не спали, а только засыпали после любовных утех. Они почти одновременно почувствовали опасность.

– Аменемхет, – начала Тамит.

– Тсс! – оборвал ее молодой муж. Он соскользнул с кровати, оборачивая вокруг бедер повязку. Нагнулся, разыскивая сандалии.

– Аменемхет, что ты медлишь! – вскрикнула Тамит.

Он остановился с сандалией в руке, наполовину выпрямившись и глядя на нее снизу вверх.

– Это не разбойники – это люди фараона или храма, – объяснил молодой жрец, более чутко, чем женщина, распознававший шум снаружи. – Если они здесь, убегать глупо и опасно. Я выйду к ним достойно.

Тамит замерла на ложе, свернувшись, будто змея кольцами; она едва не зашипела. Оба понимали, что ей выходить к этим людям нельзя… их любовь постыдна, хотя они и поженились!

Аменемхет набросил на плечи длинное полупрозрачное одеяние, больше для представительности, чем для защиты от прохлады, и вышел из спальни. Тамит еще несколько мгновений сидела на ложе, потом вскочила и, завернувшись в простыню, подбежала к окну, пытаясь различить, что происходит в саду.

Спустившись в сад, Аменемхет замер только на мгновение, увидев вооруженных солдат. Он уже почти приготовился к тому, что ждет внизу. Это пришли изгнать меня, думал молодой человек, изгнать… или взять…

Он почувствовал дурноту, но был спасен от постыдной слабости – неизвестность кончилась. Вперед вышел высокий могучий черноволосый человек в тускло блестящих доспехах поверх белой рубахи.

Это был Хорнахт, начальник строительных работ фараона.