Текст книги "Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 59 страниц)

Тотмес боялся действовать, конечно же. Яхмес – тоже. Но ему было ради кого преодолевать этот страх.

– Я опасаюсь другого, Тотмес, – сказал второй хему нечер. – Не думаешь ли ты, что следом за этой дочерью верховного жреца фараон может умыкнуть другую? Что он почувствует, будто поднялся над обязательствами Амону… и может повелевать царем богов?

Тотмес долго смотрел на него, не в силах отвечать.

– Это безумные слова, – сказал он наконец. – Такого никогда не может быть.

Яхмес покачал головой с горькой улыбкой.

– Обо всем говорят – не может быть, пока это не случается, – сказал старик. – До того, как фараон взял Меритамон, никто из нас и помыслить не мог, что он посягнет на дочь божественного Неб-Амона. Что будет дальше?

Он развел руками, представляя для Тотмеса.

– Фараон займет главный храм? Низвергнет Амона и поставит в святилище свое собственное изображение?

Тотмес приоткрыл рот.

– Да ты бредишь, – сказал он.

Яхмес посмеялся.

– Фараон уже ввел в дом бога войско, когда отнял у тебя арестованного, – сказал он. – Или ты забыл, великий ясновидец?

Это употребление высочайшего титула вместе с упоминанием о надругательстве над ним наконец произвело желаемое действие. Тотмес покраснел, что случалось с ним редко, и после паузы резко сказал:

– Но до праздников Амона фараон у нас не появится!

– Боюсь, что он пренебрежет и праздниками Амона, господин Тотмес, – высказал Яхмес свою главную тревогу. – А у госпожи Меритамон скоро минует половина беременности.

Тотмес хмыкнул от смущения и раздражения.

– Хорошо же ты осведомлен о ее беременности, – сказал он. – Я так сочту, что…

– Ты оскорбил меня, – шепотом, но оттого не менее страстно перебил его Яхмес. – Я ничего не знал о Хепри до тех пор, пока Меритамон не взяли в гарем.

Несколько мгновений два жреца прожигали друг друга взглядами, потом Яхмес отступил и поклонился, а Тотмес принял более мирный вид.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

Яхмес прокашлялся, и сразу стал старым и утомленным.

– Нужно добиться того, чтобы Рамсес приехал в город и посетил храм ранее праздников, – сказал он. – Чем дольше он держит у себя госпожу Меритамон, тем это опаснее для нее… тем меньше надежды, что он захочет ее отдать.

Тотмес покрутил головой.

– Странно ты говоришь, – сказал он. – Думаю, что уже сейчас он не отдаст ее без вмешательства бога. Но Амон не может действовать в его городе, в его храмах…

Яхмес нагнулся к уху великого ясновидца и что-то быстро прошептал. Тотмес сглотнул, всухую.

– Неужели?..

Он был изумлен словами второго пророка Амона и глубоко взволнован.

– Но как убедить его величество, что это сделал Амон? – сказал Тотмес.

– Фараон никогда не видел ничего подобного, поэтому будет поражен и уступит нам без рассуждений! – ответил Яхмес.

– А как он проверит ее слова? – спросил Тотмес.

Яхмес подумал и сказал:

– Она может смотреть недалеко – так, что для проверки не потребуется покидать дворец. Кроме того, эта женщина может показать и другое…

Тотмес прижал палец к губам.

– Она молода и красива, – заметил Яхмес.

Тотмес прервал его с уничтожающей улыбкой.

– Посмотрел бы я на то, как фараон захочет присвоить ее! Нет – перед такими чудесами склонится даже Хор, забывший, что божественность ему дарована высшим богом…

Жрецы кивнули друг другу – это движение больше походило на поклоны, выражение взаимного почтения и восхищения.

Но этот разговор еще долгое время не возобновлялся – то ли великий ясновидец раздумал опять, то ли… колебался. Слишком он ненавидел семью, которой сейчас следовало помочь.

Яхмес совсем было решил действовать один, как случилось то, чего он давно ожидал… но разрешать еще и это дело было сейчас чересчур. Однако смерть никогда не спрашивает.

Эйе, четвертый хему нечер, умер во сне. Тотмес, по горло занятый другим, не приготовился к смерти четвертого высшего жреца Амона, и не нашел ему замены.

Эта должность была не настолько значительна, чтобы замечать ее, и, в то же время, это место никак не могло пустовать. Амон всегда имел четверых пророков, как каждый дом – четыре угла; и как только тело Эйе передали бальзамировщикам и объявили траур по нем, трое оставшихся пророков Амона собрались, чтобы решить, кто станет четвертым.

Когда жрецы расселись за столом, Тотмес некоторое время молчал, потому что не знал, как начать, и Яхмес воспользовался этим.

– Великий ясновидец. Божественные отцы, – сказал он, вставая. – Я предлагаю избрать того, кого сам достойный Симут, четвертый хему нечер, избрал своим учеником.

– Ну и кто же это? – спросил Тотмес. Он чуть нахмурился, ожидая неприятного известия, и не ошибся.

– Хепри, заклинатель Амона, – сказал Яхмес. – Это жрец самых высоких достоинств, несмотря на молодость.

– Ты, должно быть, смеешься над нами, – вырвалось у Тотмеса. – Посвятить в такой сан преступника?

– Если он преступен, как же ты допускаешь его до служения? – спокойно спросил в ответ Яхмес. – Я не знаю человека, который был бы более достоин этого положения, великий ясновидец. А ты, господин?

Он быстро повернулся к третьему хему нечер, и тот от неожиданности сказал, что тоже не знает. Тотмес растерянно переводил взгляд с одного жреца на другого.

– Но это невозможно… – сказал он.

– Господин Тотмес, ты знаешь, что я прав, – быстро проговорил Яхмес. – Разве имел я когда-нибудь склонность к порочным людям?

Тотмес молчал.

– Симут тоже не имел такой склонности, – напомнил Яхмес. – Он взял Хепри в школу, потому что знал – это доброе семя, какова бы ни была почва…

Тотмес ничего не говорил.

– Сделай это ради своей дочери, – сказал Яхмес совершенно неожиданно.

Верховный жрец встал, лицо налилось кровью. Он оперся ладонями на стол и наклонился к своему противнику.

– Какое отношение этот мальчишка имеет к моей несчастной дочери? – шепотом спросил он.

– Неферу-Ра должна была бы жить, но она мертва, – ответил Яхмес. – Хепри не совершал грехов своего отца и своей матери, однако платит за них…

Тотмес сел.

– Я ненавижу ее, – шепотом сказал он. – Я никогда не перестану ее ненавидеть.

Яхмес не ответил.

Верховный жрец еще некоторое время боролся с собой, потом вдруг сказал:

– Хорошо. Согласен.

Он резко встал, словно боясь передумать или показать, что ни минуты не был согласен, и быстро покинул зал, оставив двух младших жрецов в обществе друг друга и безмолвного Амона у стены.

***

Хепри посвятили в сан четвертого хему нечер на другой же день после этого разговора – Яхмес за руку привел его к верховному жрецу, чтобы не дать тому времени одуматься.

А потом второй пророк Амона опять заговорил с Тотмесом о спасении Меритамон.

– Господин Тотмес, теперь ты сам видишь, какова воля Амона! – наступал он на верховного жреца. – Теперь Хепри – избранный, он не может быть лишен того, что было ему предназначено…

Тотмес хотел спросить – неужели почтенный жрец и в самом деле подразумевает, что Хепри было предназначено склонить к греху его невестку, но промолчал.

– Допустим, – сказал он. – Ты полагаешь, что следует потревожить фараона именно теперь – когда он особенно зол на нас? Показать ему, что даже в собственном городе он не может укрыться от власти Амона? Не кончится ли это именно тем, чем ты мне грозил: насилием над жрецами и храмами?

– Рамсес не так богат, как мы, и если мы объединимся… – начал Яхмес, но великий ясновидец остановил его.

– Это дело прежде всего твое, Яхмес, и ради освобождения одной наложницы храмы не поднимутся на царя. Не будь смешон.

– Ты уже обещал мне помощь! – воскликнул Яхмес.

Тотмес с неохотой кивнул.

– Да… к несчастью.

Он посмотрел на статую бога, слушавшую их разговор.

– Слово мое нельзя убавить или отменить, Яхмес, ты меня взял хитростью. Но помни, что ты будешь проклят богами, если по твоей вине фараон обрушится на слуг Амона. А это будет именно твоя вина.

Яхмес кивнул.

– Да.

Оба помолчали.

– Когда? – спросил второй хему нечер.

– Я бы предпочел подождать до Опета Амона, – сказал Тотмес.

Яхмес помотал головой.

– Это неразумно! С Меритамон может произойти все, что угодно, за эти месяцы!

– Я могу поручиться, что она впечатлит фараона, – быстро прибавил он; но подразумевал уже не Меритамон.

– Ты уже поручился за отцовство своего сына, – язвительно ответил верховный жрец. – Но я согласен и в этот раз. Ты думаешь везти эту женщину в Пер-Рамсес – так?

– Да, – несколько неуверенно ответил Яхмес. – Иного выхода нет.

– Ты сам это сделаешь? – спросил Тотмес. – После того, как фараон посмеялся над твоим сыном?..

– Нет, – прошептал Яхмес. – Нужно заслать другого жреца… такого, который не побоится это сделать, который будет предан нам…

Тотмес рассмеялся, опустив ладони на бедра.

– Я знаю лишь одного, в ком можно быть уверенным, говоря об этом деле, – сказал он.

Яхмес тотчас же понял, кого подразумевает верховный жрец, и это не вызвало у него никакого смеха. Напротив, второй пророк Амона пришел в восторг. Несомненно, именно так было предопределено!

– Мы зашлем Хепри! – воскликнул он. – Четвертого пророка Амона царь не сможет не принять! А кто будет более увлечен этим делом, нежели он!..

– Боюсь, как бы он не увлекся слишком, – сказал Тотмес.

Помолчал и прибавил, уже ожидаемо:

– Что ж, я склонюсь перед твоим решением и в третий раз, божественный отец.

Насмешка в его голосе была такой тонкой, что Яхмес скорее догадался о ней, чем услышал.

========== Часть 92 ==========

Меритамон жила обособленно, не заводя дружбы ни с кем из наложниц – впрочем, теперь она и была на особом положении, едва ли выгодном для себя. Слухи распространились почти мгновенно, и теперь для всех она была изменщицей.

Конечно, она была не единственной, кто в действительности изменял фараону; теперь Меритамон не сомневалась в этом. Но она была единственной, которую на этом поймали – хотя как раз она перед Рамсесом не провинилась…

Царица иногда посещала ее, но держалась дружески-отстраненно, и разговор быстро иссякал. Несколько раз Та-Рамсес приглашала ее на мероприятия, которые устраивались при дворе – фараон не сделал этого больше ни разу; но вскоре Меритамон оставили в покое, позволив ей жить затворницей. Ее живот вызывал слишком много толков.

Меритамон даже перестала понимать, что делается при дворе – в самом ли деле Хорнахт в опале, и почему. Конечно, она догадывалась, почему это может быть; но заговаривать об этих подозрениях даже с Та-Рамсес было слишком опасно для них обоих.

Меритамон знала, что ее мужа призывали ко двору и в тот же день отправили обратно: она могла себе представить, какое впечатление Менкауптах произвел на царя. Иногда она задумывалась, не счел ли Рамсес ее мужа слишком… никчемным, чтобы быть отцом ее ребенка. Фараон будет совершенно прав, если подумает так. Оставалось надеяться, что Меритамон перестала вызывать у Рамсеса интерес, что он придержал ее только из желания показать жрецам Амона свою власть… что он о ней забыл…

Ей иногда казалось, что жрецы ее тоже забыли.

Кто она такая, чтобы Тотмес и другие слуги бога рисковали ради нее своим положением, даже жизнью? Тотмес этого не сделает – Меритамон думала, что верховный жрец будет даже рад, что с нею так обошлись. Он не забыл о своей покойной дочери и никогда не забудет.

После таких мучительных размышлений ее охватывало безразличие, мысли обращались внутрь, к ребенку в ее утробе. Какое, в самом деле, значение имеют все остальные? Главное – родить его и вырастить здоровым и счастливым…

Но разве будет он счастлив здесь? Лишенный матери, как его бедный сводный брат, лишенный своих корней? Лишенный отца?

Анх-Осирис тоже был лишен отца; но это куда меньшая потеря.

Меритамон иногда осмеливалась замечтаться до такой степени, что надеялась вызволить из дворца и своего первого сына – но на это надежды было еще меньше, чем на собственное спасение. И ее старший ребенок уже начал казаться ей далеким, чужим, точно родился не в этой жизни и не у нее. Да и все это – пустые мечты. Что жрецы могут сделать против Рамсеса, своего бога?

Она с каким-то отвлеченным удивлением наблюдала, как растет ее живот. Как будто ребенок, которого она ждала, уже не принадлежал ей. Хотя так и было. Лучше не привязываться к нему совсем, чтобы меньше потом страдать, когда его отберут – Меритамон не сомневалась, что ее второе дитя разделит участь первого. Вне всякого сомнения, Рамсес не позволит ей самой воспитывать детей жрецов Амона.

Ее не пускали никуда и не позволяли ничего; и Меритамон чем дальше, тем лучше понимала Тамит, которая прожила в таком положении долгие годы. Тамит после этого стала способна на любое злодеяние. Иногда Меритамон казалось, что она тоже скоро станет способна на что угодно, только бы переменить свою судьбу.

Иногда она молилась, прося помощи небес, но бог всякий раз зажимал уши.

***

Хепри навестил мать вместе со своим покровителем Яхмесом. Тамит жила в доме при небольшом храме Амона на окраине Уасета. Никто из ее соседей не знал, что это за женщина; на земле жрецов жило множество людей, о которых никто ничего достоверно не знал, кроме самих жрецов.

Четвертый пророк Амона первым вошел в небольшую комнату, служившую Тамит спальней. Он волновался так, точно готовился к свиданию с возлюбленной.

Даже больше.

– Мама? – позвал он. Хепри вновь стал мальчиком в эти минуты, мальчиком, который вернулся домой…

Яхмес положил ему руку на плечо, и его ученик вздрогнул.

– Она должна быть дома – наверное, вышла в кладовую или прогуляться, – сказал старый жрец.

Хепри с ужасом обернулся к нему.

– А вы выпускаете ее гулять?

Яхмес сдвинул брови.

– Не ожидал таких слов от сына, – сказал он. – Что, по-твоему, следовало сделать с ней? Заковать в цепи?

Хепри угрюмо отвернулся. Яхмес не ожидал таких слов от сына, а Хепри никак не ожидал, что его мать превратится в проклятие для семьи Неб-Амона. Представляя, что Тамит снова получила свободу действий, юноша думал, что заковать ее в цепи было не такой плохой мыслью.

Он не знал, за что получил такую мать. Но дети не выбирают родителей.

Другой матери ему никто не даст…

– Мама? – снова позвал он, ступая вперед. И тут за дверью в глубине дома послышался шорох, и оттуда появилась Тамит.

Эта женщина поразила его, как поражала всегда и всех – но всякий раз по-разному. Она была стара, теперь бесповоротно стара: черные волосы пробила белизна, морщины на шее и лице уже не скрыла бы никакая косметика. Но это не мешало ей быть очень красивой.

В огромных черных глазах женщины-кошки появилось изумление при виде сына, потом она быстро шагнула к нему и крепко взяла за одежду.

– Ты?..

Хепри кивнул, и уже приготовился ответить на объятие, но мать не обняла его. Она отступила, разглядывая его с головы до ног… потом взгляд снова поднялся к лицу.

– Ты четвертый пророк Амона? – спросила она.

– Как ты это узнала? – спросил Хепри.

– Я же знаю моего сына, – ответила Тамит, и уголки ее губ раздвинулись, делая морщинки у яркого рта четче. – Кому, как не мне, все о тебе понимать?

Она теперь разглядывала его с жадностью, а Хепри думал – не оттого ли, что он наконец занял желанный этой женщиной пост… Юноша с насмешкой над собой приготовился к тому, что именно сейчас мать его обнимет. Но она снова этого не сделала. Села, ничего не говоря, и он сел рядом с ней.

– Зачем ты пришел? – спросила Тамит. Она не пыталась коснуться его, и даже не смотрела на него; вся ее поза выражала безразличие. Но приглядевшись, юноша понял, что на лице матери удовлетворение, смешанное с горечью. Яркий рот приоткрылся, придав этому необыкновенному лицу выражение злобы на судьбу, и Хепри вдруг так захотелось, чтобы это не означало никаких новых гибельных планов…

Он мягко обнял женщину, и Тамит, застыв на мгновение, покорно прижалась головой к его плечу.

– Зачем ты пришел? – повторила мать тогда, когда Хепри чуть было не показалось, что между ними все улажено.

Все улажено?.. Да разве можно уладить то, чему Тамит была виной?..

– Я пришел, чтобы проститься, – сказал Хепри, не глядя на нее. Он выпустил мать из объятий, которые теперь тяготили обоих; потом встал.

– Что ты намерен сделать? – сказала мать, и впервые в ее голосе и взгляде прорезалась настоящая тревога. – Ты хочешь умереть?

Хепри улыбнулся ей с нежностью.

– Нет, матушка, я хочу жить. Я не могу жить без нее.

– Мне тоже казалось, что я не смогу жить без твоего отца, – сказала Тамит, пристально глядя ему в лицо. – И, однако же, живу. Ты хорошо подумал, прежде чем решился?

Хепри пожал плечами.

– Что изменится для тебя, мать, если я умру? Разве ты не сможешь пережить и это тоже?

Вдруг ему захотелось причинить матери боль, и, кажется, ему это удалось. Тамит отвернулась, взявшись за лоб, и несколько мгновений не двигалась и молчала.

“Она пережила и моего друга, – подумал Хепри, глядя ей в спину. – Мне кажется, что она любила его не больше, чем дорогие одежды и вкусную еду, которыми наслаждалась под его властью”.

Тамит повернулась к сыну и сказала:

– Так ты все еще здесь?

На лице ее была смесь удивления и возмущения. Тамит всегда была искуснейшей притворщицей. Хепри поклонился матери и пошел.

Он не получил от нее ни благословения, ни напутствия – а может, и получил. Лучшее благословение и напутствие, которое его мать могла дать. Хепри почувствовал, что улыбается, а в сердце поселилось спокойствие и уверенность… все, что ему было нужно, это ощутить, что у него все еще есть мать.

– Идем, господин Яхмес, – сказал он.

Жрецы вышли, и за дверью Хепри тронул своего покровителя за рукав.

– Я сегодня увижусь с ней? – прошептал он.

Яхмес кивнул.

– Прямо сейчас – если ты готов. Она знает о тебе и ждет.

Хепри подавил невольную улыбку.

– Уж не так ли она узнала, как всегда узнает?..

Он все еще не верил до конца, хотя получил сведения об этой женщине от Яхмеса.

– Может быть, и так, – сказал Яхмес. – Когда я пришел сказать ей о тебе, она сразу же спросила – кого я от нее прячу.

Хепри ощутил смущение и что-то похожее на страх под пристальным взглядом своего учителя. Потом Яхмес взял его под руку, и они пошли прочь; Хепри пришлось примериться к стариковской походке, хотя ему сейчас хотелось лететь. Однако до главного храма Амона они добрались быстро – Яхмес шагал скорее, чем казалось. Он завел юношу в одну из кладовых – передохнуть и поесть. Они запросто сдернули по луковице со стены, где лук висел связками, и открыли ларь с хлебом.

– Ты сейчас ешь лучше, чем раньше, а все равно худой, – заметил Яхмес. – Ведь ты не старик, как я, тебе нужна сила!

– Я худею не от голода, отец, – ответил Хепри.

Яхмес замолчал, сочувственно глядя на его лицо.

– Все сейчас зависит от тебя, сын мой, – сказал он.

Хепри не ответил.

Яхмес поднялся на ноги первым и тронул его за плечо:

– Идем.

Жрецы пересекли двор и спустились по коридору к тому же подземному залу, где несколько месяцев назад обсуждалась судьба Меритамон; и Хепри, который должен был войти первым, остановился. Яхмес понял его чувства.

– Сперва войду я и предупрежу ее, – сказал он.

Жрец скрылся за дверью.

Хепри это не успокоило, а только разволновало еще больше.

Через несколько мгновений приоткрылась дверь, и голос Яхмеса сказал Хепри войти.

Хепри сам не знал, чего он ожидал – но, в любом случае, то, что он увидел, не соответствовало ни одному образу, который он себе измыслил.

Перед ним за столом сидела девушка лет пятнадцати. На ней было узкое зеленое платье на одной бретели, открывавшее груди – такие носили с древнейших времен, но знатные женщины давно уже одевались гораздо затейливей. При виде ее наряда Хепри не ощутил никакого греховного влечения, только изумление.

Густо подведенные малахитовой пудрой глаза девицы были опущены, выкрашенные в синий цвет волосы бросали синеватые тени на бледные щеки. Она как будто спала сидя. Но как тогда Яхмес мог с ней разговаривать… как такое возможно, спать в подобном положении? Она бы свалилась со скамьи…

Вдруг глаза девицы открылись, и Хепри с изумлением увидел, что они такие же синие, как ее волосы. Она посмотрела юноше в глаза и подняла тонкую руку, и он приблизился, поняв безмолвный приказ. Хепри опустился перед девушкой на колени, как опустился бы перед статуей Исиды. Но это существо было чудеснее любой неподвижной статуи богини.

– Ты – Хепри, сын Хепри, – красивым мелодичным голосом сказала девушка, коснувшись его щеки. Ее лицо было так бледно, точно она никогда не выходила на солнце, а в глазах юноша не увидел никакого чувства – словно она продолжала спать, даже открыв глаза.

– Да, госпожа, – ответил Хепри, не поднимаясь с колен.

“Яхмес, наверное, рассказал ей, кто я такой”.

– Я Исида, видящая, – сказала девушка, и молодой жрец отпрянул, глядя широко раскрытыми темными глазами в мечтательные синие глаза.

– Исида, госпожа? Ты богиня, спустившаяся на землю?..

– Нет, но я ношу одно с нею имя, – без улыбки ответила девица. – Иногда богиня и вправду воплощается в меня. Я не выбираю, когда мне видеть и колдовать.

– Что видеть? – нахмурившись, спросил Хепри, но Исида, не отвечая, склонилась к нему со своей скамьи и положила руки на выбритые виски.

Она смотрела ему в глаза, а Хепри казалось, что гораздо глубже – до самой глубины его существа… Ее пальчики холодили его голову, и он чувствовал, что его одолевает какое-то приятное… а может, и не слишком приятное, но непреодолимое томление. Как будто он утонул и опускался на мягкое илистое дно.

– Юг, – негромко сказала Исида. – Кровь носом и горлом – лишенный имени умер. Пятый год… о несчастье, бедный оступившийся…

Хепри сильно вздрогнул в ее руках, но пальцы девушки держали – хотя она не применяла к нему никакой силы. Видимой силы.

– Судьбы переплетены так, что не разделить, – монотонно продолжала Исида. – Восемь лет, восемь лет. Стрельба из лука… змея в доме. Змееныш убил дом.

– Это безумие! – вырвалось у Хепри. Он сумел освободиться от власти одержимой девицы и вскочил с колен. Исида смотрела на него так спокойно, точно все еще не проснулась. Он не видел по ней, бодрствует она… или спит. Этим ужасным сном, который порождал такие видения и слова.

– Что – безумие? – спросила Исида, и Хепри понял, что она слышит и понимает все; она не более безумна, чем он сам.

– Я увидела, что случилось с твоим отцом, – сказала девушка, и впервые в ее глазах появилось какое-то сожаление. – Хепри сгинул в золотых рудниках, когда тебе шел пятый год. Теперь тебе понятен смысл моих слов?

Хепри кивнул.

– Я тебе не верю, – сказал он; но уже знал, что “видящая” сказала правду.

– Увы, это так, – сказала Исида. – Еще я увидела, что твой сводный брат… второй сын твоей матери… убил женщину, которая возглавляла дом Неб-Амона. Он причинил ей смерть…

Девица потерла бледный лоб, будто силясь подобрать точные слова или увидеть яснее. Но, наверное, это было не в ее власти.

– Змея, – сказала Исида. – Это сделала змея. Я увидела, как гадюка кидается на спящую женщину, высокую, похожую на мужчину… она была такой?

Исида взметнула глаза на Яхмеса, ища подтверждения своим словам.

Старый жрец, потрясенный происходящим, не сразу нашелся с ответом.

– Я не знаю, – сказал он. – Я даже не понимаю, о ком ты говоришь, госпожа.

– Я понял! – вдруг воскликнул Хепри. – Госпожа говорит о Мерит-Хатхор, домоправительнице господина Неб-Амона! Ее и вправду укусила змея!..

Он в смятении взглянул на Исиду.

– Я только описываю свои видения, – сказала девушка.

– Но как же ты говоришь, что Мерит-Хатхор убил мой брат? – спросил Хепри.

Исида пожала плечами.

– Мне это неизвестно. Богиня не пожелала сказать мне больше.

Вдруг Хепри возненавидел ее равнодушие; но сдержался, боясь оскорбить такую великую колдунью. Он теперь полностью верил в ее чудесный дар; Хепри понимал, что ей не от кого было узнать все то, что она ему сообщила. О том, что в восемь лет он стрелял с Аменемхетом из лука, знали только Аменемхет с сестрой, а еще Мерит-Хатхор, о смерти которой Исида сказала такие ужасные вещи.

– Кто ты такая? – спросил Хепри. – Откуда ты… снизошла, госпожа?..

– Я жрица Исиды – разве ты не понял? – ответила девушка. Тем же красивым, но лишенным жизни голосом. – Моя мать была жрицей, и я унаследовала от нее и ее святость, и ее дар… Она тоже была видящей, сын Хепри…

Юноша скрестил руки на груди, точно стремясь отгородиться от этого существа – явно совершенно иной природы, нежели он сам. Исида ему не нравилась – она была холодна, как будто никогда никого не любила. А может, это запрещено таким девам, как она?

– Ты поедешь со мной в Пер-Рамсес? – спросил он.

Исида посмотрела на него своими синими глазами и улыбнулась. Казалось, она улыбалась не ему, а каким-то своим видениям или мыслям.

– Да, поеду.

Все еще улыбаясь, она снова опустила веки, как будто была одна. Хепри понял, что ему нужно уходить, и повернулся к дверям еще до того, как его шепотом поторопил Яхмес.

Когда за ними закрылись бронзовые двери, Хепри обернулся к своему покровителю, стремясь выплеснуть на него все свое изумление, но жрец только молча поднял руку. Они прошли обратно по коридору, потом вышли в храмовый двор.

– Теперь говори, – вполголоса разрешил второй хему нечер.

– Откуда она? – прошептал Хепри.

– Из храма Исиды, – шепотом ответил жрец. – Великая видящая была жрицей Исиды, и недавно услышала голос, повелевший ей стать служительницей Амона. С этих пор госпожа живет в Опете Амона…

– Я говорил не об этом! – шепотом воскликнул Хепри. – Откуда… Откуда у нее…

Он вскинул руки, не находя слов.

Яхмес догадался, что он подразумевает.

– Никто не знает, – шепотом ответил он. – Мы знаем одно – это от богов, сын мой… Ее мать была такой же, но лишь недавно мы, служители Амона, узнали, что госпожа Исида унаследовала дар своей матери. Это великая радость и подспорье.

– Радость? – сказал Хепри.

“Она поведала мне о смерти отца. Вот правда, которой я предпочел бы никогда не узнать”.

– И ты думаешь, что она поможет мне вызволить Меритамон? – спросил он.

Разве эта хладная дева может понимать, что такое любовь?

Яхмес положил ему руку на голову.

– Она поможет тебе, если на то будет воля богов, Хепри. Надейся. Мы будем молиться за вас…

***

Хепри и Исида покинули город через два дня. Хепри зашел за колдуньей в тот же зал, где встретился с нею впервые; казалось, девица так и просидела на одном месте все эти два дня, погруженная в свои видения. Но платье на ней было другим, хотя таким же открытым и узким; однако грудь и плечи сегодня прикрывал плащ. Исида не взяла с собой никаких вещей, и Хепри понял, что все дорожные расходы будут возложены на него. Хорошо, что он приготовился к этому заранее.

Когда они поднялись на борт корабля и сели на циновки, Хепри понадеялся, что Исида наконец нарушит молчание, которое хранила всю дорогу. Но девица не чувствовала никакой потребности разговаривать с ним. Она молча глядела на воду, разбегающуюся от бортов.

– Ты не боишься? – наконец не выдержал молодой жрец.

Исида оторвала взгляд от воды и посмотрела на него.

– Нет. Чего мне бояться?

– Ты говорила, что твой дар непостоянен, – охрипшим голосом напомнил ей Хепри. – Что, если он покинет тебя как раз тогда, когда мы предстанем перед фараоном?

– Может быть, – ответила Исида. – Но тогда я скажу фараону подождать, пока благодать снова не снизойдет на меня.

Хепри смотрел на нее, онемев от такой чудовищной гордыни… или самоуверенности.

Исида улыбнулась ему и снова обратила взгляд к воде, как будто и там могла читать что-то видимое ей одной.

========== Глава 93 ==========

Хепри получил указания, где остановиться – в доме одного из жрецов Амона, который жил в Пер-Рамсесе под чужим именем. Там Яхмес и его помощники приготовили для засланного и его помощницы-колдуньи одежду, пищу… и деньги.

Яхмес уже сильно издержался на помощь Хепри, на все это предприятие, но знал, что иначе поступить нельзя.

Тотмес, противившийся всему этому делу, не хуже него понимал важность освобождения Меритамон – и противился только из ненависти к семье своего предшественника, которой Яхмес не имел. Но когда жрецы порешили, что отправят в Пер-Рамсес Хепри и прорицательницу, верховный жрец тоже стал содействовать этим двоим как мог. Если вмешательство в дела фараона стало неизбежно – оно должно было стать таким, чтобы иметь наибольший успех.

Исида мало разговаривала со своим спутником, все больше тревожившимся из-за ее способностей. Не только из-за того, что они могли пропасть. Он думал, что Исида могла иметь и другие таланты, полученные от богов.

Хепри один раз напрямую спросил ее об этом, но Исида сказала:

– Остерегись касаться этих тайн.

То же самое он слышал от жрецов, которые оказывались мошенниками. Однако Исида мошенницей не была; и Хепри уверился в том, что девица способна на большее, чем показала, и испугался этого. Тем более, что она не желала признаться ему в том, что будет делать – а ведь они вместе должны были явиться к фараону.

В город Рамсеса заговорщики прибыли во второй половине дня, и Хепри пришлось разыскивать по приметам дом, где их ждали. К счастью, это было не труднее, чем по приметам отыскивать дорогу в городе мертвых.

Дом оказался таким же беленым глинобитным строением, как и дом Яхмеса… и дом самого Хепри. Такие постройки похожи одна на другую. Лучше всего подходят для заговорщиков и преступников.

Хозяин – может, и временный – вышел навстречу Хепри и Исиде, кланяясь обоим; причем Хепри показалось, что Исиде он поклонился еще более почтительно. Это был такой же незаметный жрец, как и Яхмес, и Тотмес, и другие жрецы – множество тел с единым разумом и волей. Имени своего хозяин не назвал, сказав, что Хепри может звать его, как ему будет угодно.

Конечно, этот человек защищается, чтобы его не разоблачили, подумал Хепри, но без осуждения. Они все защищались – как могли.

Хозяин отвел ему и его спутнице две соседние комнаты, и Исида, даже не поблагодарив, немедленно удалилась в свою – отдохнуть с дороги. За время путешествия она немного загорела, хотя старалась не выходить из-под навеса, и это явно было ей неприятно. Исида хотела во всем отличаться от обыкновенных женщин Та Кемет, даже жриц.

А может, она собиралась в одиночестве говорить с богами. Как бы то ни было, нарушать уединение девушки Хепри не смел.

Он подошел к хозяину дома и спросил – когда, каким образом; но тот сказал, что все решит госпожа Исида. Хепри вдруг показалось очень ненадежным полагаться на эту пятнадцатилетнюю девочку, какой бы могущественной колдуньей она ни была. Но ему не оставалось ничего другого.

Он вымылся с дороги и разделил вечернюю трапезу с хозяином дома, о котором до сих пор не знал ничего, кроме того, что этот человек – их сообщник.

Потом к ним вышла Исида – с такими же затуманенными глазами, как всегда, но уже тщательно одетая, причесанная и накрашенная. Сегодня она выбрала модное белое с желтым платье, закрывавшее грудь. “Откуда она взяла все это?” – подумал Хепри, оглядывая ее наряд и украшения; но потом заключил, что эти вещи могли быть куплены заранее на средства жрецов, а может, по распоряжению Исиды именно сейчас…